К дому отца Хардина доезжаем довольно успешно. Из динамиков фоном звучит тихая музыка, и я замечаю, что Хардин сжимает руль чересчур сильно. Он очень напряжен, но я знаю, что, если бы он захотел, он бы заговорил со мной.

Выхожу из машины и поднимаюсь по лестнице. Еще светит солнце, и, на плюще, вьющемся вдоль стен, белеют цветы. Неожиданно хлопает дверь машины, и по тротуару стучат ботинки Хардина. Обернувшись, вижу его в нескольких шагах от себя.

– Ты что?

– Пойду с тобой, разумеется.

Он вздыхает и, сделав большой шаг, присоединяется ко мне.

– Правда? Я думала, ты не пойдешь.

– Да. А теперь давай войдем и проведем худший вечер в нашей жизни.

Его лицо перекашивает самая зловещая усмешка из всех, что я видела. Беру его под руку и звоню.

– Я не звоню, когда прихожу, – говорит он и дергает дверь.

Надеюсь, что это прилично, потому что это дом его отца, но все же мне неловко.

Заходим внутрь через холл и встречаем его отца. На его лице отчетливо видно удивление, но он ласково улыбается и подходит обнять сына. Однако Хардин уклоняется от объятий и проходит мимо. На красивом лице мистера Скотта мелькает смущение, но я оглядываюсь по сторонам, чтобы он не понял, что я видела его неловкий жест.

– Большое спасибо, что пригласили нас, мистер Скотт.

– Спасибо, что пришли, Тесса. Лэндон рассказывал кое-что о тебе. Он, кажется, очень тебя любит. Пожалуйста, зови меня Кен.

Он улыбается, и мы проходим в гостиную.

Когда я вхожу, Лэндон сидит на диване с учебником литературы на коленях. При виде меня он сияет, закрывает книгу, и я присаживаюсь рядом. Не знаю, куда делся Хардин, но рано или поздно он появится.

– Значит, вы с Хардином дали вашей дружбе еще один шанс? – спрашивает Лэндон, слегка нахмурившись.

Я хочу объяснить, что происходит между нами, но, честно говоря, сама ничего не понимаю.

– Все сложно. – Я пытаюсь улыбнуться, но чувствую, что не получается.

– Ты ведь все еще с Ноем, так ведь? Потому что Кен решил, что вы с Хардином встречаетесь, – смеется он. Я надеюсь, что мой смех звучит не слишком фальшиво. – У меня не хватило духу его разубедить, но Хардин, думаю, это сделает.

Я неловко переминаюсь, не зная, что ответить.

– Да, я все еще с Ноем, просто…

– Ты, должно быть, Тесса! – звенит женский голос.

Мать Лэндона подходит ко мне, и я встаю, чтобы пожать ей руку. У нее светлые глаза и прекрасная улыбка. На ней платье оттенка бирюзы, похожее на мое бордовое, и фартук с вышитыми бананами и клубничинами.

– Очень приятно познакомиться, спасибо за приглашение. У вас очень красивый дом, – тараторю я.

Она улыбается и пожимает мне руку.

– Я очень рада тебя видеть, дорогая, – сияя, говорит она. – Ладно, я закончу дела на кухне, увидимся в столовой через несколько минут.

– Чем ты сейчас занимаешься? – спрашиваю я Лэндона.

Он вытаскивает папку.

– Задание на следующую неделю. Это эссе о Толстом меня доконает.

Я смеюсь и киваю: на это эссе я убила несколько часов.

– Да, это просто смерть. Я сама закончила его несколько дней назад.

– Если вы, двое ботанов, начнете сверять конспекты, чувствую, ужинать мы соберемся через год, – бурчит Хардин.

Я сердито смотрю на него, но Лэндон только смеется и, оставив книгу, идет в столовую. Кажется, драка, в конце концов, пошла им на пользу.

Следую за ними в гостиную. Длинный стол на много персон красиво сервирован и уставлен многочисленными блюдами. Карен действительно в приготовления вложила всю душу. Хардину лучше вести себя прилично, или я его убью.

– Тесса, вы с Хардином садитесь с этой стороны, – командует Карен и указывает на левую сторону стола.

Лэндон садится напротив Хардина, Кен и Карен занимают места сбоку от Лэндона.

Благодарю и сажусь рядом с Хардином. Он тих и, кажется, смущен. Я смотрю, как Карен передает тарелку Кену, и он коротко целует ее в щеку. Это такой нежный поцелуй, что я отворачиваюсь.

Я кладу себе жареной говядины с картофелем и кабачками, а поверх – рулет. Хардин усмехается, видя такую гору еды.

– Что? Я голодная, – шепчу я.

– Все нормально. Голодные девушки – лучшие.

Он опять смеется и наваливает себе гору еще больше, чем у меня.

– Как тебе в университете, Тесса? – спрашивает Кен.

Я проворно пережевываю кусок, чтобы ответить.

– Просто замечательно. Правда, это только мой первый семестр, спросите лучше через несколько месяцев, – шучу я, и все, кроме Хардина, смеются.

– Ну, здорово. А ты не ходишь в какие-нибудь клубы на территории кампуса? – спрашивает Карен, вытирая рот салфеткой.

– Пока нет, но я планирую в следующем семестре ходить в Литературный клуб.

– В самом деле? Хардин раньше туда ходил, – добавляет Кен.

Смотрю на Хардина. Он щурится, и на его лице написано крайнее раздражение.

– А вам нравится жить рядом с университетом? – спрашиваю я, желая отвлечь от Хардина внимание.

Лицо его смягчается, и я предполагаю, что это способ поблагодарить меня.

– Нравится. Когда Кен первый раз стал ректором, мы жили гораздо дальше, а потом нашли этот дом и буквально в него влюбились.

Вилка падает из руки прямо на тарелку.

– Ректором? CWU? – задыхаясь, спрашиваю я.

– Да, разве Хардин не говорил? – удивляется Кен, глядя на сына.

– Нет… я не…

Карен и Лэндон вслед за Кеном смотрят на Хардина, и тот нервно ерзает.

Он смотрит на отца через стол взглядом, полным лютой ненависти. Он вскакивает на ноги с криком:

– Нет! Нет, я ей не говорил! Я не знаю, какого черта ей знать об этом! Я не хочу пользоваться ни твоим именем, ни твоим положением! – И пулей уносится из-за стола.

Карен сидит так, словно сейчас расплачется, Кен покраснел.

– Простите, я не знаю, что на него… – начинаю я.

– Нет. Не извиняйся за его плохое поведение, – говорит Кен.

Я слышу, как хлопает задняя дверь.

– Извините.

Встаю и иду искать Хардина.