Возвращаюсь в комнату. Хардин, который сейчас мне просто отвратителен, сидит на моей кровати. Мелькает мысль схватить лампу и запустить ему в голову, но у меня уже нет сил с ним бороться.

– Я не собираюсь извиняться, – говорит он, когда я прохожу к кровати Стеф. Не хочу сидеть с ним на одной постели.

– Я знаю, – я откидываюсь к стене.

Я не позволю ему больше поймать меня и не жду извинений. Слишком хорошо его знаю. Впрочем, последние события показывают, что я его вообще не знала. Прошлой ночью мне казалось, что он просто мальчик, которого бросил отец, и от этого он ожесточился и теперь не подпускает к себе никого. Сегодня я поняла, что он ужасный, испорченный человек. В нем нет ничего человеческого. Каждый раз, когда я ему верила, оказывалось, что он мной манипулирует, заставляя поверить себе.

– Он должен был узнать, – говорит Хардин.

Я закусываю губу, чтобы остановить набегающие слезы. Я молчу до тех пор, пока не слышу, как он встает и подходит ко мне.

– Уйди, Хардин, – говорю я.

Но он стоит и смотрит на меня. Когда он присаживается на кровать, я вскакиваю.

– Он должен был узнать, – повторяет он.

Во мне с новой силой закипает гнев. Он просто хочет вывести меня из себя, это ясно.

– Зачем, Хардин? Зачем ему было знать? Думаешь, теперь ему лучше от этой боли? Тебе в этом никакой пользы не было – мог бы спокойно прожить этот день, ничего ему не рассказывая. Ты не имел права делать это. По отношению ко мне и к нему. – Снова льются слезы, но я не могу остановить их.

– На его месте я хотел бы знать, – говорит Хардин холодно и спокойно.

– Ты не он, и никогда им не будешь. Я была дурой, когда думала, что ты будешь хоть немного похож на него. И с каких это пор тебя так волнует справедливость?

– Не смей сравнивать меня с ним, – резко бросает он.

Терпеть не могу, когда он выбирает из моих слов только один вопрос и, отвечая на него, искажает их смысл, чтобы меня выставить в худшем виде.

Он подходит ко мне еще ближе, но я отодвигаюсь на дальний край кровати.

– Я вас не сравниваю. Ты до сих пор ничего не понял? Ты жестокий и отвратительный придурок, которому плевать на всех, кроме самого себя. А он, он любит меня. Он даже готов простить мне мои ошибки. – Гляжу Хардину прямо в глаза и добавляю: – Ужасные ошибки.

Хардин отшатывается так, будто я его ударила.

– Простить?

– Да, простить меня. И я знаю, так и будет. Потому что он любит меня, так что твой жалкий план, как заставить его уйти от меня, пока ты сидишь тут сложа руки, не сработал. А теперь убирайся из моей комнаты.

– Это не был… – начинает Хардин, но я обрываю его. И так слишком много времени убито впустую.

– Убирайся! Я знаю, ты, наверное, уже просчитываешь новый ход, да, Хардин? Ничего не выйдет. А теперь вали на хрен из моей комнаты!

Я сама удивлена резкостью своих слов, но я не вижу в них ничего плохого, когда грубость направлена против Хардина.

– Все не так, Тесс. Я думал, что после прошлой ночи… Не знаю, мне казалось, ты и я…

Кажется, он не может подобрать слов. Часть меня, значительная часть, умирает от желания узнать, что он хочет сказать, но именно так я и попала в его сети первый раз. Он использует мое любопытство против меня, это все игра. Я яростно вытираю глаза, радуясь, что вчера не накрасилась.

– Думаешь, я и правда на это куплюсь? Поверю, что ты что-то испытываешь ко мне?

Мне нужно его остановить. Чтобы он ушел прежде, чем успеет еще глубже запустить когти в мое сердце.

– Конечно, я понимаю, Тесса. Ты заставляешь меня чувствовать так…

– Нет! Я не хочу больше слушать, Хардин. Я знаю, что ты врешь, это твой коронный номер. Заставить меня поверить, что ты чувствуешь ко мне то же, что и я к тебе, чтобы потом щелкнуть выключателем. Я теперь знаю, как это работает, и больше не попадусь.

– Чувствую то же самое, что и ты? Значит… у тебя есть чувства ко мне?

В его глазах вспыхивает что-то, похожее на надежду. Он куда более талантливый актер, чем я думала.

Он прекрасно знает, что я чувствую к нему, должен знать. Почему же еще я вовлекаюсь в этот кошмарный водоворот? Я осознаю со страхом, не испытываемым ранее, что, как только я дала понять Хардину, что я к нему неравнодушна, он получил оружие, чтобы легко разбить мое сердце. Оружие, даже опаснее, чем у него есть сейчас.

Чувствую, что крепость моя рушится, пока Хардин смотрит на меня; не могу этого допустить.

– Уходи, Хардин. Я не буду просить еще раз. Если ты не уйдешь, я позову охранника.

– Тесс, пожалуйста, ответь мне, – умоляет он.

– Не называй меня Тесс, так меня зовут дома, друзья и люди, которым я действительно нужна. А теперь уходи! – кричу я.

Мне просто необходимо, чтобы он ушел.

Я ненавижу, когда он зовет меня Терезой, но «Тесс» от него звучит еще хуже. Когда он шевелит губами, произнося мое имя, оно звучит так интимно, так красиво. Черт возьми, Тесса. Остановись.

– Пожалуйста, мне нужно знать, если ты…

– Какие длинные выходные, ребята, я устала как собака! – сообщает Стеф, врываясь в комнату с видом полного изнеможения.

Но, заметив мои мокрые щеки, останавливается и, прищурившись, смотрит на Хардина.

– Что происходит? Что ты натворил?! – кричит она на него. – Где Ной? – спрашивает она меня.

– Он ушел, и Хардин тоже собирается, – говорю я.

– Тесса… – начинает Хардин.

– Стеф, пожалуйста, уведи его, – прошу я, и она кивает.

Рот Хардина открывается в изумлении: он никак не ожидал, что я использую Стеф против него. Думал, что снова меня поймал.

– Пойдем, вундеркинд, – говорит она, хватает его за руку и тащит за собой в коридор.

Я смотрю в сторону, пока не щелкает замок, но тут же слышу их голоса из коридора.

– Что за дела, Хардин! Я же сказала: не приставай к ней, она моя соседка и не такая, как девчонки, с которыми ты путаешься. Она хорошая, наивная, и, честно говоря, она не для тебя.

Я приятно удивлена, что она так думает обо мне. Но боль в груди все еще не проходит. Мое сердце буквально истекает кровью. Я вспоминаю, как страдала после того дня, как мы с Хардином купались в реке, и понимаю, что это было ничто по сравнению с тем, что я чувствую сейчас. Мне не хочется признаваться себе, но вчерашняя ночь с Хардином еще больше усилила мою любовь к нему. Вспоминаю его смех, когда он меня щекотал, его татуированную руку, обнимающую меня, как его полуприкрытые веки трепетали, когда я касалась пальцами его голой кожи… Воспоминания так привязали меня к нему. Все интимные моменты, которые так много мне дали и навредили еще больше. И в конце концов – то, как я оскорбила Ноя, да так, что мне остается только молиться, чтобы он меня простил.

– Это не так. – Когда он зол, акцент усиливается, и слова звучат отрывисто.

– Брось, Хардин, я тебя знаю. Найди себе кого-нибудь для секса, вокруг полно девчонок. А она не из тех, с кем ты можешь этим заниматься, у нее есть парень, и ей сложно будет все это вынести.

Мне не очень-то нравится слышать, что я слишком чувствительная, слабая или что-то подобное, но, думаю, Стеф права. С тех пор как я встретила Хардина, я только и делаю, что плачу, а теперь Хардин пытается разрушить мои отношения с Ноем. Я не смогу стать для него чуть-больше-чем-подругой, я для этого слишком эмоциональна, и у меня есть чувство собственного достоинства.

– Отлично. Я буду держаться от нее подальше. Но не приводи ее больше на вечеринки в братство.

После этого я слышу его удаляющиеся шаги. Он идет по коридору, и откуда-то издалека слышится крик:

– Я не хочу ее больше видеть! А если увижу, ей же хуже!