Глава 86
Забрезжил рассвет, но часовые спали крепко, им снились девицы, выпивка и повышение по службе. Сырой туман заставлял их сильнее кутаться в войлочные накидки, чтобы поспать еще и не прерывать сладких сновидений.
Где-то вдалеке возник шум и начал стремительно нарастать, по песчаной дороге с бешеной скоростью несся экипаж. Вскоре стали слышны и крики возницы, что, не жалея лошадей, нахлестывал их плетеным бичом. Загнанные животные роняли на дорогу розовую пену и держались из последних сил.
Стоящий на башне часовой схватился за арбалет и уже собирался кричать, разнося тревогу, но вовремя разглядел на нагрудниках передней пары лошадей вердийские гербы. Четверка неслась прямо на закрытые ворота, и не оставалось сомнений, что сейчас случится беда.
— Ворота открывай! — заорал солдат. — Ворота!
Дежуривший у ворот солдат спал, сидя на стуле, но вскочил и, бросившись к тяжелой задвижке, с перепугу выдернул ее одним махом. Ворота стали медленно открываться, и в следующее мгновение створки с треском разлетелись в стороны, когда две сильные лошади протаранили их грудью.
Во двор тюрьмы влетел запряженный четверкой лошадей экипаж, а за ним еще пятеро солдат из охраны конвендора Кригса.
Бросив вожжи, дорф Иппон соскочил на брусчатку и, взбежав на эшафот, с ходу мазнул по плахе ладонью. Постоял, растирая пыль пальцами, затем повернулся к часовому и крикнул:
— Преступника еще не казнили?
— Никак нет, ваша милость, — отозвался тот. — Некому казнить, Урмас ночью из окна выпал — расшибся сильно.
— Это хорошо, — неожиданно сказал Иппон. — Значит, я успел.
Он поправил высокую суконную шляпу, обмахнул перчаткой пыль с сапог и направился к восточному крылу замка, где находились казармы и жилые комнаты служащих Тарду.
Урмаса он застал в его конуре, где жутко воняло перегаром и давно не мытыми телами. Ноги палача были обмотаны окровавленными тряпками, слева в углу, прямо на каменном полу спал другой пострадавший — Риммас. У него была повреждена лишь одна нога, кто-то помог ему наложить на нее лубок из деревянных реек.
— Проснись, Урмас! — крикнул дорф Иппон, и палач тотчас открыл глаза:
— О, дорф Иппон, а я покалечился случайно…
Палач попытался подняться, но Иппон отмахнулся:
— Лежи уж, калека. Когда ты будешь здоров, чтобы исполнять обязанности?
— Костоправ из барака приходил, сказал, нужно три недели.
— Это очень долго. — Иппон покачал головой. — Как же тебя угораздило?
— Демоны, ваша милость! Схватили и понесли, очнулся уже под окном и ноги в разные стороны. Потом Риммас вылетел — как птичка! Это все демоны!
— А ты что скажешь, вонючка? — спросил Иппон у проснувшегося Риммаса.
— Я… Ваша милость, я думаю, это был Озолс…
— Озолс? Зачем Озолсу выбрасывать вас в окно?
— Ему Эдберг мог подсказать.
— Эдберг? Какой еще Эдберг?
— Эдберг — это скелет, что живет у Озолса, — спокойно разъяснил Урмас. — Он у него возле стола сидит.
«Допились», — подумал Иппон и решил пока не поднимать этой темы.
— Кто знает, где живет колдун Саламур?
— Возле косы, милях в двадцати на восток, — ответил Урмас и, забывшись, прихлебнул из стоявшего рядом кувшина. — Только он опасный, ваша милость.
— Без тебя разберусь. Я сейчас уеду, а вы этого Фрая смотрите не трогайте, сейчас он под охраной конвендора.
— Конечно, ваша милость, как скажете, — с готовностью согласился Урмас.
— И… что вы такое пьете, отчего здесь такая вонь стоит? — спросил дорф Иппон и сморщился, не в силах больше сдерживать себя.
— Всего лишь пиво, ваша милость, из водорослей и рыбьих кишок! — доложил Урмас. Иппон выскочил вон, громко хлопнув дверью. В другой раз он бы приказал всыпать мерзавцам по пятьдесят плетей, но сейчас это не имело смысла — они сами себя наказали. А пока были дела и поважнее.
Совершенно неожиданно для Иппона, который уже чувствовал себя победителем, конвендор заинтересовался историей этого Фрая и приказал достать у колдуна кротовую шкурку. Конвендор был уверен, что шпион короля знал, что делать с этой Золотой Латкой, чтобы навредить вердийцам.
— Но, мой повелитель, колдун не отдаст нам эту шкурку! — фантазировал Иппон, ведь он уже отдал приказ казнить ненужного шпиона.
— Тогда выкупите ее, для этого возьмите у казначея пять монет серебра!
«Пять монет серебра! А Фрай говорил, что вез с собой целых сто золотых дукатов! Да этот колдун меня на смех поднимет, да он меня в собаку превратит!» — мысленно сокрушался Иппон, а уж о том, как оправдываться за поспешную казнь шпиона, вообще думать не хотелось.
«Зачем я поспешил?» — ругал себя Иппон, однако времени было мало, и он помчался назад — в Тарду, а по дороге нагнал ленивого курьера, что был выслан с поручением раньше.
— Эй, ты! — крикнул Иппон одному из охранников замка. — Проводи меня к рембуржцу.
— Это который у Озолса, ваша милость? — уточнил тот, поклонившись.
— Конечно, дубина, у нас что, другие рембуржцы имеются? Пошевеливайся, мне некогда… — На крыльце Иппон резко повернулся и, обращаясь ко всем сразу, приказал: — Достаньте мне свежую лошадь, и поскорее! Я сегодня зол, и всякий, кто сделает что-то не так, будет наказан!
Через несколько минут дорф Иппон оказался в тупике Озолса. Услышав торопливые шаги и звон шпор, тот понял, что идут гости, и вышел навстречу.
— Доброго вам утра, ваша милость, — произнес Озолс на ярити.
— Здравствуй, великан. Твой подопечный в порядке?
— Еще недавно кушал завтрак, ваша милость. Извольте подойти посмотреть в щелочку.
Иппон изволил. Он тихо подкрался к указанному тюремщиком месту и припал к оставленному в стыке камней отверстию.
Фрай сидел на топчане без сапог и медленно жевал выданный хлеб. Не похоже было, что он готовился смерти.
— Ты не говорил ему, что Урмас покалечился?
— Нет, — соврал Озолс.
— Значит, нервы у него крепкие. Ну-ка открой, я с ним поговорить хочу.
Пока Озолс возился с запорами, Иппон нервно прохаживался по коридору.
— Извольте, ваша милость.
Иппон стремительно вошел в камеру, пленник встретил его удивленным взглядом, отставил кувшин с водой и поднялся.
— Здравия желаю, ваша милость, не ожидал вас тут увидеть.
— Да узнал вот, что палач наш захворал, и привез тебе нового…
Каспар вздохнул, он уже заметил, что лицо Иппона красно и потно, наверняка от гонки, что его мундир запылен, а перчатки грязны. Не затем этот человек мчался сюда, загоняя лошадей, чтобы подвезти нового палача до восхода солнца. Видимо, в планах Иппона что-то изменилось.
— Так мне собираться, ваша милость? — смиренно спросил Каспар.
Иппон выдержал паузу, надеясь помучить узника, но тот был спокоен.
— Нет, Фрай, пока отдыхай. Я еду к колдуну, чтобы получить эту твою Золотую Латку, и тогда тебе придется рассказать, что именно ты замысливал, желая извести нашего драгоценного конвендора. И попробуй мне соврать, твои кости буду трещать так, что орки на берегу зажмурятся!
Последнюю фразу Иппон почти выкрикнул и, развернувшись, выскочил в коридор. Пришедший с ним охранник поспешил следом. Озолс только пожал плечами.
«Орки на берегу зажмурятся, — мысленно повторил Каспар. — Неужели там так много этих орков?»
Он представил себе жмурящегося Углука.
«Если бы моя бывшая команда была здесь, я бы ушел из этих душных стен навсегда!»
