Глава 47

Они проскакали с полмили, затем перешли на шаг, и Лакоб остановил телегу, чтобы Каспар смог одеться.

— Уф, хозяин, как хорошо, что ты не помер! — вытирая со лба пот, сказал Слизень.

— Да, мы думали, твое дело труба, — признался Рыпа.

Стоя на телеге, Каспар надел чистую пару, сделал из разорванного одеяла портянки и надел сапоги. Затем нацепил доспехи, тщательно приладил шлем и застегнул пояс с оружием.

После этого он вернулся в седло и, заметив, что воры, привставая в седлах, высматривают что-то на дороге, спросил:

— Кого ждете?

— Котлету! — ответил Рыпа.

— Он не приедет.

— Приедет, — возразил Красавчик. — Котлета — он шустрый, обязательно вывернется.

— Не в этот раз. Ему алебардой голову раскроили.

— Как раскроили? — Все воры повернулись к Каспару.

— Обыкновенно, во внутреннем дворе, у нас с Лакобом на глазах.

— Но ведь у него было наше золото! — в отчаянии воскликнул Красавчик.

— Да не золото это было… — Каспар усмехнулся. — Вы стащили мешок с медью, за него даже доброго коня не купишь.

— Врешь, Фрай! Откуда ты знаешь, что там медь была?

— Когда Котлета упал, мешочек открылся и все монеты разлетелись по двору, наверное, стражники их до сих пор собирают.

Воры угрюмо молчали, их лошади тоже опустили головы и били по земле копытами.

— Вы где эти тряпки взяли? — спросил Каспар.

— В мастерской у «барсука» одного, — сказал Рыпа. — Мы бы и тебе захватили, но, хозяин… — Он развел руками. — Думали, ты помрешь.

— Вы ограбили дамского портного и выглядите как полные дураки.

Воры стали посматривать друг на друга, и постепенно до них стало доходить, что Каспар прав — это была женская одежда.

Осознав это в полной мере, они стали с ругательствами срывать с себя цветные наряды и нежные кружева, вскоре оставшись все в тех же прогоревших штанах и куртках.

— Ну а доспехи где? Оружие?

— Все здесь, — ответил Свинчатка, вынимая из седельной сумки свою амуницию.

— Хорошо хоть лошадей не пропили, — сказал Каспар со вздохом.

— А мы и пропили! — похвастался Слизень. — Вернее, проиграли! Но потом нам подфартило и лошадки снова наши стали.

Поймав на себя укоризненный взгляд Каспара, Слизень пожал плечами:

— Хозяин, ну мы думали, тебя уже нет, чего их жалеть, лошадей-то? Зато я арбалеты сохранил — гляди!

И он продемонстрировал два готовых к стрельбе арбалета.

— Молодец, хороший из тебя мог бы выйти солдат, если б не был дурнем.

— А с меня? — ревниво спросил Рыпа.

— И с тебя — из всех вас могли получиться солдаты, только вы по другой дорожке пошли… Ладно, поехали, а пока расскажите, как вам лавку удалось ограбить?

— А это запросто! — оживился Рыпа, погоняя лошадь.

Но прежде чем он начал рассказ, Каспар в который раз удивился тому, как быстро они забывают своих погибших товарищей. Впрочем, наверное, этому было свое объяснение, ведь банды постоянно воевали друг с другом, несли потери, набирали новых рекрутов и снова воевали, потому и привыкли воры к потерям.

— Приехали мы к этой лавке и встали неподалеку, возле кожевенной мастерской, — начал Рыпа. — Вонь из нее такая прет, прямо хоть беги, но уходить нельзя — мы на разведку приехали.

— Ага, Красавчик говорит мне: иди ты, у тебя харя добрая, — добавил Свинчатка, и все рассмеялись. — Ну я пошел, гляжу: дверь дубовая, вся набойками внахлест закреплена — такую ни в жизнь не высадишь, а в двери узкое окошко и оттуда какая-то сволочь подозрительно меня глазом сверлит, мол, что за клиент неизвестный? Спрашивает: что вам угодно? А я говорю: серебро на золото менять хочу, а он — двадцать пятую берем за обмен. Я говорю: дорого, а он — сколько у вас? Ну я не стал говорить, что хозяин мне один рилли на вино выдал, а так хитро ему подмигиваю, мол, побеседовать лучше без свидетелей. Я-то, дурак, думал, он дверь откроет, я ему по башке и ребятам свистну — враз лавку обнесем, да не тут-то было! Дверь открыл, а там — мама дорогая! — кругом решетки, а вокруг, как волкодавы, пятеро молотобойцев с дубинами стоят и глаз с меня не спускают.

Свинчатка рассказывал весьма артистично и в этом месте так мастерски изобразил свой испуг, что воры и Каспар засмеялись, один только Лакоб вздыхал своим невеселым мыслям.

— Он говорит: сколько вы принесете? А я ему — да там не донести, лошадь едва ноги переставляет. Меняла как услышал о таком барыше, даже потом стал исходить. Сколько же там общего весу, спрашивает, а я ему говорю: не мерял, некогда было, едва ноги унесли. Он сразу говорит, что, дескать, стражей можете не бояться, они у нас прикормленные, а я говорю: у вас золотишка-то хватит? Он засомневался, говорит: пойду посмотрю. А мне-то это на руку, думаю: вот пойди, дурак, да и покажи, где вы капитал храните. Он в дверцу узкую вышел, на другую сторону лавки, а я прикинул, что это ближе к задней стене. Долго его не было, должно, монеты перебирал, а волкодавы тем временем меня глазами поедом ели, здоровые, канальи, и молчат, будто воды в рот набрали. Вот вернулся меняла и говорит: судя по всему, из того, что вы мне описали, у вас серебра фунтов двести пятьдесят, на этот вес золота у нас хватит, так что везите. А я как услышал про такие деньжищи, так прямо чуть не закричал от радости и пообещал через два часа прибыть. К ребятам приехал, стали думать, чего да как.

— Потом я на разведку поехал, — продолжил Рыпа. — Объехал лавку кругом и вижу — на задней стене на окне решетка в руку толщиной. Вот, думаю, тот самый погребок, про который Свинчатка рассказывал. Вернулся, стали кумекать, что да как, и тут Красавчик-голова способ придумал…

— Да, командир — голова, — согласился Свинчатка, и Красавчик самодовольно заулыбался.

— А чего же он придумал? — спросил Каспар.

— Он придумал решетку лошадьми дернуть. Мы в одном месте видели, как мастера-каменщики глыбу дергали из-под дома, поехали туда и договорились с хозяином шестерки битюгов, чтобы за серебряный рилли один раз дернуть камень поменьше ихнего. Он и согласился.

Воры снова засмеялись, разумеется, никаких денег ему они давать не собирались.

— Прямо с цепями и крюком мы туда прибыли по соседней улице, чтобы менялы испугаться не успели. А когда погонщик увидел, куда мы крюк цепляем, он было на попятную, но Слизень ему рожу заточкой немного попортил, тот сразу притих, ну и дернул, как полагается. Решетка из стены не выскочила, а вместе с ней рухнула. Котлета туда первым заскочил, схватил с полки мешок побольше и выбрался к нам, а дальше — мы на коней и к гостинице. А как подъезжать стали, тут на нас стража навалилась.

На мгновение Рыпа погрустнел, то ли Котлету жалея, то ли не давшееся золото.

С двумя короткими дневными остановками отряд вышел к небольшой, расположенной будто на острове смешанной роще. Вокруг «острова», обернувшись петлей, тянулся старый, заросший кустарником овраг. Проезжая мимо него, путники вспугнули пару волков, и те унеслись через пустошь в сторону темнеющего у горизонта леса.

Отряд спешился, и бойцы пошли в глубь рощицы, таща лошадей за поводья. Телега с трудом пробивалась через заросли, подминая кустарники и молодые деревца. Едва встали, начало темнеть. Вооружившись мечами, Слизень и Рыпа отправились в овраг — поискать сушняка, Лакоб стал поблизости собирать брусничный лист, чтобы заварить лесной чай в уцелевших трех плошках.

— Они потрескаются, Лакоб, — предупредил Каспар, выкладывая из мешка остатки солонины.

— Я другой способ знаю, — ответил «сержант» и, вернувшись к телеге, достал из сумки несколько круглых камней размером с детский кулак.

— Жратвы совсем нет, Фрай? — спросил Красавчик, увидев, какой малый кусок мяса остался от продуктового запаса.

— На сегодня хватит, а завтра после обеда выйдем к Харнлону.

— Ну наконец-то! — воскликнул Свинчатка.

— Чего ты радуешься, это еще не конец дороги, — оборвал его Красавчик.

— Да ладно тебе! — отмахнулся Свинчатка. — От Ливена до Харнлона самая трудность, а до окияна проще пойдет, правильно, хозяин?

— Да, — ответил Каспар, улыбаясь. Не мог же он сказать, что ни разу не ходил к Студеному океану. Вот разве что на королевскую охоту, чуть севернее Харнлона, ездил, но оттуда океана было не видно.

Сопя под тяжестью собранных дров, вернулись Слизень и Рыпа. Половина хвороста оказалась сырой, но другая половина для костра вполне годилась. Каспар не сумел найти свое огниво, пришлось использовать кресало из меча и большого камня, что заранее приметил Лакоб. От снопа белых искр быстро занялся собранный на стволах мох, и вскоре костер уже весело потрескивал сучьями, вселяя в путников уверенность, что теперь все будет в порядке.

Лакоб, как и обещал, напоил всех брусничным отваром. Воду он брал из низины, приносил в плошках, а затем бросал в нее брусничные листики и раскаленные в огне камни. Вода тут же закипала, правда, становилась мутной и приобретала привкус дыма, но на это никто не обращал внимания.

— Ты, Фрай, сегодня побереги себя, в дозор не становись, — сказал Красавчик. С его стороны это был знак внимания и заботы.

— Спасибо, братец, — поблагодарил Каспар, однако для себя решил под утро все же присмотреть за часовым, для собственного успокоения.