Глава 27

Когда все припасы были разложены по седельным сумкам, а две свободные лошади привязаны к телеге, колонна тронулась в путь. Красавчик занял почетное место в ее главе, за ним ехали четверо его приятелей — они сносно держались в седле, и Каспар надеялся, что боль, появляющаяся у новичков после двух дней верховой езды, не заставит их поднять бунт и отказаться от похода.

Следом за конными ехал на подводе Слизень. Он косился на Каспара, но не прекращал потрошить содержимое мешков и узлов, выискивая самое ценное.

Шрайк вел себя иначе, он то и дело поднимался с козел и проверял, не подсунули ему под зад камешков или колючек. В конце концов его беспокойство стало передаваться запряженной в телегу лошади, она начала забирать вправо и визгливо ржала, словно почуяв хищника. Ей вторили шедшие за телегой мардиганцы.

— Ты чего ерзаешь? — подъехав ближе, спросил Каспар.

— Да муравьи в задницу жалят! — пожаловался Шрайк. — Убил бы всех, такие твари… Может, они с Котлеты сюда наползли?

Шрайк ткнул связанного кнутовищем:

— Эй, ты, помойка, не от тебя ли муравьи ползут?

— Да пошел ты, придурок! Развяжи меня, развяжи, я домой убегу!

— Оставь его в покое, — сказал Каспар. — На стоянке получишь новые штаны, они избавляют от муравьев.

— Правда? — не поверил вор.

— Конечно. Странно, что ты не знаешь.

Шрайк заметно успокоился, солнце стало пригревать, и в воздухе запели поздние слепни. Каспара догнал Лакоб, судя по тому, как он болтался в седле, последняя его верховая практика была давно.

— Слышь, ваша милость, может, вернемся, пока не поздно?

— А чего так?

— Черные это люди-то, погубят они нас.

— Эх, дружек, настоящих черных ты еще не видел.

— Ну посмотри, этот Бубон жрет второй кусок, экая прорва! Он нас за два дня на сухомятку переведет!

— Пусть жрет, скоро подавится.

— А этот… — до телеги было близко и Лакоб только кивнул на Слизня, — все тряпки перебрал, без драки не отдаст — что делать будешь?

— Не переживай, тут скоро за хутором справа полянка будет, сделаем там привал, и я этих ребят немного поучу. — Каспар красноречиво похлопал ладонью по рукояти меча.

— В канаву, да? — обрадовался Лакоб.

— Да что ж ты за человек такой, то на обочине рассчитать, то в канаву. Послушаешь тебя, так ты самый страшный убивец в герцогстве.

Лакоб тяжело вздохнул, но ничего не ответил, крепче прижимая к себе дубину и с подозрением следя за Слизнем.

Ехавшие впереди воры радовались жизни, они смеялись, подталкивая друг друга, пугали попадавшихся навстречу хуторян и, если в телеге сидела женщина, делали ей неприличные предложения.

Когда проехали знакомый хутор, Каспар пришпорил мардиганца и стал настигать Красавчика. Поравнявшись с дурачившимися ворами, он скомандовал:

— Давай направо — по тропке!

— Зачем это? — недовольно спросил Красавчик, он вжился в образ командира на лихом коне, и расставаться с этой ролью ему не хотелось.

— Серебро вам раздать надо.

— Давай прямо сейчас, купчик! — засмеялся Рыпа и протянул к Каспару грязную пятерню.

— За мной, и без разговоров! — проигнорировал его Каспар. — Доспехи примерять, оружие получить, мне ведь бойцы нужны, а не городская рвань!

Он намеренно жестко осадил их, чтобы посильнее разозлить — по плану Каспара для перевоспитания работников их злоба была необходима.

— Ну смотри, купчик, сам напросился, — прошипел Рыпа.

Красавчик дернул повод и пустил лошадь в указанном направлении, за ним потянулись остальные, плюясь и пыхтя от ярости.

— Сдается мне, ваша милость, ты довел их до кипения, — заметил догнавший Каспара Лакоб.

— Да, кажется, ты прав, — с улыбкой ответил Каспар.

— Чему же ты радуешься?

— Поводу, дружище Лакоб, законному поводу.