Глава 10

Всю дорогу до Ливена Каспару приходилось подгонять мардиганца, тот быстро разобрался, что у наездника нет шпор, и позволял себе лениться.

— Давай-давай, дружок, сейчас не время отдыхать! — уговаривал его Каспар, а сам вспоминал все то, что знал о побережье Студеного океана.

Его познания были не слишком обширны. Еще будучи в Харнлоне в качестве шпиона прежнего герцога, он узнал, что на побережье живут различные поморские племена, а самые большие из них называются тарди и верди. Из-за того, что они часто враждовали, королевскому дому Рембургов легко было с ними ладить — то одни, то другие искали союза с сильным соседом. Вместе с тем северные территории королевства подвергались постоянным набегам поморов. Супруга Ордоса Четвертого Рембурга Анна Астурийская даже предлагала Каспару стать наместником короля в одной из таких неспокойных провинций, с тем чтобы он навел там порядок и был недалеко от ее величества. За это Каспару было обещано дворянство и милости королевы. Тогда он вынужденно отказался, храня верность герцогу.

Каспар снова стал понукать жеребца, присматриваясь к заросшим кустарником холмам; в прежние времена здесь устраивали засады дорожные разбойники. Теперь же у него не было даже кинжала, да что там кинжала — шляпы и той не было. Из низких туч сеял мелкий дождик и одежда Каспара уже отсырела.

Скоро ожидались первые заморозки, как-то еще будет работать зимой сооруженный гномом Боло винт? В прошлом году это устройство исправно качало воду в красильню, но кто знает, как будет в этот раз? И как еще справится с надзором герцогский кастелян?

— Да что ж это я, совсем с ума спятил? Моя семья в заточении, а я про красильню думаю! — вслух отчитал себя Каспар, а жеребец, решив, что ругают его, перешел на спорую рысь.

Внезапно он фыркнул, и из-за куста на дорогу выскочил вооруженный луком оборванец. Он с ходу натянул тетиву, Каспар припал к лошадиной гриве, и стрела с шумом пролетела на два фута выше него. Пока разбойник пребывал в замешательстве — ведь он промахнулся с трех шагов, Каспар пустил жеребца прямо на него и каблуком в лоб сшиб злодея на землю.

Остановив коня, он соскочил на дорогу и прислушался. По листьям тихо шелестел дождь, но никаких посторонних звуков слышно не было — видимо, оборванец был один. Мардиганец тоже вел себя спокойно и потянулся к уже начавшей желтеть жесткой траве.

Оборванец застонал, открыл глаза и принялся ощупывать лоб, затем поймал на себе недобрый взгляд Каспара.

— Убьешь? — спросил он, садясь.

— А ты как думаешь?

— А мне теперь все едино. Если жратвы не достану, к вечеру, должно, помру. Ну в крайности — к утру, так что давай, убивай.

Оборванец опустил голову, смиряясь с судьбой. Выглядел он сильно исхудавшим, штаны и надетые одна на другую холстяные рубахи порядком износились и никогда не были стираны. Неумело согнутый лук и несколько кривых стрел валялись в стороне, на поясе висел отточенный обломок кинжала — видимо, им оборванец брился (бороды он не носил). Чуть в стороне возле куста лежала грязная холщовая котомка с вывалившимися на траву сухими кореньями.

— И много народу ты загубил на этой дороге?

— Где там, — отмахнулся оборванец. — Я первый день как на промысел вышел и сразу вот — в лоб получил.

Он снова ощупал лоб и надувающуюся на нем шишку.

— А до этого где промышлял?

— На западной дороге, но там мне тоже не везло, только выскочил перед телегой, кобыла-дура возьми да и лягни меня с перепугу. Так мужик соскочил с телеги да оглоблей меня — она у него запасная в телеге лежала. Едва ноги унес, два дня потом в лесу отлеживался. — Оборванец вздохнул. — Не идет у меня разбойный промысел, не приучен я к нему. Да и неудачлив по жизни.

Они помолчали. Оборванец из-под кустистых бровей взглянул на Каспара и спросил:

— Ну так что?

— Что? — не понял Каспар, он снова погрузился в невеселые думы.

— Убивать-то будешь или нет? А то ведь я встану — если мне еще жить придется, так на сырой земле сидеть не надобно.

— Вставай, — сказал Каспар, подобрал лук и поломал об колено.

— Зачем же ты так? — возмутился оборванец. — Жизнь подарил, а инструмента пропитания лишаешь!

— Это не инструмент, а срам один. До города ты и без него дойдешь.

— А чего в городе делать? Там мне никто не подает, а воры, если прознают, что товар с рынка таскаю, прирежут. У них там быстро.

— Быстро, — согласился Каспар, садясь в намоченное дождем седло. — У тебя чего в сумке-то — небось имеются еще харчишки?

Оборванец бросился к забытой котомке, поднял ее и заботливо сложил обратно рассыпанные корешки.

— Это что за коренья у тебя? От болезни, что ли?

— Не обращай внимания. — Оборванец накинул на плечо сделанный из бечевки ремень и сдвинул сумку на поясницу — подальше от глаз незнакомца.

— Так что ты в ней прячешь? — усмехнулся Каспар, он заметил смущение горе-разбойника.

— Это мои «дела давно минувших дней». Большего не скажу.

— Ну и не надо. Сейчас пойдешь в город, найдешь кабак «Черный дрозд» и будешь ждать меня до самой темноты.

— Зачем это? Меня там судорога голодная скрутит, в «Черном дрозде» потрошка куриные варят, дух идет на всю улицу.

— Так ты зайдешь да покушаешь этих самых потрошков, а потом меня будешь ждать.

Оборванец вновь хотел возмутиться — как это он может откушать потрошков, если у него не то что медяка, куска хлеба черствого уже три дня как в котомке не водилось. Однако заметив в руке незнакомца тугой кошель, замер.

— Вот тебе на пропитание и за службу, чтоб меня ждал.

Каспар бросил монетку, и оборванец ловко поймал ее на лету.

— Серебро, чтоб я сдох! — воскликнул он и тут же попробовал монету на зуб. — Целый рилли! Эх, дурья я башка, ну дурак! Ну дурак! — неожиданно стал причитать он и хлопать себя по макушке.

— Да в чем же ты дурак, ведь целый рилли получил? — удивился Каспар.

— Дак если б я в тебя не промахнулся, теперь бы весь кошелек мой был!

— Дурак, право слово, — усмехнулся Каспар. — Ладно, не спеши. Тебя как звать?

— Лакоб.

— Не спеши, Лакоб, может, у тебя еще серебра и поболе окажется. Дай срок.

С этими словами Каспар хлопнул мардиганца по крупу и поскакал по дороге на Ливен.

— Значит, уговорились! У «Черного дрозда»! — крикнул ему вслед оборванец.

Каспар только махнул рукой.