Мэнгино и я одновременно посмотрели в дальний конец комнаты, где находился центральный пульт управления. Там в тени позади толстого защитного стекла угадывались знакомые очертания массивной фигуры Аримана.

Шеф СБ, не раздумывая, выхватил пистолет и нажал на курок. Стекло покрылось трещинами, но выдержало. Ему потребовалось выпустить всю обойму, прежде чем оно разлетелось вдребезги. Но этих нескольких секунд вполне хватило Ариману. Он исчез. Одновременно погасли и все осветительные лампы. Теперь помещение освещалось лишь устрашающим мерцанием лазеров, изливавших свою смертоносную энергию сквозь щель в бетонной стене в самое сердце термоядерного реактора. В комнате было темно, как в преисподней, до того как черти догадались развести там огонь. Насколько я мог судить, Ариману, с его дьявольской изобретательностью, удалось осуществить свое намерение, обесточив весь район и использовав освободившуюся энергию для увеличения мощности лазеров.

Перекрывая шум электрических генераторов, где-то недалеко от нас раздался топот бегущих людей и беспорядочные выстрелы.

— Мои ребята все-таки добрались до него, — прозвучал в темноте торжествующий возглас Мэнгино.

Увы, он ошибся. Очень скоро шум перестрелки стал заметно слабее, а скоро и совсем стих в отдалении. Я не сомневался, что и на этот раз Ариману удалось благополучно уйти от заслуженного возмездия.

— Я иду за ним, — прорычал шеф СБ, на бегу перезаряжая свой пистолет.

— Нам необходимо любым способом выключить лазеры, — крикнул я, обращаясь к впавшему в прострацию Вильсону, — прежде чем они саккумулируют достаточно энергии, чтобы взорвать литий.

В зеленом мерцании адского пламени глаза ученого казались неестественно большими.

— Но это невозможно. — Он безнадежно передернул плечами.

— Так придумайте что-нибудь, — обозлился я.

На этот раз он и не думал спорить. Мы перешли в центр лазерного контроля и сразу же убедились, что все оборудование предусмотрительно выведено из строя. Главная консоль была разбита, от датчиков осталось одно воспоминание, а сама металлическая панель оказалась с корнем вырвана из своего гнезда. Обрывки проводов свисали из навсегда остановившихся модулей. Казалось, здесь порезвился взбесившийся слон, спутавший центр управления с посудной лавкой. Но и сквозь остатки защитного стекла мы могли различить зловещую пульсацию лазеров, вопреки всякой логике продолжавших функционировать в максимальном режиме. От удивления у Вильсона отвисла челюсть.

— Но каким образом этот тип, кто бы он там ни был, сумел добиться подобного?..

Вой электрогенераторов, похоже, достиг предела. Свечение лазеров становилось невыносимым для глаз. Под ногами хрустело разбитое стекло. Я оттащил Вильсона от искалеченной панели и, спотыкаясь в темноте коридора, поволок его по направлению к реактору.

— Существует ли способ остановить это светопреставление? — крикнул я, стараясь перекричать какофонию звуков, наполнявших помещение.

Вильсон пожал плечами.

— Количество дейтерия, находившегося в реакторе… — начал он.

— Бросьте, док. Держу пари, что оно уже превышает критическую массу.

— Тогда, — он беспомощно развел руками, — мы не можем прервать реакцию. Нам остается уповать лишь на милосердие Божие…

В призрачном зеленом свете он выглядел постаревшим и совершенно больным.

— …Главная распределительная панель, — пробормотал он после продолжительной паузы. — Пожалуй, я смогу отключить рубильник и обесточить всю территорию лаборатории.

— Отлично, док, займитесь этим немедленно.

— Но на это потребуется время. Минут десять, в лучшем случае пять.

— Слишком много! Через пару минут здесь не останется камня на камне.

— Знаю.

— Что еще мы можем сделать? — Мне приходилось кричать во весь голос, и все равно я едва мог расслышать собственные слова.

— Ничего.

— Не может быть. Должен же существовать хоть какой-нибудь выход.

— Глушитель! — воскликнул он. — Если нам удастся поместить глушитель в камеру реактора, мы сможем блокировать энергию лазеров.

Я понял! Перекрыв доступ лучей лазеров к контейнеру с дейтерием, мы смогли бы заглушить реактор.

— Я сам займусь глушителем, — прокричал я. — А вы отправляйтесь к распределительной панели. Я обойдусь без вашей помощи.

— Но каким образом?

— Не теряйте времени.

— Вы не можете войти в камеру реактора. Радиация убьет вас меньше чем за минуту.

— Ступайте. — Я решительно подтолкнул его к выходу.

Он продолжал колебаться.

— Ради Бога… не делайте этого, — отчаянно крикнул он, когда я распахнул дверь помещения реактора.

Я игнорировал его призыв и вошел внутрь. Комната имела круглую форму и была перекрыта низким сводчатым потолком, как и все другие лабораторные помещения, сооруженные из железобетона. Сейчас она вся утопала в зеленом свете лазеров.

Реактор, расположенный в самом центре комнаты, представлял собой металлический шар футов пяти в диаметре, со всех сторон опутанный трубами охлаждения. По виду он слегка напоминал батискаф, лишенный иллюминаторов. Задача представлялась совершенно неразрешимой. Энергия лазеров поступала в реактор по толстому кварцевому светопроводу, перекрыть который без соответствующих инструментов было практически невозможно даже при наличии у меня достаточного количества времени. Но его-то у меня как раз и не было. В защитной оболочке сферы имелось только одно отверстие, закрытое массивной заслонкой. Не раздумывая о последствиях, я откинул ее в сторону.

Невероятная интенсивность света, мгновенно хлынувшего в помещение, ошеломила меня. Рукотворная звезда, ослепительно сиявшая внутри камеры, могла взорваться в любую секунду. Это было последнее, что мне довелось увидеть. Я ослеп раньше, чем отблески адского пламени коснулись моего лица. Не обращая внимания на невыносимую боль, я нащупал раскаленную крышку люка и протиснулся внутрь камеры, поместив свое тело на пути лазерного луча.

И оказался в геенне огненной. Я горел заживо, словно грешник на сковороде, но, как ни странно, мой мозг все еще продолжал работать. Картины прошлого, настоящего и будущего одна за другой всплывали в моем сознании. Я мог видеть кричащие заголовки завтрашних газет:

«ПОПЫТКА ВЗРЫВА ТЕРМОЯДЕРНОГО РЕАКТОРА ПРОВАЛИЛАСЬ»

Я представлял себе: удивленные лица агентов и экспертов ФБР, изучающих мои жалкие останки; машину «скорой помощи», увозящую в больницу доктора Вильсона, так и не сумевшего оправиться от пережитого шока; горящие ненавистью красные глаза Аримана, обдумывающего новый план мщения; величественную фигуру Ормузда на фоне черной пустоты космоса; Ормузда — победителя, хранителя мироздания; и даже себя, Ориона Охотника.

Я наконец познал свое прошлое и будущее. Я знал, кто я есть и каково мое предназначение в этом мире.

Я — Орион, Прометей, Гильгамеш и Заратустра в одном и том же лице!

Я — Феникс, умирающий в пламени и возрождающийся из собственного пепла, чтобы умереть в очередной раз.

Я сумел расстроить зловещие планы Аримана, хотя ему самому и удалось ускользнуть от меня. Человечество получило в свои руки неисчерпаемый источник энергии. Пройдет совсем немного времени, и корабли землян отправятся к звездам. Критическая точка в истории человечества благополучно преодолена. Это стоило мне жизни, но существующая система мироздания была сохранена.

Я умер, но я и продолжал жить. Я существовал как личность, предназначение которой было преследовать Аримана, когда бы и куда бы он ни направился. Моя охота все еще продолжалась.