Глава 32
Дом на набережной
Человек наделен чем угодно, но только не разумом. И в сущности я рад, что это так.
Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея»
29 марта
В парке пахло весной. Воздух, наполненный ароматами мокрой коры, влажной земли и последнего снега, растекался над землей, словно река в половодье, сметая холодные серые запахи зимы.
На тонких деревцах вербы начали лопаться жесткие почки, из-под них выглядывали пушистые, мягкие «барашки». Деревья свободнее раскачивали ветвями, освобожденными от мороза. По лужам, прихваченным по краям корочкой льда, пробегала рябь.
Несколько молодых людей и девушек сидели на спинках двух скамеек, поставив ноги на сиденья, и весело болтали. Их голоса звучали звонко и пронзительно в свежем, прохладном, струящемся воздухе. Словно крики птиц, почувствовавших наконец, весну и слегка опьяненных ею.
Проходя мимо, Основатель посмотрел на людей с обычным жадным любопытством. Одна из девушек, с распущенными по плечам кожаной куртки светлыми волосами, поймала его взгляд и улыбнулась кокетливо. Парень, сидящий рядом с ней спрыгнул со спинки скамьи и торопливо подошел к Атуму.
— Извини, прикурить не найдется? — Он показал незажженную сигарету.
Основатель молча щелкнул пальцами, высекая асиманскую искру, и сложил ладони, загораживая от внимания людей маленький магический фокус. Человек наклонился, коснулся концом сигареты крошечного дрожащего огонька, но не заметил, что тот горит прямо на коже незнакомца. Затянулся, выпрямился и кивнул благодарно:
— Спасибо.
— Не за что, — ответил тот и неторопливо пошел дальше.
«В последнее время кадаверциан ведут себя странно, — вспомнил он слова Храньи. — Неожиданно оборвали контакты со всеми. Засели в своей резиденции. То ли готовятся к чему-то, то ли чего-то ждут…»
— Ждут, — сказал Основатель вслух. — И я даже знаю кого…
Он не удивился бы, увидев знакомый особняк пустым и заброшенным. С мокрым неухоженным садом, заваленным пластиковыми бутылками, банками из-под пива, окурками и сигаретными пачками, вытаявшими из-под снега.
Но реальность оказалась гораздо невероятнее.
Атум застыл от удивления и невольно огляделся — не видят ли прохожие того же, что и он. Но люди равнодушно проходили мимо, ничего не замечая.
За тяжелой кованой решеткой стоял темный, наполовину разрушенный готический замок. Его левое крыло было увито густым плющом, оставляя лишь вытянутые проемы окон, в которых светились зеленоватые призрачные огоньки. Над правым — лежащим в руинах — с громким карканьем вились вóроны. Одна огромная, иссиня-черная птица сидела на обломке стены и чистила клюв о камни.
Перед домом, за редкими колючими кустами, торчали из земли старые, потемневшие от времени кресты.
Основатель очнулся от изумления, подошел к ограде и взялся за ручку калитки. Почувствовал под пальцами холодный металл, покрытый шершавой ржавчиной, и понял, что это, скорее всего, не галлюцинация. А если и морок, то не его.
Дверца открылась с тоскливым скрипом. На узкой каменной дорожке, ведущей к крыльцу, лежал толстый слой мокрых листьев, заглушающий звук шагов. Голые кусты вздрагивали от ветра и топорщились острыми шипами.
На одной из могил Атум заметил полупрозрачный тонкий силуэт, сидящий прислонившись к кресту. Словно почувствовав чужой взгляд, призрачная женщина подняла голову. Основатель увидел прекрасное скорбное лицо, которое вдруг оскалилось, превращаясь в злобную, хищную маску.
Он равнодушно отвернулся от недружелюбного призрака и решительно поднялся на крыльцо. За каменными стенами ощущалась яркая искра чужой жизни. Значит, хозяин был дома.
Привычного звонка не обнаружилось. Вместо него висел витой шнур, напоминающий удавку.
Основатель усмехнулся своим мыслям и потянул за него. В глубине дома послышался гулкий удар. Словно отзываясь на этот звук, дверной шнурок дернулся в руке гостя и попытался обрасти шипами, но Атум, уже понявший, с чем имеет дело, ударил по нему заклинанием, и тот успокоился.
Открыли не сразу. В мертвой тишине сада-кладбища тонули шумы проезжающих мимо особняка машин, только ровно гудел ветер, каркали вóроны, и тихо всхлипывала девушка-призрак, сидящая на могиле.
Наконец в доме послышались тяжелые неторопливые шаги, и дверь отворилась.
— Здравствуй, Кристоф, — сказал Основатель после недолгой паузы, за которую с вновь вернувшимся удивлением успел рассмотреть хозяина дома. — Впечатляющий вид. — Он кивнул на кресты у себя за спиной. — Пригласил нового дизайнера?
Колдун молча отступил внутрь прихожей, давая гостю пройти. Он не выглядел ни обрадованным встрече с другом, ни удивленным, ни настороженным. Более того, его мысли и чувства заслоняла какая-то серая, мутная пелена. И было непонятно, знает ли кадаверциан, кто скрывается под маской телепата.
— Прости, что не приходил так долго, — рассеянно сказал Основатель, заходя внутрь и настороженно оглядываясь. — Надо было разобраться с кое-какими делами.
Внешне ничего не изменилось. Только исчезли флаги с гербами кланов, спускавшиеся раньше с перил верхней галереи. Но так же темнел кадверцианский крест на гладком полу, и серебрились полосы света, льющиеся из открытых окон.
Однако все вокруг казалось плывущим, смазанным, так же, как и мысли Кристофа. Тени лежали не там, где им полагалось, стены выглядели перекошенными, неустойчивыми. В воздухе витали странные незнакомые ароматы, слышались приглушенные звуки. То ли пение, то ли свист ветра.
Краем глаза Атум постоянно видел движение чьих-то неуловимых силуэтов, но едва поворачивал голову, не мог разглядеть ничего необычного.
— Ты один?
— Один. — Кадаверциан сделал приглашающий жест в сторону гостиной и прошел следом за гостем.
Основатель окинул взглядом египетские статуи в углах комнаты, горящий камин и темные гобелены на стенах. Здесь все было более-менее стабильно.
Он опустился в удобное кресло и внимательнее посмотрел на колдуна, подбрасывающего в огонь новое полено.
— Ты плохо выглядишь, Кристоф. Так же, как и твой дом.
Кадаверциан сел напротив гостя, и на его лице, освещенном ярким светом пламени, стали заметнее фиолетовые круги вокруг запавших, покрасневших глаз, ввалившиеся щеки, продольные морщины на лбу.
— Что случилось?
— Ничего особенного, — отозвался тот небрежно, но даже его усмешка, которую так хорошо помнил Дарэл, показалась Основателю смазанной. — Проклятие клана Иллюзий.
Услышав ненавистное название, Атум почувствовал пока еще отдаленный всплеск злости.
— Я так и понял. Что им было нужно от тебя?
— Мне от них. Информация, — уточнил Кристоф, и в его мыслях, затянутых туманом усталости, мелькнули смутные воспоминания о непрерывно меняющемся доме Иноканоана. — Мой учитель был не слишком откровенен со мной.
В комнату медленно вплыло зеленое облако, превратилось в длинную полосу дыма и обвилось вокруг статуи Сета. Повисело некоторое время, потом обрело форму полуобнаженной девушки с длинными черными волосами и неторопливо ушло сквозь стену.
Кристоф равнодушно проводил ее взглядом, а Атум, переставший удивляться чему бы то ни было, невозмутимо продолжил беседу:
— О чем же ты хотел узнать у этих сдвинувшихся малолетних мерзавцев?!
— Об Основателе.
Некромант улыбнулся, как будто предчувствуя дальнейшую реакцию собеседника. А тот застыл с открытым от изумления и негодования ртом. Потом рассмеялся, но тут же резко оборвал смех.
— А ты не мог получить интересующие тебя знания от кого-то другого? Менее наглого и безумного?
— Никто не мог сказать ничего полезного. — Кристоф устало провел обеими руками по лицу. — Гин-чи-най постарались скрыть настоящие сведения.
Услышав второе ненавистное слово, Атум едва сдержался, чтобы не зарычать от ярости.
— И что тебе пришлось отдать за сведения о том, что Основатель — безумный убийца с мозгами набекрень?
— Свои сны.
Сначала Атуму показалось, что он ослышался. Но тут же он увидел в мыслях Кристофа подтверждение этих слов.
— Подожди. — Основатель придвинулся вперед, ближе к некроманту, вместе со своим креслом. — Повторим еще раз. Ты пошел к лигаментиа для того, чтобы получить информацию о создателе всех кровных братьев? Причем заведомо ложную. И отдал за это свои сны?! Кристоф, извини меня, но ты… я не могу найти достойного определения твоей… неразумности. И сколько времени ты не спал?
Теперь рассмеялся колдун, его тусклые глаза сверкнули прежней зеленью:
— Не так долго.
— Не так долго для того, чтобы не начать сходить с ума?!
Атум саркастически хмыкнул. Вряд ли кадаверциан знал, что, отдавая свои сны лигаментиа, перестанет их видеть и соответственно спать. Вернее, перестанет отличать реальность от мира сновидений. Не сможет понять, когда бодрствует, а когда погружается в пространство кошмаров и прекрасных видений. И откроет им дорогу в свою реальность.
Теперь Основателю стало окончательно ясно, что происходит с домом некроманта и с ним самим.
— Слишком высокая плата, — сказал Атум негромко.
— В этом мире все стоит недешево. — Кристоф провел по глазам тыльной стороной ладони, словно пытаясь смыть с них многодневную усталость.
До гостя кадаверциана долетел отголосок мысли колдуна о том, что ему пришлось выбрать между собственными сновидениями и Крестом Основателя. Первое показалось не таким уж важным. Второе он посчитал нужным для защиты своего клана.
— Защита клана! — воскликнул Атум со всем возможным презрением. — Проведи меня в мир кадаверциан, и я навырезаю тебе из основного креста сколько угодно таких защит. Ты сможешь вызывать не только Битах, но ее братьев, сестер и внучатых племянников. Основателю… — Он запнулся и бросил играть в недомолвки. — Мне гораздо важнее ты сам. Твоя цельная личность со всеми снами, воспоминаниями, желаниями и привязанностями.
Левая рука Кристофа засветилась вдруг мягким зеленым светом. Атум почувствовал в воздухе легкий аромат аниса, а в мыслях кадаверциана — настороженную сосредоточенность. Если можно было предположить, что сначала он надеялся, будто перед ним может быть настоящий Дарэл, то именно теперь его сомнения должны были окончательно рассеяться.
— Я знаю, что говорят обо мне, — усмехнулся Основатель в ответ на его напряжение, — что говорили. Сумасшедший убийца, злобное чудовище… — Он поднялся и принялся расхаживать по комнате под пристальным взглядом колдуна. — Не отрицаю, может быть, в чем-то они правы. Ну а если посмотреть на всех, кто живет в этом мире?
Атум остановился перед статуей сидящего Анубиса и погладил его по острым ушам.
— Я не убиваю людей и даже не пью их кровь. Им вообще все равно, есть я или нет. Для них чудовища — вы, каждый из кровных братьев. А с точки зрения животных, это смертные — жестокие твари, душегубы. Все зависит от того, с какой ступени смотреть.
— Как поживает Дарэл? — неожиданно прозвучал у него за спиной ровный голос.
Неизбежный вопрос. Основатель усмехнулся, взял статую за оба уха и прижался лбом к ее холодному лбу.
— Никак. Ты-то должен знать. Вселение новой сущности неизбежно уничтожает прежнюю. Извини, — добавил он, глядя в глаза Анубису, и выпустил его.
Каменный шакал протяжно зевнул, демонстрируя длинные клыки и загнутый язык, лениво тряхнул головой, улегся на пол, вытянув лапы, и снова застыл.
— Извини, — повторил Атум, — я испортил твою статую.
— Чего ты хочешь от меня? — слегка устало, как показалось собеседнику, спросил колдун.
Похоже, его не впечатлило увиденное. Впрочем, разум, лишенный магии сновидений, слабо реагирует на необычное, будь то ожившее изваяние или вернувшийся в реальность Основатель. Иначе вряд ли кадаверциан реагировал бы на гибель друга так спокойно.
«Можно поблагодарить лигаментиа», — подумал Атум.
Он вернулся на свое место, сел, наклонился вперед и, глядя в тусклые глаза некроманта, улыбнулся:
— Прежде всего — освободить тебя от проклятия клана Иллюзий. Если ты, конечно, не возражаешь…
Правда и вымысел, сны, морок и реальность тесно переплелись в разуме Кристофа. Атуму казалось, что он видит в нем бесформенный клубок шипов, колючек, острых ветвей, за которые цепляются обрывки зеленого струящегося газа. Заклинание «Тернового куста», принадлежащее лигаментиа, прочно срослось с сознанием кадаверциана, вытягивая из него не только сновидения, но и все силы, связанные с ними.
— Терновник в твоей голове цветет буйным цветом, — пробормотал Основатель. — А заклятия клана Иллюзий плохи тем, что их весьма трудно нейтрализовать. Для этого требуется очень богатая фантазия.
Кристоф сидел с закрытыми глазами, пока Основатель колдовал над его подсознанием, пытаясь выдрать из него коварное заклинание.
— Ты обратил Вольфгера…
Это был даже не вопрос. Размышление, попытка представить давние времена.
— Нет, — ответил Атум машинально, «обрубая» особенно крепкие ветви «терна». — Не совсем. Второе поколение обращали мои первые слуги. Я уже почти не мог функционировать. Только отдавал приказы. Кадаверциан… то есть лудэр — был последним. Я отдал ему свой дух и на какое-то время перестал существовать.
— Первые слуги? — В памяти Кристофа мелькнуло смазанное воспоминание: зеленый туман, существо с головой шакала, спящее в гробу…
— Да, — подтвердил Основатель, вскользь глянув на эту картинку. — Молох, Сокар, Урн и другие. Они же обучали магии новообращенных людей.
— А те потом убили своих учителей?
— Естественно, — равнодушно отозвался Основатель. — Старые боги покинули землю, их место заняли молодые. Красивые, сильные, почти всемогущие. Ведь так всегда и бывает.
В глубине дома зазвонил телефон. Но ни хозяин, ни гость не обратили на него внимания, и через минуту настойчивые трели оборвались.
Основатель почувствовал, как начинает ослабевать заклинание лигаментиа, и его цепкие шипы разлетаются струями серого дыма. Осталось сделать еще одно небольшое усилие…
— Ну вот, — сказал он наконец, отсекая последнее, жадное щупальце, беспомощно хватающееся за обрывки чужих снов. — Все. Теперь твои сновидения снова принадлежат только тебе. Можешь благодарить.
— Благодарю. — Кристоф прикоснулся ко лбу и поморщился.
— Понимаю, — небрежно заметил Атум, массируя ладонь, все еще покалывающую от шипов, — такое чувство, будто у тебя в голове гудит пчелиный рой. Но это пройдет. Через какое-то время.
Он помолчал, наблюдая за колдуном, и произнес то, ради чего пришел сюда:
— И теперь пришло время очередных перемен. Даханавар, фэриартос, нахтцеррет, асиман и все прочие должны уйти. Они отслужили свое. Останутся новые… хм… боги. Кадаверциан.
Кристоф пристально посмотрел на него, в его мыслях, все еще мутных после бессонницы, всколыхнулось яркое недоверие… и еще более яркое понимание.
— Так вот что ты делаешь… все эти бессмысленные стычки между кланами… Нападение асиман на даханавар, бойня в «Лунной крепости». Ты уничтожаешь кланы не для развлечения. Ты освобождаешь место для кадаверциан.
Основатель душевно улыбнулся:
— Рад, что ты оценил мои усилия. Или все-таки не одобряешь эти методы?
Кристоф неопределенно покачал головой, и Атум вдруг почувствовал необходимость убедиться в том, что колдун понимает его до конца.
— Неужели тебе есть дело до них? Лживых тварей, прислуживающих гин-чи-най? Они убили твоего учителя. И скрывали правду не только о его смерти. Обо всем мире, окружающем тебя. Неужели тебя волнует их судьба?
— По большому счету нет, — ответил колдун, и Основатель услышал искренность в его словах и, что самое главное, мыслях.
— Верно. Я знаю, что вы долгое время не общались с остальными семьями. Потом ты попробовал вернуться в политику, но быстро понял бессмысленность этого и снова отказался от контактов с другими кланами. Тебя интересуют только твои родственники. Их благополучие и дальнейшие успехи. А я могу дать вам все это и намного больше этого.
— Чего ты хочешь лично от меня?
— Остаться здесь.
— В этом доме или в этом мире?
— Для меня это одно и то же.
В воспоминаниях Кристофа всплыла яркая картина — полутемная оранжерея, желтый свет, льющийся сквозь ветви пальм, Фелиция, сидящая на скамье. Взволнованная, огорченная, усталая мормоликая в пепельно-сером хитоне.
— Я просил у Фелиции Даханавар возможность вернуться в клан, — задумчиво произнес Основатель, отвечая на эти мысли.
Он посмотрел в огонь, и тот, повинуясь его взгляду, начал обвиваться вокруг решетки, опасно рассыпая искры.
— Снова быть ее телепатом или близким другом, если она захочет. Но только для того, чтобы уничтожить Вторую старейшину.
Он взглянул на Кристофа и увидел понимание в его глазах.
— Она ведь говорила тебе об этом? В Стэфании заключена сила гин-чи-най, реальная угроза для меня. Я хотел избавиться от нее.
— Но Фелиция не поверила тебе, и ты натравил на даханавар асиман.
Основатель утвердительно наклонил голову, чувствуя, что его искренность произвела впечатление на кадаверциана. Хотя тот был не настолько наивен, чтобы не понимать — собеседник говорит то, что он уже слышал. Значит, пришло время совершить какой-нибудь эффектный жест. Сделать вид, что собирается уйти, например.
— Я всего лишь пытаюсь защититься. — Атум поднялся, взял куртку, брошенную на соседнее кресло. — Так же, как и ты, как все вы. Ладно, приятно было побеседовать. Не хочу злоупотреблять твоим терпением и гостеприимством.
Несколько мгновений Кристоф смотрел на него с глубокой задумчивостью и произнес наконец:
— Мое терпение и гостеприимство не пострадают, если ты задержишься в этом доме на какое-то время.
Основатель широко улыбнулся, сам не ожидая, что его так обрадует это решение колдуна. Но не успел выразить своего удовольствия по этому поводу. В комнату влетело существо, слегка напоминающее пиранью, состоящее, казалось, из одних острых зубов. Заклинание Атума развеяло его в дым.
— Какое-то время окружающее тебя пространство может быть слегка агрессивно, — пояснил он, стряхивая с водолазки серую пыль, оставшуюся от твари. — Кошмары не желают уходить из реальности. Но я помогу тебе справиться с этим. В благодарность за гостеприимство и понимание.