Глава 2
БАЛ
— Самое главное — этикет, — поучал Сархен. — Держи язык за зубами, пока Высокая сама не надумает обратиться к тебе. И запомни: на людях Темную Богиню и Мятежную Сестру полагается приветствовать, стоя на коленях. В глаза не смотреть! Это вызов!
— Перед остальными Высокими тоже ползать по полу? — кисло спросил Андрей.
Монгол только начал, а все это ему уже страшно не нравилось.
— С этих… хватит и поклона. Только не жалей спины.
Андрей наполнил свой опустевший бокал, подлил вина Сархену. Они все-таки тихонько надирались. А все потому, что Катарина сказала, будто Эллинэ сегодня всю ночь пробудет в замке.
— Постой-ка, а мужчины среди Высоких есть? — Андрей посмотрел на собеседника.
— Нет, — сказал Сархен. — Только женщины.
— Амазонки, значит… И как они, ничего? В смысле — внешне, на вид? Красивые девчонки?
Монгол глотнул вина, задумчиво посмотрел на свой бокал.
— Суки, — пробормотал он сквозь зубы.
— Не любишь ты их, — констатировал Комков.
— Не люблю, — согласился Сархен. — Не за что мне их любить. Но красивые. Будь осторожен.
— Это еще почему? — удивился Комков.
— Красивая женщина опаснее, — пояснил Сархен, заметно помрачнев. — Меня погубила красивая. Очень красивая…
На некоторое время монгол замолчал, погруженный в свои мысли. Андрей уже привык к подобным «зависаниям» и терпеливо ждал. Ветер к вечеру сдул облака, и звездная спираль опять призывно мерцала в небе. Завтра наверняка будет солнечно и тепло. Ухнула в кустах, пытаясь напугать засидевшихся дотемна людей, грудастая жаба. Андрей уже знал, что она совершенно безобидна, как, впрочем, и вся фауна на Острове.
Монгол залпом опрокинул стакан и тут же налил себе еще. Андрей понял, что его собеседник вновь доступен для общения.
— Ладно, продолжаем разговор, — сказал он. — А как быть с Поднявшимися и Верными?
— Никак, — пожал плечами монгол. — Это не Высокие, это люди, кланяться им не надо. Только…
— Только что?.. — спросил Андрей.
— Высокие дрессируют их. Меняют. Иногда очень сильно. И некоторые Поднявшиеся уже не совсем люди.
— Понятно, — протянул Андрей. — А чем различаются Верные и Поднявшиеся?
Монгол нехорошо усмехнулся.
— Верные просто мясо. Телохранители, слуги, рабы. Скот… А Поднявшиеся — лощеные кобели. Те, кому удалось надолго залезть в постель к своей Высокой.
— Понятно… — начал Андрей и вдруг заткнулся.
Дьявол, а вы теперь кто есть, Андрей Егорович?..
Монгол его замешательство истолковал по-своему.
— Ты еще не Поднявшийся. Ты игрушка. Любая Высокая вправе взять в диком мире кого угодно, с его согласия, разумеется. Правда, никого не интересует, каким именно образом это согласие получено… Игрушки берут для утех — и ломают, когда они приедаются. А вот если тебя представят в Высоком замке и ты переживешь бал — ты Поднявшийся.
— Поднявшийся… — тихо повторил Андрей.
Он залпом, совсем как недавно монгол, осушил свой бокал. Лощеный кобель… Тьфу.
Он уже было совсем смирился со своей ролью «игрушки», но нарисованная монголом перспектива стать официальным альфонсом при Темной Богине… Да уж, у него, оказывается, все еще впереди…
Сархен убрал опустевший кувшин, заглянул под стол, словно надеясь увидеть там полный сосуд.
— Черт, опять Катарина запретила выдавать больше двух кувшинов подряд… — пробормотал он. — Этот шайтан не слушает меня, когда я требую вина. Только Катарину.
Шайтаном Сархен называл «сервисные системы» Острова.
— Слушай, а как заказать лишний кувшинчик? В смысле — технически? Вдруг у меня получится? — поинтересовался Андрей.
Монгол немного помолчал, подбирая слова, потом принялся объяснять:
— Представь себе кувшин, запотевший кувшин с вином, с красным, тягучим и крепким.
Андрей постарался выполнить то, о чем он просил.
— Нет, не надо закрывать глаза и делать глупое лицо, — усмехнулся Сархен. — Ты должен хотеть этот кувшин с вином. И тогда, если Госпожа еще не поставила на тебя запрет, он появится. Ну попробуй!
Комков вдруг вспомнил, как он нашел в беседке кувшин с морсом. Он тогда здорово упарился на жаре и очень хотел пить. И у него получилось, хотя он еще этого не знал. Получилось и сейчас, уже осмысленно.
Кувшин с вином появился на столе безо всяких лишних спецэффектов, обычно сопровождающих фокусы и чудеса. Монгол тут же схватил его, вскрыл, принюхался, хищно раздувая ноздри. Лицо его озарила довольная улыбка:
— Кудесник!
Однако попробовать «сотворенного» вина Андрею было не суждено. Он увидел, как изменилось лицо монгола, и торопливо обернулся. Сзади, совсем близко, стояла Эллинэ — как всегда, она подошла неслышно.
— Освежи мою память, Сархен, кажется, я очень просила вас ограничиться одним кувшином, — скучным голосом произнесла Темная Богиня. — Я запретила напиваться сегодня. Или я говорила с кем-то другим?
Злосчастный кувшин выпал из рук монгола. Тот, не обращая внимания на осколки и темную лужу, бухнулся на колени, низко склонив голову.
— Когда я в последний раз наказывала тебя за ослушание, Сархен? — спросила Эллинэ. — Какое наказание ты выбираешь теперь?
Андрей решил, что самое время вмешаться. Ему очень не нравилось все происходящее. Какого-то особого криминала в распитии двух-трех «лишних» емкостей он не видел.
— Прошу прощения, ваше вашество, — сказал он, чтобы привлечь к себе внимание. — Сархен не виноват. Это вино я «колдонул». Сархен меня предупреждал, а я не послушался. Так что…
Темная Богиня повернулась к Андрею, и в голове у того вспыхнула молния.
…— Крепкая у тебя башка, — уважительно сказал монгол, когда Андрей пришел в себя. — Думал, до утра проваляешься.
Рядом с Сархеном с испуганным видом стояла Катарина.
— Иди-иди! — Монгол махнул на нее рукой. — Ничего страшного, видишь, очнулся. Иди спать.
Катарина покачала головой, пожелала всем спокойной ночи, вызвав невольную улыбку на лице пострадавшего, и ушла.
— Что-то часто мне достается в последнее время, — пожаловался Комков.
В затылке сидела пульсирующая боль. Приложился он здорово, видимо, когда плашкой улегся от удара.
— Ты дурак, — усмехнулся монгол. — Спорить с Темной Богиней при посторонних! Госпожа очень добра. Великая Мать тут же укоротила бы тебя на голову, а потом пришила бы ее, но только на другое место. Зря улыбаешься, я видел, как она это проделывает!
— А Великая Мать-это еще кто? — пробурчал Комков.
— Мать Эллинэ и Элизабет. Родная. И предыдущая Темная Богиня. Кстати, если она будет на балу… — Монгол нахмурился и замолчал.
— То что? — спросил Андрей. — Договаривай, я и так уже страсть как хочу попасть на эту тусовку.
— Будь осторожен, Андрей, — посоветовал монгол. — Очень, очень осторожен.
— Прямо бал монстров какой-то намечается. — Комков ухмыльнулся и тут же болезненно поморщился.
— Так и есть, так и есть, — серьезно подтвердил Сархен. — Ничего смешного. Госпожа боится за тебя. И правильно боится. Потому что ты еще не боишься. И можешь сделать там труднопоправимую глупость.
Комков рискнул встать на ноги. Ничего. Терпимо. Голова у него и правда была весьма устойчивой к повреждениям.
— Госпожа ушла на пляж, — сообщил Сархен. — Иди. Она ждет.
…Эллинэ сидела на берегу, возле самой воды. Андрей сел рядом и сказал:
— Больно дерешься, дорогая. Шишка теперь на затылке.
— Напросился, — ответила Эллинэ.
Ни капли жалости в ее голосе не было.
Некоторое время они сидели молча. Комков хотел что-нибудь сказать, но не знал, что именно.
— Как ты накажешь Сархена? — спросил он наконец.
Темная Богиня застонала, словно у нее болели зубы.
— Повешу на террасе, понял?
— Не смешно, — буркнул Комков.
— Не веришь? — Знакомая интонация заставила Андрей насторожиться.
Он судорожно сглотнул. Рядом с ним сидела Темная Богиня. Он видел в книге, как легко она обрекала на смерть людей без всяких видимых причин.
— Верю, но не надо, — сказал он. — Виноват-то правда я.
— Тебя повесить? — хмыкнула Темная Богиня. — Ты действительно этого хочешь?
— Ты что, палец сегодня прищемила? — разозлился Комков. — Чего такого страшного мы с монголом… тьфу ты, с Сархеном сотворили? Лишний стаканчик пропустили?
— От тебя до сих пор перегаром прет, молчи уж, «стаканчик»! — Эллинэ встала. — Ну как тебя, дурака такого, на бал вести!
Комков поднялся вслед за ней. Та-а-ак. С этим… балом его уже достали. Засунув руки в карманы, он двинулся прочь.
— Андрей, стой! — Голос Темной Богини хлыстом ударил его в спину.
Комков не ответил. И не остановился. Если она снова его шарахнет… И что, драться с ней будешь? Нет, признался сам себе Комков, не буду… Не буду… Пускай хоть вешает, если хочет.
Она не дала ему уйти. Догнала, обняла сзади.
— Прости, не злись. — Она подышала ему на затылок, и ощущавшаяся там инородным телом шишка пропала. — Я боюсь и веду себя как дура… Я не буду наказывать Сархена… Слышишь? Прости…
— Чего там такого страшного, Эллинэ? Толпа разодетых красивых дур со своими холуями? Ну и что?
Эллинэ легонько укусила его за мочку уха. Замерла, положив голову ему на плечо.
— У меня плохое предчувствие, — призналась она. — Точно так же плохо мне было перед тем, как пропал отец… Так же больно там, внутри… Элизабет зла на тебя. И она обязательно приготовит какую-нибудь гадость… Мыс ней знаем друг друга как облупленных. Она видит, что ты для меня не просто игрушка. А ей всегда нужно было то же самое, что и мне.
Комков вздохнул. Вот тебе и белая и пушистая Элизабет.
— Успокойся, она не в моем вкусе. Мне всегда больше нравились брюнетки.
Эллинэ опять куснула его. Он почувствовал, что она улыбается.
— До дома-то дойдем? — спросил Андрей.
— Нет, давай прямо здесь и сейчас. — Эллинэ уже снимала свой черный облегающий костюм. — Чур я сверху!
— Ну это мы еще поглядим, кто сверху! — сказал Комков, торопливо включаясь в соревнование по скоростному раздеванию.
Они славно вывалялись в песке, выкупались и теперь лежали на берегу. Ночь была теплой. Ветерок ласково гладил их обнаженные тела.
— Иногда мне кажется, что я схожу с ума, — сказала Эллинэ. — Мне постоянно нужно чувствовать тебя рядом… Смотреть на тебя, слышать твой голос… Я должна была провести эту ночь в замке и сделать свой ход в Игре. Но я не смогла…
Андрея укололо чувство запоздалого сожаления: она вернулась, потому что не могла без него. А он в это время пил с монголом. Тут любая взбесится.
— Эллинэ, можно спросить? — Андрей потрогал пальцем сосок ее груди.
— Что, ты уже опять готов? — В голосе Эллинэ прозвучало невольное восхищение.
— Нет-нет! Еще нет, — торопливо сказал Андрей. — Я о другом.
— А-а-а, — разочарованно протянула она. — Тогда не искушай меня без нужды.
— Ладно, не буду. — Андрей убрал руку. — А спросить-то можно?
— Можно, — милостиво разрешила Темная Богиня.
— Эллинэ, а куда подевались ваши мужчины? В смысле… Высокие?
Темная Богиня ответила не сразу. Комков уже решил, что ответа не дождется, когда она начала говорить:
— Когда-то, очень-очень давно, мы воевали с Врагом. Тогда еще не было Облачной Дороги, по которой можно было быстро ходить между мирами, и мы летали на примитивных звездных кораблях. Война была очень длительной и жестокой. Легенда гласит, что все наши мужчины ушли в последнее сражение, когда встретились главные силы флота Врага и нашего. Они победили, но все остались там… В мертвых оплавленных кораблях…
Андрей смотрел на звездную спираль, а видел раскаленную докрасна обшивку, слышал треск рушащихся переборок и погребальный свист утекающего воздуха. Он видел, как вспыхивает маленькое солнце при взрыве реактора, как в пространстве превращаются в окоченевшие манекены люди без защитных скафандров.
— Множество обитаемых миров сгорело тогда, погибла и наша материнская планета. Мы победили, но были обречены… Несколько тысяч уцелевших женщин, которым уже некого было любить…
— А дети? — спросил Андрей.
Ведь среди них были и мальчики, и девочки.
— Детей не было, Андрей, — печально вздохнула Темная Богиня. — Все дети погибли на материнской планете, когда рейдеры Врага сожгли ее атмосферу…
Андрей сильно сжал руку Эллинэ.
— И как же вы выжили?
— Дикие миры, Андрей… Нас спасли дикие миры. Когда-то, на заре звездной эры, задолго до встречи с Врагом, к открытым кислородным планетам уходили автоматические корабли со спорами жизни. Мы знали, что ничто не вечно, цивилизации тоже стареют и умирают. И потому щедро сеяли во вселенной семена будущих человеческих миров. Где-то эти семена погибли, а где-то взошли… Некоторые миры были выжжены Врагом во время войны, но многие уцелели.
— И вы взяли из них мужчин?
— Да, взяли… Но не все оказалось так просто, как нам поначалу казалось… Даже у двух любящих одной расы не всегда рождается дитя, а тут… Дети были редки, очень редки. Мы все равно вымирали, свежая кровь диких миров могла лишь продлить агонию…
— Тяжело вам пришлось, — сказал Андрей.
— Тяжело… — согласилась Темная Богиня. — А тут еще снова зашевелился Враг… Дикие миры были не в состоянии отразить его, они были еще слишком молоды. И тогда мы изменили себя, стали Высокими и взяли в руки меч.
Андрей завороженно слушал ее страшную сказку. Голос Темной Богини был отстраненно-холоден.
— Мы стали жестоки. Очень жестоки. Все миры Врага, а также миры других, безобидных «иных» были сожжены. Выжгли также несколько человеческих миров, тех, где Враг пустил свои корни.
— А он там действительно пустил корни или?..
— Не знаю… Возможно, и нет…
Эллинэ замолчала. Она села, обхватила руками согнутые в коленях ноги. Волны, набегая на берег, трогали ее ступни.
— И чем заняты Высокие теперь? — спросил Андрей.
— Мы стражи и пастыри человеческих миров. Мы следим, помогаем, наказываем.
— Поэтому ты приходишь на зов и убиваешь?
— Убиваю, да… Если мир катится в пропасть, если он прогнил, если он становится опасным, я прихожу в него и убиваю. Я Темная Богиня, ты не забыл? Смерть — мое предназначение. А следом за мною приходит Мятежная Сестра, и опустошенный мною мир начинает жить сначала… Так должно быть. Но так не всегда…
— А что такое Большая игра? — Андрей сел рядом с Эллинэ.
Темная Богиня вздохнула.
— Мы злые и скучающие боги, Андрей… И игры наши так же жестоки, как мы… Иногда мы играем человеческими жизнями в обреченных мирах. И тогда к кому-то смерть приходит раньше, а кому-то везет…
— Ну, вы и… — начал говорить Андрей и замолчал.
За что он хотел их судить? Разве в его родном мире нет своих Больших игр? Разве в его мире не играют жизнями людей? Он горько усмехнулся. Как бы Высокие ни пытались изменить себя, они все равно остались людьми. Жестоки они именно как люди.
— Пойдем, Андрей… — Эллинэ поднялась, отряхнула песок. — Как быстро летит время, когда ты рядом… Завтра вечером мы отправляемся в Высокий замок. На моей яхте.
Андрей смотрел снизу вверх на свою любимую. В темноте, на фоне океана и звезд, ее тело казалось совершенной статуей, памятником женской красоте. Прекрасная Темная Богиня…
— Пойдем, Андрей, — тихо повторила Эллинэ.
— А я снова готов, — сообщил Комков, облизнув губы. — Может, задержимся еще ненадолго?
Он положил руки ей на талию и повлек к себе, вниз. И грозная Темная Богиня покорно подалась, она хотела и ждала его ласки.
…Утром, после завтрака, Эллинэ повела его в бухту, к яхте. Черный замок она прогнала с глаз долой. Андрей уже привык к чудесам острова, но, когда темная мрачная громадина растаяла в воздухе, невольно поежился.
— И где он сейчас? — спросил он у стоявшей девушки.
— Здесь, конечно, — сказала Эллинэ.
— Он просто стал невидим?
— Не совсем… — Эллинэ замялась, она явно не могла подобрать слов, чтобы внятно объяснить произошедшее Андрею. — Он как бы спрятался в свою нору. В пространстве почти везде есть локальные искривления, кроме того, их можно создавать искусственно. Эти «норы» можно использовать для увеличения полезного объема помещений, в них можно прятать объекты.
— Понятно, я именно об этом сразу и подумал, — с умным видом кивнул Комков. — Об искривлениях то есть. Пространства. Слушай, а он что, живой, этот Черный замок?
— Да, некоторым образом, — сказала Эллинэ. — Его создала первая Великая Мать. Она связала миры людей Облачной Дорогой, так вот замок, помимо всего прочего, — начало Дороги.
— Зал Пути? — попытался угадать Андрей.
— Нет, не там, — покачала головой Эллинэ. — Тебе еще рано знать, прости. Когда-нибудь я покажу, и мы вместе, рука об руку, пройдем по Облачной Дороге.
Яхта покачивалась на волнах возле самого берега. Вытянутый, метров сорок в длину, корпус блестел черным лаком. За длинной прогулочной палубой возвышалась обтекаемая полупрозрачная рубка.
— Черный цвет — твой фирменный?
Темная Богиня пожала плечами.
— Положение обязывает. Да и нравится он мне.
Андрей с интересом рассматривал яхту. Она наверняка была очень быстрой, стремительностью был пронизан весь ее облик.
— Как зовут эту красавицу? — спросил он.
— «Лаэра», — сказала девушка.
— И что это означает? Чье-то имя?
— Неотвратимый ветер мщения, несущий смерть и разрушение… На материнской планете, когда она еще была жива, случались сильные ураганы. Им, как правило, давали женские имена.
— Тайфуны с ласковыми именами, — проговорил Андрей. Так называлась когда-то прочитанная им книга. — Один из самых разрушительных ураганов на Земле назвали «Глория». Мы поднимемся на борт?
— Конечно. Мне надо познакомить вас.
На палубу они поднялись по предупредительно выдвинутому «Лаэрой» трапу. Эллинэ что-то сказала на своем языке.
— Да, госпожа.
Голос у «Лаэры» оказался под стать облику, красивый и звонкий. При его звуке Андрею представилась этакая маленькая разбойница, пиратка с абордажной саблей и пистолетами за поясом.
— Запомни его. Слушайся. — Эллинэ взяла Андрея за руку и повела к рубке.
— А он ничего, Госпожа. Хорошенький мальчик.
— Я тебе покажу мальчика, — недовольно буркнул Комков. — Тоже мне, флибустьерка выискалась.
«Лаэра» заразительно рассмеялась.
— Она плавает так же хорошо, как разговаривает?
— Эй! Спроси у меня, если хочешь узнать, красавчик!
— Ты ей понравился, Андрей, она кокетничает, — улыбнулась Эллинэ. — Сархена она лишь терпит — и только ради Катарины. — Темная Богиня подошла к рубке и любовно погладила прозрачный пластик. — А плавает она хорошо, даже замечательно.
— А еще я умею летать, правда, не очень высоко, — сообщила «Лаэра». — И нырять…
— Правда, не очень глубоко, — закончил за нее Комков.
— И как ты догадался? Может, попробуем, кто глубже? Слабо?
— Сдаюсь, красотка, тут ты меня уделала. — Андрей поднял руки вверх.
— Покажи нам рубку, Лаэра, — попросила Эллинэ.
— Да, Госпожа! — Та дисциплинированно распахнула дверь.
Рубка яхты была просторной, но обилием приборов не поражала. Два кресла, на пульте перед ними рукоятка джойстика, пара рычагов, несколько крупных сенсорных кнопок, круглый экран, сейчас темный.
— Управлять ею легко. — Эллинэ положила руку на джойстик. — Выбираешь кнопками режим перемещения: надводный, подводный или воздушный. За скорость отвечает этот рычаг. Это — для грубого регулирования глубины погружения.
Андрей слушал внимательно. Действительно, на первый взгляд ничего сложного.
— А можно просто отдать ей голосовую команду? — спросил он.
— Полегче там, командир, — проворчала Лаэра. — Команду он подаст…
— Можно и голосовую команду, — сказала Эллинэ. — Но лучше попросить. Как видишь, она у нас девочка с характером.
— Да уж, — хмыкнул Андрей.
— До вечера, красавчик! Я буду ждать! — сказала Лаэра, когда они вернулись к трапу.
Эллинэ улыбнулась и погрозила пальцем:
— Лаэра, дорогая, я, конечно, не ревную, но предупреждаю…
…Обедали они в беседке, на холме.
— У нее голос озорной, веселой девчонки, — сказал Андрей. — Яхта тоже «некоторым образом» живая?
Темная Богиня лениво ковыряла серебряной ложечкой в розетке с мороженым.
— Неужели это искусственный интеллект? У меня было ощущение, что я разговариваю с живым человеком, — продолжил Комков, не дождавшись ответа.
Эллинэ наконец прекратила мучить свою порцию десерта и мрачно посмотрела на Комкова. Тот понял, что ему вряд ли понравится то, что он сейчас услышит.
— Она «некоторым образом» живая, да. И Лаэра — не искусственный интеллект, не машина, подражающая человеку… Когда-то, в другой жизни, она была именно такой, как ты ее себе представил. Озорной и веселой. Настоящим очаровательным чертенком. Но однажды она ошиблась, и Мать наказала ее. Ее мозг, ее сознание были даны новой яхте, а тело умерщвлено. Мы часто так поступаем. Искусственный интеллект — удел Врага. Высокие предпочитают использовать живую, одухотворенную плоть. Если наполовину спящий человеческий мозг немного доработать, ускорить связи, улучшить память, он станет совершенным инструментом для решения самых разных задач. И создание «живых» кораблей — лишь одна из многих… К тому же с такой разумной вещью приятно общаться. Нужно только поставить психоблоки: не думаю, что ты сохранил бы рассудок, проснись завтра в облике летающей или плавающей машины.
— Зачем ты мне это рассказала? — угрюмо поинтересовался Андрей. — Чтобы меня вырвало?
— Ты спрашивал, я ответила, — усмехнулась Госпожа. — К тому же тебе не лишним будет знать, чем может обернуться не так произнесенное слово в присутствии Великой Матери.
— Она тоже будет на балу? — Комков встал из-за стола и подошел к перилам. Яхта отсюда казалась черной щепкой на голубой глади.
— На сам бал она, возможно, и не останется. Мать терпеть не может шумных и праздных, на ее взгляд, сборищ. Но с тобой она увидится обязательно.
— Это еще почему? — Комков заинтересованно обернулся.
— А вот потому что потому, — передразнила его Эллинэ. — Все потому, дорогой, что Элизабет сказала матери, что ты похож на отца. Нашего отца. Она сказала, что ты нежалеющий убийца. И теперь мама очень хочет тебя видеть.
— Ты можешь мне внятно, желательно по-русски, объяснить, что именно означает это сочетание слов: «нежалеющий убийца»? — спросил Комков, после того как медленно досчитал в уме до десяти.
Ему надо было немного успокоиться.
— Хорошо, — сказала Темная Богиня. — Ты готов?
— Да, — кивнул Андрей.
Темная Богиня небрежно щелкнула пальцами, подхватила прыгнувший из воздуха в ладонь большущий фужер с коричневой жидкостью. Она отхлебнула немного и, протянув фужер своему кавалеру, приказала:
— Пей!
Андрей послушно взял его, в ноздри ударил самогонный дух. Огненная влага виски обожгла нёбо, расплавленным металлом потекла по пищеводу.
— Лишать жизни себе подобных — не слишком приятное занятие, не так ли? — сказала Эллинэ. Ответа она не ждала. Отобрала у Андрея наполовину опустевший фужер и сделала глоток. — Ты помнишь выражение лица своего первого убитого врага? В тот самый момент, когда в него вошла направленная твоей рукой смерть? Ты спокойно спишь по ночам? К тебе не являются отправленные тобою в небытие люди?
…Свет яркой полной луны, осторожный шелест травы, ладонь, зажимая чужой рот, чувствует острую колкость щетины и рвущийся наружу крик, а другая рука уже ловко, как учили, лезвием боевого ножа находит между ребер сердце. И — мягкая податливость напрягшегося было тела. И снова тихое перемещение в призрачном свете, фигура на вышке в перекрестье ночного прицела, сухой кашель снабженного ПБС «Калашникова». В голову, в голову! Опять чисто снял! Восторг, упоение: первый рейд — и все так как надо! Он уже не зеленый, он доказал! И кислый привкус рвоты во рту потом, после дела. «На, выпей, сейчас пройдет!» — голос Симонова рядом…
Андрей не чувствовал вкуса виски. Ему казалось, он пил воду. Ничего подобного из уст Темной Богини, воплощенной безжалостной смерти, услышать он не ожидал. Да, он убийца. Да, то, чем он занимался на войне, отнюдь не доставляло ему удовольствия. Но это его солдатский крест. Его долг. Его работа.
— Ты еще не понял, Андрей? — Голос Темной Богини странно будоражил его. — Ты еще не понял?
— Нет, — глухо ответил он.
— Ты солдат, чья совесть чиста, хотя руки по локоть в крови. Это не значит, что все, кого ты убил, действительно заслуживали этого. Нет. Как это ни кощунственно для тебя прозвучит, у тех, с той стороны, тоже была своя правда. Но ты никогда не убивал для удовольствия. Ты убивал в бою.
— Не всегда… — Комков попытался отхлебнуть из пустого фужера, тупо уставился в его дно и повторил: — Не всегда…
Комков не помнил, как оказался коленопреклоненным на полу беседки. Темная Богиня медленно гладила руками его коротко остриженную голову. Ему было приятно — наверное, так же хорошо бывает псу, которого чешет за ухом хозяйка.
— Тогда, в школе, ты сделал то, что должен был сделать. Ты расстрелял не людей. Они уже давно не были людьми. Ты вернул во тьму выпущенных Врагом на волю зверей… Я знаю это. И ты это знаешь. Ты знаешь…
Андрей обнял колени своей Госпожи, уткнувшись в них лицом. Та гладила его по голове, словно маленького мальчика, и говорила.
— Есть множество человеческих существ, совершивших ужасные вещи и почитающих себя почти святыми. Они всегда готовы оправдать себя… Все, что они сотворили, было необходимо — они лили кровь из высших, только им известных интересов… И есть звери в облике людей, находящие почти чувственное удовольствие в чужих муках… Ты не принадлежишь ни к тем, ни к другим… Твоя совесть чиста, но это не значит, что она спит. Ты ответил на мою любовь, Андрей, хотя и видел, что я за чудовище… Однако твоя любовь не застит тебе глаз. Ты принадлежишь мне, но… ты свободен. И если я сделаю что-то такое, что будет претить тебе, твоей совести, твоей морали, ты скажешь об этом и, если понадобится, пойдешь против меня.
Андрей поднял глаза на Темную Богиню. Она смотрела на него. В ее глазах была печаль.
— И, наверное, поэтому я так сильно тебя люблю, — сказала она.
— Я никогда не предам тебя, — проговорил Андрей. Печаль в глазах Эллинэ причиняла ему боль. — Никогда.
— Я знаю… Но порой, для того чтобы остаться верным дорогому тебе человеку, приходится встать против него с мечом…
Андрей опять спрятал лицо в ногах у своей любимой девушки. Он никогда не поднимет на нее руку. Даже если в этот момент она будет медленно вырезать ему сердце…
— Встань, Андрей… Так мало времени, пока я могу побыть обычной женщиной… Я не хочу упускать его. Встань!
…Сархен и Катарина простились с ними на берегу. Монгол был трезв и мрачен. Катарина силилась улыбнуться сквозь слезы.
— Это недолго, — пообещала им Эллинэ. — Потерпите.
— Передавайте привет Великой Матери, Госпожа, — сказал монгол.
Темная Богиня посмотрела на него долгим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, но Сархен выдержал его.
— Может, ты хочешь сделать это лично? — поинтересовалась она наконец.
И тогда монгол дрогнул. По непроницаемой маске прошла судорога. Он отрицательно покачал головой.
Эллинэ поцеловала на прощание Катарину. Та все сильнее хлюпала носом. Андрей хмуро глядел на все это и злился, что вредная «Лаэра» без приказа Госпожи не выпускает трапа. Он не любил сцен расставания.
— Нам пора, — не скрывая сожаления, произнесла Эллинэ. — Лаэра, дорогая…
Трап змейкой скользнул на песок.
— Удачи. — Сархен будто тисками сжал ладонь Комкова.
Тот молча кивнул в ответ.
Палуба слегка покачивалась под ногами.
— Лаэра, выйдем из бухты, поднимешься — и летим к Высокому замку, — распорядилась Темная Богиня. — Не торопись, мы должны прибыть к рассвету…
— Как пожелаете, Госпожа, — ответила яхта.
Она была деловитой и дисциплинированной, как образцовый моряк перед походом.
Андрей ощутил легкую дрожь проснувшихся моторов. Оставляя за кормой пенный след, «Лаэра» развернулась и, постепенно все убыстряя и убыстряя свой бег, направилась к выходу из бухты, словно хотела догнать уходившее за горизонт солнце. Он подошел к рубке и вцепился руками в леер палубного ограждения. Ветер упруго бил в лицо, теребил расстегнутый ворот рубахи. Комков оглянулся на две светлые, уже совсем маленькие фигурки на берегу — Катарина махала рукой. А потом их заслонила громада Черного замка, который получил наконец разрешение Госпожи вылезти из своей «норы». Эллинэ ушла в рубку, наказав ему держаться крепче:
— Не хочу вылавливать тебя из воды сачком!
Андрей хмыкнул с легким пренебрежением, и тут яхта, выдвинув треугольные плоскости крыльев, оторвалась от поверхности океана. На миг его охватило ощущение невесомости, сердце испуганно ухнуло навстречу желудку. Багровая в лучах заходящего солнца поверхность океана провалилась вниз, разгладилась, избавляясь от ряби волн. «Лаэра» заложила пологий вираж вокруг Острова. Тот уже выглядел зеленым холмом в окружении бескрайней воды. Лишь приглядевшись, Андрей различил светлые пятнышки домиков у террасы, рыжую полоску пляжа, окаймленную белым прибоем.
Эллинэ выглянула из рубки:
— Ты еще не вывалился? Тогда пойдем смотреть каюту.
— Сейчас. — Андрей глянул вперед по курсу. Яхта прекратила набор высоты и с ровной крейсерской скоростью неслась в наступавшую с востока ночь. Тайфун с ласковым именем, черная стрела, устремленная над волнами…
…— Это что, номер для новобрачных?
Эллинэ рассмеялась, довольная произведенным эффектом, а Лаэра проворчала:
— Не номер, а каюта…
Посреди каюты была похожая на маленький аэродром кровать с балдахином. Радом — сервированный на двоих столик с легким ужином и горящими свечами.
— Весьма… Весьма… — сказал Андрей, разглядывая романтическую обстановку.
— Чего «весьма»? Нормально сказать не можешь? — спросила Лаэра. — Понравилось или нет? Для тебя старалась, красавчик!
— Спасибо. — Андрей отчего-то смутился.
Эллинэ взяла его за руку:
— Сначала поужинаем или?..
— А она за нами не будет подглядывать, когда мы «или»? — шепнул он ей на ухо.
— Нет, что ты! — также шепотом ответила девушка, округлив глаза.
— Очень надо, — хмыкнула Лаэра. — Хотя вот Сархен с Катариной меня совершенно не стеснялись.
— Лаэра, дорогая… — Голос Темной Богини подернуло ледком.
— Меня уже нет, Госпожа!
Эллинэ сбросила на пол одежду и, как была нагая, подошла к столику.
— Что пьем? — Она задумчиво разглядывала напитки.
— Текилу без льда, без лимона и без тоника. — Андрей следил за ней голодными глазами. У него вдруг пересохло во рту.
Та кивнула и наполнила два высоких бокала, совершенно не подходивших для крепкого кактусного пойла, удивленно глянула на своего все еще одетого мужчину:
— Ты почему не готов?
Когда он последовал ее примеру и взял свой бокал, она сказала:
— За то, чтобы вернуться вместе!
Свечи прогорели и погасли, оставив на поверхности стола оплавленные лужицы воска. Эллинэ тихо сопела рядом. Андрей осторожно, чтобы не разбудить, снял с плеча ее руку. Положив голову на ладонь, он долго смотрел на нее: в полумраке каюты, с разметавшимися по подушке длинными волосами, она казалась совсем юной девочкой.
Движения «Лаэры» в воздушном океане здесь, в каюте, совершенно не ощущалось. В который раз Андрей подосадовал на отсутствие часов: ну, должны же они хоть как-то, хоть в чем-то измерять промежутки времени. Знать бы, который сейчас час? Сутки здесь, в мире Океан, по его прикидкам, были раза в полтора длиннее, чем на Земле. Спать не хотелось. Андрей аккуратно слез с бескрайней кровати, оделся и поднялся в рубку.
При его появлении Лаэра зажгла несколько уже привычных Андрею плавающих в воздухе светлячков. Пульт ожил тоже: кнопки налились светом, над круглым экраном появилась объемная топографическая карта Океана. Красная точка, отображающая положение яхты, медленно ползла по пунктирной линии маршрута.
— Привет, красавчик! — По некоторым интонациям ее голоса Андрей понял, что она все-таки подглядывала.
— Ну, и как мы? — спросил он, усаживаясь в пилотское кресло.
Лаэра хихикнула:
— Мне понравилось! Ты был нежен с Госпожой, молодец.
— Спасибо. — Андрей вздохнул. Больше на борту яхты он к Эллинэ ближе, чем на метр, не приблизится. — Не стыдно?
— Не-а, завидно, — опять хихикнула Лаэра.
Андрей с интересом рассматривал карту. На покрытой координатной сеткой поверхности была рассыпано множество больших и малых островов. Остров Темной Богини был обозначен жирной черной кляксой.
— А где остров Светлой Госпожи? — спросил он.
— На этом сегменте его не видно, нужно изменить общий масштаб. Он далеко, очень далеко.
— Понятно… — задумчиво протянул Комков. — А ты там бывала?
— Конечно, с госпожой.
— Ну и… как там?
Лаэра ответила не сразу. Андрею показалось, что она не знает, как объяснить ему свои впечатления от острова Мятежной Сестры.
— Там очень красиво… Лодки и суда швартуются на большом озере, посреди острова. У озера стоит Серебряный Дом, ее резиденция. Вокруг озера разбиты ровные зеленые парки… И там очень много… бывших людей. Верных и «теней». Светлая Госпожа часто устраивает с ними игры.
— Судя по твоему похоронному голосу, тебе это вовсе не нравится?
— Нет, не нравится… — тихо сказала Лаэра. — У нее странные игры.
Андрей осторожно прикоснулся к рукоятке джойстика:
— Можно?
— Можно, — разрешила Лаэра. — Все равно он блокирован.
Рукоятка удобно легла в ладонь.
— Это гашетки бортового оружия? — Андрей пощелкал кнопками на джойстике.
Они располагались привычно — под большой и указательный пальцы, словно дома за компьютером.
— Да, джойстик вообще предназначен для боевого режима.
Андрей хмыкнул.
— И с кем вы тут воюете?
— Здесь — ни с кем, — вздохнула Лаэра: судя по всему, это ее печалило. — Только учебные схватки… В последний раз я так классно отделала «Матадора» Светлой Госпожи!
— И куда ты пропал? — послышался сзади сонный голос Эллинэ. Она стояла одетая только в свои длинные волосы. — Пошли спать…
Андрей привычно подхватил ее на руки. Она уронила голову ему на плечо и заснула раньше, чем он добрался до кровати.
…К Высокому замку яхта прибыла, как и было приказано, на рассвете.
Темная Богиня стояла в носовой части палубы, опять затянутая в свою черную кожу, мрачная и сосредоточенная. Андрей маячил у нее за спиной, теперь он не смел прикоснуться к Госпоже.
На востоке, в пламени рождающейся зари, из океана вырастал устремленный ввысь хрустальный шпиль Высокого замка. Когда яхта, постепенно сбавляя скорость и снижаясь, приблизилась, Андрей увидел, что остров, послуживший основанием для Высокого замка, расположен на вершине водяной горы, созданной и удерживаемой, вопреки законам природы, посреди океана, словно на гребне застывшей исполинской волны. Гасли и пропадали в светлеющем небе звезды, а Высокий замок горел, подожженный лучами проснувшегося светила.
Только над самой гаванью, в которой уже скопилось множество судов, Комков смог приблизительно оценить циклопические размеры Высокого замка. Поражал также чудовищный разнобой среди собравшихся здесь посудин: возле огромного, стилизованного под старину парусного фрегата швартовался угрюмый бронированный кит, явно предназначенный для подводного плавания, яхты, напоминающие изящную «Лаэру», соседствовали с вальяжными высокобортными лайнерами.
— Где швартуемся, Госпожа? — деловито осведомилась Лаэра.
— Как обычно, у Черного причала.
У Андрея было чувство, возникающее у пассажира автомобиля, паркующегося на переполненной стоянке. Когда яхта пошла вниз, ему казалось, столкновения не избежать. Но «Лаэра» ловко втиснулась между двумя черными, как и сама, судами.
— Лаэра, скажи соседям, чтобы подвинулись, — приказала Темная Богиня. — Не люблю, когда тесно.
— Уже, Госпожа, — предупредительно отозвалась та. — Сейчас сделают.
Суда, большие и малые, стоявшие по правому и по левому борту яхты, вдруг пришли в согласованное волнообразное движение, отодвигаясь от «Лаэры» подальше. Андрей потрясенно покачал головой: как они это сделали, даже если были одушевленными машинами? Стоящий на стоянке автомобиль не так просто переместить на полметра строго вбок: для этого его нужно выгнать из ряда и после манипуляций с рулем загнать на намеченное место. А как быть с кораблем или лодкой у причала?..
Темная Богиня повернулась к своей игрушке. Ледяная рука сжала сердце Андрея: на него холодно смотрела совершенно чужая женщина.
— Ты помнишь то, что тебе говорил Сархен? — спросила она.
— Да, — ответил Андрей.
Короткий, без замаха, удар на мгновение оглушил и ослепил его. Госпожа в этот раз не стала размениваться на вульгарные пощечины, удар был нанесен кулаком, хотя и не в полную силу. Андрей потряс головой.
— Да, Госпожа, идиот! — злобно прошипела Темная Богиня. — Ну?!
— Да, Госпожа, — повторил Комков. Он чувствовал, как внутри мутной волной поднимается бешенство.
— Здесь тысячи глаз, Андрей, — сквозь маску Темной Богини на миг проглянула Эллинэ. — Они следят за нами. Помни!
Госпожа и Андрей вслед за ней спустились по трапу к причалу. Андрей огляделся с жадным и тревожным любопытством. Неподалеку от причалов начинались ряды невысоких строений, по стилю напоминающих домики на Острове Темной Богини. За ними поднималась зеленая стена окружающих Высокий замок парков и садов. Чтобы посмотреть отсюда на верхушку Высокого замка, нужно было задрать голову до хруста в шейных позвонках: его увитая рядами балконов колонна, казалось, подпирала небо.
Их, конечно же, встречали: несколько одетых в черное, как и Госпожа, мужчин и женщин припали к серому мрамору причала, приветствуя свою Темную Богиню. От них отделилась стройная рыжеволосая девица с длинным мечом на боку. Приблизившись, она одним текучим движением опустилась на колени, коснулась губами стопы Темной Богини и замерла, не поднимая головы.
— Встань, Кора, — разрешила Госпожа. — Можешь говорить.
Девица тут же пружинисто вскочила на ноги.
— Великая Мать ожидает вас в верхних покоях, Госпожа, — сообщила она.
— Мятежная Сестра?
— Внизу, Госпожа. Кормит рыбок.
— Ей опять кто-то не угодил? — усмехнулась Эллинэ.
— Двое бывших Верных, Госпожа. Они ошиблись в Игре. Светлая Госпожа вообще не в настроении со вчерашнего вечера. И еще, Госпожа: у нее в свите появились двое новеньких из варварского мира, молодой мужчина и девчонка.
Темная Богиня равнодушно пожала плечами, ей не было дела до скота ее сестры.
— Все собрались?
— Да, Госпожа. Бал после захода солнца, как обычно. Могу я спросить, Госпожа?
Та кивнула. Кора стрельнула любопытными глазами в сторону Андрея:
— Это он?
— Да, — сказала Темная Богиня. — Проводи его в мои комнаты, у Мраморного зала. Следи за ним, охраняй его. Он плохо знает этикет, поправляй его.
— Да, Госпожа! — Кора склонила голову. — Прикажете подать паланкин?
Темная Богиня поморщилась и покачала головой:
— Нет. Я возьму шосса. Где мой Ласс?
— Здесь, Госпожа. — Девица обернулась и залихватски, по-разбойничьи свистнула.
Встречающие торопливо шарахнулись в стороны: из-за крайних строений вылетела черная молния. Шосс улегся возле ног госпожи, урча, как довольный кот-переросток: он соскучился по хозяйке. Эллинэ с улыбкой потрепала его по холке.
— Хороший мальчик, хороший… Он сыт?
— Да, Госпожа, — кивнула Кора.
Андрей смотрел на зверя с опаской. Этот экземпляр был крупнее закованного в доспехи шосса барона Грасса, которого он видел в мертвом поселке. Ласс тоже посмотрел на чужака умными злыми глазами и оскалил свои немаленькие зубки. В его горле родился приглушенный рык.
— Кажется, он ревнует, Госпожа, — позволила себе улыбнуться Кора.
Темная Богиня остро глянула на нее, и та тут же стерла улыбку со своего лица.
Шосс встал, играя мышцами под атласной, туго натянутой шкурой. Госпожа огладила и поцеловала его страшную морду. Кора поспешно рухнула на четвереньки живой ступенькой. Андрей, не дожидаясь окрика, поддержал стремя, помогая Темной Богине сесть в седло.
— Я к Матери, — сказала Эллинэ. Она посмотрела на Комкова, и взгляд ее предупреждал, грозил, молил: не натвори глупостей!
— Сделай, как я сказала, Кора. Пока не вернусь, оставайся с ним.
— Да, Госпожа. — Рыжая амазонка снова склонила голову.
Темная Богиня направила шосса по причалу, вдоль длинного ряда кораблей. Конь-зверь сделал несколько шагов, потом длинным прыжком взмыл в воздух. Теперь он уже бежал вверх, неся свою всадницу в покои Великой Матери по невидимой глазу тропе.
Андрей проводил ее уменьшающуюся фигуру взглядом и посмотрел на стоявшую рядом Кору. Рыжая глянула на него, как на пустое место, вздохнула и буркнула:
— Иди за мной, игрушка…
Остальные темные глазели на Андрея и тихо переговаривались на шипящем языке Высоких. Как острый клинок, Комков ощутил ненавидящий взгляд крепкого блондинистого парня. Когда они поравнялись, блондин заступил ему дорогу. Андрей остановился, с любопытством его разглядывая.
— Чуссен, — прошипела Кора: она шла впереди и не сразу заметила повышенный интерес блондина к порученному ей телу. — Ты с ума сошел, Эрик? Та Кто Повелевает сварит нас в кипятке из-за твоей глупости!
— Он недостоин Госпожи, Кора! — крикнул Эрик. — Разве ты не видишь? Он обычный корм для шоссов.
Андрей уже понял, что драки не избежать, и старался оценить противника по внешним данным: немного выше самого Комкова, кисти рук изящные, но сильные. И самое главное — на боку у блондина висел короткий меч, а эта железка может оказаться веским аргументом.
— Госпожа сама решает, кто ей нужен. Она может взять любого! — Кора еще надеялась достучаться до мозгов блондина. — Ты что, хочешь вызвать его?
— Верному вызвать игрушку! — презрительно хмыкнул Эрик. — Я просто изрублю его, как…
Андрей не стал дослушивать, как именно его хотели изрубить. Он шагнул, приблизившись к блондину вплотную, и ткнул своей стриженой головой в смазливое лицо. Одной рукой он блокировал запоздалую попытку Эрика выхватить меч из ножен, другой слегка приобнял за плечи, чтобы жертва раньше времени не разорвала дистанцию, и резко вскинул колено, нанося удар в пах. Дело было сделано: скрюченный, с окровавленным лицом Эрик лег отдыхать.
— Черт, — пробормотал Комков, разглядывая свою рубашку. Он вымазался в крови Верного.
— Умница, игрушка. — Кора одобрительно кивнула ему и выхватила меч.
Андрей не сразу понял, что она собралась делать, и потому не успел вмешаться: рыжая наклонилась к Эрику, схватила его за волосы, приподнимая голову, и перерезала горло. Кровь алым потоком хлынула на мрамор причала.
— Бросьте падаль шоссам, — приказала она остальным, вытерев клинок о волосы трупа. — Пошли.
Андрей послушно двинулся за ней. Он сделал над собою усилие, чтобы не оглядываться на труп. Он не хотел смерти этого несчастного придурка. Он просто не знал, насколько реальна опасность. Драка — это одно, а…
Он налетел на спину резко остановившейся Коры.
— На колени, быстро! — шепнула она ему, опускаясь.
Комков торопливо последовал ее примеру. Великая Мать наверху, Эллинэ упорхнула к ней, туда же. Значит, им повезло налететь на Лизу. Больше, как говорил Сархен, здесь никому не оказывали такого почтения. А Лиза не в настроении. Черт. А ведь еще и бал не начался…
Все эти мысли галопом пронеслись в голове у Комкова, когда он внимательно рассматривал причудливый рисунок мрамора.
— Кого я вижу! — услышал он знакомый приветливый голос. — Кора, девочка моя! Ты встретила Госпожу, да? А я не успела! Какая жалость… И где она?
— У Великой Матери, Светлая Госпожа, — сказала Кора.
Она боится, понял Андрей. И, наверное, есть чего, учитывая здешние нравы. Только сошел на причал с «Лаэры», и жизнь стала как в сказке — чем дальше, тем страшнее…
— Куда ты ведешь игрушку? Ах, к Мраморному залу! Иди, Кора, я знаю, у тебя много дел, я сама провожу его. Иди, я сказала!
Кора обернулась к Андрею — тот увидел, что в ее глазах блестят слезы. Она уже простилась с жизнью: если она сейчас уйдет, ее накажет Госпожа, если останется — Мятежная Сестра. Комкову стало жаль рыжую амазонку.
— Иди, Кора, — сказал Комков, вставая. — Иди.
— Как мило! — рассмеялась Элизабет. — Кора, девочка, игрушка отпускает тебя. Иди! Он сам ответит перед Госпожой.
— Я не могу. Светлая Госпожа. — Кора, кажется, приняла решение и решила идти до конца. — У меня приказ Госпожи.
— Какая хорошая и верная девочка! — Элизабет коснулась рукой волос амазонки. — Отдохни здесь…
Кора вдруг застыла окаменевшим изваянием со слегка приоткрытым ртом.
— Скоро она очнется — правда, у нее будет сильно болеть голова и затечет все тело, — сказала Элизабет. — Но зато Темная Богиня не отправит ее на корм шоссам. Наверное.
Мятежная Сестра была одна, без свиты. Выглядела она, как всегда, превосходно: белый брючный костюм и никакой косметики — к чему она богине, которая и так прекрасна? Элизабет с улыбкой посмотрела на Андрея:
— Я вижу, жизнь у тебя здесь не скучная! — Она кивнула на украшавшее рубаху Комкова кровавое пятно.
Андрей покосился на пятно и смолчал. Любое слово с ней — шаг по лезвию. Он пока не знал, как себя вести.
— Чью это тушку там грузят? — спросила Элизабет. Двое угрюмых типов в серых рабочих комбинезонах укладывали уже освобожденное от одежды тело несчастного блондина на носилки. Другой убирал кровавую лужу. — Ну, конечно, Эрик… Бедняга, он все никак не мог понять, что сестренка предпочитает совершенно другой тип мужской красоты. Как ты его одолел? Он вообще-то был неплохим мечником.
Андрей неопределенно пожал плечами.
— Ну что, лейтенант Комков, предложите вы наконец даме руку или вас силком тащить? — сказала Элизабет.
Голос ее зачаровывал, Комкову казалось, что кто-то коготочками, озорно, гладит его по лицу. Ему было страшно и в то же время… хорошо.
Они пошли в сторону парка.
— Почему ты все время молчишь, Андрей? Боишься? — нейтральным тоном поинтересовалась Светлая Госпожа.
— Да, боюсь, — вздохнув, сказал тот.
— И зря, я вовсе не кусаюсь, — сообщила Элизабет. — Тебе наверняка наговорили много гадостей про меня? Признайся!
Комков едва успел проглотить чуть не сорвавшееся с губ «да»:
— Что вы, Светлая Госпожа, я о вас слышал только хорошее!
Элизабет звонко рассмеялась.
— Представляю, сколько «хорошего» обо мне ты услышал на Острове сестренки!
Они как-то незаметно углубились в парк. Здесь не было ни души. В стороне от выложенной мраморными плитами дорожки, в тени деревьев стояла беседка для отдыха и пикника.
— Ты ведь наверняка не завтракал, — сказала Элизабет. — Давай ненадолго задержимся. Время у нас есть. Великая Мать еще не скоро отпустит твою Госпожу.
Есть Комкову не хотелось. Но отказаться он не посмел.
Столик в беседке был накрыт на две персоны. Поджаренный хлеб, фруктовый салат, сок, чай. Сама Элизабет не притронулась к еде: она смотрела, как ест Комков. Тот вяло прожевал гренку с маслом, поковырялся в салате. Кусок застревал в горле. «Молодец, игрушка!» — ловко запрокинутая голова жертвы, блеск меча. Движения Коры были привычными, на лице слегка брезгливое выражение, словно она режет барана.
— Как же так получилось, Андрей? — тихо произнесла Элизабет. — Ведь я предупреждала тебя. Ты нашел книгу, я знаю. Ты видел. Почему?
— Что «почему»? — Комков сделал большой глоток сока. — О чем вы. Светлая Госпожа?
— Почему ты ушел с ней? Почему ты выбрал Темную Богиню?! — Элизабет наклонилась к нему через стол.
— А у меня был выбор? Я сначала влюбился, потом узнал — в кого.
— Ты прав, выбора не было, — согласилась Элизабет. — Первый зов ты отверг, и Темная заинтересовалась. Решила посмотреть на тебя лично и…
— Что «и», Светлая Госпожа? Теперь я игрушка, да?
— Да, игрушка, — безжалостно сказала Светлая Госпожа. — Ты, солдат, стал постельной игрушкой, единственное предназначение которой — ублажать свою Госпожу. Тебе нравится?
Андрей не знал, что ответить. Элизабет била точно. Он любит Эллинэ, но быть игрушкой…
Элизабет накрыла его руку своею ладонью. Она гипнотизировала его своим взглядом, как удав кролика.
— Я могу предложить тебе выбор. Прямо сейчас. Я знаю, тебе наговорили про меня много страшилок, но так и должно было быть. На моем Острове ты тоже не услышал бы ничего хорошего о Темной Богине. Решать тебе.
— И что вы хотите мне предложить, Светлая Госпожа? — поинтересовался Комков.
— Свободу. Настоящую свободу. Ты сможешь вернуться. В свой мир, домой. К своим друзьям, к своей незаконченной войне.
— Вернуться… — медленно проговорил Комков.
Всего несколько дней и ночей на Острове сделали тот, прежний мир несбыточно далеким. У него закружилась голова. Он сидел в беседке, в тенистом парке, в обществе красивой и очень опасной женщины, а видел суетливые потоки машин, снег и солнце, коробки домов, лицо матери, друзей, слышал их голоса… Он помнил улыбку брата, его руки, которые поддерживали его, когда он первый раз тянул подбородок к перекладине самодельного турника. «Давай, давай! Солдат должен состоять из одних мышц и жил, для жира нет места. Так папа говорит». Помнил мелькание кустов, тяжелое дыхание, мерный топот ног, голос старшины: «Подтянись!» А вот война… Ее не хотелось помнить. Память избирательна. Хорошее вспоминается легче, чаще.
— И… какова же цена? — спросил Комков после долгого молчания.
Элизабет откинулась в кресле и посмотрела на Комкова с каким-то новым интересом.
— Ты умный мальчик, Андрей… Я это поняла еще там, в поселке… У всего есть цена, ты прав.
Некоторое время Элизабет молчала.
— Ты любишь ее, я знаю. Если я своей магией никак не могу сломать тебя, то объяснение этому только одно. Ты в самом деле ее любишь. Это и есть цена, Андрей.
— Что? — не понял Комков.
— Ее любовь. Вот цена твоей свободы и возвращения. Понимаешь? Ты должен будешь забыть ее. Забыть, как сон. Отказаться от нее. Готов ты заплатить такую цену?
Комков невесело усмехнулся. Темная Богиня, ее любовь и ужас заслонили собой все. Он сможет вернуться… Но… на что ему тот мир, если в нем не будет Ее? Пусть он игрушка. Пусть он хоть пугало огородное. Но он не оставит Эллинэ. Никогда.
— Вижу, что нет… — задумчиво сказала Элизабет.
— Нет, — согласился Андрей. — А что на второе?
— На второе? — нахмурилась Элизабет.
— Вы предлагали выбор, Светлая Госпожа. Какова альтернатива обещанной свободе?
— Что ж… Поговорим об альтернативе. Знаешь, Андрей, я никогда и никому не грозила, считаю это пустым сотрясением воздуха. Но ты достоин моих угроз.
Теперь на Комкова смотрела совсем другая Элизабет.
— Ты придешь ко мне, Андрей. Сам. Ты узнаешь много нового — о любви, о боли… И ты станешь моей игрушкой. Добровольно. И это будет скоро. Очень скоро… Это и есть альтернатива. Третьего, Андрей, не дано.
Элизабет с милой улыбкой встала, походя потрепала его по щеке, словно любимую собачку, и ушла.
Кора появилась, едва затих удаляющийся перестук каблучков. Двигалась она немного замедленно и временами чуть морщилась.
— Ну и стерва, — сказала она, осторожно опускаясь напротив Комкова. — А ты молодец, парень. Первый раз вижу самца, который не потек перед этой тварью.
— Спасибо, — скромно отозвался Андрей. Он обратил внимание, что вырос в глазах амазонки от «игрушки» до «парня». — Ты успела подслушать?
— Конечно, почти все. — Кора провела рукой по щеке, на ладони осталась кровь. Она с ненавистью глянула на колючие кусты неподалеку от беседки. — Черт, болит как… Изодралась вся, пока лезла.
— На балу она устроит какую-то знатную гадость. Это к бабке не ходи, — сказал Комков.
— Что? К какой бабке? — Кора уставилась на него с недоумением. — А-а-а! Поняла, поговорка такая… Насчет гадости ты прав… Знать бы только, что именно.
— Много вариантов? — Комков чувствовал себя отнюдь не героически. Лиза не та девушка, что бросает слова на ветер.
— Хватает… Фантазия у нее богатая. Если бы тебя хотели просто убить — нет ничего проще. Спровоцировать на балу вызов по всем правилам — и все. Измененного Верного тебе не одолеть. Ты парень шустрый, но никаких шансов. И Госпожа не сможет помочь: если все по правилам, поединок священен. Однако ты нужен ей живой и теплый. Что гораздо хуже.
— Звучит оптимистично, — пробормотал Андрей. — Что она может сделать?
— Если бы знать! — хмыкнула Кора. — Она сказала, что ты придешь к ней добровольно.
— Не хочу я к ней! — Андрей сделал испуганное лицо, и это у него хорошо получилось.
— А кто хочет… Наша Госпожа по сравнению с нею — просто душка. Если что не так — убьет, но безо всяких вывертов. А эта…
Нечто подобное Андрей уже слышал от Сархена.
— Одного не могу понять: к чему все это? На что я ей сдался? — спросил Комков. — Самый обыкновенный солдат, каких много.
— Все просто, Андрей, — сказала Кора. — Любовь. В этом все дело. Настоящая любовь редка, как бриллиант в пустой породе, особенно среди Высоких. У Светлой Госпожи никогда не было любви, только похоть и игрушки. А тут — ты. У сестры есть любовь, а у нее нет. Обидно.
— И только-то? Любовь — это, конечно, прекрасно, но…
— Не только. Любовь делает человека сильнее, лучше. А уж что она творит с Высокими… Госпожа сейчас сама на себя не похожа. Причем в лучшую сторону. К тому же если она родит от тебя — станет Великой Матерью. Это тоже нельзя сбрасывать со счетов.
— Вопрос престолонаследия?
— Ага, — сказала Кора. Она голодными глазами смотрела на столик. — Есть хочется. Я пожую, ладно?
Комков кивнул.
— Слушай, Кора, а ты разве не Высокая?
Та поперхнулась, торопливо прожевала кусок хлеба и рассмеялась.
— Нашел Высокую! Я Верная. Простой клинок. Ну, сейчас уже не простой, а старшая полусотни.
— Взводный, по-нашему. Стало быть, коллеги.
— Ага, — кивнула Кора с набитым ртом. — Они самые.
Общаться с рыжей амазонкой было легко. Солдат с солдатом всегда найдут общий язык, особенно если раньше не стояли по разные стороны. Комков чувствовал себя с ней как со старым фронтовым приятелем. Ей он задал вопрос, который его давно интересовал, но про который постоянно забывал: почему почти все здесь, на Океане, говорят по-русски. Кора объяснила, что это не по-русски говорят, а он понимает и говорит на Общем. Знание единого языка Темная Богиня вложила в его память. Но язык Высоких — тот, со множеством шипящих — нужно учить самому. Если хочешь его узнать. А потом Кора рассказала свою историю.
— Госпожа взяла меня в Маргоре. Город был в осаде больше полугода, запасов сделать не успели, конница перерезала все пути и перехватывала обозы… Потом подошла основная рать. Первый штурм мы отбили, потом второй. А затем Грасс начал правильную осаду — решил взять нас измором… Граф был тверд, — отверг все предложения почетной капитуляции, сказал, скорее издохнем, чем откроем ворота. И мы издыхали…
Лицо Коры потемнело. Мыслями она была там, в жутком осажденном городе без надежды на будущее.
— Все продовольствие, какое было, граф отобрал для войска. Там я и стала воином. Брата срубили во время вылазки, я встала на его место, чтобы не сдохнуть с голоду… Сказалась парнем — титек вообще тогда не видно было, худющая была, да и волосы обрезала… На стенах давали хоть что-то пожевать, а в городе все умерли… Сначала дети, потом остальные… А граф говорил — так надо.
Кора замолчала. Андрей поднапрягся и «заказал» кувшин виски. Он решил, что сейчас это будет лучше всего.
— Классное пойло! — одобрила Кора, пригубив бокал. — А то вина нужно хрен знает сколько выпить, чтобы в башке зашумело. А это сразу забирает…
Она выцедила бокал до дна, закусила ложечкой оставшегося фруктового салата и продолжила:
— А потом к Маргору пришла сама Темная. Госпожа то есть. К вечеру город уже пал: ей бесполезно сопротивляться. В плен нас после резни попало сотен пять душ. Большей частью мужиков, хотя были и бабы: я не одна такая умная оказалась. И тут началось: Госпожа судила нас. Графа сожгли на медленном огне: Темная сказала, что, выйдя сразу на смерть, он спас бы многих, а долгим упрямством всех погубил…
Андрей знал по книге, как выглядит подобный суд Темной Богини. Поочередно поднимались пленные на эшафот, падали к ее ногам, и она решала. Кого-то вешали, кому-то секли голову. Кому-то сохраняли жизнь. Коре повезло, ее пощадили.
— Меня зачислили в ее войско, в пешую рать. Она, конечно, сразу срисовала, что я баба, но виду не подала. На войне лучше быть мужиком, чем девкой: под юбку не лезут, и вообще… Хотя есть моменты, когда притворяться сложно. И так каждый месяц…
— Понимаю, — хмыкнул Андрей.
Кора зло зыркнула на него, пихнула тяжелой рукой в плечо:
— Чего ты понимаешь? А как малую нужду при куче мужиков справить, ты понимаешь?
— Извини, не хотел обидеть, — сказал Андрей и подлил ей виски. — А дальше-то что?
— Дальше была битва под Хассом. Мне удалось отличиться: приняла на себя копье, предназначавшееся Госпоже. Ей ничто не угрожало, я знаю. Но она заметила, и я стала Верной.
— Я вам не помешаю?
Андрей чуть не выронил кувшин — Госпожа, как всегда, подошла неслышно.
— Опять пьете, — констатировала она. — Ну, этот-то безнадежен. А от тебя, Кора, я не ожидала.
Кора в мгновение ока вылетела из-за стола и оказалась у ног Госпожи. Андрей вздохнул про себя и сделал то же самое. Ему очень хотелось сказать «гав!» при этом. Но он не знал, к чему может привести шутка. Приятных впечатлений на утро ему было уже более чем достаточно.
— Что плохого? — поинтересовалась Темная Богиня.
Она взяла недопитый Андреем бокал, понюхала, выплеснула за спину.
— Светлая Госпожа… — начали Кора и Комков хором, переглянулись.
Андрей подмигнул амазонке. Та сделала страшное лицо, предостерегая.
— По очереди, — обронила Госпожа. — Андрей, будешь дурачиться… ну, ты меня понимаешь.
— Да, ваше вашество, — смиренно отозвался тот. — Больше не буду.
Кора сжато, без лишних эмоций изложила события, которые произошли с тех самых пор, как Госпожа на своем шоссе изволила отбыть к Великой Матери.
Темная Богиня взяла бокал Коры, задумчиво повертела его в руках и тоже выплеснула.
— До бала, Андрей, тебе еще надо дожить, — сказала она наконец. — Нас ждет Великая Мать…
Великую Мать нельзя было заставлять ждать долго, поэтому Кора вызвала паланкин. Андрей уже давно здесь ничему не удивлялся: паланкин оказался крытыми носилками для господ — вот только рабов, которые несли бы этот «экипаж», не было.
Кору Госпожа отпустила:
— Возвращайся к своим. Готовьтесь к балу. Если понадобишься — позову.
Андрей помог Темной Богине, потом сел сам.
— Задерни шторы, — попросила Госпожа. — Когда ты в последний раз катался на «американский горках»?
— Вообще ни разу не катался, — буркнул Андрей. И торопливо добавил: — Госпожа!
Темная Богиня вздохнула:
— Тогда, надеюсь, у тебя крепкий желудок.
Паланкин, видимо, подслушав мысленную команду Госпожи, сорвался с места. Он сделал крутую «горку», потом начал набирать высоту по широкой восходящей спирали. Они направлялись в верхние покои. Андрей изо всех сил вцепился в подлокотники своего низкого кресла и радовался, что благодаря задернутым черным шторам не видит бездны внизу.
— Не бойся, не вывалишься, — сказала Темная Богиня. — Система безопасности не позволит.
— А сразу сказать нельзя было, Госпожа? — Комков зло глянул на девушку.
— Нет, я из вредности, — сообщила та. — Тебе надо переодеть рубашку, Андрей.
— Да, Госпожа.
Паланкин завершил свой полет на широком балконе.
— Не смотри вниз, — посоветовала Госпожа, когда они выбрались наружу. — Слишком высоко, к этому надо привыкнуть.
Андрей, сглотнув стоявший под горлом ком, все-таки упрямо подошел к перилам ограждения. «Шайтан-арба» без моторчика, сделав свое дело, скользнула вниз в отвесном пике, превратилась в темную точку, а затем исчезла из виду. Высоко, очень высоко… Он вспомнил несущуюся внизу землю, покрытые сплошной коварной зеленью холмы, шум винтов вертолета, жесткое ребристое тело пулемета под рукой, и ему стало легче. Головокружение отступило. Балкон выходил на восток. Восходящее солнце уже выбралось из океана.
Эллинэ подошла и тихо прикоснулась к нему рукой:
— Пойдем, Андрей.
Комков резко повернулся и обхватил ее за плечи. Он хотел сказать ей, что ему страшно видеть, как она временами превращается в холодного монстра, что он боится того, что может произойти на этом проклятом балу, что ласковая улыбка Элизабет доводит его до дрожи в коленках, что он не хочет встречаться с Великой Матерью. Он многое хотел ей сказать, но ничего не сказал, потому что увидел в ее глазах отражение своих страхов. Он просто поцеловал ее в губы. Крепко и нежно. И прижал к себе, зарывшись лицом в ее черные волосы.
— Нам пора, Андрей… Нам пора, — проговорила она.
… Андрей переоделся в чистую черную одежду.
— На тебе должны быть мои цвета, — пояснила выбор Эллинэ. — Здесь все имеет свое значение.
Сама она тоже переоделась: сменила свой облегающий черный комбинезон на длинное, черное же, платье.
— Это твои покои? — спросил Андрей оглядываясь.
— Нет, — ответила Госпожа, возясь с молнией на спине. — Слушай, помоги…
Комков подошел и, не удержавшись, провел языком по загорелой полоске кожи ее спины.
— На это нет времени, — с сожалением произнесла она. — Просто застегни до конца эту проклятую молнию.
Прическу она делать не стала. Взяв его за руку, быстро повела Комкова по коридорам, комнатам, залам. В Гостевом зале, где их должна была ждать Великая Мать, служанки с лицами живых манекенов накрывали на стол. Самой Матери еще не было.
— А что, народу к завтраку ожидается много? — тихо спросил Комков.
— Не знаю, — ответила Эллинэ. Голос ее звучал тревожно.
И тут что-то изменилось в зале. Волосы на загривке Комкова встали дыбом. Он повернулся, невольно сделав шаг в сторону, и вскинул руки, словно готовясь отразить нападение.
Женщина, стоявшая в дверях, странным образом походила и на Эллинэ, и на Элизабет. Хотя нет, поправил себя Андрей, это они, ее дочери, унаследовали ее черты. Вот только волосы ее горели ярким красным золотом. И ростом она была несколько ниже: видимо, ее девочки взяли стать отца. На вид ей нельзя было дать больше двадцати пяти лет. И от нее веяло стылым могильным холодом. Забыв об этикетах и правилах, Комков стоял и смотрел в это холодное лицо. Эллинэ что-то зло шептала ему и пихала в бок, но Андрей не реагировал. Он наконец догадался опустить поднятые для защиты руки, но продолжал сумрачно исподлобья сверлить взглядом Великую Мать.
— Оставь его, Элли. Ему проще отрубить ноги, чем заставить его встать на колени.
Голос у Матери был холоден, как и весь ее облик, и так же завораживающе прекрасен. Она посмотрела на служанок, и те словно растворились в воздухе.
— Ты тоже пока иди, Элли. Я хочу пообщаться с твоим… молодым человеком наедине.
Эллинэ больно сжала на прощание его руку и ушла, опустив голову. И вот тогда Комкову стало по-настоящему страшно.
