Часть вторая
ЧУЖИЕ ЗВЕЗДЫ
Глава 1
ОСТРОВ
Окна в комнате были плотно зашторены. Комков огляделся и сел на кровати, откинув легкое одеяло. На нем не было даже трусов. В голове слегка звенело. В остальном организм вроде бы пребывал в порядке. Если не считать сущей безделицы — он ни черта не помнил… Контузия?
В комнате не было ничего похожего на часы. Комков поднялся и подошел к окну. Потянул за шнурок и невольно зажмурился: в полумрак помещения хлынул яркий солнечный свет. Рыжий огненный шар висел над аквамариновой океанской гладью. Дом, в котором находилась комната Андрея, стоял на крутом высоком обрыве. Внизу ветер шевелил зеленые верхушки пальм, на желтовато-белый песчаный пляж накатывала и отступала пенная полоса прибоя.
Где он? Это что, санаторий, реабилитационный центр? Одно можно сказать определенно: это явно не южный берег Крыма. В любом случае, чтобы узнать, нужно выйти. А чтобы выйти, надо одеться, а трясти хозяйством перед посторонними, буде они встретятся, было как-то стеснительно.
Одежду он отыскал, как и ожидал, в стенном шкафу-купе. Андрей натянул длинные, до колен светлые шорты и светлую же футболку навыпуск, вдел ноги в легкие сандалии. Обстановка в комнате была какой-то непривычно импортной. Слишком аккуратной, гладкой. Комков умылся в чистеньком совмещенном санузле. Посмотрел в зеркало на свою не совсем бритую физиономию. Бритвенных принадлежностей на умывальнике он не обнаружил и решил пока походить со щетиной. «Ну это же неэстетично!» — вспомнил он «Бриллиантовую руку».
— Зато дешево, надежно и практично! — пробурчал Комков.
Собственный голос прозвучал в мертвой тишине несколько пугающе. Его на миг охватило ощущение полного одиночества. Где он? Как здесь оказался?..
— Господин чего-то желает? — спросил сзади робкий девичий голос.
Андрей резко повернулся, удачно отбив локоть о косяк узкого дверного проема.
Девушка в салатного цвета халате и по-пиратски повязанном платке того же оттенка испуганно таращилась на него своими большущими голубыми глазами. Судя по наряду, девушка принадлежала к обслуге этого заведения.
— Господин чего-то желает? — повторила девушка.
— Кто желает? — Комков не привык, чтобы его звали господином. С пионерского детства и книг «про буржуев» осталось подсознательное неприятие этого слова.
— Вы, господин, чего желаете? — терпеливо спросила девушка.
Комков нахмурился и подумал, желает ли он чего-нибудь.
— Завтрака желаю, — сказал Андрей.
Девушка торопливо кивнула и сообщила, что завтрак скоро будет.
— И еще желаю знать, где я нахожусь, — добавил Андрей.
На кукольном личике отразилось неподдельное удивление:
— Но разве господин не знает?..
«Нет! Не знаю!» — чуть не рявкнул Комков.
— Спокойствие, только спокойствие… — сказал он вместо этого, аккуратно отодвинул голубоглазую «барби» в сторону и прошел назад в комнату.
— Куда прикажете подать завтрак, господин? — поинтересовалась девушка.
— Сюда прикажу, — сказал Андрей. — А я пока пойду прогуляюсь…
Дверь при его приближении с готовностью скользнула в сторону. И Комков сразу же окунулся во влажную тропическую жару. К счастью, солнце еще только вынырнуло из океана, его лучи не набрали полной силы, а ветерок порывами доносил морскую свежесть. Андрей, прищурившись, оглядел длинный ряд небольших белых коттеджей. На круглой, выложенной камнем площади перед ними бил в высоту фонтан. Рядом с крайним коттеджем находилась огражденная перилами терраса, с которой можно было полюбоваться видом на океан. Комков, опершись на перила, посмотрел вниз. На песчаном пляже пустынно. Водяная гладь тоже была абсолютно чистой: ни лодочки, ни паруса. Интересно, в этом заведении есть кто-нибудь еще, кроме Комкова и этой девчушки?
— Курорт, блин. — Комков чувствовал непонятное беспокойство. Он пытался, но никак не мог сосредоточиться на своих последних воспоминаниях. Как он сюда попал? И что это такое?..
Голова оставалась пустой и гулкой. Так ничего и не вспомнив, Андрей решил спуститься на пляж, искупаться. Мраморная лестница круто сбегала вниз, причудливо петляя между пальмами.
Здесь было не так жарко: широкие листья укрывали от палящих лучей. Комков сбросил одежду прямо на песок под пальмами и с детским радостным криком бросился к воде. Мелкие острые ракушки кололи подошвы ног. Высоко задирая колени и поднимая фонтаны брызг, он пробежал несколько шагов и нырнул в набегающую навстречу волну. Шумно отфыркиваясь, вырвался на поверхность метрах в десяти от берега. Комков по-собачьи встряхнул головой, избавляясь от попавшей в уши воды, потом лег на спину и медленно поплыл в сторону улыбающегося солнца, прочь, в океан.
Решив, что удалился достаточно, он сделал «звездочку»: раскинул руки, ноги, набрал побольше воздуха и задержал дыхание. Комков лежал на воде, глядел широко распахнутыми изумленными глазами в небо и чувствовал ленивое движение океана, покачивающего его расслабленное тело. Он почему-то не сомневался, что это именно океан, а не море, не озеро… В небе не было ни облачка, и Андрею казалось, что там, наверху, над ним — тоже океан, другой, совершенно бездонный. У Комкова даже немного закружилась голова: ему вдруг представилось, что сейчас, вот-вот, он, обманув силы тяготения, понесется туда, в эту пронзительную голубую бездну…
Обратно он плыл энергичным кролем, быстро, как торпеда. Немного постоял на берегу, обсыхая на солнце, и пошел одеваться. Завтрак наверняка уже накрыли, а есть хотелось как из пушки.
Хоть и странный какой-то курорт, но все равно кайф, решил Комков, натягивая шорты. Последний раз они с Олегом так отдыхали в позапрошлом году, когда их отпуска совпали и они вместе махнули в санаторий, в Анапу. А в этот раз Черняк выгнал их отдыхать зимой — какие уж тут санатории…
И тут возведенная на реке памяти плотина дала трещину. Андрей замычал, обхватив ладонями виски, и медленно опустился на песок. Это было больно, очень больно. Образы теснились, мешали друг другу.
«Ты такой же, как и я… У тебя глаза нежалеющего убийцы» — эти слова Темной Богини почему-то особенно жгли. И еще ее облик. Красивая, стильно одетая девушка Алина все больше уступала Эллинэ в забрызганной кровью броне, тоже прекрасной и… одновременно внушающей ужас.
Куда ты меня затащила, Эллинэ? И где ты сама? У Комкова не было ответов на эти вопросы.
Вверх по лестнице Комков взбежал, почти не запыхавшись. Че-ерт, подумал он, глядя на совершенно одинаковые домики. И какой из них мой? Он только теперь понял, что именно с самого начала ему показалось неправильным: здесь не было никаких надписей. Ни слов, ни цифр, ни-че-го. Как в книге. Чисто интуитивно Андрей выбрал правильно: в комнате были неубранная постель и сервированный маленький столик возле нее.
— Мойте руки перед едой, — сказал Андрей. Он бросил футболку на постель и пошел мыть руки.
Завтрак был плотным: глазунья из пяти яиц, несколько ломтиков поджаренного хлеба, овощной салат, высокий бокал апельсинового сока и фруктовое мороженое на десерт. Андрей все мигом смолотил, и жизнь, несмотря на все загадки и «непонятки», показалась чуточку лучше.
Комков застелил постель и задумчиво поглядел на стол с грязной посудой. Он понятия не имел, куда все это девать.
— Так, пора бы этой голубоглазой и появиться, — сказал он.
И голубоглазая тут же появилась, словно подслушивала и ждала под дверью.
— Господин желает чего-то еще? — спросила она, быстро перекладывая тарелки и вазочки со столика к себе на поднос.
Андрей потребовал бритву, мыло, зубную щетку и зубную пасту.
— Хорошо, господин, — кивнула девушка.
— Да, киса-рыба, — позвал ее Андрей. Та послушно замерла в дверях в неудобной позе с заставленным подносом. — А где Госпожа?
— Госпожа будет завтра, — ответила служанка и вышла.
Вот так просто. Будет завтра.
Комков сел на кровать. Она будет завтра… Завтра…
Он помнил медленные ласкающие движения ее рук… Помнил ее голос. Помнил блеск ее глаз. Помнил ее запах. Он уже тосковал по ней…
Комков жаждал и боялся этой встречи.
Бритву и все остальное служанка принесла минут через пять. Как обычно, она поинтересовалась, не нужно ли господину чего-нибудь еще, и исчезла. Когда за ней захлопнулась дверь, Андрей подумал, что так и не догадался спросить ее имя. В девушке было что-то странное. Но что именно, Комков определить не смог. С виду все нормально: исполнительная симпатичная особа.
Андрей побрился, вычистил зубы. Из зеркала на него теперь смотрел другой человек, не тот, что был утром.
— Госпожа будет завтра, — повторил он и улыбнулся. Значит, завтра его жизнь здесь наконец приобретет смысл.
Сидеть весь день в номере не хотелось. Андрей решил побродить по округе.
У фонтана стоял коренастый мужчина в светлом комбинезоне и поливал водой из шланга разогретые на солнце камни небольшой площади. Мужчина посмотрел на Комкова пустыми глазами и молча кивнул. У него были классические монгольские черты лица. Черные волосы собраны в короткую косицу.
Комков машинально кивнул в ответ и поспешил пройти мимо. Надолго поворачиваться спиной к этому человеку не хотелось.
На этот раз он направился в другую сторону, на холм, куполообразную громадину, покрытую разнокалиберной зеленью, скорее даже не холм, а гору, на самом верху которой Андрей разглядел какое-то небольшое строение.
Солнце было уже близко к зениту и свирепствовало вовсю. Несмотря на то что мраморная лестница поднималась в полутемном тоннеле, образованном сросшимися и аккуратно подстригаемыми ветвями деревьев, дышать было тяжеловато. Комков уже через минуту стянул с себя пропитанную потом футболку.
— Зима, холода… — пропел он.
На скамеечке, что ли, посидеть? Где бы ее еще найти…
Строение оказалось высокой смотровой беседкой. Андрей взялся за перила и с отвращением сказал:
— Ненавижу лестницы! Ненавижу! — Ноги слегка гудели.
Однако последний пролет он буквально пролетел, потому что кое-что увидел. На маленьком складном столике стоял запотевший кувшин. Андрей схватился за него обеими руками, как утопающий за соломинку.
— О аллах, — отдуваясь, сказал Андрей, когда посуда наполовину опустела. Это был апельсиновый морс.
Комков поставил кувшин на место, подобрал с пола оброненную второпях футболку, сел на скамью и огляделся.
Здесь, в беседке, прохладный морской ветер немного спасал от жары. «Санаторий» Темной Богини был расположен на острове: со всех сторон был океан, огромный, голубой. Андрей на минуту закрыл глаза. Он представил себя там, вдалеке, в маленькой утлой лодочке. Толчки волн, соленые брызги, ветер и скрип уключин. А вокруг прекрасное, изменчивое чудовище, которое может быть и злым, и добрым. Совсем как Эллинэ…
Когда-то Андрей, начитавшись Сабатини, долго грезил морем, парусами, кораблями… Эх… Комков грустно усмехнулся. Куда уходят детские мечты? Хотел стать военным пилотом — не стал. Хотел стать моряком — тоже не сбылось. Стал просто солдатом. Нежалеющий убийца…
Комков посмотрел на уютную, еще минуту назад пустую бухту, и ему очень захотелось протереть глаза.
…Черный мрачный замок вставал прямо из воды, метрах в пятидесяти от песчаного берега. Замок представлял собою строгое прямоугольное строение с угловыми башнями, увенчанными островерхими черепичными крышами. Камень стен лаково поблескивал на солнце. Скорее это был даже не замок, а стилизованный под замок дворец.
— Ну ни фига себе, — сказал Андрей.
Он мог поклясться, что, когда он только поднялся в беседку, замка в бухте не было. Словно тот решал: стоит ли показывать себя гостю, достоин ли он?
Это было похоже на приглашение. Комков, прищурившись, глянул на небо, пытаясь по положению солнца поточнее определить время. Ему, человеку, армейской службой приученному к строгому регламенту, было очень тяжело без часов. Потом он оценил расстояние до замка и решил, что успеет к ужину вернуться в свою маленькую комнатку. А раз так — вперед!
Идти под горку было легко, туда вел точно такой же тенистый зеленый тоннель. Но спуск показался Андрею бесконечным. А обратный путь наверняка покажется еще длиннее.
Только выйдя к берегу, Андрей вдруг осознал еще одну «неправильность» этого тропического рая: было слишком тихо. Не пели птицы, не жужжали надоедливые мухи, пчелы, или кто тут должен быть. Летом в деревне в такую жару стрекочут в траве кузнечики, порхают бабочки, а здесь… Остров выглядел неживым. Это не говоря уже о том, что Андрей видел здесь только странного монгола со шлангом и блондинистую голубоглазую «куклу». И все. Хотя в «санатории» с комфортом можно разместить целую толпу народа. Не сезон?.. Или Темная Богиня не очень любит гостей? Тогда для кого все это?
Замок ждал Андрея. От гостеприимно распахнутых ворот тянулся узкий, хрупкий на вид мост.
Волны с тихим шелестом набегали на песок и откатывались назад, оставляя пенный след. Солнце немилосердно пекло стриженую макушку, жгло лопатки и плечи. Комков долго рассматривал угрюмую громадину. Он никак не мог заставить себя вступить на мост, сделать первый шаг. Похожее ощущение у него было перед «погружением» в книгу.
Мост только на вид был хрупким, он даже не прогнулся под тяжестью Андрея. Комков шагал осторожно: узковато, а перил нет. Не хватало еще плюхнуться в воду — ничего страшного, конечно, да обидно.
Где-то на середине моста у него появилось стойкое ощущение чужого любопытного взгляда. Андрей настороженно замер: нигде на окнах не шевельнулась портьера, никто не подглядывал за ним с башенных смотровых площадок. Но не оставляло ощущение, будто замок сам, своими пустыми зашторенными окнами глядел на интересного ему чем-то незнакомца.
— Ну-ну, — пробурчал Андрей и двинулся дальше.
Никто не встретил его у входа. Андрей прошел в высокий коридор с арочным потолком, под которым тусклым красноватым светом горели светильники. Створки ворот тихо сомкнулись за спиной — Андрей не услышал, почувствовал. Он постоял, выжидая, пока глаза привыкнут к новому освещению. У выхода из коридора стояли, опираясь на устрашающих размеров меч, пустые рыцарские латы. Пластина личины на шлеме была поднята, Комков из озорства сунул нос в пыльную пустоту.
— Извини, приятель, одет я не по форме, очень уж жарко, — сказал Андрей и шагнул к скользнувшей в сторону двери.
Он оказался… Наверное, так должна выглядеть прогулочная палуба огромного звездного корабля. Вокруг была насыщенная алмазной пылью тьма. Вверху, прямо над головой, висела во всей красе спиральная галактика. Туманность Андромеды, подумал Андрей. Фотография из школьного учебника астрономии навсегда врезалась в его память. Может быть, это и не она, но очень похожа… Сколько миров там, у этих бесчисленных звезд? Какие тайны они скрывают?.. Какие существа, разумные или нет, населяют их?
Задрав голову, Комков жадно смотрел на нежданное чудо. Вид близкого, необычайно яркого пространства притягивал, завораживал своей глубиной и чуждостью. Он не знал, сколько простоял так, разинув рот. Наверное, долго. Вперед его толкнуло любопытство: какие еще чудеса приготовил Черный замок?
Следующий зал был не меньше предыдущего, но совершенно другим. Огромное круглое помещение, стены которого невозможно было разглядеть из-за плотно покрывавших их картин-миниатюр. Какая-то дикая, сумбурная галерея, где выставлялись только батальные полотна.
Глаза разбегались. Андрей подошел поближе и попытался сосредоточиться на чем-то одном.
Картина по стилю напоминала рисунок из средневековых книг. Две группы спешенных воинов в бронях сближались для схватки, грозя друг другу мечами, копьями, топорами. Это было не начало битвы, а один из ее этапов: на земле уже лежали тела павших, валялось изломанное оружие, части доспехов. Андрей наклонился, вглядываясь: ему почудилось какое-то движение. Нет, показалось… Хотя… Чем дольше он смотрел на картину, тем больше деталей проступало. Картина менялась: краски становились ярче, наливались цветом, становился другим масштаб фигур. Из грубоватого изображения картина медленно превращалась в настоящее цветное фото. Комков почувствовал легкое головокружение и…
…Многоголосый рев сотен глоток, лязг металла, конское ржание. Гаргут перехватил поудобнее насаженный на длинную рукоять топор. Он осторожно переступал через трупы. Он уже выбрал противника, и взгляд его был прикован только к нему, к тому, чью жизнь он сейчас возьмет. Если тот раньше не возьмет его жизнь. В душе Гаргута оставалась только злая сосредоточенность. Он знал, что битва проиграна. Он стоял возле стяга на холме, когда удар вражеской кавалерии во фланг опрокинул их левое крыло. Потом дрогнул центр. И битва постепенно превратилась в бойню. Им с королевским стягом удалось отступить в порядке, пока конница не прижала их к этому оврагу. Спастись не удастся. Но и врагу в конном строю их не достать. Поэтому у них есть шанс напоследок собрать дань чужой кровью.
Щита у него не было: треснувший под молодецким ударом длинного кавалерийского копья, он остался на поле, у подножия холма, похороненный под грудой тел. Ничего, с топором можно драться и так, а с боков его пока прикрывают товарищи. Тот, его враг, распялив рот в крике, дико вращал глазами в прорезях полумаски. Сейчас, сейчас! Я иду! Я уже близко!
Гаргут знал, что умрет. Но он уйдет здесь, в бою, легкой и почетной смертью от железа. Его горло не захлестнет тугая петля, палач не пригнет его голову на плаху, он не будет визжать, как свинья, поджариваемый на медленном огне. Гаргут давно уже не верил в иную жизнь: он проклял всех богов — и своих, и чужих — после гибели семьи. Ему не нужны боги, которые допускают смерть невинных детей и слабых женщин! Пусть его ждет лишь тьма, пусть… Он останется здесь, со своими. Его кровь прольется, ее выпьет эта земля, и будущим летом на поле злой брани пышным цветом взойдет высокая трава. А он будет спать…
Воин в шлеме с полумаской, прикрываясь большим миндалевидным щитом, сунул копье, старясь достать открытое лицо Гаргута листовидным наконечником. Тот прянул в сторону, уклоняясь, и на выдохе, с резким «ха!», обрушил на него сверху свой топор. Удар рассек окованный железом край щита, но вырвать топор для нового удара Гаргуту не удалось: тот застрял, увяз в твердом дереве и металле умбона. Он выпустил рукоять топора и рванул из ножен короткий, удобный для схватки грудь в грудь меч. Тот, в полумаске, замешкался, открылся — видимо, Гаргут повредил ему руку под щитом, — бросил свое длинное копье, но опоздал выхватить меч. Гаргут ударил его головой в лицо и, обхватывая рукой за плечи для усиления удара, вогнал широкое лезвие под ребра, с наслаждением ощущая, как со скрежетом подаются кольца кольчуги и сталь входит вглубь, в плоть.
Враг сказал:
— Э-э-э… — и облил Гаргута потоком хлынувшей через горло крови.
Гаргут оттолкнул поверженного, упершись ногой, высвободил из щита топор. Он не видел, как пал, ужаленный копьем в лицо, его товарищ справа. Удар настиг его, когда он повернулся к следующему противнику. Пластинчатый доспех выдержал, но весь бок тут же онемел, перехватило дыхание. На голову словно рухнуло бревно — ремень, удерживающий шлем, лопнул, и тот слетел на землю. Гаргут почти вслепую отмахнулся топором. У него не было возможности стереть застилающую глаза кровь с рассеченного лба. Копье снова с силой ткнулось ему в бок, Гаргут упал. Извернувшись, как кошка, он успел подсечь топором чьи-то ноги. И тут острое железо вошло в него.
— Сдохни! Сдохни! — услышал Гаргут чей-то крик и умер.
…Комков оглушенно потряс головой. Он сидел на полу. Он еще чувствовал запах чужой крови, помнил свирепую радость битвы и рвущую острую боль. Тогда, в книге, было иначе, не так… Он был наблюдателем. А здесь слияние было полным. Он прожил последние минуты этого воина на поле боя, он умер его смертью…
Андрей по-новому, другим взглядом оглядел зал. Это были не просто батальные сцены. Это были слепки реальности, положенные кем-то на холст. Чьи-то победы, поражения, смерть, ужас…
Комков поднялся и пошел вдоль стены. Вдруг он замер.
Возле изрытой воронками дороги стояли обгоревшие, изломанные машины, в которых Комков узнал старые довоенные ЗиСы. Вокруг тряпками лежали тела, в солдатской униформе и в разномастных гражданских одеждах. Из кабины одного автомобиля свисал черный, обугленный труп водителя. Картина была выполнена в виде черно-белого фото военных лет. Без сомнения, это был разгром Красной армии в одном из «котлов» начала Великой Отечественной войны. Страшная и, как показал беспристрастный послевоенный анализ, неизбежная жертва на алтарь будущей победы.
Комков отвел глаза. Нет, нет, нет… Только не это. В душе тяжелой волной всколыхнулась старая, видимо, на генном уровне передаваемая ненависть Большой Войны. Слишком много пролилось тогда крови… Хорош только мертвый немец… Он стиснул зубы. Он не вынесет той боли. Слишком все это… близко.
Здесь были разные битвы и сражения. На одной картине похожие на исполинских черепах броненосцы жгли друг друга в штормовом море, один из них уже тонул, выбрасывая столбы черного дыма, и море вокруг него было полно человеческих голов. На другой сошлись в безоблачном небе для боя веретенообразные летательные аппараты, а под ними сверкали объятые ярким пламенем небоскребы гибнущего мегаполиса. Вот напоминающий касатку корабль в звездной тьме. Андрей смотрел мельком, стараясь не задерживать взгляд надолго. Он был сыт чужими смертями по горло. Что это за место? Зачем оно в Черном замке?
— Это Зал Тысячи Битв, господин, — произнес тихий голос.
Андрей резко обернулся. У него за спиной стоял тот самый странный монгол, но без шланга.
— Что? — переспросил Комков.
— Зал Тысячи Битв, — повторил монгол. — Их больше, господин, намного больше. Никто не знает сколько. Люди очень любят убивать.
— Да, любят, — согласился Андрей.
Тут не тысяча битв, тут миллион, подумал он.
— Зачем они здесь? — спросил он.
Монгол пожал плечами.
— Светлая Госпожа говорит, это память. Память о смерти. — Глаза монгола были так же пусты, как и при первой встрече. Он смотрел словно сквозь Комкова. — Еще она говорит, что здесь все битвы, большие и малые, всех миров Облачной Дороги.
— Все битвы, большие и малые… — сказал задумчиво Андрей.
Ему вдруг стало по-настоящему жутко. Если поискать, то можно, наверное, найти и миниатюру с тем пыльным кишлаком под Кандагаром, где навсегда остался его старший брат. Можно пройти его последний бой до конца… Или узнать, что именно скрывалось за сухими строками «пропал без вести», которые были в извещении на отца. Он может приподнять темную завесу, но хочет ли он этого?..
Нет, решил Андрей, не хочу. Он в который раз окинул зал взглядом. Зал застывшей смерти, вот что это такое, подумал он. А впрочем, что ты ожидал найти на острове Темной Богини, в ее Черном замке? Вечный пьяный пир с полуголыми девами, как в скандинавских сагах? Андрей грустно улыбнулся: это было бы совсем неплохо. Кстати…
— Светлая Госпожа — это Элизабет? — спросил он у монгола.
Тот кивнул:
— Да. Она всегда приходит сюда, когда гостит на Острове.
— Вот как? И часто она гостит? — Андрей вспомнил слова Мятежной Сестры, сказанные на прощание: «Не надейся, мы скоро увидимся!»
— Часто, — сказал монгол.
— И чем они занимаются с Темной Госпожой? — поинтересовался Андрей.
— Разговаривают, играют в Большую игру, иногда ссорятся…
Все как у людей, подумал Комков, вот только игры у небожителей Большие. А все Большие игры замешаны на крови.
— Пойдем отсюда, — сказал Комков.
Он вдруг почувствовал, что не может больше ни минуты оставаться в Зале Тысячи Битв. У него кружилась голова, ему мерещился смрад разлагающихся трупов.
— Господин желает осмотреть остальные залы?
— Нет. — Андрей отрицательно мотнул головой. — Нет, в другой раз.
Монгол кивнул, Андрею почудилась тень облегчения в его пустых глазах.
В зале, где Андрей любовался на звезды, ему стало лучше. Холодная величественная красота смотрела на него со всех сторон, и он, впитывая ее, постепенно успокаивался.
Монгол стоял рядом, не проявляя признаков нетерпения.
— А как называется этот зал? — спросил Комков.
— Зал Пути, господин, — ответил тот с чуть заметной паузой.
— И… что, то есть… для чего он? — Андрей покосился на монгола.
Лицо у того казалось застывшей маской.
— Вам лучше спросить у госпожи, господин, — сказал монгол.
— Понятно, — усмехнулся Андрей.
Похоже, у всякого любопытства должен быть предел, на что ему сейчас тактично намекнули. А может, монгол просто не знает.
Солнце уже готовилось ко сну, окрасив океан оттенками розового. Дневная жара ушла. В еле различимой отсюда смотровой беседке маяком горел голубой огонь.
Комков полной грудью вдохнул вечернюю морскую свежесть. Ему предстоял неблизкий путь в «санаторий». Ничего, зато, глядишь, вернется пропавший аппетит.
— Ты со мною? — спросил он у стоявшего в воротах монгола.
Тот покачал головой.
— Мне нужно кое-что сделать для замка, господин. Завтра прибывает Госпожа.
— Понятно… — сказал Андрей.
Монгол иногда интересно строил фразы. Сейчас он говорил о Черном замке, словно тот был живым существом.
Андрей посмотрел на заходящее солнце. Идти ему придется в темноте. Хищников на острове, похоже, нет, как и мух с москитами, однако мало ли…
— Послушай, а много здесь вообще сейчас народу? — Комков собрался наконец разрешить этот волновавший его вопрос.
— Народу? — На бесстрастном лице монгола проступило недоумение.
— Ну кроме меня, тебя, той девушки есть еще люди на острове? — пояснил Андрей.
— На острове нет людей, кроме вас, господин, — помедлив, сказал монгол.
— Что?
— «Тени» — не люди, господин, — сказал монгол.
В воздухе повисло тягостное молчание. Андрей понял, что других объяснений он не добьется.
— Скажи… А Госпожа — кто? — вдруг спросил он.
Монгол глянул на него как на умалишенного.
— Я слишком много говорил сегодня, господин. Боюсь, я уже заслужил наказание.
Андрей глядел в лицо монгола, который оказался «тенью», и не знал, что сказать. Что значит «тень»? Что лишнего монгол ему сегодня сообщил? Как их наказывают и за что?
Он повернулся, не прощаясь, и пошел по мосту к берегу.
Площадь возле домиков «санатория» по периметру освещали парившие в воздухе голубоватые шары. Голубоглазая девица ждала у накрытого столика возле фонтана, который тоже снизу подсвечивался голубоватым светом.
К ужину девушка переменила наряд. На ней было что-то вроде короткого вечернего платья зеленого цвета, а на голове красовалась высокая прическа. Выглядела она просто замечательно. Очаровательная девушка-«тень». Против воли Андрей пялился на ее голые коленки.
— Господин желает переодеться к вечеру? — спросила голубоглазая.
Из-за коленок Андрей не сразу понял, о чем его спрашивают.
— Что? А-а-а, нет, пожалуй… Можно я так посижу, а?
— Как пожелаете, господин. — Девушка отодвинула стул и сделала приглашающий жест.
— Сервис, — проворчал Андрей. Аппетит он действительно нагулял. — А ты мне компанию не составишь?
Глаза у девушки сразу стали испуганными.
— Нет-нет, господин, этого нельзя.
Комков хмыкнул и пододвинул к себе тарелку с супом. Ел он, как всегда, по-армейски быстро. Голубоглазая едва успевала убирать опустевшие тарелки: сказывались отсутствие обеда, длительные пешие прогулки, обилие впечатлений — еда проваливалась, как в топку. И только когда все кончилось: и первое, и второе, и салаты, — а девушка налила ему в фужер рубинового цвета вино, Комков вздохнул и решил притормозить. А еще говорят, что на ночь есть вредно. «Мне — плохо? Мне очень хорошо!» — подумал Комков, немного перефразируя мультяшного дракончика. Однако если он и вино будет потреблять так же, то скоро «мама» выговорить не сможет.
Девушка тихой тенью маячила за спиной, готовая кинуться по первому требованию — налить, убрать, услужить. Комков потягивал в меру холодное крепкое вино и задумчиво глядел на фонтан. Мерное журчание водяных струй убаюкивало. Надо бы сходить на пляж, искупаться перед сном, лениво подумал он.
— Я вам еще нужна, господин?
— А-а-а? Нет… — Андрей мотнул головой, как сонная лошадь. Он чуть не задремал. И правда, надо сходить окунуться. Он поднялся. Вино оказалось коварным — в голове слегка шумело.
Девушка деловито протерла и сложила столик.
Комков, задрав голову, посмотрел вверх и поежился. Потом задумчиво оглядел игрушечные домики. «Тени» — не люди, господин».
— Послушай, а как твое имя? — Андрей решил, что постоянно обращаться к девушке на «эй» нехорошо. Даже если это и не совсем «девушка».
Она замерла со столиком в руках, словно в игре «море волнуется раз», и съежилась, как испуганная мышь. Комкову стало не по себе: такой реакции он не ожидал. Медленно, словно воздух вокруг внезапно уплотнился и приобрел свойства ваты, он приблизился к ней. Взял ее за руку — столик с громким стуком упал на шероховатый белый камень. Ладонь у девушки была горячей. Андрей видел, как бьется венка на ее шее.
— Что с тобой? — спросил он.
Девушка молчала. Андрей повторил свой вопрос.
— Господин? — Она подняла на Комкова свои голубые глаза, и тому стало по-настоящему страшно.
В глазах была пустота, на дне которой плескался затаенный ужас. Комков вдруг почувствовал, что она совершенно не знает, кто она и где находится, не понимает, что она «тень», что бы ни означало это слово в устах монгола.
Андрей выпустил ее руку, и девушка, словно включилась «зависшая» компьютерная программа, тут же нагнулась и подняла упавший столик.
— Я вам еще нужна, господин?
Комков отступил от нее на шаг и молча помотал головой. С виду и «на ощупь» — человек, живой, из плоти и крови. Что с ней сделали?..
…Андрей сбросил пропотевшую за день футболку на успевший остыть песок, положил рядом сандалии, стянул шорты. Потрогал стопой воду — она была в меру теплой. В этот раз он не стал отплывать от берега далеко. Где-то внутри сидел подсознательный страх: вот сейчас вынырнет из темной глубины какая-нибудь зубастая скотина с плавниками и больно цапнет за задницу. Плавно разводя руками в черной воде, он посмотрел на берег. Медленно дрейфующие голубые светлячки воздушных фонарей на лестнице и у фонтана отсюда являли фантастическое зрелище. Комков вздохнул и привычно сделал «звездочку». Волнения почти не было, вода еле-еле шевелила его расслабленное тело. Комков опять глубоко вздохнул.
Звездная спираль в ночном небе сквозь призму атмосферы смотрелась не так величественно, как в Зале Пути, но зрелище все равно впечатляло. Хотя куда больше впечатляло другое: ежу понятно, что он не на Земле. А где-то очень, очень, чудовищно далеко… Даже если предположить, что, лежа на воде, он наблюдает Млечный Путь, а не туманность Андромеды, ясно, что до его родного Солнца неизвестное количество тысяч парсек. Хотя отчего он привязался именно к этим галактикам, ведь спиралогалактик во Вселенной как… Много. Куда ты меня затащила, Эллинэ?..
Комков медленно поплыл к берегу. Ни одно из окон коттеджей не было освещено. Пустые домики. На миг его охватило невыносимо острое чувство одиночества: один на Острове, среди океана и «теней», на неизвестной планете… Мальчик, заблудившийся в огромном темном лесу…
Решив немного обсохнуть, Андрей опустил голый зад на прохладный песок и сел, уткнувшись подбородком в колени.
Итак, он не на Земле… А чего ты, собственно, ожидал? Ты же знал: это не игра. Темная Богиня очень серьезная девушка. Комков громко хмыкнул. Да уж…
Кто она, Темная Богиня? И кто Светлая Госпожа, она же Мятежная Сестра?
Комков мрачно улыбнулся. Ты прочел столько сказок, ты знаешь, кто они: две богини, темная — смерть, светлая — жизнь. Две сестры, которые дружат, ссорятся, но не могут друг без друга. Жизнь всегда идет рука об руку со смертью…
А что значит — «богиня»? Что вообще есть — Бог? Высшее существо, которое все видит и знает и воздает нам по грехам нашим. Так? Или нет? Комков никогда не задумывался об этом. Зачем? Он жил, воевал, делал свое дело. Да, он убивал, но и сам ходил по краю, видел… всякое. «Нежалеющий убийца»… Что ж, это правда. Он не жалел тех, кого лишил жизни. С некоторыми бы он, будь его воля, проделал это дважды… Он не теолог, не богослов. Не ему рассуждать о высоких материях. Подобно Гаргуту, чьей смертью он умер в Зале Тысячи Битв, Комков не верил в Бога. И дело не в «коммунистическом воспитании»: проникся же «светом истинной веры» бывший комсорг их школьного класса, ездил в Польшу целовать туфлю папы… Нет, всему виною война… Если когда-то Бог и создал этот мир, он давно покинул его. Высшей справедливости нет и не будет, если ей не помогут люди. Добро ничто без автомата, как это ни грустно…
Так он считал когда-то. А что-то изменилось?..
Наверное, изменилось. Он встретил Темную Богиню.
Андрей вздохнул, сумрачно глядя в темный горизонт. Он не знал, кто на самом деле Эллинэ — мистическое, потустороннее воплощение безвременной смерти или жестокая представительница загадочной древней цивилизации… Плевать. Он любит ее, любит такой, какая она есть… И ради нее выбрал сторону Тьмы. И ему нет дела до других богов. У него есть кому поклоняться.
Сердце у Комкова сжалось. Где ты, Эллинэ? Когда придешь? До завтра так долго…
Комков зло встряхнул головой. Вот опять. Стоит только вспомнить о Ней — и мысли идут по заведенному кругу. Соберись, солдат. Да, информации пока недостаточно, но попробуй проанализировать то, что увидел и услышал. Хватит грезить наяву.
Остров, где он проснулся с признаками частичной амнезии, производил странное впечатление. Стерилизованный тропический рай. Этакий чисто вымытый комфортабельный дом без тараканов, мышей и пауков. И с вежливой обслугой… Андрей вспомнил ничего не выражающие глаза монгола и поежился. Что это — пресловутые человекоподобные биороботы? В это Комков почему-то не верил. Скорее уж люди, с которыми сотворили «нечто», оставив только «тени» прежних личностей в живых телах. Такое, или что-то подобное, делали и в родном мире Комкова с помощью гипноза или химических препаратов. И вот что интересно: если голубоглазая Барби была полностью «стертой», то у монгола, похоже, оставался проблеск сознания. Он понимал, что уже «нечеловек», и, видимо, помнил что-то из своей прошлой жизни. То ли его «недоделали», то ли это было сделано преднамеренно.
Комков опять поежился. Нет. Лучше смерть, чем такое… существование.
Слабый ветер приятно холодил кожу, уставшую от дневной жары. Как жаль, что в этом мире нет Луны, подумал Андрей. Ночь тут слишком темна, несмотря на звездное великолепие. Теперь, когда он точно знал, что находится не на Земле, и вкус воздуха при дыхании, и цвет воды — все казалось чуточку иным… Как он не замечал этого раньше?
Андрей встал, отряхнул налипший на мягкое место песок. Пора спать. Хватит на сегодня.
Ему снились кошмары.
…Он медленно шел по ночным улицам своего города. Окна окружающих домов были темны. Ни одной машины мимо. Ни одного прохожего вокруг. Только холод и ветер, да хрустящий под ногами снег. Комков шел домой.
Дверь подъезда его дома оказалась наглухо запертой. Комков долго дергал на себя липшую на морозе к пальцам дверную ручку, толкал дверь плечом, рассадил в кровь кулаки. Все было тщетно. Комкову захотелось криком всколыхнуть стылое безмолвие. Но он сдержался, поняв, что это бесполезно. Пока он ломился в дверь, шуму было достаточно, но ни в одном окошке не вспыхнул свет, никто не спустился, ворча и ругаясь, по лестнице, чтобы отворить дверь позднему гостю. Крик не поможет.
Вместо этого он зачем-то побрел вдоль дома. На лавке у Борькиного подъезда, сгорбившись, сидела массивная фигура. Подойдя поближе, Андрей разглядел стоявшую рядом бутылку и стакан.
— Эй, Борис! — позвал он. — Скворцов, ты чего тут в одиночку надираешься?
Борька вздрогнул. Не вставая, он посмотрел на друга, и взгляд у него был испуганный. Комков остановился в двух шагах, словно напоровшись на невидимую стену.
— Ты же умер, Андрей, — сказал Борька. — Ты же умер…
— Когда? Когда я умер? — Комков смотрел на друга и видел страх и непонимание в его глазах. — Я жив, разве ты не видишь?
— Вижу. — В глазах у Скворцова стояли слезы. — Но ты умер. Девять дней завтра.
Он не врет, понял Андрей, я умер… Умер… Теперь понятно, почему его не пускают домой.
— Прощай, — сказал он другу. — Кате привет передавай. И матушку мою поцелуй, ладно? Прощай!
Он взмахнул рукой и быстро зашагал прочь. Ветер дул в лицо, колючие снежинки больно впивались в кожу.
— Постой, Андрей! Останься! — донеслось до него сзади. — Ты не должен уходить!
— Поздно, — сказал Комков. Он продолжал идти, не останавливаясь. Поздно…
…Комков беспорядочно падал в звездную тьму, в бездонный черный колодец. Вокруг в диком танце вращались звезды, смазанные серебристые пятнышки галактик. Невероятный холод сковал члены. Вот теперь я точно умер, подумал Комков. Ведь в открытом пространстве невозможно выжить. Здесь абсолютный ноль и нечем дышать.
Интересно, сколько миллионов лет его окоченевший труп будет путешествовать по Вселенной? И почему, если он уже мертв, он продолжает думать? Или мертвые тоже могут «думать»?..
…А потом его бесконечное падение завершилось.
Комков оказался на маленьком песчаном островке посреди океана, в компании кокосовой пальмы и двух больших пластиковых кукол. День здесь, кажется, никогда не кончался, а солнце немилосердно жгло. Андрей попытался войти в воду, но еле успел отскочить назад — острые зубы большущей лупоглазой рыбины клацнули подобно стальному капкану.
Монгол держал в руках свой шланг, с которым Андрей его впервые увидел. Из шланга медленно капала вода.
— Где я? — спросил Андрей у пластиковой маски монгола.
— Вы на Острове, господин, — ответил монгол.
Рядом стояла Барби с подносом на руках. Когда Андрей приблизился к ней, она вдруг дерганым движением согнулась в поясе и механическим, неживым голосом проговорила:
— Вам чего-нибудь нужно, господин?
…Андрей с криком вырвался из липких объятий сна. Одеяло валялось на полу. Простыня была мокрой от пота. Андрей полубезумным взглядом оглядел темную комнату. Который час?!! Почему на этом проклятом острове нет часов?
Он подошел к окну и выглянул за штору. Над океаном еще царила ночь. С высокого неба звездная спираль любовалась на свое отражение в зеркале спокойной водяной глади. Голубые светлячки, указывавшие вечером ему дорогу к пляжу, погасли. Остров полностью погрузился во тьму.
«Ты же умер», — вспомнил он слова Бориса. Умер… А может, он и правда умер и видит сон, непонятный, а потому пугающий?
Андрей долго стоял в душе под упругими струями то холодной, то горячей воды, смывая с себя вместе с потом остатки кошмара. Что-то слишком часто он стал видеть странные сны. Слишком…
Он насухо растерся полотенцем, отыскал в шкафу и постелил свежую простыню. До рассвета, судя по всему, было еще далеко… А спать не хотелось. Он долго мерил свою комнату шагами, не решаясь выйти наружу. Где-то внутри сидел подсознательный страх: а вдруг там, в темноте, у фонтана, стоят пластиковые манекены монгола и Барби…
Впервые за последние несколько лет Андрей пожалел, что у него в комнате нет ничего похожего на телевизор. Он ненавидел современную мыльно-попсовую жвачку и обычно бездумно перещелкивал с канала на канал в поисках чудом затесавшегося старого советского фильма. Но сейчас он был бы рад даже богопротивной «Санта-Барбаре».
Устав расхаживать, словно тигр в клетке, Комков лег на кровать, уставившись в потолок. Некоторое время он так и лежал. А потом, когда незаметно для себя Андрей задремал, знакомая приятная тяжесть навалилась на него, тихий любимый голос шепнул: «Я пришла». И он ощутил ее губы на своих.
…Андрея разбудило солнце. Оно ярко светило через настежь распахнутое окно. Океанский ветер шевелил раздвинутые портьеры. Комков соскочил с кровати, потянулся до хруста в суставах и сто раз отжался от пола. Его тело пело. Он был рад солнцу, рад ветру, рад океану, рад всему на свете.
Хотя, конечно, больше всего он был рад тому, что Эллинэ вернулась. Ее приход разогнал все ночные и дневные кошмары. Комков наскоро принял душ и отправился разыскивать предмет своего горячего вожделения.
Долго искать не пришлось. Комков вышел из домика и замер, разинув рот. За длинным овальным столиком у фонтана сидели Эллинэ, монгол и Барби. Причем двух последних Андрей узнал с большим трудом. И дело было даже не в том, что их теперешние легкие светлые наряды больше подходили праздным туристам на отдыхе, а в том, что они стали другими. Они словно ожили. Эллинэ и Барби о чем-то беззаботно щебетали и смеялись, словно две старые подружки. Монгол размеренно потягивал вино из высокого бокала и смотрел на них со снисходительной улыбкой доброго дядюшки, изредка вставляя свои реплики.
И это Темная Богиня и бедные, несчастные «тени»?! Комков зажмурился и потряс головой. Нет, с утра только отжимался, выпить еще не успел. Тут Эллинэ наконец обратила внимание на своего остолбеневшего возлюбленного.
— Андрей! Иди к нам! — Она призывно махнула рукой.
Ее улыбка заставила сердце Комкова биться чуточку быстрее. Каждый раз, когда он ее видел, она была как-то по-особенному красива. Эллинэ сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и легонько покачивала обнаженной стопой. Андрей поймал себя на жгучем желании опуститься на колени и прижаться губами к ее прекрасной ножке. Он снова тряхнул головой: совсем, блин, сбрендил, люди же рядом!
— Не поняла, товарищ лейтенант, почему небриты? — Эллинэ старательно сделала серьезное лицо.
Барби прыснула, она, похоже, была смешливой девушкой.
— Виноват, исправлюсь, товарищ майор, — усмехнулся Андрей. — Сразу же после завтрака.
— Ты уже знаком с нашими друзьями? — спросила Эллинэ.
Она улыбалась, но в ее глазах Андрей увидел предостережение.
— Не совсем. — Андрей почувствовал легкий укол беспокойства.
— Ну, так я вас представлю друг другу, — сказала Темная Богиня. — Это Андрей, про которого я вам рассказывала.
— Надеюсь, только хорошее, — произнес Комков с церемонным поклоном.
— Разумеется, — царственно кивнула Эллинэ. — Это Катарина. Прошу любить и жаловать.
— Очень приятно, — пробормотал Андрей.
Катарина была очень красива, такую легко и любить, и жаловать. Впрочем, она была хороша и в облике исполнительной служанки. Андрей покорно ткнулся губами в ее запястье. А девочка не из простых, отметил он про себя. Жест, которым ему протянули для поцелуя руку, был совершенно естественным.
— А это Сархен.
Монгол поставил на стол бокал, встал и протянул Андрею руку. Его ладонь была словно сделана из дерева, Комкову пришлось приложить все усилия, чтобы достойно ответить на рукопожатие. Монгол чуть заметно улыбнулся и кивнул.
— Ты голоден? — спросила Эллинэ Комкова.
— Как волк. — Андрей уселся рядом с нею и придвинул поближе тарелку с поджаренным хлебом.
— Вино? — предложил Сархен.
Комков покачал головой.
— Нет, ребята-демократы, только чай, — вспомнил он песню Высоцкого.
После прихода Андрея оживленная беседа за столом несколько поутихла. Катарина и Сархен присматривались к новому члену их маленькой компании, Андрей кожей ощущал их интерес. Эллинэ налила Андрею душистого горячего напитка, по вкусу напоминающего чай с апельсиновым ароматизатором. Андрей жевал сыр с хлебом, прихлебывал чай и тоже присматривался. Люди как люди. Когда Сархен улыбается, мелкие морщинки собираются в уголках раскосых глаз. Больше молчит. Взгляд очень внимательный, цепкий. Катарина весела, но не дурочка, которая заливается, стоит показать палец. Что же такое было с ними вчера?
Андрей быстро позавтракал, выдул два бокала чаю и поднялся. Чем дольше, тем больше ему становилось как-то не по себе.
— С вашего позволения, пойду поплаваю, — сказал он.
— Я подойду чуть попозже. — Эллинэ погладила его по руке, словно извиняясь. — Иди, я догоню.
— До встречи, Андрей, — кивнула на прощание Катарина.
Монгол промолчал.
Андрей медленно спускался к пляжу по знакомой лестнице и не знал, что думать. Странная метаморфоза с «тенями» его, мягко говоря, удивила. Эллинэ явно дала ему понять, чтобы он сделал вид, что видит их впервые в жизни. Хотя вчера Катарина-Барби ему разве что спинку не потерла, а монгол много чего наговорил в Черном замке.
Под носом у Комкова нагло пролетела здоровущая бабочка. Крылья у нее были белые, с черным причудливым узором. Андрей замер, глядя ей вслед.
— А бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк… — пропел Комков, и тут словно шоры упали с его глаз: остров тоже стал другим.
Мелодичными трелями перекликались птицы. Кто-то ухнул страшным голосом в кустах, совсем рядом с лестницей. По мраморной ступеньке зеленой стрелкой скользнула юркая ящерка. Маленькими причудливыми вертолетами, с сухим шелестом крыльев, вились пучеглазые стрекозы. Он проснулся в другом мире. Даже солнце, казалось, стало немного иным — мягче, ласковее. Ничего похожего на вчерашнюю тяжелую жару не ощущалось.
Госпожа вернулась… Так хозяин возвращается после продолжительного отсутствия в свой дом, проходит, зажигает свет, включает телевизор, радио. Наливает кошке свежего молока, а псу кладет в миску сахарную кость. И все меняется…
Вода сегодня была чуть холоднее. К счастью, акул не обнаружилось. Андрей накупался и развалился дремать на песке. Эллинэ подкралась незаметно. Она водрузила ногу ему на грудь, пошевелила длинными гибкими пальчиками, пытаясь ущипнуть его за кожу, и вкрадчиво спросила:
— Сдаешься?
— Ну конечно, — хмыкнул Андрей, не открывая глаз.
Он чуть поглубже вдохнул и на выдохе начал. Сейчас они узнают, кто в доме хозяин.
Комков схватил ее за лодыжку, свободной рукой подсек другую ногу. Однако Эллинэ и не подумала плюхнуться рядом на песок: она толкнула его в грудь плененной ногой и с разворотом взмыла вверх и в сторону. Андрей не смог удержать ее, к такому фокусу он был не готов, а сильный толчок выбил из легких остатки воздуха. Комков откатился в сторону и торопливо вскочил на ноги. Эллинэ стояла в нескольких шагах от него со знакомым выражением нарочитой серьезности на лице. Ничего, кроме коротких белых шортиков, на ней не было. Андрей с трудом заставил себя отвести взгляд от ее соблазнительных полушарий. Эллинэ вдруг хихикнула:
— Ой, какой он у тебя сейчас маленький!
И тут же, воспользовавшись его секундным замешательством, сорвалась в атаку. Сократив дистанцию, девушка по дуге высоко вздернула колено и ударила Андрея по щеке подъемом стопы. Этой же ногой, уведя ее вниз, Эллинэ выполнила зацеп ведущей ноги Комкова, потом просто пихнула руками потерявшего равновесие противника и оседлала его сверху.
В голове у Комкова слегка зазвенело. Он обнял свою всадницу за талию и запустил одну ладонь ей под шорты.
— Я выиграла, — победно провозгласила Эллинэ. — Ты должен мне сладкое!
— Я поддался, — буркнул Андрей.
— Не лги. — Эллинэ наклонилась и куснула его за мочку уха. — Ты должен мне сладкое.
— Ну хорошо, хорошо. Ты победила, я должен, — сдался Андрей.
— О-о-о-о! Кажется, он у тебя начинает просыпаться! Быстро помоги мне снять шорты!
Сладким они, конечно, увлеклись. Потом спали на берегу в тени пальм, под мерный шум прибоя. Потом купались. Андрей научил Эллинэ делать на воде «звездочку». Потом пошли обедать.
Обед был накрыт на том же месте, у фонтана. Катарины и Сархена не было.
— А где же наши друзья? — спросил Андрей.
— В океане, на моей яхте. — Эллинэ села спиной к фонтану. — У них не так много времени побыть вместе, пока…
Тут она замолчала.
— Пока «что»? — сказал Андрей, не дождавшись продолжения.
Темная Богиня помрачнела. Она посмотрела на Андрея с выражением уже неподдельной серьезности.
— У тебя много вопросов ко мне?
— Да. — Андрей уселся напротив. — Очень, очень много.
Эллинэ некоторое время задумчиво вертела в руке маленькую чайную ложечку.
— Ненавижу врать, — наконец произнесла она. — Особенно любимому человеку…
Комков смотрел на ее потемневшее лицо. Как она красива… Его пронзило острое ощущение временности, скоротечности счастья. Так не бывает, чтобы долго все хорошо… Так не бывает… И если завтра, послезавтра произойдет что-то… он всегда, до самой смерти будет помнить ее такой, немного печальной и прекрасной…
— Давай подождем с твоими вопросами, ладно? — Эллинэ умоляюще глянула на Комкова. — Ты все узнаешь. Постепенно. Хорошо?
— Хорошо, — кивнул Андрей.
— Налей мне, пожалуйста, супу, дорогой, — попросила Эллинэ. — А то очень сильно есть хочется.
Несколько дней, точного счета которым Андрей не вел, они жили как в раю. Любили друг друга, купались, гуляли по Острову, любовались на закаты и снова любили друг друга. Ночевали они в маленьком домике Андрея, его кровати им вполне хватало. Андрей держал слово и почти не задавал вопросов. Не удержался он только по поводу чудесного сервиса: кто-то готовил им еду, сервировал столик у фонтана, кто-то потом убирал. Кто-то, наконец, менял грязную одежду и постельное белье. И этот «кто-то» оставался невидимым. Раньше Андрей полагал, что роль рабочей силы и прислуги на Острове играют «тени»: монгол и Барби. Но их не было: они носились где-то в океане над волнами, на яхте Темной Богини. Вот про эти чудеса в стиле «Аленького цветочка» Андрей и спросил.
— Это сервисные системы. Ничего особенного, — пожала плечами Эллинэ.
— Ага, понятно, — наморщил лоб Андрей. — Сервис — он и в Африке сервис… А подробнее нельзя?
— Можно, — сказала Темная Богиня. — Только сложно. Ты не пробовал объяснить устройство автомата Калашникова римскому легионеру? Нет? А ты попробуй как-нибудь на досуге.
— Значит, я для тебя дремучий дикарь? — тут же надулся Комков.
— Ну конечно же, милый. — Эллинэ поставила бокал с вином на столик беседки, подошла к нему, обняла и шутливо чмокнула в нос. — Только ты не просто дремучий дикарь. Ты мой любимый дикарь.
Они много гуляли по Острову. Но к Черному замку в бухте не спускались ни разу. Вечерами, которые они обычно проводили в смотровой беседке, Андрей видел замок. Тот подмигивал ему голубыми огнями на башнях, светился красным распахнутый зев входных ворот. Замок звал. Но Эллинэ словно не замечала его. И Андрей тоже делал вид, что не видит. Они просто глядели, как прячется в багровый океан усталое солнце, разговаривали и пили крепкое красное вино.
Эллинэ часто расспрашивала Андрея о семье, детстве, школе, друзьях. Андрей рассказывал, стараясь припомнить самые незначительные детали. Она слушала жадно, как какую-то волшебную сказку. И ни разу не спросила его о войне.
Потом вернулись из своего круиза Сархен и Катарина. Ужинали они вместе, как всегда, у фонтана. Сархен опять больше молчал и улыбался своей загадочной улыбкой Будды. Катарина, смеясь, рассказывала, как однажды чуть не свалилась за борт, в воду, засмотревшись на резвящуюся стаю черных китов, а Сархен в последний момент успел ухватить ее за ноги и втащить обратно на палубу. Она вообще много чего рассказывала. Рассказывала, как волшебно выглядит цепь коралловых островов на голубой глади. Как свистит в ушах ветер, когда яхта идет на максимальной скорости, низко-низко, над самой водой.
Они засиделись допоздна. Выпили четыре или пять — Андрей сбился со счета — больших кувшинов золотистого вина. Травили анекдоты, которые во всех мирах часто похожи и потому понятны всем. Как они разбрелись по домикам, Андрей помнил смутно. Они с Эллинэ дружно влезли под душ и, прежде чем заснуть, довольно долго проверяли на прочность несчастную кровать.
А вот проснулся Андрей один. Эллинэ не было.
Торопливо сделав короткую гимнастику, Комков побрился, умылся. У него отчего-то было нехорошо на душе. Вместо обычных шортов и футболки он надел свободные серые штаны и водолазку. Осмотрел в зеркале свое хмурое отражение и вышел.
Солнце спряталось за тучи. Океан потемнел. Возле фонтана истуканом стоял монгол в своем рабочем комбинезоне. Посмотрел на Андрея пустыми глазами и отвернулся. Комков хотел спросить его, где Катарина, но слова застряли у него в горле. Что-то было не так.
Совершенно бездумно Андрей двинулся на холм, к смотровой беседке. Эллинэ не могла уйти не попрощавшись. Она где-то здесь, на Острове.
Ветер с океана шумел в верхушках деревьев, играя листвой. Здесь, на холме, он был особенно сильным. Кажется, приближался шторм. Голоса Комков услышал возле самой беседки. Он замер, прислушиваясь, но ничего внятного разобрать не смог. Ясно было одно — разговаривали две женщины. И, судя по интонациям, разговор у них был не из веселых. Скорее всего, там Эллинэ с Катариной, решил Андрей, медленно поднимаясь по лестнице.
— Здрасти, дамы! Не помешал? — брякнул Андрей, уже поняв, что ошибся.
Катарины здесь не было. Как, впрочем, и Эллинэ.
Резко обернувшись, на Комкова смотрела Темная Богиня. Ласковая и веселая Эллинэ исчезла. Та Кто Повелевает была в своем любимом черном кожаном наряде. И на Комкова она смотрела, словно не узнавая.
— Я гляжу, ты так и не приучила свою игрушку к порядку, сестренка, — услышал Комков знакомый голос.
Элизабет! Та стояла, облокотившись на перила, со снисходительной улыбкой на прекрасном лице. В этот раз Мятежная Сестра выглядела сообразно положению: длинные светлые волосы уложены в высокую прическу и украшены диадемой, белый брючный костюм строгого покроя, на груди золотой кулон с ярким красным камнем.
— О-о-о, привет, Лиза! Извини, сразу не узнал, — сказал Комков. — Ты у нас теперь прямо бизнес-леди.
Андрей как ни в чем не бывало прошел к столу, налил в пустой бокал немного вина. Пить по утрам было не в его правилах. Но ему сейчас очень хотелось сделать что-нибудь назло.
Снисходительная улыбка исчезла с лица Элизабет. Теперь она смотрела на Комкова как на таракана, который вдруг осмелился перечить тапку. И это новое выражение очень не понравилось Андрею. Он чувствовал внутри мерзкий холодок страха.
Элизабет что-то быстро спросила у Темной Богини на том самом, со множеством шипящих, языке, который Андрей впервые услышал в мертвом поселке. Эллинэ в ответ отрицательно покачала головой:
— Нет, не смей!
Собрав волю в кулак, Андрей нагло пригубил налитое самому себе вино. Вкуса он не ощутил.
— Андрей, оставь нас, — попросила Эллинэ.
Комков поставил бокал на стол.
— Ну, если… — начал он, решив слегка выдержать характер.
Мятежная Сестра что-то ехидно прошипела.
— Пошел вон, дурак! — рявкнула Темная Богиня.
И Андрей пошел. Как оказался на пляже, он не помнил. В голове слегка звенело, словно после пропущенного удара.
Комков нашарил рукой в песке несколько ракушек и принялся размеренно бросать их в воду. Волны, увенчанные белыми пенными барашками, накатывали на берег, обдавали холодными солеными брызгами. Андрей не обернулся на шум шагов.
— Вы позволите? — спросил монгол и опустился рядом, не дожидаясь разрешения. Он протянул Комкову кувшин темного вина. Андрей послушно взял и, не отрываясь, сделал несколько больших глотков. Пить было неудобно: горлышко у кувшина было широким, часть напитка благополучно пролилась на водолазку. Вкуса он опять не почувствовал, но в желудке немного погодя стало тепло. Скосив глаза, Андрей увидел, как ходит кадык на шее у монгола: тот разом влил в себя не меньше трети весьма объемной посудины.
Так они сидели и пили, молча, глядя на сердитый океан. Когда оба кувшина опустели, монгол ловко и далеко запустил их в воду.
— Уважаю, — сказал Андрей слегка заплетающимся языком. — Я бы так не смог.
— Практика, — скромно сказал монгол. — Научишься еще.
Он немного постоял, глубоко засунув руки в карманы комбинезона.
— Любить Богиню — все равно что любить солнце, — наконец глубокомысленно изрек он. — Оно может и обогреть, а может и обжечь. Поберегись!
Поберегись! Андрей зло хмыкнул. Ему поздно беречься. Он спалил за собою мосты, ушел вслед за Любовью, а оказался… Игрушкой…
Ну нет, так дело не пойдет, решил Андрей. Надо еще выпить, а потом все трезво обдумать. Слегка пошатываясь, он поднялся. Стянул мокрую, липкую от вина водолазку. Холодный ветер радостно обжег тело, Андрей почувствовал, что зубы у него начинают выстукивать легкую дробь. Монгола рядом уже не было. Зачем-то размахивая водолазкой, Комков пошел разыскивать вино. Ему до зарезу надо было надраться.
Надо сказать, план свой он вполне успешно осуществил. Вино обнаружилось на столике, у фонтана. Монгола, к сожалению, не было, а пить в одиночку Комков не любил. Он набулькал полный бокал, уселся поудобнее.
— Сервисные системы, блин, — хмыкнул он. — Дикарь, блин. Ну-ну… А самим часы завести в доме лень.
После второго кувшина к Андрею, кажется, подходил монгол. Они о чем-то долго говорили. Или он говорил сам с собой?.. Потом его рвало в душевой. Он здорово ушиб лоб, пытаясь разбить зеркало: мужик с «той» стороны ему здорово не понравился. Когда он уже, пуская слюни, храпел на кровати, в комнату заглядывала Эллинэ. Она тормошила и звала его.
— Да пошли вы… товарищ майор, — пробурчал Комков, получил заслуженную звонкую пощечину, повернулся на другой бок и опять провалился в темный омут пьяного сна без сновидений.
…Утро началось с холодного душа. Отфыркиваясь, Андрей скатился с мокрой постели. Рядом с пустым ведром в руках стоял монгол.
— Слишком много вина, — сказал он. — Быстро приводи себя в порядок. Госпожа ждет.
Голова болела, но терпимо. До смерти хотелось пить. Андрей поглядел в зеркало.
— Вот чудило, — констатировал он.
Выглядел он отвратительно. Быстро привести себя в порядок не представлялось возможным. Увы. Но он постарался. Темная Богиня сидела мрачнее тучи.
— Целую ручки Высокой Госпоже. — Комков сел на самый краешек кресла.
Он чувствовал себя как нашкодивший мальчишка.
— На, пей. — Эллинэ придвинула к нему по столу бокал с какой-то черной жидкостью.
— Это не вино? — подозрительно принюхиваясь, поинтересовался Комков.
— Нет, лечебный состав для дебилов, — сообщила Эллинэ.
Состав оказался на редкость мерзким на вкус. Но после него в голове прояснилось, боль ушла, в желудке погас огонь.
— Ну и чего ради ты напился вчера до свинского состояния? — тоном сварливой жены поинтересовалась Эллинэ. — Какое счастье, что сестренка весь день проторчала в замке и не видела твоей рожи!
Понуро сидевший Комков тут же ощетинился, как обиженный щенок:
— Заведи себе новую игрушку, дорогая. Без вредных привычек.
Эллинэ поморщилась:
— Я так и знала! Сестренка умеет укусить…
— Она не права? Я не игрушка? Ответь, Эллинэ! — Комков до боли сдавил в кулаке бокал.
Эллинэ встала и, отвернувшись, отошла к фонтану. Комков глядел в ее прямую спину и ждал ответа. Ему хотелось подойти, обнять ее, попросить прощения. Но он сидел и ждал.
— Скажи, Андрей… Я хотя бы день, хотя бы миг относилась к тебе как к игрушке? — Голос Эллинэ звучал глухо.
— Нет, — помедлив, признал Комков. — Конечно же нет!
— Я всегда была честна с тобою. — Эллинэ подошла к нему, взяла холодными пальцами за подбородок, заставляя Андрея поднять голову и посмотреть ей прямо в глаза. Сердце у Комкова сжалось. Взгляд у Темной Богини был мрачен. — Так вот. Мятежная Сестра права. Ты моя игрушка. Это правда.
Внутри у Комкова все застыло. Это правда… Еще вчера, в беседке, он понял, что это правда. Эту правду он и пытался утопить в вине.
— Но это не вся правда, — продолжила Эллинэ. — Я люблю тебя. И это тоже правда. И я пока не знаю, что нам делать дальше.
Комков осторожно высвободился, встал и побрел к террасе. Пустой бокал выпал из его руки и со звоном брызнул хрустальными осколками о мрамор. Океан второй день был не в настроении. Волнение сегодня было сильнее, чем вчера. На горизонте клубились черные грозовые тучи. Изредка в них проблескивали молнии, и тогда ветер доносил глухие раскаты грома, словно далекую канонаду.
Игрушка… Постельная принадлежность из… Как будет «наложница» мужского рода? «Наложник»? И сколько букв в слове «наложник»?
Комков невесело усмехнулся. Самое ужасное — ему было почти все равно. Он любил ее. Мужское самоуважение кололо его все слабее и слабее.
Эллинэ тихо подошла и встала рядом. Он почувствовал, что она хотела прикоснуться к нему, но в последний миг отдернула руку, словно побоявшись обжечься.
— Я могу вернуться в свой мир? — Этот вопрос Андрея заставили задать жалкие остатки гордости.
— Нет! — отрезала Эллинэ.
«Ты же умер, Андрей!» — Комков вдруг совершенно отчетливо вспомнил свой ночной кошмар. Он хотел спросить об этом Темную Богиню, но не решился. Вместо этого он спросил о другом:
— И много их было?
— Кого? — непонимающе нахмурилась Эллинэ.
— Тех, других. Игрушек-дикарей вроде меня, — пояснил Комков.
Темная Богиня ответила не сразу.
— Двое, — неохотно буркнула она, когда Андрей уже потерял надежду услышать ответ.
— И где они сейчас?
— Ты действительно хочешь это знать? — Эллинэ зло посмотрела на него.
— Да, — кивнул Комков. — Хочу. Должен же я знать, что меня ожидает в будущем?
— Их нет среди живых. Давно. Я тогда изучала свое тело и тело мужчины. Они быстро наскучили мне и умерли. Вот и все. Ты доволен? — Эллинэ почти кричала. — А ты, ты разве не был ни с кем до встречи со мною?
— Был. Конечно, был. Со многими, — сообщил Андрей. — Но… они все выжили. Вот ведь какая штука.
— Ты боишься, что я предам тебя смерти, когда ты мне надоешь? — Темная Богиня презрительно усмехнулась. — Есть вещи куда страшнее смерти!
— О-о-о! Это я уже понял, дорогая. Для этого достаточно провести один день на твоем Острове.
— Чуссен, — прошипела Темная Богиня.
— Приятно познакомиться, меня Андреем зовут, — ухмыльнулся Комков.
Пощечина обожгла его щеку. Андрей попробовал, не шатается ли зуб. Удар у его любимой женщины был что надо. Поставлен профессионально.
— Ну вот и поговорили, — пробормотал он, глядя на удаляющуюся стройную фигуру в черной коже.
Когда Эллинэ скрылась из виду, он пошел на пляж. Волны и песок… Это все, что ему сейчас надо.
Они помирились вечером, у фонтана. Молча, без всяких лишних слов. Сначала они долго стояли, обнявшись, на мокром после ливня мраморе. Потом Андрей подхватил свою Любовь на руки и понес в домик. Он должен был делом искупить все гадости, которые вольно или невольно ей наговорил.
— У меня плохая новость, — сказала Эллинэ, когда схлынуло охватившее их безумие и они умиротворенно лежали, обнявшись, на его тесной и такой привычной кровати.
— Что? — Комков прекратил гладить плавный изгиб ее ягодиц и настороженно замер.
— Через три дня бал в Высоком замке.
— Ну и?..
Темная Богиня печально вздохнула.
— Я должна представить тебя. Там будут все Высокие со своими Поднявшимися и Верными. И Элизабет будет. Все сливки общества. — Последние слова Эллинэ произнесла с плохо скрываемым отвращением.
— Это обязательно? — поинтересовался Комков.
Он еще далеко не проникся серьезностью ситуации. Подумаешь, бал!
— Да, обязательно, — вздохнула Эллинэ.
— Что тебя беспокоит? Ты боишься за меня? — Комков скосил на нее глаза: лицо у его любимой было серьезно.
— Да, боюсь… Я умоляю тебя, Андрей, будь тих и покорен, как кролик… Особенно с Элизабет.
— Мне что, ей пятки щекотать? — хмыкнул Андрей.
— Да, если попросит, — сказала Эллинэ. — Ты моя собственность и находишься под моей защитой. До тех пор, пока не позволишь себе того, что другая Высокая сочтет оскорблением. И тогда я не смогу защитить тебя.
— А сам себя защитить я, надо полагать, не в состоянии?
— Нет, не в состоянии. — Голос у Эллинэ стал злым. — Прекрати вести себя как ребенок! Ты помнишь Катарину в свой первый день на Острове? Хочешь стать таким же?
— Не сердись, — попросил Андрей и поцеловал ее. — Я пока практически ничего не знаю о вашем сумасшедшем мире. И не задаю вопросов, ведь ты сама просила меня об этом…
— Извини, — сказала Эллинэ. — Я просто боюсь… Боюсь потерять тебя.
Осторожно, чтобы не сделать ненароком ей больно, Андрей сдвинулся пониже. Он лизнул и обхватил губами один ее сосок, затем другой. Эллинэ тихо застонала, положила ладонь ему на затылок и настойчиво толкнула его вниз. Они уже снова хотели друг друга.
…На другой день Андрей вновь увидел Катарину. Она сидела рядом с Сархеном и держала его за руку. Глаза у нее были красными, словно она проплакала всю ночь. Эллинэ за столиком не было. Андрей вяло помахал монголу и Барби рукой и побрел на пляж.
Солнце наконец скупо улыбнулось из-за туч. Ветер утих. Вода была очень холодной, но Андрей, энергично работая руками и ногами, плыл и плыл, зарываясь лицом в волны. На берегу его ждал монгол.
— Не хочешь окунуться? — спросил Андрей.
Он пожалел, что не захватил с собою полотенца.
— Боюсь большой воды, — отрицательно покачал головой монгол. — Госпожа приказала поговорить с тобою.
— О чем? — Андрей, поколебавшись, натянул штаны прямо на мокрое тело. Стоять перед Сархеном голышом не хотелось.
— Она сказала, у тебя есть вопросы. Задавай. Я отвечу. Госпожа разрешила.
— Вопросы и ответы… — задумчиво проговорил Андрей. — Вина ты, конечно, не захватил?
— Захватил, красного, — улыбнулся монгол. — Но только один кувшин. Госпожа пообещала «снять голову», если больше одного.
— Она это умеет, — подтвердил Комков. Он невольно вспомнил книгу. — Чур, сегодня кувшин кидаю я.
Сархен кивнул, соглашаясь.
Задать вопросы оказалось не так просто, сначала их нужно было сформулировать — хотя бы для себя самого.
— Где мы, где находится остров?
— Это начало Облачной Дороги, — помедлив, сказал монгол. — Мир Океан. Здесь острова Высоких. Их дом и их крепость. И здесь Высокий замок.
— Угу. — Андрей аккуратно отхлебнул вина. В этот раз он сумел не облиться. — И что такое Облачная Дорога?
— Путь, — сказал монгол.
Андрей передал ему кувшин. Ежу понятно, что путь. А как по нему ходить?
— А кто такие Высокие?
— Пастыри миров.
Вот так вот. Путь. Пастыри миров… Краткость — сестра таланта. Как хочешь, так и понимай.
— Кто Темная Богиня?
— Меч, пронзающий миры. Та Кто Повелевает. Оружие. Смерть.
Ну что ж. Это не было для Комкова новостью.
— А кто Мятежная Сестра?
Монгол опустил голову. Лицо его исказилось.
— Несущая Свет. Дарующая Жизнь. Светлая Госпожа…
Голос у Сархена сделался странным, словно ему было больно говорить.
— Что не так? — спросил Андрей. — Она…
— Она любит смерть больше Темной Богини. И она умеет делать жизнь невыносимой, хуже смерти… Мать ошиблась, когда выбирала сестрам предназначение… Это Элизабет изуродовала Катарину. И теперь только в присутствии Госпожи, когда Остров оживает, Катарина вспоминает, что была человеком…
— Хорошая девочка… — пробормотал Комков.
Монгол присосался к кувшину.
— Ну-ну, оставь хоть глоток, рыло узкоглазое, — попросил Андрей.
— Надо было брать два, — с сожалением сказал монгол, отдавая кувшин. На «рыло узкоглазое» он не обратил никакого внимания.
Андрей вылил в себя остатки, привстал и, размахнувшись, запустил кувшин в океан.
— Для первого раза неплохо, — одобрил Сархен.
— Я старался. — Андрей смотрел на мелькавшее среди волн длинное горлышко. Кувшин тонуть не собирался. — А почему здесь нигде нет часов?
— К чему мерило времени тем, чей срок ограничен лишь желанием жить?
Андрей присвистнул:
— Постой, а сколько лет Темной Богине?
— Что, испугался? — усмехнулся монгол. — Они еще молоды, очень молоды. И Темная Богиня, и Мятежная Сестра. Для богинь, конечно.
— И на том спасибо, — сказал Андрей, не скрывая облегчения. — Ну-с, а что у нас тут принято надевать на бал? Галстук повязывать обязательно?
