Глава 5
В большом помещении первого этажа надвратной башни у небольшой печки грелось около десятка бойцов. Они сидели здесь на случай неожиданного нападения, но ничего подобного никогда не происходило. Дозорные на башнях не упускали из виду никаких подозрительных передвижений врага. Текли неспешные разговоры:
— Ребята, — выдохнул Крыс, — вот у вас клички так клички: Мавр, Тевтон, Пересвет. Раз уж я с вами, то зовите меня по-другому.
— Да? — странно серьезно сказал Хонда. — А чем тебе старое не нравится? На мой взгляд, оно довольно оригинальное.
Все затихли, по тону пересмешника понимая: сейчас что-то будет. Но глупый Крыс в который раз намеревался наступить на те же грабли. Он поспешно пояснил:
— Да оно мне совсем не в тему! Вот, смотрите, — бывший бритоголовый указал на свои доспехи, выданные из трофеев отряда рейнджеров, — на мне бронзовая броня античных времен. Надо, чтобы имя тоже соответствовало тому времени. Раз это бронзовый век, то пусть будет что-то римское, например Цезарь.
— Ты чего несешь, придурок? — возмутился Тевтон. — Где ты видел легионера эпохи Цезаря в бронзовых доспехах?
— Тише, тише! — поспешил его успокоить Хонда. — Парень прав, называть его Крысом больше нельзя. Но и на Цезаря ты пока не тянешь, так что извини.
Хонда горестно вздохнул, всем своим видом демонстрируя немалое сочувствие.
— Ну это, а может, какое другое можно? Но только из римских времен! — Крыс не успокаивался.
— Ну конечно можно! — умильно заявил Хонда. — Хочешь из римских времен, так и сделаем. Будешь Клеопатрой, она как раз была возлюбленной Цезаря.
Башня закачалась от исполинского хохота, незатейливая шутка пришлась всем по вкусу. Едва не поседевший от унижения Крыс отчетливо понял: теперь он будет Клеопатрой до самой смерти, а если Хонда его переживет, то и на памятнике выбьют новое прозвище. Впрочем, если сбудется хоть миллионная доля того, чего он желал этому шутнику в душе, то Хонда должен умереть в течение ближайших трех секунд. Крыс попытался хоть что-то сказать, но из горла вырывался только обиженный писк.
Вдруг скрипнула массивная дверь, впустив поток холодного воздуха, на пороге показался Робин. Обведя пристальным взглядом притихшее собрание, он заявил:
— Вечером мы сделаем вылазку, атакуем вражеские дозоры. Нужны добровольцы. Кто согласен, идите к столовой, там формируется отряд. Пойдут только хорошие стрелки.
Вождь вышел. Хонда заговорщицки подмигнул Крысу:
— Ну что, Клеопатра, размяться не желаешь?
Подъемный мост Ноттингема на этот раз опустился почти беззвучно. По нему мягко прошлепали два десятка суфимов, копыта животных были плотно обернуты тряпьем. На вылазку шли самые лучшие стрелки, у всех были луки или арбалеты. Немного отъехав от ворот, отряд развернулся и пошел вдоль стен по касательной, постепенно удаляясь. Робин надеялся, что посты противника, завидев отряд всадников, кружащий вокруг крепости, примут их за своих. Его предположения оправдались полностью, на них не обратили внимания. Враг расслабился, почти месяц царило спокойствие, ноттингемцы только изредка обстреливали разъезды. Этой ночью беспечность обещала выйти им боком.
Отъехав подальше, отряд развернулся и направился в сторону маленького стана противника, разбитого у опушки леса. Там темнели несколько навесов и постоянно горели костры, возле которых отогревались патрули. Ноттингемцев приняли за своих, никто не подозревал подвоха до последнего мгновения.
Робин уже ясно видел выражение лиц врагов. Их было около четырех десятков. Рассевшись вокруг костров, люди с наслаждением грели озябшие руки. Натянув лук, вождь выпустил первую стрелу. Тетива резко хлопнула по рукавице, тут же заскрипела снова, вокруг заработали другие бойцы. Треть врагов рухнули сразу, а пока остальные поняли, что происходит, Робин успел выстрелить четыре раза и все без промаха. На таком расстоянии доспехи не защищали, тела врагов прошивало насквозь. Около десятка вскочили, выхватили оружие, часть кинулась на врага, другие — к суфимам, но не ушел никто.
— Собрать лучшие доспехи и оружие! — приказал вождь. — Быков тоже забираем и стрелы не забудьте! Шевелитесь, как бы не подошел очередной патруль!
Быстро, но без суеты собрали все необходимое и направились к воротам. Робин был доволен: вылазка удалась на славу, они не получили ни царапины, а враг лишился почти четырех десятков отличных воинов. Теперь атоны будут вынуждены усилить патрули, пусть их солдаты мерзнут на холодном ветру, чем хуже врагам, тем лучше ноттингемцам. Сбоку подъехал Хонда:
— А не напасть ли сейчас на один из разъездов?
— Не стоит, они держатся настороже, удивятся, завидев, что к ним направляется другой отряд. Могут поднять крик, призовут других дозорных, нам оно надо? Пусть лучше перепугаются, когда найдут своих приятелей, перебитых без лишнего шума. Это надолго испортит им сон и аппетит.
Впереди показалась громада надвратной башни, у моста стояли несколько рейнджеров с луками наготове. Заслышав условный свист, они расслабились, повернули в крепость, спеша предупредить стражу. Трофейные быки застучали по доскам моста незамотанными копытами. Вылазка удалась.
Робин осторожно приоткрыл дверь, проскользнул в дом, стараясь не загреметь металлом. Впрочем, как он и ожидал, все предосторожности оказались излишними. Сата не спала.
— Ну как? — взволновано спросила она, вскакивая с кровати.
— Все нормально, из наших никто не пострадал. Ты почему еще не спишь, даже свет не погасила, что я тебе говорил?
— Робин, как можно уснуть, когда ты сражаешься где-то в темноте. Стой спокойно, я помогу снять доспехи. Вот так, а ну-ка, посмотри на меня, мне так нравится, когда ты в шлеме!
— Правда? — усмехнулся он. — Может, мне в нем и спать ложиться?
— Да нет, — Сата засмеялась, — это будет уже слишком.
— Все, дальше сам справлюсь, не морозь пальцы. Ты ложись, не стой раздетой, я сейчас.
Робин подбросил дров в печку, поплескался возле умывальника, потушил масляную лампу. Забрался в кровать, прижался к теплому телу девушки. Ощутив рядом с собой множество соблазнительных округлостей, понял, что быстро уснуть не удастся.
— Как все прошло? — не унималась Сата.
— Довольно скучно, нас никто не заметил. Налетели на дозорных у леса, перебили всех в полминуты, никто из наших даже за меч не брался. Потом спокойно вернулись, все дело полчаса заняло.
— Робин, что ты делаешь? Давно уже пора спать! А ты к тому же устал!
— Ну милая! Я же сказал, все было очень быстро и легко, какая же здесь усталость?
— У тебя руки холодные! Немедленно оставь меня в покое!
— В твоем голосе я не слышу особого возмущения, — засмеялся Робин, — да и рукам моим никто не собирается препятствовать.
— Ах, так! — с озорным возмущением вскрикнула девушка. — Берегись, если тебя не утомили злые враги, это сделаю я!
— Начинай! — барственным тоном заявил смеющийся Робин.
— Ах ты негодяй! — притворно рассердилась Сата, хватая его за руки, и тут в дверь отчетливо постучали.
Распаленный Робин немедленно мысленно трижды проклял незваного гостя, но делать было нечего, зря в такую пору его бы никто не побеспокоил. Кое-как накинув одежду, он прошел к двери. За порогом ждал молодой парнишка-риум, облаченный в кожаную кирасу, оббитую стальными бляшками. Блеснув взволнованными глазами, он поспешно проговорил:
— Робин Игнатов, к нашей стене пришел человек, мы едва его не убили, но он просит встречи с тобой.
— Где он сейчас?
— Мы спустили ему лестницу, посадили его в ту башню, что слева.
— Хорошо, я сейчас подойду, — сказал Робин и, закрыв дверь, с улыбкой встал возле кровати. — Милая, подожди меня немного, у нас остались неоконченные дела, ты даже не представляешь, что я хочу с тобой сделать!
— Даже не мечтай! — насмешливо фыркнула девушка. — К твоему приходу я буду спать глубоким сном.
Возле печки под охраной нескольких дозорных отогревался старший азат Стабр. Робин узнал его сразу, хотя не видел уже довольно давно. Крестьянин выглядел странно в темных кожаных доспехах храмового воина. Завидев вождя Ноттингема, он поспешно вскочил:
— Привет тебе, Робин Игнатов!
— И тебе привет, Стабр Герн Акварн, вот уж не думал тебя увидеть в нашей осажденной крепости. Как дела в Нимре?
— Моей деревни больше нет, — вздохнул азат. — Но люди целы, нас предупредил твой гонец, и мы ушли в леса. Это наша земля, никому не найти наших тайных убежищ. Мы спрятали своих женщин и скот, а потом начали нападать на обозы атонов. К нам присоединились другие крестьяне, собрался большой отряд. Мы забрали у врагов много продовольствия, и люди не голодают. Но больше мы воевать не можем, каждый караван сопровождают десять, а то и двадцать воинов, по дорогам теперь ходят сильные патрули. Наших сил достаточно, чтобы убить пятерых солдат, но не больше.
— Я понимаю, ведь вы не бойцы, а простые крестьяне. Но скажи, зачем ты пришел к нам, идя на такой риск?
— Мне некуда деваться, я старший азат деревни и должен заботиться о своих людях. Мы брали пленных и знаем, что вы продолжаете свою борьбу и убили много врагов. Но если Ноттингем падет, нас ждет печальная судьба. Зардрак не успокоится, пока не обыщет весь этот край, у него много воинов, нам нигде не скрыться. Позволь привести моих людей в твою крепость, мы будем сражаться вместе с вами.
Робин помолчал, собираясь с мыслями. Возможность получить дополнительных бойцов привлекала. Крестьян можно вооружить, немного подучить, на стенах, среди более опытных защитников, они будут совсем не лишними. Но были и минусы, перевешивающие все выгоды. Быстро прокачав ситуацию, вождь заявил:
— Ноттингем в осаде, будет трудно провести сюда твоих людей. Если они попадут на глаза дозорам, спасутся немногие.
— Я это понимаю, — невесело сказал Стабр, — но пойми и ты нас. Мы не хотим сидеть в лесу. Многие наши мужчины потеряли своих родителей, женщин, детей, у них не осталось ничего, кроме жажды мести. Наши дома сожгли, имущество разграбили, мы должны сражаться. Пусть хоть часть из нас прорвется к стенам, это уже неплохая подмога.
— Стабр, если вы так хотите сражаться, то не обязательно это делать в Ноттингеме.
— Робин Игнатов! Я же тебе говорил, мы простые крестьяне, нам не справиться с храмовыми воинами!
— Вы сможете это сделать. Я дам вам опытного воина, а лучше двух. Они научат вас побеждать.
— Но у нас даже хорошего оружия нет!
— Ничего, мы поможем. Вы получите доспехи и мечи храмовых воинов, у нас много трофеев. Вашим охотникам дадим несколько тугих луков с острыми стрелами и тяжелые метательные дротики. Ты сможешь завтра принять лодку с грузом возле прибрежной скалы, той, что дальше острова Торговцев?
— Смогу. Но как вы вывезете такой груз из крепости?
— Устроим завтра вечером отвлекающий маневр у ворот, сделаем вид, что идем на вылазку. Все дозорные сбегутся, мы их сегодня здорово напугали. В этой шумихе спустим все со стены, на берегу Стайры стоят несколько лодок.
— Хорошо, завтра ночью мы будем ждать на условленном месте твоих людей и оружие.
— Посиди здесь, я пошлю человека к Петровичу, он даст тебе белую одежду, чтобы ты смог пройти мимо всех постов. Не хотелось бы, чтобы тебя поймали.
Закончив с лазутчиком, Робин поспешил домой, на ходу раздумывая, кого бы послать инструкторами к местным партизанам. Понадобятся сильные ребята, с хорошим опытом боевых действий. Жаль таких отдавать, они и здесь не помешают, но очень хотелось озадачить врагов. Как ни крути, парочку добрых воинов придется отдать. Лучшая кандидатура — Мавр, он там точно шороху наведет, но его черная физиономия сильно пугает местных крестьян. Ладно, утро вечера мудренее.
Робин осторожно открыл дверь, тихо, стараясь не разбудить девушку, снял одежду, склонился над кроватью, собираясь прилечь как можно осторожнее.
— Ты долго тут надо мной стоять будешь? — произнесла девушка совершенно ясным голосом.
— Ты не спишь?! — удивился Робин.
Сата фыркнула и ехидно поинтересовалась:
— Ты уже передумал? А уходя, обещал сделать со мной что-то невероятное. Вот и верь после этого мужчинам!
Засмеявшись, Робин лег, сгребая возлюбленную в крепкие объятия.
Глава 6
Про эту большую поляну в дебрях густого леса знали очень немногие. Место было удобным для скрытого от чужих глаз лагеря, глушь здесь была такая, что можно было без риска жечь большие костры. Не зная тропинок через топкие болота, не замерзающие даже в лютые зимы, сюда почти невозможно попасть.
Здесь пряталось около трехсот крестьян, считая женщин и детей. Неподалеку был второй лагерь, чуть поменьше. Густав уже успел внимательно разглядеть хижины и шалаши, с удовольствием рассмотрел местных девушек, в общем, ему все понравилось. Чувствовал он себя, как Фидель Кастро в золотые годы партизанской молодости, только бороды не хватало, но никто не мешает ее отрастить. Хозяйственные мрины и шокваны ужились на удивление дружно — общая беда сближает — и расположились здесь с размахом, даже колодцы вырыли. Подойти к лагерям незаметно было невозможно, за всеми тропами следили, а ближайшие окрестности кишели небольшими стадами суфимов, их пасли на зарослях вечнозеленой болотной осоки.
Сейчас Густав с Векшей стояли перед своим новым воинством. У опушки толпилось около восьмидесяти крестьян и охотников. Люди были здесь всякие: и зеленые юнцы, и суровые мужики, убеленные сединами… Большая часть была с дубинами и короткими рогатинами, некоторые с медными топорами и уж совсем единицы с трофейными доспехами и оружием. Все с опасливым уважением смотрели на двух воинов в тусклой серой броне, стоявших рядом со Стабром. Закончив предварительный осмотр, Густав шагнул вперед и заговорил сухим командирским тоном, без тени улыбки:
— Я Густав, вы будете меня звать сэр Густав. С этого дня я ваш бог и хозяин, все мои приказы должны выполняться беспрекословно. Сейчас я буду вызывать вас по одному, проводить короткую проверку воинских умений. С собой мы привезли почти тридцать комплектов доспехов и много хорошего оружия, эти вещи получат лучшие из вас. Мой помощник Векша проверит искусство охотников, хорошим стрелкам достанутся тугие луки. Те из вас, кто не получит оружие, не расстраивайтесь. Мы позанимаемся здесь три дня, изучая воинское дело, и пойдем в бой, обещаю — там трофеев хватит всем. А теперь начинаем проверку.
Семнадцать храмовых воинов ехали тесной группой впереди большого обоза. Из Кораллиума вышло тридцать семь телег, в лагерь осаждающих везли бронзовые детали для мощных осадных машин, зажигательные снаряды к баллистам, палатки, утепленные войлоком, различное продовольствие и крепкое вино. Все эти вещи с большим нетерпением ждали солдаты. Проклятые еретики часто разбойничали на этой глухой дороге, но сейчас им здесь делать было нечего. Все воины были крепкими, опытными солдатами, с хорошей амуницией и оружием. Тела сильных суфимов защищали попоны из толстой, твердой кожи. Отряд всадников с легкостью разгонит толпу косолапых крестьян, пусть их даже будет целая сотня. Младший офицер храма Целебного Ключа уже предвкушал, как завтра к вечеру они достигнут своего лагеря и он лично отрапортует великому Зардраку акх Даутору об успешном окончании экспедиции, как вдруг в кустах слева от дороги послышалось несколько резких ударов, которые издают отпущенные тетивы луков, по доспехам загремели длинные стрелы.
Растерянность воинов длилась недолго, развернув быков, они ринулись в кусты, подняв выставленные пики и арны. Но заросли были очень густыми, суфимы наотрез отказались в них лезть, а упрямых животных невозможно заставить делать то, что им не по душе. Всадники остановились, и тут крестьяне, засевшие за преградой, метнули свои пилумы. Тяжелые дротики с длинными стержнями наконечников, закаленных только на конце, нанесли воинам жестокий урон. Пущенные сильной рукой, они пробивали слабые места доспехов, ноги, лица, намертво застревали в щитах, не давая ими пользоваться, калечили быков. Несколько храмовых воинов все же ворвались в кусты, набросились на партизан. Два инструктора разрядили в них свои арбалеты и кинулись в самую гущу схватки, вдохновляя всех своим личным примером. Над головой Густава сверкнуло лезвие арна, он чуть присел, пропуская удар, и пустил меч в коварном, восходящем выпаде, вонзив его всаднику под короткую юбку доспехов. Тот издал нечеловеческий вопль, сполз на бок, землянин бросился к следующему, но того уже стаскивали на землю. Начиналась бойня. Крестьяне, потеряв несколько товарищей, обезумели от ярости и оставшихся стражников прикончили в одну минуту, затем выскочили на дорогу, бросились на опешивших обозных. Несчастные ополченцы, потрясенные расправой над их сильной охраной, не помышляли о сопротивлении, но нападающие были беспощадны. Уйти удалось немногим, да и то только благодаря Густаву, он сумел восстановить дисциплину, остановил неорганизованную погоню.
Хозяйственные крестьяне очень внимательно исследовали груз в телегах. Самое ценное прихватили, навьючив на быков, но, как ни ныли их бережливые сердца, большую часть пришлось попросту сжечь. Оставив за собой пылающие груды разного добра, отряд выстроился в колонну и организованно скрылся в лесу. Выждав несколько минут, из кустов вылез одинокий ополченец с окровавленной головой. Раскрыв рот, он долго созерцал страшную картину полного разгрома, затем осторожно прошел мимо полураздетых трупов храмовых воинов и быстро, чуть ли не бегом, поспешил по дороге. Он надеялся, что достигнет лагеря раньше, чем его найдут по-зимнему голодные магиры.
Зардрак уже готовился ко сну, когда услышал предупредительное покашливание, и в шатер скользнул Тукс. Поклонившись, он заявил:
— Великий, наши дозорные привели в лагерь раненого ополченца. Его нашли на дороге. Он говорит, что спасся от нападения разбойников на обоз. Ты будешь его расспрашивать?
— Да, приведи его сюда.
Охотник вышел, но ненадолго. Полог качнулся, Тукс завел перепуганного ополченца в окровавленном полушубке.
— Кто ты? — требовательно спросил атон.
— Меня зовут Шонк Сватр Энар, великий. Я простой боец ополчения храма Целебного Ключа. Меня направили в Кораллиум с большим караваном.
— Что же с тобой случилось?
— Великий, мы возвращались с грузом, взятым в городе. Нас охранял отряд стражников, там было почти двадцать воинов. Все было хорошо до вчерашнего дня, когда на нас напали страшные разбойники. Они убили всех солдат, потом набросились на ополченцев. Мне досталось по голове топором, но рана была не смертельной, лезвие прошло вскользь, порвав кожу. Я упал и отполз в кусты, поэтому остался жив, не знаю, выбрался ли кто-нибудь еще. Разбойники забрали всех суфимов, оружие, много других вещей, остальное сожгли.
— Как выглядели эти бандиты?
— Они похожи на обычных крестьян, но у многих были доспехи храмовых стражников.
— Ты уверен, что это не цохваны?
— Великий, я не знаю, но они похожи на простых людей. Их язык ничем не отличался от нашего, оружие было из обычной бронзы и меди.
— Понятно. Сколько их было?
— Не знаю, великий, но не меньше ста человек.
— Как они убили стражников?
— Великий, мне было плохо видно. Разбойники прятались в лесу, оттуда начали стрелять из луков и бросать копья. Много солдат погибло сразу же, те, кто ворвался в лес, были окружены со всех сторон, в густых кустах их стащили с быков и убили.
— Хорошо, я узнал все необходимое. Шонк, можешь быть свободен.
Зардрак невесело задумался. Было обидно потерять детали машин, сделанные кузнецами Кораллиума. Без них атон не сможет собрать четыре огромные катапульты, как намеревался раньше, да и наконечников таранов было жаль, они бы очень не помешали. Проклятые крестьяне совершенно обнаглели, пора все же дать им хороший урок. Они смогли перебить воинов, внезапно напав из засады, но с сильным отрядом им никогда не справиться.
— Тукс!
— Да, великий!
— Позови ко мне старшего офицера храма Целебного Ключа.
В ожидании вызванного воина атон мерил шагами шатер. Долгая осада начинала его нервировать. В последние дни врагам надоело сидеть спокойно, они постоянно старались делать неожиданные вылазки, однажды смогли перебить почти четыре десятка воинов. Ночные дозоры пришлось утроить, к великому неудовольствию солдат — никто не хотел мерзнуть. Цохваны стали часто метать огромные булыжники, целя в костры часовых. Попадали редко, но люди стали дергаными, нервными, никто не хотел быть размазанным по земле.
Послышались твердые, уверенные шаги, в шатер вошел воин огромного роста. Громким, но уважительным голосом, он заявил:
— Великий, я Рэйгер Лот Антер, старший офицер стражи храма Целебного Ключа, ты звал меня?
— Да. Ты слышал, что стало с твоими людьми?
— Да, великий, их убили разбойники, так сказал ополченец, найденный на дороге.
— Вряд ли он обманывает, ему это ни к чему. Скажи, Рэйгер, сколько у тебя осталось всадников?
— Считая меня, сорок шесть воинов.
— Ты хочешь отомстить разбойникам за смерть своих людей?
— Великий! — воскликнул офицер. — Это моя самая большая мечта! Грязные твари должны ответить за свое преступление, я готов отправиться на их поиски немедленно!
— Хорошо. Ты получишь еще двадцать всадников из моего личного отряда, все они хорошие воины. Найдите разбойников, выследите их. Но будь осторожен, негодяев больше сотни, и они нападают из засады.
— Великий, такой отряд невозможно уничтожить, застав врасплох. А численности врагов мы не боимся, каждый мой солдат легко разгонит десять крестьян одной плеткой.
— Помни мои слова, ты должен сохранить наших воинов. Приготовьтесь к нескольким дням жизни в лесу и на рассвете выступайте. Рэйгер Лот Антер, я надеюсь, что ты избавишь нас наконец от этих грязных разбойников.
— Великий, ты больше о них никогда не услышишь!
По лесной тропе двойной цепочкой двигался большой отряд всадников. Рэйгер, ехавший во главе, с гордостью оглядывал свое великолепное воинство. Хотя в лесу они уже второй день, но никто не терял бдительности и не выказывал признаков усталости. Это место хорошо подходило для вражеской засады — кустарник по краям дороги был густой и колючий, деревья высокие, смыкаются над головой, даже без листьев они создают внизу сумрак. Но офицер не боялся, его солдаты знали, что им постоянно грозит нападение, они готовы были в один миг выхватить оружие и наказать дерзких разбойников.
Рэйгеру показалось, что за кустами виднеются человеческие следы. Отъехав в сторону, он пропустил голову колонны, пригнулся, разглядывая заснеженную землю. Вдруг спереди донесся странный звук, офицер обернулся и обмер. По тропе несся невероятно странный предмет — большое бревно, густо утыканное деревянными кольями, его держали две веревки, уходившие в кроны деревьев. Страшным ударом бревно свалило передних солдат вместе с быками, деревянные острия вспороли доспехи, как тонкую бумагу. Сзади послышались страшные крики, офицер быстро обернулся, сердце его екнуло — на отряд обрушились еще несколько чудовищных качелей, вылетающих с обеих сторон тропы. Вдруг Рэйгер увидел, как один из солдат дернулся и сполз с быка, держась за древко стрелы, пробившей его шею:
— Бей их!!! — во всю глотку заорал командир. — В кустах засели лучники!
Опытные солдаты не медлили, рванули в стороны, но безуспешно — в общей суматохе и шуме невозможно было понять, где прячутся стрелки. Враг показался в другом месте, прямо на тропе. Несколько десятков разбойников выскочили с обеих ее сторон и стали совершать странные перемещения. Задумываться над их поведением было некогда, солдаты наконец увидели достойную цель и рванули вперед без всякого приказа. Впрочем, Рэйгер не стал их останавливать, вытянул в сторону бандитов арн, зычно проорал боевой клич и ринулся на ненавистного врага.
Разбойники вели себя необычно для простых крестьян. Они быстро построились в несколько рядов, причем передние были в доспехах, и выставили перед собой стену щитов и лес копий. Суфимы встали перед опасной преградой, животные наотрез отказывались бросаться на ощетинившийся копьями строй. Вдруг в солдат атонов полетели многочисленные большие дротики. Закричали раненые воины, взвыли быки…
— Бросайте в них копья! — закричал Рэйгер.
Солдаты послушались, но толку было мало — слишком плотная стена щитов не давала возможности поразить врага. Взбешенный офицер широко размахнулся, швырнул тяжелый арн. Великолепное оружие, брошенное умелой рукой, не подвело, суженный наконечник угодил в лицо разбойника, лезвие ушло в голову до затылка. В тот же миг сильный удар едва не сбросил Рэйгера на землю, тяжелый дротик вонзился ему в живот, пробив бронзовую кирасу. Вскрикнув от ярости, офицер попытался вырвать вражеский снаряд, но это ему не удалось. Рана оказалась неглубокой, но наконечник маленького копья оказался коварным, он представлял собой очень длинный стержень из светлого металла толщиной на конце не больше пальца, причем твердым было только острие. При ударе мягкая часть изогнулась, и вырвать дротик в суматохе боя оказалось трудно. Офицер не успел этого сделать, когда очередной брошенный пилум угодил в глаз его суфима. Бык рухнул как подкошенный, придавив под собой седока, нога всадника сломалась в двух местах, от страшной боли воин потерял сознание.
Рэйгер уже не увидел, как его разъяренные солдаты спешивались, пытаясь атаковать врага, как другие под командой младшего офицера пытались обойти строй разбойников, но по обе стороны дороги в этом месте были устроены засеки, единственный проход перекрывала сплошная стена щитов и копий. Он не видел, как стрелки, засевшие в удобных гнездах на деревьях, расстреливают его воинов из луков и арбалетов.
Понеся страшные потери, стражники организованно отступили. Сегодня они были бессильны, враг оказался гораздо хитрее. Но сзади их ждала свежая засека, разбойники свалили заранее подпиленные деревья. Оставшийся младший офицер не растерялся, успел приказать всем спешиться, прежде чем пал, пронзенный стрелой. Стражники, закованные в тяжелую броню и обвешанные оружием, быстро выбились из сил. В таком состоянии их застала погоня врага. Стрелки сидели на свежих суфимах и били захватчиков издалека, не вступая в ближний бой. Понимая, что им не удастся уйти, отступающие остановились и дали свой последний бой подоспевшим основным силам врага. Разбойники, пользуясь своим теперь уже трехкратным преимуществом в численности, задавили их тяжелым строем сомкнутых щитов, из-за которого не прекращали лететь тяжелые пилумы. Не ушел никто.
— Собрать все! — зычно прикрикнул Густав. — Суфимов, стрелы, оружие, доспехи! Шевелитесь!
К нему подошел Стабр:
— Сэр Густав, что мы будем делать, если враги вернутся? Они могут привести своих нуров!
— Пройдет много времени, пока атоны поймут, что их каратели уничтожены. К той поре снег может замести все следы. Но даже если этого и не произойдет, мы защитим тропы новыми, еще более страшными ловушками, я научу вас, как их надо делать. В крайнем случае, оставим свои лагеря, надо подготовить запасные. Не бойся, Стабр, в этих болотах мы можем их водить за нос месяцами, со мной вы никогда не пропадете.
— Да, сэр Густав, мы сами не верим, что смогли совершить столько больших побед. Теперь у каждого из нас будет бронзовая броня, есть даже лишние доспехи.
— Лишней амуниции не бывает. Надо послать наших разведчиков по всей округе, пусть ищут других беженцев, их мужчины тоже примкнут к нашему войску. А сейчас нам необходимо вернуться в лагерь, все должны хорошо отдохнуть, да и женщины сильно соскучились… — Густав подмигнул азату, не сдержав довольного смеха.
Он был весьма доволен собой. За несколько дней крестьяне нанесли атонам два ощутимых удара. Вражеское войско лишилось более сотни солдат и ополченцев, многих ценных припасов. У победителей же менее двух десятков убитых и тяжелораненых. Робин будет им очень доволен.
Рэйгер очнулся от сильного холода. С трудом подняв тяжелые веки, он обвел мутным взглядом все, что мог увидеть, не двигая головой. Его тело вытащили из-под суфима, сняли доспехи и меховую поддевку, холод уже добирался до сердца. Офицер попытался приподняться, но это усилие вызвало столь сильную вспышку боли, что он даже не смог понять, что, собственно, ее порождает. Он застонал, в глазах потемнело, и когда взгляд вновь сфокусировался на реальности, перед собой Рэйгер увидел плоскую морду магира. Тот смотрел совершенно обалделым взглядом, голодный зверь не мог поверить, что ему улыбнулась столь неслыханная удача, да еще и в разгар голодной зимы. Заметив, что человек смотрит на него, зверь оскалил короткие клыки и угрожающе зарычал, подзывая сородичей. Рэйгер застонал и закрыл глаза, сил сопротивляться неизбежной участи не было.
Глава 7
Зардрак встречал высокого гостя. В лагерь осаждающих пожаловал Почетный Третий Настоятель Первого Храма, Хранитель Нижних Ступеней Лестницы. Визит был довольно неожиданным, но цель его была понятной. Никому не понравится, что армия топчется два месяца под стенами никому не известной крепости, тогда как солдаты остро требуются на Побережье. Зардраку вполне доверяли, но всякому терпению приходит конец. Верховные атоны начали выказывать свое нетерпение.
Седобородому жрецу помогли сойти на землю. Нетвердой походкой, такая будет у любого, кто несколько дней провел в седле, он приблизился к вышедшему навстречу полководцу:
— Приветствую тебя, Зардрак акх Даутор.
— И я приветствую тебя, Трин акх Реудин. Сейчас мои люди покажут, где поставить шатер тебе и палатки твоим людям, а пока приглашаю ко мне на скромную трапезу. Уже все готово, дозорные давно предупредили о вашем приближении.
— Хорошо. Но прошу разместить нас на берегу, я люблю умываться по утрам проточной водой. Ведь, как я вижу, Стайра еще не замерзла.
— Это так. Зима очень суровая, но не может справиться с быстрым течением. К сожалению, появились большие забереги, но лед недолго расчистить. Прошу идти за мной.
Ужинали впятером — Зардрак, Трин и младшие атоны. Новоприбывший непрерывно рассказывал последние новости из большого мира, свежие храмовые сплетни. Речь его была четкой, суждения разумные, истории без дешевого смакования мелких подробностей. Так что за трапезой не скучали. По ее окончании младшие атоны поспешили покинуть их маленькое общество, оставлять лагерь надолго без их защиты было неразумно. Зардрак велел Туксу принести легкого вина и свежую жаровню, гость до сих пор не мог отогреться после долгой дороги. Пригубив из узкого бокала дорогого, чистого стекла, Трин заявил:
— Зардрак, я не люблю ходить вокруг да около, играть словами, ты сам должен понимать, зачем я здесь.
— Да, мне это ясно. Верховным атонам интересно, когда же они получат назад своих солдат.
— Совершенно верно. Твоя армия нам сейчас нужна на войне с Городами. Проклятые еретики не побоялись зимних штормов, собрали в восточном Побережье немалое ополчение, прислали его в помощь осажденным городам. А теперь еще высаживают десанты у нас в тылу, громят обозы и сжигают укрепленные пункты. У нас нет флота, чтобы им серьезно помешать, приходится распылять силы, охраняя линии снабжения.
— Я понял. Но ты зря прибыл, через два или три дня мы пойдем на решающий штурм, у нас к нему почти все готово.
— А почему вы потеряли столько времени?
— Сил для прямого штурма у нас было недостаточно, ведь нуры не могут взбираться по обычным лестницам. Пришлось заняться изготовлением тяжелых осадных машин. Если бы я знал тогда, во что это все выльется, сразу бы приказал рыть несколько длинных линий подкопов, но теперь поздно, потеряно много времени.
— Но что вам тут мешает? Я видел их крепость, правда, издалека. Она даже не каменная, да и стены не такие уж высокие. В ней не поместится много защитников, за два месяца они бы уже начали страдать от голода.
— Не так все просто. Враг нападал на нас еще по дороге сюда. Их военачальник страшен, он нанес нам обидные потери, а своих воинов сохранил. Знал бы ты, какие у них мощные луки и крепкие стрелы, от них не спасают никакие доспехи. Мне насквозь пробило левое плечо, рана беспокоит до сих пор. Мы в первые дни выбрали темную ночь, засыпали их ров в нескольких местах. Но, Трин, если бы ты видел, как это было тяжело. Их машины метали огромные огненные снаряды на немыслимое расстояние. Напрасно работали наши баллисты, их стена покрыта льдом, то же, наверное, проделано с домами, нам не удалось вызвать большие пожары. Их стрелки при этом убили очень многих солдат, сожгли большую часть наших баллист.
— Однако ров вы все же засыпали?
— Да, но какой страшной ценой! На другой день мы повели на приступ два тяжелых тарана. В ответ враг применил невиданную хитрость, уничтожил обслугу и сжег машины. Никто бы не успел помешать их черному замыслу. Нам пришлось заняться изготовлением большого количества разнообразных машин. К сожалению, враг и здесь не дает нам покоя. Долго перечислять все его гнусные преступления. Невиданным, чудовищным способом он убил двух моих атонов, третьего сильно покалечил. Многие дозорные потеряли жизни при вылазках цохванов. Они действуют так быстро, что успевают избежать справедливого возмездия. Я сильно подозреваю, что негодяи послали своих людей в леса, те организовали местных крестьян, впавших в ересь, теперь эти жалкие людишки без конца грабят наши обозы. Их сила довольно велика, разбойники смогли разбить несколько наших достаточно больших отрядов, мы не получили из-за них многие необходимые вещи.
— Неужели никак нельзя с ними справиться?
— Это их леса, они знают тут все тропы… Чтобы найти преступников, необходимо послать на поиски всю армию. Я организовывал несколько отрядов, но те ничего не добились, более того, два из них бесследно исчезли, а один едва вырвался из ловушки, потеряв многих солдат. Пришлось отказаться от поисков, теперь каждый обоз конвоирует сотня всадников. Но и при этом разбойники ухитряются нападать, нанося небольшие, но обидные потери.
— Это неслыханно! Я думал, что офицер, провожавший меня к лагерю, сильно преувеличивает или шутит.
— Все наши храмовые стражники день и ночь несут службу, наскоро отсыпаясь в холодных палатках. Им вовсе не до шуток. Ополченцы строят легкие дома, но их слишком мало. Все силы уходят на подготовку осадных машин. У нас много случаев тяжелых обморожений, несколько часовых замерзли на посту. В это же время враги спокойно спят в теплых домах и не прекращают готовить нам свои сюрпризы. В Ноттингеме целыми днями стучат топоры и кузнечные молоты, не видно и признаков голода, ветер доносит ароматы их обедов, мы так не едим. Наша основная пища — мясо суфимов. Сильных и здоровых животных приходится забивать по причине недостатка корма. Немудрено, что падает боевой дух. Солдаты ворчат, а среди ополченцев учащаются случаи дезертирства.
— Зардрак, мне бы хотелось поближе взглянуть на этот знаменитый Ноттингем.
— Это несложно. Сейчас уже темно, но завтра с утра мы съездим туда вместе. Сам увидишь, какие они метают валуны — настоящие скалы!
— Дивное искусство! Как они это делают?
— Не знаю, их машины скрыты за стенами. Я мечтаю схватить их вождя Робина Игнатова. Если пленить еще иссу Сату Неомо Кайю, то он расскажет все свои секреты, только бы сохранить ей жизнь.
— Но держать иссу в плену? Это безумие! К тому же, как я слышал, она очень сильна.
— Девчонка не станет сопротивляться, если ее возлюбленному пригрозить муками или смертью. Исса его боготворит.
— Это, конечно, интересно, но вряд ли осуществимо. Все, что ты рассказал об этих людях, доказывает — бой будет очень кровавым, вряд ли мы возьмем много пленных.
— Я тоже так думаю, но не оставляю надежды.
— Хорошо, Зардрак, мне теперь есть о чем подумать перед сном. До утра я тебя покидаю, дорога была утомительной, очень хочется отдохнуть.
— Конечно, Трин. Прости за долгий разговор, завтра мы все очень подробно обсудим. Спокойной тебе ночи.
Если бы Зардрак только знал, насколько эта ночь будет неспокойной, он бы поседел до последнего волоска.
В десмериуме светло даже ночью, но свет был довольно странный. Небо не имело звезд, его затягивали совершенно немыслимые цветные разводы, странно было ясно видеть все предметы без каких-либо источников освещения. Сата стояла на берегу Стайры, в километре выше вражеского лагеря. Она готовилась сделать то, что до нее никто совершить еще не пытался.
Девушка улыбнулась, вспомнив, как с помощью любимого пыталась разобраться в своей новой силе. Робин не мог делать подобные вещи, но его ум был необычайным. Слушая ее рассказы после выходов из Верхнего Среза, он мог сделать совершенно неожиданные и правильные выводы. Именно он догадался, что исса может приказывать неразумным существам, управляя биологическими процессами в их нервной системе, от него же Сата узнала и другое — живые создания в основном состоят из обычной воды. Заинтересовавшись этим, исса поняла, что может приказывать этому вездесущему веществу. Сейчас пришла пора проверить такое предположение на практике. Здесь ей никто не помешает, лагерь врага с его хитроумной защитой, остался далеко позади, за этой местностью никто не следит. А воды тут вполне достаточно для самых масштабных опытов.
Зима в этом году выдалась очень суровая, девушка не помнила таких морозов и снегопадов. Но быстрая река сопротивлялась холоду, который не смог сковать ее русло льдом до конца, только вдоль берегов тянулись белые полосы. Взгляд иссы скользил между прозрачных струй, она видела, что ее замысел вполне осуществим. Вода была очень холодной, иссе по силам разделить ее на разные струи, направив замерзающую часть в места, где можно легко задержать течение.
В этом месте все благоприятствовало задуманному действию. Река недавно пробила здесь новое русло, берега вздымались довольно круто, долина была узкая. На то, чтобы перекрыть русло, не должно уйти много сил, но работы предстояло немало. К сожалению, Сата не могла остановить течение всей реки, такой объем ей никак не удержать, но был найден остроумный выход — перекрыть Стайру ледяной плотиной.
Исса начала свой кропотливый труд. Вода, послушная ее воле, начала вести себя необычно, разделяясь на две фракции — переохлажденную и более теплую. Остывшие струи отжимались к берегам, где по приказу Саты ускоренно кристаллизовались, наращивая забереги вглубь и в стороны. Река недовольно шумела в сужающемся русле, легкий лед закрыл ее сверху. Тогда вода стала перехлестывать через преграду, которая при этом стала наращиваться все выше и выше. Процесс продолжался несколько часов, под конец уровень реки поднялся на несколько метров. Долину отделяла от нее светлая плотина.
Вода с шумом вырывалась из-подо льда, перехлестывать через плотину она уже перестала. Однако поднять дамбу еще выше было невозможно, в этом случае река потечет по старому руслу. Настала пора приступить к следующей стадии хитрого замысла.
Сата напрягла все силы и вызвала кристаллические изменения в теле дамбы. Лед потрескивал, подчинялся неохотно и очень медленно, но после двух часов утомительной работы исса добилась желаемого результата. Теперь все линии напряжений массива дамбы были стянуты в один узел посередине этого удивительного сооружения.
Титанический труд вымотал девушку почти до предела, но сейчас оставался последний, завершающий штрих. Продолжая удерживать реку в узде, Сата подняла лук, соткала из Ряби огненную стрелу, наложила ее на тетиву… Разбрасывая цветные искры, снаряд ударил в нужную точку по центру дамбы! Лед треснул, разваливаясь на множество огромных глыб, освобожденная из плена вода потащила их вниз, закручивая в огромной бушующей волне.
Только тут Сата поняла, чего ей это все стоило. Она была страшно вымотана, сил хватило только на то, чтобы понять, куда же ей следует возвращаться. Если бы не это, можно было бы направиться в лагерь врага, попытаться атаковать их осадные машины. Атонам сейчас будет вовсе не до защиты. Но силы девушки были исчерпаны, теперь придется долго отдыхать, нечего и думать о новой атаке. Исса пошла домой.
Проснувшись от страшного шума, Зардрак сразу понял — неугомонные цохваны опять что-то придумали. Шатер странно шатался, снаружи слышался непонятный, рокочущий звук, его заглушали крики людей и быков, истошно выли нуры. В лагере осаждающей армии происходило нечто страшное.
Атон соскочил с ложа и не удержался от испуганного крика, по колено погрузившись в непонятно откуда взявшуюся ледяную воду. Сыпя ругательствами, он побрел к выходу. Вода поднималась прямо на глазах. Оказавшись на пороге, жрец не сдержал вопля отчаяния. Огромной части лагеря больше не существовало. В сторону озера катилась огромная волна, уносившая с собой палатки и шатры, среди них барахтались люди и бились суфимы. Было еще очень рано, хотя уже довольно светло, стихия застала сонный лагерь врасплох.
Зимой не бывает наводнений, но задумываться над этим было некогда. Зардрак поспешил взойти на ближайший холм. На ходу он радовался, что шатер Верховного атона стоял далеко от берега, волна его не достала всей силой, он даже смог устоять. Спасибо Туксу, который позаботился о том, чтобы жилище полководца обкопали землей и снегом. А вот бедняге Трину акх Реудину повезло гораздо меньше. Шатер любителя водных процедур стоял на самом берегу, в том месте не уцелело ничего. Но возможная гибель Третьего Настоятеля не слишком волновала полководца, гораздо страшнее было то, что вода снесла значительную часть загонов нуров вместе со всеми обитателями. Эти уроды совершенно никудышные пловцы, наверняка в холодной реке погибнут очень многие.
Вода спала так же быстро, как и поднялась, в разоренный лагерь принялись спускаться замерзающие солдаты. Потери были страшные: армия лишилась почти сотни нуров, недосчитались множества солдат и ополченцев… Трин исчез с половиной своих телохранителей. Вымокли последние запасы продовольствия, не осталось ни одной сухой тряпки, унесло много палаток и шатров. Самое обидное — Ноттингем совершенно не пострадал, крепость стояла высоко, вода даже не добралась до ее рва.
Узнав об этом, Зардрак сразу заподозрил неладное, слишком уж странным было это зимнее наводнение. Прихватив с собой Тукса, он направился вверх по реке и скоро обнаружил искомое. Осмотрев развалины плотины, атон остановился возле исполинской глыбы льда, постучал по ней костяшками пальцев, не замечая, что обдирает их в кровь.
— Великий, что это? — охнул охотник. — Такой лед бывает только на вершинах высоких гор! Откуда он здесь взялся?
— Проклятая исса! Она перекрыла русло реки этим льдом, а затем прорвала плотину. Из-за этого произошло наводнение.
— Но великий! Как? Никто не слышал о таком чуде!
— Я не знаю как, но очень хочу узнать. Ах, если бы она попала в мои руки! Сколько тайн можно узнать от этой иссы и ее мерзкого мужчины!
Сделав паузу, Зардрак угрожающе добавил:
— И сколько я мог бы придумать для них унижений. Но ничего, через несколько дней мы придем в себя, исправим ущерб, причиненный наводнением, к счастью, оно не повредило наши машины. Берегись, Робин Игнатов, никто не защитит тебя от моего гнева!
Глава 8
Ликующие ноттингемцы высыпали на восточную стену, все смотрели на разбушевавшуюся реку. Бурные воды несли множество разнообразных предметов: куски льда, обрывки палаток, деревья, барахтающихся людей, суфимов и нуров. Закоченевшие солдаты выползали на берег, падали без сил, барахтались в грязи. Вокруг суетились сбежавшиеся отовсюду дозорные, помогали своим пострадавшим товарищам.
Робин гладил длинные волосы Саты, напряженно ожидая того момента, когда в ее тело наконец вернется душа. Рядом сидела застывшая Анита, без перерыва раздавались ритмичные хлопки. Они слышали радостные крики защитников, понимали, что исса выполнила задуманное, и ждали ее возвращения с минуты на минуту. Вдруг тело девушки напряглось, открылись карие глаза, явив измученный, опустошенный взгляд.
— Милая, что с тобой?! — вскрикнул Робин.
— Пить! — еле прошептала девушка.
Анита суетливо поднесла заранее приготовленный стакан. Сата сделала глоток, закашлялась, с трудом произнесла:
— Все нормально, просто я очень устала. Надо отдохнуть.
— Конечно! — сказал Робин. — Спи, никто тебе не помешает.
Исса заснула почти мгновенно, так и не допив содержимое стакана. В дверь постучали. Робин встал, открыл… На пороге стоял запыхавшийся Игорь.
— Там, к воротам! Туда со стороны леса мчится какой-то большой отряд. Они все машут шлемами на копьях.
— Хорошо, сейчас приду. Анита, посмотри пока за Сатой.
Робин поднялся на стену в тот момент, когда всадники достигли рва. Здоровяк в стальных доспехах, завидев его, заорал:
— Робин, это я, Густав, с крестьянами Стабра. Вели открыть ворота, пока дозорные не очухались.
С грохотом опустился мост, по нему зацокали копыта суфимов, двойная колонна воинствующих крестьян входила в Ноттингем. Впрочем, на крестьян они походили не больше, чем на балерин. В отборном снаряжении храмовых стражников, с отличным оружием, из-под низких шлемов смотрели холодные глаза. Жестокость атонов сильно изменила этих людей — из мирных землепашцев они превратились в жестоких убийц. Густав отъехал от ворот, быстро спешился. Обняв прибывшего товарища, Робин хлопнул его по спине:
— Здорово, партизан! Чего тебе в лесу не сиделось?
— Да скучно стало. Мы славно им перышки пощипали, теперь они меньше чем по сто человек даже посрать не ходят. Стало скучновато, решил к вам пробиваться. Долго караулили удобный момент, несколько раз чуть не нарвались, а сейчас все дозоры как с катушек слетели, к реке зачем-то умчались. Мы и дернули напрямую.
— Это Сате спасибо скажи, она им неплохое развлечение подкинула.
— Обязательно поблагодарю. Но ты гляди, каких я орлов вам привел! Семьдесят пять человек, все в доспехах, на отличных быках, с кучей оружия. Да еще с женщинами в лагере осталось почти сорок, но среди них много раненых. Это ничего, что я в лесу не остался? Сейчас воевать трудно стало, против сотни мы не потянем.
— Все правильно, эти люди здесь не помешают. Зардрак приготовился к штурму, нам каждый человек дорог.
— У нас стрелы закончились, остались только трофейные, короткие, с медными наконечниками.
— Ничего. За время осады стрел и болтов изготовили достаточно, всем хватит. Пойдем, надо позаботиться о размещении новых людей.
Войско атонов не поддалось панике. Лагерь быстро перенесли подальше от берега, достроили все осадные машины. Многие солдаты серьезно заболели, промерзнув в ледяной воде, но имины работали без перерыва, подняли почти всех на ноги в течение недели. Цохваны не смогли помешать армии, они только отодвинули свою гибель и продлили свои жалкие жизни всего на несколько дней.
Зардрак стоял на опушке леса, глядя на стены Ноттингема. За его спиной слышался стук топоров, мастера разворачивали машины, расчищая им путь. К вечеру работа будет закончена, на ночь останется огромная стража. Солдаты, сменяясь поочередно, не дадут врагу возможности сорвать планы полководца. Каждую машину защищали связки всевозможных оберегов, призванных помешать Сате Неомо Кайе нанести большие повреждения. Да и шатер атонов перенесли на опушку, этой ночью они будут охранять всю округу.
Природа наконец сжалилась над воинами Одинокого Бога. Трескучие морозы унялись, имины предрекали скорую оттепель, что будет уже совсем некстати — дороги развезет, армии будет тяжело продвигаться к другому гнезду цохванов или ловить в лесах разбойничающих еретиков. Но Зардрак готов был месить грязь сколько угодно, только бы закончить эту осаду.
Завтра утром его солдаты пойдут на штурм.
— Песец — это не только северный зверь с ценным мехом, — глубокомысленно изрек Хонда. — Это еще и то, что нам завтра будет.
— Без тебя тошно, помолчал бы, — не сдержался Мавр. — Может, все же попробовать рискнуть, пойти на вылазку?
— Нет! — Робин отрицательно покачал головой. — Там полно стражников, да и нуров привели несколько десятков. До машин мы если и доберемся, то с огромными потерями. А их еще сжечь надо будет успеть. Нереально.
— А может, Сата что сможет? — с надеждой отозвался Густав.
После памятного наводнения он преисполнился глубокого уважения к возможностям девушки. Всем ноттингемцам партизан по нескольку раз успел рассказать немудреную историю, как однажды, на заре их пребывания в этом мире, сумел хлопнуть эту волшебницу по мягкому месту и отделался за это святотатство только оплеухой от Ахмеда.
— Не надейтесь, — мрачно ответил Робин. — После того потопа она до сих пор сил не набралась, а на опушке я в бинокль видел атонов. Они будут нести там вахту всю ночь, даже в лучшие дни ей не стоило там показываться, а сейчас и подавно.
— Вернемся к северным животным, — не унимался Хонда. — Я считаю, что завтра придется использовать все. У нас есть немного патронов, несколько ручных гранат, это поможет против нуров. Будем стрелять из всего, что есть, не жалея зажигательных снарядов и бомб.
— Их не так много, — вздохнул Тевтон. — Доступа к устройству связи у нас нет, спирт брать негде, да и смолы не так много было. А машины обтянуты мокрой кожей в несколько слоев, местами даже укреплены бронзовыми и медными листами. Их даже напалм не сразу возьмет.
— У нас есть несколько сюрпризов, — сказал Мавр. — Мы истолкли в пыль алюминиевые котелки, сделали несколько зажигательных гранат. Температура сгорания термита гораздо выше тысячи градусов, вся проблема, что таких зарядов у нас всего пять штук, бросать их надо наверняка, да и разгораются они не сразу.
— А ты сосчитал, что против нас выставили? — спросил Тевтон. — Я все очень хорошо рассмотрел. Шесть огромных осадных башен, два тарана, здоровенная катапульта. Все сооружения сделаны капитально, боюсь, одной термитной гранатой никакое из них быстро не сжечь. В ручном заряде не так много зажигательного состава.
— Зато у нас артиллерия усилилась за эти месяцы, — довольно произнес Мавр. — Мощных камнеметов восемь штук, куча баллист, малых катапульт и крепостных станковых арбалетов. Стрел и болтов наделали хороший запас. Вместе с прибывшими крестьянами у нас сорок девять лучников-рейнджеров и тридцать человек имеют арбалеты…
— На стенах завтра будут все, — сказал Робин. — У камнеметов оставим по одному спецу, пусть их взводят и заряжают женщины. Понимаю, что им это нелегко, но нам потребуется каждый меч. На нижнем этаже надвратной башни устроим лазарет, там будет Сата с умелыми помощницами. Всех раненых сразу отправлять к ним. Врагов много, но и нас немало, а стены все еще крепкие. Бог даст, завтрашний день переживем, хотя и не всем из наших бойцов так повезет. Берегите себя, ребята.
Маленький нур сбежал из клетки, воспользовавшись невнимательностью смотрителя. Он не знал, что такое изменение, и своим забавным видом мог вызвать улыбку у любого зрителя. Малыш спешил изо всех сил, он карабкался по стенам, проникал в узкие лазы, шлепал по сырым коридорам, проделывая это с ловкостью, недоступной его измененным собратьям. Нур спешил вверх, к центру Сердца Мира, там накопилось очень много работы, ведь все его сородичи уже много лет сидят в заточении, некому чистить плесень со стен и поедать ядовитые грибы, не давая им наполнять воздух запахом гнили.
Хранитель очень устал. Ему было грустно, этот мир потерял для него почти всякий интерес, он отрывался от действительности все больше и больше. Он знал, что должен продолжать выполнять свое нынешнее призвание, но с каждым днем делать это было все труднее и труднее. Хранитель уходил в свой замысел, не в силах противостоять своему главному предназначению. Такое уже случалось, не с ним, с другими, но каждый раз находился какой-нибудь выход.
Выход был и у него. Нужное ему создание преодолело немыслимый лабиринт развилок, оно уже рядом, но все еще далеко. Завтра путь его снова разветвляется, возможность может потеряться навсегда, но Хранитель знал: этого не произойдет, ведь он сам помог собрать игрушки. Однако даже это знание не могло преодолеть скуку и отчаяние, терпеть ленивый ход времени становилось все труднее и труднее, ведь созревший замысел сиял перед его взором во всей своей первозданной красе и требовал немедленного воплощения.
Крошечный чистильщик скатился на пол из какой-то сырой щели в стене. Глаз зверька сиял диким восторгом, он увидел Бога! Запищав от радости, нур бросился к Хранителю и потрясенно замер, глядя, как огромный глаз рождает слезу. Налившись влагой, она сорвалась вниз, упала в Колодец, медленно опустилась на дно, застывая блестящей риалой.
Опешивший нур оглядел стены, скрытые порослью плесени, гроздья грибов, высыпавшие на потолке, кучи гнили во всех углах зала. Зверек застонал — ему никогда не справится в одиночку с таким запустением. Сев возле головы Бога, он горько заплакал, разделяя его печаль.
Глава 9
Робин стоял на стене немного левее от надвратной башни. Он смотрел, как враги готовятся к штурму. Спешенные воины выстраивались колоннами, перед ними толпились ополченцы с лестницами, их прикрывали нуры с огромными щитами, в эту же линию становились охотники и ополченцы с пращами. Осадные машины уже медленно ползли вперед.
В Ноттингеме никто не бил тревогу, все заняли свои места с рассветом. Люди не завтракали, мало кто мог сейчас думать о еде, да и на полный желудок тяжело переносятся раны в живот. Все надели чистую, белую одежду, на которой санитарки легко увидят кровь и по ней найдут опасные раны. Каждый защитник получил по чаше с вином, успокаивая тревогу и заодно причащаясь, возможно, в последний раз. Утро было довольно морозное, но никто не мерз, все стояли молча, делать им было уже нечего, все приготовления давно закончены.
Затрещали механизмы камнеметов, давая первый залп. Робин с сожалением проследил за его почти нулевыми результатами. На одной осадной башне оторвало колесо, но деловитая обслуга кинулась исправлять повреждение, ясно было, что не пройдет и часа, как машина вновь двинется вперед. Развернувшись, вождь прошел в башню, спустился вниз.
— Ну как? — тревожно спросила Сата.
— Нормально, — улыбнулся Робин. — Мы повредили одну машину.
— А можно мне посмотреть?
— Нет, милая, я же запретил тебе выглядывать отсюда. Твоя задача — раненые, только ты можешь спасти многие жизни.
— Да, Робин. Я буду очень стараться, но, пожалуйста, будь тоже осторожнее! Мне больно думать, что ты на стене, а кругом такие опасности.
— Милая, ничего не поделаешь, мое место там.
— Я понимаю, но не могу это принять. Мое сердце так боится за тебя!
— Успокойся, дай я тебя поцелую… У меня хорошие доспехи и очень крепкая рука. Сиди здесь, мне надо идти, помни, мое сердце с тобой.
— Победы тебе, любимый, — шепнула девушка вслед.
Из башни Робин вышел уже другим человеком: на лице было суровое, решительное выражение, его люди не должны видеть малейших следов неуверенности или неуместной нежности. Он должен казаться всем машиной смерти, перед таким вождем им будет стыдно выказывать свою слабость. Начали бить дальнобойные баллисты, посылая в атакующих врагов тяжелые копья. Но большого ущерба они не причиняли, хотя при удачном попадании выводили из строя иногда сразу нескольких бойцов. Вскоре ударили катапульты и слабые баллисты, заработали крепостные арбалеты.
Робин поднял свой лук, натянул тетиву, чуть повел в сторону, учитывая слабый ветер с озера… Тетива хлопнула по перчатке, и все вокруг охнули от восхищения — один из охотников упал замертво. Никто не мог бить на такие дистанции, да и не было в Ноттингеме второго такого лука. Робин успел выпустить больше десятка стрел, когда его начали поддерживать другие рейнджеры. Потери врага резко возросли. Щиты спасали их лишь отчасти, стрелы все равно находили цели. Вскоре начали отвечать вражеские охотники, тучи стрел летели в разные стороны, между ними изредка пролетали увесистые снаряды баллист и катапульт.
Ударила тяжелая вражеская камнеметная машина. Увесистый булыжник пролетел над стеной, разбив навес в щепки, всех осыпало осколками черепицы. Защитники уже стреляли из всего, что может стрелять, — враг подходил ко рву. Кроме поврежденной осадной башни все остальные машины серьезного ущерба не понесли. Этим мощным сооружениям не могли повредить баллисты, а зажигательные снаряды только опалили их в нескольких местах.
На участок стены, выбранный Робином для своего местонахождения, надвигалась осадная башня. Это было огромное сооружение с неподвижным мостом, его удар должен был прийтись в самый верх укрепления. Вход закрывал сплошной щит, обитый кожей, в нужный момент его собьют изнутри. Выше поднимался закрытый этаж с лучниками, те били из трех бойниц. Робин стал целиться в них, высматривая шевеление в темных щелях. Хватило нескольких выстрелов, чтобы охотники угомонились, если кто и выжил, то боялся и нос высунуть.
Рядом появился Хонда, хлопнул Робина по плечу:
— Не скучал тут без меня? — и заорал во всю глотку: — Смертельный номер, демонстрируется впервые и всего один раз! Спешите приобретать билеты, число мест ограничено!
Робин не успел ничего сказать, как Хонда тигриным прыжком перемахнул на приближающийся мост, подскочил к щиту, подпрыгнул, забросив в узкую бойницу дымящуюся термитную бомбу. Без промедления достал ребристую гранату, выдернул кольцо, просунул ее в щель поверх щита, тем же прыжком вернулся на стену. Все заняло менее десяти секунд. Обведя веселым взглядом восхищенные лица защитников, Хонда успел покровительственно заявить:
— Сладкие мои, ну что бы вы без меня тут делали?!
И тут рванула граната. Щит сорвало напрочь, в дыму ревели искалеченные нуры, они бились на полу в лужах крови. По стене пронесся общий ликующий вопль, тут же стихший, показались новые монстры. Они поднимались по удобным сходням, проложенным в несколько колен до самой земли. Робин поднял лук, рядом одиночными выстрелами затрещал автомат в руках Хонды, без перерыва били луки и арбалеты остальных защитников. Нуры падали один за другим, в основном благодаря пулям. Никто из них не добрался до стены, самые шустрые достигали середины моста, не дальше. Вдруг Хонда отбросил автомат, со свистом выхватил меч:
— Все! — хохотнул он. — Шутки кончились, начинаю резать!
Робин едва успел отложить лук, как на них обрушились нуры. Он увернулся от когтистой лапы, подхватил анр, прыгнул в сторону, встраиваясь в узкую шеренгу, вставшую поперек стены. Монстр замешкался перед частоколом копий и пик, в него полетели пилумы, один удачно пронзил рот, но на месте убитого встали два новых нура. Один слепо рванул вперед, повис на копьях, пошатнулся, завалился вниз, унося с собой засевшее в монстре оружие. Второй налетел следом, успел разорвать плечо одному из тяжелых латников, прежде чем Робин вонзил в его глаз лезвие арна. Вождя прикрыл какой-то боец, но тут же за это поплатился — взмах огромной лапы вырвал его щит вместе с рукой.
С другой стороны нуров зажимал маленький отряд под командованием Хонды. Монстры, преодолев мост осадной башни, вынуждены были останавливать свой неудержимый бросок и оказывались между двух огней. Пока они топтались перед копьями, из задних рядов в них летели стрелы и дротики, твари гибли один за другим. Но и потери защитников были ужасны, если чудовище достигало их рядов, то с треском разлетались поломанные копья, тяжелые доспехи рвались, как фольга. Один монстр, несмотря на копье в брюхе, добрался до бойцов, махнул сразу двумя лапами, ратник в кожаной броне стоял еще несколько мгновений, пока безголовое тело обливало всех кровью, второму распороло грудь, истыканный пиками и мечами, нур упал, но уже в агонии сломал ногу третьему воину.
Но тут поток врагов спал, Робин увидел, что диверсия Хонды все же принесла результат. Термит сделал свое дело, верхняя часть осадной башни пылала жарким огнем. Однако отдыхать было некогда, там, где ров был не засыпан, по лестницам лезли храмовые стражники, браться за лук было уже некогда. Вождь подскочил к поднимающемуся врагу, со всей силы огрел его по шлему. Оглушенный солдат упал, но следом уже лез другой. Подскочил Ахмед, закованный в броню, которой может похвастать не всякий танк. Гигант подцепил верх лестницы двузубой рогатиной, поднатужился, оттолкнул ее в ров.
— Я всех твой папа имел! — доверительно сообщил джигит карабкающемуся солдату.
Мелькнули удивленно-перепуганные глаза верхнего врага, улетавшего прочь с нарастающей угловой скоростью. Робин бросился к следующей лестнице, постепенно продвигаясь к другой осадной башне.
Там обстановка была похуже. Ноттингемцы истратили немало горшков с горючей смесью, но поджечь машину не смогли. Нуры смели всех на приличном участке, бойцы пытались их давить, зажимая копьями, но безуспешно. Здесь была настоящая мясорубка, монстры разошлись вовсю. Тевтон стоял в первом ряду копейщиков, выставив перед собой длинный двуручный меч. Латник работал им как пикой, прикончив уже несколько нуров, но и сам едва стоял на ногах. Когтистая лапа разорвала забрало, из раны на лбу струилась кровь, заливая глаза, плохо слушалась нога, воин сам не заметил, когда ее повредили. Но уйти было нельзя, Тевтон был главным на этом участке, его отсутствие скажется на боеспособности соратников. Понимая, что необходимо идти на самые крайние меры, он заорал:
— Бросайте зажигалки прямо на стену, перед осадной башней! Надо зажечь все! Скорее!
Полетели первые гранаты, взвыли обожженные нуры. Бойцы двинулись вперед, давя врагов лесом острых копий. Монстры бушевали, защитники падали один за другим, но навстречу им шла другая стена солдат, врагов зажимали с двух сторон. Концы их копий встретились перед мостиком. Тевтон радостно прорычал, приветствуя Робина, и тут, не удержав равновесия, рухнул на колено, стрела нашла брешь, оставшуюся на месте забрала, сбоку вонзилась в глаз. Сильный воин выбыл из боя только на несколько мгновений. Подняв руку, он как соломинку сломал древко стрелы, оставив торчать в глазнице небольшой обломок с наконечником, приподнялся, с ходу делая выпад в морду ближайшего нура, торжествующе заревел, чувствуя, как лезвие, пробив кость, уходит в плоть. Зримый мир сократился для него наполовину, Тевтон не видел, как последние гранаты полетели в недра открытой башни, где все запылало синим огнем от спирта, вперемешку с чадящим пламенем горящей смолы. Бойцы торопливо тушили стену, надо было спешить, позади них кипел бой, храмовые стражники напали на стрелков, теснили их к башне.
Анита стояла на верхней площадке надвратной башни. Сегодня в битве участвовали все, просто женщин и подростков старались ставить на менее опасные места. Помимо кольчуги Пересвет выделил ей кожаный шлем, отделанный стальными пластинами, и толстый бронзовый нагрудник — он уже успел сослужить хозяйке хорошую службу, приняв на себя снаряд из пращи. Девушка от удара упала, но тут же вскочила, медлить было нельзя, справа от башни все кишело храмовыми воинами и ополченцами, они лезли на стены сплошной массой, настолько много здесь было лестниц. Защитники мало чем могли помешать, все их силы уходили на борьбу с нурами, рвущимися из осадной башни. Анита стреляла раз за разом, но бить сверху вниз под таким углом было неудобно, видно было только плечи и головы, а пробить шлемы не получалось.
Сзади раздался страшный крик, обернувшись, девушка увидела, что рослый подросток из обслуги баллисты, упал на колени, с ужасом глядя на правую руку, раздробленную вражеским снарядом, рикошетом отлетевшим от разбитой станины орудия. Увидев, как густым потоком бьет темная кровь, она даже не почувствовала дурноты, слишком много ей пришлось сегодня увидеть, чтобы бояться такого зрелища. Крыс, оставшийся без помощника, досадливо сплюнул и продолжил в одиночку бешено вращать ворот, крикнув Аните:
— Веди этого калеку вниз, иначе кровью совсем истечет.
Девушка подхватила раненого, едва переставляющего ноги, потащила его вниз по лестнице. На нижней площадке звенели клинки, совсем рядом на стене уже шла рукопашная схватка. Не обращая внимания на шум, девушка отвела паренька вниз, последние метры его пришлось тащить на себе. К ней подскочили женщины, осторожно приняли ношу, Сата взяла раненого за плечо, кровавый ручей сразу спал. Анита поспешила назад, но, поднимаясь на вторую площадку, увидела, что со стены ворвались враги, защитники не успели закрыть дверь. Поняв, что в этой мясорубке ей не продержаться и нескольких секунд, златовласка сбежала вниз, подняла лук, готовясь пустить стрелу в первого, кто появится на лестнице, и закричала санитаркам:
— Бегите скорее и выносите раненых! Сейчас сюда ворвутся враги! Быстрее, дверь подопрете снаружи!
Сата обернулась, склонилась над беспамятным раненым, вынула из ножен его меч, потушила мощный светильник, оставив помещение почти в полной темноте, встала рядом с Анитой.
— Ты с ума сошла! — закричала та. — Быстро уходи, тебе нельзя лезть в бой, твоя жизнь слишком ценна для нас!
— Мы не успеем вынести раненых, — спокойно сказала исса. — У меня хорошая кольчуга, а лестница очень крутая, врагам придется нелегко. Ты будешь стрелять из лука, а я стану бить их по ногам. Кроме того, я буду стараться делать так, чтобы солдаты ничего не видели. К нам обязательно придет помощь, вот увидишь.
Спорить было некогда. Наверху раздался предсмертный крик, и в проеме показался стражник, скаля окровавленное лицо, он всматривался вниз. Стукнул лук, враг рухнул со стрелой в шее, но тут же показался следующий, ему плохо было видно, что творится в сумраке лестницы. Выставив перед собой арн, солдат пошел вперед, следом уже спускался второй.
Хонда, оценив, что на его участке атака отбита, забрал десяток бойцов и бросился к надвратной башне — по другую ее сторону творилось что-то очень неладное. Так и оказалось, едва он ворвался в башню, как споткнулся о труп защитника, тут же зазвенели мечи, здесь было полно врагов, они уже пытались разобраться с механизмом подъемного моста. Схватка оказалась кровавой, тут было не до искусства боя — все перемешались и спешили нанести друг другу как можно больше ударов, преимущество было у тех, кто имел более крепкие доспехи. Хонда удачно достал одного в шею, но тут же заработал в спину столь сильный удар, что рухнул на пол всем телом, на него тут же упал кто-то еще, а по руке от души врезал сапог с крепким каблуком.
Шум усилился, когда в башню ворвались Робин с Ахмедом. Обезумевший от страха за свою девушку, вождь походил на ветряную мельницу в ураган, его меч не останавливался, кинжал в левой руке тоже не оставался без работы. Снеся со своего пути нескольких врагов, Робин прыгнул вниз, легко оттолкнулся уже от середины лестницы и через миг был у ее подножия.
В медпункте орудовали двое стражников, еще столько же валялось на полу. Один зажимал в угол Сату, отчаянно отмахивающуюся мечом. Нападавший явно имел проблемы со зрением и часто тряс головой. Другой стражник деловито резал женщин, мечущихся по всему помещению. Робин на ходу швырнул в него кинжал и бросился на помощь Сате. Миг — и лезвие меча прошило бронзовые доспехи стражника, крепко засев в его позвоночнике. Перепуганная Сата обняла любимого:
— Робин! Ты пришел! — потрясенно охнула она и вдруг вскрикнула: — Анита!
Златовласка лежала у подножия лестницы. Робин перевернул ее на спину, голубые глаза смотрели слепо, удивленно, он сразу увидел, что кольчуга на груди пробита узким лезвием, скорее всего арна, под девушкой растеклась большая темная лужа.
— Робин! — еле слышно шепнула Анита.
— Молчи! — крикнул он. — Не вздумай умирать! Слышишь?! Не вздумай! Сата, останови ей кровь! Да очнись же ты, иначе Анита умрет!
Исса протянула ладонь, закрыла рану. Робин ласково погладил ее щеку:
— Милая, прости. Мне надо спешить.
— Да, Робин, — кивнула девушка, — иди. Ты нужнее там. Я справлюсь.
В горячке ожесточенной схватки Ахмед потерял своего вождя. Устроив в башне кровавую баню, он решил, что Робин выбежал на другую сторону. Джигит в два прыжка выскочил из дверей и мгновенно оценил ситуацию. Стена перед ним кишела храмовыми стражниками, они наседали на защитников, в свою очередь, сдерживающих нуров. Бедняги оказались зажаты с двух сторон. Несколько врагов спешили к башне, но остановились, завидев огромную гору железа с неподъемной секирой в руках. Ахмед понял, что Робина здесь нет, но искать его было уже некогда. Многообещающе взревев, гигант сорвал с треноги огромный котел с кипятком и, не обращая внимания на обожженные ладони, щедро выплеснул его в ближайших врагов. Тем это страшно не понравилось! Несколько стражников, истошно воя, дымящими куклами свалились со стены, остальным пришлось еще хуже. Сумасшедший горец, не останавливаясь на достигнутом, подхватил свой топорик, который не всякий смог бы оторвать от земли. Совсем не думая о красоте фехтования, он пошел вперед, размахивая перед собой секирой в горизонтальной плоскости, как гигантским маятником. Те, кто не успевал убраться с его пути, огребали по полной программе:
— Я ваш папа имел! Я ваш дэдушка имел! Я имел ваш нуры и быки!
Защитники Ноттингема, выскакивая из башни, строились за спиной гиганта. Кто-то подхватил связку дротиков, их начали швырять во врага, прикрывая Ахмеда. Тот не обращал ни на что внимания — впав в ярость, он знал только одно: надо рубить все, что мешает ему идти вперед. По доспехам били стрелы и камни, но тяжелые латы с легкостью держали удар, даже бросок арна не смог остановить продвижение этого демона смерти. Некоторые стражники устрашились настолько, что бросились к лестницам. Им казалось, что этого великана победить невозможно. Лезвие секиры снесло голову стражника, возвратным движением срезало огромную конечность нура и после нового взмаха засело в уродливой туше. Ахмед еще больше разозлился, попытался освободить свое оружие. Страшный удар когтистой лапы смял тяжелый наплечник, как фольгу… Не переставая рычать от ярости, горец улетел со стены, пробил крышу кузнечной пристройки, рухнул на земляной пол. Долго разлеживаться здесь не стал, вскочил, все еще рыча и не обращая внимания на сломанную руку. Огляделся, схватил тяжелый кузнечный молот, дико завывая и пуская кровавую пену, выскочил наружу, помчался к башне, сверкая выпученными глазами, — ему срочно надо было попасть на стену.
Хонда открыл глаза, с минуту приходил в себя. Ему было очень неудобно, он лежал под приличной кучей трупов. Ситуация требовала словесного выражения и, не обращая внимания на отсутствие живых собеседников, он горестно пожаловался:
— Хичкок отдыхает. Вас что, специально на меня складывали? Я себя чувствую, как ишак, попавший на брачные игры слонов!
Кляня судьбу, бедняга стал выкарабкиваться на свет божий. Он уже наполовину вылез, когда мимо с воем и лязгом пробежало что-то огромное, в дверях на правую стену Хонда успел увидеть только мелькнувший молот.
— Однако! — удивился парень и продолжил свое барахтанье.
С трудом поднявшись, он понял, что неплохо бы выяснить, что сейчас происходит в округе. Шатаясь, Хонда поднялся на верхнюю площадку. Здесь было не слишком многолюдно. Одинокий Крыс пытался развернуть баллисту с развороченной станиной, наводя ее вдоль стены, он хрипел от натуги, но упрямо продолжал двигать орудие. Ничего не говоря, Хонда стал с другой стороны, уперся покрепче, дело сразу пошло веселее.
— Все! — заорал Крыс. — Отойди, а то тебя зацепит плечом!
Баллиста с резким звуком метнула круглый камень, одинокий наводчик закрутил ворот, тупо глядя перед собой, он жил от выстрела к выстрелу и уже забыл о существовании Хонды. Тот отошел к бортику, посмотрел на правую стену: там кипела страшная бойня, в центре кровавого водоворота спиной к спине стояли Робин и Ахмед. То, что они вытворяли, казалось немыслимым, это был живой фрезерный диск, монотонно перемалывающий все вокруг. Хонда восхищенно покачал головой, перешел на левую сторону башни, глянул туда. Стена горела ярким пламенем, занявшись от башни, которую он собственноручно поджег в начале боя. Сама осадная машина пылала так, что алые языки вздымались выше надвратной башни, жар бил в лицо. Но сильных боев здесь не было, атака врага была отбита везде, кроме правой стены. Там вместе с Робином сражалось большинство оставшихся защитников.
Хонда направился к внешней стороне площадки, намереваясь увидеть, что предпринимает противник. В этот момент огромный булыжник, пущенный вражеской осадной катапультой, разнес вершину башни. Во все стороны брызнули обломки бревен, Хонду подбросило вверх. Перемахнув через ограждение, он вниз головой полетел во двор крепости, успев подумать, что в этом месте все выложено булыжниками и мягкой посадки не будет.
Защитники Ноттингема сбросили со стены последних стражников и нуров, атака была отбита. Шатаясь от усталости, все кинулись тушить пожары, пока на это было время. Два огромных тарана продолжали бить в стены. Отступившие враги собирались вокруг последней осадной башни, ее колесо было уже поставлено на место. Горящую крепость ждала новая атака.
Очнувшись, Хонда потрогал голову, убедился, что она на месте, только шлем немного помялся. Затем он открыл глаза, оценил ситуацию и сухим голосом констатировал:
— Я знал, что дуракам везет, но не настолько же!
Падая вдоль стены башни, он зацепился металлическими пластинами сапога за веревку. Сознание парень потерял от удара по бревнам. Веревка висела здесь не просто так и не для ловли пролетающих мимо Хонд, с ее помощью на верхнюю площадку поднимали в корзинах снаряды к баллисте. Шутник теперь висел вниз головой, плавно раскачиваясь в десяти метрах над землей, положение было незавидным.
Вдруг наверху, среди изломанных бревен, показалась окровавленная голова Крыса. Глядя на Хонду, он тупо сказал:
— Я думал, тебя убило. И Аниты нет. Ты что тут делаешь?
— Онанизмом занимаюсь, — брякнул Хонда. — Сам что ли не видишь?
— А-а, — глубокомысленно согласился артиллерист.
— Что — а?! Вытаскивай меня наверх, но только осторожнее, представляй, что тянешь Аниту и в случае успеха спасательной операции она, возможно, даст тебе подержаться за сиську.
Оказавшись на стене, Хонда обессиленно присел на вывороченное бревно и перевел дух. Он видел, что здесь все держится только на честном слове, надо было уходить, но сил не было, от продолжительного пребывания кверху ногами кружилась голова. С трудом управляя собственным взглядом, Хонда с удивлением смотрел на Крыса. Тот невозмутимо уложил снаряд в гнездо разбитой баллисты и уставился на оторванную рукоятку ворота.
— Клеопатра, что ты делаешь, тебе что, совсем скучно? — не удержался Хонда.
Бросив на шутника безразличный, пустой взгляд, Крыс спокойно ответил:
— Мне надо взвести баллисту, я ее уже зарядил.
— Кто бы тебе зарядил, — вздохнул Хонда. — Ты что за бред несешь? Баллиста разбита, башня повреждена, мы с тобой едва уцелели. Надо уходить вниз.
— Хорошо, — согласился Крыс. — Сейчас я взведу баллисту, и мы пойдем вниз. Но только сначала надо будет выстрелить. Остался последний снаряд, почти все провалились в дыру после удара. Я выстрелю, мы спустимся вниз и найдем их, сложим в корзину, понесем наверх. Потом я заряжу баллисту…
Хонда отвесил парню оплеуху. Крыс глянул на него с недоуменной обидой:
— За что?
— Очнись, нет больше твоей баллисты, а у тебя сотрясение мозга. Нам нельзя здесь оставаться, пол может провалиться в любую минуту. Пойдем, я отведу тебя в лазарет.
Робина он нашел неподалеку от башни. Тот сидел на краю стены, свесив ноги вниз, и смотрел на действия противника. Хонда присел сбоку, расстегнул помятый шлем, стянул с головы, морщась, когда цеплял слипшиеся от крови волосы. Освободив голову, он разглядел своего вождя. Вид у Робина был ужасен, он весь был покрыт кровью, причем неясно даже— своей или чужой. Доспехи были страшно измяты, пробиты в нескольких местах, отдельные пластины отсутствовали, в дырах виднелась нижняя кольчуга, левый наплечник был сорван, изжеванное забрало болталось сбоку от шлема.
— Ты скверно выглядишь, — произнес Робин. — У тебя ничего не болит?
— У меня не болят только гланды, — огрызнулся Хонда. — О чем ты тут размышляешь с таким мудрым видом?
— Векшу убили, — грустно произнес вождь, — Игоря тоже. Анита очень тяжело ранена, может, уже умерла.
— Зря ты ее не трахнул, — усмехнулся Хонда.
— Может, и зря, — спокойно кивнул Робин. — Она защищала лазарет. И Сату. Так и лежала у подножия лестницы.
— Я только что оттуда, — сказал Хонда. — Крыса отводил, у него череп треснул. Там Тевтон с гордым видом всем рассказывает, как спас твой лук. Он лежал на стене, вот-вот мог сгореть.
— Что с ним?
— Все нормально, огонь до него не добрался.
— Я спрашиваю о Тевтоне.
— Стрелу в голову получил. Остался без глаза, сейчас там пытаются наконечник вытащить, он кость пробил. Мавр там же, замотан с ног до головы, что твоя мумия.
— Я с ним уже говорил, — сказал Робин. — Его нур зацепил, доспех в лохмотья изодрал, ребра переломал, да и мелких ран хватает.
Друзья замолчали, глядя в сторону врага. Стражники продолжали подготовку к новой атаке, уже строились первые колонны. Рядом слышались размеренные удары, это без передышки били тараны. Им недолго осталось работать, бревенчатая стена с земляной засыпкой не могла сопротивляться таким монстрам. Неподалеку от них суетились десятки человек, они заливали водой стену перед горящей осадной башней. На борьбу с пожарами были брошены все, даже обслуга камнеметов прекратила непрерывный обстрел.
— И что дальше? — наконец спросил Хонда.
— Ничего, — спокойно ответил Робин. — Сейчас они подведут к стене последнюю машину, мы не сможем им помешать, закончились зажигательные снаряды. По мостику и через проломы ворвутся нуры, их осталось еще много, вновь приставят лестницы, полезут храмовые стражники и ополченцы. У нас на ногах осталось около трети бойцов, все вымотаны, изранены. Мы погибнем.
— Робин, — потрясенно выдохнул Хонда, — ты не должен так говорить. Мы все молимся на тебя, никто не отступит без твоего приказа. Пусть мы все умрем, но до последнего мига должна быть надежда. Люди мечтают, ты что-нибудь придумаешь.
— Сергей, я все это понимаю, поэтому говорю эти слова только тебе. Мы перебили горы врагов, но чего нам это стоило? Их осталось еще слишком много, они до нас доберутся. Есть одна надежда — продержаться до темноты и попробовать пойти на прорыв. Возле старого лагеря спрятаны несколько лодок, там у берега вода не замерзла. Можно попытаться спасти часть женщин, остальные попробуют уйти на суфимах.
— Вряд ли, — скептически сказал Хонда. — Смотри, сколько вокруг стен шастает отрядов всадников. Зардрак сильно опасается, что мы сбежим, не пожалел трех сотен воинов, чтобы перекрыть нам все возможные лазейки.
— Я не говорил, что это будет легко, но так могут спастись хоть некоторые. Нам надо только выдержать еще одну атаку.
Хонда улыбнулся и подчеркнуто любознательно поинтересовался:
— Раз уж ситуация настолько неприятна, не расскажешь ли напоследок, что ты проделываешь со своей девчонкой? Только поподробнее, я как-то слышал ее вопли, проходя мимо вашего дома, даже не представляю, как можно довести до такого развратного состояния эту скромницу.
— Спасибо хоть подглядывать не стал, — усмехнулся вождь. — Вот уж не думал… не…
Робин замолчал, глядя куда-то вдаль удивленным и странно пустым взглядом. Неподалеку ударил вражеский снаряд, стена качнулась, но он даже не вздрогнул. Вождь превратился в статую. Удивленный Хонда насторожено спросил:
— Эй, парень, что с тобой? Ты еще здесь? — Он помахал ладонью перед лицом застывшего воина.
Робин вскочил на ноги упругим движением хорошо отдохнувшего человека, взглянул на друга решительным, горячим взглядом, заговорил отрывисто и четко:
— Мы должны атаковать, надо немедленно собрать всех, кто еще может держать оружие в руках. Зардрак этого не ожидает, мы застигнем их врасплох.
Хонда ошеломленно захлопал глазами, поведение вождя свидетельствовало о крайне запущенном случае шизофрении, но говорил он столь убежденно и непререкаемо, что ноги сами готовы были нести тело выполнять приказ, независимо от сознания.
— Ты что? — охнул ошеломленный боец. — Какая атака? Их там больше тысячи! А у нас сотня калек, еле ноги передвигающих. Крепость горит, нам даже в обороне не удержаться!
— Я хочу знать, — требовательно заявил Робин, глядя непреклонным, пронизывающим взглядом, — ты со мной?
Посмотрев в глаза друга, Хонда криво, через силу, усмехнулся, поднял шлем, надел на голову.
— Я с тобой до самого конца, — спокойно ответил он. — И ты знаешь, что-то мне подсказывает, что до этого конца очень недалеко.
— Не хорони себя раньше времени, — твердо сказал Робин, — я знаю, что делаю, и спешу не умирать, а побеждать. Пойдем, надо собрать бойцов. Пожары пускай тушат женщины. Бревна сырые, залиты водой, горят медленно, в крайнем случае, мы отстроим Ноттингем заново.
Хонда сам не понял, что с ним случилось, но он вдруг поверил в благополучный исход самоубийственной затеи. Слишком сильна была убежденность Робина в победе, да и с тактической точки зрения он был отчасти прав. Противник почему-то не трогал ворота, наверное, хотел их захватить и открыть для прямой атаки нуров. Как бы там ни было, выбраться за стены можно было свободно, а враги действительно не ожидали атаки, лениво строились в сотне метров от стен, не обращая внимания на редкий обстрел защитников.
Через несколько минут возле надвратной башни выстроились все, кто еще мог держать оружие в руках. Перед Робином стояли сильные воины в окровавленных, измятых доспехах, рейнджеры и арбалетчики в кольчугах и кожаных кирасах, подростки из обслуги метательных машин, несколько решительных женщин, большинство из них впервые надели броню, она болталась на них нелепым гремящим мешком. Все с надеждой и плохо скрываемым отчаянием смотрели на вождя. Встав перед открытыми воротами, он показал на них рукой, заговорил уверенным, проникновенным голосом, от которого задрожали сердца:
— Бойцы, за этой преградой враг! Он уже отведал сегодня наших мечей, больше половины его солдат остались под стенами Ноттингема. Я знаю, вы очень устали и страдаете от ран. Но я прошу вас сделать еще одно, последнее усилие. Сейчас мы выйдем и прикончим оставшихся врагов. Не бойтесь, хоть их много, но мы победим, я знаю, что делаю, и не собираюсь рисковать вами понапрасну. Прошу вас, соберите все свои силы, забудьте об усталости, нам потребуется вся наша твердость и отвага! Эй, на башне! Давай, нам нечего больше ждать!
С грохотом рухнул подъемный мост! Выхватив меч, Робин бросился вперед. За ним с криками ринулись остальные бойцы. Мало кто понимал, на какое самоубийство они идут, короткая речь ввела их в состояние боевого транса, стометровую дистанцию ревущая толпа преодолела в рекордные сроки, заработали мечи.
Зардрак опешил, когда на его войско обрушились цохваны. Они будто обезумели, столь стремителен был их порыв и страшны крики. Его солдаты тоже растерялись, никто не ожидал от врага такой страшной атаки. Стены Ноттингема пылали, тараны доделывали отличные проходы, жалкая кучка израненных защитников не могла помешать новому приступу. Атон даже отослал триста воинов на суфимах окружить крепость со всех сторон, чтобы никто не сбежал. Перед стенами строились в основном ополченцы, нуров и стражников было мало, враг застал их врасплох, мечи сразу собрали немалый урожай.
Но тут Зардрак наконец пришел в себя, он понял, что атакующих совсем мало. В их рядах большинство составляли женщины и подростки, и хотя все сражались с небывалой яростью, исход боя был предрешен. Повернувшись к своим телохранителям, он приказал:
— Видите воина в измятом позолоченном шлеме? Это Робин Игнатов, постарайтесь схватить его живым.
Опытные, свежие воины бросились к месту сражения. К тому времени растерянность солдат прошла, враг встретил отпор, их атака захлебнулась в плотной массе ополченцев. Три атона вели оставшихся нуров, собираясь обрушиться на цохванов с тыла. Сегодняшний день Зардрак запомнит надолго, таких чудовищных потерь он не мог предвидеть даже в страшном сне. Он лишился большей части войска, ему придется долго оправдываться перед старшими жрецами, но сейчас все кончится, враг будет побежден окончательно.
Вырвавшегося вперед проклятого Робина Игнатова окружили со всех сторон, но его меч успевал повсюду, а стражники, стараясь его схватить, никак не могли свалить вождя с ног. Зардрак следил за этой схваткой с таким вниманием, что не сразу услышал подозрительный шум. Его привело в себя странное поведение стражников в задних рядах: оглядываясь, они начинали панически метаться. Атон обернулся, и в его памяти на всю жизнь застыла страшная, величественная картина — на его войско мчалась сплошная белая стена единорогов! Казалось, лес никогда не перестанет выплескивать эту нескончаемую волну. Могучие игрушки богов уже опускали головы, готовясь пустить в ход свое страшное оружие, ведь перед рогом зелми не устоит никто!
Зардрак понял — битва проиграна, победа невозможна. Сказочные создания были уязвимы и не имели представления о правильном ведении боя, во многих вопросах тактики их наивность была безгранична. Если бы солдаты готовились к такому нападению заранее, то можно было прикрыться стеной телег, выставить копья, но в чистом поле воины, потерявшие строй, увязнувшие в схватке с цохванами, бессильны. Разогнавшегося единорога не остановит даже нур. Жрецу оставалось последнее: надо попытаться спасти свою жизнь! У Зардрака оставалась еще одна риала. Достав блестящую Слезу Хранителя, он медленно сдавил ее в руке, умоляя Одинокого Бога, чтобы он не рассеял его тело в пространстве и позволил в целом виде явиться к алтарю Заоблачного храма. Дневной свет померк, Зардрак исчез со слабым хлопком, оставив за собой искрящееся, быстро рассеивающееся облачко. В следующий миг нахлынувшие единороги смяли первых солдат.
Те, только недавно ликовавшие в предвкушении скорой победы, теперь метались в панике, побросав оружие и щиты. Нуры успели развернуться, но их было слишком мало, чтобы выдержать удар неукротимой белой лавины — тех, кто не попал под жала рогов, растоптали копыта. Единороги разделились на два потока, осторожно огибая ошеломленных защитников Ноттингема. Животные гнались за храмовыми стражниками, поспешно нахлестывающими своих неповоротливых суфимов. Скорость быков была смехотворно мала, зелми настигали их с великой легкостью, скидывая солдат ударами рогов. Враг даже не помышлял о сопротивлении, все войско в один миг превратилось в перепуганную толпу. Ноттингемцы, придя в себя, поняли, что единороги на их стороне, после чего с энтузиазмом поспешили довершить дело, убивая уцелевших противников. Несколько воинов бросились к стенам, быстро вырезали обслугу таранов, которая была так увлечена своим разрушительным делом, что не заметила разгрома собственной армии. Появление мрачных защитников крепости стало для мародеров неприятным сюрпризом. На стенах крепости, позабыв о тушении пожаров, ликовали женщины. Победа была явной и окончательной, армия врага перестала существовать!
— Здравствуй, Ромфаниум.
— Привет, Робин.
— Ты пришел как нельзя кстати.
— Я не мог прийти раньше, пока не собрал всех оставшихся зелми. Ты почувствовал мое приближение?
— Да, Ромфаниум.
— Значит, в тебе еще осталось что-то от прежнего ребенка.
— Если бы я знал, что вас так много, то не повел бы людей в эту атаку, у нас и так большие потери. Почему у тебя слезы?
— Мне жаль твоих товарищей и нуров.
— Нуров?! Ты жалеешь этих чудовищ?!
— Да, Робин. Если бы ты только знал, какие это забавные, смешные создания. Они очень добры, трудолюбивы и радуют глаз. Их изменил человек, искалечил им тела и души, его звали Торанвер акх Рэйг.
— Да, я знаю, Сата рассказывала. Но мне еще не доводилось видеть нуров в нормальном, неизмененном состоянии.
— А мне приходилось, когда Торанвер акх Рэйг привел их в Первый Лес. Забавнее зрелища не придумать. Они так смешно пищали и сильно боялись всего. С ними поступили очень плохо, я всегда плачу при этих воспоминаниях.
— Успокойся, Ромфаниум, неужели ты не рад, что вернулся ко мне?
— Я счастлив! У тебя все хорошо, ты не обижал Сату Неомо Кайю?
— Что ты, ее я никогда не обижу, у нас с ней все очень хорошо.
— Мне хочется посмотреть на иссу, где она?
— В крепости, помогает раненым, сейчас мы пойдем к ней.
— А там не опасно? Ведь твой город горит.
— Ничего, сейчас соберутся воины и все потушат. Потом мы починим стены, Ноттингем станет красивее прежнего. Хочешь, я угощу тебя сахаром, ты ел его когда-нибудь?
— Я даже не знаю, что это такое, но мне любопытно.
— Блестящие белые кристаллы, похожие на соль, но сладкие, как эмо. Они тают во рту, становится очень вкусно.
— Робин, я хочу сахар!
— Пойдем.
Ноттингем горел до утра. Жители не смогли отстоять левую башню с огромным куском стены, пострадали и другие участки, поселок лишился многих домов и хозяйственных построек. Но даже с рассветом, победив огонь, никто не стал ложиться спать, ведь тела убитых товарищей так и оставались на стенах. Сколь ни велика была усталость, никто не роптал. Люди собирали своих павших, шатаясь от изнеможения, и, только лишаясь сознания от усталости и ран, прекращали свой скорбный труд. Они победили, но очень многие этого не увидели, им надо было оказать хотя бы скромные почести.
Тела погибших сложили в оставшуюся вдали от стен осадную башню, туда же поместили множество зажигательных снарядов, найденных у врага, обломки телег и щитов. На закате запылал исполинский погребальный костер, вокруг стояли выжившие защитники, оплакивая своих друзей и любимых. Никто не говорил речей, все было уже сказано, ведь никто не погиб зря. Кем бы ни были эти люди при жизни, смерть их была честной и достойной — никто не подставил спину врагу, их смогли убить, но не победить.
Оставшимся надо было продолжать жить. Усталость свалила людей. Ночь усыпила весь Ноттингем, но он не остался беззащитным, его покой берегли единороги.
Глава 10
Зардрак пролежал без сознания более суток, да и теперь, на пятый день после страшного поражения, едва переставлял ноги. Он не смог удержать силу погибающей риалы, его перенесло недалеко, всего лишь к алтарю храма Рогеса, при этом сильно повредило местный зал Главных Церемоний. Настоятель был не в обиде, его больше потрясла весть о полном разгроме армии. Теперь он боялся, что ужасные цохваны нагрянут сюда в любой момент. Зардраку было все равно, он спешил окрепнуть и вернуться в Первый храм, чтобы держать ответ перед старшими атонами. Он этого не боялся, серьезного наказания не будет, как ни жаль погибшей армии, никто не станет срывать досаду на опытном полководце. Они сами виноваты, дали ему так мало солдат.
В комнату скользнул безликий послушник.
— Великий, пришли несколько спасшихся воинов твоей армии.
— Хорошо, скажи, чтобы ждали, я сейчас к ним выйду.
В малом дворе стояли два десятка солдат. Грязные, усталые, почти без оружия, с голодным блеском в глазах — они больше походили на нищих бродяг, чем на доблестных воинов. Один сильно выделялся вполне нормальным видом. Зардрак улыбнулся:
— Приветствую тебя, Тукс Длинный Лук. Я рад, что ты выжил.
— Да, великий, мне удалось спрятаться среди мертвых тел. В темноте я покинул поле боя и собрал этих солдат. Нас было больше, но дорога трудна, два раза нападали еретики. В этом крае у нас теперь остались только враги.
— Ничего, Тукс. Сейчас они победили, но мы вернемся, обязательно вернемся.
— Да, великий. По пути, в лесу, мы поймали одного цохвана, привели его с собой. Он немного говорит на нашем языке. Привести?
— Конечно! — Зардрак даже подпрыгнул от радостной вести.
Пленника поставили на колени перед атоном. Тот рассматривал его с огромным интересом. Довольно высокий, неимоверно грязный и избитый, с мрачным, угрюмым видом, на лице багровеет уродливый шрам.
— Что он делал в лесу?
— Жил в маленькой землянке с женщиной, которую забрал у крестьян. Когда мы его нашли, он громом убил одного солдата.
— Ты можешь метать гром? — спросил Зардрак пленника.
— Уже нет, — угрюмо ответил тот.
— Почему ты сидел в этом лесу? Нападал на наши обозы по приказу своего владыки Робина Игнатова?
— Он мне не приказывает! — почти крикнул цохван. — Робин — мой враг, его люди тоже!
— Почему? — заинтересовался Зардрак.
— Они убили моих товарищей, всех. Я едва спасся, только был ранен в лицо. Хотел забрать их девку, но она что-то сделала со мной, я едва не умер, да еще и получил пулю в ногу. Долго прятался в лесах, потом нашел деревню, украл женщину, мне надо было изучить ваш язык, ведь мне нет возврата к своим. Хонда меня убьет.
— Хонда?
— Да! — пленник заскрежетал зубами. — Убийца, головорез, правая рука Робина. Это он ранил меня в лицо.
Задумавшись, Зардрак сказал:
— Я могу взять тебя на службу.
— А что я должен делать? — насторожился цохван.
— Все, что я скажу. Мне нужны твои знания о наших врагах. Ты получишь красивых женщин, одежду, будешь есть вкусную еду, и никто не посмеет причинить тебе вред.
— Согласен, — решительно заявил пленник.
— Однако смотри, — пригрозил Зардрак, — если предашь, смерть твоя будет не легкой, ты оглохнешь от собственных криков. Как тебя зовут?
— Здесь меня знают под прозвищем Валет.
Ноттингем оправлялся от страшных ран. Стены пока не трогали, но уже убрали трупы врагов и суфимов, кое-как засыпали проломы, оттащили тараны и остатки осадных башен. В первые дни умерли многие раненые, но те, кто остался, наверняка выживут, и, к счастью, их было больше. Помогли лекарства из устройства связи и, разумеется, врачебное искусство иссы. Сата сидела у кровати Аниты. Девушка сегодня пришла в себя; она еще была очень слаба, но жизни ее больше ничто не угрожало.
— Видишь, как у нас с тобой получается, — слабо улыбнулась златовласка, — теперь ты за мной ухаживаешь.
— Размечталась, — усмехнулась Сата. — Видела бы ты, скольким мне пришлось помогать.
— Понимаю, — нахмурилась Анита. — Я сильно искалечена?
— Не бойся, твоя красота не пострадала. Лезвие арна проткнуло тебе вершину левой груди, повредило легкое. Рана тяжелая, но не глубокая. Пострадавшая грудь скоро станет такой же высокой, как и правая. Останется небольшой шрам, но он рассосется за год-два. В нашем мире они долго не держатся.
— Да, я это знаю. А как же меня ранили? Совсем не могу вспомнить.
— Память бережет тебя от переживаний. Ты храбро сражалась, застрелила из лука двух врагов, третий ударил тебя арном. Я не смогла ему помешать, мой меч только поцарапал ему ногу, ворвался другой враг, они начали убивать женщин и раненых. Моя жизнь была на волоске, но появился Робин и спас нас.
— Ты знаешь, все, что я могу вспомнить, — это его лицо.
— Да, он говорил с тобой. Сейчас Робин часто хвалит твою храбрость. Потом наши бойцы отбили врагов, напали на них сами. Следом появились единороги, растоптали всех, кто не успел убежать.
— Я знаю, мне уже рассказали.
Анита была не одна, в этом доме размещались девять раненых женщин. Все, кто мог говорить, не умолкали ни на миг. Побыв в этом шуме хоть минуту, можно было узнать все новости за последние несколько месяцев.
— Тебе здесь плохо лежать, — вздохнула Сата. — Потерпи, через несколько дней переведем тебя домой. Сейчас тебе лучше находиться под постоянным присмотром, я не смогу быть все время рядом, очень много других раненых. Мне так их жалко. Сколько людей искалечили! Я плачу каждый день, еле засыпаю. Столько страданий. Не знаю, что бы со мной было, если бы и ты умерла.
— Успокойся, Сата. Теперь все будет хорошо, я это чувствую.
В соседнем доме возле кровати другого раненого стоял Хонда. Его обычный, слегка насмешливый взгляд буравил пациента с замотанной головой. Под этим взглядом больной чувствовал себя неуверенно и беспокойно ерзал по кровати.
— Привет, Крыс, — наконец сказал Хонда. — Как голова? Череп не жмет?
— Нормально, — настороженно ответил парень. — А что?
— Да ничего, из вежливости поинтересовался. Знаешь, извини, что я тогда тебя Клеопатрой назвал. Это просто неудачная шутка.
Крыс посмотрел на пересмешника с недоверием, явно опасаясь подвоха. Но Хонда был на удивление серьезен.
— Да ладно, забыли, — буркнул он наконец.
— Вот и хорошо. Ты давай, поправляйся. Витамины кушай, медсестру свою пощипывай, может, даст. И не переживай, баллисту твою мы сделаем лучше прежнего.
— Да я за эту катапульту и не волнуюсь, — удивился Крыс.
— Да? — Хонда откровенно обрадовался. — Это хорошая новость. Ладно, бывай, мне идти надо. И это… в общем, ты молодец!
Провожаемый взглядом вконец удивленного Крыса, Хонда выскочил из лазарета и догнал Робина, который с очень задумчивым видом направлялся к воротам.
— Куда это ты без охраны? Там можно нарваться на уцелевших стражников.
— Вряд ли, — усмехнулся Робин. — Они до сих пор бегут без оглядки. А без охраны не останусь, вокруг полно единорогов, да и ты наверняка увяжешься.
— Догадливый какой! Так куда идем?
— К устройству связи, у меня там намечается серьезный разговор.
— Насчет рохо. Мы собрали огромное количество меркитовых снарядов для пращи и баллист, сотума тоже хватает. Их надо сдать, там не меньше трех тонн.
— Я знаю. Это как раз одна из тем предстоящего разговора.
— Так с кем ты собрался говорить?
— С пришельцами, забросившими нас сюда.
— ???
— Хонда, ты никогда не задумывался о том, зачем нас сюда забросили?
— Я похож на человека, думающего не только о бабах и жратве?
— А я вот иногда размышлял. Что-то узнал сам, кое-что подсказал Ромфаниум, мой единорог.
— Тебе в больницу надо и побыстрее, пока с суфимами не начал разговаривать.
— Нет, Хонда, единороги умеют говорить, просто ты их не слышишь. Но это и неважно. Переварив всю доступную информацию, я выдвинул одну гипотезу. Ты сам знаешь, что эта планета необычная, чего только стоит регенерация утраченных частей тела, у меня уже все шрамы исчезли. А то, что проделывает Сата? В этом мире есть что-то уникальное, чего нет больше нигде. И по каким-то причинам пришельцы не могут сюда попасть. Я не знаю, как и почему, но это факт. Однако им позарез нужны многие местные растения и минералы, для их сбора нас сюда и забросили.
— Твоя гипотеза дырявая, как решето, — возразил Хонда. — Судя по тому, как нас сюда забросили, эти ребята развиты весьма неслабо. Даже на Земле умеют синтезировать сложнейшие вещества и создают новые химические элементы. Пришельцы должны проделывать такие штуки с легкостью.
— Хонда, я все это понимаю, но думаю, что не все так просто. По каким-то причинам им необходимы именно местные растения и минералы. Сейчас мы с тобой это проверим на маленьком опыте.
— Как?
— Я написал на листке из блокнота записку следующего содержания: «Мы спокойно можем прожить без ваших товаров, их выбор слишком невелик, а пища плохая. У нас есть очень много сотума и меркита, но мы не будем их обменивать, ваши товары нам в таких количествах не нужны. Если хотите получать свои минералы, выполните наши требования».
— И чего ты хочешь требовать?
— К примеру, возврата на Землю. Может, кто-то захочет.
— Вряд ли. Несмотря на последние события, мало кто согласится покинуть мир, где можно прожить три человеческие жизни, сохраняя при этом здоровое тело.
— Я тоже так думаю, но некоторым хочется домой. А самое главное — мы можем потребовать у них более широкий выбор товаров. Понимаешь?
— Чего тут неясного! Я даже могу по-быстрому набросать предварительный список: женские прокладки, тактические ядерные ракеты, шоколадные батончики, палубные истребители вертикального взлета…
— Все, помолчи, мы уже пришли.
Друзья стояли перед устройством связи. Робин достал блокнотный лист, завернул в него кусочек меркита — без него транспортировка не произойдет, рохо не реагировало на посторонние предметы, но упаковочные пакеты и корзины с минералами исправно забирало. На экран легла ладонь, осуществились необходимые манипуляции, послание ушло. Несколько минут ничего не происходило, экран чернел кромешной тьмой. Хонда уже начал горестно закатывать глаза, собираясь отпустить едкий комментарий по поводу происходящего, но тут вспыхнула надпись:
701 — ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?
Робин быстро написал на втором листке: «Некоторым надо вернуться на Землю».
ЭТО НЕВОЗМОЖНО. С ТОБОЙ ГОВОРИТ КОУФФ, Я НЕ ВИНОВАТ В ТОМ, ЧТО ВАС ПОХИТИЛИ. ВИНОВНЫЕ УЖЕ НАКАЗАНЫ, НО ВЕРНУТЬ ВАС НЕВОЗМОЖНО. ПОВЕРЬ, МЫ ГОТОВЫ ИЗВИНИТЬСЯ И РАБОТАТЬ С ТОБОЙ НА ГОРАЗДО ЛУЧШИХ УСЛОВИЯХ. НАМ ОЧЕНЬ НУЖНЫ РАСТЕНИЯ И МИНЕРАЛЫ, ОСОБО ИНТЕРЕСЕН МЕРКИТ. ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ ЗА НЕГО?
В ход пошла другая записка: «На большом листе с этой запиской переправлен предварительный список предметов, которые нам необходимы. Большинство из них вам придется доставать на Земле».
Экран долго оставался пустым, но наконец разразился длинным сообщением:
МНОГИЕ ПРЕДМЕТЫ ПРИСЛАТЬ НЕВОЗМОЖНО. ТРАНСПОРТИРОВКА НА ВАШУ ПЛАНЕТУ НЕВОЗМОЖНА ДЛЯ МНОГИХ ХИМИЧЕСКИ АКТИВНЫХ ВЕЩЕСТВ И ИСТОЧНИКОВ ЭНЕРГИИ. МЫ МОЖЕМ ПРИСЛАТЬ ВАМ ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ, НО БЕЗ БОЕПРИПАСОВ. НЕВОЗМОЖНА ПЕРЕСЫЛКА ГРОМОЗДКОГО ОБОРУДОВАНИЯ, ОНО НЕ ПОМЕСТИТСЯ В РАБОЧИЙ ОТСЕК УСТРОЙСТВА СВЯЗИ. ПРОСИМ ПОДГОТОВИТЬ ПОЛНЫЙ СПИСОК НЕОБХОДИМЫХ ПРЕДМЕТОВ. НАМ ПОТРЕБУЕТСЯ ВРЕМЯ, ЧТОБЫ ДОСТАТЬ ИХ С ЗЕМЛИ, НО БОЛЕЕ ПРОСТЫЕ ЗАКАЗЫ ВЫПОЛНИМ БЫСТРО. 701, Я ПРОШУ ТЕБЯ УСКОРИТЬ ОТПРАВКУ МЕРКИТА. ОБЕЩАЮ, МЫ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ ДОСТАНЕМ ВАМ ВСЕ ТРЕБУЕМОЕ. ПРЕЖНИЕ ЦЕНЫ ОТМЕНЯЮТСЯ. ВЫ ПОЛУЧИТЕ ВСЕ В НЕОБХОДИМЫХ КОЛИЧЕСТВАХ. ЕДИНСТВЕННЫЙ ЛИМИТ — КОНСТРУКТИВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВАШЕГО УСТРОЙСТВА СВЯЗИ НЕ ПОЗВОЛЯЮТ ТРАНСПОРТИРОВАТЬ БОЛЕЕ ПОЛУТОННЫ ГРУЗОВ В СУТКИ.
Робин быстро набросал последнюю записку: «Хорошо, в ближайшие дни вы получите полный список наших заказов и около тонны меркита. Остальные минералы переправим после получения груза. Прощайте».
ПРОЩАЙ, 701.
Друзья долго стояли перед темным экраном. Хонда был ошеломлен, он не ожидал, что выводы вождя подтвердятся с такой безупречной точностью. Безликие прежде пришельцы прервали молчание, снизошли не только до разговора, но и до просьб. Они готовы были на все, лишь бы получить тусклые, серые булыжники со свинцовым блеском на свежем сколе. Что же кроется в этих травах и минералах? Никто из них этого пока не знал, но это было уже неважно. Теперь можно потребовать массу полезных вещей: титановые доспехи, семена земных растений, привычную одежду, хорошие инструменты. Им понадобится очень многое. Этот мир уже пытался их сломить и будет повторять свои попытки. Надо готовиться к очередным неприятностям — в следующий раз они будут подготовлены к проискам атонов гораздо лучше.
Робин хлопнул задумавшегося Хонду по плечу:
— Пойдем, нам надо составить список заказов. — Уже на ходу вождь улыбнулся, подставив лицо солнцу. — Эх, как хорошо теплом повеяло, наконец-то кончились эти морозы!
Приближалась весна.
Шесть мощных портальных станций располагались в вершинах невидимого гигантского многогранника, именуемого Большим Октаэдром. Внутри себя он заключал небольшую систему, не имевшую порядкового номера и четкого картографического названия. Во всей известной части галактики ее называли Запретный Мир, другого обозначения не требовалось. В Империи трудно было найти разумное создание, ничего не знавшее об этой уникальной системе. Другой такой нигде не было. Невзирая на продолжительные поиски, пока еще не нашлось ничего подобного второй планете системы Запретного Мира, она была единственной и неповторимой.
В панорамном зале Первой станции Большого Октаэдра возле обзорного экрана стояли двое. Один, высокий хлок-альбинос в парадной сбруе адмирала военного флота Империи, второй — коротышка-троанин с зеленовато-серой кожей и в комбинезоне службы Наблюдателей Окраин. Оба смотрели на увеличенное изображение второй планеты, получаемое с оптических систем станции.
— Теперь этот мир ваш, — сказал Коуфф. — Все ресурсы Большого Октаэдра, патрульный флот, дальние и ближние зонды— все. Действуйте с такой же смелостью и изобретательностью, мы остро нуждаемся в ваших талантах и готовы их вознаграждать по заслугам. Мне кажется, вы не особо огорчились тем, что Семья Гвен потеряла здесь свое влияние?
— Нет, — Мессет покачал головой. — Запретный Мир — это мечта моего детства. Вся моя жизнь — путь к нему, сейчас меня переполняет счастье.
— Это хорошо, — кивнул адмирал. — Но я надеюсь, что ваш похвальный энтузиазм пойдет нам только на пользу. Вы узнаете все о Запретном Мире, любую доступную фактическую информацию и голые домыслы. Кто знает, может, вы все-таки сорвете покров тайны и поймете, с чем же мы здесь имеем дело.
— Адмирал Коуфф, а как вы сами думаете, что скрывает Запретный Мир?
— Мне как простому солдату тяжело разобраться в подобных вопросах, хотя я и имею доступ к информации, недоступной широким массам. Но в целом склоняюсь к общепринятой гипотезе. Вам она, конечно, известна?
— Да. Большая часть ученых Империи уверена, что Запретный Мир защищен с помощью неизвестных технологий древних, давно исчезнувших цивилизаций. По всей видимости, они в свое время активно использовали его уникальные ресурсы, затем по каким-либо причинам исчезли почти без следа, но осталась функционировать их необычная система обороны, построенная на совершенно неизвестных принципах.
— А вы не задумывались о следующем: всем известно, что по крайней мере дважды эта оборона была преодолена.
— Да, это знают все, в истории данные события называют Первой и Второй попытками. Благодаря использованию новых технологий корабли смогли достичь поверхности планеты, но сами знаете, чем это закончилось. По сути, история нашей Империи началась после Второй попытки, на осколках прежних государственных образований. А параметры обороны Запретного Мира ужесточились настолько, что уже тысячи лет ни один корабль не может к нему приблизиться, к тому же это запрещено Советом. Все хорошо помнят, к чему это может привести.
— А вы не задумывались о странном изменении этих параметров?
— Мы не знаем возможностей этой системы обороны, почему бы ей не иметь способностей к изменению собственной конфигурации?
— А если предположить, что там сохранились уцелевшие представители древних рас, которые и вызывают изменения?
— Это маловероятно, — уверенно заявил Мессет. — С их огромными познаниями они не стали бы сидеть на одной планете, да и никто не фиксировал здесь прямые проявления присутствия Древних. Зачем им скрываться?
— Как сказать, нашими зондами за последние месяцы собрано немало интересной информации. Вам известно, что в районе памятного устройства связи 14-3 был зафиксирован эффект глубокого сворачивания пространства?
— Да, мне сообщили об этом.
— Несколько дней назад он опять повторился, в той же местности, правда, мощность была значительно ниже. Возможно, это нередкое явление в Запретном Мире, ведь мы следим за ничтожно малой частью его поверхности, да еще и с огромного расстояния. Просто в район устройства 14-3 сейчас нацелены сенсоры очень многих зондов, ведь оттуда к нам поступает большая часть добываемых ресурсов. Кто знает, что творится в других уголках этой сумасшедшей планеты. Впрочем, могу попробовать ошеломить вас еще больше.
Адмирал протянул руку в сторону экрана и сделал движение кистью:
— Взгляните сюда.
Мессет замер перед новой картиной, он не скрывал своего потрясения. Его и без того огромные глаза стали еще больше:
— Да что же это такое?
— Снимок сделан ближним зондом несколько месяцев назад. Таких изображений несколько, получены они в разные годы, но данный наиболее качественный. Это существо появляется в разных частях планеты, но только в районах, где бушуют сильные грозы.
— Это невероятно! На моей родине, Грамане-16, такое создание описано в мифах, его называют Даргер, оно является божеством в разных наших культурах.
— Сейчас вы удивитесь еще больше, — усмехнулся Коуфф, — описания подобных существ найдены в мифах всех известных разумных рас и на большинстве их планет. Само собой вытекает логическое объяснение этому странному феномену — перед нами уникальное изображение представителя древней-шей цивилизации галактики. В прежние времена Древние активно вмешивались в существование всех рас, оставив о себе память в мифах. Мессет, вы наверняка хорошо знаете о следах, оставленных этими предтечами. Взять хотя бы расселение разных рас по сотням миров, где они самостоятельно развивались до овладения технологиями межзвездных перелетов. Посмотрите на меня — представителя хлоков. Коренные аборигены нашей расы обнаружены на сотнях планет, где они появились из ниоткуда, не имея эволюционных корней. Повсюду их развитие начиналось с дикости, иные до сих пор в ней пребывают. За десятки тысяч лет все приобрели индивидуальные черты — меня, альбиноса, никогда не спутать с чернокожим жителем Расвага-3, но в случае необходимости мы как одна раса легко можем иметь совместное потомство.
— Я знаю о следах, оставленных древними цивилизациями, но не понимаю, почему они прячутся на этой странной планете?
— Мне тоже это неясно, но я подключил к решению этой проблемы огромные ресурсы под руководством лучших аналитиков флота. Наиболее вероятная гипотеза — мы видим перед собой последнего уцелевшего представителя древней расы, оставшегося в одиночестве. Скорее всего, он очень стар, возможно — бессмертен. Это создание управляет Запретным Миром с помощью невероятных технологий.
Собеседники долго стояли перед изображением на экране, слов больше не было. Несмотря на низкое качество картинки, она вызывала невольный, непонятный трепет. Мессету почему-то хотелось склониться в религиозном поклоне. Наблюдателя останавливало от этого только присутствие Коуффа. Не выдержав, он тихо произнес:
— Это ожившая сказка!
— Да, — сухо кивнул адмирал. — Но данное создание единолично пользуется уникальными ресурсами, не встречающимися более нигде. Наша Империя вполне может стать главной силой галактики, если всего лишь успешно посадит на поверхность Запретного Мира один-единственный производственный комплекс. Все, что нам мешает, — вот эта ожившая сказка!
Коуфф вытянул бледную руку, указывая на экран, полностью затянутый разводами плотных свинцовых туч, подсвеченных ослепительными грозовыми разрядами. В центре его среди огромных молний летел дракон.