Часть вторая
Бронза против стали
Глава 1
Среди деревьев замелькали человеческие фигуры. Выскакивая на опушку, велиты суетливо выстраивались в неровную тройную шеренгу. Командир легкой пехоты, убедившись, что все бойцы в сборе, скомандовал атаку. Быстроногие воины бросились вперед. Их не отягощало излишнее вооружение, помимо связки дротиков, каждый имел только короткий меч и небольшой нож за голенищем короткого сапога. На поясе болталась кожаная сумка со снарядами для пращи, тело защищали легкая кольчуга с круглым нагрудником и стальной шлем.
Выйдя на необходимую дистанцию, велиты быстро начали метать дротики. Тяжелые пилумы пробивали соломенные чучела насквозь, от них только труха летела. Из леса не прекращали лететь длинные стрелы рейнджеров, а на опушке уже выстраивалось вытянутое каре тяжелой пехоты, с флангов стремительно вырывались всадники, разделенные в два отряда. Лязгая доспехами, кнехты бросились на «врага», их обгоняли наездники, опускающие на скаку свои пики.
— По-моему, чучела сдаются, — уверенно заявил Хонда.
— Пленных сегодня не будет, — уверенно сказал Робин, — опять придется новые делать.
Глядя, как облаками разлетаются солома и обрывки тростниковых стеблей, Хонда покачал головой. Солдаты явно не успокоятся, пока не развеют все учебные манекены по ветру. Друзья стояли на маленьком пригорке, внимательно наблюдая за разворачивающейся учебной атакой. Подобные картины на тренировочном поле происходили ежедневно. Каждый мужчина Ноттингема после короткой подготовки обязан был трижды в неделю принимать участие в учебных боях, в случае необходимости город уже мог выставить на свою защиту сравнительно большую армию.
— Ты смотри, — усмехнулся Робин, — с каждым разом у них получается это лучше и лучше! Чучела проиграли с разгромным счетом!
— Хороших бойцов здесь мало, — буркнул Хонда. — В основном обычное пушечное мясо. С храмовой стражей их не сравнить, эти волчары служат десятилетиями, наши крестьяне для них что жареные семечки.
— Согласен, один на один наши бойцы им, конечно, проигрывают, если не считать самых лучших. Но учти и другое, храмовая стража привыкла сражаться в основном верхом, против легкой пехоты городов Побережья и неорганизованных мятежников, а наш плотный строй неуязвим для их суфимов. Слабые быки не переносят даже небольших ран и не имеют другой защиты, кроме кожаных попон, несколько удачных залпов лучников — и врагам придется спешиться, идти в рукопашную на своих двоих. А тут у нас все козыри.
— Ты это все нурам объясни, особенно про наши козыри.
— С этими монстрами разговор отдельный. Но стражникам при столкновении с нашими бойцами ничего не светит. При тренировках основной упор делается на взаимодействие солдат в строю. Тяжелая пехота действует как единый организм, даже если рассечь линию мощной атакой, враг просто получит против себя два отряда, бойцы приловчились быстро перестраиваться, наш манипулярный строй для этого и предназначен.
— Робин, у нас сейчас около шести тысяч жителей, мы можем выставить немногим более пятисот более-менее обученных бойцов, из них чуть ли не большинство — легковооруженные велиты, годные только для метания дротиков и камней, в серьезную рубку их пускать нельзя. Даже если спешить всех всадников, у нас выйдет немногим более трехсот сильных кнехтов. Это не слишком великое войско, чтобы выставлять его против огромных нуров. Наши латники для них не более чем вкусное мясо в консервной банке.
— Я понимаю, но пойми меня и ты. Наша сила растет с каждым днем, ты знаешь, сколько вчера пришло крестьян?
— Нет.
— Семьдесят девять человек, а позавчера шестьдесят два.
— Из них большинство обычные женщины и дети, а среди остальных хватает засланных шпионов атонов.
— Ничего с этим не поделаешь. Но мы все растем, с каждым днем становимся сильнее. Представь, что нынешнее войско было бы у нас во время зимней осады, мы бы никогда не пустили врага на стены города.
— Да я с тобой полностью согласен, однако такими темпами мы будем расти очень долго. Представь, что на нас пустят все силы и сюда заявится тысяч десять стражников со своими дополнительными отрядами и нурами.
— Этого не будет, — уверенно заявил Робин. — Они плотно завязли в войне с городами Побережья, большие силы им взять сейчас негде, разве что бросить все завоеванное и переключиться исключительно на нас.
— А ты не боишься, что так и будет?
— Города сильны и многолюдны, они страшно злы на атонов, что не удивительно. Стоит атонам оттуда уйти, как все армии Побережья двинутся в горы, ведь их золотая мечта — захватить Заоблачный храм с его уникальными оловянными рудниками, тогда они станут монополистами в производстве бронзы.
— Все равно, если жрецы перейдут там к обычной обороне, то у них высвободится немало солдат. Нам придется очень туго.
— Ты прав, скорее всего, так и случится рано или поздно, но к этому моменту мы будем еще сильнее. Нам ли с тобой бояться доброй драки? Ты смотри на этих героев! Все вышло, как я тебе и говорил, от манекенов остались одни жалкие лохмотья, пленных нет!
По вытоптанному полю, собирая дротики и стрелы, бродили успокоившиеся бойцы. Сзади послышался стук копыт, друзья обернулись. К ним подскакал всадник на единороге и поспешно обратился к вождю:
— Дозор на скале заметил хафидов! Их много, очень много!
— Понял. Слезай, мне нужен твой единорог.
Вскочив в седло, Робин обернулся к Хонде:
— Поднимай тревогу, сдается мне, намечается неплохая драка!
Хафидов действительно было очень много, такое количество не укладывалось в голове. По озерной глади двигалась сплошная темная масса, в бинокль было хорошо видно, что она состоит из множества отдельных лодок. Робин попытался хотя бы грубо прикинуть их количество, выходило что-то около четырех сотен посудин. Это было настоящее нашествие, дикарей было не менее двух тысяч, а скорее, даже ближе к трем. Новая стена Ноттингема еще не была закончена, город совершенно не готов к осаде, а ведь есть еще и Локсли, где укрепления также не доведены до конца. Нет никакой возможности укрыть все население в надежных крепостях.
Бой придется давать в открытом поле. Робин нисколько не боялся поражения, он уже сталкивался с хафидами, знал, что они собой представляют, и не сомневался в победе. Однако дикари отличались редкостной воинственностью и почти полным презрением к смерти. Несмотря на слабое вооружение, они способны нанести в схватке немалые потери. Это вождю совершенно не нравилось, он перебирал в голове разные варианты тактики войны, желая нанести противнику максимальный урон, сохранив при этом свои силы в целости.
Лодки дружно повернули к большому острову. Посмотрев на солнце, Робин понял, что хафиды устраиваются на ночлег, до темноты им никак не успеть добраться до устья Стайры, ведь придется грести против речного течения. Ну что же, в таком случае ночью их будет ждать неплохой сюрприз. Отдав бинокль дозорному, он скомандовал:
— Глаз с них не спускайте ни на минуту, если что, немедленно высылайте гонца.
— Они вроде ночевать собираются?
— Да. Но мало ли что, смотрите внимательно, от этих диких индейцев запросто можно ждать чего угодно.
Развернув единорога, вождь галопом направил его к Ноттингему, до темноты надо было успеть сделать многое.
Берег большого острова ярко освещали сотни больших костров, дикари явно собирались уничтожить здесь всю растительность. Несмотря на довольно поздний час, враги и не думали спать. По воде звуки доносились очень далеко, Робин слышал хохот и крики, отголоски каких-то гортанных, явно воинственных песен. В отблесках огромных костров было хорошо видно, что на песчаном пляже не осталось ни одного свободного места, лодки стояли в несколько рядов, борт к борту, сгрудившись сплошной темной массой.
Галера шла очень медленно, работали всего несколько пар весел, остальные замерли в поднятом положении, как крылья невиданной птицы. Вряд ли приближение корабля услышат за шумом лагеря, но Робин опасался не этого. Озеро здесь изобиловало коварными песчаными мелями, не хотелось намертво засадить туда киль. Впереди шла маленькая лодка, с нее без конца бросали лот, временами следовал предупредительный свист, весла сдавали назад, галера поворачивала, выискивая более безопасный путь.
Последнюю часть пути шли буквально по метру, корабль остановился, когда до ближайших костров оставалось около ста метров. Гребцы расслабились, их задача теперь была предельно проста — спокойно отдыхать до момента отхода, пришло время солдат. Лодка с лоцманами отправилась разведывать акваторию для отступления. На палубе галеры закипела воинственная суета, выстраивались рейнджеры, разворачивались две заранее взведенные баллисты. Вспыхнули голубые языки горящего спирта, заскрипели луки.
Залп метательных машин был просто великолепен. Благодаря пришельцам, особого недостатка в горючих веществах не было, керамические снаряды были снабжены простейшим напалмом — смесь хорошего бензина с тончайшей алюминиевой пудрой. По берегу заметались горящие тела, послышались перепуганные крики. Луки рейнджеров принялись собирать свою кровавую жатву, дикари, не имея хороших доспехов, были легкой добычей.
Торопливо выпуская стрелы, Робин не забывал следить за действиями противника, собираясь в случае опасности немедленно дать команду к отступлению. Он видел, какой огромный урон наносит их обстрел, особенно эффективны были залпы баллист, враги сгорали десятками. Если бы у Ноттингема было хотя бы полдюжины таких замечательных кораблей, набег хафидов бесславно закончился бы этой же ночью. Но враг справился с первым замешательством, вожди рассмотрели, откуда летят стрелы и снаряды, погнали воинов к лодкам.
— Отходим! — немедленно крикнул Робин.
— Паря, да ты чего это? — удивился стоящий рядом Петрович. — Я ж тока во вкус вошел! Ты глянь, как эти папуасы забегали, как колобки поджаренные!
— Сейчас сюда толпой пойдут их лодки, они разгоняются быстро, в отличие от нашей галеры.
— Да и леший с ними, окружить не больно-то успеют, уйдем, у нас скорость выше, а их луки большого вреда не принесут.
— Ты знаешь, что наконечники своих стрел они заботливо смазывают дерьмом?
— Да на хрена же им это надо? — удивился егерь.
— Ну во-первых, с этим уникальным натуральным продуктом у них связано множество милых жизненных обычаев. Дерьмо для них что для нас мыло. Очень необходимая и полезная во всех отношениях вещь. А во-вторых, малейшая царапина, причиненная такой стрелой, моментально воспаляется и заживает очень долго. Если ее не лечить, то запросто можно сдохнуть от заражения. Сказал — надо уходить, значит, уходим, без возражений! А если хочешь говно из ран вычищать, то пересаживайся в отдельную лодку.
После этой лекции егерь больше не сомневался в целесообразности немедленного отступления. Лучники переместились на корму, осыпая стрелами самые прыткие лодки, галера быстро набирала ход, все гребцы трудились на пределе сил. Хафиды, яростно крича, размахивали веслами, как бешеные, но тщетно, корабль постепенно удалялся. Им так и не удалось приблизиться на дистанцию уверенной стрельбы, деревянные луки дикарей не отличались особой дальнобойностью.
Когда галера вошла в струю течения, создаваемого впадающей Стайрой, преследователи отстали окончательно. Корабль уверенно шел вдоль самого берега, по знакомому фарватеру. В пути взяли на буксир лодку с лоцманами, хотя вряд ли дикари их смогли бы теперь догнать. Впереди сверкнул масляный фонарь, дозорный на берегу предупреждал об опасности, здесь надо было резко уйти в сторону, чтобы не напороться на острые скалы. За поворотом усилилось встречное течение, показалось устье реки. Пристань была уже рядом, там их ждали.
То ли сказалось ночное нападение, то ли виновата была утренняя лень, но хафиды выступили далеко после рассвета. Флотилия лодок пошла вдоль берега, стараясь раньше времени не входить в сильное течение Стайры. Достигнув острова Торговцев, они остановились и густо облепили весь пляж. Здоровый челн отделился от эскадры, ходко пошел к берегу озера.
Там, на довольно крутом склоне холма, увенчанного пентаграммой устройства связи, выстроилось все войско Ноттингема. Бойцы лениво сидели на земле, накапливая силы перед схваткой, они с интересом следили за действиями противника. Тем временем из приставшей лодки выбрался здоровенный, почти голый дикарь, с ног до головы разукрашенный цветными татуировками. Его щеки и нос пронзали костяные иглы, голову украшало сложнейшее сооружение, сделанное из перьев, змеиных шкур и черепа неизвестного науке существа, скалящегося частоколом острейших клыков. Отойдя от берега шагов на пятьдесят, он демонстративно положил перед собой большой топор, гордо выпрямился и скрестил руки на груди.
Робин обернулся к ближайшим спутникам:
— Схожу узнаю, чего он от нас хочет.
— Я пойду с тобой, — сказал Хонда.
— Нет, он один, еще подумает, что я его боюсь.
— Будь осторожен, — предупредил Стихос, — хафиды очень коварны и жестоки!
— Не бойся, милая, по сравнению со мной они сущие младенцы!
Робин зашагал вниз по склону, быстро достиг точки рандеву, встал перед раскрашенным дикарем. Тот, надменно оглядев его с ног до головы, величаво представился:
— Меня зовут Чер Медная Голова, я избран военным вождем на время похода. Все великое войско подчиняется моим приказам.
— А я Робин Игнатов, вождь города Ноттингем и всех окрестных поселений. Мое войско стоит перед тобой.
— Ты напал на наш лагерь ночью, исподтишка, не принял честный бой. Это недостойно воина! — констатировал Чер.
— На войне как на войне. Вы пришли к нам с оружием в руках, без всякого приглашения, и ждете, что мы будем любезно предупреждать вас перед нападением, да еще и сражаться по вашим правилам? Это просто смешно!
— Смеяться тебе еще рано! — Дикарь зловеще оскалился. — Взгляни на озеро, я привел сюда самых лучших воинов Девяти Болот, их с детства вскармливали человеческой кровью, они не знают пощады и страха.
— Не знаю, — усмехнулся Робин, — этой ночью они мне показались обычными молокососами.
Заскрежетав зубами, Чер гневно прохрипел:
— Бойся моей дикой ярости, Робин Игнатов, она ужасна. Мои воины сильны, нас очень много. На каждого твоего солдата я могу выставить пять или шесть своих, этот холм покраснеет от вашей грязной крови. Потом мы сожжем ваш деревянный город, убьем там всех, кроме самых красивых женщин, они станут последними рабынями в наших хижинах. Знай, уже к вечеру вороны будут клевать твои мертвые глаза!
— А не боишься, что твои им придутся больше по вкусу?
— Я воин, и страху нет места в моем огромном сердце! Но мне приходится думать не только о себе, но и о своих людях. Твои солдаты очень слабы, но они укрыты хитрой броней и хорошо вооружены. В селениях Девяти Болот сегодня осиротеют многие хижины, их хозяева сложат свои головы на этом холме. Мне больно об этом думать, однако я не только храбр, но и мудр. Есть способ избежать лишней крови. Не хочешь ли им воспользоваться?
— Что же ты предлагаешь?
— Дай нам много своего хорошего оружия и крепких доспехов, чтобы ими можно было наполнить десять наших лодок. Из своих женщин выберите сто самых толстых и красивых. После этого мы не станем вас трогать, уйдем вверх по Стайре, брать добычу в деревнях Вертины. По душе ли тебе мое щедрое предложение?
Робин не сдержался, рассмеялся:
— Чер Медная Голова, ты настолько пустоголовый, что считаешь всех вокруг тупее себя! Может, нам вообще отдать вам все оружие? Твоим смердящим воинам тогда будет намного легче с нами справиться, не так ли? Такие жадные твари, как вы, никогда не пройдут мимо того, что можно украсть. Не рассказывай мне красивые сказки о походе вверх по Стайре и о том, что вы не тронете наш богатый город. Разве сравнится добыча в нищих деревнях с тем, что прячут высокие стены Ноттингема? А кроме того, все окрестные селения находятся под нашей властью, я не дам их тебе грабить. Ты понял это? Тупая скотина, убирайся к своим вонючим воинам и объясни, что им придется сегодня умереть. И не забудь заставить их хорошенько вымыться, согласно вашему же благородному обычаю, с теми, кто выживет в бою, мы поступим как с женщинами. Все, Чер, ступай обратно, разговор с дураком меня сильно утомил.
Вождь, выслушивая этот унизительный монолог, краснел все больше и больше, на последних словах о его рожу можно было смело зажигать спички. Сжав кулаки, он затрясся от еле сдерживаемой ярости и прошипел:
— Робин Игнатов, ты мой враг навек! Я лично медленно сдеру с тебя шкуру, она украсит стены моей хижины! Сейчас вы узнаете, что такое смерть!
— Иди, Чер, иди и не забудь сам помыться, сделай мне приятное одолжение, — рассмеявшись, произнес вождь Ноттингема.
Оставив дикаря в предынфарктном состоянии, Робин развернулся и спокойно поднялся на холм. Рейнджеры держали свои луки наготове, они бы не дали хафиду возможности для предательского броска топора.
— Что хотела эта ходячая реклама пирсинга? — поинтересовался Хонда.
— Ничего интересного.
— Наверняка предлагал, чтобы мы отдали оружие, открыли городские ворота, стали перед ними и самостоятельно спустили штаны?
— Ты прав почти на сто процентов.
— Они нападут?
— И наверняка немедленно. Когда я расставался с этой обезьяной, он вслух размышлял, что делать с моей шкурой.
— Милый мальчик! Крепко же ты его обидел.
— Так было надо, они должны напасть на нас прямо здесь, в этом подготовленном месте. Надеюсь, Чер в такой ярости, что позабудет о всякой осторожности.
— Хорошо бы. У нас отличная позиция и все готово для теплой встречи.
— Они уповают на свою огромную численность, однако опасаются нашего вооружения и, возможно, знают о единорогах, иначе бы даже не пытались вести переговоры.
— Ты смотри, они зашевелились!
Медная Голова достиг острова Торговцев. Там немедленно началась суета, лодки поспешили к берегу. Ноттингемцы поднялись и не торопясь сомкнули свои ряды, вперед выскочили шеренги велитов. Хафиды почти не имели брони и щитов, только немногие красовались в кожаных нагрудниках, укрепленных костяными бляхами, да кое у кого имелись шлемы из звериных черепов. В связи с этим стрелки не использовали увесистые пилумы, они несли связки более легких дротиков с зубчатыми наконечниками. Вытащить из раны такое лезвие можно только с добрым куском мяса.
В воздухе засвистели первые стрелы, с вершины холма залпом ударили полевые баллисты. Лодки двигались борт к борту, часто мешали друг другу, целиться в эту толпу было легко. Самые шустрые хафиды, первыми выскочив на берег, пали практически все под обильным ливнем дротиков, но вскоре велиты выдохлись — с такой массой противников они справиться не могли. Развернувшись, легковооруженные ратники бросились наверх, под защиту кнехтов, вслед им свистели стрелы врагов.
Самые отмороженные хафиды, истошно вопя, бросились наверх, не дожидаясь накопления основных сил. Некоторые кнехты подняли арбалеты и с удовольствием перестреляли воющих дикарей. Оставшиеся не стали так глупо торопиться, собрались огромной толпой и только тогда с дикими криками поспешили наверх. Велиты торопливо выпустили последние дротики, встали за спинами латников, взяли приготовленные копья. Кнехты отбросили арбалеты, выстроились в шахматном порядке двойной шеренгой, подняли острые пики.
Орда хафидов налетела на стальной частокол, едва не захлестнула его, самые прыткие, миновав широкие лезвия пик, повисли на копьях велитов. Пехота выдержала страшный натиск, толпа дикарей расплескалась в стороны, стараясь охватить кнехтов, чтобы окончательно их задавить своим численным превосходством.
— Пора! — крикнул Робин, опустил забрало и взялся за пику.
Послушный Ромфаниум с места взял в галоп, полсотни рыцарей вытянулись клином, за ними неслось стадо неоседланных единорогов. Неподалеку такой же отряд возглавлял Мавр, они намеревались взять войско дикарей в клещи. Снизу, от берега озера их не видели, пока грохочущая лавина не вынеслась из-за гребня холма. К тому времени вытянутый строй пехоты изогнулся в нескольких местах, не выдержав страшного давления, на угрожающих участках уже рубились рейнджеры, оставившие луки. Хафиды были поглощены боем и появление новых персонажей заметили не сразу. А зря!
Ромфаниум опустил голову и выставил рог. Робин на выдохе ударил пикой, тут же ее лишившись — длинное обоюдоострое лезвие пробило дикаря насквозь и остановилось в животе следующего. Вытащить засевшее оружие на полном скаку не было ни малейшей возможности. Вождь выхватил длинный меч, успел ударить несколько раз, недоуменно огляделся — впереди больше никого не было. Бронированный клин легко пронзил толпу врагов, как раскаленный нож проходит через кусок масла, неоседланные единороги втоптали в землю тех, кто чудом уцелел под ударом рыцарей.
Сбоку мелькнул авангард второго отряда. Робин яростно замахал рукой, приказывая Мавру разворачиваться. Сам пошел вверх, забирая наискосок, чтобы не сталкиваться с тылом вражеской орды. Он хотел поднять отряд выше по склону, чтобы вновь ударить на полном скаку — остановить разогнавшегося единорога может только крепкая стена.
Однако хафиды не дали времени завершить тактический маневр. Их хваленая храбрость все же имела свои пределы. После молниеносной атаки волшебной конницы потери были столь чудовищны, что уцелевшие наконец окончательно уяснили — им здесь не рады. Самые безрассудные все еще бросались на копья пехоты, но большинство шустро поспешило к лодкам. Робин немедленно остановился, замахал руками своим бойцам, призывая их обойти его, выстроив клин заново.
Когда он наконец скомандовал атаку, бегство врагов приняло повальный характер. Побросав неудобные копья, за отступавшими мчались велиты, рубили их в спины, тяжелые кнехты безнадежно отстали, но спешили изо всех сил. Кривой, поспешно выстроенный клин, подминая под себя улепетывающих хафидов, доскакал до подножия холма, где на пляже кишело большинство уцелевших противников. Разогнавшийся Ромфаниум не смог вовремя затормозить и, опасаясь падения, прыгнул вперед. Робин даже удивился, когда копыта простучали по дереву, внизу блеснули обезумевшие глаза, перепуганные дикари бросили весла и резво попрыгали за борт. Им наверняка нечасто приходилось видеть, чтобы их лодку столь непринужденно посещали скачущие всадники. Не сумев остановиться и здесь, Ромфаниум, покидая посудину, неловко зацепился передним копытом и завалился вперед. Робин испытал короткое ощущение свободного полета и матерящимся метеоритом рухнул в воду.
К счастью, здесь было совсем неглубоко, далеко от берега они не удалились. Нащупав дно, вождь встал — вода была почти по грудь. Рядом отчаянно бился единорог: поднявшись, он взмахнул головой и отогнал излишне прыткого вражеского пловца.
— Ромфаниум, ты цел?
— Да, Робин!
— Выбирайся на берег!
— Только с тобой, поспеши, бой еще не закончен!
Робин подскочил к единорогу, схватился за луку седла, прыгнул, преодолевая сопротивление воды. Оказавшись в седле, он выхватил секиру — меч был потерян при падении, найти его быстро не удастся, а время не ждет. На берегу и песчаном мелководье продолжалось сражение, правда, скорее это можно было назвать бойней. Хафиды больше не помышляли о сопротивлении, они поспешно спихивали лодки, торопились удалиться подальше. Самые отчаянные бросали оружие и уходили вплавь, догоняя удалявшиеся челноки. Подоспевшие кнехты довершили разгром противника. Армия Ноттингема уже потеряла всякое подобие строя, в беспорядочной толпе смешались все рода войск, бойцы работали, не покладая окровавленных мечей, повсюду возбужденно метались единороги-одиночки, выискивая добычу для своих рогов и копыт.
Ушло менее сотни лодок, их любезно провожали рейнджеры, спеша опустошить вслед свои колчаны. Со стороны устья Стайры показалась галера, бедным хафидом покоя не будет еще долго: ветер был благоприятным, и на корабле ставили паруса, медлительным лодкам не удастся уйти от погони. Робин поспешно собрал пару десятков рейнджеров, приказал им садиться в лодки и плыть навстречу судну, к нему же направил десяток кнехтов.
Галера преследовала врагов до самой темноты, расстреляв все снаряды и запасы стрел. В ночи смогло скрыться не более трех десятков лодок, за всю историю своего существования дикари не знали подобного разгрома. Осиротело большинство хижин, племена Девяти Болот остались почти беззащитными. Если их не истребят враги, то очень не скоро они станут думать о новых нападениях. К чести хафидов, они были все же по-своему доблестными воинами, никто так и не попросил пощады. На глазах потрясенных ноттингемцев израненные воины со смехом перерезали себе горло специальным ритуальным ножом из блестящего черного обсидиана, спеша при этом выкрикнуть врагам последние проклятия. В плен не сдался ни один.
Глава 2
— Ахмед, тебе еще не надоело? — поинтересовалась Анита.
— Скучно! — вздохнул джигит и вновь метнул кинжал в толстое дерево.
Этому занятию он предавался вот уже более часа. Постоянное мелькание клинка здорово надоело девушке. Неподалеку, в тени раскидистого дерева, тихо сидела Сата. Скрестив под собой ноги, она не шевелилась уже около двух часов. Волшебница медитировала, стараясь развить свои невероятные способности. Помимо Ахмеда и Аниты, ее охраняла парочка единорогов, сказочные животные паслись с другой стороны, никто не пройдет через этот заслон незамеченным, да и место было не опасным, до городских стен рукой подать.
— Горец, полежи спокойно, бедное дерево скоро свалится!
— Ничего, тут их еще много!
— Все равно!
— Вах! Тибе жалко? Вон, целый лес, зачем жалеть?
— Я жалею свои нервы, этот стук уже просто достал!
— Когда такой красивый дэвушка сердится, то становится совсем некрасивый!
— Перед кем здесь красоваться? Ой! А это еще кто?
Со стороны леса показалась одинокая телега, увлекаемая полудохлым быком. На ней восседали четверо крестьян. Ахмед нахмурился, поднял свою чудовищную секиру, вскинул ее на плечо. Из этого положения он мог в долю секунды произвести арифметическое действие под названием деление для любого желающего. Анита подхватила лук, встала рядом. В подобных случаях переговоры всегда вела она. Грозная речь страшного гиганта вызывала у крестьян приступы недержания кала, поэтому Ахмед скромно предпочитал отмалчиваться.
— Стоять! — крикнула Анита, когда до телеги осталось шагов двадцать.
Крестьяне тупо захлопали глазами, не в состоянии быстро переварить поступившую информацию. Щелкнул лук, стрела со стуком впилась в телегу.
— Стоять, вам сказано!!!
До сиволапых сразу дошло. Осаженный бык грустно посмотрел на Аниту измученным, странно мудрым взглядом, как будто просил прощения за своих чудовищно тупых хозяев.
— Чего вам здесь надо? — сурово спросила девушка.
Встав по бокам телеги, крестьяне сняли шапки и дружно поклонились, один нерешительно шагнул вперед, испуганно залебезил:
— Мы направляемся в город Ноттингем.
— А почему не по дороге?
— Но нам сказали, что там будет застава, где взимают высокую пошлину. Мы простые бедные крестьяне, пробираемся к вам от самого Кораллиума, много раз в пути были на волосок от смерти, у нас не осталось ничего ценного. Простите нас.
— Никакой пошлины у нас здесь не взимают, что за глупости? Вы что, хотите остаться в нашем городе?
— Да, очень хотим!
— А где же ваши женщины и дети?
— Они немного отстали, вот-вот должны появиться.
Действительно, со стороны леса показалась телега, набитая разным народом. Ее с трудом тащили два быка. Одна женщина шагала впереди и вела животных за собой. Выждав, когда повозка приблизится, Анита расслабилась — с виду все было нормально. Она уже было хотела скомандовать мужикам объехать это запретное место стороной, но тут заметила нечто странное — при неловком шаге юбка передней крестьянки обрисовала вытянутый предмет, спрятанный у нее под подолом. Острый глаз лучницы скользнул по лицу, ничуть не похожему на женское. Девушка даже разглядела остатки короткой щетины в уголках губ. Крестьяне на глазах напрягались, чуя что-то неладное, их руки совершали плавные, медленные движения и тянулись за борта телеги.
Не поворачиваясь, Анита произнесла на четком русском:
— Ахмед, это враги!
Полученной информации джигиту вполне хватило. Мощным звериным прыжком он в тот же миг швырнул свое обманчиво расслабленное тело вперед, опережая стрелу, выпущенную девушкой. Секира слетела с плеча, наискосок развалила пополам переднего, самого разговорчивого лазутчика. Второй упал, сраженный лучницей, двое оставшихся по-кошачьи отскочили в стороны, сжимая мечи, подхваченные с телеги. Но Ахмед, несмотря на огромные габариты, отличался завидным звериным проворством. Лезвие его оружия не замедлило движения, он только перенаправил его по другому вектору и под острым углом пронзил бедро следующего врага, вскрыв ему ногу до самой кости.
Анита не успела выстрелить второй раз, страшный удар в плечо сбил ее с ног. Уже на земле она с ужасом увидела, как Сата заваливается набок, и только тут поняла — их обстреливают вражеские лучники, спрятавшиеся на опушке леса. Вскочив, девушка бросилась к иссе, побив все рекорды скорости. За несколько шагов до подруги она прыгнула вперед, накрывая волшебницу своим телом, не сдержала болезненного крика, когда новая стрела угодила ей в бок. Кольчуга смягчала удары, но все равно было очень больно. Роговые луки, используемые воинами Горных Кланов, отличались большой мощностью.
Ахмед не остался сражаться в одиночестве, к нему присоединился единорог. Второй зверь был ранен стрелой и лежал на боку, суча копытами. Вокруг бойцов, размахивая оружием, метались мнимые женщины и последний «крестьянин». Они не старались сражаться с телохранителями, а рвались напролом к своей цели — Сате.
Анита приподнялась на колено и достала свой узкий меч. Она уже научилась довольно прилично фехтовать, но понимала— против бойцов Клана Горных Теней шансы ее были мизерны. Зашевелилась исса, окончательно выходя из транса. Сата раскрыла помутневшие глаза, недоуменно шепнула:
— Что случилось?
— Лежи! На нас напали! В тебя стреляли из луков!
— Ничего, под плащом у меня хорошая кольчуга.
Волшебница поднялась, вытащила кинжал. К ним бежал убийца в женском платье, он мастерски размахивал двумя мечами. Девушки перепуганно переглянулись, встали плечом к плечу, опытный убийца внушал им страх. В нескольких шагах от них враг неожиданно подлетел в воздух, подброшенный мощным ударом. Упав, он безжизненной куклой перекатился через плечо, сломав при этом стрелу, засевшую в его спине, через несколько мгновений рухнул второй наемник, затем еще один, последний. Разъяренный Ахмед метался кругами, на манер собаки, устроившей гонки за своим хвостом, от него не отставал взбешенный единорог, оба искали врага, но не находили. Все было кончено.
От Ноттингема уже мчалась целая толпа, зоркий дозорный на башне заметил неладное и поднял тревогу. Девушки подбежали к Ахмеду, тот наконец перестал метаться, присел на землю, у него была сильно рассечена левая икра, кровь, переполнив сапог, щедро лилась на землю, удивительно, как он с такой раной оставался на ногах. Горцу налаживали тугую повязку. Вскоре подоспели солдаты, которые закрыли их со всех сторон, часть бросилась дальше к опушке, надо было найти лучников.
— Вы там осторожнее! — крикнула им вслед Анита. — Оттуда кто-то из наших стрелял, не убейте ненароком хорошего человека.
Мелькнула озабоченная физиономия Хонды:
— Вы живы?
— Частично, — ответила Анита.
— Бедняжка, — вздохнул Хонда и деловито добавил: — Ты едва не умерла девственницей, это непорядок! На нашего вождя в таком вопросе полагаться не стоит, сама видишь, толку от него нет. Так что зайдешь ко мне вечером, я тебе помогу справиться с проблемой.
Фыркнув, прекрасная лучница быстро парировала:
— Это у тебя проблемы! Смотри, как бы к тебе кто-нибудь из таких грозных ребят не заскочил в женском платье.
— Меня это не смутит, я человек широких взглядов.
— Может, сам юбку нацепишь?
— Если пообещаешь прийти, надену что угодно, хоть кружевные трусики.
— Неплохое будет зрелище!
Отходя от ужаса короткой схватки, Анита говорила резким, дрожащим голосом, почти не задумываясь о своих словах. Понимая ее состояние, Хонда оставил ее в покое, принялся разглядывать трупы врагов.
Толпу растолкал Робин, бросился к Сате:
— У тебя кровь!
— Не бойся, это Ахмеда, он в ногу ранен.
— Ты цела?
— Да. В меня попали пара стрел, но кольчуга выдержала.
— Дай посмотрю!
— Робин! Не буду же я здесь раздеваться, при всех!
— Анита, как ты?
— Аналогично. Серьезно у нас пострадал только Ахмед, нога у него рассечена до самой кости, надо зашивать. Да и мелких ран у него хватает, если бы не крепкие доспехи, его бы изрубили в куски.
— Хонда, что здесь произошло?
— Я сам только пришел. Но картина вполне ясна — они хотели убить Сату.
— Кто это такие?
— Есть две отличные версии. Первая — перед нами отряд воинствующих гомосексуалистов, на это явно указывают женские одеяния и…
— Хонда!!! После того, что я сейчас с тобой проделаю, ты сам будешь носить красивую женскую одежду!!!
— Да ладно, не кипятись! Спорю на задницу Ахмеда, это наши старые знакомые — ниндзя из Клана Горных Теней!
Джигит немедленно встрепенулся и принялся громогласно вспоминать о своих интимных отношениях с многочисленными родственниками Хонды, стараясь не пропустить никого. Тот даже ухом не повел, склонился к одному из убитых и распорол ему рукав. На плече мертвеца алела яркая татуировка — голова, надетая на острие меча.
— Ну вот, что и требовалось доказать!
— На что они надеялись? — Робин покачал головой. — Напасть под самыми стенами Ноттингема! Им ни за что не дали бы уйти живыми в любом случае.
— Они шли на смерть, это и козе понятно, — уверенно заявил Хонда.
— Да, так и есть. Атоны заплатили Клану бешеную цену, раз он отдал в жертву столько своих воинов. А что там за дети на телеге?
— Обычные ребятишки, — ответил один из солдат. — Их родные шли в Ноттингем. Всех убили, телеги и быков забрали, детей оставили в живых для правдоподобия.
— Понятно, — сказал Робин и обернулся к иссе. — Все, Сата, свои занятия будешь проводить только под усиленной охраной! Ты сегодня была на волосок от гибели.
— Зелми жалко, — вздохнула волшебница, — его убили.
— Ничего, — сказал один из риумов, — мы устроим ему хорошее огненное погребение и долго будем поддерживать Костер Памяти.
Со стороны леса подскакал всадник:
— Там, в кустах на опушке, мы нашли трех мертвых лучников. Рядом схватили четвертого, он не сопротивлялся, сейчас его сюда приведут.
— Это же наш человек! — воскликнула Анита. — Он стрелял по убийцам, свалил троих, да и лучники наверняка тоже его работа.
К Робину подвели высокого человека в одеянии охотника. Руки его были связаны за спиной. Приглядевшись к пленнику, вождь изумленно воскликнул:
— Я тебя вспомнил! Это ты приходил прошлым летом ко мне вместе с Зардраком акх Даутором. Вы еще выдавали себя за простых охотников! Как твое имя, я позабыл?
— Да, Робин Игнатов, ты прав, мы с тобой знакомы. Меня зовут Тукс Длинный Лук, я был здесь прошлым летом и при зимней осаде города.
— Почему ты убил воинов Клана?
— Я не хотел, чтобы они убили Сату Неомо Кайю.
— Но почему? Ты же верный слуга Зардрака?
— Я свободный охотник, один из лучших в этих краях. Надо мной нет хозяина, я служу, но не прислуживаю.
— Игра слов! Ты так и не ответил на мой вопрос, почему?
— Зардрак послал этих убийц на верную смерть, воины Клана неуязвимы в своих родных горах, но в наших лесах они беспомощнее младенцев, им не удалось бы спрятаться от погони. Я должен был проследить за результатом, потом вернуться. В лесу вы бы меня никогда не нашли, даже с помощью единорогов. Но в последнее время мне больше не по душе служба у Верховного атона. Слишком много напрасной крови, недостойной настоящего воина. Я видел, как гибли цветущие деревни до последнего грудного ребенка. Так не должно быть, Зардрак не остановится ни перед чем, будет навязывать свой порядок, пока вся Вертина не останется без людей. Его надо остановить, только вам это по силам, я знаю.
— Поэтому ты решил перейти к нам?
— Нет. Слишком многим известно мое лицо, вы бы мне не поверили.
— И ты надумал убить воинов Клана, чтобы заслужить наше доверие?
— Нет. Робин Игнатов, моя семья имеет Долг Крови, его надо отдавать при любой возможности. Вчера ко мне подошел человек, который хранит Долг, он сказал, что ему требуется моя помощь, надо сделать так, чтобы Сата Неомо Кайя избежала смерти. После этого я должен был сдаться тебе.
— А сдаваться-то зачем?
— Не знаю. Но Долг Крови священен, я выполнил все, что требовалось.
— Кто этот человек?
— Я не могу сказать, так как он этого не просил.
— Давай я костерок разведу? — предложил Хонда. — А ребята пока к кузнецам за плоскогубцами сбегают!
— Вы можете меня истязать, — кивнул Тукс, — это ваше право. Под пытками я назову его имя, но не скоро.
— Хонда, успокойся, — сказал Робин и приказал солдатам: — Развяжите его!
Охотник стал разминать затекшие кисти, а вождь заявил:
— Ты помог защитить от смерти самого дорогого мне человека, никто не станет тебя здесь пытать. Спасибо, Тукс Длинный Лук, если у тебя есть какое-либо желание, скажи.
— Пусть мне вернут вещи и лук, — буркнул охотник.
— Ты получишь все, не беспокойся.
— И я смогу уйти?
— Да, ты свободен, никто не станет тебя задерживать.
Тукс внимательно посмотрел в глаза Робина:
— Я одинок. У меня нет семьи, а Зардрак акх Даутор сжег мою родную деревню. Если бы меня спросили, куда я хочу пойти, то я ответил бы одно — в Ноттингем!
— Чего ты хочешь получить, присоединившись к нам?
— Я жажду стать частью вашей великой силы. Из меня плохой работник, но трудно найти стрелка, равного мне. Я постигал это искусство у великих мастеров, в далеких горах, у меня самый мощный лук во всей Вертине, он не будет лишним в твоем войске. Робин Игнатов, ты можешь взять с меня клятву верности, но и без нее наши пути не разойдутся, если только твои поступки будут по-прежнему доблестными и достойными настоящего воина.
— У тебя странное имя, так себя здесь не называют.
— Да. Моя семья родом из северных хафидов. Все наше племя давно уничтожено, только несколько человек смогли спастись благодаря помощи величайшего атона — Торанвера акх Рэйга. Мои родные нашли приют в Южной Вертине.
— Хорошо, Тукс, ты можешь остаться. Иди в город, спроси там Петровича, скажешь ему, что я велел принять тебя в отряд рейнджеров.
— Эй! — окликнул Хонда охотника. — Ты долго был с Зардраком, наверняка видел шпионов, которых он засылал к нам?
— При мне он не вел важных бесед. — Тукс покачал головой. — Но я видел многих людей и не жалуюсь на плохую память. Надо внимательно походить среди ваших крестьян, наверняка замечу знакомые лица.
Проследив за уходящим охотником, Хонда спросил:
— Ты ему доверяешь?
— Да, я видел его глаза, он не обманывает.
— Мне бы твою уверенность!
— Слушай, объясни-ка мне лучше, как ты со своей манией подозрительности прозевал это наглое нападение? Ведь если бы не этот Тукс, кто знает, была бы сейчас жива Сата?
Хонда внимательно посмотрел в суровые глаза вождя и печально вздохнул. Разговор обещал быть непростым.
Глава 3
Заседание совета Ноттингема шло обычным чередом, пока Робин не высказал вслух свое шокирующее предложение. Удивление соратников было столь великим, что все немедленно затихли, за столом установилась полная тишина. Вождь как ни в чем не бывало невозмутимо продолжал развивать свою мысль:
— Ребята, я об этом думаю с тех самых пор, как мы полностью разгромили хафидов. Смотрите сами, дикари для нас сейчас не опасны, после такого разгрома они надолго забудут о больших набегах. Наше население уже приближается к десятитысячной отметке и большинство — молодые, инициативные крестьяне и ремесленники, не обремененные женщинами и детьми. В случае необходимости мы сейчас можем выставить до двух тысяч боеспособных мужчин.
— Робин, да ты совсем с ума сошел! — охнул очнувшийся Мавр. — Как мы можем захватить Кораллиум? Там одних нуров сотни три или четыре, сколько бы мы ни привели туда людей, все это без толку. Большая часть наших бойцов — просто корм для монстров. Тяжелой пехоты и всадников очень мало, туда мы набираем только самых лучших воинов. Все остальные — обычные велиты, их можно ставить только в задних рядах, под защитой кнехтов. Любой храмовый стражник легко перережет трех таких вояк, ведь у большинства всего месяц-другой подготовки по три раза в неделю. Хорошего бойца за такой срок не подготовишь, как ни старайся.
— Мавр, не кипятись, остынь! — остановил его Робин. — Я был в этом неприступном Кораллиуме, копыта моего единорога звенели по его мощеной улице. Укрепления города сильно обветшали, ров заплыл почти полностью, на многих участках он засыпан после давней осады, его так и не восстановили. Наша разведка докладывает, что там сейчас около тысячи стражников и охотников, не столь уж великая сила. Зимой мы расправились с гораздо большей армией.
— Ты забыл сказать, что там еще немножечко нуров, — ухмыльнувшись, добавил Хонда. — Кстати, раз пошли такие планы, предлагаю переименовать тебя из Робина Гуда в Наполеона. Ставлю вопрос на всеобщее голосование. Кто за?
— Не скалься, клоун, монстров там действительно хватает. Но вспомните сами, во время осады Ноттингема их было не меньше, причем все отлично обучены, а ведь в Кораллиуме большинство тварей — новички, их туда присылают на подготовку из Айтэг Бланориза. Мы же смогли зимой одержать победу мизерными силами.
— Много нуров тогда погибло при наводнении, устроенном Сатой, — сказал Мавр. — А потом нас спасли единороги.
— Согласен. Но смотрите сами — единороги никуда от нас не ушли. Более того, мы сделали для них защитные доспехи, обучили сражаться в паре с наездником. Наша армия с той поры выросла в несколько раз. Благодаря пришельцам мы теперь имеем великолепные доспехи из титана и легированной стали, отличное оружие. Почти все велиты обучены стрельбе из арбалета, они могут метать не только дротики и камни.
— Я во всем согласен с Робином, — отозвался Тевтон. — Мы можем собрать немалую силу, воинов вполне хватит для сражения с гарнизоном города. Правда, без такого количества работников здесь придется туговато, но ничего не поделаешь, с голода мы не умрем, окрестные крестьяне завалят нас своими продуктами, только успевай платить.
— И затягивать с вторжением тоже нельзя, — предупредил Робин. — К зиме война на Побережье сбавит свой накал, флот городов не сможет действовать с прежней эффективностью. Да и не любят теплолюбивые жители юга сражаться в холодную пору. Атоны смогут перевести сюда часть своих сил, к тому времени мы должны выгнать их с территории всей Южной Вертины, чтобы военные действия не дошли до Ноттингема. Оборонительная тактика для нас совершенно неприемлема — если мы хотим победить, то должны атаковать. Я уже не говорю о наших верных союзниках единорогах. По договору с ними, мы должны отбить у атонов Первый Лес — Айтэг Бланориз, а путь к нему лежит через Кораллиум, нам непременно надо захватить этот город.
— Робин, ты нас ошеломил! — Мавр покачал головой. — Мы все знаем, что ты по мелочам не размениваешься, но не ожидали столь больших масштабов. Лично я думал, что не стоит лезть в бой, пока у нас не накопится достаточно сил для этого. Но после твоих слов сам поверил — пора начинать!
— Вот и отлично! Я тут начерно все рассчитал. Нам потребуется около тысячи солдат, по пути наверняка присоединится немало ополченцев из деревень, там все не прочь пограбить богатые городские храмы. Надо как можно скорее подготовить необходимые детали для осадных машин, параллельно собрать армию для вторжения. Возьмем самых лучших солдат, остальные пусть продолжают подготовку. Тевтона я заберу с собой, а ты, Мавр, останешься здесь на хозяйстве, сам будешь следить за обучением рекрутов.
Робин повернулся к Пересвету:
— Вся задержка только за твоими кузнецами. Детали надо подготовить быстро, если не будете успевать, подготовь чертежи, сбросим заказ пришельцам.
— Робин, Хонда сказал, что ты собираешься захватить Кораллиум. Он шутит?
— Нет, Сата, это правда.
— Мы пойдем в поход?
— Не сейчас. Дней через десять, нам надо подготовиться.
— Там так много нуров и солдат!
— Не бойся, мы уже не так слабы, как раньше. Справимся.
— Даже трудно понять, чего в тебе больше — глупости или отваги!
— Малышка, так надо. Мы не можем тихонько сидеть в своем углу. Если бы атоны предложили нам мир, я бы согласился. Но они послали наемников и хотели убить тебя.
— Робин, успокойся, ведь все кончилось хорошо.
— Этого я им не прощу. Как твои синяки, дай посмотрю?
— Успокойся, они уже не болят и почти прошли. Меня больше волнует твоя война, Кораллиум — огромный город и хорошо защищен.
— Ничего, мы там были, не такой уж он и неприступный. Помнишь, как разлетелась крепостная башня?
— Конечно. Но ты же знаешь, что это была не я.
— Тот загадочный атон так и не появлялся?
— Нет! Но несколько раз, находясь в десмериуме, я отчетливо чувствовала его близкое присутствие.
— Проклятие, он меня волнует гораздо больше всяких нуров! Что же ему от тебя надо?
— Не знаю. Но таинственный атон ни разу не пытался причинить мне вред, да и тогда, в Кораллиуме, сам разнес городскую башню.
— Знаю. Но эта загадка меня сильно смущает.
— Робин, когда он разрушал крепость, я могла его свободно атаковать, в такие мгновения атон был довольно уязвим, но не стала этого делать.
— Почему?
— Знаешь, я не могла поверить, что он захочет причинить мне вред.
— Сата, но все равно, может, это какая-то невероятно хитрая ловушка врагов? Он ведь даже не представился!
— Что это за ловушка, если он не пожалел разрушить собственную крепостную башню? Нет, тут нечто совершенно непонятное! Но я почти уверена, что бы ему ни требовалось, он не станет мне вредить. Меня больше пугаешь ты.
— Почему?
— Опять война, ты снова будешь в самой гуще боя.
— Не бойся, я заговорен от обычной бронзы, а стального оружия у наших врагов нет.
— Робин, ты со мной серьезно говоришь или как? Что делает твоя рука?!
— Ты что, сама не видишь?
— Негодяй, убери ее немедленно, или я перестану с тобой разговаривать!
— Молчи, малышка, молчи, меня это не смутит!
— Роб-бин!!!
— Линн акх Зиран, ты даже не дурак, ты полный, законченный идиот!!! — Зардрак не скупился на обидные комплименты.
Настоятель городского храма все еще оправлялся от ран, не вставал с постели, но распоряжался своим хозяйством уже довольно бодро.
— Но, Зардрак, я просто обязан был это сделать! В храме Рогеса могли уцелеть наши атоны или послушники, солдаты их найдут.
— Толстый слизень! Ты послал почти сотню хороших солдат на съедение Робину Игнатову! Надеешься, что он скажет тебе спасибо?
— Мои воины пошли с хорошим проводником, по укромным тропам, там не может быть слишком много цохванов, ведь сил у Ноттингема не так уж и много, а до храма Рогеса от него далеко.
— Дурак! Да каждый тупой крестьянин с огромной радостью предупредит воинов Робина Игнатова, единороги втопчут твоих солдат в землю! Ты губишь людей ни за что. Наверняка надеешься, что они тебе приволокут симпатичного послушника со смазливой задницей и ты утешишь бедного паренька!
— Зардрак!!!
— Не ори, я и так прекрасно слышу. Какой же ты идиот! Твой город находится под угрозой вторжения, помощи ждать неоткуда! Надо немедленно собирать здесь всех, кто может держать оружие в руках, сжигать мосты в южном направлении, высылать туда дозорных. Вместо этого ты бездарно губишь своих лучших солдат!
— Зардрак, очнись! Какое вторжение?! Ты же видел войско Ноттингема, им удалось нанести нам ущерб только из-за неожиданного нападения. Но больше этого никогда не повторится. Даже не учитывая мощи наших стен, одни нуры легко разгонят любое войско, а кроме них у меня хватает опытных стражников. Нам нечего бояться этих проклятых цохванов, пока что мы хозяева Вертины!
— У нас с тобой разговор двух глухих, — успокаиваясь, хмыкнул Зардрак. — Линн, мне не к чему тебя обманывать. Кораллиуму грозит большая опасность. Я лучше всех знаю, на что способен Робин Игнатов. Ко мне приходят донесения от шпионов, Ноттингем укрепляется с каждым днем, трудно представить, какие у них сейчас силы. Не надейся на своих нуров, единороги — очень страшные противники, вполне достойные наших чудовищ. Если сюда придет враг, сиди за стенами безвылазно, в открытом бою тебе цохванов не победить.
— Зардрак, я уже послал срочные донесения в горы и в Северную Вертину, оттуда обязательно придет подкрепление. А отряд из Айтэг Бланориза уже на подходе. Мы легко отобьемся от любого врага.
— Линн, много солдат ты все равно не получишь, — Зардрак покачал головой. — Бойся, твой противник очень силен, орду хафидов они начисто разгромили за один день, помни об этом!
— Не бойся, вскоре я начну ходить и наведу здесь крепкий порядок. Ты сам видишь, мы не сидим без дела: чинятся стены и башни, солдаты регулярно тренируются. Пусть только попробуют к нам сунуться!
Встав с кресла, Зардрак заявил:
— Линн, завтра я покину Кораллиум, мне надо поскорее возвращаться в Заоблачный храм, он слишком долго оставался без моего попечения. Обещай, что будешь осторожным и не наделаешь новых глупостей.
— Зардрак, я не настолько безголовый, как ты думаешь. Не волнуйся, Кораллиум может дать достойный отпор любому агрессору.
Атон молча кивнул и направился к дверям. На сердце его было неспокойно, он не верил в благоразумие недалекого Линна и знал, что тот совершенно не имеет способностей полководца. Но сделать Зардрак ничего не мог, в этом городе он не вправе отдавать приказы о смене командования. Однако никто не мешает ему отправить донесение в Первый храм, где можно подробно высказать все свои соображения по этому поводу.
Вот только ответ придет не слишком быстро.
Глава 4
Колонна солдат и обозных телег вытянулась почти на два километра. С этим ничего нельзя было поделать, лесная дорога была слишком узкой для такой большой армии. Во главе войска, выпустив перед собой несколько дозоров, двигался мощный отряд всадников. Вчера ему пришлось вступить в схватку, непонятно откуда появился отряд храмовых стражников. К счастью, их заметили издалека, успели хорошо подготовиться, мощную атаку не пережил ни один враг, но ноттингемцам так и не удалось узнать, кто это такие и что здесь делают. Робин предполагал, что это просто сильный дозор, высланный из Кораллиума, или, возможно, карательный отряд. Под впечатлением первой победы пришлые ополченцы перепились тем же вечером, как свиньи, многие поутру не смогли вовремя подняться и теперь догоняли войско, пристраиваясь в хвост колонны.
Других столкновений больше не было, но без сюрпризов не обошлось. Два дня назад в лагерь заявилась парочка новых землян. Оказалось, что они скрывались в болотах целый год, даже не думая о поисках устройства связи. За это время они потеряли несколько человек в стычках с местным населением и хищниками. Прослышав о Ноттингеме, заблудшие собрались туда податься, но тут, к их счастью, пришла армия. Всего в общине насчитывалось девятнадцать землян. Их снабдили оружием и припасами, объяснили дорогу к городу.
Встреча с земляками всех обрадовала. Возможно, сохранилось еще немало таких групп, прячущихся в глухих уголках Вертины, рано или поздно они узнают о Ноттингеме, наверняка захотят присоединиться. Каждый землянин, как хранитель уникальных знаний, был на вес золота.
Робина нервировало медленное продвижение армии, но делать было нечего. Скорость повозок, запряженных суфимами, была невелика, но обоз не бросишь. Возникала немалая опасность, что враг, прознав о наступлении ноттингемцев, успеет подготовить разные пакости, но помешать этому было невозможно. Тевтон предлагал послать большую часть всадников на опережение, но вождь не согласился. Растянутая колонна была уязвима для нападения из засады, не стоит оставлять войско без самых мобильных частей.
В поход выступило более тысячи солдат, но из них четыреста — обычные велиты, так что сильных воинов было немного. Основная надежда возлагалась на без малого две сотни всадников, еще сотня единорогов шла без наездников, они могли мчаться в задних рядах при кавалерийской атаке, добивая уцелевших противников. К Робину чуть ли не ежедневно подходили заискивающие азаты разных деревень, просили принять к себе отряды их мужиков. Вождь настаивал, чтобы давали только охотников и крепких парней, но, разумеется, попадались всякие. Ополченцев набралось уже более трех сотен, толку от них в бою не предвиделось никакого, но как обозные и осадные рабочие они не помешают. Охотникам выдавали стрелы со стальными наконечниками, каждый крестьянин получал короткое копье в придачу к скудному вооружению, прихваченному из дома. Боеспособности это не прибавляло, но зато вид у горе-вояк становился более грозным.
К Робину подскакал вестовой:
— Наш дозор вышел к реке. На мосту сильная стража, не менее двух десятков солдат.
— Тевтон! — крикнул вождь, подзывая соратника.
— Что?
— Возьми свой отряд, переправьтесь ниже по течению, в прошлый раз мы там удобное место заметили, практически брод. Затем ударьте по этой караульной башне со стороны города, оттуда вас никто не ждет.
— А почему бы не переправиться выше? Там гораздо удобнее и берег пологий.
— Не стоит. Единороги сильно замутят воду, пятно пойдет вниз по течению, на башне его могут заметить, насторожатся. Ведь кому в здравом уме придет в голову мысль лезть в воду, если рядом отличный мост?
— Добро, все понял!
— Будь осторожнее, после нашего нападения там здорово усилили охрану.
— Не понимаю, почему они еще не сбежали в город?
— Как ни странно, но, по-видимому, в Кораллиуме еще не знают о нашем приближении.
— Ладно, я помчался!
— Удачи!
Караульные помнили печальную участь предшественников и за мостом следили строго. Каждую телегу проверяли три мрачных стражника. Собрав положенную пошлину, они командовали в башню, только после этого открывались крепкие ворота. Но нападения с тыла никто не ожидал, да еще такого массированного. Сотня всадников вынеслась из-за поворота дороги, каждый сжимал арбалет или лук. Стремительно подлетев к башне, они открыли огонь в упор. Солдат буквально выкосили, только несколько человек успели забежать внутрь, но закрыться им не дали — спешившиеся всадники быстро ворвались следом и устроили маленькую резню. Трое стражников, оставшихся на мосту, сделали правильные выводы и в панике попрыгали вниз, не снимая доспехов. Только тут они осознали, что бронзовые кирасы отличаются от спасательных жилетов, а глубина реки была приличной.
Тевтон немедленно послал гонца, и вскоре показался авангард войска. Робин притормозил обоз, вперед послал сильный отряд велитов, за ними, гремя тяжелыми доспехами, спешили кнехты. Вождь стремился хорошо закрепиться на левом берегу, поскольку опасался атаки противника. Если в Кораллиуме еще не знают об их появлении, то это ненадолго, скоро там поднимется тревога. Противник силен, а войско на переправе очень уязвимо. Хороший военачальник может блокировать мост и сжечь.
Но никто и не думал им мешать. Отряд за отрядом спокойно переходили на другой берег, следом потянулись телеги, все войско без помех миновало водную преграду. Подозвав старшего обозного, Робин отдал распоряжение о постановке укрепленного лагеря, сам же с кавалерийским отрядом Хонды направился к воротам города.
В Кораллиуме о них уже знали. На стенах суетились стражники, вдали поднимался черный столб сигнального дыма. Башню, снесенную загадочным магом, уже успели восстановить, она белела свежей кладкой. В бинокль было видно, как на ее верхнюю площадку занесли носилки, в подготовленное кресло усадили толстого атона. Тот энергично жестикулировал, вокруг него метались слуги и посыльные. Робин заподозрил, что видит перед собой градоначальника — Линна акх Зирана, приметы сходились, да и телесная немощь указывала на это. После магической атаки атон заработал тяжелые переломы ног, даже в условиях Запретного Мира они залечиваются не так скоро.
Робин удивленно перевел взгляд вниз. Новенькие ворота распахнулись, оттуда потянулась колонна верховых стражников, разворачиваясь в строй вдоль стены.
— Это что еще за делегация? — удивился Хонда.
— Похоже, они собираются устроить нам сражение в открытом поле, — сказал Робин.
— Похоже, у их военачальника пострадали не только ноги! — Хонда покачал головой. — Почему дуракам никогда не сидится на месте?
— Посылай вестовых, пусть гонят сюда всех бойцов.
— И ополченцев?
— Нет, толку от них здесь не будет. Пускай пока обустраивают лагерь, я сомневаюсь, что нам удастся взять город с наскока. Линн, конечно, не гений, но стражников у него хватает. Да не забывай о нурах, их здесь как саранчи.
Через ворота проходили все новые отряды, враг действительно готовился к грандиозному сражению. Робин нетерпеливо ждал на холме, его войска подтягивались довольно медленно, особенно задержались кнехты и полевые баллисты. Выслушав доклад очередного вестового, вождь узнал, что они будут через несколько минут. Можно было начинать. Позвав Петровича, Робин скомандовал:
— Веди вперед своих рейнджеров, начинайте обстрел. Следом я пущу велитов, если всадники попробуют на вас напасть, я немедленно ударю, наездников у них немного, менее трех сотен, мы их спокойно разобьем.
— Тока не медли, — попросил егерь, — иначе нас сразу в блины стопчут, без копий в чистом поле делать нечего.
— Не бойся, мои единороги стоят наготове.
Из ворот показался первый отряд огромных нуров. Монстры, понукаемые младшими атонами, выстраивались узким прямоугольником, скорее цепочкой. Этим тварям не нужен был слишком глубокий строй. От леса поспешил небольшой отряд рейнджеров, их было немногим более пятидесяти. За ними потрусила шеренга велитов, помимо трех тяжелых пилумов, каждый нес арбалет. Толстяк на башне засуетился, послал вниз вестового. Робин выругался, увидев, как стражники начали подгонять своих быков. Рейнджеры даже не успели приблизиться на дистанцию стрельбы, остановить сотни всадников они не смогут даже с помощью велитов, те не слишком хорошо владеют арбалетами и без поддержки сильных кнехтов атаку не выдержат.
— Ну Линн! Ну шустрый парнишка, погоди! — Робин погрозил башне кулаком и повернулся туда, где под прикрытием холма стоял наготове отряд Хонды.
— К бою, — скомандовал вождь и поднял пику.
Выстраиваясь на ходу привычным клином, всадники пошли на перехват стражников. Те уже здорово разогнали суфимов и не сразу среагировали на новую угрозу. Неповоротливые животные, бешено осаживаемые наездниками, останавливались довольно медленно. Мало кто успел развернуть быков и достойно встретить стремительного противника. Робин приподнялся на стременах, выбрасывая вперед правую руку — пика прошла над самым краем щита, ударив стражника в лицо. Разбег единорога усилил молниеносный выпад, лезвие легко пронзило голову, его даже прикрывавший затылок шлем не остановил. Легированная сталь легко разворотила бронзу и крепко засела в ней. Робин бросил древко, выхватил длинный меч, успел принять на щит скользящий удар арна, полоснул по кирасе противника, выбив его из седла, новым движением рассек нос суфиму. Ромфаниум принял на рог очередного врага, и тут все кончилось, они пронзили вражеский отряд, разделив его на две части.
Развернув единорога, Робин поспешил вернуться к противнику. Стражники поспешно останавливались, разворачивались, стремительный удар единорогов их ошеломил, надо было довершать начатое. Ноттингемцы почти все лишились своих пик, без них эффективность атаки была значительно снижена. Но конница сильна прежде всего своей скоростью, а у ноттингемцев ее хватало. Сказочные животные могли разогнаться в несколько шагов, суфимы на это были совершенно не способны, а сейчас всадники атонов окончательно потеряли разбег и разворачивались статичными мишенями.
Перекинув щит на седельное гнездо, Робин заорал:
— В рубку не вступать! Готовьте арбалеты!
Подняв лук, он выпустил первую стрелу. Разворачивая Ромфаниума, вождь увлекал своих всадников за собой. Стрелы густо заколотили по бронзовым доспехам. Бойцы бросили поводья — умным единорогам не надо было указывать путь, они послушно мчались за вождем. Освободившимися руками стрелки быстро взводили рычажные арбалеты, некоторые стреляли из луков или бросали увесистые дротики. К такой тактике стражники были не готовы и десятками посыпались на землю. Однако их офицеры не растерялись и повели сильно поредевший отряд к городу, под защиту своих охотников и баллист. Рейнджеры успели выпустить вслед им пару убийственных залпов и пустились в погоню, стараясь успеть обстрелять разворачивающееся войско врага.
Хонда весело сделал в сторону отступающих стражников очень неприличный жест и обернулся к Робину:
— Мы их поимели!
— Еще не вечер, — охладил его Робин, — сейчас начнется самое главное.
Шеренга нуров двинулась вперед, их набралось не менее двухсот. Очевидно, Линна взбесила неудача всадников, и он не стал дожидаться подхода остальных монстров. Не поверив в такую чудовищную тупость градоначальника, Робин послал несколько разведчиков ко вторым воротам, опасаясь неожиданного удара с другой стороны.
Тем временем рейнджеры приступили к обстрелу нуров, однако больших успехов в этом не добились, передняя шеренга прикрывалась огромными дощатыми щитами, обтянутыми бычьей кожей, стрелы пробить их не могли. Обгоняя медлительных монстров, замелькали быстрые фигурки в меховых плащах — в бой пошли вражеские лучники, и стрелы теперь летели в обе стороны.
Велиты немедленно дали залп из арбалетов, уцелевшие охотники спрятались за спинами нуров. Легконогие воины бросились вперед, в воздух взмыли тяжелые пилумы. Они намертво застревали в огромных щитах, но сильным монстрам это не мешало, они легко несли свои дощатые укрытия, невзирая на увеличившуюся тяжесть. Признав свое поражение, велиты бросились наутек, стремясь укрыться от вражеских лучников.
За шеренгой нуров спешило каре пеших стражников, сбоку перегруппировывались уцелевшие всадники, а из ворот непрерывно появлялись новые отряды врагов. Бой разгорался. Робин остановил отступление велитов, велел им дожидаться подхода тяжелой пехоты. В ожидании этого момента они вели стрельбу из арбалетов. Рейнджеры прекратили обстрел и поспешили назад, шеренга нуров была уже совсем близко, из-за нее непрерывно летели стрелы вражеских лучников.
Три сотни кнехтов выстроились тройной шеренгой, за ними встали уязвимые велиты. Робин расположил всадников Хонды позади всех пехотинцев, с высоты седел они вели эффективный огонь над головами солдат. Выждав, когда до монстров осталось менее сотни метров, он заорал:
— Гранаты!
Подготовленные кнехты выскочили из задних рядов, каждый держал огромную жестянку на коротком ремне. Подпалив фитили факелов, они бросились вперед, закрутили свои страшные снаряды и бросили их вперед. Зрелище было потрясающим! Небольшие заряды черного пороха взметнули фейерверк горящих напалмовых брызг, дико завыли горящие монстры и заметались в разные стороны. Стена щитов полностью разрушилась.
— Кнехты! Ложись!!! — крикнул Робин.
Велиты разрядили арбалеты над головами присевших пехотинцев. Залп вызвал гораздо большие потери, чем обстрел зажигательными снарядами, на этой дистанции болты наносили страшные раны. Перезарядить оружие они уже не успели, нуры бросились вперед.
Их встретила стена пик, но мощь монстров была велика, даже проколотые в нескольких местах, они продолжали рваться в бой, а погибая, уносили с собой засевшее в теле оружие. Если бы не велиты, бьющие из арбалетов поверх голов кнехтов, то нуры смели бы латников в одну минуту. Начали стрелять полевые баллисты, но они целили в сторону приближающихся стражников, обстреливать чудовищ было теперь невозможно, неминуемо зацепишь своих солдат. Понимая, что долго строй сохранять не удастся, Робин обернулся и замахал мечом, указывая влево. Тевтон, единственным глазом видящий лучше, чем многие двумя, повел в атаку своих всадников, обходя поле сражения с левого фланга.
Убедившись, что его указание выполняется верно, Робин повел за собой отряд Хонды, охватывая врага справа. Миновав нуров, они помчались на пеших стражников, по пути вытаптывая замешкавшихся охотников. Клин легко рассек жидкое каре. Ромфаниум успел поднять кого-то на рог, Робин дважды взмахнул мечом, вынесся на чистое поле и, не останавливаясь, плавно повернул, направляя бойцов в сторону еще не оправившейся кавалерии противника.
Пехота, не успев прийти в себя, попала теперь под атаку отряда Тевтона, он окончательно расстроил их ряды. Тем временем верховые стражники поспешно развернули быков, стремясь поскорее вернуться к стенам. Они четко запомнили, что атаку единорогов им не сдержать. Завидев хвосты суфимов, Робин изменил направление атаки и повел всадников на выручку тяжелой пехоте. Больше всего он жалел, что у них не осталось пик, в спешке боя собирать их было некогда.
Разметав остатки охотников, единороги опустили головы, сбавляя ход, им не хотелось по инерции растоптать своих. От рога зелми защиты не существовало, мерцающие бивни вскрывали нуров, как молочных поросят. Мощным ударом Робин снес занесенную лапу ближайшему монстру, тот взревел и повернул к вождю свою страшную морду, украшенную арбалетным болтом. Вытянувшись на стременах, Робин вонзил клинок в огромный глаз.
— Отходим!!! — заорал он, хлопнув Ромфаниума по боку.
Потеряв скорость, всадники были сейчас беспомощны перед сильными монстрами, их спасло только то, что измененные нуры не отличались большим проворством и разворачивались довольно медленно. Единороги схлынули белой волной, а ободренные кнехты, наоборот, шагнули вперед и стали бить врагов уцелевшими пиками. Монстры оказались меж двух огней, но, помня, кто им нанес самые большие потери, ринулись на всадников. Те легко уклонялись от схватки, выманивая чудовищ подальше от своей пехоты. К этому моменту атоны-поводыри были уничтожены и, разумеется, уже не могли управлять своими неразумными созданиями.
Робин легко отвлек взбешенных нуров на себя, отвел их подальше, подставив под удар отряда Тевтона. Разогнавшиеся единороги ударили монстрам в тыл, уцелевших дружно расстреляли из луков и арбалетов.
После полного разгрома двух сотен нуров Линн наконец сделал правильные выводы. Он спешно отозвал войско в город, под защиту стен. Ноттингемцы не препятствовали беглецам, рейнджеры опасались обстрела крепостных машин. Робин уже думал, что на сегодня все закончено, но не оценил находчивости Крыса. Бывший бритоголовый боевик после осады Ноттингема вконец помешался на метательных машинах, став по ним лучшим специалистом. В нынешнем походе его назначили командиром всей артиллерии, и он оправдал оказанное доверие.
Неизвестно как, но парень успел вновь запрячь быков и разогнать десять полевых баллист до скоростей, достойных «Формулы-1». Остановившись на дистанции уверенного выстрела, Крыс быстро расставил орудия, и они начали метать снаряд за снарядом. Крепостные машины дали по наглецам суетливый залп, но впустую. Пока враги перезарядили свои огромные катапульты, баллисты успели метко выпустить пару десятков зажигательных снарядов и шустро укатили из-под обстрела.
То, что творилось в воротах, не поддавалось описанию. Напалм разлился среди толп отступающих солдат и нуров, ужасающие крики достигли небес. Один из горшков угодил прямиком в бойницу, надвратная башня весело загорелась. Наверху заметались, перепуганного градоначальника спустили под ехидные улюлюканья ноттингемцев на стену с помощью веревки. К сожалению, полностью башню сжечь не удалось, но и без того урон был нанесен немалый, в воротах сгорело около сотни нуров и стражников. Крыс до вечера выслушивал многочисленные поздравления.
Враги, потушив пожар, быстро угомонились, ворота закрыли наглухо, атонов больше не тянуло на подвиги. Робин выставил вокруг города усиленные дозоры, остальное войско отправил в лагерь — солдатам надо было отдохнуть.
Над воинским станом опустилась темная ночь, когда вождь приказал привести пленного офицера, схваченного после его падения с убитого быка. Пленный, несмотря на помятый вид, держался с заносчивой надменностью, пряча за напускной бравадой свой страх. На вежливые вопросы Хонды стражник презрительно отмалчивался или давал глумливые ответы. Пришлось позвать красавчика Ахмеда, тот разыграл свое любимое шоу с разогревом клещей, щелканьем пассатижей и звериными ухмылками. После того как Робин затеял с Хондой увлекательную дискуссию на тему, с какого яйца надо начинать процесс выяснения истины, пленник сник окончательно, бросая на джигита панические взгляды.
— Чего вы от меня хотите? — наконец соизволил поинтересоваться офицер.
— Уже ничего, — ласково успокоил его Хонда. — Упрямый ты больно. Но у нас никто зря не пропадает, пусть хоть Ахмедик немного повеселится. Бедняга уже дней десять не пробовал человеческой печени, осерчал вконец.
Пленник побледнел, судорожно сглотнул, однако пересмешник не остановился на достигнутом и повернулся к Робину:
— Спорим на его задницу, что он и суток здесь не протянет?
— Да ну, — усомнился вождь, — прошлого стражника он почти два дня разделывал, под конец непонятно было, жив тот или нет. Парень даже ничем пошевелить не мог.
— Конечно не мог! У него же и не было ничего, чем можно было бы шевельнуть. Только дышал шумно, с кровавыми пузырями. Но тот парень крепкий был, а этот так, жалкий офицеришка. После каждого глаза его откачивать кипятком придется, попомнишь мои слова!
Пленник окончательно сломался через несколько минут подобного диалога. Робин узнал количество солдат в гарнизоне и то, что в Кораллиум должно подойти подкрепление с севера. Оказалось, что ноттингемцы немного опоздали, перед их появлением прибыло полторы сотни стражников и несколько десятков нуров из Айтэг Бланориза, они вошли в другие ворота города. Друзья разочарованно переглянулись, жалко было упущенной возможности пощипать силы врага. Но и без того бездарная вылазка здорово подкосила силы гарнизона. Кораллиум лишился около половины своих нуров и примерно четверти солдат. Потери землян были минимальны, да и то в основном легко раненные, пострадавшие от стрел охотников.
Офицер не закрывал рта, даже когда его поволокли в загон к пленникам, он страшно боялся, что Робин сейчас передумает, отдаст его страшному великану, и продолжал сыпать самыми разнообразными сведениями. Но все, что требовалось, стражник уже сообщил.