Глава 17
За кулисами событий
Узнав, что Тариэль — лучший друг Велимира Эльцвейга, рыжая откровенно поморщилась. Подбросить доктора до Калиюги она согласилась только после долгих упрашиваний Андрея. Ничего не поделаешь — Виктория недолюбливала своего распутного папашу, а за компанию — и всех его дружков.
Растянувшийся почти на сутки бросок в скопление Зевс загулявшая компания отсыпалась. Потом отхаживали Чаклыбина, который расклеился после ударной дозы нейростимулятора и пребывал в депрессии. Несмотря на предупреждения Гагиева, сообщения насчет катастрофы с Эльцвейгом не поступали. Как всегда, конторы тайной службы узнавали новости первыми.
Расслабившаяся из-за непредвиденных каникул Виктория постепенно возвращала былую форму. Едва завершив второй бросок через гипер, она с помощью любимого направила «Тиару» в сторону скопления Зевс — к миллиону с четвертью звезд, спрессованных в неправильную сферу поперечником около пятисот световых лет. Это были неоспоримые владения человечества, неподалеку от центра скопления защищаемые пехотой, военной жандармерией, спецназом, флотом и пограничниками, процветали Земля, Добрава, Калиюга, Парнас и еще полсотни освоенных людьми планет.
Убедившись, что шхуна движется верным курсом, Виктория засела за гравипередатчик и затеяла бурную торговлю, договариваясь о грузах и пассажирах на десятке планет. Умные программы попутно рисовали трассы оптимальных рейсов по южным секторам Зевса. В такие моменты она не нуждалась в Андрее, поэтому тот убивал время, используя любые подручные средства.
— Что-то наш рыцарь тайных дел подолгу в каюте своей пропадает, — заметил Чаклыбин, с отвращением отпивая по глоточку энерговитаминизированый коктейль. — Не похож он на тех, кто в одиночку надирается.
— Вроде малопьющий, — рассеянно буркнул Андрей. — Заперся — и хрен с ним. Мало ли какие занятия можно в дальнем рейсе придумать.
Недавно салон пережил стихийное бедствие — поздний завтрак маэстро и его команды. Страдающие похмельем творческие личности не сообразили прибрать за собой, поэтому наводить порядок пришлось явившимся пообедать историку и писателю. Кое-как сбросив грязную одноразовую посуду в мусоросборник, протерев столы и пол нанобумажными полотнищами, разбрызгав освежитель воздуха и частично лишившись аппетита, они взяли по салату.
— Долго еще ковылять во тьме? — осведомился Чаклыбин, брюзгливо морщась.
— Часа четыре. — Андрей хлопнул стопарик. — Дружище, ты обронил загадочную фразу, которая не дает мне покоя.
— Это мы можем… А какая фраза?
— Ну что-то в духе: дескать, Енисейский понимал Ваглайча, поэтому рвался навстречу тарогам через Мрагвенд.
— Верно. — Всеволод доел салат, допил полезную жидкость и задумчиво посмотрел на панель автомата раздачи. — Нет уж, потерпим до Калиюги, там в кабаке поужинаю как следует… Я же сейчас про Порфирия книгу пишу, уже не первый месяц в образ вживаюсь… — Он замолчал, словно погрузился в отвлеченные размышления. — Полное впечатление, что сражения в Артемиде, Трамплине, Конусе и Призме не слишком занимали Енисейского. Он держал наготове огромную армию, но не пускал в дело, как будто приберегал для более важного противника.
Чаклыбин выжидательно посмотрел на собеседника. Безусловно, писатель был умен, эрудирован и проницателен, однако не решался сделать последнего вывода — ему тоже мешали психологические барьеры общепринятых концепций. Напрасно считают дилетантов способными к ортодоксальному мышлению, они могут лишь приблизиться к разгадке, но не сумеют перешагнуть устоявшиеся представления об истине. Долгий путь привел Андрея на грань, за которой — либо безумие ошибок, либо великое открытие. Теперь ему казалось странным, почему другие не видят столь простых различий, а потому пытаются объяснить гениальную политику свалкой глупейших просчетов.
— Либо против Ломандара, либо против Кьелтарогга, — пряча ехидную гримасу, предположил историк.
— Похоже, воевать с ломами он не думал. — Всеволод ткнул вверх указательным пальцем. — Два великих политика рвались навстречу друг другу. Кордо бросил армию на даласов, а Порфирий — на рагвенов. После захвата Мрагвенда и Даласули тароги и люди вступали в соприкосновение. Возник бы новый фронт, предназначенный решить заочный диспут гениев.
Он был умен. Историки привычно описывали второй этап 9-й Галактической как непродуманные метания земных и тарогских стратегов. Удары наносились хаотично, усилия постоянно переносились с одного фронта на другой, но нигде ни Кордо, ни Порфирий не одержали решительной победы.
А ведь так просто все загадки рушатся, если не искать ошибок, но попытаться разглядеть логику. Чаклыбин сумел увидеть часть разгадки: сначала Ваглайч и Енисейский прибрали ближние звездные кластеры, необходимые для дальнейшего существования обеих держав. Затем устремились навстречу друг другу. Разделявшее ССМ и Кьелтарогга пространство становилось все тоньше. Еще месяц — и встретились бы передовые отряды. Встреча не состоялась: в последний момент между людьми и тарогами вздыбилась непреодолимая преграда — громадная армия Ломандара.
— Да, именно так и было, — вкрадчиво проговорил Андрей. — Но что, если две лавины катились во встречных направлениях не для войны? Встреча могла создать не только новый фронт, но и общую границу. Ведь обе наши расы не имели причин для вражды, а вот общих врагов имели.
Смущенный парадоксальностью неожиданной гипотезы Чаклыбин задумался, удивленно поглядывая на друга. Подумав с минуту, он покачал головой в знак несогласия и, нахмурившись, поинтересовался:
— С чего ты взял?
— Вспомни речь, которую сам цитировал на съемочной площадке. Кордо говорил, что предстоит последняя битва, после чего повторил свой традиционный слоган: «У нас нет союзников, но есть друзья».
— Намекаешь, что битва за Даласули стала бы последней, а никакой войны с людьми Кордо не замышлял? — Писатель был растерян и одновременно заинтригован. — Друзья, но не союзники — согласен, это мог быть намек на человечество… Только без веских доказательств это — просто спекулятивные рассуждения. Мне, писателю, подобное простительно, а тебе придется потрудиться, чтобы обосновать идею.
— Будем искать доказательства, — твердо сказал Андрей.
Как водится среди существ интеллектуального труда, друзья занялись ерундой, то есть потихоньку выпивали, слегка закусывали, а попутно пытались найти слабые места в гипотезе Машукевича. Заглянувшие в салон оператор и маэстро Жозеф, услыхав возбужденные выкрики, побоялись вмешиваться — очень уж обсуждение напоминало прелюдию к мордобою. Осторожно прикрыв дверь, акулы шоу-бизнеса ретировались, едва не столкнувшись лоб в лоб с торопливо шагавшим по коридору Тариэлем.
Доктор Гагиев застал уже затухающий спор. Отчаянно размахивая руками, Чаклыбин выкрикивал:
— Порфирий не оставил мемуаров, тебе придется работать по косвенным признакам. Обязательно поговори с дожившими до наших дней членами правительства.
— Да! — повышенным тоном согласился разгоряченный Андрей. — Да, с политиками! И с военачальниками. Может, в разговорах с ними президент упоминал какие-то планы!
— Черта с два он с кем-нибудь откровенничал, — чуть потише сказал начинавший уставать Всеволод. — Очень скрытен был. Я же встречался с его сыном и вдовой… Хотя, конечно, я ведь не спрашивал об этом.
— Сможешь еще раз поговорить с ними?
— Не сомневайся… — Писатель заметил Гагиева. — А вот и скрывающийся от коллектива работник здравоохранения.
— Здорово, — доктор помахал рукой, — мужики, есть серьезный разговор. Без посторонних.
Молниеносно проглотив порцию котлет — такой скорости даже в казарме не сразу научишься — и прихватив бутылку минеральной воды, майор вышел в дверь, поманив заинтригованных собеседников.
Каюты на шхуне были тесные. Даже капитанская, где жили Виктория с Андреем. Остальным пассажирам достались каморки со складной, убиравшейся в переборки мебелью.
Для гостей лже-доктор откинул койку, предложив садиться. Сам он пристроился на дистрофичном табурете и включил лежавший на столике планшет. Прочитав название, Андрей зауважал бывшего сослуживца еще сильнее — такие модели, несмотря на компактность, превосходили по тактовой частоте и объему памяти даже очень дорогой и производительный видеокомплекс, на котором он работал дома.
— Вы, братцы, получше меня в истории разбираетесь, — неожиданно сказал Гагиев. — Что говорит наука про бомбежку Глешнеке?
— Спроси чего-нибудь полегче. — Смешок Чаклыбина прозвучал немного нервозно. — Сейчас начнем спорить, и даже мы с Андрюхой поругаемся всерьез.
— Давайте основные факты и трактовки, — строго потребовал майор. — И без скандалов.
Изложение фактов несколько затянулось, хотя писатель и аспирант-историк вели себя довольно смирно, то есть друг друга почти не перебивали, только время от времени вставляли уточняющие замечания.
По итогам 8-й Галактической войны отторгнутая от Кьелтарогга планета Глешнеке перешла под протекторат 12-й Империи. Основное население составляли шерлоны, тарогов там проживало вдесятеро меньше, за годы оккупации на планету перебралось несколько миллионов импиков и перцев, а также сотни тысяч ломов. В начале 70-х годов большие державы проводили политику «разумного миротворчества». Реально Империя и Республика помогали Кьелю преодолеть послевоенный кризис, пытаясь убедить Ваглайча в своей вечной дружбе, чтобы направить реваншизм кабтейлунка против человечества.
Однако, создав сильную армию, Кордо умело сыграл на противоречиях Империи, Ломандара и Республики. При поддержке ломов он вернул некоторые области, потерянные в прошлой войне. Помимо прочего, Кьелтарогга получил частичный контроль над Глешнеке, но импы и ресы сохранили свои гарнизоны — под предлогом защиты соотечественников.
Обстановка постепенно накалялась, армия кабтейлунка росла, Ваглайч энергично требовал пересмотреть несправедливый договор о капитуляции. Ломы не возражали против возвращения нескольких миров, населенных тарогами, поскольку тем самым ослабилось бы влияние старых держав. Ставший главой правительства Порфирий Енисейский также заговорил о скоплении Призма, и Бсархад дал понять, что по справедливости рагвенам нечего делать ни в Призме, ни в Конусе. Сами ломы предъявили претензии на несколько скоплений, включая Облако Алеф — формально бесхозное, но фактически подвластное корпорациям 12-й Империи.
Все главные игроки, не таясь, готовились к войне за передел Галактики. В то же время ни одна держава не была готова к решительной схватке. Поэтому дипломатам Земли, Бсархада и Кьеля удалось добиться важных договоренностей, главная из которых — Режим взаимного контроля. В начале апреля 2474 года лидеры двадцати трех держав договорились встретиться в Порфире. Даже пессимисты поверили в возможность избежать галактической бойни.
Саммит не состоялся: за две недели до конференции подконтрольный Кьелю континент Глешнеке подвергся бомбардировке. Среди ночи восемнадцать ядерных боеприпасов средней (от 70 до 300 килотонн) мощности поразили города и гарнизоны на поверхности, а также сооружения и корабли на орбите. Погибли миллионы тарогов и шерлонов, но поселения других рас не пострадали. Согласно договоренности с 7-й Республикой, Кьель не размещал на планете тяжелого вооружения, включая средства противокосмической обороны, поэтому не было возможности перехватить скоростные боеголовки.
Тароги и шерлоны требовали покарать убийц, атаковавших мирную планету. Кабтейлунк обвинил в нападении рагвенов и ресов, те заявили о своей непричастности, но мало кто поверил этим оправданиям. Тем более что в тот же день расквартированные на Глешнеке соединения Республики развернули боевые действия против кьелтарогских войск. Потом республиканский командующий будет объяснять судьям: дескать, предвидел неизбежное нападение полчищ Ваглайча, поэтому нанес упреждающий удар. Разумеется, трибунал тарогов признал его виновным, и смертный приговор был немедленно приведен в исполнение.
После войны державы-победительницы провели свое расследование и объявили, что Глешнеке бомбили сами тароги по приказу злодея Ваглайча. Согласно их версии, Кордо устроил коварную провокацию, чтобы получить повод начать войну. Впрочем, существовала другая конспирологическая теория, называвшая провокаторами людей: будто бы злобный тиран Енисейский послал дальние бомбардировщики-невидимки, тем самым столкнув лбами своих конкурентов, а потом нанес удар в спину державам, сражавшимся против Кьелтарогга. Историки-патриоты, принадлежащие к человеческой расе, разумеется, обвиняли в организации провокации на Глешнеке другие сверхдержавы, причем главным поджигателем войны считали Ломский Союз, получивший от войны наибольшие выгоды.
Достоверно установленные факты позволяли существенно сократить круг подозреваемых. Удалось установить, что в системе Глешнеке, как и в ее ближней окрестности, находились только тарогские боевые корабли. Поскольку международная политика балансировала на грани войны, Ваглайч запретил доступ военным кораблям других стран. Даже грузовозы, снабжавшие колонии рагвенов и ресов, могли приблизиться к системе лишь под конвоем военного флота Кьелтарогга. Правда, за два дня до нападения к орбитальной платформе причалил среднетоннажный транспорт под ломандарским флагом — ломов не конвоировали, потому как тароги считали квазигуманоидов невраждебной расой. Часть историков из числа отставных военных полагала, что ломы выпустили самонаводящиеся бомбы за пределами системы. Гипотеза не получила признания, поскольку это судно было уничтожено одной из первых бомб, и вообще Ломандару война в тот год была страшнее даже, чем для человечества.
Оставалось не так уж много вариантов. Сверхдальние бомбардировщики находились под строжайшим взаимным контролем, у ломов боеприпасов такого типа быть не могло. Фирма-производитель «Дарежиц и сыновья» поставляла такие бомбы только своей, то есть имперской армии, людям, ломам и тарогам. Имперских и человеческих носителей возле Глешнеке не появлялось, заподозрить коммерческих транспортников-ломов в фанатизме камикадзе было трудно. Оставалось признать, что победители правы: тароги сбросили на своих же сограждан закупленные в 12-й Империи боеприпасы.
Судьба самой планеты Глешнеке никого особенно не интересовала. Между тем, согласно Бсархадскому мирному договору, система досталась Республике Даласули.
— Боюсь я фактов, вопиющих о собственной неопровержимости, — проворчал Чаклыбин.
Странно посмотрев на писателя, Тариэль изрек:
— История непредсказуема. Никогда не знаешь, какой факт откроется в самый неподходящий день. Никто ведь не сомневается, что преступный кабтейлунк издал несколько чудовищных директив, предписывающих запредельный ксеноцид негуманоидов. Никто не сомневается, что президент Енисейский коварно стравил соседей, а сам выжидал удобной минуты, чтобы послать орду варваров на добивание обессилевших нелюдей.
— Как раз на сей счет имеются сомнения, — возразил Андрей. — Причем обоснованные.
Взгляд лже-доктора скользнул по аспиранту и воткнулся в переборку между гостями. Лицо контрразведчика стало мрачным. Переводя дыхание чуточку шумнее, чем требовала нормальная работа легких, он проговорил негромко:
— Общую историю я, признаюсь, изучал не слишком основательно, зато в нашей ведомственной школе пришлось пройти курс, который не преподают в университетах, — история спецслужб и секретных операций. Когда я читал учебник, возникло впечатление, будто история наших ведомств — это бесконечные шеренги старинных и новых шкафов, под завязку набитых скелетами. Теперь вот послушал вас и понял: вся история такая — нет разницы между историей шпионажа, новейшего времени, древнегалактической…
— Ты не открыл Америки. — Андрей надеялся, что горькая правда не огорчит лже-доктора. — Даже велосипеда не изобрел. Историки догадались об этом очень давно. Скажу по секрету, даже некоторые мирные жители, не имеющие диплома истфака, догадываются. А к чему ты вспомнил о скелетах?
— Шутник, — фыркнул Гагиев, шевеля двумя пальчиками «птичку» планшета. — Держи скелет. Дарю.
Перед историком засветился текстовый файл на неизвестном языке. Кажется, документ, написанный на ресовском алфавите. Посмотрев на изображение, майор извинился, пощелкал «птичкой» — и появился перевод на земной язык. Андрей охал, чувствуя головокружение, сердцебиение, прилив адреналина и тому подобные признаки нездорового возбуждения.
Программа-переводчик в планшете Гагиева сработала виртуозно — даже даты, проставленные по летосчислению Ломандара, превратились в день-месяц-год земного календаря. Капитан грузо-пассажирского лайнера, название которого можно перевести как «Любимый цветок» или «Прелестный бутон», докладывал в штаб-квартиру торгово-транспортного концерна «Звездные магистрали», что все 18 единиц особого груза сброшены в открытом космосе на дистанции 0,103 световых года от Глешнеке, причем военных кораблей варваров поблизости не было, так что мероприятие проведено незаметно.
Число 18 играло в тарогской нумерологии особый, почти мистический смысл — любимое число кабтейлунка. Ровно столько ядерных боеприпасов поразили Глешнеке. Поморщившись, Андрей презрительно вынес вердикт:
— Фальшивка. Сам сварганил?
— Почему фальшивка? — явно заинтересовавшись, переспросил майор.
— Очевидно… — Историк даже зевнул. — Почему командир ломского корабля пишет рапорт в имперскую фирму на ресовском языке? Грубо сработано.
— Очень грубо и прямолинейно, — поддержал друга Всеволод. — Слишком откровенно подталкивает к мысли: дескать, завербованные ресами ломы сбросили вдали от планеты самонаводящиеся снаряды, которые на следующий день включили движки, разогнались до сверхсвета и бабахнули по мирно спящему Глешнеке. Никто не поверит.
Печально покивав, контрразведчик произнес долгий монолог общефилософского звучания. Мы привыкли к простым и как будто логичным представлениям об устройстве окружающего нас мира, говорил майор. Нам приятно думать, что мы — умные, добрые, полные взаимной любви существа, что Вселенная базируется на мудрых примитивных принципах вроде закона Ома, тогда как все беды происходят от злобных искусственных образований вроде государств, и особенно — от спецслужб, вечно строящих коварные козни. Поэтому большинство обывателей убеждено, что мировая политика — это нечистоплотная игра двух десятков больших и малых стран, в кильватере которых дрейфуют полсотни карликов. И если случаются войны, то вина ложится на вредных политиков, не пожелавших договориться или продавшихся врагу. Поэтому неграмотное большинство, пытаясь в рамках примитивной модели объяснить сложнейшие процессы, приходит к идиотским выводам, ужасно далеким от реальности.
— Есть такое мнение, — признал Андрей. — Но зачем ты говоришь это нам? Мы-то понимаем, что кроме президентских психозов есть еще объективные причины, есть экономические интересы, есть этнические конфликты, есть идеологическое…
— А еще есть трансгалактические корпорации, — повысив голос, прервал его майор. — Неверно называть «Бутон» кораблем Ломандара. Лайнер был приписан к периферийному ломскому порту, но принадлежал концерну «Звездные магистрали». В экипаже мы найдем представителей дюжины самых разных рас, причем командир был ресом, поэтому и составил рапорт на своем родном языке. Что касается фирмы — производителя боеприпасов, то «Дарежиц и сыновья» действительно держала головной офис в имперской столице, но заводы строила на слаборазвитых окраинах.
Начавший догадываться Андрей неуверенно попытался продолжить:
— Оружейная фирма передала бомбы транспортному концерну… Так? Но зачем?
— На самом деле все просто, — сообщил контрразведчик. — Очень просто, если знать маленький секрет, который нам удалось раскрыть совсем недавно… Дело в том, что «Дарежиц и сыновья», «Звездные магистрали» и еще много разных компаний входят в гиперхолдинг «Прусло Кромо», который творит свою политику, не считаясь с интересами даже самых великих сверхдержав.
Разговоры про подобные тайны политического закулисья ходили давно и упорно. Андрей скорее поверил бы во влияние гигантских корпораций, чем в фольклор о всемогущем Альтаирском клубе. Однако побасенки Гагиева звучали неубедительно. Заметивший слабое место Чаклыбин осведомился, опередив Андрея:
— Хорошо, что тебя не слышит Жюльена, — вот было бы избиение младенцев… Какой смысл этой фирме бомбить планету?
— Поставим вопрос иначе, — предложил контрразведчик. — Кому была выгодна провокация, развязавшая войну между странами, начинавшими мирный процесс?
— Все войны начинались невовремя, — Андрей засмеялся. — Аксиома.
Отмахнувшись — дескать, не до шуток, — майор огорошил собеседников:
— Подлинной целью войны были не амбиции диктаторов, не битва за справедливость и даже не борьба за ресурсы. На самом деле схлестнулись три трансгалактические корпорации. Главный результат войны — «Жескеч» и «Прусло Кромо» изрядно потрепали более могущественную на тот момент корпорацию «Дветигул», отобрали большой кусок активов, утвердились на новых рынках. Заодно корпорациям удалось ослабить ведущие державы, которые совсем глубоко увязли в долгах и попали под влияние тех же корпораций. Между прочим, те миры Империи, где прежде находились заводы «Дарежиц и сыновья», после войны стали суверенным государством Шоббихель. Только в пределах владений компании законы карликовых стран не действуют — там правят корпоративные законы «Прусло Кромо».
— Теория дистрибутированной власти, — проворчал писатель. — Приходилось читать… Истинная власть распределена по сотням планет, деньги мигрируют по множеству банков, и нет явного центра, по которому можно было бы нанести удар. Невидимая вездесущая сила, тайно правящая даже сверхдержавами. При этом корпорации поддерживают такой баланс между сверхдержавами, чтобы ни одно государство не стало сильнее коалиции нескольких других стран. Если же какой-нибудь Ваглайч станет слишком самостоятельным, против него немедленно сколотят альянс очень сильных государств, пресса обвинит диктатора в нарушении прав домашних животных и сексуальных меньшинств, и под вопли о защите свободы строптивый режим будет сметен.
— Примерно так, — согласился Тариэль. — В общем, поверьте старому шпиону, что документ сфабрикован не мной. Когда танк вломился в офис «Прусло Кромо», я не мог упустить такого шанса. Пробрался в информационный центр и быстренько перекачал много-много эксабайтов.
С этими словами он ласково погладил планшет.
Архив корпорации, сообразил потрясенный Андрей. Чтобы не тратиться на связь по межзвездным каналам, государственные и частные конторы хранят информацию в каждой системе, где имеется важный руководящий орган. Если местному представительству понадобятся какие-то сведения, информация будет найдена мгновенно, без рискованных пересылок по линиям связи, за которыми приглядывают конкуренты.
— Красиво сработано, — восхищенно сказал аспирант. — Ты хочешь, чтобы я подтвердил подлинность документа? С радостью займусь этим делом, но тут нужны специалисты повыше меня классом.
— Специалисты найдутся, — заверил его майор. — Сейчас моя задача — легализовать находку. Легенда будет такая: когда взбесившаяся машина развалила здание, поврежденный архив заработал сам по себе и перед нами начали появляться голограммы каких-то документов на неизвестных нам языках. Естественно, вы — историк и писатель — достали свои мобильники и начали записывать эти чудеса. Уже дома поняли, сколь важные сведения вам достались, и решили опубликовать находки. Вы же не виноваты, что сокровище само упало в руки.
— Корпорация не признает документы подлинными, — уверенно заявил Чаклыбин. — Поэтому не подаст в суд.
— Они будут все отрицать, — кивнул майор. — Поэтому предлагаю пошарить по архиву. Выбирайте каждый по десятку документов.
Чаклыбин пожелал какие-нибудь материалы о Джангархане, Кордо и Енисейском. Поиск по ключевым словам обнаружил множество таких файлов, и писатель переписал на свой планшет добрую сотню петтабайтов. Окрыленный его примером Андрей пошутил:
— Нет ли там данных о боях за Альганг и Теодоре Лестере?
К его удивлению, такие документы действительно нашлись. Почесав затылок, Андрей попросил поискать упоминания о танке «Рин-Веспап». Через несколько минут он получил подборку больших файлов неизвестного содержания.
Растерянный Андрей с ужасом оценил размеры нежданно привалившей удачи. Лишь теперь он понял, какой адский труд ждет его в процессе перевода и редактирования добычи. От панических мыслей не отвлек даже заструившийся из динамиков голос Виктории, предупреждавшей о скором финише в системе Августы.
Как было заведено в их почти семейном экипаже, Андрей ассистировал при выходе из гипера и финальном маневре. Когда шхуна причалила к платформе орбитального космопорта и пассажиры необузданной толпой ринулись на выход, Виктория сообщила с виноватой гримасой:
— Дорогой, я думала, что сегодня останусь у тебя, но не смогу.
Она поведала печальную новость: папаша Велимир влип в какую-то неприятность, валяется в госпитале на окраине Облака Зевс и зовет любимую дочку проведать старика. По мнению рыжей, речь пойдет о наследстве, иначе не стал бы жмот Эльцвейг намекать на крутое бабло. На радостях Виктория разработала головоломный маршрут по сложнейшей трассе, но придется стартовать сегодня же, как только на «Тиару» погрузят весь товар, который ждет ее на Калиюге.
— Я бы хотел с тобой полететь, но не получится, — печально признался Андрей. — Много дел накопилось.
От его слов Виктория не слишком расстроилась. Дело касалось больших денег, и она предпочитала вести переговоры без посторонних. Любимый, безусловно, причислен был к посторонним: сегодня есть, а послезавтра другой найдется.
В процессе прощальных поцелуев Андрей взял с нее слово, что любимая девочка не будет рисковать, обещанию не поверил, но ничего больше поделать не мог. На станции отправлявшихся к планете катеров он догнал Гагиева и решил выяснить щекотливый вопрос.
— Не беспокойся, не навредишь ты своей возлюбленной, — заверил его майор. — Если я правильно понимаю ситуацию, через несколько дней она предложит нам с тобой выполнить рискованное задание, на котором обломался Велимир.
— И что?
— Постараемся выполнить, — контрразведчик поиграл бровями. — Только поторгуемся для приличия.
Андрей не понял, шутит Тариэль или говорит серьезно. Кажется, не шутил.
«Золотая тиара Клеопатры» вернулась на Калиюгу через четыре кошмарных дня, в течение которых Андрея буквально рвали на части. Надо было следить за съемками «Страсти среди звезд» и «Казармы», консультировать самого Джованни Квиринелли, который писал сценарий для следующего сезона «Смертельного меридиана» и одновременно строил план эпопеи о разгроме Непобедимой армады. После работы начиналась аспирантская каторга: он обрабатывал материалы диссертации, попутно занимаясь ворованными секретами. Документ надо было не просто перевести на общеземной — после перевода следовало подогнать формат под оригинал, сохранить важные детали оформления, даже размер и цвет шрифта.
Увидав его воспаленные глаза, Виктория поначалу не ужаснулась, а засмеялась:
— Ты, наверное, вампира играл и грим смыть забыл.
— Скоро без грима вампиром стану, — огрызнулся Андрей. — Сегодня чуть не покусал Жозефа.
Угроза сбежать в отпуск на неделю-другую не произвела на рыжую впечатления, как и на режиссера двумя часами раньше. Процессоры продолжали обрабатывать очередную серию документов, и Андрей предложил Виктории принять в ванну и погулять по ресторанам.
— Потом, — она кусала губы. — Надо поговорить наедине, чтобы никто не подслушал.
— Давай. — Такая перспектива даже обрадовала историка, которому невтерпеж было посмотреть результат перевода. — Как там Велимир — написал на тебя завещание?
Отрицательно мотнув головой, она сообщила, что папаша помирать не собирается, просто немного покалечился, но жить будет. Из весьма сбивчивого рассказа Андрей сумел понять немного: Эльцвейг взялся выполнять опасный заказ, израсходовал часть аванса, но «Собака Баскервилей» сильно пострадала в окрестностях черной дыры, поэтому передал заказ дочке.
— Он велел с вашим доктором поговорить, но я решила по-своему, — говорила рыжая, делая большие глаза. — Зачем с чужим человеком делиться, мы с тобой сами все сделаем. Только найди физика из вашей команды…
— Подожди, ничего не понял, — Андрей замахал руками. — Говори медленно, подробно, не забывая ставить запятые. В чем суть заказа?
Вздохнув, разочарованная его непонятливостью Виктория перешла на тон нянечки детского садика, объясняющей малышам, как правильно садиться на горшочек:
— Когда вы на войне были, с вами служил физик. Большой и толстый.
— Юджин Плахо. Ты видела его на космодроме, когда мы в первый раз встретились.
— Ну да. Только я его совсем не помню… Так вот, он рассказал отцу про какое-то скопление черных дыр, в котором спрятано сокровище.
Пришлось напрячь память, однако название все-таки вспомнилось:
— Дырявая Пустошь, — сомневаясь в правильности своих слов, сказал Андрей.
— Папаша называл это место Черной Долиной, — возразила рыжая. — Кто-то зверски богатый поручил ему проникнуть туда и вытащить какую-то хрень. Я так думаю, то самое сокровище. В общем, ему дали очень дорогую игрушку, такого робота, чтобы залез в сингулярность, зацепил добычу, а потом выполз на сверхсвете. Теперь понял?
Андрей скептически покивал. Он вспомнил, как разгорелись глаза Велимира во время рассказа Юджина про чудо природы. Эльцвейг убедил себя, что в Черной Долине спрятано сокровище древних императоров, и убедил в этом неведомого заказчика. Вероятно, того самого, который безуспешно послал в окрестности Алефа пакетбот с гравибуксиром в трюме.
Не заметив мимики любимого, Виктория показала записанный на мобильный видеофон спектр нужной черной дыры и помахала в воздухе банковской карточкой. Какую-то часть суммы потратил Эльцвейг, что-то сама рыжая по своим счетам раскидала, но денег оставалось немало. Предвкушая триумфальное возвращение с Дырявой Пустоши, сулившее дополнительное вознаграждение, Виктория строила грандиозные планы. Кажется, собиралась осесть на хорошей планете, открыть ресторан, массажный салон и турагентство, вести светскую жизнь и сниматься в кино.
Идея забраться в гравитационную аномалию, погубившую Велимира, совсем не прельщала циничного прагматика, занятого диссертацией. Однако приятель Тариэль просил подыграть, поэтому Андрей предложил связаться со знатоками.
— С ними тоже делиться придется, — предупредила Виктория.
— Придется, — согласился Андрей.
Юджин и Тариэль нагрянули буквально через полчаса, как будто ждали его звонка. Возможно, и в самом деле ждали. Задачу излагал Андрей. Гости выслушали его с недоверчивыми физиономиями, но заинтересовались.
Мрачно насупленный физик, озабоченно изучив спектр, раскрыл огромную — в полкомнаты — голограмму звездного атласа и занялся недоступными простым смертным действиями. Гагиев собрался торговаться, но Виктория сразу объявила, что есть сто тысяч, которые будут поровну разделены между всеми участниками рейда. Видимо, такая сумма пришлась по душе алчному доктору. После тяжких раздумий он попросил разрешения взглянуть на карточку. Заверения рыжей — дескать, карточка работает — майора не удовлетворили. Контрразведчик сверил номер и серию с какой-то базой данных, после чего заявил:
— Согласен. Я участвую. Что скажешь, Юджин?
По выражению лица физика даже самый плохой физиономист без труда определил бы, что Юджин Плахо расстроен. С трудом сдерживая рвавшиеся из глубин души проклятия, он долго качал головой, яростно терзая сенсоры планшета.
— Это в самом центре, — объявил наконец Юджин. — Говоришь, Эльцвейг пошел туда на том древнем корыте и остался жив?
— Он неглубоко забрался, — уточнила Виктория. — Шхуну плющить начало, ребра затрещали, корпус прогнулся.
— Папаша твой чудом ушел, — резюмировал физик. — Во внешней зоне Дырявой Пустоши могут работать лишь очень прочные корабли, защищенные силовым полем и оборудованные внутренним антигравом второго или более высокого класса. Но к той черной дыре даже такой корабль не подойдет. Нужен батискаф абсолютной защиты. И нужен опытный оператор дистанционного управления, который будет наводить робота с гравибуксиром.
— Мой брат Савва, — моментально решил кадровую проблему Андрей. — Где можно купить или арендовать батискаф?
Виктория беззаботно припомнила несколько свалок, где нетрудно достать подержанные суда самых разных типов. Впрочем, она быстро вспомнила, сколько стоят даже самые старые лоханки, и настроение рыжей упало, как давление в пробитом корпусе.
— Такие корабли не купишь. — Юджин угрюмо ухмыльнулся. — Был один, около сотни лет назад построен. Когда началась Седьмая Галактическая война, экспедиция работала в скоплении Посох. Там какая-то крепость взбесилась. Часть людей удалось эвакуировать, но батискаф окружен огневыми точками…
— Понял, ты про Глючный укрепрайон говоришь, — уныло сказал Андрей. — Там куча кораблей застряла. Система управления накрылась, пушки расстреливают всех, кто приблизится.
— Забыли про него. — Виктория по-прежнему не понимала серьезности происходящего. — Должен быть другой корабль.
— Должен, — согласился физик. — Уже строится. Будет готов года через два с половиной. Стоит полмиллиарда, все рейды расписаны на десять лет вперед.
— Отпадает, вернемся к укрепрайону, — майор-контрразведчик задумчиво потирал подбородок. — Скажи, пожалуйста, Андрей, как войти в укрепрайон?
— Легко и с песнями. Там пушки среднего калибра, так что линкор или тяжелый крейсер смогут с большой дистанции, не входя в зону поражения, расстрелять огневые точки своим главным калибром. — Аспирант хохотнул. — Один хрен линкор понадобится, когда в Черную Долину полезем. Юджин ведь говорил про крепкий корабль с антигравом и защитным полем.
Сосредоточенный взгляд лже-доктора немного смутил его.
— Значит, нужен линкор, — медленно произнес Гагиев. — А также люди, умеющие линкором управлять. Придется и с ними гонораром делиться.
Шокированный Андрей вдруг понял, что контрразведчик вовсе не шутит. Кажется, он вообще никогда не шутил.
