Человек в громоздких золотых доспехах стоял передо мной и смотрел так, будто собирался убить. Впрочем, ему действительно было наплевать на мою ценность, и он поднимал пистолет с самыми серьезными намерениями. Из-за того что на противнике не было шлема, я видел карие глаза, словно бы стремящиеся пронзить меня насквозь. Его лицо – лицо человека лет тридцати пяти – имело резкие черты и было явно наделено определенными признаками харизмы. За мужчиной с такой благородной внешностью и светящимся взглядом могли пойти многие. Многие, но не я.

Я знал этого человека, возможно, лучше всех. Строго говоря, он был даже не человеком, скорее, биологическим роботом, обладателем ДНК, на порядок отличающейся от нормальной. И еще мой противник являлся убийцей: пройдет по трупам, не испытывая ни малейших сомнений, и в отличие от любого воина не вспомнит о своих павших товарищах. К тому же он давно стал моим врагом: носитель чуждых мне идеалов вызывал в душе холодную кипящую ненависть. И когда в мою руку вложили пистолет, такой же здоровенный, как у него, я не раздумывал ни мгновения: вскинул ствол и надавил на спусковой крючок.

Тяжелые пистолеты с широкими гранями, поблескивающие в свете невидимых люминесцентных ламп, с яркой вспышкой изрыгали из стволов смертоносные металлические конусы. Пули летели навстречу друг другу, но как-то не так, как им полагалось. Они сделались настолько сонливыми и медлительными, что казались несуразными – я перестал уважать их и опасаться. Да и жизнь вокруг изменила свой темп, вон даже грохот от произведенных выстрелов, пронзающий каждую клеточку тела, прозвучал только сейчас. Может быть, я попал в сказочное царство, настолько сонное, что даже звук здесь распространялся по воздуху едва-едва?

Тем временем пули преодолели половину пути, но не столкнулись, а прошли рядом, при этом не повлияв взаимно на свои траектории. Да и вообще, присутствовала в происходящем какая-то странность: в кино летящие пули крутятся еще и вокруг собственной оси, им это надо, чтобы не упасть бестолково на землю через десяток метров; а здесь они летели, будто ракеты в миниатюре, разве что реактивных сопел не наблюдалось.

На всякий случай я вновь спустил курок и лишь после этого убрал голову с траектории пули противника. Пока та проходила рядом с моей шевелюрой, сделал еще один выстрел, попутно отметив, что «жизнь» моей собственной пули печально оборвалась, она со звоном срикошетила от бронированного и позолоченного доспеха Великого.

Противник тоже оказался не лыком шит, не обратив внимания на вмятину, появившуюся на доспехе, выстрелил и неуловимо быстро ушел влево. Видя, что мои «посылки» проходят мимо адресата, я выстрелил еще дважды, уклонился еще раз и… принял удар массивного кулака, обтянутого позолоченной броней.

Раздался хруст, меня отбросило метра на два от перешедшего к рукопашной Великого Инспектора, но я остался стоять на ногах и даже смог выстрелить в стремительно приближающийся золотой силуэт. А еще – поморщился от запоздалой боли в ушибленных ребрах (фух, всего лишь ушибленных!).

Несмотря на внушительные доспехи, Марк не двигался, а, казалось, перетекал из одного места в другое. Наверное сообразив, что я легко ухожу от его пуль, стрелять он больше не пытался, решил покончить со мной в рукопашной схватке.

В тесной каморке, где мы сошлись волею судьбы, не было места для маневра, и, хотя я увернулся от второго, третий удар пришелся мне чуть выше переносицы. Мир поплыл перед глазами и едва не померк. Титаническим усилием воли заставил непослушные руки работать: левая рванулась наперехват несущейся бронерукавицы, а правая…

Я подставил ладонь под сокрушительный удар кулака, и показалось, что иссох, как комнатное растение, которое не поливали целую вечность. Остановил чудовищный удар в нескольких сантиметрах от лица, каким-то образом истратив при этом почти всю внутреннюю силу. Бой будет проигран, если мой пистолет, приставленный к незащищенному горлу Великого, по какой-то причине не выстрелит.

Бац.

Предчувствие подвело. Он выстрелил. В первое мгновение пришла мысль, что я промазал: перед самым выстрелом Марк изогнулся и отвел голову в сторону. Но он отступил на два шага, схватился золотой рукавицей за шею, зажимая кровоточащую рану, поднял пистолет, сделал выстрел и быстро выбрался из комнаты.

Пуля врезалась в стену прямо за моей спиной – я сам не помнил, как от нее увернулся. Зато очень хорошо запомнил, что пули, пущенные вдогонку Великому, ни черта его не догнали. Да потому что их вообще не было! Пистолет, не обращая внимания на мои старания, отказывался стрелять! Неужели патроны кончились?!

– Мой господин, нам необходимо немедленно покинуть здание!

С трудом сконцентрировав взгляд на магистре Ордена, который мне поклонился, кивнул.

– Господин, с вами все в порядке? – обеспокоился черноволосый, немного плюгавый на вид магистр.

– Да… не знаешь, почему пистолет не стреляет?

– Перегрелся, наверное, – ответил тот, пожав плечами, облаченными во что-то наподобие черной рясы. – Я не специалист, но думаю, секунд через тридцать вы сможете сделать несколько выстрелов.

– Ладно, каков план?

– Нам нужно прорваться на стоянку – там ждет машина с верными людьми.

– Ну так не будем медлить, – сказал ему и осторожно высунул голову в коридор.

Коридор оказался пуст, пустовал и главный холл, в который мы с магистром вошли мгновение спустя. Люди, толпившиеся здесь минут десять назад, бесследно исчезли, разбежались при первых выстрелах. Огромный настенный экран телевизора грустно и осуждающе взирал на нас глазами какого-то диктора, сообщавшего в прямом эфире о террористических актах в здании телецентра «Свобода Аливрии». Но я не вслушивался: нам заступил дорогу отряд секьюрити – охрана здания.

Два десятка андроидов, напоминающих киношного терминатора (только вместо стального черепа на туловище надета перевернутая титановая кастрюля с синей полосой в центре), выстроившись жидкой цепью, преграждали выход. При нашем появлении они вскинули энл-фалы, давая мне возможность разглядеть крохотные дырочки в футуристических дулах грозного оружия.

Командовавший ими бритый мужик в объемном коричневом бронежилете даже не стал вынимать пистолет из кобуры: расставил ноги на ширину плеч, скрестил на груди руки и мужественно выпятил челюсть.

– Я начальник охраны телецентра «Свобода Аливрии», – произнес он громко. – Не делайте глупостей. Сложите оружие, или мне придется дать роботам отмашку.

В ответ я улыбнулся, а потом засмеялся. Моя реакция Бритому не понравилась: он дернул щекой и процедил зло:

– Что здесь смешного?

– Столько лет работаешь на студии, а еще не показывали по телевизору? Сочувствую, но предскажу, что в роли героя ты на экране не появишься, разве что в качестве посмешища.

Лицо охранника побагровело, глаза налились кровью. Глядя прямо на меня, явно нарушая все инструкции, он бросил:

– Убить их.

Ничего не произошло, разве что я стал улыбаться чуть ласковее и смотреть чуть сочувственнее.

Начальник охраны непонимающе повернулся к андроидам, продолжавшим держать нас на мушке.

– Я сказал, убить их!

Он вновь поглядел на нас, еще веря в то, что наши с магистром изрешеченные тела упадут на пол. Но не произошло ничего. И когда охранник снова повернулся к андроидам, непонимание на его лице сменилось страхом, медленно переходящим в суеверный ужас: все машины обратили оружие в его сторону.

– Как… – прохрипел он, – как вы взломали защитные системы?

Продолжая улыбаться, я прошествовал мимо, открыл двери и выбрался на воздух. Через десять секунд следом за нами с магистром размеренной поступью из здания вышел отряд машин-секьюрити. Они завертели своими головами-кастрюлями, но на полупустынной платформе, служащей одновременно площадью и стоянкой авто, не было ничего, заслуживающего их внимания.

– Интересно, почему нет спецназа или полиции? – пробурчал я. – Даже в мое время антитеррористические организации работали куда оперативнее.

– Господин, – подал голос магистр, – полиция и войска задействованы в боях с нашими людьми. Пока мы держим под контролем основные узлы города. Но скоро к стражам правопорядка прибудет подкрепление и, возможно, армия. Надо спешить.

– Куда?

– В космопорт, господин. А вон и наш транспорт.

Платформа, на которой располагался телецентр «Свобода Аливрии», оказалась самым верхним уровнем города, и поэтому я хорошо видел небо, похожее на запыленную свинцовую пластину. Кажется, час назад оно имело отвратительно-фиолетовый цвет, но за прошедшее время изменилось многое, так что я почти не обратил внимания на перемену. Мой взгляд был прикован к двум спускающимся с неба драндулетам. По-другому и не сказать, в сравнении с уже привычными изящными формами авто они выглядели как продукт советского автопрома рядом с «мерседесами» S-класса.

Две железные коробки с четырьмя боковыми винтами, закованными в овальные обода, медленно снижались, разгоняя бешеным ветром лежащий на платформе мусор.

– Это точно наши? – поинтересовался я.

– Да, господин.

– Что, не могли найти что-то поприличней этой рухляди? – снова проворчал ему.

– Это военные транспортники, господин. Нам стоило большого труда…

Слова потонули в дребезжании воздуха, терзаемого винтовыми пропеллерами опустившегося перед нами стального чудовища. Чуть косые, направленные на меня под углом пропеллеры попытались нас сдуть, но, когда «поняли», что ничего не получится, стали сбавлять обороты. По короткому трапу из открывшегося «бока» выскочили два солдата в черных боевых доспехах.

– Сияющий! Магистр! – отдавая честь, обратился солдат к главе Ордена. – Прошу подняться на борт. Мы оказались без прикрытия, и, возможно, скоро нас станут преследовать.

Дождавшись, когда мы окажемся на борту, он вбежал следом и нажал на кнопку у выхода. Трап заправился, шлюзы стали закрываться…

– Подождите! – крикнул я. – А что насчет моих андроидов? Их надо забрать.

– Сожалею, Сияющий, но на это у нас нет времени!

Пока я обдумывал, почему вдруг превратился в «Сияющего», транспортник взлетел, и менять что-либо стало поздно. Поэтому, отдав андроидам мысленный приказ атаковать полицейские и военные машины, оказавшиеся в их досягаемости, сел в свободное кресло и осмотрелся.

В тесном транспортнике находилось двадцать с небольшим человек: кресла были заняты солдатами в блестящих черных доспехах, они все как один повернули шлемы и пожирали меня глазами, спрятанными за оранжевыми линзами-визорами. Один из шлемов отвернулся и, как почудилось, обратился с вопросом к магистру. Тот кивнул, и на этом безмолвный диалог закончился.

Тем временем не нашедший себе места и оттого топчущийся в проходе командир взвода обратился к моему спутнику:

– Сэр, я полагаю, вам с Сияющим следует проследовать в кабину пилота. Там безопасней, сэр.

Мой спутник почему-то посмотрел на командира с укоризной и в свою очередь обратился ко мне:

– Не угодно ли пройти в кабину пилота?

Я молча встал и вошел в кабину. Услышав шуршание автоматически закрывающихся дверей, оглянулся и понял, отчего во взоре магистра сквозила такая укоризна: подленький командир взвода сел на освобожденное мною место! Ладно, я тебя запомнил.

Повернувшийся и поприветствовавший нас кивком пилот в первое мгновение меня испугал. Я едва не отшатнулся, схватился за поручень, и только потом дошло, что всюду друзья. Испугавший меня шлем пилота оказался полностью закрытым, без следов визоров и каких бы то ни было линз – на лице голая полированная металлическая плита. А за окнами в это время на бешеной скорости проносились город, летающие машины, какие-то столбы, которые так и норовили врезаться и смять нашу посудину… Ну что может быть для пассажира страшнее, чем слепой пилот?

Как оказалось, пилот все прекрасно видел, он, не отрываясь от экранов мониторов, жестом указал нам на кресла рядом.

Видимо, кратковременный испуг, накрывший меня своей тенью, оставил в сознании какой-то отпечаток. В душе зашевелились и заворчали какие-то чертики, они жаждали выхода адреналина и требовали крови, а еще хотели найти виновного в произведенном смятении. Еще бы: убежден, что не знаешь страха, уверен, что убил это чувство давно, еще при высадке на Двадцать-четырнадцать, нисколько не страшился армии паладинов или пистолета Великого, и на тебе, испугался какого-то пилота.

Посмотрел на мельтешение красок перед окном, на штурвал перед собой, но так и не обрел присущего мне доселе внутреннего равновесия. Тогда я заворчал:

– Пилот, почему в кабине предусмотрено три места, а транспорт ведешь ты один? Уверен, что это безопасно?

– Да, Сияющий, – глухо отозвался он, – поверьте, я пилот экстра-класса, остальные мне будут только мешать.

В этот момент произошло то, о чем говорили предчувствия. Чувство опасности кольнуло за мгновение до того, как кабина вспыхнула красным, завыла сирена, земля скакнула в сторону. Меня вжало в кресло, пальцы вцепились в подлокотники, но мозг заработал гораздо быстрее обычного. Темной волной нахлынуло огорчение. Я, несмотря на все свое могущество, был беспомощен, как ребенок. Мне оставалось ждать и надеяться.

Увидел, как побледнел прижатый к спинке кресла магистр, как пилот хладнокровно продолжал выжимать из своей посудины все возможное, как за стеклом менялись местами земля, небо, парапеты, эстакады и окна домов. Действительно, только пилот экстра-класса мог хоть как-то ориентироваться в этой круговерти. Я хотел жить, как еще никогда не хотел.

И, словно прочтя мои мысли и почувствовав горящую в душе надежду, пилот, чуть обернувшись, хрипло произнес:

– Все в порядке, Сияющий, нам на хвост сели два штурм-истребителя. Дайте мне только уйти от ракет, и я их встряхну! К сожалению, это старое корыто не оборудовано системами АОН – не обмануть, не сбить.

Как только он это сказал, в голове будто пронесся какой-то импульс. До меня дошло, что тот экран, транслирующий паутину, какую-то сетку и движущиеся по ней красные точки, называется радаром малых объектов. Еще через мгновение в сознании будто бы открылся шлюз, и хлынувший из него поток затопил мозг и едва не раздавил его своим великим весом.

Отцепив пальцы от подлокотников кресла, протянул их к приборной панели, откинул крышку того, что раньше назвал бы клавиатурой, и забарабанил по сенсорной панели. Все, что мне нужно было знать, находилось здесь – в электронных мозгах этого корыта.

Дюжину ракет, преследовавших нас, как свора собак старого лося, я видел каким-то мистическим внутренним зрением. Ярко-красные боеголовки с изображенными на них хищными «акульими ухмылками», небольшой корпус и три хвостовых пера неслись на втрое большей скорости, чем та, которую был способен развить наш транспортник. Единственная причина, по которой они еще не превратили нас в облако плазмы, заключалась в мастерстве пилота. Он бросал посудину из стороны в сторону, нырял под рекламные щиты, в проемы домов, менял уровни и «ставил» пролетающие мимо машины между нами и ракетами. Но стоило ему совершить ошибку, замешкаться лишь на две-три секунды…

Впрочем, вот оно. На экране высветились колонки цифр и данных настолько специфических, что заинтересовать они могли лишь какого-нибудь настройщика на заводе летающих авто. Но мне эти цифры должны были спасти жизнь.

У каждого объекта, будь это авто, устаревший военный вертолет или сверхсовременная прогулочная яхта, существует параметр, который в обиходе называется просто «след». Это своего рода комплекс шумовых и электромагнитных искажений, который оставляет работающая машина. У каждой машины искажения свои, но зато они есть у всех – этим и воспользовались умные головы, которые разрабатывали вооружение для военных. Относительно недавно они создали целый класс оружия с названием «Преследующие ракеты», которые настраивались именно на эти параметры. А поскольку быстро изменить или замаскировать характеристики двигателей и электроники очень непросто, да к тому же умные ракеты обладали способностью быстро подстраиваться под новые параметры, класс «Преследующие ракеты» получил самое широкое распространение. И вот сейчас их волчья стая запаздывала лишь на каких-то полсекунды.

Я был неколебимо уверен в том, что мои намерения совпадают с моими возможностями. И наверное, эта уверенность помогла мне в самый ответственный момент. Закрыв глаза, погрузился во внутреннюю суть – розовый туман вцепился в меня без раздумий, так пиранья бросается на опущенный в воду кусок мяса. Несмотря на боль, пронзившую все тело от макушки до пальцев ног, я почти не сопротивлялся. Заполнивший меня до краев розовый туман вырвался наружу – во все стороны устремились щупальца какой-то нереальной и неестественной для этого мира энергии. Они вышли за корпус транспорта, взметнулись к ракетам, прошли дальше… через десяток потоков машин, через эстакады и здания, и коснулись отставших истребителей.

А потом в голове взорвалась ядерная боеголовка, нахлынули боль и… свет. На этот раз я точно был мертв – ведь не может человек жить с размозженной головой. Но хотелось прожить, продержаться, понять… Я собрал волю и ощутил, что все получилось. «Розовые щупальца» каким-то образом изменили вибрацию двигателей преследовавших нас штурм-истребителей, настроили частоты и импульсы электрооборудования на другой лад… На тот, который был у нашего транспортника: одно из моих щупалец походя изменило его параметры, так что сейчас настройщик на заводе выпучил бы глаза и чесал бы затылок, пытаясь понять, что же случилось с его оборудованием.

Мои веки были опущены, но я и без того отчетливо видел, как под своим цельнометаллическим забралом бледнеет пилот: мы вылетели из центра города, и теперь воздушные коридоры были пустынны, а мест, чтобы уклониться и спрятаться, практически не осталось. Пилот, наблюдая в монитор за приближением жнецов Смерти, уже мысленно прощался со своей женой и дочкой, которые жили где-то в богом забытой колонии, как вдруг ракеты будто натолкнулись на невидимую стену. Замерли на секунду в воздухе, а потом резко развернулись и рванули куда-то в обратном направлении. Пилот прилип к монитору и смотрел в него так долго, что едва успел избежать столкновения с идущим впереди грузовиком. А я, все еще не находя сил открыть глаза, увидел, как военные штурм-истребители превратились в две вспышки и кучу мелких горящих обломков. Вспышки были настолько яркими, что озарили даже белый день.

– Как же мне плохо, – простонал, поднимаясь по спинке кресла.

– Я вас понимаю, – прохрипел магистр.

Недоверчиво посмотрел на него и отвернулся, потому что, если бы я пригляделся, мог бы безошибочно сказать, что он ел сегодня на завтрак.

– Сияющий, – протянул пилот… – вы… вы… Вы тот, кого я ждал всю жизнь!

Я не понял, что он сказал, да и не хотел понимать, превозмогая слабость, подвинул кресло и приоткрыл дверь кабины.

– Как вы, ребята? – спросил у повернувшихся ко мне двух десятков пар оранжевых линз.

Вместо ответа командир поднял вверх большой палец.

– Ну отлично, – проговорил, закрывая двери.

Может быть, этих парней сейчас мутило из-за неимоверной болтанки, но, по крайней мере, заблевать свой скафандр они не могли – системы жизнеобеспечения должны были впрыскивать в них какие-то антишоковые, успокоительные и прочие препараты.

– Сколько до космопорта? – спросил я.

– Шесть минут, – отозвался пилот.

– Успею.

Пилот не стал расспрашивать, а я не стал пояснять. Он только украдкой проследил за тем, как мои пальцы пробежались по сенсорной клавиатуре, как заставили монитор подключиться к Мировой инфосети и как резво запросили там всю информацию, касающуюся ракет. А вот то, с какой скоростью я читал килотонны виртуального текста, думаю, точно не оставило его равнодушным – впрочем, под металлической маской не было видно выражения лица.

Я всего лишь изучал устройство электронной начинки ракет. Дабы в следующий раз, вместо того чтобы переделывать «след» вражеских машин, просто перехватить управление. Было бы в запасе чуть более тех нескольких секунд, отделявших от них наш транспортник, рискнул бы и попробовал это сделать. Но так уж получилось, что о «летающих авто» я знал больше, чем о боевых ракетах…

Через несколько минут, промелькнувших для меня стремительно, как падающая в ночном небе звезда, наш катер стал сбрасывать скорость и плавно снижаться. Мы нацелились на то, что я сначала принял за главное строение гигантского заводского комплекса, – это здание представляло собой монументальную цилиндрическую башню, возвышавшуюся, словно одинокий утес, над морем из строений-карликов, каких-то вагончиков, передвижных башенных кранов, вагонеток и прорезающих все это из конца в конец беспарных рельсов.

– Это и есть космопорт? – не поверил я.

– Да, Сияющий, – отозвался пилот.

– Я ожидал увидеть что-то… внушительней. А где корабли?

Вместо ответа пилот указал в сторону башни, а точнее, Башни. Сейчас, когда мы приблизились, сооружение выросло и расширилось в тысячи и даже в десятки тысяч раз. Башня отличалась от всего, что я видел на Аливрии, не только формой и необъятными размерами, но и материалами, из которых была спаяна. Листы обшивки оказались стальными и держались на огромных, хорошо заметных клепках; редкие окна из темного непрозрачного стекла по длине более подошли бы витринам магазина, а всяческие приборы, вывешенные на металлических стенах, словно уродливые кондиционеры на фасадах исторических зданий, пестрили формами и разнообразием цветовых оттенков.

Пока катер огибал необъятную Башню, я не сводил взгляда с ее стен и силился понять, почему во многих местах блестящие металлические плиты покрыты слоем сажи, а кое-где видны последствия серьезной температуры, заставившей металл оплавиться и потечь, словно свечной воск.

Над нами раздался дикий визг, показалась, что Башня падает и вот-вот раздавит нашу посудину, как муху, но визг продолжил нарастать, несколько десятков плит заколыхались, задребезжали и пришли в движение, расходясь наружу и в бока. Я заметался в кресле, совсем как Дон Кихот в седле, не знающий, хвататься за копье или за меч, глазами пробежался по пульту и мониторам перед собой. Но пришедший в движение гигант оказался всего лишь мельницей: открыв свой необъятных размеров зев, Башня медленно высунула полыхающий пламенем, дрожащий металлический язык…

Боже, у меня больное воображение! Разумеется, это был не язык, а огромный космический корабль, который закрыл собою небо и на маневровых, работающих на реактивной тяге двигателях выдвигался из ангара. Вот же он, космопорт. Вся эта Башня есть не что иное, как вместилище космических кораблей, сюда наверняка поместятся десяток, а то и два десятка звездолетов размером с боевой фрегат.

Как только корабль над нами полностью вышел из башни, его днище осветилось синим и красным – это включились форсажные и маршевые двигатели. Они, качнув и едва не опрокинув нас на землю, в одно мгновение подбросили огромную массу металла куда-то в стратосферу.

Пилот на секунду повернул ко мне шлем-маску, но на моем лице уже исчезло выражение восхищения: эта башня не шла ни в какое сравнение с «Эльвой», которая запросто могла вместить весь этот космопорт в какой-нибудь не самый большой из своих ангаров.

Пилот завел катер в ангар, из которого только что вылетел корабль, и посадил его в самый угол, поближе к техникам, солдатам и людям в гражданской одежде, которые плотно усеяли четыре яруса, примостившихся к стене. Как только я в сопровождении десятка солдат покинул корабль, раздались овации и целая буря восклицаний. Вскоре рукоплескания и выкрики в стиле «Слава Сияющему!» сменились коллективным падением на колени, челобитиями, а один самый ненормальный спрыгнул с первого яруса и, прежде чем его блокировал мой конвой, испросил разрешения принести себя в жертву, причем в жертву лично мне.

– Они тут все с ума посходили, – произнес я, ошалело наблюдая за тем, как два солдата подняли бьющееся в конвульсиях тело фанатика и передали его на руки группе техников в синей форме.

– Нет, Сияющий, – опроверг мою версию магистр, – они просто вне себя от счастья. Многие из них ждали вас всю жизнь, а у других были отцы и деды, которые давно состарились и умерли, но так и не дожили до вашего пришествия.

– Я что, Иисус, что ли? – бросил в сердцах. – Вообще не понимаю, почему меня ждали – я всего лишь продукт каких-то экспериментов ваших психованных ученых.

– Мой господин, – покачал головой магистр. – Неважно, кем вы считаете самого себя, ваше прошлое не имеет никакого значения. Известно, что вы Первый Бог. Мессия, который укажет человечеству верный путь и даст понимание смысла жизни. Только одним своим существованием вы подарили нам, вашим верным слугам, Великую цель, мы счастливы и безмерно благодарны.

Солдаты, все это время тщательно следившие, не появится ли агрессия в рядах ликующих, не осознавая того, что делают, закивали при последних словах магистра, и я понял: этот мир прогнил больше, чем мне казалось. Насколько нужно быть серым, унылым, лживым, однообразным, чтобы сотворить таких людей. Римская империя и ее преемник Соединенные Штаты всегда считались передовыми центрами развлекательной индустрии, а Аливрия – целиком и полностью их наследие. Человеку не хватит жизни, чтобы насладиться вполне или хотя бы испробовать все существующие виды развлечений, разнообразные способы выхода из реальности, погружение в пучину распутства, наконец. Но все же Система где-то дала сбой, не смогла переварить и выпустила из своих цепких лап всех этих верующих. Верующих даже не в меня, а в мифического Бога, который придет и все исправит. Откроет им смысл бытия, объяснит замысел Вселенной, породившей такое творение. Наконец станет понятно, для чего радуемся, страдаем, живем и умираем, и тогда мир погрузится в вечное блаженство… Как глупо. Ни я, ни кто-либо другой не сможет ответить на эти вопросы, и уж тем более никто не придет, чтобы все исправить. Я могу только попытаться раскрыть глаза человечеству, помочь осознать, в каком дерьме оно находится. А осознание – первый шаг к исправлению.

Солдаты провели нас с магистром к выходу из ангара, а затем и к одной из бесчисленных стеклянных лифтовых шахт, разветвляющихся в чреве Башни подобно артериям в организме человека. Сверхскоростная кабина лифта прибыла на наш этаж практически мгновенно и уместила весь взвод, меня и магистра. Двигающаяся за нами процессия с тем же успехом оккупировала другие лифты, и через несколько десятков секунд без всякой тошноты и головокружения мы, преодолев расстояние с полмили, оказались, наверное, под самой крышей космопорта.

Зал встретил нас унылыми взглядами стоящих на коленях и держащих руки за головами служащих и тремя десятками охраняющих их солдат. Старший из конвойных отдал честь командиру взвода, увидев меня и магистра, замялся, но после сделал вид, что не узнал или не заметил, и продолжил доклад:

– Генерал, космопорт полностью под контролем! Бои идут в нескольких милях от наших позиций. Захвачено три фрегата, один гражданский транспортник, три больших и десять малых грузовиков. Два фрегата уже выведены в космос и прикрывают нас с орбиты. В здании находится примерно полторы тысячи пленных, в основном служащих космопорта, а также экипажи кораблей.

– Отлично, капитан. Пленных запереть, всех наших людей в третий фрегат. Стартуем через пять минут.

– Есть, сэр!

Не обращая более внимания на окружающую чехарду, «командир взвода», который на самом деле и был генералом, быстрым шагом повел нас в посадочный ангар. Там без лишних слов отправил всех на трап а-ля эскалатор.

Чем отличается фрегат от корвета, эсминца или другого бороздящего космос аппарата, я пока не знал, но корабль не поражал размерами. Относительно большой (наверное, при необходимости сумел бы вместить в себя целую танковую дивизию), он казался мне невзрачной грудой металлолома. Что ж поделать – влияние «Эльвы».

Изнутри звездолет был не лучше – низкие потолки, узкие коридоры. Залы, через которые проходила наша процессия, казались крохотными комнатками, к тому же до отказа забитыми с трепетом глазеющим на нас персоналом.

Командная палуба оказалась средоточием зла – это была та же биржа с сотнями громко переговаривающихся людей, разве что вместо деловых костюмов на всех присутствующих красовалась форма офицеров и солдат ОСА – так сокращенно именовали Объединенные Системы Аливрии. Мой «карманный генерал» оставил нас, проводив до капитанской рубки. Мы с магистром оказались не у дел. Тут всем заправлял некто, именуемый «капитаном», и в моем понимании он действительно им был. Его белая форма и фуражка с прямоугольным козырьком на первый неискушенный взгляд ничем не отличались от тех, какие носили американские адмиралы в мое время. Лента наград не смотрелась излишне пафосно на широкой груди, а несколько звезд на погонах не особо выделялись на фоне золотых пуговиц. Даже глубокий белый шрам, тянувшийся через всю щеку, почему-то выглядел настоящим, боевым, а не полученным в какой-нибудь пьяной драке.

Капитан кивнул мне как старому другу и, отвернувшись, продолжил отдавать перед экраном отрывистые команды. В общем, чтобы не мешать царившему здесь полезному хаосу и творческому беспорядку, мы с магистром заняли в уголке пару кресел и сделали вид, что происходящее нас нисколько не интересует. Впрочем, как я вскоре заметил, офицеры, техники и их помощники, семенящие по рубке с самым сосредоточенным видом, также пытались сделать вид, что в упор нас не замечают. Однако от угла, в котором засели мы с магистром, все старались держаться подальше, а если и заходили сюда по какой-то надобности, непременно сбивались с шага, спотыкались, что-нибудь роняли или возбужденно дрожали.

Капитан начал обратный отсчет, и с каждой произносимой им цифрой включались все новые линии турбин двигателей. Корабль мелко задрожал, оторвался от поверхности и медленно поплыл навстречу полосе неба, видневшейся в открывающихся ангарных воротах. Когда черед дошел до «ноля», сосредоточенный капитан произнес: «Вторая космическая!» – и в ту же секунду серое небо на мониторах сменилось россыпью серебряных звезд и умопомрачительной картиной голубой планеты, увенчанной сразу двумя белыми шапками.

Однако смотрел я на это великолепие от силы пару секунд: коротко взвыла сирена, механический голос объявил, что корабль атакуют, а присмиревшие люди вдруг заметались и засуетились. Капитан вновь начал отдавать команды, но его голос потонул в гвалте:

– …передача резервных ресурсов процессоров на… АРС активирована……зенитный комплекс приведен в повышенную… Внимание, «Миссисипи» терпит……«Сердце Эльвы» открыл огонь…

– Что происходит, черт возьми?! – крикнул я, схватив за рукав пробегавшего мимо офицера.

– Сияющий, сэр, в Солнечную систему вошел Первый флот и сразу нас атаковал, – скороговоркой отрапортовал он. – Фрегат «Аполлон-два» практически уничтожен; фрегат «Миссисипи» выходит из дока «Сердца Эльвы» для оказания поддержки, но его атакуют две эскадрильи истребителей; «Сердце Эльвы» открыл огонь из главных орудий по крейсерам Первого флота; к нам приближаются тяжелые торпеды и крылатые ракеты.

Я разжал пальцы и, не глядя, куда понесся освободившийся офицер, опустил резервный терминал управления и забарабанил по сенсорной клавиатуре.

Представшая передо мной картина удручала: «Аполлон-два», тот самый корабль, старт которого я видел, когда мы приближались к башне-космопорту, превратился в мешанину из крупных и мелких обломков, среди которых полыхала яркая зарница – что-то догорало, бесшумно взрывалось, откуда-то вырывались струи воздуха, что-то летело прочь от этого кромешного ужаса. С замиранием сердца я смотрел, как сохранившаяся в целости задняя часть корабля, ведомая все еще работающими двигателями, медленно пробилась сквозь обломки и поплыла дальше в космический океан… Удаляющуюся синеву, отраженную десятками сопел, я наблюдал еще секунд тридцать, прежде чем яркая вспышка взрыва возвестила об окончании пути некогда величественного корабля. Но все это отпечаталось лишь на краю моего сознания – внимание поглотили «Эльва» и «Миссисипи».

Исполняя отданный мною впопыхах приказ буквально, все члены моего Ордена, кроме тех, которые добровольно остались сдерживать наземные войска и прикрывать бегство всех остальных, погрузились на три захваченных фрегата и устремились в доки «Сердца Эльвы». Разумеется, интервал между стартом кораблей вышел минут в пять, и второй звездолет находился ровно на полпути к «Эльве», когда был застигнут вторгшимся в систему флотом ОСА. Первый фрегат, «Миссисипи», попытался ему помочь: едва зайдя в док «Эльвы», «дал задний ход», но тут же оказался под огнем налетевших на корабль истребителей. Самой «Эльве», кстати, приходилось совсем несладко: почти вся зенитная защита, которую она успела возвести, рухнула; пушки Гаусса повредили лишь несколько линейных крейсеров врага и были разметены огнем корветов. Теперь вражескому адмиралу оставалось только подвести тяжелые корабли поближе и в упор расстрелять беззащитный колосс.

Нас, разумеется, тоже заметили. Заметили, но не придали особого значения: выплюнули в нашу сторону пару десятков ракет и торпед, потом отправили вслед им пяток корветов – так, добить, что уцелеет. А судя по разгорающейся на мостике панике, уцелеть могло мало что. Насколько я понял, фрегат – штурмовой корабль, предназначенный в основном для взламывания линий обороны чужого флота. ПРО и антиторпедных систем на нем установлено с гулькин нос, а значит, эти три десятка ракет перемолотят нас, как жернова.

По мере приближения торпед хаотические и нервные движения людей замирали, голоса становились все тише. В конце концов в капитанской рубке повисло гробовое молчание. Люди замерли, словно лишенные питания андроиды, смотрели в мониторы без эмоций и без всякой надежды. Кое-кто даже начал молиться. Капитан, доселе казавшийся несокрушимым, не знающим никаких чувств утесом, опустил руки и сгорбился.

На меня накатило детское желание сделаться супергероем, щелкнуть пальцами и спасти всех. Я встал, расправил плечи, уставился в монитор. Между моими бровями прорезалась складка, взгляд, как я сам ощущал, стал суровым и властным. Краем глаза замечал, как взоры обращенных ко мне людей загорались надеждой, как выпрямлялись спины и сжимались кулаки. Окружающие вновь обретали веру – кто-то другой, умный и могучий, придет и все наладит.

Я закрыл глаза и почти не приложил никаких усилий для того, чтобы сущность, дремлющая в потаенных глубинах, проснулась и накинулась на меня, как голодный лев на добычу. Тело стало будто ватным, ноги не выдержали, подломились, я упал на колени, а давление изнутри все нарастало. Уже был уверен: вот-вот потеряю сознание, но мой мир, сжавшийся в розовый ком, вдруг будто взорвался – от меня, словно от сброшенной на город атомной бомбы, во все стороны понеслась силовая волна.

Боль исчезла. Я медленно поднялся на дрожащих ногах и с удивлением стал разглядывать мостик и людей, смотрящих на меня с суеверным ужасом в глазах. Трудно было понять, как они выжили и почему выброшенная из меня энергия не разорвала весь этот корабль.

Тем временем кто-то придавленно вскрикнул, все взгляды обратились на него, и вдруг многоголосый ликующий вопль разодрал повисшую тишину.

– Капитан, сэр! – воскликнул один из офицеров. – Торпеды повернули назад… Смотрите!

На главном экране сменилось изображение, и все буквально вмерзли в него взглядами, наблюдая за тем, как четкая линия корветов, которые должны были стереть нас в пыль, разламывалась под ударами свихнувшихся торпед. Некоторые корветы пытались их отстреливать, другие совершали противоракетные маневры, третьи старались уйти назад, но один за другим все они взрывались и разламывались на части, и мне почему-то нисколько не было жаль их мечущиеся в ужасе экипажи.

Улыбающийся капитан повернулся ко мне, шрам на щеке заблестел в ярком свете:

– Спасибо, Сияющий!

Я в ответ пожал плечами: не его спасал.

– «Сердце Эльвы» продолжает находиться под бомбардировкой флота, и я не знаю, что можно сделать. Какие будут приказания?

То, что «Эльве» совсем хреново, я видел и сам. Тысячи истребителей, бомбардировщиков и прочей мелкой шушеры носились вдоль ее обшивки, сыпали снарядами и, наверное, чувствовали себя безнаказанными блохами на ленивом псе. То, во что превратилась обшивка и ближайшие к ней отсеки, более походило сейчас на ветошь, чем на броню боевого корабля. А тяжелые торпеды только-только начинали свой медленный, но неотвратимый полет – сверхтяжелые корабли уже выходили на расстояние оптимальной дальности стрельбы и примеривались, как разнести корабль в клочья.

– Мы можем куда-нибудь смыться? – спросил я. – Желательно, в другую часть галактики.

– Да, сэр, но в этом случае, даже если «Миссисипи» и «Эльва» смогут включить гипервременные двигатели, нам будет крайне затруднительно установить с ними связь.

– Предоставь это мне. Я не вижу «Миссисипи», фрегат уничтожен?

Прежде чем ответить, капитан несколько секунд глядел на колонки данных на мониторе.

– Нет, сэр. Он получил критические повреждения и был вынужден зайти в док «Сердца…»

– Ясно.

Чтобы нащупать «разум» «Эльвы», не пришлось даже концентрироваться и закрывать глаза. Правда, я едва не потерял с ней телепатическую связь из-за шока: вместе с мыслями Эльвы меня захлестнула исходящая от души корабля волна паники и ужаса. Так могла бояться косуля, загнанная стаей волков.

– Эльва, сматывайся куда-нибудь! – безмолвно заорал я, испытывая неподдельный страх. – Включай гипервременные двигатели и сматывайся!

Ответа так и не услышал. Может быть, из-за того, что все-таки не до конца сосредоточился, а может, все дело было в страхе, гложущем Эльву, но практически в то же мгновение зад колосса полыхнул синим, немного сместился и исчез со всех экранов. Я мог и ошибиться, но, кажется, еще секунду в космосе висела жирная синеватая полоса.

– «Сердце Эльвы» вышел из системы. Какие будут приказания, сэр?

– Капитан, уходим отсюда, – устало произнес я, наблюдая, как перестраивается флот ОСА.

– Место назначения, сэр?

– Куда угодно, только быстрее!

Капитан молча придвинулся к голографическому экрану, подвинул и поменял местами какие-то значки. В ответ корабль мелко задрожал. Я уцепился за спинку кресла – еще секунда, и гипервременные двигатели унесут нас в другую галактику…

Именно в этот момент корабль был атакован обманувшим сенсоры и подошедшим к нам незамеченным корветом ОСА.