Глава 3
Атака
Убедившись, что экипажи всех кораблей заняли свои места, я, стараясь сделать это незаметно, несколько раз глубоко вздохнул. Мысль о том, что ныряю головой в омут, била по нервам ледяным хлыстом. Оставалось только благодарить высшие силы, что в моей команде находятся люди, которые куда более компетентны в некоторых делах. Мне, неопытному капитану, не придется командовать космической битвой. Человек, назначенный мною на должность адмирала, возможно, сохранит немало кораблей и жизней…
А я, как символ и главная надежда людей, буду только воспламенять сердца идущих за мною.
Подумав, попросил крутящуюся подле женщину, кажется выполняющую роль адъютанта, организовать связь с моими людьми. Уже через несколько секунд говорил в микрофон, зная, что мой голос, затаив дыхание, слушают все, от женщин и детей в каютах до боевых офицеров, занявших свои посты, и техников, наравне с роботами копающихся в машинных залах:
– Сейчас одиннадцать пятьдесят шесть а-эм, и, когда пробьет следующий час, мы будем далеко от этого безопасного места. Далеко, в ином секторе галактики, в иной планетной системе, мы с головой окунемся в сражение. Каждый из вас, должно быть, знает, почему нам необходимо в нем участвовать и зачем нам так нужна победа, но я все равно напомню. Мы воюем за истину, воюем против лжи, сковавшей человечество. План таков – захватить центральную станцию связи и сообщить всем людям, что они должны знать правду! А потом мы захватим Лилис с ее фабриками и промышленными комплексами, которые послужат для того, чтобы остановить разгорающуюся во Вселенной катастрофу!
Сейчас у нас есть флот, небольшой, но сильный. Я хочу, чтобы вы помнили, что каждый из вас так или иначе приложил руку к его созданию. От каждого в той или иной степени зависит ход грядущего сражения, но только сообща, только вместе мы являемся непреодолимой силой! Я, тот, кого вы называете Сияющим, говорю вам: верю, верю в вас!!
На этом выключил микрофон и услышал бурю аплодисментов: экипаж в капитанской рубке рукоплескал, будто нехитрые слова имели магическую силу.
– Адмирал, включай двигатели.
– Есть, Сияющий, – отозвался человек на экране. – Расстояние: один прыжок. Мы выйдем прямо под носом Шестого флота.
– Вас понял, адмирал.
Я вновь положил руки на стол и примерз к экранам, транслировавшим, как перед каждым кораблем открывается зияющая дыра – туннель времени. Корабли одновременно качнулись, и флот исчез из этой части галактики, чтобы через мгновение материализоваться в другой.
Благодаря мощнейшим гравитационным установкам «Эльвы» вибрации ощущались не так сильно, однако жалобный протяжный стон корпуса чувствовался отчетливо… Перемещение завершилось быстро – вспышка на экранах и полная тишина возвестили о том, что корабли добрались до места. А вот и встречающие!
Огромный стратегический стол засветился и словно вознесся вверх, проявляя над собою обширную три-Д карту. На противоположном от меня краю в воздухе висела Лилис, величиною примерно с дыню; на полметра ближе ко мне располагался «спичечный коробок» – станция связи. Перед ней-то и собирались вражеские корабли…
– Сэр, тут весь Шестой флот! – воскликнул кто-то из экипажа.
Впрочем, я и сам видел, что кораблей слишком много. Их оказалось втрое больше наших, и это если не считать мелочей вроде корветов, фрегатов, торпедоносцев и кораблей поддержки… Вместо ожидаемой половины флота тут дислоцировался весь. Бог мой, похоже, я поспешил с атакой!
На экране высветилось лицо адмирала, он обращался не ко мне, но я слышал его отрывистые команды, правда, не мог их понять: азимуты, координаты и прочие вроде бы понятные слова не складывались в голове в выражения. Я видел только результаты.
Все линейные крейсеры построились «щитом» и выступили вперед, прикрывая дредноут и эсминцы. Не желая терять даже малейшего преимущества, адмирал выбрал самого крупного врага и приказал СНИЖ своего корабля открыть огонь…
Голограмма дредноута на стратегическом столе задрожала, я вывел его изображение на монитор и, задержав дыхание, наблюдал за тем, как главное орудие флота набирается сил перед выбросом страшной энергии. Кончик клюва засветился красным, «щетина» выбросила в космос из охлаждающих трубок облака пара, а потом все перед кораблем загорелось ярко-оранжевым. И хотя изображение было немо, я почти услышал, как застонал содрогнувшийся космос, когда его прорезал густой, словно магма, широкий лазерный луч.
На другом конце луча всем телом дрогнул эсминец – загораживавшая его пара фрегатов просто растворилась в оранжевом свете. Но прошла секунда, другая – луч иссяк, а принявший на себя удар вражеский эсминец включил дюзы, развернулся и поплыл в обратную от нас сторону. Конечно, выглядел он неважно: весь обгоревший, с распоротым из конца в конец боком и зияющей дырой в правой половине «морды». Но все же корабль был цел, оставалось только надеяться, что он полностью непригоден для боя.
Разобравшись в обстановке и поняв, насколько высока дальнобойность и мощь нашего оружия, вражеский адмирал маршем отправил свой флот на сближение. Впрочем, иного выхода у него не было, он не имел права ни уйти, ни маневрировать – станция связи и Лилис находились под его защитой. Но все же подойти ближе было не самой хорошей мыслью.
Первые легкие корабли, добравшись до нашего «щита», остановились и выпустили вереницы торпед и гроздья ракет. Тонкие лазерные лучи чиркнули куда-то, но не нанесли видимого урона обшивке тяжелых крейсеров. А сами крейсера, коротко огрызнувшись в ответ, сосредоточились на своих системах ПРО и ПВО: ракеты-перехватчики, лазеры и турели с пушками, заряженными реактивными типами снарядов, образовали непреодолимую завесу перед «щитом».
Впрочем, судя по всему, план вражеского адмирала удался, и легкие корабли протянули время, достаточное для подхода тяжелых сил. Все корветы и легкие крейсера, яростно атаковавшие фрегаты, неожиданно разделились на две группы и устремились в обход «щита», а тяжелые силы приготовились нанести сокрушительный удар, который должен был разбить наш «щит» и посеять в рядах хаос.
Вот только враг на этом этапе боя не принял во внимание наш колосс, стоявший далеко позади дредноута и, наверное, казавшийся зеркальным отражением станции связи.
– Сияющий! – привлек мое внимание скупой на эмоции адмирал. – Прикажите Эльве открыть огонь по центральным силам врага из орудий Гаусса!
– Понял. Эльва, слышала? Выполняй.
– Да, сэр.
Освещение в рубке задрожало, экраны нехорошо мигнули – от «Эльвы» понеслось нечто, похожее на метеоры… А может быть, я ничего не видел и мне только показалось: космос в окрестностях был чист, только несколько линкоров и эсминцев врага пребывали в шоке – из их тел вышибло большие куски металла и внутренности. Теперь корабли можно было смотреть «на просвет».
Вновь ожило орудие дредноута, лазерный столп полыхнул в щель между крейсерами «щита», и на этот раз разрушительная энергия не была рассеяна расстоянием. Какой-то неудачливый линкор взорвался изнутри и раскололся надвое. Лазерный луч продолжил движение, обжог несколько небольших вспомогательных кораблей, перегрузив их щиты и сделав жизнь внутри невозможной, – на стратегическом столе они обозначились как «уничтоженные».
Я бы многое отдал, чтобы на этом бой закончился, но враг был еще далеко не обескровлен и считал, что имеет все шансы на победу. Несмотря на то что центральные силы потерпели немалый урон и пребывали в несколько хаотическом строю, они продолжали атаковать и, пользуясь преимуществом в виде изрядного количества кораблей поддержки, нещадно давили на строй «щита».
Пытаясь остановить их порыв, я пошел на слияние с розовым туманом, но единственный линкор, СНИЖ которого оживил, был уничтожен уже через пару минут. Линкор выпустил кучу ракет, повредивших соседей, был признан вражеским и атакован. Запрокинув нос, чтобы унять кровь, стал обдумывать возможность второго соединения с божественной сущностью: я-то справлюсь, но вот Эльва… – похоже, ей не понравилась, что «ее ребенок» вынужден был умереть, едва родившись. Впрочем, это действительно было нечестно: больше не стану оживлять корабли, находящиеся среди врагов.
Я видел, как наши линейные крейсера изо всех сил пытались удержаться в строю, выпускали ракеты и отстреливали приближающиеся к ним звездолеты, но то одна, то другая ракета прорывалась, причиняла страдания живым СНИЖ или убивала людей в управляемых кораблях. А прорвавшиеся сквозь заслон вражеской ПРО ракеты наших крейсеров принимались на энергетический щит, выставленный и усиленный судами поддержки. Другие корабли, которые, скорее, представляли собой орудийные платформы, подходили к атакующим и обеспечивали им посильную защиту…
Но самым критическим обстоятельством оказалась не угроза падения нашего «щита», а та группа легких звездолетов, которая, разделившись, обошла его с двух сторон. И если бы не дредноут с двумя эсминцами, они бы уже ударили линейным крейсерам в тыл, а так… просто атаковали артиллерию с флангов.
Кроме фрегатов и других «средних» кораблей среди них оказались авианосцы, выпустившие из себя рои истребителей и бомбардировщиков, которые тут же резво ринулись к неповоротливым жертвам…
– Вот проклятая мошка! – в сердцах бросил я. – Знал бы – приказал бы делать акцент на строительстве перехватчиков!
Спокойное лицо адмирала вновь повернулось в мою сторону:
– Сияющий, Эльву необходимо приблизить к нам на «расстояние руки», чтобы она прижала их огнем зениток.
– Понял, – отозвался я. – Эльва…
– Приняла, отец.
Едва первые торпеды были сбиты у бортов эсминцев, бомбардировщики уже забарабанили по щитам дредноута. Пушки Эльвы все еще стреляли по центральным силам, и, видя отсутствие интереса со стороны неторопливо приближающегося гиганта, две группы легких кораблей решили покончить с артиллерией в виде эсминцев и дредноута одним ударом. Конечно, не все, но большая часть звездолетов приблизилась настолько, что ПРО гигантов более не успевала перехватывать их ракеты, а исчезнувшая энергетическая защита подставила под удар бока беззащитных кораблей…
«Эльва» задвигалась в шесть раз быстрее, ее дюзы зажглись синим, а форсажные двигатели – желто-красным. Показалось, в отчаянии она выпустила в стороны по шесть огромных ракет – они почудились мне гигантскими, можно сказать, размерами с те же космические корабли. Кроме размеров, в них не было ничего особенного, но я вспомнил, что ракеты называются «крылатыми».
Увидев их, часть истребителей, оставив все прочие дела, бросилась наперерез, а некоторые корабли, будто в ужасе, попытались метнуться в стороны, но все оказалось тщетно. У ракет была собственная энергетическая защита, надежно предохранявшая их от посягательств штурмовиков, была собственная ПРО, которая сбивала ракеты-перехватчики задолго до их приближения. Вот только сами гигантские ракеты ни в кого не попали – да им это и не надо было. Они взорвались, как сверхновая, огненный обруч, возникший от взрывов, насколько я понял, заставил Эльву включить энергетические щиты.
А когда шесть огненных шаров погасли, увидел множество спасающихся бегством легких кораблей. Удивительно, но среди микроскопических звездолетов уцелевших оказалось больше, они бросились на обожженные корпуса гигантов, потому что ничего другого им не оставалось, и были незамедлительно уничтожены не растратившими силу оборонными системами кораблей.
– Сияющий, – сказал адмирал с экрана, – прикажи Эльве занять место дредноута. Вы должны защищать тыл «щита».
– Что вы собираетесь делать, адмирал?
– Какая разница? Я отдал вам приказ, Сияющий, извольте выполнять.
– Понял, – ответил излишне поспешно.
Поспешно потому, что врубился в его задумку слишком поздно. Знай раньше, что он хочет сделать, отстранил бы его от командования.
Дредноут, увлекая за собой эсминцы, подвинулся вперед, туда, где, сражаясь из последних сил, держали оборону линейные крейсера. Он прошел их строй и врезался в наступающих. Тяжелый корабль проплыл между вражескими судами, как галеон в забытых морских сражениях. У него не было практически никакого оружия, не считая оружия главного калибра, яростно отстреливались только следовавшие за ним эсминцы, но психологический эффект он производил серьезный.
– Дредноуту просто повезло, – прошептал я. – Это было чистой воды самоубийство.
– Возможно, вы правы, отец, но повезло не ему, а нам всем. Если бы у вражеского командующего не сдали нервы… Возможно, он просто хотел сохранить жизни экипажей своих кораблей.
Я долго смотрел на экраны, транслирующие изодранные пушками Гаусса, прекратившие стрелять корабли, переводил взгляд на стратегический стол, на котором вражеский флот перестал быть вражеским. Все корабли издавали сигналы бедствия; все подавали сигнал капитуляции. М-да, мы не уничтожили, а захватили Шестой флот.
Я стоял в окружении своих солдат на борту флагмана «Гордость Аливрии». Некогда грозный враг, отделявший меня от цели, сейчас представлял собой дырявое корыто, но былой помпезности не растерял. Адмирал флота ОСА, весь в золотых медалях и серебряных бляшках, вышагивал по красной дорожке под траурный марш.
Если бы не прямая трансляция, передающая происходящее на сдавшиеся корабли флота, я бы плюнул на все церемонии и… словом, избавил бы старика от унизительных телодвижений. Но такова традиция – правящие круги ОСА придумали даже красивую церемонию сдачи в плен: окружающие должны знать, что эти героические люди сделали все, что было в их силах…
Адмирал снял с пояса бутафорскую саблю, возникшая словно из ниоткуда адъютант поднесла красную подушку, на которую он ее положил. Потом упал на колено и протянул саблю мне. Я принял молча, как должно победителю, и протянул руку, чтобы помочь подняться побежденному.
Вскоре мы сели за стол, адмирал подписал заранее заготовленную бумажку о безоговорочной капитуляции, и я во всеуслышание объявил о судьбе пленных:
– Меня ваши власти считают покойным террористом номер один, мои слова покажутся вам пустыми и нелепыми, но я всего лишь пытаюсь рассказать людям правду. Если бы это было возможно, отпустил бы всех сейчас же, но, к сожалению, обязан задержать вас на некоторое время. Однако даю слово, что все выйдут на свободу не позже чем через месяц. Это не касается высших офицеров – они могут быть свободны.
Трансляция закончилась, и, отведя в сторонку не верящего своему счастью старика, я поинтересовался:
– Могу ли узнать подробнее о причинах, побудивших вас капитулировать?
Старик в почти позолоченной фуражке дернул щекой:
– Мне сто сорок лет, из которых восемьдесят пять я провел во флоте. Что-что, а считать умею, даже если бы мы бились до конца и уничтожили дредноут, эсминцы и весь ваш «щит», воевать с колоссом стало бы просто некому. Ну скажите, что было делать с той нависшей над нашими корабликами махиной? Что толку жертвовать жизнями молодых офицеров, если впереди всех ждет горечь поражения?
Я кивнул и пожал ему руку.
– Обещаю сдержать свое слово и выпустить ваших людей в скором времени. Прощайте, адмирал.
Он кивнул в ответ и прошаркал в соседний зал, заполненный поджидающими его высшими офицерами.
– Сияющий, – обратилась ко мне адъютант, – поступило сообщение, что станция связи захвачена.
– Наконец-то! Чего они копались так долго?
– Десантные группы наткнулись на серьезное сопротивление, вражеские солдаты и вооружившиеся работники станции сражались до последнего. Пленных среди них почти нет…
– Прискорбно. Почему они не могли просто сдаться, как этот адмирал?…А, ладно. Сообщите людям, которых мы вывезли из обсерватории Зальты-16, что их помощь наконец понадобилась. Думаю, они будут рады это услышать. И поинтересуйтесь, не надумали ли они возвращаться в Федерацию – вряд ли мы будем удерживать станцию слишком долго.
– Слушаюсь, Сияющий.
– Свободны.
Женщина выпрямилась, отдала честь и куда-то свалила, а я, не собираясь задерживаться на этой дырявой посудине, потащился к челноку.
– Сэр, – обратились ко мне откуда-то сверху.
– Эльва? Как ты здесь оказалась?
– Взломала СНИЖ, разумеется. Я хотела поинтересоваться, зачем вам нужны всякие… адъютанты? Я ведь справлюсь не хуже.
– Да, Эльва, все так. Но этих людей тоже нужно чем-то занять, если они увидят, что вокруг их бога пустое пространство, будут стараться его заполнить. Стоит мне отказаться от услуг назначившего самого себя адъютанта, придут двое других… Эльва, я не хочу, чтобы ты ревновала.
– Я не ревную, отец! Просто… Просто… Ну да, я ревную. Но я буду с этим бороться.
– Не расстраивайся, Эльва, в моей душе для тебя существует целое отделение, оно не сжимается и не заполняется ничем другим. Ты всегда будешь со мною, что бы ни произошло.
– Спасибо, отец!
– Не за что. Собери командующих на военный совет.
– Есть.
Она наконец замолчала, а я подумал, что в ближайшее время сойду с ума. Скоро приду к себе в каюту, а там такая же великовозрастная девочка Найта – если она полезет с какими-нибудь фокусами, как бы ни любил – придушу.