Глава 17
Магия есть творческий процесс внутри материала.
Е. Анопова
Замок Иссахара, несмотря на казусы памяти, Харальд узнал сразу. Строение ничуть не изменилось — все так же чернело огромным лишаем на вершине холма. Сурово выглядели высокие башни, а стена по-прежнему грозила зубцами. Но обвис, словно рука больного, небесного цвета флаг над донжоном, и ворота в укрепление были распахнуты, словно приглашая войти.
Разведка вернулась с известием, что на стенах и в самом замке никого не видно. Воины с недоумением переговаривались, подозревая какую-то хитрость.
— Ладно, поехали, — сказал Харальд. — Сразу занимаем надвратные башни, а затем стену. Лишь после этого — в донжон.
Но все опасения оказались напрасны — замок никто не защищал. Опустевшим выглядел широкий двор, сиротливо пустыми — помещения для воинов. После осмотра стало ясно, что все покинуто несколько дней назад. Неужели Иссахар бежал?
Убедившись в отсутствии засады, двинулись внутрь донжона Шли осторожно, хотя будь в башне враг, он давно проявил бы себя.
— Там человек! — примчался с докладом один из воинов, шедших первыми — Один!
— Хорошо, — кивнул Харальд. — Веди.
В знакомой комнате, за тем же столом, в той же самой позе, что и шесть лет назад, сидел Владетель Иссахар. Даже запах витал тот, который так запомнился молодому Харальду — странный, чуть будоражащий. На стенах — гобелены со сценами охоты, сквозь окна лезет пальцам и — лучам и любопытное солнце, стремясь все потрогать. Все как тогда. Изменился только сам хозяин.
Желтое лицо потемнело, став коричневым, словно старая кожа, голубые глаза погасли, превратившись в подобие оловянных пуговиц, и волосы более не торчали непокорно, а как-то неловко топорщились.
— Что? — сказал Харальд, подходя. — Ты остался в одиночестве? Все бросили тебя?
— Нет, — голос черноволосого Владетеля скрипел, как рассохшаяся дверь. — Я сам их всех отпустил. Какой смысл сопротивляться?
— Ты поступил разумно, — кивнул Харальд. — Кстати, ты помнишь меня?
— Да, — Иссахар поднял лицо. На нем обнаружилась кривая усмешка. — Моих слов ты тогда не послушал — а зря.
— Почему? — неожиданно накатила затаившаяся было усталость, захотелось зевнуть. — Последуй я твоему совету, так бы и был никем. А сейчас я — маг, один из сильнейших, в чем ты имел возможность убедиться на поле боя.
— Не думал я, что ты сможешь зайти так далеко, — в голубых глазах проскользнула боль. — Ошибся.
— Все мы иногда ошибаемся, — откликнулся Харальд бесстрастно и скомандовал воинам:
— Возьмите его!
— Я же тебя тогда отпустил, — сказал Иссахар, очутившись в крепких и не очень дружелюбных руках.
— И я тебя отпущу. — благосклонно кивнул Харальд — Чуть погодя. Но сначала напомню, как ты когда-то говорил, что магия для уродов. Помнишь?
Темноволосый Владетель застыл, глаза его изумленно расширились
— Так вот, я сделаю тебя уродом, окажу такую услугу, — Харальд улыбнулся и резко сказал:
— Выколите ему глаза!
— И зачем? — вопрос прозвучал столь неожиданно спокойно, что Харальд помимо воли обернулся.
— Как зачем? — удивленно произнес он, уставившись на Иссахара. — Месть за опоганенную мечту!
— Да, вижу, что я тогда ошибся очень сильно, — хозяин замка грустно усмехнулся, — Ты самый страшный урод, которого только можно представить, и именно поэтому ты столь силен в магии!
Харальд махнул рукой и вышел из комнаты. Слова побежденного Владетеля запали в душу, остались беспокояшим осадком. Отчего-то оказалось неприятным услышать слово «урод» применительно к себе.
«Вот хитрец! — подумал Харальд об Иссахаре. — Любой случай подгонит под свою безумную теорию! Какой же я урод? Я вполне нормален!», и в этот миг сверху обрушился крик боли. Словно хлыстом, ударил он по ушам Владетеля, заставив того на миг окаменеть.
Пришлось несколько мгновений отдыхать, прислонившись к стене. «Я совсем вымотался, — мелькнула мысль. — Надо отдохнуть. Но ведь Свенельд еще жив…»
От размышлений о том, что придется еще кому-то мстить, куда-то за этим ехать, стало тошно, и Харальд спустился во двор в препаршивом настроении. Хотелось лишь одного — забиться в какую-нибудь темную нору, желательно подальше от людей, и не вылезать оттуда минимум полгода.
Но едва Владетель вышел во двор, как подбежал фон Жахх Лицо было озабоченное, явно не о погоде разговаривать собрался
— Все, что нашли ценного, уже забрали, — доложил он коротко — К вечеру будем готовы выезжать Но стоит ли, на ночь глядя? Может, подождем до утра9
— Нет, — покачал головой Харальд — Ждать нельзя Мы должны как можно быстрее вернуться на север Пока никто не догадался, что наш отряд — легкая добыча
С тремя с небольшим тысячами воинов удержать захваченные земли — задача невыполнимая, особенно если учесть, что некоторые из родовитых в этих местах способны в одиночку выставить такую армию. Харальд подобной глупости совершать не собирался Вернуться в пределы родного Владения и там переждать, чем кончится междоусобица в землях Иссахара, которая теперь, когда Владетель ослеплен, — неизбежна. Если кто-нибудь из тех, кто недавно клялся Харальду в вассальной верности, ее сохранит — тем лучше, нет — значит нет, поскольку собрать приличное войско, чтобы доказывать свою силу, Белый Владетель сможет теперь нескоро — слишком велики потери.
Черный замок на вершине горы остался далеко позади, и под ноги стелилось кочковатое тело дороги, но Харальд все никак не мог забыть Иссахара «И зачем я это сделал? — думал он время от времени — Ведь мог же просто убить? Так было бы честнее.»
Беспокойство бродило внутри, словно пиво в бочке, и даже прикосновения к ледяному переплету книги, что раньше всегда помогали отрешиться от забот, не приносили облегчения Читать, узнавать что-то новое не хотелось впервые за многие годы, и, беря в руки увесистый том, Харальд испытывал странное чувство — гадливости, словно касался пальцами здоровенной бородавчатой жабы.
Одолевали и сомнения другого рода — относительно того, что делать дальше. Война со Свенельдом — последним из Владетелей, что в свое время отказался взять молодого фон Триза в ученики, не казалась привлекательной, а о другом будущем Харальд никогда ранее не задумывался.
Войско поспешно отмеривало версты, а его предводитель стал угрюм и равнодушен, все заботы переложил на плечи первого вассала. Ничего не могло пробить броню безучастия Владетеля. Даже когда небольшому войску пришлось выдержать бой с большим отрядом разбойников во главе с неким родовитым, Владетель лишь безучастно взирал на сражение, не сделав даже попытки помочь своим.
Бои закончился победой, разбойники после короткого сопротивления бежали, и путь на северо-восток продолжился.
Победоносное, но изрядно поредевшее войско на следующий день после стычки пересекло речушку, так запомнившуюся Харальду месяц назад, и оказалось на своей территории. Здесь Владетель распустил родовитых по замкам, а сам продолжил путь на север в сопровождении небольшого отряда
Поход принес только славу победителя, добыча вследствие спешности отхода оказалась невелика и не смогла возместить потери. Что же говорить об его истинной цели — мести Иссахару, то Харальд ее достиг, но совсем не чувствовал себя довольным. Ощущение совершенной ошибки ныло, словно больной зуб, заставляя постоянно думать об одном — что же он сделал не так?
Сомнения были мучительны, и в один из вечеров, когда пришлось заночевать прямо в лесу, около костра, Харальд впервые за много дней решился поговорить с фон Жаххом, единственным человеком, которому более-менее доверял.
— Послушай, Торгрим, — имя своего первого вассала он узнал случайно, подслушав разговор солдат. До этого момента как-то не задумывался, что у него может быть имя.
— Да, — первый вассал дернулся. Отвык, что молчаливое существо рядом вообще может разговаривать.
— Как ты думаешь, в чем обязанности Владетеля?
— Это сложный вопрос. — Молодой родовитый задумчиво смотрел в огонь. В глазах его оранжевыми змейками отражалось пламя. — Считается, что Владетели лишены каких-либо обязанностей.
— Хорошо. — Харальд нахмурился, чувствуя, что раздражается. Злиться не хотелось, и, сделав над собой усилие, он сумел добиться, чтобы голос звучал ровно. — Чем они обычно занимаются?
— Откуда же я знаю? — Фон Жахх улыбнулся — Никогда не был Владетелем и не собираюсь им становиться.
Харальда словно обдало морозом. По коже пробежала дрожь, столь сильная, что заставила содрогнуться сердце. «Не собираюсь… становиться» — эхом раскатились в опустевшей голове последние слова.
— Но кое-что я слышал, — продолжал вассал, не замечая терзаний сеньора. — Владетели — правят, улаживают споры меж родовитыми, собирают с них деньги, время от времени воюют меж собой. Некоторые занимаются строительством мостов и замков. Это то, что открыто глазам… Наверное, делают еще что-нибудь магическое, но в этом вы больше понимаете.
Торгрим посмотрел на Владетеля, и на лице его было написано любопытство: к чему задавать столь простые вопросы?
— Да, — произнес Харальд отстранение. — И это все?
— Хм, — Фон Жахх почесал затылок. — Вроде да.
— И ради этого… — Харальд резко смолк, и на губах его образовалась горькая усмешка.
Остальную часть фразы произнес про себя, поняв, что совершенно неспособен выговорить ее вслух: «ради этого я затеял войну, чтобы потом всю жизнь сидеть в замке и заниматься всеми этими глупостями? Отомстить можно было гораздо проще — убить обидчиков. С помощью книги это было бы не так сложно».
Он взглянул в костер. Там рождались и гибли тысячи крохотных кусочков пламени, четко знающих и понимающих свое предназначение — дарить тепло. Посмотрел на небо; с него равнодушно глядели холодные далекие звезды. Они тоже наверняка знали, зачем там висят. На миг Харальд остро позавидовал и звездам, и огненным созданиям, вообще всем, кому повезло с определенностью…
Но зависть быстро прошла, и навалилось привычное ледяное равнодушие. Проворчав: «Спать пора», Владетель завернулся в походный плащ и лег, оставив фон Жахха в полном недоумении.
Замок встретил хозяина пустотой и тишиной. Оставленный гарнизон размером в десять человек выстроился во дворе, приветствуя Владетеля, который в их сторону даже не посмотрел.
Потянулись дни, одинаковые, будто зубцы на стене замка. Харальд словно выпал из быстротечного времени. Он ел, спал, уделял достаточно внимания воинским упражнениям, по вечерам забирался на крышу донжона и таращился в звездное небо, словно надеясь в движении далеких светлячков, белых, желтых и красных, определить, что делать дальше?
К магии не прибегал, хотя постоянно таскал с собой книгу и почти каждый день в нее заглядывал. Холодная тяжесть на боку стала столь же привычна и незаметна, как рука или нога.
А первого числа месяца июля в воротах замка обнаружился гонец. Непростой, в одежде герольда: туника в черно-белую клеточку, на голове — высокая шапка. Так, чтобы видно было издалека. Герольда не будут посылать ради того, чтобы сообщить, что в одном из гарнизонов, где стоят войска Владетеля, закончилось пиво.
Гонца впустили, и Харальд вышел к нему прямо в маленький замковый двор. Владетель изрядно отвык от солнца, и желтый зрачок в сапфировом белке неба показался ему нестерпимо ярким, так что даже пришлось заслониться ладонью.
Герольд оглядел стоящего перед ним человека с головы до ног, и в глубоко посаженных темных глазах его мелькнуло сомнение. Меньше всего мешковато одетый, неопрятный тип, нечесаный и небритый, походил на завоевателя, совсем недавно наводившего страх на половину мира.
Но герольд был немолод и насмотрелся всякого. Он быстро спрятал выразительные глаза за кожистыми, почти лишенными ресниц веками и заговорил громким, хорошо натренированным басом:
— Владетелю Харальду от Владетеля Свенельда привет!
Харальд изумленно крякнул и вытаращился на гонца. Хотел переспросить: «От кого?», но вовремя удержался. Неуместно перебивать герольда, будь ты хоть двести раз Владетель!
— Всякого прискорбия достойно то, — разошелся тем временем гонец, — что меж нами нет мира и вражда оскверняет пути наши! Но недаром же сказано в книге Моисея Ершаламитянина, что «всякая ссора лишь разор и несчастье несет, а мир — радость и благолепие». Послушаем же мудреца, всяких восхвалений достойного и, забыв о всех причиненных обидах, заключим прочный мир на радость нам самим и вассалам нашим! Рот герольда закрылся, а веки поднялись, обнажив ожидающий взгляд.
— Мира хочет, вот как, — пробормотал Харальд, пытаясь собраться с мыслями. Если честно, он немного подзабыл о войне, о том, что у него есть враги, и сейчас никак не мог определиться, как себя вести. Отвергнуть ли предложение или принять?
— Когда Владетель Свенельд велел тебе получить ответ? — спросил наконец он, решив выгадать время.
— Такового приказания я не имею, — ответствовал гонец степенно. — Мне ведено лишь передать вам предложение.
— Да? — Харальд хмыкнул и дернул себя за отросшую бородку. — А каким же образом Владетель Свенельд желает получить ответ?
— Он велел также передать, — герольд вновь закрыл глаза и заговорил речитативом, с запредельной торжественностью и важностью, — что в пятнадцатый день сего месяца, в тот час, когда первая из звезд созвездия Крылатого Демона коснется горизонта, он со своей стороны будет готов совершить половину ритуала Сообщения и предлагает вам провести вторую часть этого ритуала.
— А вдруг я не знаю этого ритуала? — спросил Харальд, лихорадочно копаясь в огромной куче магических знаний, которую за последние годы скопил в голове. На миг посетило странное желание от всего этого хлама избавиться…
— Это не мое дело. — Посланец пожал плечами. Теперь он говорил вполне по-человечески, нормальным тоном. — Но Владетель Свенельд, как мне показалось, когда диктовал мне, был убежден в том, что ритуал этот вам известен.
— Да уж, — пробормотал Харайвд без особой уверенности, — Ему, конечно, виднее… Это все, что он велел передать?
— Да! — гонец поклонился. — Моя миссия исполнена.
— Вы заночуете у нас? — спросил Харальд, вдруг вспомнив, что он еще и хозяин в этом замке, а с герольдами следует обходиться вежливо, — Путь до ближайшей деревни неблизок, а вы и конь ваш устали,
— Не откажусь от вашего гостеприимства. — Высокая шапка мотнулась, отмечая поклон.
Харальд махнул рукой, и фон Жахх, стоявший все время разговора в некотором отдалении, поспешил приблизиться.
— Комнату господину герольду, — сказал ему Владетель. — И обед. Все ясно?
На лице герольда появилось выражение, могущее означать только одно — проведший немало дней в седле гонец предвкушал блаженство, которое могут подарить простые земные радости обычному человеку.
Ради того чтобы узнать про ритуал Сообщения, Харальду пришлось обратиться к книге. Обложка, когда извлеченный из сумки том оказался на свету, на миг вспыхнула всеми цветами радуги. Прикосновение к нему оказалось болезненным, настолько она была холодна, а страницы переворачивались с немалым трудом, будто окаменели.
Искомые сведения Харальд нашел довольно быстро и, хотя до срока, назначенного Свенельдом, оставалось еще более дюжины дней, сразу приступил к подготовке. Рисунок, необходимый для Сообщения, требовал филигранной, исключительной точности. Если хоть одна линия окажется на вершок длиннее или короче, чем надо, то заклинание просто не сработает. Скорее всего, в силу именно этой причины, да еще и потому, что для него нужны два очень сильных мага, оно используется крайне редко.
К четырнадцатому числу рисунок был готов. Резко отличный от обычного магического чертежа, он представлял собой половинку традиционного круга. Четыре концентрических полукруга, каждый ровно вполовину меньшего диаметра, чем предыдущий, и линии, разбегающиеся от центральной точки. Все вместе это походило на половину паутины, забытой пауком-гигантом на верхней площадке донжона. Любимому подвалу Харальду пришлось изменить в связи с тем, что оттуда никак не увидишь, что творится на небе.
С первого дня работы для зашиты от дождей соорудили легкий навес из четырех столбов да дощатой крыши. Вечером перед самым ритуалом Харальд велел его разобрать.
Ночь выдалась теплой, и ветер переносил через стены замка аромат цветущих в лесу растений. Где-то за рекой ухал филин, и плескалась в воде рыба. Звезды до боли медленно передвигались по черной холстине небес, и Владетель в нетерпении мерил шагами площадку.
Наконец алая, словно сгусток крови, звезда — вершина фигуры, называемой людьми Крылатым Демоном, протиснулась меж ветвей и исчезла, погаснув до следующей ночи.
Харальд быстро, но без особенной спешки высыпал в курильницу сложную смесь трав. Ночь сразу наполнилась мощным, дурманящим ароматом. Под его влиянием дыхание стало шумным и резким, а окружающий мир словно придвинулся, стал ярче и насыщенней.
Не теряя времени, маг занял положенное место — между третьим и четвертым кругами, если считать от центра, и начал декламацию. Собственный голос показался ему хриплым и визгливым, словно крик сороки.
После первого же слова полукружья запульсировали тускло-желтым, по пересекающим их линиям побежали сполохи цвета осенних листьев. Свечение рисунка Харальд ощутил телом, на миг почувствовав себя здоровенным светлячком, пытающимся в ночи приманить подругу. Усиление сияния отдавалось напряжением мускулов по всему телу.
Постепенно все находящееся за пределами площадки исчезло, растворилось во мраке. Погасли запахи, затихли звуки, остались лишь каменный пол под ногами, тьма вокруг и светящийся рисунок. Аромата трав, что должен обострить чувства и добавить выносливости, Харальд уже не ощущал — ноздри словно забило опилками.
Затем тьма впереди поредела, превратившись в серый сумрак, и из него навстречу магу словно выплыло отражение: рисунок на каменном полу, и человек в его центре, озаряемый вспышками рыжего света.
Рисунки медленно, будто брачующиеся черепахи, соединились, затем ярко вспыхнули, и в тот же миг свечение отделилось от телесных ощущений, став само по себе. Харальд больше не чувствовал ничего необычного.
Лицо человека напротив скрывал капюшон, под которым был лишь мрак, излучающий вполне осязаемый взгляд.
— И даже тут скрываешься, — пробурчал Харальд, разглядывая Свенельда.
— Да, — ответил тот со смешливыми нотками в голосе. — Может быть, тебе и доведется увидеть меня без капюшона, но не сегодня.
— Не особенно к этому стремлюсь. — Пожал плечами Харальд. — О чем ты хочешь разговаривать?
— О многих вешах, — загадочно отозвалась тьма под капюшоном. — Но прежде всего — о мире. Я не хочу войны, так как понимаю, что мне тебя не одолеть.
— То есть ты признаешь себя побежденным?
— Нет. — Свенельд пошевелился, и одежда его — длинная до пят накидка, заколебалась, создавая довольно неприятное впечатление шевеления под ней, — Тебе меня тоже не одолеть. В настоящий момент мы примерно равны по силам. Все дело в том, хочешь ли ты все еще мести?
— Пожалуй, нет. — Харальд задумался, лицо его омрачилось. — Слишком уж это неприятное занятие — мстить и не приносит особенного удовлетворения…
— Очень хорошо, — поспешно сказал Свенельд. — Тогда предлагаю встретиться, если можно так сказать, реально.
— Зачем? Ведь мы все решили. — У Харальда неожиданно прорезалась подозрительность.
— Нет, мир между Владетелями так просто не заключают, — покачал головой старший из магов, — Прекращение войны — акт ритуальный.
— Так значит, нужно будет встречаться в сопровождении толпы вассалов и слуг? — Харальд недовольно сморщился. — Долго и нудно пировать?
— Нет, совсем не так. — Свенельд поднял обе ладони, словно защищаясь. — Достаточно нам с тобой пожать друг другу руки, и все.
— Почему так?
— Этикет взаимоотношений между Владетелями складывался столетиями, и не нам с тобой его менять. — Из-под капюшона послышался вздох сожаления.
— Ладно, — Харальд задумчиво дернул себя за бородку. — Тогда где?
— В Бабиле, — несколько удивленно отозвался Свенельд. — Более надежного места для встречи магов не найти. Там есть постоялый двор «Олень», у самого берега.
— Знаю, — Последовал мрачный кивок. — И какие гарантии, что меня там не будут поджидать убийцы^
— Опять же — таковы правила, — проговорил Свенельд. — Ты, конечно, можешь сказать, что я долго толкую тебе о них лишь для того, чтобы притупить твою бдительность, но это не так. Ты когда-нибудь слышал, чтобы хоть один Владетель был убит в Бабиле?
— Нет, — покачал головой Харальд.
— Так вот. — Свенельд вещал так, словно перед ним оказался нерадивый ученик, которому необходимо по пять раз повторять одно и то же. — Такое бывало несколько раз, но очень давно. И все, кто отваживался на подобное злодеяние, вскоре погибали жутко и мучительно. Наверное, кто-то из богов следит за этим или просто сама природа земли вокруг вольного города такова. Там нельзя убить магией, но нельзя и уничтожить магию, воплощенную в человеке
— Все равно я не верю, — резко ответил Харальд. — Может, ты все это выдумал? Давай лучше поклянемся, что не причиним друг другу вреда, не посягнем на свободу другого ни собственными, ни чужими руками в течение полугода.
— Хорошо. — Капюшон изобразил кивок. — Чем ты предлагаешь клясться?
— Есть только один обет, который никогда не нарушит Владетель, — Харальд улыбнулся широко и хищно. — Я узнал о нем случайно. Это клятва цветом.
— Да. — Свенельд пошевелился, его одежды зашелестели. — Этот зарок не переступить. Хорошо, я клянусь чистотой своего цвета, что не причиню вреда, не посягну на свободу Владетеля Харальда ни собственными, ни чужими руками в течение полугода.
Харальд повторил клятву, успешно исполнив роль нерадивого эха, заменившего одно слово, после чего Владетели выжидательно посмотрели друг на друга.
— Что же, — нарушил молчание Свенельд. — Пожалуй, пора заканчивать беседу. А то я, если честно, устал уже. Только сначала определим день встречи.
Харальд лишь после этих слов ощутил, как гудят застоявшиеся ноги, и поспешно кивнул:
— Первого августа, если ты успеешь к этому числу.
— Успею. — Старший из магов приподнял руку в прощальном жесте. До встречи.
Харальд тоже махнул рукой, и тут же единый светящийся круг треснул ровно посередине и начал распадаться. Меж Владетелями появилась стенка из серого тумана, постепенно густеющего.
Заклинание теперь надлежало прочесть в обратном порядке. Язык и гортань справлялись с этим без особенного напряжения, а Харальд думал, зачем Свенельду понадобилась эта встреча в Бабиле? Пусть даже все, что он рассказал про обычаи Владетелей, — правда, из этого не следует, что они не могли просто поклясться точно таким же образом в том, что не нападут друг на друга. И никуда не надо было бы ехать.
Островок каменного пола со стоящим на нем Свенельдом канул во мрак, уплыл, словно плот по черной воде. Сама мгла вокруг вскоре стала проницаемой для звуков и запахов. До Харальда долетел аромат хвои, а когда он заканчивал читать, по ушам хлестнул свирепый волчий вой.
Рисунок на полу вспыхнул напоследок и угас бесследно, и тогда скачком, сразу, стал виден окружающий пейзаж. Судя по положению звезд, время близилось к утру, а с юга могучим валом накатывались тучи, грозя скорым дождем.
Ощущая себя так, словно всю ночь ворочал бревна, Харалъд ухватил курильницу — не оставлять же на дожде — и двинулся к лестнице. Маги тоже должны отдыхать.
Уехать из замка, которому Харальд так и не удосужился почти за год дать имя, оказалось не так-то просто. Против этого восстал его первый вассал, заявивший, что Владетелю негоже путешествовать одному, и вообще путешествовать — тоже не очень-то к лицу. С трудом удалось отказаться от навязываемого отряда телохранителей.
Оделся Владетель так, что мало кто заподозрил бы в нем мага. Никакой роскоши — все обычное, зато удобное в дороге. На поясе — меч, тот самый, вывезенный из родного замка. Обруч-телохранитель Харальд снял, помня о том, что слишком многие люди видели его.
Бородку сбривать не стал, хоть и выглядела она уж очень по-козлиному. Зато с ней уж точно никто не признает во всаднике, более всего похожем на возвращающегося с войны наемника, могучего Владетеля.
Никто и не признал. Он безвозбранно двигался на юг, избегая замков. Ночевал иногда в лесу, иногда — на постоялых дворах, в разговоры старался ни с кем не вступать, да и люди, видя бледное и неподвижное, словно высеченное из камня, лицо, холодные голубые глаза, не отваживались подходить к незнакомцу.
Особенных чувств по поводу своей поездки Харальд не испытывал; просто двигался туда, куда его позвали. Легкий интерес гнал его вперед (что же надо Свенельду?), и лишь благодаря этому интересу он чувствовал себя живым. Ничего более в целом мире Владетеля не волновало.
Город появился на другом берегу Серебряной реки на десятый день путешествия. С этого же места Харальд смотрел на него в самый первый раз. но сейчас во взгляде мага была лишь скука и легкая отстраненность.
С равнодушным лицом он стоял на пароме, вперив взгляд в светлые воды, отражающие растолстевшее к концу лета солнце и белые пухлые морды толпящихся вокруг него облаков.
На берегу встретили запах рыбы и крики чаек, роющихся в отбросах. Поморщившись, Харальд быстро миновал прибрежную полосу города и, немного помедлив, двинулся совсем не в ту сторону, куда планировал изначально. До вечера оставалось еще много времени, и в «Олень» попасть еще успеется, а пока решил поглядеть на «Спившегося демона».
Он шел не торопясь, вел коня на поводу и тщательно осматривался, выискивая, что изменилось за те четыре года, которые бывший наемник Харальд по прозвищу Маг не был в Бабиле. Примет нашлось предостаточно — кое-где выросли новые дома, а иные из старых совсем развалились. На многих лавках и увеселительных заведениях сменились вывески, некоторые — самые невезучие — судя по всему, исчезли совсем.
Народ в городе тоже казался иным, не таким, как раньше. В чем это отличие, Харальд не мог точно понять, но оно сразу бросалось в глаза, вызывая болезненное, щемящее чувство утраты. Словно потерял что-то не очень нужное, но привычное, напоминающее о давно минувших славных временах…
«Спившийся демон», правда, оказался на том же месте. Хозяин не узнал Харальда, взглянул на него со смесью равнодушия и заинтересованности, как на обычного посетителя.
Харальд заказал кружку пива и уселся у окна. Расстановку столов немного изменили, и в зале было всего несколько человек. Стояла тишина, нарушаемая лишь жужжанием обнаглевшей мухи, да брехала где-то на улице собака, недовольная жизнью.
Посидев немного в такой блаженной полудреме, Харальд уже начал жалеть, что пришел сюда, когда из-за двери донесся могучий хохот. Затем она с грохотом распахнулась, и в залу ввалились, гогоча во все горло, человек десять крепких мужчин. Окинув одинаковыми настороженными взглядами помещение, причем большая часть взглядов с некоторым недоумением задержалась на Харальде, они проследовали к столу. Расселись и принялись громогласно требовать выпивки.
Один из мужчин, грузный и мощный, вглядывался в бородатого незнакомца дольше остальных. В голубых глазах на миг мелькнуло сомнение, но затем Торвальд отвернулся и присоединился к товарищам.
Харальд с немалым трудом выдержал этот взгляд. Оказывается, бывший наемник, а ныне Владетель очень ждал встречи со старым товарищем, ждал и одновременно боялся, хотя страх в последний раз испытывал очень давно.
Обнаружив в душе настолько противоречивые чувства, Харальд нахмурился. Непривычно было испытывать столь сильное волнение. Наемники, получив вдоволь пива, беспечно веселились, а он не знал, как себя вести. Уйти или попробовать поговорить с Торвальдом?
Решил дело случай. Расторопный хозяин, заметив, что кружка одинокого гостя опустела, поспешил поинтересоваться:
— Что еще угодно господину? Скрытый смысл такого вопроса понятен каждому: «Заказывай еще или убирайся!»
— Пожалуй, еще пива, — заглянув в масленые, нервно помаргивающие глазки (а ну как гость затеет скандал?), холодно ответил Харальд.
Торвальд, что случайно услышал реплику бородатого чужака, вздрогнул, и глаза его округлились. Когда хозяин вновь наполнил незнакомцу кружку, наемник встал и, лавируя меж столов и табуретов, словно тяжеловесный, но ловкий зверь, приблизился к столу Харальда.
— Прошу прощения, господин, нельзя ли задать вопрос? — поинтересовался он, пытливо вглядываясь в незнакомца.
— Валяй, Торвальд, спрашивай, — отозвался тот, заставив наемника застыть с открытым ртом.
— Так это ты? — произнес наконец тот. Табурет жалостно заскрипел под грузным телом, и мошные руки, похожие на свиные окорока, оказались на столе.
— Я, — Харальд выдавил на лице кривую ухмылку. — Что, не узнать?
— Просто никто ничего не слышал о приезде в город Владетеля Харальда, — пожал плечами Торвальд. и на лице его появилось саркастическое выражение. — Трудно ожидать появления столь высокопоставленной особы вот так, запросто, без охраны…
— Мне она не нужна, — резко ответил Харальд. — Или ты думаешь, что я сам не способен за себя постоять?
Стало вдруг тихо. Последняя реплика не укрылась от слуха остальных наемников, и они все, как по команде, уставились на говорившего, и во взглядах их было столько же благожелательности, сколько ее может быть у волка, смотрящего на добычу.
Один из товарищей Торвальда, долговязый юнец со злыми глазами цвета стали, поднялся было со своего места, но под ледяным взглядом Харальда сразу осел и уткнулся в кружку.
— Ты чего разозлился? — спросил Торвальд удивленно. — Да и вид у тебя какой-то… дерганый.
— А, не знаю, — махнул рукой Харальд. — Жизнь такая… дерганая.
— Это у тебя-то? — могучий наемник хмыкнул. — У мага, у Владетеля? Ты ведь добился того, о чем так долго мечтал.
— Именно, — Харальд ухватился за кружку, словно тонущий за соломинку, и сделал изрядный глоток. — Только больно уж все не так получилось…
— Что — не так? — Торвальд выпятил нижнюю губу. — Книгу эту ты добыл, стал магом, войну затеял, в которой столько хороших ребят сгинуло, и ты еще недоволен?
— В том, что люди из дружины погибли, я не виноват, — угрюмо глянув на бывшего друга, ответил Харальд. — Наемники всегда гибнут, не в войне, так по-другому, от разбойничьей стрелы или от дурной болезни.
— Ага, значит, ты желал бы, чтобы они погибли от дурных болезней?
— На этот раз заводишься ты, — поднял руку Харальд. — Отчего?
— Ты меня раздражаешь, — проворчал Торвальд, опуская глаза. — Даже не знаю почему. Одним своим видом, самодовольным и холодным. Словно статуя, вырубленная изо льда. Стоит и гордится своей красотой, и невдомек ей, что жизнь не останавливается и скоро весна…
— Очень образно, — Харальд попытался улыбнуться, но получилась только жалкая судорога. — А я хотел пригласить тебя на службу.
— Меня?! — Торвалъд усмехнулся и вдруг захохотал, вздрагивая всем телом. Из светлых глаз потекли слезы. — Зачем тебе я?
— Любому Владетелю нужен капитан стражи. — Харальд почувствовал себя уязвленным смехом собеседника, и это было странно. Давно уже никому не удавалось вызвать во Владетеле что-то похожее на обиду.
— Капитан стражи? — Торвальд перестал смеяться. — Тебе? Зачем? Если то, что рассказывают о тебе, — правда. Что ты в одиночку способен брать крепости, а воины твои легко справляются с пятикратно превосходящим их войском?
— Но… — Харальд попытался вступиться, но ему не дали и слова вставить.
— Нет, сначала я доскажу! — Торвальд говорил уже в полный голос, не обращая внимания на то, что его слышат все в зале. — Тебе не нужен капитан стражи, нет! Ты ищешь себе помощника в пакостных занятиях, благодаря которым ты и получил милое прозвище Кровопийца!
За столом наемников кто-то ахнул, и в «Демоне» воцарилась тишина. Даже давешняя муха прекратила жужжать.
— Так, — сказал Харальд очень спокойно, — Так. Ну что же, интересные вещи ты обо мне думаешь.
— А что я еще могу думать? — Здоровяк огляделся и заговорил тише, но лицо его оставалось напряженным. — Ты — главное пугало для всех в Бабиле. Кто, как не Владетель Харальд, казнил половину родовитых своего Владения только лишь по подозрению в измене?
— Так было надо, — одними губами прошептал Харальд. Да, он знал об этих обвинениях и о прозвище, но услышать все это от старого соратника оказалось очень болезненно. Щемило сердце, и что-то странное творилось с лицом — его то начинало щипать от прилива крови, то, наоборот, становилось холодно.
— Надо? Как же! — Торвальд зло ударил по столу кулаком. — Я не верил, что ты способен на такое! Ведь мы вместе сражались, ели из одного котелка, спали у одного костра! Но слишком много людей говорило об этом, и я поверил. Мне жаль, что в свое время я помог тебе стать тем, кто ты есть сейчас.
— Не жалей, — опустив голову, сказал Харальд и с некоторым трудом разжал пальцы, намертво вцепившиеся было в кружку. — Ведь придет весна, и статуя растает…
Он взглянул прямо в глаза Торвальда, голубые озера, пышущие гневом и яростью, за которыми улавливалась еле заметная неуверенность, и махнул рукой в сторону хозяина.
Тот подскочил, согнулся в угодливом поклоне, явно не зная, как себя вести:
— Да?
— Сколько я должен? Расплатившись, Харальд встал.
— Что же, — сказал он. — Несмотря ни на что, был рад узнать, что ты жив, Торвальд…
Широкое лицо наемника застыло, нервно дернулся кадык, но тишина так и осталась ненарушенной.
Медленно, чувствуя себя столетним старцем, вышел Харальд на улицу. Его встретило слепое бельмо солнца на болезненно-голубом небе, раздражающее чириканье воробьев и лошадь, весело помахивающая хвостом у коновязи.
