Даниэль
Мой свет, моя жизнь с присущей ей твердостью и упорством принялась бороться. Похоже, травмирующий фактор был устранен, и она больше не впадала в ступор с остекленевшими глазами, если вдруг руки или ноги начинали шевелиться без команды или вопреки ей. Каждый раз, когда она падала, я усилием воли останавливал руки тянущиеся подхватить ее, каждый раз, когда она в несколько заходов пыталась взять ту же ложку, я делал вид что ничего не происходит и я ничего не вижу. Я поднаторел в практике «установки зеркала» в облегченном ее варианте, и не реагировал ни на что. Потому что нельзя было реагировать, это причиняло бы ей боль, мешало тренироваться. Эзра реагировал, и они быстро стали избегать друг друга, а я хочу быть вместе с моей половинкой, пока могу. Что скрывать, я рад быть вместе с ней, я рад, что нужен ей, но она восстановится, в этом я уже не сомневаюсь, и буду ли я ей нужен? Захочет ли она проводить со мной свои дни? Вряд ли. Умчится на очередное задание, или влюбится в кого-нибудь. Добрая и влюбчивая, как домашний котенок, хоть с виду дикая кошка. Больше всего меня бесит то, что она любит этого урода, угробившего ее. Судьба, пусть донжан, пусть иностранец, они понимали свое счастье, ценили, но этот…Тварь неблагодарная. Крысодлак злой и безмозглый. Ничего, я обещание дал, надеюсь, Судьба вывернется и даст мне его исполнить, ох, как надеюсь, я умею ждать.
Было несказанно приятно рассказывать ей про Депру, она так сопереживала, что иногда даже тянулась, чтоб пощупать, цел я или нет, это было смешно и приятно, но больше всего я радовался, когда в ее глазах отражалось уважение и восхищение. Рассказывая о нашем пребывании в русском посольстве, я постарался опустить пытку, и все что с ней было связано, не тут то было.
— Что ты хочешь скрыть? — спросила она в лоб.
Я лишь пожал плечами.
— Даниэль, я ведь могу представить себе и что-то худшее нежели правда.
Резонно, пришлось рассказать. Выслушав, она молча потерлась щекой о мою щеку, мой ласковый котенок, я обнял ее.
— Это было не страшно, совсем — тихо сказал я. — Это ж пытка без последствий. Да и с твоим отцом — ничего не страшно.
— Да, без последствий, если сердце выдерживает, если сухожилия не повреждаются и мышцы не рвутся. Вот уж Судьба нас соединила, нашла две половинки одного целого. Я на дуэлях дерусь постоянно-периодически, а ты огребаешь с той же частотой.
Я тихо рассмеялся.
— Даниэль — серьезно сказала она — Ведь такой срыв со мной не впервые.
— О чем ты? — обеспокоено переспросил я.
— На Дезерт был период, когда я выпустила Судьбу из рук. Я переусердствовала с пси-техниками, было много работы в агрессивно настроенном окружении. Я знала, что погружаюсь глубже и глубже, что разрушаю себя, но это даже доставляло некое странное удовольствие. Я делала вещи, о которых не хочу рассказывать даже тебе, мне стыдно вспоминать. И сейчас было нечто подобное, я упивалась своим горем…И в душе радовалась тому, что есть повод быть слабой.
Я взял в руки ее лицо и заглянул в глаза.
— Ара-Лин, ты живой человек, молодая девушка, у тебя есть право на ошибки. Главное, что ты успеваешь их исправлять до того, как случится непоправимое.
Она отрицательно покачала головой.
— Нет. А если я не успею. Ведь если б не ты…
— Если б да кабы, да во рту росли грибы — сказал я на русском. Она секунду осмысливала, потом прыснула смехом. — Давай закроем эту тему, пожалуйста. И пообещай мне, что в следующий раз, когда ты вздумаешь саморазрушиться, ты позовешь меня, обещай.
— Обещаю.
Когда Ара-Лин спала днем, я занимался делами. Навестил Кошку и Абеля в резиденции Стилусов, имплантат Кошке вынули, она осталась жива и даже при своем уме и памяти. Первый Стилус так обращался с ней, будто сам ее создал, и она была его любимым и совершенным творением, а не живым человеком с собственным характером. Кошка морщилась, но не грубила, лишь когда мы остались вдвоем она с жаром стала напоминать, что была хорошим полом и не потеряла квалификации, что готова отработать операцию и т. д. и т. п.
— Боишься стать лабораторной мышью, а рус-пол?
Она лишь глянула искоса в ответ.
— Ты готова вернуться на Депру и занять место Абеля в посольстве?
Она растеряно села, как-то потеряно осмотрела комнату.
— Я не хочу на Депру — тихо сказала она.
— Ты модифицирована, ты вне закона. На Хинских планетах тебя убьют, в ЕвСе поместят в клинику-тюрьму, в РФ тоже самое.
— Но ведь Стилус вынул ВСЕ имплантаты, не только из головы, а и хрень отрезал. Я теперь просто женщина с изуродованным лицом! Да я кислотой обольюсь — и все!
— Не надо кислотой. Да и вообще, давай без глупостей. Я поспрашиваю, может кому-то и пригодится бывший рус-пол. Ты лучше почитай информацию для иностранцев о синто, пригодится в любом случае.
— Да уж почитаю, а то вы меня вообще с ума сводите.
Когда уходил, спросил:
— Как ты себя чувствуешь? — несмотря на столь общий вопрос, она сразу поняла, о чем речь.
— Быть фригидной лучше, чем быть хоул. Да ты и сам знаешь, что мне немного оставалось, месяцы. Так что я в любом случае благодарна, а вот Абель вряд ли воспримет все так спокойно.
Умная женщина.
— Если его что-то не будет устраивать, он всегда может воткнуть себе что-нибудь острое в шею. Такой выход есть у всех.
Кошка вздрогнула.
— Ты не знаешь Абеля, он не себя убьет, а того, кого посчитает виновным.
Действительно умная женщина. Пожалуй, надо взять на себя ответственность и поговорить с модификантом, что я и сделал.
Выслушав меня, он взвился чуть ли не до потолка.
— А раньше нельзя было сказать? Что вы себе думаете? Как вообще это будет? Я буду импотентом? — верещал он, я сконцентрировался на том, чтобы мои руки случайно не двинули ему по перекошенной роже.
— Ты плохо слушал, Абель. Не импотентом. Физиологически все будет работать — спокойно возразил я.
— Ну да! Да! Мне просто не будет хотеться. Я не буду получать удовольствия.
Мне надоело это выслушивать.
— Через восемь дней Грин возвращается на Депру, место для тебя найдется.
Это подействовало, как холодный душ, злобная тварь превратилась в обиженного ангелочка.
— Злой ты, Ташин. Да и вообще, вы, синто, не люди, а биокомпьютеры. Вот Стилус ваш….
Под моим тяжелым взглядом он оборвал речь на полуслове.
— Хорошо, я все понял. Согласие подтверждаю — сказал он нормальным деловым тоном.
Я кивнул и пошел к двери.
— Но пусть Викен не думает, что избавился от меня! — крикнул он мне в спину. — Все равно я его трахну!
Я зло улыбнулся и вышел. Ага, помечтай, недомерок смазливый, пока доля мозга ответственная за секс-удовольствие не поджарилась при отключении имплантата.
Слетал в гости к Ронану, познакомился с его женой иностранкой. Впервые увидел вблизи беременную женщину, странное чувство, кажется, что она не должна ничего делать, а только НОСИТЬ. Ей же самой на месте не сиделось, даже хотелось продолжать летать. Я, конечно, ничего не смыслю ни в беременности, ни в беременных женщинах, но летать в космосе беременной, это как минимум безответственность. Выноси, роди, вскорми, а потом хоть в сквозьсекторное путешествие отправляйся, вынянчить и воспитать уже могут и без матери. Короче, Скинис-Бялко произвела на меня неоднозначное впечатление, зато посмотрев на них вдвоем с Ронаном, я стал относиться к нему с большей симпатией. Он действительно любил свою иностранку и при этом ухитрялся ее обуздывать и притормаживать, при более ярком темпераменте и гиперактивности жены, последнее слово все же оставалось за ним.
Естественно они расспрашивали об Аре-Лин, интересовались прогнозами, неприятно кольнуло, что они и приблизительно не представляют реальной картины, насколько все плохо. Я отделывался общими оптимистическими фразами. Когда Скинис ненадолго оставила нас, я все же выложил Ронану правду и о ситуации и о прогнозах, присовокупив, что дергаться и расстраиваться нечего, Ара-Лин вернется в прежнюю форму, но вот через девять месяцев или год, или полтора, это отдельный вопрос.
— Тварь…Тварь — тихо и очень зло взвыл Ронан. — Крысодлак.
Мы понимающе переглянулись.
— Она сама со всем разберется — твердо сказал я, — если что, я помогу. У тебя семья.
Ронан нехотя кивнул.
— Прости, что не поздравил тебя, как полагается — сменил он тему — я рад брату. Рад, что отец принял решение так быстро.
— Спасибо, старший брат.
Он поморщился и улыбнулся.
— Брось, я младше тебя на год. И вообще, мне что, обидеться на твою официальность?
— Не надо — я тоже улыбнулся.
После завтрака, мы обычно с Арой-Лин рассказывали друг другу о себе, то я о Депре, то она о всякой всячине, но постепенно темы иссякали, и однажды она сказала.
— Я заключила персональный закрытый контракт с семьей Шур. Я хочу подключить тебя к его выполнению. Поскольку ты член семьи, а я некст, нет даже необходимости спрашивать согласия у Шур.
Интересно…. И она рассказала о провалившихся агентах и нависшей над Синто угрозой. Мне и раньше приходило в голову, что уничтожение пиратов сравнимо с подрубыванием ветки, на которой сидишь, но выбора нам не оставили. Поставленная задача оказалась интересной и полностью меня захватила.
Так наше время оказалось расфасованным по ячейкам: тренировки, еда, сон и аналитическая работа. Единственное что отравляло идиллию, это медленно растущая тревога за лорда Викена, да, мы знали, что связи с ним не будет, но все равно очень хотелось получить весточку, что он жив и все в порядке.
Как-то неожиданно заявился Синоби-Чех со вторым визитом, после осмотра он уже не так хмурился, как в прошлый раз, и обронил что-то вроде «неплохо».
Однажды днем, как раз после тренировки, раздался голос Эзры.
— К вам лорд некст Грюндер с визитом.
Грюнд заявился, как всегда долговязый, худой и смешливый.
— Это тебе — и он выложил Аре-Лин на колени котенка-каракала, маленького с глупыми серыми глазами. Ара-Лин смотрела на него с неопределимой смесью эмоций и не могла ничего сказать, но явно не обрадовалась.
— Грюнд, ты не знал, что животных не дарят сюрпризом? — ледяная злость в ее голосе заставила вздрогнуть даже меня. Котенок испугано решил убраться куда подальше, ошарашенный Грюнд подыскивал ответ.
— Я отнесу его к Эзре — вмешался я — Если он согласится за ним ухаживать, мы оставим его.
И взял каракаленка на руки, тяжеленький, полноценных кисточек, естественно еще нет, но они уже обозначены. Мечта моего недолгого счастливого детства, я мечтал именно о каракале, оцелоты — это для девочек, сервалы — на любителя, а каракал — это… мечта. Но маленьким детям котят не дарят, а после восьми — детство кончилось, мне объяснили, для чего меня родили, и что мне предстоит сделать в этой жизни.
Эзра внимательно осмотрел принесенного, заглянул под хвост, вызвав недовольство звереныша.
— Девочка…
Мы обменялись взглядами, я хочу, чтобы котенок остался.
— Ну, раз лорд некст Грюндер настолько эксцентричен, что дарит кошку без согласования, не будем же мы с ним ссориться из-за его эксцентричности.
Я согласно кивнул и с сожалением передал из рук в руки пушистика.
К моему облегчению, когда я вернулся в гостиную Ара-Лин и Грюндер не дулись друг на друга, а увлеченно беседовали.
— Спасибо за подарок — сказал я.
— На счастье и радость — ответил даритель — Как назовете?
— Гифти — тут же отозвалась Ара-Лин.
— О, ура! Не Ушастик и не Кисточка, ты оригинальна, мое солнце.
«Мое солнце», применимо ли слово «кокетка» к мужчине, и если да то как? Кокет?
Я подошел и уселся на подлокотник кресла Ары-Лин, продемонстрировав свое место в ее жизни, очень близко и чуть сзади, Грюндер оценил. В ответ он уселся на пол у ее ног, запрокинув голову, чтобы смотреть на нее. Он не сводил с нее глаз, выражая безмолвное восхищение тем, что видит.
— Грюнд, из тебя бы вышел отличный донжан — саркастично заметила она. — И вообще, расслабьтесь оба.
Мы переглянулись с Грюндом.
— ВикСин, я расслаблен — ответил Грюнд с придыханием.
— Ара-Лин, тебе принести, что-нибудь перекусить или выпить? — на ухо спросил я. Это была убедительная победа, Грюнд обращается к ней по прозвищу, а я по имени.
— Принеси нашему гостю, Даниэль.
Грюнд ехидно сощурил глаза.
— Молчи, а то поссоримся — тут же осадила его Ара-Лин. — И вообще, вы мужчины, ведете себя как недоученные гейши!
От такого сравнения Грюндер упал на пол от смеха, я не смеялся потому что понятия не имел о том, какие они, гейши доученные и чем отличаются от недоученных.
Странный, короче, получился визит, впрочем, как и все связанное с некст Грюндером.
Следующий день тоже выпал из ряда вон. Ара-Лин сообщила, что заказала создание желез для меня, и что материал и часть денег дал лорд Ташин. Эта новость меня выбила из колеи, просто взбесила, я ненавидел Хорес-Китлинга ставшего сейчас лордом Ташином. Именно он после того, как меня забрали из младшей группы, при каждой нашей встрече давал понять мне, что я меньше чем ничто, что я кусок дерьма, который по какому-то недоразумению движется и разговаривает. Синто не обижают и не унижают детей, ни своих, ни чужих, это ТАБУ. Хорес-Китлинг всегда оскорблял меня без свидетелей, изощренно, непрямо, обыгрывая мое инорождение, то что я рожден после смерти матери и, то что отец относился ко мне, как к вещи. И я не мог никому пожаловаться, мне б просто не поверили. И этот человек сейчас дает деньги, дает материал! Да я лучше буду кастратом всю оставшуюся жизнь! Все это я весьма эмоционально выдал Аре-Лин. Она посидела, подумала и рассказала о том, что этот…, видите ли, любил мою мать и ненавидел отца, имея основания обвинять его в ее смерти, и не имея возможности отомстить напрямую Хоресу, он мог срываться на мне.
— Ара-Лин! Восьмилетний мальчик, которого забрали от любящих и любимых воспитателей, которого терзали самопомощью и умением отключать боль, это достойный объект мести?! Я оказался в аду, но до встречи с ним я еще чувствовал себя нормальным человеком, он мне растолковал, что я всего лишь вещь!
— Даниэль… пожалуйста…
— Он гнилой, Ара-Лин! Гнилой!
Боже и Судьба, я не ожидал от себя такой эмоциональности, казалось, ничто не заставит меня выйти из себя, и на тебе.
— Хорошо. Хорошо, мы вернем ему деньги и заплатим за материал, только чуть позже. Хорошо?
Я отрицательно мотнул головой, не в силах говорить.
— Я не могу отменить заказ.
— Почему ты не спросила меня!?
— Судьба! Да я и предположить не могла, что будет такое. Я с ним говорила о тебе, и он никогда не давал повода подумать, что между вами хоть что-то было не так.
— Признается он как же! Я унижал ребенка своего лорда. Ага!
— Даниэль — она поднялась с кресла и попыталась сделать ко мне шаг, естественно, стала заваливаться, я подлетел и подхватил ее. Она крепко-крепко обняла меня, и я стал целовать ее лицо, вдыхая ее запах и успокаиваясь с каждой секундой. Мой свет, моя жизнь.
— Почему ты так спешишь? — спросил я — Год, два и я бы заработал на реплантацию.
— Ты сильно изменился, стал сильнее, увереннее, я хотела, чтобы не осталось факторов, тянущих тебя вниз.
— Я никогда не хотел детей — вдруг сказал я. — Я не хотел, чтобы гнилая кровь Хоресов и Ташинов портила чью-то наследственность.
Она в шоке смотрела на меня.
— Я никогда бы не задумался о НАШИХ детях, только о ТВОИХ. Я хочу, чтоб ты это поняла и не забывала.
— Я поняла. А ты пойми, что я не хочу, чтобы какой-то урод бросил тебе в спину «кастрат». Ты моя заклятая половинка.
Я улыбнулся.
— Понял. Скажи, ты заключила соглашение только от своего имени или от моего тоже?
— Нет. Только от своего, официально, ты ничем ему не обязан.
— Отлично. Он дурак, если хотел откупиться, надо было хотя бы поговорить со мной, не так ли?
Она кивнула.
— Каковы условия соглашения? — спросил я.
— Их просто нет. Никакого контракта нет.
— Отлично. Ничего ему возвращать не будем. Как говорили? С плохой овцы хоть шерсти кусок? Если он надумает припомнить мне эту помощь, я его с биоудобрением смешаю.
Ара-Лин вздохнула, но согласно кивнула.
Вот так Судьба спешит исполнить все мои желания со скоростью, которой я и не ожидал, но наверняка заставит рассчитаться за все, и за срочность и за все счастливые дни, которые сейчас пролетают один за другим.
Я сдал кристалл с записью о смене семьи в Администрацию Семей, через три дня устроили праздник. От семьи Ара-Лин и Ронан подарили новый армкамзол, я совсем не ожидал столь дорогого подарка, гостей я встречал уже в нем и с новой «душой» рода Викен. Первой была мама Ронана, удивительная женщина красивая, мягкая, веселая и чужая, точнее чуждая, чуждая проблемам и переживаниям, которыми мы жили с Арой-Лин, тем не менее, хотелось с ней общаться, также как хочется смотреть на радугу. Ронану очень повезло, что в его жизни постоянно присутствовал такой человек, теперь мне стало понятно, откуда в нем этот спокойный и позитивный жизненный настрой. Следующим был некст Грюндер, сразу за ним леди Шур. Гифти радостно металась между гостями, пытаясь вскарабкиваться им по ногам, что с ее немалым весом, тут же пресекалось воплями, которые, похоже, она воспринимала как одобрение. В конце концов, шкодливый каракаленок был изловлен и передан на попечение Аре-Лин, которая давно сменила гнев на милость, и баловала его при первом же удобном случае. Атмосферу веселого и непосредственного праздника прервал приход лорда Ташина, я с ледяной официальностью выслушал его и поблагодарил. Он, видно, ожидал другого приема и попытался переключиться на Ару-Лин, но и она проявила лишь необходимый минимум радушности. Тогда он оттеснил меня в угол, где нас не могли слышать остальные и, пряча глаза, сказал.
— Я хочу извиниться перед тобой.
Я молчал, стараясь сохранять спокойствие.
— Мне стыдно, я недостойно вел себя с тобой, я не должен был отравлять тебе жизнь еще больше…
— Ну что вы, вы ж не знали, что я выживу и вернусь — прошипел я.
Мы впервые за все время встретились взглядами, раскаянию в его глазах можно было б поверить, если ничего не знать о пси-техниках, в моих он наверняка прочел ненависть.
— Извини — буркнул он, и пошел к двери.
Иди и не возвращайся, подумал я. Гости ничего не заметили, лишь леди Шур как-то оценивающе и понимающе поглядывала, Ара-Лин права, надо держаться от нее подальше. Чтоб успокоиться, я отловил сбежавшую от Ары-Лин Гифти и принялся ее немилосердно тискать, что тут же вызвало комментарии Грюнда. Праздник вернулся в свою колею.
А на следующий день леди Шур посетила нас по нашей просьбе, и мы предоставили ей результаты проделанной работы. Выходило совершенно точно, что среди евсовских агентов есть предатель, мы предоставили доказательства того, что контрразведка не могла, по трем случаям, сработать столь быстро без наводки. И был ли предатель среди тех, кто считается мертвым или среди тех кого числили нераскрытым — это основной вопрос, и тут-то начиналось самое интересное, чтобы ответить на него, надо знать всех действующих агентов. А этой информацией владеет лишь леди Шур, да еще пара человек, которые никогда не покидают планету и не рискуют ее разгласить, чего о нас, естественно, не скажешь. Шур сидела мрачнее грозовой тучи, раз за разом просматривая пункты нашего видео-документа.
— Ты понимаешь, чего просишь? — зло спросила она Ару-Лин. — Ты еще куда ни шло, но он! — она ткнула в меня пальцем — Никто не даст гарантии, что он чист, никто не даст гарантии, что в нем нет гипноустановки! Ты это понимаешь?
— Да — спокойно ответила моя половинка — Я это очень хорошо понимаю, даже лучше чем вы.
Меня пробрала дрожь, ведь существует призрачный шанс, что на каком-то этапе меня все же раскрыли и закодировали.
— Во-первых, — продолжила Ара-Лин — не нужны агенты, попавшие в ЕвС после провала Ульриха, во-вторых, если Ташина все же обработали, то это с подавляющей долей вероятности русы, а не евсы. Поэтому этим фактором предлагаю пренебречь.
— Пренебречь! — взвилась Шур. — Станешь главой семьи, тогда и будешь пренебрегать, а пока…
— Леди Шур — четко и зло произнесла сестра — Принимайте решение без нас.
— Отлично — она вынула кристалл и спрятала в карман.
— Проводи меня! — бросила она мне и направилась к выходу, пришлось двинуться за ней.
На полпути до ворот она остановилась и внимательно на меня посмотрела, я приготовился к очередным нападкам. Вместо этого она сказала.
— Не ожидала я такого разговора.
Это прозвучало мягко и печально, совсем не похоже на то, что было только что.
— У меня репутация развратницы, Даниэль, это многое позволяет. Я хочу тебя.
Сказать, что я был в шоке, значит не сказать ничего.
— Леди, неужели вам не известно, что я бесполезен в качестве любовника — процедил я сквозь зубы.
— Глупость — отрезала она — И я тебе это докажу, если у тебя хватит духу прийти ко мне сегодня ночью, скажем, в час по полуночи.
— Леди, если это проверка….
— Это не проверка — отчеканила она и, развернувшись, пошла к воротам.
Остаток дня я провел в подавленном настроении разрываясь между «за» и «против» похода к Шур. Ара-Лин всячески старалась меня взбодрить и успокоить, считая, что я такой из-за подозрений в нелояльности, рассказать ей о предложении у меня не хватило духу.
Обычно она укладывалась спать за два часа до полуночи, и я сидел рядышком с ней, те десять минут, пока она засыпала, а потом, как правило, еще час-полтора занимался своими делами. Так вышло и в эту ночь, я промаялся два часа и в последний момент все же сел в флаер и отправился на встречу, или свидание?
До предела взвинченный в десять минут второго я зашел в домик леди. Я сбежал бы без объяснений, если б увидел нечто, что напомнило бы мне о пребывании у Хозяина, сбежал бы без оглядки. Но я встретил усталую и одинокую женщину, молодость и беспечность которой остались где-то далеко. Даже то, что она налила нам обоим вина и курила сигарету, вызывало ассоциации не с развратом, а с одиночеством. Вино было легким и сладким, а ее поцелуи горькими от сигареты, кажется, мы ничего не сказали друг другу. То что между нами было, не было похоже на что-либо происходившее со мной раньше. Нежность, которую она дарила, вызывала желание вернуть ее сторицей, а вернув, получал еще больше.
Потом она лежала, положив голову мне на плечо и бездумно водила пальчиками, нащупывая еле заметные гладкие шрамы на груди и животе. В этот момент, меня током ударила мысль о неправильности происходящего, что не она должна быть рядом — другая. Шур, как будто прочитала мои мысли, подняла голову и посмотрела в глаза.
— Всегда так — сказала она, опустив голову — Всегда вы любите других…
Я лишь крепче обнял ее, понимая, что слова и оправдания абсолютно лишние.
До рассвета вернувшись домой, я долго смывал въевшийся сигаретный дым и запах горьких терпких духов. Я четко осознал, что предал Ару-Лин, ведь то, что было с Шур, было не просто плотскими утехами, а чем-то необъяснимо большим, и что я ухитрился обидеть и расстроить женщину столь много мне давшую. Последней мыслью перед сном, было то, что своего имени леди Шур так и не назвала.
Последующие два дня были отравлены этим осознанием, а также тем, что я впервые отгородился тайной от своей заклятой половинки. А на третий я получил сообщение на свой браслет «Придешь? Сегодня.». Кровь прилила к лицу, потом схлынула, подобное я испытал лишь когда лорд Викен нашел моего «жучка». Руки сами набрали «Да».
Все повторилось, только без начальных страхов и неловкости. Потом я сам спросил ее об имени, Кристина-Ева, Криста — ей подходит. А она спросила, как отреагировала Ара-Лин. Не получив ответа, она обругала меня на все лады, а мне было смешно и приятно что даже ругаясь, в постели она не превращалась в стерву, а напоминала скорее заботливую мать.
— Расскажу, все расскажу — пообещал я, неуверенный, однако, что смогу это сделать, несмотря на доводы, что Ара-Лин может узнать от третьих лиц и тогда…
Я опять вернулся затемно и долго принимал душ в гостевой ванной, а когда прокрался в спальню — зажегся свет. Ара-Лин сидела взбешенная, как дикая кошка.
— Где ты был? Что происходит, Даниэль?
Все слова куда-то разбежались.
— Где, врата тебя побери, ты был!? — таким тоном она, наверное, орала на дезертских курсантов.
— Не кричи на меня.
— А ты не молчи — уже тише отозвалась она.
— У леди Шур. У Кристы.
— У Шур? Кристы? — с ошарашенным видом переспросила она.
— Сука! Развратница! Лесбиянка!!! — зло прокричала она. Я скривился, но сказать ничего не успел.
— Что она с тобой сделала? — как-то испугано спросила Ара-Лин — Как она тебя заставила?
— Не заставляла, я сам… Не делала она ничего — я чего-то не понимал…
— Да подойди же!
Я подошел, Ара-Лин внимательно окинула меня взглядом и заглянула за спину. Тут до меня дошло — не ревность это, а беспокойство. Моя половинка опять боится, что меня обидят. Кошмар.
Как мог, сбивчиво, все ей рассказал.
— Я все понимаю — сказала она, когда я закончил, — только, отчего же так сильно хочется дать тебе кулаком по лицу, и не один раз.
— Дай. Только не обижайся и не отгораживайся, пожалуйста.
Она лишь вздохнула в ответ.
— Я… успокоюсь, завтра или послезавтра — сама себе сказала она.
— Вот, ведь тварь… — со вновь вспыхнувшей злобой вдруг произнесла она.
— Ара-Лин — я взял ее за руки — не отзывайся о ней плохо. Я очень прошу тебя, — с нажимом сказал я. Посмотрев мне в глаза, Ара-Лин кивнула:
— Хорошо. Только пойми, что ты ей скоро надоешь. Не относись ко всему этому слишком серьезно.
Аааа… Симвотип «Охранник» во всей своей красе, и как только могли диагностировать Ару-Лин как «Воина», ума не приложу. А я, между прочим, «Собака», довольно редкий среди синто тип, отражение «Охранника», только лишенное доминантности, также как «Волк» — отражение «Воина», а «Кот» — «Эльфа». Я неуверенно пристроился на свое место в кровати…
— Что ты крадешься как Гифти? — тут же с досадой отозвалась Ара-Лин — Я всю ночь не спала из-за тебя, как я сегодня тренироваться буду?
Я спрятал улыбку, раз брюзжит, значит простила, было б ужасно, если бы она проявила ледяную вежливость и спокойствие.
Прошло уже три месяца после моего возвращения с Депры, у Ары-Лин за последнюю неделю произошел прорыв, она уже неплохо контролировала руки. Грюнд был все же прав, когда дарил звереныша, Ара-Лин гладила и чухала кайфующую Гифти все время, не занятое сном, тренировками и едой. Самая большая проблема была с сохранением равновесия в движении, она могла стоять, но как только пыталась самостоятельно идти — заваливалась. Однако это не мешало нам довольно бодрым шагом обходить весь парк, во время этих прогулок она практически висела на мне, и я после них был похож на загнанную лошадь. Дня через два такого моциона-полуноса, Ара-Лин предложила сделать ей трость-посох, сделали, дела пошли веселей. Теперь она передвигалась с посохом деревянным и посохом живым, за пару дней приловчившись ловко скакать между нами. Она тренировалась до шести часов в день, четко выдерживая график чередования видов нагрузок и отдыха, ничем не интересовалась, кроме задания Шур, и похоже, постаралась «очистить голову», не забивать ее мыслями, не касающимися выздоровления или насущных дел.
Через дюжину дней после сдачи дел, пришла Шур и принесла саквояж кристаллами на агентов в ЕвСе из семей Шур и Синоби.
— Я за вас поручилась — коротко сказала она, передавая информацию. — Вы очень сильная дуальная пара, наши Фроксы потеряли сон в попытках опровергнуть ваши выводы, а потом пытаясь вычислить, кто же вы.
Мы молча поклонились. Шур выложила обезличенные векселя на крупную сумму.
— Вы удовлетворены? — вопрос, задаваемый в случаях, когда вознаграждение не было оговорено четко.
— Да, вполне — ответила Ара-Лин.
— Заключим новый контракт.
И мы коротко записали на камеру условия нового договора.
Когда с официальной частью было покончено, женщины молча переглянулись, я напрягся, ожидая разборок, но этим все и ограничилось. Леди Шур попрощалась и вышла, я пошел ее провожать.
— Все нормально? — как-то холодно спросила она.
— Да.
— Вот и отлично — еще холоднее.
Я придержал ее за локоть, не давая уйти, и получил демонстративно-предупреждающий взгляд на мою руку. Убрал, и она молча пошла прочь.
Это конец. Но почему? Почему ТАК?
Она остановилась, вернулась.
— Ты делаешь меня слабой, Даниэль — сказала она тихо и ушла.
Ничего не понимаю. Ничего не понимаю в женщинах и в отношениях с ними.
Опять побежали дни похожие один на другой, в выходные приходили гости, то Грюнд, то Ронан, то Лана. Благодаря этим визитам мы перестали чувствовать себя отшельниками и стали иногда выбираться в парк при Административном центре, поместье, какое бы красивое ни было, уже смертельно надоело. Поздним вечером, избегая центральных дорожек, мы прогуливались к озеру и сидели на берегу, пока не начинали засыпать. Обычно мы сидели тихо, не переговариваясь, изгоняя из головы, постоянно крутившиеся там мысли об агентах, стараясь лишь созерцать звезды и озеро, так было и в тот раз.
Мы услышали, что к нам кто-то приближается, они остановились в нескольких метрах у фонаря, нас сидящих на земле, скрывали от них кусты самшита. Услышали прерывистое дыхание, так бывает, когда говорят очень тихо, только губами, молчание… Мы переглянулись и не шевелились.
— Да как ты можешь? — раздался тихий, но полный презрения бархатный голос, Ара-Лин вздрогнула. — Ты жалок, ты потерял всякое чувство достоинства! Знаешь что, я сейчас отправлюсь домой и приму амброзию, ты этого сделать не сможешь, но все равно… Этого разговора не было. Не было! Нам еще работать вместе. Хоть бы об этом подумал.
Второй все время молчал, раздались удаляющиеся шаги одного человека.
— Амброзию… — произнес оставшийся, теперь вздрогнул я, это был Грюнд — Замечательно…
Ара-Лин в какой-то панике посмотрела на меня, и я рискнул приподняться над кустами, Грюнд стоял спиной к нам и держал в руках лучевик. Надо что-то делать, Ара-Лин тоже его увидела и схватила камень, я взял его у нее. Грюнд стоял, не чувствуя моего взгляда, и услышав движение за спиной, не среагировал, как должен был, не сместился, пьян он что ли. Камень чувствительно приложил Грюнда по голове и тот медленно упал.
Потом была возня с подгоном флаера, погрузкой тела, нашли мы себе приключений. Но не вмешаться было нельзя, а если б он убил себя? В том состоянии, в котором он находился, всего можно было ожидать. А так, в крайнем случае, будем долго извиняться и соглашаться на любые компенсации.
Привезя в поместье, подключили к регенератору, шишка то немаленькая получилась от удара, метнул я камень со всей силы. Утром мы как два нашкодивших ребенка, подошли к регенератору, показались в зоне обзора.
— Вы? Вот уж не ожидал. С чего вдруг? — выдал Грюнд в обычной манере.
— Мы сидели на берегу озера — ответила Ара-Лин.
Грюнд больше не был похож на юнца, четко обозначился его возраст, лет тридцать. Он горько скривился.
— Ну? Кому вы уже доложили?
— Никому — опять ответила Ара-Лин — Эзра помогал тебя выгружать, но он никому ничего не скажет. Мы тоже.
— Вы все слышали?
— Только Соболева.
Так вот кто это был, мне все было недосуг спросить.
Грюнд с сомнением на нас посмотрел.
— Нам некому докладывать Грюнд. Мы перворанговый род, не связанный никакими обязательствами — ответила Ара-Лин на невысказанный вопрос.
— Угу, зато я буду связан…
— Ох и Ах, — едко отозвалась сестра — Даниэль оставь нас.
— Да что ты, ВикСин, какие у тебя тайны от заклятой половинки? — Грюнд на что-то обозлился и ехидничал.
— Хорошо. Скажу при нем. Как можно сходить с ума по этой пустышке? Да красив, да не лишен ума, но он пуст и холоден! Он никого не любит и не может любить, отсюда эта нескончаемая вереница гейш! Когда ты это поймешь? Он не достоин, просто не достоин таких чувств.
— Тебе-то откуда знать? — неуверенно возразил Грюнд.
— Он спешит предать, отскочить, отдалиться если чувствует, что ты идешь ко дну. Он не вытаскивает. Он скорее верит в плохое, чем в хорошее в людях.
— Последнее, знаешь ли, при нашей работе естественно.
— Грюнд, ты понимаешь, почему я дала именно такие показания о своей травме?
Грюнд посмотрел ей в глаза:
— Да.
— А он думает, что я сначала продалась Синоби, а когда все это случилось, испугалась до дурости.
Грюнд задумался, а потом горько рассмеялся.
— Синоби — диктатор, почти садист, Шур — бисексуалка нимфоманка. Я латентный ГС, Соболев — моральный калека. Ташин всю жизнь сох по своей сестре и ненавидел своего лорда, Китлинг не знает, как управляться со свободой, которую получил после смерти матери. В чьих руках безопасность Синто?
— В руках лучших профессионалов и несчастных людей, для которых эта ноша слишком тяжела. Мы все просто люди, Грюнд, не лучше и не хуже. Мы справляемся, тянемся из всех сил и справляемся. Это главное — ответила сестра.
Грюнд скептически скривился, Ара-Лин вдруг выпалила:
— Я пролежала пятнадцать дней без движения, и Даниэлю пришлось придушить меня почти до смерти и получить от меня по горлу, чтоб я захотела шевелиться и спасать его жизнь.
— Вот так то — добавила она — Даниэль, отключи его, пойдемте есть.
Мда, сестра поступила или очень благородно или глупо, обменяв тайну Грюнда на свою.
За завтраком гость был молчалив, а когда мы по привычке перебрались на веранду, предложил:
— А давайте махнем к пальмам. У меня сейчас затишье, если что обойдутся, вы вроде тоже ничем не скованы, а? Надоели все… — тихо добавил он.
— Хочешь побыть один? — спросила сестра.
— Нет, хочу побыть с вами. Есть островок, собственность нашей семьи, там бунгало обустроенное, только защитный крем взять и все.
— Хорошо, — и вправду, чего отказываться, никогда не плавал в океане.
Через час мы летели на юг, к жестокому солнцу, пальмам и океану. Грюнд пришел в себя и вовсю травил байки, дурачился, как будто ничего и не было, к концу полета у нас у всех было настроение как у детей, которых в выходной вывезли на дальнюю экскурсию, и почему-то без взрослых.
На острове первым делом взялись за крем, обмазывание друг друга дало новую почву для шуток, временами чересчур фривольных. Надели спасательную сбрую на Ару-Лин, я тоже надел на всякий случай, ведь не плавал с раннего детства. И в океан… Плотная соленая вода держала хорошо, но высокие волны иногда топили. Побултыхавшись так где-то час, выползли на берег отдышаться, давно нам не было так хорошо.
— Грюнд, а доски есть? — спросила Ара-Лин.
— Есть, но…
— Тащи!
Принес две.
— Эта моя — безапелляционным тоном заявила Ара-Лин, схватив ближайшую, и на четвереньках быстренько поползла к воде. Мы с Грюндом лишь молча ждали, что же будет дальше, встать и удержаться на доске она ведь точно не сможет. Но вставать на доску никто не собирался, она легла на нее и с совершенно счастливым видом погребла. Вторую доску Грюнд с явным сожалением предложил мне, и хоть я никогда на ней не катался, взял ее без сомнений. Конечно, доска все время из под меня вылетала, я нырял в воду в самые неожиданные для себя моменты, но в конце концов у меня получилось встать и даже проехаться на гребне. После этого Грюнд наконец-то вырвал доску из моих загребущих рук и вот тут то началось шоу, Ара-Лин даже выбралась на берег чтоб полюбоваться. Грюнд профессионально оседлывал волны, с легкостью переходил с одной на другую и это при его немалом росте, осложняющем балансирование, в общем, покрасовался на все сто.
Из воды нас всех выгнал зверский голод, мы подъели все, что привезли с собой и даже взяли кое-что из запасов в бунгало. День пролетел, как один час, когда солнце завалилось в океан, мы развели костер и стали поджаривать на палочках разную еду, что-то получалось вкусным, что-то плавилось или сгорало, каждая неудача была поводом посмеяться. В конце концов, усталость дала о себе знать и мы притихли глядя на огонь, я сидел опершись на пальму, обняв и прислонив к себе Ару-Лин, а Грюнд лежал положив голову ей на колени.
