Глава 3
Все рано или поздно заканчивается.
Вот и «морская прогулка» оу Ренки Дарээка и его друзей, подошла к концу, по прибытию в порт Лиригиса — уездного городишки, кажется состоящего лишь из пересыльной тюрьмы, казарм, нескольких десятков кабаков, да еще десятка домишек тех кто обслуживает эти кабаки, тюрьму, и казарму.
Однако даже иссушенный зноем и пылью воздух Зарданского плоскогорья, не помешал Ренки искренне радовался смене опостылевших декораций трюма каторжанского судна.
Наивный!!! — То, что началось потом, еще долго будет сниться бедолаге в ночных кошмарах.
Бесконечная каменистая пустошь, где глаз радуется даже высохшему пучку травинок, пробивающемуся кое где между камней. И еще более бесконечная дорога, кажется созданная злобными демонами для того чтобы мучить людей.
Палящее солнце над головой, бесконечная пыль, забивающая рот, глаза и ноздри. Тяжелые оковы на ногах, не позволяющие сделать нормальный шаг, и натирающие кошмарные мозоли, которые быстро превращаются в незаживающие язвы.
А еще паек, урезанный даже по отношению к корабельному. (Хотя казалось бы, — чего там урезать?).
И самое «прекрасное» напоследок — бичи и палки «погонщиков».
Что творилось с Ренки, когда бич капрала-надсмотрщика впервые коснулся его спины? — Сложно описать словами. — Возмущение?! Боль?! Стыд?! Искренняя и неудержимая ненависть?! — Увы — любые слова слишком жалки и бесцветны, чтобы описать бурю чувств, разразившуюся в душе юного оу, чьей спины, на данный момент, касался лишь розги зажатые в руке отца… И то — давным-давно, когда он был еще несмышленым мальчишкой, толком не осознавшим что такое есть гордость представителя древнего рода Дарээка.
Нет, он отнюдь не был слабаком и неженкой. — Отцовская школа жизни, была традиционно суровой, и на различных занятиях по фехтованию коротким или длинным оружием, Ренки неоднократно получал удары, от которых хотелось свалиться навзничь, и долго лежать, лелея боль в том или ином участке тела. Только делать этого было нельзя, ибо вслед летели новые удары — отец не одобрял проявлений слабости.
А добавить сюда боль скручивающихся от судороги мышц, после длительных забегов или выстаивания в особых стойках, с целью укрепления мышц ног и спины? — Долгие годы Ренки просто купался в ней!
Но то ведь тренировка, а ЭТО…
Пожалуй, после первого удара бичом, наше повествование вполне могло бы и закончиться, на весьма печальной ноте. — Благородный, даже в цепях, оу, уже рванул было вперед, чтобы наказать обидчика, пусть даже ценой за это будет его собственная гибель. Но как всегда осторожный и разумный Готор, не только смог удержать его, но и привел достаточно веский для нашего героя, довод, сдержаться самому.
— Помнишь, — прошипел он Ренки на ухо, держа его кисть, вроде и не в особо сильном, однако почему-то не позволяющем шевельнуться захвате. — Ты говорил что у тебя практически нет врагов, которых бы ты мог искренне ненавидь? — Так вот, начинай собирать коллекцию!
Чем больше у тебя будет врагов, назло которым ты готов жить — тем ты сильнее, и тем больше у тебя стимулов преодолеть любые преграды на пути к победе! — Копи врагов. Копи силу. И ты победишь!
Может потому Как он это сказал. А может — потому что данное нравоучение и самому Готору стоило удара бичом — но Ренки его услышал. И глядя в перекошенное злобной улыбкой лицо приятеля, лишь кивнул головой. Не покорно. Не соглашаясь мириться с унижением. Но как один заговорщик другому. — Если впереди фата-морганой маячит Великая Цель — можно пренебречь мелочами.
Что ж. — Ренки был молод, силен и вынослив. И он смог выдержать этот месяц бесконечного переставления кровоточащих ног, по усеянной острыми осколками камней дороге.
Увы, но для многих иных каторжан — подобное было не по силам. — Безжалостный зной, весьма скудная пища, и начавшая загнивать в кожаных бурдюках вода — взяли свою дань с несчастной каторжной команды. — Не менее трех десятков человек, так и остались лежать вдоль обочин проклятой дороги, так и не удостоившись чести стать солдатами Короля.
— Чем больше их сдохнет сейчас. — Равнодушно прокомментировал этот урон, ведущий команду офицер. — Тем меньше потратится король на харчи для сборища слабаков и подонков. — Королевской армии нужны крепкие солдаты.
Единственное, как позаботились о телах, бессердечные «погонщики» — сняли с них казенные кандалы, да велели их товарищам оттащить трупы подальше от дороги. Оставив остальные заботы птицам да мелким зверькам, как-то умудряющимся выживать в этом аду.
И вот она. — Долгожданная мечта, имя которой Армия!
Как грезил юный Ренки Дарээка об этом моменте, сидя в своем захолустном городишке. Какие картины рисовало его воображение, когда он, словно бы впадал в забытье, уставившись невидящими глазами в строчки очередной книги, описывающей подвиги героев древности.
Мундир одного из прославленных королевских полков…? Мудрые и достойные подражания старшие офицеры…? Благородное воинское братство равных…? Доблесть и бесстрашие, проявленные на поле брани…? Блестящая карьера…?
— … Ну хоть цепи сняли. — Такими словами прокомментировал Готор, свое вступление в доблестные ряды Королевской Армии.
— Угу. — Подтвердил его слова Гаарз. — И кормежка тут не в пример лучше будет.
… Что ж — все это было истинной правдой. — Перед принятием присяги с них сняли цепи. А после — даже покормили. И в отличии от корабельной или этапной «кухни» — в Армии наполняли подставленную миску до краев, и выдаваемый кусок хлеба, действительно казался куском, а не крошкой-переростком.
… А какие чудные слова, сказал им полковник, сразу после того как преклонив колени, они хором повторили слова присяги…
— Вы, грязное отребье. — Сказал он, взирая на них по отечески добрым, но строгим взором. — Только не думайте, что приняв присягу — стали солдатами.
Никакие вы не солдаты — вы собственность 6-го гренадерского полка. Чуть более ценная чем ветошь для чистки мушкетов, но намного дешевле тягловых лошадей и верблюдов.
Так что первым делом, вбейте в свои вонючие головы, что пути обратно у вас нет. — Отныне, вы подчиняетесь Армейскому Суду, а он, в отличии от разных там добреньких гражданских судов, утирать вам сопли и входить во всякие положения, не станет.
… Для таких как вы, у него есть только два вида приговора. — Мягкий — повешенье. И суровый — запороть до смерти. Малейшее неповиновение… хотя бы брошенный в сторону капрала дерзкий взгляд — и вы отведаете один из них.
Про кражи, мародерство или попытки сбежать, — я даже говорить не буду. — Смерть, смерть, смерть. И не ждите что кто-то будет искать доказательства вашей вины, или какие-то там улики. — Одного подозрения будет достаточно.
Вбейте в свои, насквозь прогнившие бошки, крепче чем слова Святых Заветов — вы не солдаты, и никогда ими не станете. Вы грязное пятно на знамени нашего полка, и ваши сержанты и офицеры ждут только повода его стереть.
Уясните своими тупыми головами эту истину — проживете подольше, и может даже сумеете сдохнуть с пользой для Короля. Вздумаете проверить мои слова, и смерть ваша будет столь же мучительна, сколь и неизбежна.
А теперь — лейтенант, они ваши.
Полковник оу Дезгоот, величественно развернулся, и вместе со своей свитой удалился. А на малом плацу Лагеря 6-го гренадерского полка, остался только пожилой мужичок с лейтенантским погоном на мундире, и кучка старшин с лычками капралов и сержантов на рукаве.
Лейтенант прошелся вдоль строя, вглядываясь в лица своих новых подчиненных, коих, после всех мытарств длинного пути, в живых осталось лишь пятьдесят два человека из сотни.
… Подчиненные, также не остались в долгу, и внимательно ощупали взглядами того, кто отныне станет верховным вершителем их судеб.
Да уж… — Ренки увидел перед собой глубокого старика, (лет сорок пять, не меньше), всего лишь с погоном первого лейтенанта, и самой что ни на есть, плебейской физиономией.
Гаарз, отметил про себя, что мужик, несмотря на возраст еще довольно силен и крепок. И даже он, верзила Гаарз — бывший чемпионом Порта по кулачной драке, вряд ли осмелится выйти против него на поединок.
А Готор отметил волевой и решительный взгляд, отблески разума в глазах, и вообще, — лицо человека опытного и бывалого.
— Ну значит так, свиньи. — Начал свою речь лейтенант, закончив обходить строй. — Меня зовут первый лейтенант Лаарт Бид.
Все между нами будет довольно просто. — Вы по-хорошему, я к вам по человечески. Вздумаете крутить, и в свои воровские игры играться — прихлопну как муху, и никакого суда мне для этого не понадобиться.
(… Судя по имени и безграмотной речи — простолюдин выбившийся в офицеры из солдат. — Отметил про себя оу Ренки Дарээка.).
… Мне в помощь — два сержанта. — Продолжал лейтенант. — Они командуют тремя капралами. Соответственно и вас разобьют на три капральства.
Я говорю сержантам что делать. Они решают как, и передают капралам.
Капрал для вас — чуть повыше отца родного и поглавнее любого из богов, в коих вы там себе верите. Как он скажет, так и будет.
Капралы будут вас бить… у них вон, и палки для этого специальные есть. И будут они это делать часто, пока не вобьют в ваши головы хоть толику смысла.
Но кто поднимет руку на капрала, — умрет! Кто ослушается его приказа — умрет. Кто будет филонить и дурака валять — умрет… И не думайте что вы тут самый хитрые. Все ваши хитрости и уловки Армия знает еще с незапамятных времен.
Со всеми вопросами, пожеланиями и претензиями — можете обращаться только к своему капралу. Кто сунется хотя бы к сержанту — огребет палок по самое не могу. А уж коли найдется дурак заговорить со мной… — пусть лучше сам сразу удавится.
Хотите жить — забудьте кем вы там были раньше. Хоть вором, хоть купцом, хоть благородным. — Теперь вы в Армии, а это, считай, родились заново.
И главное, помните — можно жить и солдатом. Только для этого надо вести себя по человечьи. А вздумаете прежнюю свою жизнь воровскую вести. — Не протяните и месяца.
Все — капралы, теперь они ваши.
И началась с тех пор у Ренки, армейское житье-бытье.
Красивый мундир? — Сто раз ха-ха! После того как их разбили на капральства — перед командой каторжников вывалили груду рваного тряпья, когда-то, давным-давно бывшего мундирами… до того как сменить десяток хозяев. И велели — «привести себя в надлежащий солдату вид». … Обуви, естественно, в этой груде не было.
Армейская служба? Обучение строевым эволюциями и экзерцициям с оружием? — Даже не смешно. — Какое оружие может быть у каторжников?
Самое смертоносное, что получили на руки новые солдаты Короля, это лопаты, мотыги, метлы, да несколько топоров.
А вся строевая подготовка — добежать и выстроиться в одну линию-колонну. Направо-налево-шагом марш… Шагом-марш на работы с утра. И шагом-марш вечером, обратно в расположение отряда.
Служба? — Копать, мести, таскать… Когда чего копать-мести-таскать не было — уходили в пустыню, таскать камни и выкладывать дороги. Но это хотя бы было понятно. А вот зачем, допустим, копать траншею до обеда, чтобы после обеда закапывать…? — Ренки поначалу понять не мог.
— Чтобы солдат не сидел без дела. — Совершенно спокойно, словно бы даже был согласен с этим безумием, пояснил ему Готор. — От безделья в голову разная хрень лезет, и тянет на глупые поступки. А пока солдат занят делом — он не так опасен и для самого себя, и для окружающих!
… И никакой это не бред!!! — Ренки, запомни — удача наконец нам улыбнулась! — У нас и лейтенант вполне вменяемый, и команду унтеров он под себя подобрал соответствующую!
— Вменяемый? — удивился Ренки. — С чего ты это взял?
— С того, что он сразу объяснил нам свои правила жизни. Правила очень простые и доступные. — И заметь — он следует им неукоснительно!
— Ты про палки и «смерть»? — Слегка иронично поднял бровь Ренки, уже без всякого содрогания вспоминая состоявшуюся на днях казнь Беелда, забитого до смерти, по приговору Военного Суда.
— В том числе. — Согласно кивнул головой Готор. — А в том числе и о том — когда тебя последний раз «угощали» капральской палкой?
— Ну… — задумался Ренки. — Пару недель назад.
— … И то. — подхватил Готор. — Ты тогда последним в строй прибежал… Понимаю что в нужнике сидел. И тем не менее.
А обратил внимание на котел? — Еда конечно однообразная, но вполне приличная. — А это значит что? — правильно. — Лейтенант и сам не ворует, и сержантам не дает… А это знаешь ли — почти подвиг!
— Я конечно понимаю на что ты намекаешь. — Уже привычно оглядевшись, нет ли где поблизости капрала или кого-то из ненадежных сослуживцев, тихонько сказал Ренки. — Я тоже заметил, что наш лейтенант, отнюдь не благородного происхождения, а значит вполне может быть нечист на руку. Но ведь он все-таки офицер! — А следовательно — обязан следовать общепринятым в офицерской среде стандартам. А значит — обязан смирять низменные побуждения своей натуры!
— Ох ну и дурак же ты Ренки. — Расхохотался Готор, в ответ на эти слова. — … Ладно, я тебе объяснять эти вещи не стану… Тебя жизнь научит!
… Потом вдруг армия и 6-ой гренадерский вместе с ней, стронулись с места и куда-то потопали.
Что изменилось для Ренки и его каторжной команды? — Да пожалуй ничего. Разве что теперь, им приходилось вставать еще за пару часов до рассвета, чтобы быстренько набив животы вчерашней холодной кашей, с первыми лучами солнца, в сопровождении пары капральств охраны, двинуться впереди войска. И уже после обеда, согласно указанию квартирмейстера, начать разбивать лагерь для неторопливо бредущего где-то позади полка.
Первым делом, обычно рыли траншеи для отхожих мест, используя потом вынутый грунт для выравнивания плаца, а затем уж, по мере возможности, «изображали» защитный вал вокруг лагеря. — Каменистая, будто спекшаяся под испепеляющим солнцем, почва Зарданского плоскогорья, не слишком-то способствовала обильным земляным работам.
Потом начинали подходить солдата авангарда, тащившие все свое имущество, вроде палаток, котлов, и дневного запаса продуктов и дров, на собственно горбу. А там уж подходил обоз с офицерскими палатками и шатром полковника, высокая честь ставить которые тоже выпадала каторжной команде.
Ну а дальше…, обычно когда уже солнце почти полностью уходило за горизонт — и у каторжан появлялась возможность немного отдохнуть. А утром, еще до рассвета, все начиналось заново…
Тяжелая работа отупляла настолько, что Ренки даже не сразу обратил внимание на нечто, что выделяло их капральство, пожалуй из всех других капральств Армии Короля, на этом участке фронта. И лишний раз подчеркивало особенность его нового приятеля.
… Да и трудно заметить отличие, когда для тебя почти ничего не изменилось, а вот другие…
Короче — нужники! — Ифий Аэдоосу не врал, когда рассказывал что главной его проблемой на Зарданском плоскогорье, был непрекращающийся понос!
И лишь их капральство, эта проблема почему-то обошла стороной… Ну то есть, не совсем чтобы обошла, но проблем с желудками, у них было значительно меньше, чем у всех остальных.
Когда ты молод и здоров — очень трудно удивляться тому что не болеешь. Так что если бы не некое происшествие — Ренки бы даже не обратил внимание на эту особенность.
… Он спокойно ковырял землю мотыгой, когда услышал ругань Готора и звуки ударов. И конечно же — немедленно поспешил на помощь главарю своей «банды». Впрочем, к тому времени когда он добежал до места событий, все уже закончилось. Парочка солдат из «охранной» команды, валялась на земле, с выпученными глазами, и по рыбьи разевая рты в попытке втянуть в себя воздух. А Готор стоял над ними, с весьма разгневанным видом.
Увы, но шум скандала услышал не только один Ренки, и от обеих команд к ним уже спешили зрители, а то и возможные участники предстоящей разборки. И самое плохое — капралы обеих команд.
— Что тут произошло? — ледяным голосом поинтересовался их прямой начальник — капрал Доод. — Готор, тварь, ты решил что висеть в петле, намного интереснее чем копать землю?
— Никак нет! — Вытянувшись во фрунт, браво отрапортовал Готор. И указав пальцем на стоящий рядом котел, добавил. — Они воровали нашу воду!
— Хм…??? — Ответил на это капрал Доод, и вопросительно посмотрел на капрала охранной команды, который под этим взглядом изрядно занервничал… Ренки уже заметил, что несмотря на свою службу не в самой престижной части 6-го гренадерского полка — капрал Доод, пользуется большим авторитетом среди других младших командиров.
— Какого хрена, сраный Небесный Верблюд? — Злобно прорычал начальник провинившихся охранников, пнув одного из своих подчиненных, все еще позволяющего себе валяться на земле в присутствии своего начальства и скулить от боли.
— Да подумаешь… — Слегка неуверенно ответил другой солдат, уже поднявшийся на ноги, однако все еще держащийся руками за живот. — Мы только попробовать хотели…
— Ты никогда не пробовал воды? — Насмешливо спросил Готор. — Или из чужого котла она кажется слаще?
— Молчать тварь! — Рявкнул капрал Доод, и врезал Готору палкой по бедру, да так, что ногу сразу скрутило от боли, и ее владелец свалился на землю. — Не помню, чтобы я разрешал разевать тебе твою вонючую пасть.
… Однако Шиирн, — он опять обратился ко второму капралу. — Вопрос поставлен правильно. — Какого хрена твои парни полезли в мой котел? Тут тебе на Вараазкие равнины и не долина Идааки… Тут, мать его, сраное Зараднское плоскогорье, где воду отмеряют по каплям… Как будем решать этот вопрос — сами, или позовем начальство?
— Обойдемся без начальства Доод… — Хмуро глядя на своих подчиненных, ответил капрал Шиирн. — Недельное жалование их обоих в твой карман. — Устроит?
— Нормально. — Что-то мысленно прикинув, ответил Доод. — И объясни своим, что может быть я и командую каторжной сволотой. Но воруя у них, они крадут у меня.
— Можешь не сомневаться… — Буркнул капрал Шиирн, и злобно поглядев на своих подчиненных, добавил. — Даже не знаю что на них нашло.
— Он кипятил воду, и кидал туда какие-то корешки. — Вдруг поспешил наябедничать один из провинившихся охранников. — Явно какую-то дурь бодяжил! Говорят эти каторжники ее из чего угодно сварить могут.
— Готор??? — Рявкнул капрал Доод, посмотрев на сидящего, и растирающего больную ногу каторжника.
— Всего лишь немного желтолистника… — Пояснил Готор. — … Так называет его в наших краях. — Хорошо помогает от брюха. Он, да кипяченая вода — самое надежное средство.
— Хм… — Задумался Доод. — С каких это пор, ты у нас полковым лекарем заделался Готор? Не слишком ли много на себя берешь?
— О пользе кипяченой воды… — Бросился на помощь своему другу Ренки. — Писал еще царь Отоогит в трактате «О правильном ведении войны, и составлении войска.», почти полторы тысячи лет назад.
— О-о!!! — Злобно ощерив рот, издевательски протянул капрал Доод. — Видал Шиирн, с какими интересными людьми приходится служить в каторжной команде? Сплошь ученые люди! Если хорошенько помутузить эту сволоту палкой, может и звездочет отыщется!.. Тебе не нужно погадать? Как насчет гороскопа для поиска суженной? Накинешь сверху пару монет, отыщем тебе по звездам богатую и толстую невесту, с вот такенной жопой!
— Обойдусь. — Буркнул тот в ответ, и решив что инцидент исчерпан, погнал провинившихся солдат в расположение своего капральства, что-то негромко выговаривая им по дороге.
— Так. — Рявкнул капрал Доод. — Всем вернуться к работе. — … А вы два умника, пока останьтесь, с вами разговор будет особый.
… Готор… или как там тебя зовут на самом деле. — Начал он, когда они остались втроем. — Ты думаешь я не вижу, что ты пытаешься заправлять в моем капральстве, а мальчишка при тебе вроде лейтенанта?
… Молчать!!!.. Так вот, я хочу тебе сказать, что внимательно слежу за тобой. И пока что, вреда от тебя особого не вижу. Поэтому ты до сих по жив!
И не думай что я не заметил этих твоих игр с водой, и как вы обдираете по дороге все кустики и подбираете веточки да травинки, чтобы вскипятить демонов котел… А три дня назад, кое-кто из вас украл из обоза лишнюю вязанку дров… Это я тоже заметил. Но поскольку дристунов у нас и правда куда меньше, чем в других отрядах… А о пользе кипяченой воды знает не только этот ваш гребанный царь, но и любой старослужащий капрал — я закрывал глаза на все ваши выходки. — Однако ты ублюдок, ходишь по лезвию ножа!
Пока, все что ты делал, шло только на пользу капральству и мне. — Остальные тебя слушаются, а ты используешь это, чтобы удерживать их от дури. А также присматриваешь за тем чтобы они не маялись животами и не дохли почем зря.
(… А Ренки то считал все это, стандартными процедурами армейского быта).
… Но стоит мне только заподозрить что ты, сволота каторжная, вздумал вести свою игру… Я тебя гаденыша даже сам лично убивать не стану. Я тебя Тайной Службе сдам. А там тебя подвесят на дыбу, и отрезая кусочек за кусочком, будут выспрашивать откуда ты знаешь какие именно полезные травки растут на Зарданском плоскогорье. Что у тебя за имя такое дурацкое, и почему ты, бродяга, ведешь себя как благородный.
… И кстати, прежде чем в следующий раз ляпнуть какую-нибудь глупость в присутствии чужих, десять раз мысленно произнеси «тайная служба — тайная служба — тайная служба». Твое счастье что капрал Шиирн не самый большой умник в 6-ом гренадерском… но ему могут подсказать!
… На следующие три дня, оба остаетесь без ужина. Чтобы не слишком-то умничали. А еще неделю, будете таскать на себе, двойной груз. Понятно? — Пошли вон!
Как ни странно, но кажется Готор остался страшно доволен всеми этими событиями… Нет, даже не тем, что избежал петли за нападение на солдат охраны.
— Капрал Доод. — Заметил он удрученному Ренки. — Отличнейший мужик, с таким можно иметь дело!
— Ага. — Хмуро ответил Ренки. — Если ты любишь чтобы тебя оскорбляли и били палкой… Иногда Готор, я тебя не понимаю.
— Это из-за недостатка жизненного опыта. — Беспечно сказал Готор. — Ты просто не понимаешь, насколько все могло бы быть хуже.
Капрал Доод, и правда сыпет оскорблениями и не стесняется пускать палку при каждом удобном случае. Но попробуй встать на его место — он один, против семнадцати каторжников — воров, убийц, насильников. Если не держать нас в узде — ему быстренько перережут глотку во сне. Либо устроят какую-нибудь глупость, и Военному Суду придется расстрелять всю нашу команду… И не надо делать такое возмущенное лицо — это мы двое знаем, насколько хорошие и добродетельные люди оу Ренки Дарээка и Готор, лишь по ошибке попавшие в жернова Правосудия… Но ему-то откуда это знать? И можешь ли ты, назвать столь же добродетельными, остальных членов нашего отряда?… Вот то-то!!!
… И кстати, — имей ввиду, что капрал Доод фактически согласился с существованием нашей банды в его подразделении. И не удивляйся что за все проступки своих подчиненных, в первую очередь он теперь будет спрашивать с нас двоих. Но с другой стороны, он ведь и нам руки развязал… Ну, пусть и не совсем развязал, но сделал путы куда свободнее.
Впрочем, нашим героям не суждено было полностью отбыть наказание, назначенное капралом Доодом. — Когда в следующий полдень, они начали привычно разбивать лагерь, — впереди появились какие-то всадники… Закричали часовые, а охранные капральства, выстроились в линию, поспешно заряжая мушкеты и раздувая фитили.
Впрочем, всадники на конфликт не пошли, развернув коней и умчавшись в обратную сторону. Но их появление, означало что вражеская армия уже недалеко.
