Глава 1
ЗНАКОМЫЙ ГОРОД
Едва приметная тропа, усеянная острыми камнями, тянулась через однообразно унылое плоскогорье, петляя среди хаотичного нагромождения скальных обломков. Не было видно ни деревца, ни травинки, хотя желтые, вылизанные дождями и ветрами коряги порою попадались на глаза одинокому путнику, который, неторопливо и размеренно переставляя ноги, двигался в сторону восходящего солнца. В воздухе все еще сохранялась ночная прохлада, но путник знал, что, как только солнце поднимется чуть выше и тени от скал сделаются короче, по земле Йера разольется знойная духота.
Зона перехода, связывающего Центр с Тессой-3, находилась в труднодоступной горной местности, в стороне от караванных дорог. Граис намеренно выбрал для перехода ночное время, чтобы не тащиться по полуденной жаре. Он рассчитывал к восходу добраться до столицы Йера Халлата, но в предрассветных сумерках неожиданно обнаружил, что сбился с пути. Ему не потребовалось много времени для того, чтобы снова найти тропинку, но он не мог даже приблизительно сказать, сколько времени потерял, блуждая среди кажущихся в темноте удивительно одинаковыми каменных глыб.
Остановившись возле высокой, похожей на пирамиду скалы, Граис посмотрел на солнце. У него оставалось еще минут сорок, максимум — час, после чего плоскогорье превратится в огромную раскаленную сковороду. Тогда уже нужно будет думать не о том, как поскорее добраться до Халлата, а об укрытии от безжалостного солнца. Лучше всего для этой цели подошла бы неглубокая расщелина между валунами. Только прежде чем забираться туда, нужно было убедиться, что ее уже не облюбовала парочка песчаных змей.
Подумав об этом, Граис мысленно улыбнулся, порадовавшись тому, как быстро возвращаются к нему былой опыт и знание местности. Достаточно оказалось сделать всего лишь несколько шагов по земле Йера, и он вновь ощутил себя йеритом. Как будто и не было пятнадцати лет, проведенных в Центре и на других планетах.
Граис и сам, наверное, не смог бы объяснить, с чего вдруг так прикипел душой к Йеру, который, в сущности, ничем особенно не отличался от иных миров и стран, где ему довелось побывать. Разве что только тем, что напоминал ксеносу о Земле, которую он покинул, когда ему было только двадцать два года, и куда с тех пор уже никогда не возвращался… Но ведь были и другие планеты, похожие на Землю. Так почему же именно Дашхут и Йер?..
Взмахнув рукой, Граис отогнал навязчивую мысль. Думать следовало не об этом, а об операции, которая фактически уже началась. Первая же встреча с людьми во многом может определить линию дальнейшего поведения ксеноса. Конечно, лучше, если бы таким первым встречным оказался одинокий странник. Даже если случайный встречный и не узнал бы Граиса, в ходе короткой беседы, подобающей двум встретившимся на пути йеритам, ксеносу удалось бы снять эмоциональную карту своего собеседника, что в значительной степени облегчило бы его дальнейшую работу. На основании анализа эмоциональной карты даже одного человека, принадлежащего к большому сообществу, можно было сделать приблизительный вывод о настроении в общей массе людей.
Граис поправил на плечах большой треугольный платок — непременный атрибут костюма любого йерита. В Иере выйти без такого платка из дома было бы полнейшим безумием. В полуденную жару его накидывали на голову, спасаясь от палящего солнца.
Платки традиционно были белыми с узкой полоской по краю и кистями на концах. По рисунку на кайме и цвету кистей можно было определить, к какому родовому клану относится носящий его йерит. Кроме того, по тому, насколько хорош и дорог был платок, можно было косвенно судить и о материальном благосостоянии его обладателя.
Граис, как и в первое свое посещение Йера, выбрал платок с пурпурными кистями и ромбами по кайме, обозначающими его принадлежность к клану Джи, представители которого жили на севере Йера, главным образом в окрестностях Сиптима, и редко появлялись в столице. Как платок, так и вся остальная одежда Граиса — просторная рубашка из белого полотна с широким вырезом до живота, который стягивал шнурок, продетый в петли по краям, и такие же белые штаны, достающие до щиколоток, — была характерна для йерита с достатком чуть ниже среднего. Только сандалии его, хотя и были на вид вполне обычными — широкие кожаные подошвы, крепящиеся к ступням четырьмя ремешками, — на самом деле были сделаны из прочного и необыкновенно удобного пневмопластика. Такие подошвы не только надежно защищали ступни от любых острых предметов, встречающихся на дорогах, но и, обладая отменными амортизационными качествами, в значительной степени снижали нагрузку на ноги при ходьбе на большие расстояния.
Но сейчас, даже при наличии столь замечательной обуви, Граис чувствовал усталость. Ему хотелось присесть и отдохнуть, но он заставлял себя, не останавливаясь, идти дальше. Если жара застанет его на плоскогорье, то до Халлата он доберется только к позднему вечеру. А это означало бы, что будет потерян целый день.
Граис накинул на голову платок так, чтобы край его прикрывал глаза от слепящих лучей солнца. Шагу он не прибавил, понимая, что незначительный выигрыш в скорости привел бы к неоправданным затратам сил.
Он успел спуститься в долину как раз к тому времени, когда солнце начало припекать в полную силу. Добравшись до ближайшего дерева с развесистой кроной, Граис ненадолго присел в его благословенной тени.
Небольшая птица с серым оперением и ярко-красным хохолком опустилась на ветку дерева. Склонив голову к крылу, она с любопытством уставилась на неподвижно сидящего на земле человека.
— Иди сюда. — Улыбнувшись, Граис протянул птице руку с раскрытой ладонью.
Птица пронзительно пискнула, взмахнула крыльями и, сорвавшись с ветки, упорхнула.
Граис досадливо цокнул языком.
Опершись руками о землю, он легко поднялся на ноги и снова зашагал в сторону города.
Когда Граис вышел из зарослей чахлого, но высокого кустарника, он увидел высокую крепостную стену, возносящуюся, казалось, к самому небу. Чуть левее проходила широкая грунтовая дорога, упирающаяся в величественные ворота, укрепленные широкими металлическими полосами.
Слева от ворот, укрывшись от палящих лучей солнца в тени крепостной стены, прямо на земле сидели люди.
Граис сразу же заметил их, едва выйдя на дорогу.
Трудно было понять, чего ожидали эти люди, но наблюдали они за приближающимся путником с плохо скрытой завистью. Даже на расстоянии Граис почувствовал исходящую от них волну агрессивной ненависти.
Подойдя ближе, Граис даже неприятно поморщился. Лохмотья на этих бедолагах производили ужасное впечатление, и воняли они так, что дыхание перехватывало: должно быть, самый чистоплотный из них мылся в последний Раз месяц назад. К тому же почти все они были калеки: кто без руки, кто без ноги или даже без обеих ног, кто без глаза. Двое юродивых, сидя на корточках, пускали слюни и что-то невнятно бормотали, вперив безумно вытаращенные глаза в пустоту перед собой.
— Здравствуйте, люди добрые, — чуть замедлив шаг, поприветствовал нищих Граис.
На дорогу прямо перед ним, поднимая тучи серой пыли, выполз безногий нищий, закутанный в драную хламиду, подол которой он накинул себе на голову.
— Подайте медячок несчастному калеке, — жалобно проблеял безногий.
— Конечно, конечно…
Граис достал из внутреннего кармана кожаный кошелек и положил в грязную ладонь нищего три монеты, достоинством в дуз каждая.
Видя щедрость незнакомца, заголосили и другие нищие, со всех сторон протягивая к Граису трясущиеся ладони.
— Берите, люди, берите…
Граис доставал деньги из кошелька и раздавал их нищим. Но от этого тянущихся к нему рук не становилось меньше.
Неожиданно, оттолкнув оказавшуюся ближе всех к Граису старуху, так что та, упав, растянулась в дорожной пыли, вперед вышел еще не старый мужчина с широкими плечами. Левая рука его была отрублена по самое плечо. Из-под грязного платка, накинутого на кудлатую голову, злобно сверкали маленькие звериные глазки.
— Возьми, — протянул ему последние оставшиеся у него два дуза Граис.
Однорукий повернул голову в сторону, презрительно сплюнул в пыль и только после этого быстрым движением выхватил из пальцев Граиса монеты и кинул их за пазуху.
— У тебя, видно, денег невпроворот, если ты раскидываешь их налево и направо, — медленно процедил сквозь зубы однорукий.
— Это все, что у меня было. — Улыбнувшись, Граис встряхнул пустым кошельком.
— Да? — недоверчиво покосился на него нищий. — А как же ты собираешься попасть в город?
— Разве для этого необходимы деньги? — удивился Граис.
— Да ты с неба свалился! — противно заржал нищий. — Или деньги нужны, или гарант — без этого и не суйся.
— Гарант? — Граис осторожно произнес незнакомое для него слово.
— Гарант, гарант, — передразнил его однорукий. — Чего ты удивляешься? Или не видел никогда такой металлической бляхи? — Он обернулся к своим дружкам, скорчив гримасу.
Вся компания нищих визгливо загоготала. Один безглазый кашлетик так зашелся, что даже на землю упал и забился в судорогах.
— Я давно не был в Халлате и не знал, что за вход в него теперь надо платить деньги или показывать какой-то гарант, — посмотрев на безрукого, в котором он сразу же признал главаря шайки нищих, развел руками Граис.
— Гаранта у тебя и быть не может, — глумливо усмехаясь, сказал однорукий. — При такой-то роже…
Все опять засмеялись.
— Вход в город стоит пятнадцать дузов, — продолжал нищий. — И будь я проклят, если ты не припрятал за пазухой еще один кошелек.
— Еще бы! — взвизгнула худющая как жердь женщина с синим лицом и отрубленным ухом. — Хотел от нас мелочью откупиться!
Однорукий бросил быстрый взгляд в сторону ворот, чтобы убедиться, что за ними не наблюдает стража. Но створки ворот были плотно закрыты. В столь ранний час никто, Должно быть, пока еще не изъявил желания покинуть город. На дороге же, ведущей к воротам, также не было видно путников, кроме чудака, рискнувшего путешествовать в одиночку, да еще и швыряющегося при этом деньгами.
— Слушай меня, — обращаясь к Граису, тихо произнес однорукий. — Я бы предпочел решить дело миром. Давай сделаем так: ты отдаешь мне свой кошелек, и я отсчитываю тебе из него пятнадцать дузов, чтобы ты смог заплатить за вход в город. По-моему, так будет справедливо.
— Ты хочешь ограбить меня и говоришь при этом о справедливости. — Граис пристально посмотрел в глаза нищего — Поистине, из-за азарта гонок и пыла охоты в человеческом сердце и возникает безумие.
Однорукий стал суетливо оглядываться по сторонам.
— Мне нужно идти, — сказал Граис— К тому же тебе нечего у меня отобрать: — у меня больше нет денег. И запомни: если стремишься завладеть, сначала нужно дать.
Граис сделал шаг в сторону, чтобы обойти однорукого.
— Эй! Эй! — шамкая беззубым ртом, закричал старик с затянутыми бельмами глазами. — Я уже где-то слышал эти слова!..
Все еще сидящий в дорожной пыли безногий как клещами вцепился Граису в щиколотки. Граис потерял равновесие и начал заваливаться вбок. Обернувшись, он увидел, что падает точно на подставленное одноруким длинное, острозаточенное шило. Поймав пальцами запястье однорукого, Граис чуть повернул его и сдавил так, что нищий завизжал от боли. Шило упало в дорожную пыль. Опершись на однорукого, Граис восстановил равновесие и одним, почти незаметным поворотом стопы отшвырнул цепляющегося за его щиколотки безногого в сторону.
Когда Граису показалось, что он уже свободен, сбоку на него налетели еще трое нищих. Кто-то саданул его чем-то тяжелым по колену, и Граис снова едва не упал. Женщина-жердь вцепилась в его рубаху и дернула с такой силой, что едва не разорвала ее надвое. Через минуту уже вся свора нищих, окружив Граиса, подобно стае голодных псов, рычала и бросалась на человека, который только что щедрой рукой раздавал им свои деньги.
Граис вначале только защищался, стараясь не причинять несчастным калекам увечий. Однако, когда в руке одного из нищих сверкнуло тонкое лезвие ножа, он понял, что дело серьезно. Да и однорукий уже поднял с дороги свое шило и теперь стремился подобраться поближе к Граису, чтобы просунуть свое опасное оружие ему между ребер.
Подловив однорукого на ложном выпаде, Граис выставил руку вперед и раскрытой ладонью едва только коснулся груди своего противника. Нищий с воплем отлетел на пару метров и, грохнувшись на обочину дороги, замер в неподвижности с разинутым ртом и откинутой в сторону рукой. Бросив быстрый взгляд на поверженного противника, Граис досадливо цокнул языком, — выброс потока психокинетической энергии из ладони получился интенсивнее, чем он хотел.
В пылу драки ни нищие, ни Граис не заметили, что на дороге, ведущей к городу, появился одинокий всадник.
Увидев, что возле ворот происходит какая-то потасовка, всадник, пришпорив своего чеклака, пустил его галопом. На скаку он выдернул из ножен узкий, чуть изогнутый клинок.
Налетев на нищих, всадник взмахнул над их головами саблей.
— Прочь, нечисть! — закричал он высоким, звонким голосом.
Увидев вооруженного человека, нищие сразу же бросились врассыпную. Возле дороги остались только все еще не пришедший в себя однорукий да слепой старик, скорчившийся возле стены.
— Убирайтесь прочь, твари! — погрозив убегающим нищим саблей, прокричал им вслед всадник.
Граис поправил на себе одежду и накинул на голову платок.
— Спасибо тебе, — сказал он, подняв взгляд на своего спасителя.
— Не за что! — приветливо улыбнулся всадник и, вставив клинок в ножны, ловко спрыгнул с чеклака, — Ты и сам неплохо дрался. Мне даже показалось, что ты умышленно действовал не в полную силу.
Всаднику на вид было не больше двадцати лет. У него только еще начинала кудрявиться первая бородка, такая же светлая и мягкая, как и его волосы, зачесанные на левую сторону, что сразу же выдавало в нем выходца из восточных провинций Йера. Подтверждением этому служил и его платок с алыми кистями и вышитыми золотом перекрещивающимися молниями — знаками клана Кай.
Юноша потрепал по гриве своего прекрасного вороного чеклака, который один, должно быть, стоил целого состояния, и снова повернулся к Граису.
— Чего ты не поделил с этими оборванцами? — спросил он.
— Я просто подал им милостыню, — пожал плечами Граис. — А они набросились на меня, решив, что я еще припрятал денег.
— Ты что же, отдал им все, что у тебя было? — недоверчиво посмотрел на Граиса юноша.
— Да, — кивнул тот. — Они нуждались в гораздо большей степени, нежели я.
Граис подошел к лежащему неподвижно на земле однорукому и, наклонившись, дотронулся пальцами до активных точек у него на шее. Нищий дернулся и открыл глаза.
— Эти? — Юноша презрительно фыркнул, — Они не нуждаются ни в чем. Зато теперь ты сам остался без дуза в кармане.
— Если милостив к людям, то и от людей тебе будет милость, — ответил ему Граис.
Увидев перед собой лицо Граиса, нищий пополз в сторону, отталкиваясь пятками и упираясь в землю своим единственным локтем. Отодвинувшись на пару метров, он проворно вскочил на ноги и кинулся вдогонку за своими приятелями.
Юноша посмотрел на Граиса с нескрываемым интересом.
— Я правильно тебя понял? Ты называешь людьми тех скотов, которые чуть было не разорвали тебя на части из-за нескольких дузов?
— Именно так, — подтверждая его слова, наклонил голову Граис. — Они конечно же являются далеко не лучшими представителями людского рода, но человек мудрости постоянно совершенствуется, помогая людям, поэтому не отвергает никаких людей.
Юноша только головой покачал.
— Давно не было слышно в Йере подобных речей, — произнес он.
— Неужели? — удивился Граис. — А как же проповеди преподобного Сирха?
— Сирх?! — Брови юноши взлетели едва ли не к середине лба, что выражало одновременно и удивление, и возмущение, и недоверие к словам собеседника. — Откуда ты, чужестранец? По виду и говору ты как будто йерит. Но не могу поверить в то, что хотя бы один житель Йера не слышал проповедей Сирха!
— Меня не было в Йере почти пятнадцать лет, — ответил Граис.
— Тогда понятно, — кивнул юноша. — Ты пришел в Халлат пешком?
— Да, — ответил Граис.
— И без попутчиков?
Граис улыбнулся и молча развел руками.
— В таком случае тебе повезло, что на тебя напали только под стенами Халлата, — сказал юноша. — Сейчас в Йере больше разбойников и бандитов, чем честных граждан.
— А ты сам не боишься путешествовать? — спросил Граис.
— Я не один, — покачал головой юноша и указал рукой на дорогу, где показались четверо всадников. — Это моя охрана, — сказал он и весело, совсем по-мальчишечьи улыбнулся. — Мне удалось оторваться от них.
— Должно быть, ты важная персона, если в пути тебя сопровождают четверо охранников, — высказал вполне обоснованное предположение Граис.
Юноша недовольно дернул уголком рта.
— Не я, а мой папаша, — сказал он.
— Позволь мне узнать имя твоего почтенного родителя.
— Никакой он не почтенный, — пренебрежительно махнул рукой новый знакомый Граиса и сразу же перевел разговор на другую тему: — Ты прибыл в Халлат с какой-то конкретной целью?
— Я просто хотел повидать своих старых знакомых, — сказал Граис— Но, как мне сказали нищие, чтобы войти в город, нужно показать какой-то гарант или заплатить пятнадцать дузов, а у меня не осталось ни одного. Не знаешь ли ты, как можно попасть в Халлат другим путем, минуя ворота?
— Халлат похож на учение Сирха, — усмехнулся юноша. — Стены высокие и крепкие только вокруг ворот, а пройдешь чуть в сторону — полно дыр. Но не волнуйся, незнакомец, нас с тобой пропустят и через эти ворота.
— Что случилось, господин? — спросил у юноши один из подъехавших к ним охранников в традиционной одежде йеритов.
Рука его лежала на рукояти выдвинутой наполовину из ножен сабли. Взгляд подозрительно косился на Граиса.
— Все в порядке, — махнул рукой юноша. — Я просто встретил знакомого. Позаботься лучше о том, чтобы нас пропустили в город.
Охранники подъехали к воротам. Один из них, наклонившись, трижды ударил рукоятью зажатого в кулаке кнута по деревянной створке небольшого квадратного окошка. Окошко почти сразу же открылось. В проеме показалось красное, одутловатое лицо с обвислыми черными усами.
— Ну?.. — с трудом разлепив спекшиеся губы, недовольно произнесла голова в окошке.
— Открывай ворота, собака! — рявкнул один из приехавших вместе с юношей воинов. — Сын преподобного Сирха прибыл ко двору наместника!
Краснорожий страж ворот, даже не взглянув на бумагу, которую сунул ему под нос охранник, захлопнул окошко и кинулся открывать ворота.
— Ты сын преподобного Сирха? — удивленно уставился на юношу Граис.
— Да, — довольный произведенным впечатлением, но одновременно с этим и несколько смущенно улыбнулся юноша. — Меня зовут Килос.
— Того самого Сирха, рыбака из Дрота, который потом пришел в Халлат как ученик Граиса? — автоматически пожав протянутую Килосом руку, уточнил ксенос.
При упоминании имени Граиса озорные искорки мгновенно исчезли из карих глаз Килоса.
— Будь осторожен, незнакомец, — произнес Килос тише, чем он говорил ранее. Должно быть, он не хотел, чтобы их услышали стражники у ворот. — Ты давно не был в Йере и поэтому, наверное, не знаешь, что за упоминание имени Граиса в связи с именем преподобного Сирха можно жестоко поплатиться.
— Я не боюсь произносить вслух свое имя, — сказал Граис.
— Что ты хочешь этим сказать? — как-то странно прищурился Килос и даже сделал шаг назад, как бы желая получше рассмотреть своего нового знакомого.
— Граис — это мое имя, — слегка наклонив голову, представился ксенос.
— Но ты же не тот самый Граис из Сиптима, приговоренный к казни пятнадцать лет назад за призывы к бунту против Кахимской империи и таинственным образом бесследно исчезнувший из тюремной камеры в ночь перед казнью? — натянуто улыбнулся Килос, желая обратить все в шутку. — Ведь не тот же?!
— Именно тот самый Граис из Сиптима, — заверил его ксенос. — Только я никогда не призывал людей к бунту.
— Господин!
Килос, вздрогнув, оглянулся на окликнувшего его охранника.
Тот молча указал кнутом на открытые уже ворота.
— Послушай, — странно поглядывая на Граиса, с жаром заговорил Килос, — здесь не совсем удачное место для беседы. Ты, наверное, устал с дороги. Быть может, ты не откажешься зайти со мной на ближайший постоялый двор, чтобы подкрепить свои силы вкусной едой и вином?
— Почту за честь, господин Килос, — с благодарностью приложил руку к груди Граис. — Тем более что мне тоже хотелось бы расспросить тебя о твоем отце, которого я уже давно не видел.
— Отлично. — У Килоса от радости заблестели глаза. — Только не называй меня больше господином.
— Тогда скажи об этом и им, — указал Граис на охранников. — Успех дела — не в прославлении величия.
— Хорошо, — кивнул Килос. — Я подумаю об этом.
Они беспрепятственно вошли в город, — стражи ворот, во избежание лишних неприятностей, даже не выглянули из своей будки.
Килос приказал своим охранникам свернуть в ближайшую улочку и остановиться возле постоялого двора.
В небольшом обеденном зале, куда их провел маленький верткий хозяин, сразу же смекнувший, что к нему пожаловали богатые гости, царил полумрак, — окна защищали от солнца серые занавеси. За одним из столов сидели только трое пьяных шалеев из имперской гвардии. Охранники Килоса собрались было выставить их на улицу, но юноша, взмахнув рукой, велел им не затевать бессмысленную свару.
— У тебя в Халлате дела? — предупредительно спросил Граис, усаживаясь за стол.
— Какие там дела! — небрежно бросил Килос, располагаясь напротив Граиса. — Веселые застолья, навевающие скуку. Блуждание в пресном киселе.
— Как? — улыбнулся Граис.
— А, ладно, — Килос махнул рукой и обернулся к остановившемуся рядом со столом хозяину. — Подай нам вина, — Он на мгновение задумался. — Кахимского.
— Извините, господин, — почтительно согнул спину хозяин. — Кахимского у меня нет.
— Тогда давай лучшее из того, что имеешь, — сказал Килос. — И поесть. Вы тоже себе что-нибудь закажите, — велел он охранникам.
Не прошло и минуты, как на столе уже стояли запотевшие кувшины с холодным вином, тарелки с изюмом и сыром. Отдельно была подана закопченная на вертеле холодная труква, коричневая поджаристая корочка на которой блестела от слоя прозрачного жира. Охранники заняли стол возле самого входа, так что им не было слышно, о чем разговаривали Килос и Граис.
Килос разлил вино в кружки и, сделав из своей несколько глотков, отломил у птицы ногу. Граис, заедая терпкое йерское вино, кинул в рот несколько изюмин.
— Вино-то у него дрянь, — поморщился Килос, ставя кружку на стол. — А тебе как? — взглянул он на Граиса.
— Бывали в Йере вина и похуже.
Килос кивнул, о чем-то размышляя.
— Так ты, говоришь, являешься тем самым Граисом из Сиптима, — наконец произнес Килос, стараясь говорить не громко, — который пятнадцать лет назад пропал без следа? Если оно и так, то это великое чудо, которое свершилось в Йере за последнее время.
— Я расскажу тебе историю моего появления, — тихо сказал Граис, — хотя она и не так интересна, как может показаться.
— Не интересна? — Юноша наклонился ближе к Граису. — Почему же?
— Потому что я никуда не исчезал, — добродушно развел руки в стороны Граис, — а просто терпеливо ждал, когда страсти улягутся и все встанет на свои места.
— Ты говоришь загадками. — Юноша оглянулся по сторонам. — Но отчего-то я тебе верю.
— Ну вот и хорошо, — улыбнулся Граис. — Поистине, велик Поднебесный, подаривший мне сразу же по прибытии в Халлат встречу с сыном друга.
— Во веки веков, — почтительно произнес Килос фразу, полагающуюся при упоминания имени Бога.
— В свое время я был близко знаком с Сирхом, — сказал Граис. — Он был моим другом и учеником. Но он никогда не говорил мне, что у него есть сын.
— Рожденный вне брака, — усмехнулся Килос. — В то время он меня и знать не хотел. А вот когда стал великим преподобным Сирхом, тогда и подумал, что ему нужен наследник. Вот и вспомнил обо мне. Должно быть, новых детей завести он уже не в силах.
— Ты непочтительно отзываешься об отце, — с укором произнес Граис.
— Сначала он должен заслужить мое уважение, — с вызовом вскинул голову Килос. — Девятнадцать лет он не вспоминал ни обо мне, ни о моей матери. Неужели же я должен был по первому зову броситься ему в объятия?
— И тем не менее ты признаешь себя сыном Сирха.
Килос криво усмехнулся.
— Только потому, что в Йере лучше быть сыном преподобного Сирха, нежели рыбака Сирха, у которого нет денег даже на то, чтобы купить себе невод.
— Как же тебе удается ладить с отцом? — спросил Граис.
— А никак, — развел руками Килос. — Полгода он пытался приручить меня, а когда понял, что ничего у него из этого не выйдет, отправил в Халлат ко двору наместника.
— Так, значит, сам Сирх сейчас не в Халлате?
— По-моему, они с наместником недолюбливают друг друга, — наклонившись через стол, тихо произнес Килос. — Поэтому Сирх старается как можно реже появляться в столице. Он путешествует по крупным провинциям Йера, выступая в больших городах со своими проповедями, но больше всего времени проводит в Меллении — там у него постоянная резиденция. — Килос бросил на стол обглоданную кость и отхлебнул изрядную порцию вина. — Послушай, — снова наклонившись к Граису, зашептал он, — вот что давно меня мучает. Если ты действительно был учителем Сирха, то объясни мне, почему тебя в народе почитают как человека, чьими устами говорил Поднебесный, а Сирха поносят последними словами? Ведь он всего лишь повторяет твои слова!
Прежде чем ответить, Граис отщипнул кусочек сыра, пожевал его и запил вином.
— Великая прямота отражает кривизну, — сказал он, глядя в глаза юноше. — Великая смекалка отражает глупость. Великая завершенность отражает изъяны. Великое красноречие отражает бормотание. Нет большей беды, чем неосознание достаточности.
Откинувшись на спинку стула, Килос с восторгом посмотрел на Граиса.
— Теперь я верю, что ты действительно Граис из Сиптима, — произнес он после недолгого молчания. — Никогда прежде мне не доводилось слышать столь простых и одновременно глубоких слов, отвечающих на самую суть поставленного вопроса. Теперь я все понимаю, — с воодушевлением засмеялся он и даже хлопнул в ладоши. — Сирх попросту выхолостил твое учение. Он зарыл его суть под нагромождением бессмысленных словесных конструкций.
— Скорее всего, Сирх искренне заблуждается, думая, что истина нуждается в толковании, — спокойно возразил Граис.
— Заблуждается. — Килос хмыкнул и покачал головой. — А по-моему, он умышленно вводит своих слушателей в заблуждение.
— Теперь я понимаю, почему вы с отцом не поладили, — едва заметно улыбнулся Граис. — Ты все подвергаешь сомнению.
— Ты считаешь, что я не прав?
— Напротив, — покачал головой Граис. — Именно этого качества всегда недоставало твоему отцу. А я всегда требовал от своих учеников не только веры в то, что я говорю, но понимания. Понять порою гораздо труднее, чем свято уверовать.
— Но в таком случае можно подвергнуть сомнению и саму веру в Поднебесного, — с благоговейным ужасом произнес Килос.
— Что ж, попробуй, — улыбнулся Граис. — Но для начала подвергни сомнению существование себя самого, поскольку ты есть одно из проявлений воли Поднебесного. В мире все знают, как познать непознанное, но никто не знает, как познать уже известное.
— Да-а. — Килос озадаченно поскреб ногтями свою бородку. — Поистине, легенды о тебе рассказывают правду: твоими устами говорит сам Поднебесный.
Граис улыбнулся:
— Познание — не речь. Речь — не познание.
В глазах Килоса все заметнее сиял восторг. Он даже о еде забыл, и над тарелками уже жужжали слетевшиеся на аромат зеленоватые мигаты.
— Хотел бы я быть твоим учеником, — наконец произнес он. Граису даже показалось, что в словах его прозвучала затаенная просьба. — Ты не собираешься снова начать проповедовать?
— Нет, — покачал головой Граис. — Боюсь, что на этот раз я долго в Йере не задержусь. Но ты ведь можешь стать учеником Сирха — тем более если это твой отец.
— Сирх! — Юноша не произнес, а с презрением выплюнул это имя. — Что значит Сирх по сравнению с тобой?! Ты — истинный учитель, потому что учишь людей думать. Сирх же вбивает им в головы свои постулаты, словно гвозди заколачивает! По самую шляпку! «Власть дана от Поднебесного! Без Власти жизнь — хаос! Живи не для себя, но для Поднебесного, который и есть Власть!..» — нараспев заголосил он, пародируя Сирха.
Слушая его, Граис улыбнулся. Действительно, подобные интонации, пронизанные благоговейным неистовством, были свойственны Сирху и в прежние времена.
— Ну, что ты на это скажешь? — спросил Килос, довольный тем, что его небольшое представление понравилось собеседнику.
— Я не вижу в этих словах противоречия истине, — сказал Граис. — Но в целом ты прав: подобная прямолинейность не идет на пользу дела. Учеников можно заставить вызубрить правила, но это вовсе не будет означать того, что они будут следовать им всегда и во всем. Мудрый наставник только подводит ученика к черте, за которой тот сам находит требуемый ответ. В свое время я говорил то же самое, но другими словами: порядок в большом государстве отражается в приготовлении мелкой рыбешки.
Килос бросил взгляд на своих охранников, которые, закончив трапезу, в ожидании приказа то и дело посматривали на своего господина.
— Что ты собираешься делать в Халлате? — спросил он у Граиса.
— Я рассчитывал встретиться здесь с Сирхом, — ответил тот. — Но, поскольку его нет в столице, повидаюсь для начала с другими своими учениками. А потом отправлюсь в Меллению.
— Тебе, наверное, понадобятся деньги. — Килос полез в карман за кошельком.
— Нет! — протестующе взмахнул рукой Граис. — У меня нет денег, но у меня есть друзья. Этого достаточно. Сегодня меня накормил ты, завтра угостит кто-нибудь другой.
— Ну как знаешь. — Килос поднялся из-за стола и знаком велел своим охранникам собираться. — Я рад был встрече с тобой.
— Мне беседа с тобой также доставила удовольствие, — ответил Граис, поднимаясь со своего места. — У тебя живой ум. И если ты не будешь позволять ему лениться, то сможешь многого достичь.
— Спасибо на добром слове, — улыбнулся Килос. — Я пока еще не знаю, где именно буду жить в Халлате, но, если тебе понадобится моя помощь, можешь справиться обо мне при дворе наместника. Я всегда буду рад видеть тебя.
— Да направит твой Путь Поднебесный.
— Во веки веков.
