5

Деревушка ныряльщиц — ловцов жемчуга располагалась недалеко от дома Ванайи, почти у самого подножия гор. Цендри зачарованно смотрела на серые вершины. "Сколько еще Проматриарх будет откладывать начало нашей работы? Дал так хочет поскорее подойти к Руинам!" Вспомнив о муже, Цендри встревожилась и одновременно разозлилась. "У него хватит ума не впутываться в здешние интриги, — подумала она. — Если он ввяжется в какую-нибудь мужскую авантюру, нас могут выпроводить с Изиды, и правительство Университета будет крайне недовольно. Оно всегда советует ученым, исследующим чужие культуры, держаться подальше от местных распрей".

— Мы пришли вовремя, — прервала размышления Цендри Миранда. — Посмотрите, дарительница жизни стоит у стены, отделяющей деревню от моря.

Ванайя, в красивом малиновом, с пурпурной отделкой платье стояла перед группой худых, коротко остриженных, обнаженных женщин. На их поясах висели длинные широкие ножи. Цендри не слышала слов Проматриарха, она только видела, как Ванайя по очереди подходила к каждой женщине, та становилась на колени, и Проматриарх сначала клала руки ей на голову, а затем на ее нож. После того как все женщины опустились на колени, они запели какой-то унылый, тягучий мотив.

— Это поминальная песня, — пояснила Миранда. — Женщины вспоминают тех, кто погиб, добывая жемчуг в прошлом сезоне. Лов жемчуга — довольно опасное занятие, только в этой деревне в прошлом году погибли четыре женщины. Подойдем поближе?

— Давай подойдем, — согласилась Цендри.

Они пошли по берегу, усыпанному мелкими камешками, ракушками и принесенными волнами водорослями. Цендри смотрела на стоящие почти у самого моря шаткие убогие домишки и на утлые круглые лодочки, сделанные из дерева и искусственных волокон.

Цендри увидела отдельно стоящую неподалеку группу женщин и детей. Не отрывая глаз, они следили за церемонией.

— Здесь все занимаются ловом жемчуга? — спросила Цендри.

— Почти все, — ответила Миранда. — Это их основное занятие. Их предки ловили жемчуг, и их дети тоже будут ловцами. Все девочки с малолетства здесь обучаются нырять и держаться под водой. Я сама неплохо плаваю, но когда я была девочкой, у меня в этой деревушке была подруга, она могла плавать под водой дольше, чем иная взрослая женщина. Мы часто с ней ныряли, и однажды я решила продержаться под водой дольше, чем она, и чуть не утонула. Помню, как у меня в ушах зазвенело, и я потеряла сознание. Меня спасла мать моей подружки. Именно после того случая я поняла, что разница между женщинами не достигается тренировками или трудом, она врожденная. Это убедило меня в том, что соревнование, конкуренция — занятие глупое, присущее исключительно мужчинам, только они могут не понимать, что невозможно победить того, кто от природы сильнее или умнее тебя. Глядите, дарительница жизни благословляет их ножи. Она делает это для того, чтобы Богиня отгоняла от женщин морских хищников и им не пришлось проливать кровь в ее святом царстве.

— Значит, ваша Богиня живет в море?

— Она Богиня всего, дарительница жизни мира, — ответила Миранда. — Когда первые дарительницы жизни еще были на Персефоне, они называли Богиню — Персефона. Здесь мы ее называем Изида. Ее дух находится везде — в море, на суше, в горах и в небе, в воздухе и ветре, но особенно мы почитаем ее дух, пребывающий в море, поскольку, как говорят нам ученые и мудрые женщины, из него вышла вся жизнь.

"Теперь мне понятно, почему они переименовали свою планету из Золушки в Изиду", — подумала Цендри и едва смогла сдержать улыбку.

— Если ты говоришь, что нельзя проливать кровь в море, значит, рыбу вы не ловите?

— Что вы, нет, конечно, — энергично замотала головой Миранда. — Дарительница жизни сама посылает нам морскую пишу. — Миранда быстро переключилась с религиозной темы на более практическую. — Хотя у нас почти нет пригодной для обработки земли и иногда не хватает еды, все равно проливать кровь в море допустимо только в самом крайнем случае. А вообще-то рыбу мы ловим, но только сетями. Это, разумеется, тоже является оскорблением Богини, но не слишком страшным. Значительно более серьезным считается употребление в пишу рыбы, убитой копьем. Многие глубоко верующие люди никогда не будут ее есть, хотя иногда мы ходим в море и разрешаем мужчинам ловить рыбу с помощью копий. — Она положила руки на живот. — В этом сезоне я уже не пойду в море. К тому времени я буду кормить ребенка. — Она вздохнула. — Смотрите, Цендри, женщины спускают на воду свои лодки. Давайте взойдем на стену и посмотрим, как они будут отплывать. Жемчужные поля находятся очень далеко от берега, во-о-он там, у самых гор. — Миранда показала на океан.

Они стали медленно взбираться по крутой лестнице. Миранде было тяжело, она часто спотыкалась, и, чтобы не дать девушке упасть со скользких, покрытых водорослями ступенек, Цендри пришлось взять ее за руку.

— Когда родится твой ребенок? — спросила она.

— В следующее полнолуние, — ответила Миранда. — Так мне сказали спрашивающие. Скорее бы, я уже устала носить ее.

Цендри так и подмывало спросить Миранду, кто отец ребенка, но она не решалась задать этот вопрос. По какому-то странному недоразумению о мужчинах говорить было не принято, да, впрочем, как стала замечать Цендри, об их существовании легко забывалось. "Непонятно, почему она так уверена, что у нее обязательно должна родиться дочь? Интересно, будет ли она разочарована, если родится мальчик? Но я узнаю об этом. Может быть, мне удастся и увидеть ритуалы, которыми сопровождаются роды".

— Лодки отплывают, — сказала Миранда. — Сейчас женщины будут петь прощальный гимн. Когда церемония закончится, дарительница жизни и Ру подойдут к нам. Цендри, а почему ваш спутник не пошел с нами? — вдруг спросила она.

— Дал? — Цендри замялась. — У него на солнце болит голова, — на ходу придумала она ответ.

— Мужчины любят бывать на берегу, они даже приходят сюда тайком, — сказала Миранда. Она поднесла ладонь ко лбу, закрывая глаза от солнца, и долго смотрела на скользящие вдалеке лодки.

— По одной из наших легенд, жемчужины — это слезы, которые пролила Богиня при виде того, что мужчины сделали с ее мирами. Я понимаю, что это всего лишь сказка, — быстро произнесла она, предвидя вопросы Цендри. — В школе нам часто рассказывали, как рождаются жемчужины, их делают какие-то маленькие морские животные в своих прекрасных раковинах.

Миранда смущенно улыбнулась и достала из шелковых складок своего платья тонкую, искусно сделанную цепочку с большой бледно-розовой жемчужиной в изумительной оправе, сплетенной из тончайшей серебряной проволоки.

— Это — самое любимое мое украшение, — тихо произнесла она.

— Очаровательная вещица, — кивнула Цендри. Такой большой и красивой жемчужины ей еще никогда не приходилось видеть.

— Скажите, Цендри, правда, что в других мирах мужчины дарят женщинам драгоценности в благодарность за их сексуальные функции?

Цендри раскрыла рот от изумления, формулировка вопроса показалась ей чудовищно примитивной. Придя в себя, она ответила:

— Конечно, есть и такие, но в основном, когда мужчина дарит женщине украшения, это значит, что он любит ее и хочет, чтобы она была еще красивее. Как правило, подобным подарком мужчина хочет принести радость женщине, которую он любит.

Миранда улыбнулась и сложила ладони, спрятав в них жемчужину.

— Я рада, что вы так думаете, — задумчиво произнесла она, нежно поглаживая кончиками пальцев свое сокровище.

"Какой мужчина подарил ей эту цепочку? — подумала Цендри. — Наверное, это подарок отца ее ребенка".

И снова Цендри почувствовала незримый барьер, мешающий ей изучать Матриархат. Самое первое, что должен узнать антрополог об исследуемом обществе, — это принцип взаимоотношения полов, здесь же, дети, казалось, появляются на свет без всяких взаимоотношений, сами по себе. Ничего узнать невозможно. Даже Миранда, при всем ее расположении к Цендри, ловко уходила от скользких вопросов, отделываясь туманными намеками или недомолвками. Все это говорило Цендри о том, что всякие разговоры об отношениях между мужчинами и женщинами являются здесь тайной за семью печатями.

Ванайя, величественная в своих одеждах, медленно подошла к ним.

— Моя дочь показала вам наши обряды, — сказала она, повернувшись к Цендри. — Ну и как вам понравились наши ныряльщицы?

— Мне кажется, что это очень смелые женщины, — ответила Цендри, поеживаясь.

— Они с детства занимаются этой опасной работой, — произнесла Ванайя. — К тому же очень высокооплачиваемой и почетной. Этим женщинам приходится нырять в самое чрево Изиды и приносить ее слезы на радость всем женщинам. Никакое другое занятие не ценится так высоко и не пользуется всеобщим поклонением, как это. С большим трудом нам удается иногда уговорить их не заниматься своей работой и рожать наследниц своего дела. — Ванайя вздохнула. — Однако они не всегда рожают дочерей. Надеюсь, что когда-нибудь настанет день и наши ученые найдут способ помочь этим женщинам рожать только дочерей, а не тратить время на бесполезные мужские особи. Есть такие виды работ, где женская наследственность играет большую роль. Разумеется, мы можем искусственным путем выводить женщин, пригодных для этой работы, но они не будут способны к воспроизведению потомства. Есть и еще одна беда. Наши ныряльщицы невежественны и считают искусственное оплодотворение преступлением перед природой. Я понимаю, почему они так неохотно вынашивают детей, хотя мы оплачиваем им это время. Они боятся, что родят не дочь, а никчемного мужчину. Были даже случаи убийств новорожденных мальчиков, но за это нам приходится наказывать их, а это так тяжело, поверьте мне.

— Цендри, — спросила Миранда, — правда, что в мирах Сообщества можно запрограммировать рождение ребенка определенного пола?

— Да, конечно, — ответила Цендри.

— В этом есть и недостатки, — вмешалась Проматриарх. — Можно применять такой метод в отношении ограниченного круга женщин, например тех же ныряльщиц. Однако это вызовет недовольство других. Кто из них не захочет получить уважение и признание, родив дочь? Но тогда нас ждет вымирание. Я, в отличие от тебя, Миранда, хорошо помню, как однажды серая чума поразила наших мужчин, причем только мужчин. Тогда женщины начали сходить с ума от страха остаться бездетными. Слава Богине, в последующие три сезона родилось вдвое больше мальчиков, чем обычно, но мне навсегда запомнился ужас, царивший в то время на нашей планете. Нет, для поддержания равновесия в природе мужчины тоже нужны, и тебе не следует забывать это, Миранда.

— О дарительница жизни, — немедленно откликнулась ее дочь, — вы, старики, просто боитесь нововведений и прикрываетесь именем Богини. Если бы она была против того, чтобы мы имели способность думать, она сотворила бы нас всех тупицами. Как мне надоели ваши аргументы, что любые новшества оскорбляют природу. Дай вам волю, вы бы до сих пор заставляли нас рожать в камышах.

— Да что ты говоришь? — Ванайя снисходительно посмотрела на девушку. — Лично мне жить в камышовом домике кажется не слишком приятным времяпровождением. Если бы я была таким реакционером, каким ты меня описываешь, я бы, наверное, не пригласила к нам Цендри, как ты думаешь? — хитро улыбнулась она. — Я прекрасно знаю, что в Сообществе можно заказать пол младенца, но я не уверена, что это такое уж большое благо. Кстати, Цендри, выбор в этом случае остается за матерью?

— Не всегда, — ответила Цендри. — Все дело в том, что в одних мирах заказывать пол детей запрещено, в других все зависит от совместного желания мужчины и женщины, но всегда учитывается общее количество мальчиков и девочек на планете. Правда, есть некоторые миры, где женщине разрешается иметь двух детей — мальчика и девочку.

— Вот это мне больше нравится, — похвалила подход Ванайя. — Хотя и здесь тоже чувствуется некоторая страсть к ограничениям. Как ни говори, но от мужчин тоже есть кое-какая польза. — Она посмотрела на Ру, склонившегося в грациозном поклоне. — Иногда общество Ру доставляет мне почти такое же удовольствие, как и общество женщины, но вы же понимаете, что это неординарный человек. К тому же я уже стара и могу немножко нарушить условности.

— Вы не забыли, что именно Гар из дома Грасайлы изобрел метод удаления вредных примесей из фторосодержащих веществ при производстве пластмасс? — спросил Ру своим тихим размеренным голосом. — Благодаря ему прекратилось загрязнение вод Богини.

— Я как раз говорила о том, что мир не без необыкновенных мужчин, дорогой, — ответила Ванайя и небрежно похлопала Ру по щеке. — Богиня, несомненно, знала, что делала, когда создавала мужчину и женщину. — Проматриарх снова повернулась к дочери. — Дитя мое, откуда у тебя эта великолепная жемчужина? — Она дотронулась до изысканной цепочки.

Глаза Миранды удивленно раскрылись.

— Разве не вы мне ее подарили? — спросила она невинным голосом.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, прелесть моя. Я никогда в жизни не видела ничего подобного.

— Возможно, что это подарок одной из моих родственных матерей, — ответила Миранда и быстро спрятала цепочку за воротник платья. — Вы видели ее уже сто раз, дарительница жизни. Вы стареете, — она ласково улыбнулась, — и начинаете все забывать.

— Не дерзи мне, милочка, — с легкой улыбкой упрекнула Ванайя дочь. — Если это подарок с берега моря, можешь так и сказать, в конце концов, мы здесь все женщины. Я же понимаю, что такую жемчужину может подарить только мужчина. Они не способны ценить жемчуг по достоинству. — Ванайя взяла дочь под руку и повела ее вниз. — Держись крепче, — предупредила она Миранду. — Ступеньки здесь очень скользкие. Я не хочу, чтобы моя внучка пострадала из-за глупой неосторожности.

— Я хотела показать Цендри лодки, — оправдывалась Миранда.

— Да, это хорошо, но тебе не стоит подвергать себя ненужным опасностям.

Цендри услышала позади себя мягкий голос:

— Могу ли я предложить ученой даме руку, здесь действительно очень скользко. Проматриарх права, что оберегает свою дочь, но я не думаю, что ей будет приятно, если ее почтенная гостья упадет.

Не говоря ни слова, Цендри взяла Ру за руку. Наблюдая за ним, Цендри поняла, что Ру всегда держится в рамках приличий и никогда не сделает того, что вызвало бы неудовольствие Проматриарха. Опираясь на его руку, Цендри осторожно спускалась по лестнице.

— Мне очень понравилось здесь, — сказала она. — Благодарю вас, Миранда, что вы пригласили меня с собой.

— Леди Миранда — сама любезность, — промурлыкал Ру.

Внезапно Цендри вспомнила предшествующее утро и яркий блеск глаз Миранды, когда она разговаривала с любимцем Ванайи. "Он любит ее, это несомненно, — подумала Цендри. — И как, наверное, ему трудно любить женщину здесь, в этом мире, где само понятие любви отсутствует".

На планете, где жила Цендри, да и в других мирах Сообщества, любовь между мужчиной и женщиной является полезным инструментом, обеспечивающим общественные связи. Любовь сплачивает общество, помогает установить между мужчинами и женщинами отношения, необходимые для воспроизведения и правильного воспитания потомства. Служа таким высоким социальным задачам, чувство любви пользуется уважением, им восхищаются, но при этом его неизменно связывают с половыми отношениями.

"Но может ли любовь существовать здесь, где общественные связи и половые отношения никак не соприкасаются между собой? В мирах Сообщества, правда, некоторые считают любовь мифом".

— Ученая дама молчит, ей скучно? — робко спросил Ру. — Я надеялся, что ваш спутник придет с вами. Я чувствую себя очень неловко, в прошлый раз я, видимо, утомил его своей болтовней. Передайте ему, что я могу развлечь его охотой или просто хорошей прогулкой, если… — Не закончив фразы, он посмотрел на море, и Цендри почувствовала, как он вздрогнул. — Волна, — сдавленным голосом произнес Ру и дотронулся до плеча Ванайи. — Посмотрите, идет волна.

— Что? Где?! — Ванайя недовольно обернулась, сверкнула на Ру глазами, но, посмотрев на море, вскрикнула: — Спаси и охрани нас, Богиня!

Цендри тоже посмотрела на море и увидела вдалеке небольшую волну. То погружаясь, то вновь появляясь на поверхности воды, будто подпитываясь из бездонного источника, она шла к берегу. Неумолимое приближение волны испугало Цендри. Вдалеке, там, где располагались жемчужные поля, воды уже не было, жадная волна унесла ее с собой, оставив лодки ловцов жемчуга и раковины лежать на обнажившемся морском дне.

Вид этого апокалипсического зрелища парализовал всех. Первой пришла в себя Ванайя.

— Миранда, — приказала она, схватив дочь за руку, — иди в самый центр «Нам-указали-путь». Быстро! — Она повернулась к Ру. — Отведи ее туда немедленно.

Миранда вырвала руку.

— Отправь в безопасное место своего спутника, если чувствуешь, что должна сделать это, дарительница жизни, а я останусь! Я должна быть тут, ведь это и мой народ тоже!

— Ты должна заботиться о ней. — Ванайя дотронулась до живота Миранды. — Цендри, вам тоже надо уходить с ними, здесь очень опасно.

Цендри снова взглянула на море. Волны уже не было, казалось, что все утихло.

— Опасно? — переспросила Цендри. — Но волны же нет.

— Она ушла на дно набирать воду. Посмотрите, — Ванайя дернула Цендри за руку, — вон наши ловцы, они все видели и плывут сюда. Это землетрясение, сейчас на берег обрушится не волна, а целая стена воды. Быстро уходите, а я останусь здесь ждать ныряльщиц.

— Дарительница жизни, — умоляла ее Миранда, — я обязана быть рядом с тобой.

Цендри вспомнила, она где-то читала о приближении цунами. Сначала на берег приходит небольшая волна, единственная, она же является первым и последним предупреждением о надвигающейся опасности. Затем, буквально через несколько минут, на берег обрушивается лавина воды и сметает все на своем пути. Это и есть цунами. Цендри посмотрела на Ванайю, она понимала, почему Миранда не хочет уходить. Она знает, что физически слабая Ванайя может не успеть укрыться от волны и ее унесет в море. Цендри решительно взяла Ванайю за руку.

— Уходите, Миранда, я останусь рядом с вашей матерью и уведу ее в безопасное место, прежде чем цунами обрушится на берег.

Миранда слабо улыбнулась, крепко сжала ладонь Ру и стала торопливо спускаться. Ванайя проводила их твердым, спокойным взглядом. Спустившись, Ру и Миранда пошли наверх, к подножию гор, за которыми лежало священное место. Увидев, что ее дочь находится в безопасности, Ванайя с благодарностью посмотрела на Цендри, принимая ее помощь и присутствие. "Конечно, — думала Цендри. — Я молодая, сильная женщина и обязана находиться в самом опасном месте". Она чувствовала страх, но еще сильней в ней было желание доказать и себе и Ванайе, что в этом мире она имеет право называться женщиной.

— Что я могу для вас сделать, Ванайя? — спросила Цендри.

Ванайя показала рукой на стоящую на самом краю утеса башню.

— Твои ноги моложе и быстрее. Беги туда, Цендри, и узнай, почему не звучит колокол. Разве оттуда ничего не видно? Затем возвращайся ко мне, и мы поведем женщин в горы, поближе к "Нам-указали-путь".

Цендри бросилась вниз, скользя по мокрым водорослям подошвами своих тонких сандалий. Вскоре они превратились в жалкие куски материи, острые камни разорвали их в клочья. Ноги Цендри начали кровоточить, но она бежала, стараясь не обращать внимания на боль. Добежав до башни, она остановилась немного передохнуть и внезапно увидела широко раскрытые двери. Заглянув внутрь, она увидела большую комнату, внутри которой не было никого.

— Это очень странно, — услышала Цендри чей-то взволнованный голос. — Где же дозорная?

Цендри обернулась. Позади нее стояла молодая женщина в темной рубашке и такого же цвета шортах. Ее рыжие кудрявые волосы были коротко острижены.

— Если бы дозорная была здесь, она обязательно ударила бы в колокол. Куда она подевалась? Давайте попробуем позвонить в колокол. — Женщина обратилась к Цендри.

По кривым полуразрушенным ступенькам они бросились внутрь. "Разумеется, — на ходу подумала Цендри, — в таком месте первое, что нужно строить, — это сторожевую башню".

— Глядите-ка, сегодня утром было землетрясение, но никто не удосужился прийти сюда, — произнесла спутница Цендри и кивнула куда-то в сторону. Цендри взглянула туда и увидела лежащую на спине женщину. Голова ее была пробита, а рядом валялся тяжелый горшок. "Вероятнее всего, он упал на женщину в момент землетрясения", — подумала Цендри. Женщина выглядела довольно старой, на ней была зашитая во многих местах накидка из грубой ткани, залитая кровью. Судя по всему, дозорная умерла сразу. Спутница Цендри подошла к ней и опустилась на колени.

— Мы ничем ей уже не поможем, — быстро сказала Цендри. — Пойдемте к колоколу, где он?

Пошатываясь, рыжеволосая встала.

— Вы правы, — ответила она и переспросила: — Колокол? Он наверху. Вон та деревянная лестница ведет к нему.

Трясясь всем телом, Цендри начала подниматься. Лестница тоже была повреждена, перекладин кое-где не было. Стараясь не смотреть вниз, осторожно поддерживая друг друга, женщины ползли вверх по шаткому сооружению, с опаской ступая на мокрые непрочные перекладины.

Поднявшись на самый верх башни, они увидели свешивающиеся сверху длинные канаты. Цендри схватила их и повела в сторону, но вдруг канаты вырвались из ее рук. Цендри услышала крик, рыжеволосая женщина подскочила к ней, крепко обхватила за талию, и в этот момент тяжелый канат с размаху ударил их. Сначала наверху раздался тихий звон, и вслед за ним послышался гул колокола, такой сильный, что Цендри вскрикнула и зажала уши ладонями. Они снова взялись за канаты и ударили еще несколько раз. Отраженный горами тяжелый звук поплыл по побережью, распугивая птиц.

— Все, — сказала рыжеволосая, — теперь можно уходить, нас услышали. — Она показала вниз. Цендри, оглохшая от оглушительного звона, не слышала, что ей говорят, но видела, как по деревне заметались женщины и дети. Она посмотрела на море, на бесплодную борьбу ловцов жемчуга, пытавшихся на своих жалких скорлупках опередить всепожирающую волну и пристать к берегу.

— Неужели им нельзя ничем помочь? — спросила Цендри.

— Кое-кто из них успеет добраться до берега, — ответила рыжеволосая. — Нам самим нужно спасаться. Пойдем. Хотя башня и высокая, ее уже не раз трясло и от удара она может развалиться.

Повторять не пришлось, Цендри как ошпаренная бросилась к лестнице, и вскоре обе женщины заскользили вниз. Спуск оказался значительно короче, не больше чем через минуту они уже выбежали из башни. Спасаясь от цунами, женщины и дети устремлялись в горы, достигнув их, цепляясь за выступы и кое-где торчащие кустики, они медленно ползли к Руинам.

Цендри вместе с рыжеволосой подбежала к Ванайе.

— Пойдемте, пойдемте скорее отсюда.

— Почему Гранайя не ударила в колокол? — невозмутимо спросила Проматриарх.

— Она не могла этого сделать, — ответила рыжеволосая. — Примите мое уважение, дарительница жизни и жрица, но вам следует уходить отсюда немедленно. Вы не имеете права рисковать своей жизнью.

Взяв Ванайю под руки, женщины повели ее в горы.

— Они только-только починили сети и лодки, — печально прошептала Проматриарх. — Зимой в деревне будет голод. Да что там деревня, — она покачала головой, — вся Изида пострадает, если они не успеют наловить достаточно жемчуга. — Она внезапно остановилась, повернулась и посмотрела на море. Губы ее шевелились, казалось, она молится за женщин, выбивающихся из сил в своем стремлении достичь берега.

— Пойдемте быстрее, дарительница жизни, — сказала рыжеволосая, и Ванайя, спотыкаясь, еле передвигая ногами, зашагала к спасительным горам.

"Какое же нужно иметь мужество и силу воли, чтобы в таком возрасте переживать постоянные трагедии?!" — подумала Цендри.

Цендри шла к горам, думая только об одном: успеют или нет ныряльщицы добраться до берега, прежде чем на него обрушится удар цунами и смоет всю деревню в море?

Тропа наверх была очень крутой, но хорошо утоптанной, и Цендри вспомнила процессию, то факельное шествие, которое она наблюдала в свою первую ночь на Изиде. Должно быть, женщины двигались тогда этим же путем. Раны на ногах Цендри начали болеть, но она упорно шла вперед. Ванайя, тяжело ступая и выбиваясь из сил, все сильнее и сильнее опиралась на руку Цендри.

— Вам не тяжело? — спросила Цендри Проматриарха.

— Мне было бы намного лучше, если бы все ныряльщицы находились в такой же безопасности, как и я, — мрачным голосом ответила она.

— Ступайте осторожнее, тропа здесь немного разбита, — предупредила ее рыжеволосая. Она посмотрела на Цендри. — Храни нас, Богиня! Как я сразу не поняла, ведь вы — ученая дама с Университета. Зачем вы подвергали ее жизнь опасности, дарительница жизни Ванайя?

— Мы все были в опасности, — бесстрастным голосом ответила Проматриарх и посмотрела на Цендри. — Спасибо вам. Впрочем, я подозревала, что женщины в Сообществе такие же смелые и умные, как и мы. — Она благодарно пожала ладонь Цендри. — Сегодня вы спасли сотни жизней, дитя мое. Ты сказала, что Гранайя не могла ударить в колокол. Почему? — спросила она рыжеволосую.

— Ее убило, — последовал ответ. — Во время утреннего землетрясения сверху на нее посыпалась посуда. Странно, что после землетрясения никто не пришел проверить, жива она или нет.

Ванайя застонала.

— Какой ужас, это была моя старинная подруга, мы с ней дружили еще со школы. — Она обернулась и посмотрела на торопливо шагающих вверх женщин и детей и посторонилась, уступая им дорогу. Теперь внизу никого не осталось. Ошеломленные, они смотрели, как гигантская волна, добежав до берега, с грохотом упала на песок и покатилась по побережью. Она разбрасывала камни и ломала брошенные лодки. Легко разметав хлипкие домишки, волна налетела на башню и поглотила ее. На глазах Цендри башня превратилась в груду обломков, она буквально растворилась в воде. Казалось, что наступает конец света. Цендри содрогнулась, представив себя в этом ужасном водовороте. Грозно шипя, волна поползла вверх по горам, но, не дойдя и до половины того пути, который проделала Цендри, ослабла и, превратившись в клубы пены, медленно, как бы нехотя, пошла назад, оставляя после себя обломки. На несколько мгновений все успокоилось, но вдруг откуда-то из глубины моря возникла новая гигантская волна и устремилась на берег. Как чудовищный язык, она слизала с него останки строений и лодок и унесла их в море. На берегу остались только водоросли, грязная пена, да кое-где билась о мокрый песок выброшенная волной рыба.

Наклонив голову, Ванайя закрыла лицо руками, но уже через несколько секунд снова выпрямилась и стояла такая же решительная и непоколебимая, как и всегда.

— Все кончено, — произнесла она. — Теперь женщины снова примутся делать лодки. Деревня будет восстановлена, но мы построим ее выше, поближе к горам. Новая башня будет крепче этой, теперь нам известна мощь цунами. Все мы знаем, кроме одного — сколько жизней потеряно. — Она направилась к стоящим неподалеку женщинам и детям. В небольшом отдалении от них Цендри заметила немногочисленную группу мужчин.

— Где мать — старейшина деревни? — спросила Ванайя женщин.

— Я здесь, — ответила невысокая, седоволосая, но еще крепкая женщина.

— Узнай, кого нет с вами, — приказала Ванайя и посмотрела на обнаженных до пояса амазонок с висящими у бедер длинными ножами, выдающими в них ныряльщиц. — Вижу, некоторым все-таки удалось спастись, хвала Богине.

— Мы увидели, как волна ушла в глубину, и подумали, что воды дают нам возможность достать жемчуг не ныряя, — ответила одна из них. — Нам показалось, что цунами не будет, но Нарайла почувствовала опасность и посоветовала бросить лодки и бежать к берегу. Я не хотела оставлять свою лодку, я сделала ее совсем недавно, но мы все-таки побежали, я и мои сестры, а на полпути к берегу услышали колокол.

Ванайя переходила от одной группы к другой, разговаривая с женщинами и подсчитывая в уме погибших. Когда она подходила к ожидавшей ее Цендри, она вдруг увидела ее залитые кровью ноги и ужаснулась.

— Вы ранены, — вскрикнула она. — А я даже не заметила этого. Богиня моя, как же я могу быть такой невнимательной к нашей героине.

— Ничего, не волнуйтесь, — успокаивала Цендри Проматриарха, стараясь не подавать вида, что ей очень больно. Попадавшая на ноги соленая морская вода сильно разъедала ранки.

Рыжеволосая женщина, та, что помогала Цендри в башне, сняла сандалии и подала их Цендри.

— Возьмите, — сказала она. — Нет, в самом деле, ученая дама, мне они не нужны. Я родилась и выросла в деревне и привыкла ходить босиком. Я хожу в сандалиях только в школу, я — учительница. — Она усадила Цендри на камень, сняла с нее жалкие остатки ее сандалий и надела свои. Слабо попротестовав, Цендри с благодарностью приняла обувь, но успокоилась полностью только тогда, когда увидела, что учительница ходит босиком по острым камням так же спокойно, как и в сандалиях.

Некоторое время спустя рыжеволосая учительница присела на корточки рядом с Цендри.

— Мне давно хотелось познакомиться с вами, ученая дама. Я была в числе тех, кто принял участие в конкурсе за право работать с вами, его в нашем колледже объявила дарительница жизни Редзали. Меня зовут Лаурина, я преподаю историю. Как нам сказали, вы еще не приступили к своей работе?

Цендри заморгала. Ее удивляла быстрая смена событий, до нее только сейчас дошло, что она находится всего в нескольких сотнях метров от Руин, у порога разгадки тайны Строителей. Она обернулась и посмотрела вверх. Величественные Руины, окутанные мглой времен и неизвестности, угрюмо возвышались над Цендри. Она вспомнила, что первым здесь должен быть Дал, и почувствовала себя очень неловко. Ей казалось, что она предала его, совершила по отношению к нему большую подлость.

Но что она могла поделать? Таковы были обстоятельства, от самой Цендри ничто не зависело.

— Мне так и не удалось привести сюда Цендри, не было ни одной свободной минуты, — ответила Лаурине Ванайя. — Сначала пришлось помогать устранять последствия землетрясения в городе, потом я часто посещала Верховного Матриарха, а сейчас… Сейчас придется заниматься ими. — Она показала на переговаривающихся между собой женщин, копошащихся в песке и траве детей, на понурых мужчин. — Они остались без крова, и их нужно где-то расселить.

На мгновение Цендри ощутила невероятную злобу. Ее покоробил оскорбительный покровительственный тон этой хитрой невежественной старухи, сластолюбивой правительницы пародии на государство.

"Как же был прав Дал, когда говорил, что общество, в котором приоритеты устанавливают женщины, обречено. Оно вымрет, ничего не оставив после себя", — подумала Цендри и вдруг почувствовала стыд.

"Да что я, собственно, так печалюсь об этих Руинах? Кто бы их ни оставил, Строители, заселившие некогда нашу галактику, или какая иная древняя раса, Руины ждут исследователей уже несколько тысячелетий, и ничего не случится, если им придется подождать еще несколько дней. От этого они не разрушатся. В конце концов, что важнее — ползать с лупой по Руинам или дать кров пострадавшим ныряльщицам? Кто скажет, что первое важнее? Нет ничего удивительного в том, что Ванайя заботится в первую очередь о жительницах Изиды, а не о научных изысканиях пришельцев с Университета. Ну и что особенного в том, что никто на Университете не видел Руин? Увидят".

— Разумеется, вы должны вначале позаботиться о своих людях, — сказала Цендри. — Но уж если мы находимся так близко от Руин, может быть, я могла бы походить там немного?

Цендри уловила едва мелькнувшее в глазах Ванайи неудовольствие и почувствовала, что Ванайя не хочет допускать ее до Руин, но на этот раз у Проматриарха не было никаких видимых причин воспрепятствовать Цендри, да к тому же после того, как она только что выражала ей свою благодарность.

— Конечно, — сжав губы, произнесла Проматриарх. — Только не уходите слишком далеко: уже темнеет, и вы легко заблудитесь там, если пойдете внутрь одна.

— Я провожу ее, — предложила Лаурина. Ванайя кивнула.

Вдруг одна из ныряльщиц окликнула Ванайю, и она с явной неохотой отвернулась от Цендри и пошла к женщинам.

— Пойдемте, — сказала Лаурина, — я уже не раз была там. Нам совершенно не обязательно идти к главному входу, тут недалеко в стене есть проход.

Пролезая сквозь узкое отверстие, Цендри еще раз удивилась крепости и древности постройки. Руины могли оставить и не легендарные Строители, но все равно их многовековая история неоспорима. Цендри была не большим специалистом в археологии, она под гипнозом прослушала краткий курс, но даже этих знаний ей хватило, чтобы прийти к однозначному выводу — Руины не принадлежат ни к одной из известных культур и цивилизаций. Ни Сарнианская империя, ни даже Вольтианская не имеют к Руинам никакого отношения, они значительно старше. Безусловно, странно, что такие постройки появились на этой заброшенной планете, находящейся в одном из отдаленнейших уголков галактики.

Но поразил Цендри не возраст Руин, а вид. Они выглядели так, будто те, кто возводили их, закончили работу только вчера. Ни тысячелетия, проведенные под палящими лучами солнца, ни землетрясения и извержения вулканов, ни цунами не оставили на Руинах никакого следа. Они стояли непоколебимо, эти памятники разумной жизни, так напоминающие руины Виндик на Альдебаране-9. Казалось, что Руины Изиды были обитаемы еще сто лет назад. Между камнями, да и на самих камнях, которыми была вымощена площадка перед Руинами, кое-где проросла трава и кустарник, но стены, черные и гладкие, будто отшлифованные, нетронутые веками, вздымались высоко вверх. Цендри не отрывая глаз смотрела на величественное и прекрасное творение неведомых рук. "Почему их называют "Руинами"? — думала она. — Эти строения выглядят гораздо лучше, чем дом Проматриарха после последнего землетрясения. Что помогает им так сохраниться?"

Цендри еще раз осмотрела все вокруг, стараясь запомнить каждую мелочь.

— Вы говорили, что неоднократно были здесь, — обратилась она к Лаурине. — Дальше все постройки такие же, как эти?

— Нет, — ответила Лаурина, — за этими двумя большими башнями, как мы их называем, есть несколько башен поменьше. Нужно пройти немного подальше.

Они медленно пересекли вымощенную камнями площадку.

— Значит, в вашем колледже устраивался конкурс за право помогать мне в работе? — спросила Цендри, удивляясь тому, что ей никто не говорил об этом.

— Да, нам казалось, что ученой даме ди Вело понадобятся помощники, — она засмеялась, — неквалифицированная рабочая сила. Квалифицированную помощницу, нам сказали, вы привезете с собой из своего мира, в котором женщин… — Она запнулась, немного подумала и продолжила: — Из Сообщества, в котором правят мужчины.

Цендри усмехнулась.

— В мирах Сообщества мужчины и женщины не правят, а выполняют свою работу. Если кто-то доказал пригодность к какому-либо делу, он и будет ее выполнять, независимо от того, женщина это или мужчина. Например, ассистентом является мой спутник, но я с удовольствием приму помощь и женщин из колледжа Ариадны.

— Я слышала, — сказала Лаурина, — что в мирах Сообщества большинство экстра-ученых мужчины.

— Да, это так, — подтвердила Цендри и подумала, что Лаурина сейчас продолжит в том же тоне, что и Миранда. Цендри уже настроилась в очередной раз выслушать монолог о неспособности мужчин к учебе и их узурпаторском отношении к женщинам, но последующий вопрос Лаурины прозвучал для нее совершенно неожиданно:

— И тем не менее вы стали ученой дамой?

— Как видите, — солгала Цендри, успокаивая свою совесть тем, что она смогла бы получить эту степень, если бы не замужество.

Лаурина глядела на Цендри восхищенным взглядом.

— Я считаю, что вы — живой пример того, что и за пределами Матриархата мы можем многого добиться. Ваша степень — это упрек нашим старейшинам. Глядя на вас, я теперь знаю, что Сообщество не так ужасно, как нам его описывают, — говорила Лаурина с воодушевлением. — Если бы вы знали, ученая дама Малок, как мы ждали вас. — Она замолкла, не в силах справиться с волнением.

Цендри, поймав восхищенный взгляд Лаурины, рассмеялась.

— Ничего особенного во мне нет, — ответила она. — Я — самая обыкновенная женщина, таких на Университете сотни. Но давайте лучше поговорим о работе. Проведение раскопок — это не просто наблюдение и энтузиазм при виде удивительных находок, это копание в земле, тяжелая нудная работа. Здесь требуется не вдохновение, а физическая сила. Нам придется проходить множество слоев почвы, прежде чем мы обнаружим что-нибудь интересное. Готовы ли женщины из колледжа Ариадны к такому труду? — спросила Цендри и, посмотрев на площадку, изумилась ее ухоженности.

— Я уверена, — не задумываясь ответила Лаурина, — что среди нас найдется немало женщин, которые не испугаются набить мозоли ради такого интересного дела. Работы боятся только представители слабого пола, это они все время думают о том, годится ли им та или иная работа, не унизит ли она их! Я уже говорила вам о том, что был объявлен конкурс, но если бы вы видели, сколько женщин в нем участвовали, вы бы удивились, ученая дама.

— Цендри, так меня зовут.

— Цендри, — восторженно повторила Лаурина и умолкла на полуслове. Цендри осмотрелась и сразу поняла, что заставило ее замолчать.

— Миранда? — прошептала Лаурина и, вспыхнув, быстро опустила глаза.

В небольшой нише в стене на краю небольшого сооружения, бывшем некогда фонтаном, прижавшись друг к другу и сплетя пальцы рук, не отрывая друг от друга влюбленных глаз, сидели Миранда и Ру. Они были так поглощены своим занятием, что не замечали ничего вокруг. Цендри, искушенная в отношениях между мужчинами и женщинами, сразу поняла, что они находятся в полной прострации.

Она была уверена, что поведение парочки вполне невинно, это ей подсказывал инстинкт и внутренний голос, но по тому, как быстро спрятала изумленные глаза Лаурина, по виноватому виду Ру, оторвавшего глаза от Миранды, Цендри поняла, что стала свидетельницей из ряда вон выходящего события. Увидев Цендри и Лаурину, Миранда испуганно вскочила. Цендри посмотрела на нее и увидела ее наполненные ужасом глаза.

"Такие глаза бывают только у человека, совершившего поступок непростительный, мерзкий и позорный, — подумала Цендри. — Не знаю, какие тут запреты на взаимоотношения между полами, но Миранда, по-видимому, нарушила их все".

— Проматриарх ждет тебя, Ру, — тихо произнесла Лаурина.

Ру, понурившись, стоял перед Лауриной и Цендри. Вдруг он поднял голову, и впервые за много дней Цендри увидела в его взгляде, взгляде мужчины, вызов.

— Я иду, — произнес он и быстро ушел.

— Как ты здесь оказалась, Лаурина? — запинаясь, проговорила Миранда.

— Я приходила к своей прапрабабке, она живет в деревне, и совершенно случайно познакомилась с Цендри, — сдержанно ответила Лаурина.

— Вы знакомы? — пытаясь разрядить обстановку, спросила Цендри Миранду.

— Да, мы вместе учились в школе, — ответила Миранда.

Она почти оправилась от испуга, только щеки ее еще продолжали гореть.

— Я так устала, подъем утомил меня. А эта волна, увидев ее, я чуть не упала в обморок. Меня затошнило, и я решила немного посидеть.

— Оставь объяснения для своей матери, Миранда, — оборвала ее Лаурина. — Мне ты можешь ничего не говорить. Только хочу тебе сказать, что твое поведение нечестно. Да, я понимаю, Ру красив, но что произойдет, если он потеряет голову? Ты же знаешь, что обвинят во всем его. — Она повернулась и направилась к деревне.

— Пойдем, Миранда, — сказала Цендри. — Ванайя, наверное, уже ищет тебя. Не стоит ее волновать.

— Да, наверное. — Миранда поморщилась и положила руки на поясницу. Опустив голову, она медленно пересекла площадку.

— Это не то, что вы думаете, — неожиданно сказала она, вызывающе посмотрев на Цендри. — Ру даже пальцем не коснулся меня. А то, что он — спутник, так это не его выбор.

— Миранда, — тихо ответила Цендри. — Ты можешь ничего не говорить мне, я тебя не осуждаю.

— Но Лаурина! Она уверена, что я опозорила и себя, и своих побочных матерей. Подумать только, с каким великодушием она намекнула, что ничего не скажет дарительнице жизни о моем поступке! Нашлась милостивица! — негодовала Миранда. — Но я не сделала ничего предосудительного!

— Почему она считает, что ты опозорила себя? — спросила Цендри, но Миранда ничего не ответила на ее вопрос.

Солнце уже зашло, и на Руины начали опускаться сумерки. Цендри пожала плечами, становилось холодно. Рядом, спотыкаясь о камни, брела Миранда. Цендри, боясь, что в темноте она может упасть, обняла ее за талию и внезапно почувствовала симпатию к беззащитной девушке.

— Возьми меня под руку, а то упадешь, — сказала Цендри и посмотрела на Миранду. Та шла, прижав руки к воротнику платья, за которым покоилась ее драгоценная жемчужина. — Тебе ее подарил Ру?

— Да, — сказала Миранда и тут же прибавила: — Но он честно получил ее. Жемчужину ему подарила старейшина ткачей, очень богатая женщина, за песню, которую он написал для одной из ее дочерей. Ру — не только певец, он еще пишет песни. И никакой это не подарок с берега моря, это подарок Ру.

— Я вижу, ты любишь его, — нежно прошептала Цендри.

Миранда кивнула. В темноте Цендри не видела выражения Миранды, но голос ее был полон сильной душевной боли.

— Я сама не понимаю, что со мной происходит. Мне с детства говорили, что женщина может любить только своих детей, сестер, побочных матерей. Поэтому я так надеялась, что вы поймете меня. Вы считаете, что нет ничего странного в том, что я люблю мужчину?

— Конечно нет, — ответила Цендри улыбаясь.

"В отличие от других миров, в ее мире, — размышляла она, идя рядом с Мирандой, — романтическое чувство любви не является основой образования семьи, рождения и воспитания детей. Здесь общество сплачивается семейными связями между женщинами, сексуальность никакой социальной нагрузки не несет. Женщина, которая вдруг обнаруживает у себя эмоциональную и сексуальную тягу к мужчине, считает, что ее поведение странно и неестественно, поскольку не вписывается в общую линию. Поэтому она не может не только выразить или описать свои чувства, она оказывается не в состоянии их даже понять".

— Значит, Ру — отец твоего ребенка? — спросила Цендри и тут же пожалела, что задала вопрос.

Миранда вздрогнула, остановилась и ответила голосом, в котором явственно слышался ужас.

— Да как вы могли об этом подумать?

Цендри была в не меньшем шоке, чем Миранда, ибо она не знала, что теперь и думать.

— Пойдем, — она легонько подтолкнула Миранду, — тебя ждут. Обопрись на меня, ступеньки здесь очень неровные. — Миранда доверчиво прижалась к своей спутнице, и Цендри охватил внезапный поток смешанных чувств к этой девушке. Она ощутила нежность, желание защитить ее, окружить заботой и любовью. Цендри показалось, что, должно быть, именно так здешние женщины относятся друг к другу. "А возможно, точно такие же чувства я питала бы к своей дочери, если бы она у меня была". Цендри попыталась проверить свои чувства и подумала о Дале. Все эмоции схлынули разом, она представила, как он будет недоволен, узнав о том, что она побывала на Руинах. "Он сразу станет расспрашивать меня, а что я ему скажу? Ничего или почти ничего".

Внезапно ей стало все равно, что скажет Дал. Руины ждали миллион, а может быть, и два миллиона лет и еще подождут, ничего с ними не случится. А Строители Цендри тоже совершенно не нужны, для нее важнее женщины Матриархата. Главное — собрать как можно больше сведений об их жизни, еще неизвестно, когда здесь может появиться очередная ученая дама из Сообщества.

Дал тоже может подождать. Да нет, он больше ждать не захочет. Обстоятельства, какими бы они ни были, вышли из-под контроля Проматриарха, и теперь у нее нет никаких оправданий для дальнейшего затягивания начала исследования Руин.