– Да мне наплевать, что думает этот идиот! И на всех долбаных горожан скопом мне тоже плевать, сожри их крайс! – Старик метался по залу и рычал не хуже того самого крайса. – Нашли, тоже мне, гладиатора, прах и пепел!

Тиана не совсем понимала причину ярости пыльника, но на всякий случай старалась держаться подальше. И так, чтобы между ней и магом всегда находилось хотя бы тяжелое кресло.

– Дарри, а что ты хотел? – Лучник прислонился к стене, спокойно наблюдая за метаниями старика. Он как-то всегда умудряется уйти от конфликта, да еще и настоять на своем. Тин даже иногда завидовала. – Ты ведь член «Кианской пятерки». Гордость этого города. Вызов брошен не только тебе, вызов брошен каждому горожанину. И ты будешь драться за каждого из них.

О том, что весь город уже декаду готовится к поединку между Лордом Разрушения и Серебряной Звездой, команде сообщили сразу же по прибытии. Элеандор со стариком навестили бургомистра, и с тех пор подходить к пыльнику стало попросту опасно.

– Вот пусть они хоть загрызут эту идиотку! Я-то тут при чем? Какого черта я должен подстраиваться под их желания? – От рыка вибрировали стекла.

– Это путь славы, парень, – невесело усмехнулся Элеандор. – Ваши с Тали дороги пересеклись, и дальше пойдет кто-то один.

– Да плевал я на эту славу с высокой колокольни! – Попавшееся на пути мага кресло отлетело в сторону. – Это всего лишь прихоть одуревшей вздорной бабы!

– Для тебя – да, – все так же хладнокровно возразил лучник. – А вот для кианцев, литийцев, гальдорцев – нет. – Вся фигура командира выражала расслабленное спокойствие, лишь пальцы легко постукивали по серебряному навершию трости. – Как ты там говорил: «Репутация – это то, что знают о тебе другие»?

– Да, черт возьми! Но меня всегда учили, что сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя. Прах и пепел! Никто почему-то не рассказал, что она просто опутывает тебя своими щупальцами и тащит не пойми куда против твоей воли!

– И это говорит человек, чьим именем в Баронствах пугают детей, – ухмыльнулся Эл.

Тиана не совсем поняла суть шутки, да и Даркин не успел возразить – с улицы раздался высокий звук рога.

– Кажется, это к тебе, – выглянул из-за портьеры лучник.

– Эй ты, старый осел! Я вызываю тебя на бой! – Голос Талионы тай-Миронис проникал даже сквозь закрытые окна гостиной.

Маг не торопясь вышел на балкон. Эл, Софья и Мэт последовали за ним, чтобы не пропустить представление. Подарок тоже придвинулась поближе, попытавшись спрятаться в складках портьеры. Тиана только усмехнулась, но покидать свое укрытие не спешила – слышно и отсюда все хорошо, а безопасность дороже.

– О великолепная Серебряная Звезда! – В голосе мага не осталось и следа недавней ярости, наоборот, он стал слаще меда. – Что привело вас в наши края в столь поздний час? Не желаете ли зайти в гости, выпить вина? Ханна готовит великолепное вино с пряностями.

– Я вызываю тебя на бой, маг! Завтра, на городской площади! Свободный кодекс!

– Значит, вина вы не хотите, – вздохнул старик. Даже Тиана поняла, что он попросту издевается. – Оч-чень жаль. А могу я, простите за нескромность, поинтересоваться причиной столь… вежливого и куртуазного вызова, о услада очей моих?

– Этот мир слишком мал для нас двоих! – донеслось снизу.

– Мне кажется, милая, вы на себя наговариваете. – Таким тоном Софья иногда говорила с особо беспокойными пациентами. – Вы не такая уж и толстая, да и я еще вполне ничего, – демонстративно оглядел себя маг.

Снизу послышались смешки.

– Ты знаешь, что это, отрыжка дракона? – Голос под балконом все не успокаивался.

– Отрыжка дракона… – задумчиво протянул маг. – Надо полагать, меня сравнили со струей пламени. Тиана бы оценила.

Рахудени подумала, что любой, кто назвал бы ее отрыжкой дракона, прожил бы меньше вздоха, но возражать не решилась. Наоборот, еще глубже спряталась в тень – уж больно знакомые нотки звучали в голосе этого невозможного существа.

– Это уши тех, кто возомнил себя ровней Талионе тай-Миронис по прозвищу Серебряная Звезда! Завтра здесь добавится еще одно ухо. Твое ухо, старик! И тебе не удастся отвертеться от поединка, потому что я знаю, где твое слабое место. Или ты хочешь, чтобы следующее ухо было маленьким, со смешной сережкой в виде капли?

– О, великая героиня опускается до того, чтобы угрожать детям? – В голосе прошелестела насмешка. – Не бойся, милая, я приду.

О да! Сейчас маг напоминал младшего из оставшихся в Эльмоне братьев – Риаса по прозвищу Шепот Ветра. Всегда легкий, всегда улыбающийся, всегда готовый пошутить и посмеяться. Казалось, фамильная огненная ярость, что плескалась в глазах старших, порой выплескиваясь наружу, вовсе обошла его стороной. Но только Радж Вулкан мог заступить дорогу сыну, когда шелестящий смех ветра говорил о безумии. До совершеннолетия – еще и мать. Кодекс Регула нерушим.

Лишь однажды маленькая Тин видела, как Риас всерьез схлестнулся с Санджи Яростным, наследником Вулкана, старшим из братьев. Смех шелестел сотней упавших листьев, яд слов ранил не хуже клинка. Но старший наследник по прозвищу Ярость Пламени не умел слушать, не умел отступать. Их унесли обоих. Тиана никогда не могла себе представить, что можно так порвать опытнейшего бойца, гордость клана, да еще и весящего вдвое больше. Именно тогда сжавшаяся в комок малолетка, у которой еще даже не начали расти крылья, поняла, почему на тренировки мужчин никогда не пускают детей и женщин. И навсегда запомнила едва уловимые нотки безумия в смехе ветра.

Мысли о доме рождали странные чувства, сродни боли. Вынырнув из воспоминаний, Тин как раз успела заметить еще одно разлетающееся на куски кресло и мелькнувший в дверном проеме седой «хвост», перетянутый неизменной лентой.

– Ну, по крайней мере, он согласился, – выдохнул Элеандор.

Особой радости в его голосе не слышалось, скорее облегчение и легкая опаска. Но требовалось прояснить еще один вопрос:

– Его вызвали, он согласился. Отчего же он так злится?

Элеандор слегка пошевелил губами, словно перебирая варианты, и выдал:

– Потому что его вынудили согласиться.

Тиана только кивнула. Лучник явно не сказал всего, но это хотя бы было понятно. Тиана тоже не любила, когда ее заставляли что-то делать против ее воли. Поэтому рахудени решила не углубляться в расспросы. Не знающие кодекса человеки наворотили себе столько всяких непонятных и противоречивых правил, моралей и других глупостей, что разобраться в мотивах их поступков практически невозможно.

Амфитеатр, сколоченный на пустыре в юго-восточных предместьях, казалось, мог вместить весь город. Позаботились даже о ложах для особо знатных гостей, которые, судя по комментариям разглядывающего гербы Элеандора, съехались чуть ли не со всех концов Литии. От ярких одежд рябило в глазах, шум и вонь человеческого стада выводили из себя, но прятаться в глубь ложи Тиана не спешила. Рядом, приобняв за плечи Ниаминаи, застыла Софья. Матеуш с этой несносной малолеткой встали чуть поодаль. Ну и Подарок, конечно. Куда же без нее-то? Только Элеандор, казалось, вовсе не обращает внимания на арену, где четверо магов уже приступили к возведению барьера. Надрывался герольд, объявляя поединок за звание сильнейшего героя Литии, застыла толпа в ожидании зрелища…

А поединок вышел каким-то коротким и совершенно дурацким. Вот звучат последние слова герольда, и Даркин чуть поводит плечами, выпуская «туманные плети». Вот Серебряная Звезда перетекает в какую-то низкую стойку, лаская пальцами витую рукоять меча. Сигнал – и… все. Маг даже не пошевелился. Лицо его не выражало ничего, кроме скуки и легкой брезгливости. Короткое движение рукой, и рванувшаяся вперед Тали с воем падает на землю. Знаменитый доспех осыпается яичной скорлупой. Часть вмонтированных амулетов взрывается, часть просто гаснет. Женщина продолжает кататься по земле, воя от боли. Вены на висках вздулись, из ушей потекла кровь. Тело несчастной корежит. Кажется, она сейчас переломится разом в нескольких местах.

Все с тем же скучающим выражением лица старик подходит к беснующейся женщине и впечатывает каблук в кисть правой руки. Резкий проворот. Кажется, Тиана даже услышала сквозь шум хруст раздробленных косточек, но это, скорее всего, иллюзия. Еще один удар, хруст, и рукав кольчуги рвется, словно бумажный, выпуская наружу обломок кости.

Софья рядом закрывает рукой глаза девочки. На поле тем временем Даркин раздробил еще и плечо. Под лаской туманных крыльев сталь осыпается пеплом. Маг чуть отошел в сторону, оглядел свою жертву, что, так же хрипя, корчилась на песке, и принялся за вторую руку. Кисть, предплечье, плечо. Некоторое время Старик изучающе смотрел на скребущие по песку ноги, затянутые в высокие сапоги. Затем развернулся и вышел с арены. Прямо сквозь антимагическую защиту.

– Эл, может, хоть ты его успокоишь? – Софья заглянула в комнату лучника, с удивлением обнаружив там почти всех обитателей дома.

Тин, презрев приличия, примостилась на краешке стола. На подоконнике устроился Мэт, на кровати развалился Котик, вернувшийся из Эрании прямо перед поединком. Рэйчел облюбовала стул. За ее спиной у шкафа замерла Лиз.

– Тебе что, музыка мешает? – Сидящий в кресле Элеандор прислушался к доносящимся сверху звукам. – Так в твоей комнате ее вроде не должно быть слышно.

– Да при чем здесь это? Я за мэтра беспокоюсь! Сколько он уже выпил?

– Два кувшина, – подала голос Лиз.

– Вот именно!

– Да ладно тебе, – лениво махнул рукой лучник. – Не видишь, что ли, – плохо человеку. Можно подумать, твой отец ни разу не напивался до розовых драконов.

– Бывало, – помрачнела целительница. – И я боюсь представить, что в таком состоянии может натворить Лорд Разрушения.

– Да ничего. – Пальцы на навершии трости вяло шевельнулись. – Напьется, поиграет на риттоне, может быть, поплачет, если сможет. Тут главное – под руку не попасться, чтобы не огрести полной лопатой.

– Кстати, а где Ниа? – оглядела комнату девушка.

– У себя. Поплакала немного. Я ее успокоил, сейчас с ней Тень. Тоже, кстати, показатель. Волчица нашего мэтра лучше всех чувствует, и если она решила остаться в комнате Ниаминаи, то и нам лучше в гостиную не соваться.

– Чего это он вообще? – удивился Мэт.

– Да ничего. – Элеандор растекся в кресле, закинув одну ногу на подлокотник. – Наш мэтр всю жизнь борется со своей силой, яростью и жаждой убийства. Он даже умудряется вывернуться наизнанку, заставляя искусство разрушения служить для защиты простых обывателей. И те же самые обыватели ради своих мелочных страстей, путаных представлений о чести, ради жажды зрелищ и желания утвердиться за чужой счет снова заставляют его убивать, бессмысленно и жестоко. В этом есть некая ирония, тебе не кажется, друг мой? Котик, сложи песню. Песню о простых, добрых, мирных людях, которые в своей доброте иногда могут быть страшнее самого жуткого монстра. Которые создают себе монстра, чтобы потом, в тишине, у камина с удовлетворением сказать себе: «Ну я-то вовсе не такой. Я тихий, мирный, добрый». А мнение монстра, как обычно, никого не интересует.

– По-моему, ты пьян, – прищурилась Софья.

– Я пьян, – кивнул лучник, и легонько звякнули бусины и заколки, вплетенные в многочисленные косички. – Я пью за смерть героини по имени Серебряная Звезда! Мэт, там где-то возле тебя была еще бутылка, разлей, в самом деле.

– Она еще жива! – возмутилась Софья.

– Нет, милочка. Серебряная Звезда мертва, даже если леди Талиона тай-Миронис до сих пор дышит. Что тоже маловероятно.

– Почему это? – тряхнула рыжей косой Тин.

– Ты не заметила в толпе странных ребят с повадками матерых бойцов, что прятали повязки под широкими шляпами? Хотя конечно же не заметила. Сколько там ушей было, на связке тай-Миронис? Как любит говорить наш седой друг: «За все нужно платить».

– И ты ничего не делаешь? – гневно сверкнула глазами Софья.

– Я пью, – отсалютовал ей бутылкой лучник.

Софья развернулась к выходу, намереваясь, видимо, куда-то бежать и что-то делать. Не совсем понятно, что именно. Но в дверях натолкнулась на Ханну.

– Ой, – от шкафа донесся испуганный голосок Лиз. – Он опять требует вина.

Девушка поморщилась, словно от головной боли. Видимо, выпитое не лучшим образом сказалось на ментальных навыках хозяина дома.

– Э, нет! – категорически заявила Ханна. – Хватит ему на сегодня.

– Я должна. – Лиз попыталась проскользнуть мимо, но массивная домоправительница без труда удержала ее на месте.

– Вот так-то лучше, – заключила она. – Никуда ты не пойдешь. Не хватало тебе еще соваться под руку пьяному магу.

Вдруг девочка вскрикнула, выгнувшись дугой. Ханна даже руки разжала от неожиданности. Девочка упала на пол, вскрикнув еще раз. Софья опустилась на колени рядом, сноровисто расшнуровывая платье. На спине Лиз набухали два рубца, словно от удара кнутом.

– Ах вот как?! – взъярилась Ханна. – Я сейчас сама ему вина принесу!

– Зря, – меланхолично заметил Эл в спину удаляющейся женщине. И, отхлебнув вина, поднялся с кресла.

Он как раз успел набулькать успокоительного в опустевшую чашку, когда наверху хлопнула дверь. Затаившие дыхание люди не услышали ничего, но, когда Ханна снова появилась в комнате, глаза ее были стеклянными, а губы мелко тряслись.

Двумя пощечинами приведя женщину в чувство, Элеандор тут же сунул ей в руки чашку. Отхлебнув, кухарка тяжело опустилась в кресло. Только сейчас все заметили, что музыка наверху смолкла.

– Все, дамы и господа, – подвел итог Элеандор, – полагаю, концерт на сегодня окончен. Можно расходиться спать. Хотя если кто-то желает продолжить дружескую попойку…

Желающих не нашлось.