Книга: Законы исчезновения
Назад: Глава 8 ТОМ МЕНЯЛА ДУШ
Дальше: Глава 10 КАЙЛ НАХОДЯЩИЙ ПУТИ

Глава 9
ПАВЕЛ ПОВЕЛЕВАЮЩИЙ ДЕМОНОМ

Полутьма еще окутывала мир. Кибитки и возы Лоскутного Племени пестрым караваном выкатывались из леса. Караван этот разноцветной змеею начинал извиваться по прихотливым изгибам узкой дороги, карабкающейся в горы.
На заднем бортике одной из последних кибиток, свесив ноги и не слишком беспокоясь о собственной безопасности, сидели двое. Оба были не молоды и не стары. Один — типичный человек бродячего народа, чернявый и жилистый, — курил свернутую из листа местного дерева самокрутку, второй — рыхловато сложенный, начинающий лысеть, кучерявый блондин — мученически морщился и отгонял ладонью дым, который ветром относило в его круглую, добродушную физиономию. В отличие от наряженного в живописные лохмотья спутника, этот человек был облачен в комбинезон работника охранной службы невероятно далеко отсюда отеля «Звездный Берег». Комбинезон этот, так же как и его хозяин, явно переживал не лучшие времена. Часть его деталей была вообще утрачена. А то, что осталось, остро требовало стирки и ремонта. К Лоскутному Племени кучерявый блондин явно не имел ни малейшего отношения. По крайней мере, до последнего времени. Об этом свидетельствовала и тонкая, но прочная цепочка, которая соединяла его левое запястье с одной из перекладин корпуса кибитки. Что, впрочем, нисколько не мешало пленнику совершенно по-дружески вести беседу со своим спутником.
— Куда мы теперь повернули? — живо поинтересовался он, выглянув за край брезентового полога кибитки. — А, Марко? В горы подались. Чего вы там потеряли? Одни каменюки кругом…
— К барону Черри в гости едем, — пояснил его собеседник. — Ты, братец Эйб, еще не знаешь, что тут не одни каменья. Тут такие домики встречаются, что графам да князьям впору в них жить. Вот у Черри как раз такой. И двор широкий. Он всегда наших хорошо принимает — Черри здешних перевалов, считай что хозяин. Передохнем, лошадок приведем в порядок. Заодно и тебя продадим.
— А купит? — засомневался братец Эйб. — На кой я ему — Черри этому?
— Не бойся, — хлопнул его по колену Марко. — Если ты и вправду оттуда, — он ткнул оттопыренным большим пальцем правой руки в тускло пылающие небеса, — то наверняка купит. Он же сам такой — с Пришлыми дружбу водит. Он, — тут Марко нагнулся к уху собеседника и, отгородившись рукой, сжимающей самокрутку, от невидимых соглядатаев, прошептал: — и к Неназываемому, и к Пятерым вхож. Понял, лопух, — и к тем, и к другим… Это уметь так надо. Х-хе! Так что купит за милую душу.
Тут он вернулся к нормальной человеческой речи и, главное, убрал от физиономии Эйба свое смрадное курево.
— Он тебя купит, а ты — сбежишь! Х-хе!
— А-а потом? — осведомился Эйб.
Собственно говоря, его тянуло спросить, а что будет, если он не станет убегать от этого самого Черри. Но что-то удержало его от этого. Что до Марко, то он словно и не догадывался о существовании такой возможности.
— А потом, — охотно отозвался он, — известное дело — снова к нам. А мы тебя — снова запродадим. Не боись — покупатели найдутся… Раз пять мы этот номер урвем. Это точно.
— А потом? — снова спросил Эйб.
— А потом — известно: побьют нас. Так и что с того? Нам не привыкать. — Марко откинулся на солому на дне кибитки.
Эйб же сгорбился и пригорюнился. Роль песика, выдрессированного для многократной продажи, мало улыбалась ему. Еще меньше улыбалось, правда, его теперешнее положение.
— Безвыходность, — сказал он сам себе, уныло разглядывая обхвативший его запястье наручник. — Безвыходность. Вот чего я не люблю в жизни! И кой черт понес меня в номер сэра Августа?!
— Чего ты там, братец Эйб? — поинтересовался из глубины кибитки задремавший было Марко.
— Возношу молитву господу… — вяло отозвался братец. — Кой только черт понес меня в номер сэра Августа?
* * *
Поселение было обнесено высоким частоколом. У ворот, как и положено, была выставлена стража. Правда, сейчас, когда небо только начинало светлеть, обоих дюжих молодцев, приставленных к воротам, похоже, сморил непреодолимый сон.
Посланец спешился и, ведя коня под уздцы, подошел к спящим поближе. Нагнулся над одним, над другим и выпрямился, болезненно морщась. Стражники уже успели окоченеть.
Отворив ворота и ведя коня за собой, он вошел в поселок. Тот казался пустым. Даже дым не поднимался из труб домов. Слышалось только квохтанье домашней птицы да блеяние домашнего скота. Потом где-то на задворках с протяжной тоской завыл пес. Животных явно что-то тревожило. Впрочем, ясно что. То, что их хозяев больше не было в живых.
Посланец оставил коня у первой попавшейся коновязи и заглянул в один дом, в другой. Всюду было примерно одно и то же. Ни крови, ни признаков борьбы. Просто люди, не успевшие проснуться. Умершие во сне. Мужчины, женщины, старики… И дети. Только в одном доме ребятишки лет десяти — брат и сестра, наверное, — почему-то не спали тогда. Или успели проснуться. И подбежали к дверям, чтобы посмотреть, как идет по поселку Дарящая смерть. У дверей они и остались лежать.
«Война? — спросил себя Посланец и попробовал слово на вкус. — Это война?»
Он пересек поселок и добрался до замка пешком. Прошел мимо мертвой стражи и мертвых слуг. Вошел в кабинет.
Магнус Равновеликий сидел в кресле перед раскрытой на шестьсот десятой странице книгой Иосифа Краткого. Борода мага была задрана к потолку.
Посланец просто для проформы тронул кончики его окоченевших пальцев. Пожал плечами: «Зачем?»
— Так надежнее, — произнес за его спиной глуховатый голос Неназываемого.
* * *
Посланец обернулся.
— Так надежнее, — повторил его шеф, выходя из библиотеки.
В отличие от ничем не приметного Посланца, Неназываемый удался всем — и внешностью, и одеждой, и манерой держать себя. Лицо его — узкое и смуглое — странно сочетало в себе черты римского патриция и индейского вождя. Ни нитки седины не просвечивало в черных, цвета воронова крыла, прямых волосах, чуть ниспадавших на лоб. Был он росл, строен и облачен в охотничий наряд из кожи, замши и тускло поблескивающего вороненого металла. В руках он держал позаимствованный в библиотеке Робина фолиант и рассеянно листал его.
— Теперь, — продолжил Неназываемый, вновь подняв глаза на Посланца, — когда они поймут цену своему своенравию, эти престарелые козлы единым стадом кинутся в наш загон.
Посланец поморщился.
— Вы поторопились, шеф. Я еще не закончил разбираться с Мечеными, с новыми Пришлыми. Впрочем, один из них уже сегодня будет беседовать со мной.
Неназываемый, не отрываясь от книги, вопросительно поднял бровь.
— Один из «горных баронов» взялся выкупить его для меня у Лоскутного Племени. Этот чудак, Пришлый, похоже, не нашел ничего лучше, как прибиться к одному из здешних таборов. Ну а те решили сбагрить лопуха подходящему покупателю.
— Зачем дожидаться, пока Лоскутные будут торговаться с этим твоим перекупщиком? Они того и гляди сыщут себе другого покупателя. Возьми Мэри-Энн и навести табор с ней на пару. Как видишь, — Неназываемый обвел рукой вокруг, — она работает быстро и эффективно. Впрочем, я не давлю на тебя. Просто маги — отдельно, а твоя миссия — отдельно…
Посланец помрачнел.
— Но… Ведь вы используете Мэри-Энн как танк или ракетную установку. Деревни можно сжигать снарядами. А Дарящая смерть — это… Это для штучной работы. Иначе она может просто слететь с катушек…
— Вот как?..
Неназываемый снова отвлекся от старинной книги и с деланным недоумением воззрился на Посланца.
— Оказывается, ты лучше знаешь, кого и как я должен использовать?
Посланец выдержал иронический взгляд шефа и пожал плечами.
— Этого я не говорил. Вспомните, вы сами приказали мне немедленно сообщать вам, если я найду, что какие-то ваши действия ошибочны.
— Гм…
Некоторое время Неназываемый рассматривал Посланца, словно какой-то редкий экземпляр насекомого, но затем сменил гнев на милость.
— Значит, ты поступил верно… Однако нечего тебе торчать тут, в царстве мертвых. Тебя ждет твоя миссия. Ступай.
* * *
Марко закемарил на сене, заполнявшем нутро кибитки, но у Авраама Фукса появился другой собеседник. К медленно двигавшейся кибитке пристроилась и без особых усилий поспевала за ней, придерживаясь рукой за деревянный бортик, босоногая и большеглазая Каэра.
— Здорово тебе от папаши влетело? — добродушно поинтересовался Эйб, улыбнувшись новой спутнице. — За то, что ты Кончиту отпустила. Да еще с конем вместе…
— Напрасно ты с нею не ушел, — ответила Каэра. — Потому что ничего хорошего ты так вот не дождешься.
— По крайней мере, девочка, — вздохнул Эйб, — здесь меня хотя бы кормят. Я, знаешь ли, не создан для здешних мест. Признаться, так я уже с голоду загибался, когда на ваш шалман бродячий наткнулся… И кой черт понес меня в номер сэра Августа?!
— Слабак ты, Эйб, — не столько с презрением, сколько с жалостью бросила Каэра.
Она была дочерью своего народа, а никто из Лоскутного Племени не променял бы свободу на кусок хлеба.
Каэра хотела сказать еще что-то, но осеклась и прислушалась. Издалека, из-за скрытого скалами поворота донесся еле слышный пока гул десятков конских копыт. И тут же откуда-то от головы каравана послышался пронзительный условный посвист.
С возов и кибиток горохом посыпались старые и малые. Мужчины, женщины, дети и седовласые старики. Самых старых и самых малых несли и волокли на руках. Вся эта пестрая толпа, словно вода в песок, стремительно впитывалась в складки местности и исчезала под прикрытием обступивших дорогу угрюмых скал. Марко спросонья «на автомате» выбросился из кибитки, скачками понесся вниз по склону. Каэра на миг задержалась рядом с осиротевшей кибиткой.
— Славное Сословие, разорви его на части! Не меньше дюжины!
В голосе девушки прозвучало злое отчаяние.
— Выследили все-таки! Знают, что когда мы в горы к баронам идем, так это с товаром. Сейчас свое барахлишко и лошадей назад заберут. И все остальное в придачу! Эх, Эйб, зря ты отдал свой счастливый доллар!
Эйб в ответ издал неопределенный, но умоляющий звук и глазами указал на приковывающую его к борту кибитки цепь.
— Э, да нет у меня сварочного аппарата! Да тебе они ничего плохого и не сделают! — махнула рукой Каэра. — Разве что на все четыре стороны отпустят. Ты ж этого хуже смерти боишься?..
Она снова отчаянно махнула рукой и легкой тенью исчезла в скалах.
На несколько удивительно долгих мгновений над брошенным караваном нависла тишина. И в этой тишине грозно нарастал топот копыт. Пока не вытеснил все остальные звуки во Вселенной.
* * *
Отряд вылетел из-за поворота и рассыпался цепью вдоль каравана. Их было почти две дюжины — закованных в сталь, увешанных всеми существующими в этом Мире видами оружия, совершенно озверелых конников. Четверо блокировали дорогу в голове пестрой колонны, четверо перекрыли пути отступления. Не меньше десятка принялись распрягать таборных лошадей и потрошить содержимое возов и кибиток. Еще с полдюжины встали вокруг, зорко озирая замершие в страхе окрестности.
Эйба не слишком интересовали детали тактики карательных операций летучих отрядов Славного Сословия. Он забился вглубь кибитки, насколько позволяла чертова цепь, зарылся в солому и с тревогой прислушивался к доносившимся извне звукам. «Кой черт понес меня в номер сэра Августа?!» — который раз спросил он у бога.
— Милейший сэр Персиваль! — орал глухой, как из бочки, голос. — Если зрение не изменяет мне, то ваша сивая кобылица нашлась. Соблаговолите взглянуть сюда!
— Эти скоты не удосужились даже вывести клеймо с лошадок из конюшен сэра Норта! — вторил ему хриплый бас откуда-то из середины каравана. — Славный сэр будет счастлив обрести их обратно, в свою собственность!…
— Вы только посмотрите! — перекрывал все шумы тонкий фальцет. — Здесь, в соломе! Столовое серебро! Подсвечники! Камешки! Клянусь, что это ворованное добро!
— Не тратьте даром время! — гудел чей-то начальственный глас. — Рубите поводья и гоните прочь всякую беспородную скотину! Забираем только клейменых. Нам чужое не надобно! Если дерьмо… Да не валандайтесь вы с барахлом этим! Валите телеги набок и тюки да узлы эти — по земле, мелкой россыпью! Что надо — само вывалится…
Совсем рядом под самым ухом Эйба зацокали тяжелые копыта, и уже знакомый ему хриплый бас провозгласил:
— Да тут кто-то есть… На цепочке, понимаешь!
Помянутая цепочка натянулась, поддетая острием меча, а потом это острие принялось ворошить солому, в которой нашел свое укрытие Авраам Фукс, рискуя лишить его то ли уха, то ли глаза, а то и носа. Перепуганный Эйб судорожно закопошился и со словами «Я… Я не… Не надо, мистер!» явил себя взору сурового и усатого конника, вооруженного предлинным одноручным мечом и древней конструкции автоматом, закинутым за плечо.
— А ну вылезай! — скомандовал тот. Эйб поспешил выполнить приказ, чуть было не вывихнув свою прикованную к перекладине руку.
— Ты кто, приятель? И откуда? — грозно осведомился всадник.
— Я… Я вообще не отсюда! — начал объясняться Эйб.
— Не отсюда?
Конник стал мрачен, словно грозовая туча.
— Пришлый, что ли?
И, повернувшись к товарищам, усердно потрошившим перевернутые и разгромленные возы, заорал во всю мощь своих голосовых связок:
— Господа! Вот это находка! Пожалуйте сюда, господа!
Первым за его спиной возник, видно, главарь рыцарской шайки — смахивающий на закованную в латы и усаженную на коня пивную бочку. Краснорожий и бородатый. И тоже при мече и стволе.
Тип наклонился и всмотрелся в лицо претендента на роль Пришлого.
— А что? — прогудел он. — Похож… Сукин сын — папаша Пэл! Таки утаил этого типа!
Он упер кончик меча в грудь Эйба.
— Что ты делаешь в таборе, Пришлый? Зачем тебя принесло сюда?
— М-меня везли п-продавать… — выдавил из себя Эйб. — Б-барону Черри…
Его слова вызвали дружный хохот конников, успевших собраться вокруг.
— Вы слышали, господа? — с притворным удивлением осведомился главарь шайки, развалясь в седле. — Вонючий бандюк с большой дороги — Одноухий Черри — ходит у нас в баронах!
Конники загоготали еще сильнее.
— Однако, — напустил на себя серьезность бочкообразный сэр, — что же прикажете делать с этим чудом в перьях?
— Отряхнуть от соломы, — предложил кто-то из собравшихся, — и дать пинка покрепче… Зачем нам эта головная боль, сэр Рённ?
— Ты в общем-то прав, — иронически скривился командир всадников. — Нам эта головная боль ни к чему. Но кое-кто из наших друзей не прочь ее заиметь… Вот что…
Он уселся в седле попрямее и посерьезнел.
— При другом раскладе я послал бы кого-нибудь из вас проводить этого чудака к одному моему приятелю, который очень интересуется Пришлыми. Но сейчас не время размениваться на всякое такое. Мы отведем типа к Паоло.
— Точно! — заметил тот конник, что первым обнаружил Эйба. — Паоло это оценит. Он сам из Пришлых. И живет тут рядом — за перевалом…
— Да, Паоло отблагодарит Сословие… — одобрительно бросил кто-то. — И, может быть, весьма существенно…
— Кто сказал, что Славное Сословие торгуется со своими друзьями?! — возмущенно взревел сэр Рённ и коротким взмахом меча рассек перекладину, к которой крепился удерживающий Эйба наручник. — Заканчивайте дело, друзья, и следуйте за мной к дому Паоло. Там нас, без сомнения, ждет дружественный прием.
Он подхватил освободившийся наручник и за цепочку подтянул Эйба поближе к себе.
— Держитесь за мое стремя, друг мой… — прогудел он. — Поторопимся…
Он, а за ним и большая часть отряда двинули коней неторопливым шагом в направлении к перевалу. Эйб вполне поспевал за ними. Он даже пару раз обернулся посмотреть на остатки разгромленного каравана. Отпущенные на свободу беспородные лошадки разбрелись далеко окрест, а небольшой табун некогда угнанных и теперь отбитых у разбежавшихся конокрадов породистых скакунов уже удалялся в сторону долины в сопровождении четырех-пяти конников помладше. Оставшиеся у перевернутых и разбитых возов и кибиток каратели были заняты завершающим этапом удачного рейда. Одни грузили на пару уцелевших и оставшихся запряженными возов трофеи Славного Сословия. Другие, вооружась канистрами с какой-то горючкой и факелами, предавали огню обломки телег и сваленный с них скарб Лоскутного Племени. Пегие столбы дыма поднимались над дорогой и были уже хорошо видны в долине и за перевалом…
* * *
— Вот перед вами и дом нашего друга Паоло…
Сэр Рённ простер руку в направлении невысокого холма, вершину которого венчал большой двухэтажный особняк, выстроенный, наверное, много поколений тому назад в каком-то изысканно аскетическом стиле. Материалом для здания послужил тот же светлый и неподатливый камень, из которого был сложен, кажется, весь здешний край. Поэтому Эйб не сразу заметил это сооружение. Сначала рассмотрел тень от дома, а потом уж и сам дом, обнесенный высоким — все из того же камня — забором. В окнах дома еле заметно отражались пылающие небеса, и оттого казалось, что в них затаилась подавленная злоба — словно в глазах маньяка, тщательно скрывающего свое безумие.
— Паоло — из ваших, — продолжал словоохотливый сэр. — Из Пришлых… Носитель Дара. Член Союза Пятерых… Это вам не маг какой-нибудь… Повелевающий Демоном… Он навел здесь — на Перевалах — порядок. Поставил на место эту сволочь — самозваных баронов… Помогает горцам. Посредничает в спорах. Если возникает резня — гасит эмоции… Так что если за тобой, приятель, нет особого греха, то можешь рассчитывать на его помощь… Хлебнешь еще? А то ты, я вижу, еле ноги передвигаешь.
Сэр — в который уж раз — протянул Эйбу объемистую фляжку с булькнувшей в ней прохладной влагой. Влаге этой цены бы не было, если бы не явно лишние в ней десяток-другой процентов алкоголя. Жажду содержимое фляжки преславного сэра удовлетворяло лишь на считанные мгновения, но в ноги ударяло основательно. Так что в этот раз Эйб пригубил флягу чисто символически — из вежливости к Украшению Славного Сословия.
За время не слишком долгого пути через перевал сам преславный сэр и его не менее словоохотливые, чем он сам, спутники ввели Эйба в курс здешней субординации и правильного обращения к титулованным лицам.
«Господи! — подумал Эйб. — Первое, о чем я попрошу хозяина этого дома, это о глотке воды. Самой обыкновенной воды из-под крана. И стану, наверное, самым счастливым человеком во Вселенной. И кой же черт понес меня в номер сэра Августа?!»
Дом Паоло приближался к ним со скоростью черепахи. Сначала надо было спуститься в каменистую долину, преодолеть ее, а потом взбираться к вершине холма, который оказался гораздо выше, чем представлялось с перевала. Но все имеет свой конец. Кавалькада сгрудилась перед воротами, украшенными сигнальным молотком в виде клюва диковинной птицы.
Сэр Рённ уверенно отбил по врезанной в потемневшую древесину ворот тяжелой металлической плите условный сигнал.
* * *
В ванне, под струями горячего душа, Эйб окончательно лишился сил. Он опустился на скользкое дно каменной ванны и некоторое время пребывал в какой-то прострации. Трудно сказать, сколько времени длилось его путешествие в мир лениво переплетающихся мыслей и уплывающего в неизвестную даль сознания. Пришел он в себя лишь тогда, когда горячие струи, низвергавшиеся на него, неожиданно сменились ледяными, пронзающими тело холодными иглами потоками. Видно, такой контраст был предусмотрен программой этой душевой.
Одежда, предоставленная ему любезным хозяином, разумеется, не была подогнана по размеру, но штаны, слава богу, не сваливались с его поубавившейся за последние дни в объеме поясницы, а рубаха не доходила до колен. Так что к обществу, собравшемуся в столовой, он спустился в более или менее пристойном виде.
Общество состояло из хозяина дома — крепко сбитого русого светлоглазого бородача, сэра Рённа, и еще пары высокопоставленных членов Славного Сословия. Остальным гостям было накрыто «в большом зале», откуда уже доносились звуки разгорающегося застолья.
— Надеюсь, — хозяин жестом указал Эйбу на оставленное для него кресло, перед которым стоял столовый прибор, — вы не откажетесь разделить с нами этот… э-э… поздний завтрак. Или ранний обед… И поделитесь с нами вашей историей…
Эйба не надо было просить дважды. Он поосновательнее устроился в предложенном ему кресле и наполнил свою тарелку из всех расставленных на столе блюд. Хозяин налил в его стопку хрустальной чистоты спиртного и предложил тост за знакомство.
— Кстати, о знакомствах, — сказал хозяин. — Давайте познакомимся поближе. Паоло — это, с позволения сказать, мой местный псевдоним. Меня следует называть…
— Повелевающий Демоном! — вставил в разговор свое слово уже слегка разомлевший сэр Рённ.
— Вы не совсем правы… — улыбнулся хозяин. — Повелевающий Демоном — это мой титул здесь. А имя, данное мне родителями, звучит как Павел. Павел Сухов — урожденный гражданин Республики Джей — к вашим услугам. Но поскольку привыкшим к здешнему диалекту правильное произношение плохо дается, то я согласен и на Паоло. Титулование оставим для торжественных случаев. Вам, должно быть, уже рассказали о… мм… об особенностях моего здесь положения. Так что я не стану много распространяться на этот счет. Лучше будет выслушать вашу историю. И — мой вам совет — не стоит темнить. Мы не судьи и не священнослужители. Поэтому давайте начистоту…
«Начистоту, так начистоту, — подумал Эйб, набивая рот несколько непривычного вкуса паштетом. — После того как я посидел на цепочке в виде товара, предназначенного на продажу, терять мне абсолютно нечего…»
— Авраам Фукс, — представился он. — Гражданин Джея… Как и вы, сэр. Выходит, земляки мы… Профессия — кражи со взломом.
* * *
Кромка перевала скрыла колышущиеся в мареве нагретого воздуха фигурки последних всадников Славного Сословия, покинувших место расправы с табором Лоскутного Племени. И только после этого отовсюду — из расщелин скал, из скрытых в здешней неверной тени каменных глыб, ложбин, из заброшенных нор некогда обитавших здесь тварей и, наконец, просто из-за каменных столбов, обступивших дорогу, — стали выбираться люди. Люди, в который раз лишившиеся всего своего добра и теперь пытающиеся на этом лишенном и капли воды плато спасти от жадного пламени остатки своего имущества.
Воздух над дорогой наполнился истошным воем, проклятиями, рыданием. В чем-чем, а в умении сдерживать эмоции женщин Лоскутного Племени заподозрить было нельзя. Как, впрочем, и в склонности покоряться ударам судьбы. Каждый, кто хоть немного был знаком с характером этого народа, мог быть уверен в том, что уже завтра, когда отвоются завывающие, отрыдаются рыдающие и смолкнут плачущие и проклинающие, наступит новый день. И на рынки и площади, на перекрестки дорог и под навесы придорожных таверн выкатится новая волна смуглых, черноглазых и цепких умельцев накрывать скорлупками орехов блестящие шарики, гадать по картам, по руке и бог знает как еще, угонять из запертых стойл все виды домашней живности, воровать все, что плохо лежит, и перепродавать ворованное, а также делать еще много такого, до чего не всякий ум человеческий может дойти в течение жизни.
Все это обязательно будет завтра.
А пока что вой, плач и рыдания смешивались в воздухе с дымом горящего скарба и возносились высоко над горной дорогой, ведущей к Перевалам.
И вдруг все оборвалось. Оборвалось по знаку одного-единственного человека. Старый Пэл стоял, предостерегающе вскинув руку, посреди дороги над парнем, прислонившим ухо к земле. Все смолкли, уставившись на старика с тревогой. А старик опустил руку, повернулся и зашагал к перекрестку, откуда недавно грянул на табор отряд преславных карателей. И сейчас оттуда все отчетливее доносился стук копыт. Секунда — и всадники были тут как тут. Только на этот раз их было всего двое. Мужчина и женщина. Обоих старый Пэл знал хорошо. Знал и боялся. Не дойдя дюжины шагов до этих двоих, старик встал на колени в дорожную пыль.
Посланец внимательно вглядывался в лицо вожака. Оно было неподвижно, словно высечено из камня. И только слезы, бежавшие по лицу, напоминали о том, что оно живое.
— Мы, кажется, не вовремя? — спросил Посланец. Старик сокрушенно покачал головой.
— Встретили конников? — продолжал задавать вопросы представитель Неназываемого. — Есть убитые?
— То были люди Рённа, — произнес старик. — Они никого не убили в этот раз. Просто не стали искать тех, кто успел спрятаться. Но они отняли у нас все!…
— Ты считаешь, что они поступили несправедливо? — холодно осведомился Посланник. — Учти, если бы вас взяли с поличным солдаты государя, то вы все просто болтались бы на виселице. Но это не мое дело. Я хочу узнать одну маленькую вещь… Ты ведь не откажешь мне в ответе, старина Пэл?
— Н-нет, что вы, сир… Как можно? — затряс головой старик.
Слова его были адресованы Посланнику. Но глаза неподвижно удерживали в поле зрения его спутницу — стройную, скуластую женщину, в глазах которой трепетал страх осени.
— Скажи, ведь вы направлялись во владения барона Черни? Ведь так, старина Пэл?
— Д-да, — лихорадочно закивал старик. — Святая правда, сир. Вы видите старого Пэла насквозь, сир…
— Скажи, а Пришлого, за которого Черни обещал тебе деньги, его ты вел с собой?
— О, от вас ничего не скроешь, сир…
— Где он сейчас?
— Мы… Я не смог уберечь Пришлого…
— Короче, — оборвал его Посланец. — Он жив?
— Его увели с собой Рённ и его люди…
Лицо Посланца свела еле заметная судорога. Старый Пэл прикрыл глаза, готовясь принять смерть. Неизбежную и мгновенную.
— Встань с колен, старый осел! — хрипло приказал Посланец. — Встань и держи вот это…
Из седельной сумки появился тяжелый, туго набитый кошелек. Посланец прикинул его на вес — золото глухо звякнуло — и швырнул старику под ноги. Тот поймал кошелек на лету. Золото звякнуло вновь.
— Это вам — на то, чтобы подняться из дерьма, — презрительно бросил подручный Неназываемого. — Держите, шакалы. Держите и помните щедрость Неназываемого!
Не удостоив рассыпающегося в благодарностях и норовящего «приложиться к ручке» Мири Пэла даже взгляда, Посланец кивнул своей так и не произнесшей ни слова, но окатившей Лоскутное Племя волной ледяного ужаса спутнице, развернул коня и пришпорил его. Оба всадника скрылись за поворотом, звук копыт их коней смолк. Словно никогда их здесь и не было.
«Какому из богов мне помолиться?» — подумал старик.
* * *
— Понимаете, — объяснял Эйб, — в этот чертов табор я подался с отчаяния. Я не знал, где я оказался. Не знал, как выбраться из этого дурацкого леса. Не знал просто, где добыть хоть какое-то пропитание…
— Вы говорили, — напомнил ему Павел, — что, кроме вас, в таборе оказалась еще и девушка откуда-то Извне…
— С Квесты, — уточнил Эйб. — Ее звали Кончита Фарга. Це знаю, откуда она взялась там. Она на такие вопросы не отвечала. Удивительная девочка… Обштопала в карты половину табора. Выиграла свободу и оседланного коня. И на нем ускакала. Перетащила на свою сторону одну отчаянную девицу из Лоскутных — и та помогла ей убежать. Фантастика…
Павел снова наполнил стопки, потер лоб и задумчиво уставился на замолкшего Эйба. Потом задал несколько неожиданный для того вопрос:
— До этого случая с товаром Посла Лента… Вам приходилось иметь дело с артефактами Предтеч?
— Почему вы меня спрашиваете об этом? — дернулся Эйб. — Ей же ей, я в эти игры с магией никогда не играл и играть не собирался…
— Послушайте, Фукс… — вздохнул Павел. — Или вам будет легче со мной разговаривать, если я буду величать вас по имени?
Эйб ответил судорожным кивком.
— Тогда буду называть вас Эйб… Так вот, Эйб, не старайтесь в моих вопросах видеть второе дно. Тем более третье. Поверьте — никто здесь, в этом Мире, не потянет вас к ответу за те дела, которыми вы занимались там — за Небесами. Но здесь постарайтесь не оступаться. Вы уже поняли, что Мир Молний — достаточно жестокое место.
Эйбу вспомнились дымы, ползущие в поднебесье над разоренным караваном. Он поежился.
— Поэтому, — продолжил Павел, — просто отвечайте на мои вопросы. И не задумывайтесь о том, почему я их вам задаю. Надо — и задаю. Вы поняли?
Эйб согласно кивнул.
— М-магия… — нерешительно произнес он. — Это такое дело, что лучше не связываться, вообще говоря… Хотя, с другой стороны, на какой-нибудь дурацкой безделушке можно такие деньжата огрести, что… В общем — приходилось. Только не спец я в этом деле. Фальшивку от настоящего товара не отличу — ни в какую… Мне настоящую-то вещицу — из тех, что от Предтеч остались, — может, только одну и видеть пришлось. И ту — год, почитай, с рук сбыть не мог…
— Это уже интересно, — заметил Павел, кладя вилку и нож поверх полупустой тарелки и наклоняясь к Эйбу поближе. — Что за зверь такой вам попался?
Эйб потер лоб. Воспоминания о той — давней теперь уже — истории явно не доставляли ему удовольствия.
— Да монета то была. Магическая. С Шарады… Есть там такие деньги, на которые купить ничего нельзя. Только на другую магию поменять разрешается… Мне ее один хмырь втер. В обмен, понятно. На кости игральные — тоже особенные. На Шараде тамошние маги такими забавляются. Мне-то они по дешевке достались. Не при копах будь сказано — ворованный был товарец. И к тому ж — я тогда думал — новодел. Фальшивка то есть… Ну и поменял с легким сердцем. Монетку эту я тоже за серьезную вещь не имел. Пока знатокам не показал. Но у нас знатоки-то, знаете, еще те темнилы… В общем, с одной стороны, говорят, мол, повезло вроде тебе — стоящий экземпляр попался… А с другой — не вздумай штуку эту продавать, счастья не будет. И все такое… Ну, в общем, и ходил я весь в сомнениях да в непонятках. Пока на девицу эту не напоролся ужасную… Кортни Микаэллу.
— Девицу… — пробормотал хранивший до сих пор молчание сэр Рённ. — О, как!
И наполнил свою стопку.
— В смысле — по возрасту, — пояснил Эйб. — И в том смысле, что незамужем. Но оно и понятно…
— Что — мордой вконец страшна? — предположил преславный сэр.
— Тут скорее наоборот, — задумчиво бросил Эйб. — Мордально вполне удалась. Ну и всем остальным тоже. Кроме манер разве что. И кроме характера. Просто у нее с магией отношения сложные. Она сызмальства со всякими такими штуками дело имела. Семейный, что ли, промысел у них такой был — не знаю. Не стану врать… Ну, в общем, она какую хотите вещицу — из Предтеч наследия — воспроизвести умела: комар носа не подточит. Она за тем и на Шараду заявилась — за подлинными образцами. Аж с Террановы добиралась. Во как… Но в прошлом у нее темное место есть. В общем, типа того, что она вроде как душу свою заложила. Черту не черту, а демону какому-то, что ли…
Он прервался на пару секунд. Потому что лицо Павла — лицо человека, от рождения спокойного и уравновешенного, — на мгновение исказила молния боли и ненависти. Впрочем, спокойная уверенность почти тут же снова вернулась на это лицо.
— Продолжайте, — буркнул Павел.
— Ну так вот… В общем-то до ее — Микаэллы этой — отношения с Дьяволом-Сатаной мне дела никакого нет и не было, а вот монету эту чертову я ей загнать думал — за хорошую цену. Ну, принес я товар в условленное место, показал… И тут она мне и выдала! Все разъяснила да по полочкам разложила. Магические монеты эти только обменять можно — на другую магию. Или в магические кости проиграть. И никак иначе. Продашь или потеряешь — хана тебе. По крайней мере, на такой планетке, как Шарада. Или нечисть тебя заберет, или сам нечистью станешь. Вот так вот. Таким вот образом. А у самой у Микаэллы ничего такого, на что монету ту обменять можно б было, не числилось. Так я и остался с этой хреновиной, как с чемоданом без ручки. И бросить нельзя, и таскать неудобно…
— Но вам все-таки удалось от этой монеты избавиться. Ведь так? — осведомился Павел.
— В общем, да… — угрюмо согласился Эйб. — Только с этим делом немного смухлевал я… Может, — теперь вот думаю — из-за этого и приключилась со мной вся эта чехарда? Но иначе я сделать не мог. Потому что невмоготу стало. Стал чувствовать, что хреново она на меня влиять начала, деньга эта чертова.
— И в чем это проявлялось? — с живым интересом спросил Павел.
— Да во всем! — мрачно отозвался его гость. — Мысли стали приходить дур-р-рацкие. Сны… И вообще, все кругом стало каким-то не таким представляться. Вот я и плюнул на все на это. И эту хрень обменял.
— И на что ж ты ее обменял? — снова вошел в разговор заинтригованный не на шутку сэр Рённ.
— На серебряный доллар, — вздохнул Эйб. — На счастливый серебряный доллар…
* * *
Ворота поместья Варрадеш — родового гнезда магов рода Донагонов — были сработаны на века. Сколоченные из черного — «чугунного» — дерева, они были еще вдобавок обшиты полосами крепчайшей стали и упрочены специальной пропиткой из трех смол. Были они высоки, мрачны и заперты.
Заперты перед лицом Их Сиятельства графа Черни. Перед лицом государя, если называть вещи своими именами. Это было неслыханно.
Дорожный камердинер государя граф Нолль, не торопясь, спешился и решительным шагом приблизился к воротам. Игнорировав дверной молоток и присобаченный рядом (словно на двери рядовых апартаментов многоквартирного дома) сенсор дверного звонка, граф обнажил меч и грохнул в дверь его рукоятью. Еще и еще раз.
Поместье словно вымерло.
Свита государя недоуменно переглядывалась, сам Тан Алексис был мрачен, как грозовая туча.
— Герольд… — бросил он коротко. — Где герольд, который должен был?..
— Видите ли, — несколько неуверенно промямлил дорожный камердинер, — дело в том, что посланный мною баронет Фуга…
В этот момент узкая створка врезанной в правую часть ворот калитки стремительно отворилась и стремительно же захлопнулась. В промежутке между этими двумя быстротечными событиями в проем калитки турманом вылетел и распростерся в пыли — легок на помине — баронет Фуга. Вслед ему успел последовать и его головной убор — украшенная пером птицы Кун (варварски сейчас сломанным) форменная шапка герольда.
Государева свита наблюдала происходящее в тупом остолбенении.
— Соизвольте встать на ноги и объясниться, баронет, — ужасающе тихо произнес Тан Алексис.
Баронет соизволил встать. Левый его глаз был украшен впечатляющим лиловым «фонарем». Баронет достал из-за обшлага и молча протянул государю запечатанный сургучом конверт.
Тан Алексис прикинул послание на вес, скользнул взглядом по отпечатанной в сургуче печати — то была Печать Большинства. Только по требованию большинства членов Гильдии Хранитель печатей Пастис Лесной мог извлечь этот атрибут и разрешить воспользоваться им в подтверждение решения, принятого большинством и закрепленного письменно. Брезгливо поморщившись, государь сломал печать.
Конверт содержал два листка. Один — с гербом Донагонов — был запиской (составленной с заметным небрежением правилами придворной субординации), в которой Донагон Молчаливый извещал графа Черни о том, что ввиду крайней занятости делами Гильдии вынужден покинуть на время свое имение и не может оказать какого-либо гостеприимства упомянутому графу.
Второй документ был коротким, по всей форме составленным предложением Верховному Магу Гильдии, Тану Властительному, явиться на экстренное и всеобщее собрание Гильдии, которое должно состояться в Высоком Храме в день Небес, в час смены стражи.
Повестка была подписана Секретарем и Хранителем печати. Половину плотного листа занимали оттиски печатей чуть ли не всех магических домов Сумеречных Земель.
С минуту государь думал, уронив голову на грудь. Потом выпрямился и жестом призвал к себе пажа-знаменосца. Тот приблизился и склонил древко знамени перед повелителем.
Тан Алексис резким движением сорвал с древка флаг рода Черни и швырнул его в пыль, под копыта коней.
— Разверни королевский штандарт! — приказал он. — Дальше я совершаю путь под этим знаменем! И поднимите на древко вымпел Войны!
* * *
— В конце концов, Ник сам напросился на этот обмен, — вздохнул Эйб, с сожалением озирая опустошенный стол. — Наплел мне небылиц про свой талисман. К тому же случай такой подвернулся, что вроде как доллар этот его свою силу продемонстрировал… Дело на Сендерелле было. Мы с ним, с Ником Юрски, вывозили… Ну, вывозили, скажем, такие вещи, за которые нас не погладили бы по головке, если бы копы нашли их у нас в багажнике.
Эйб подумал и махнул рукой.
— Эх, да чего тут темнить — полтонны гринзейских цехинов мы вывозили. Довольно крупными купюрами. Это было в период смены валют — три года тому назад. Все эти бесконечные цехины, злотые, кроны и прочие тугрики заменили на региональные баксы. В отличие от баксов федеральных. Вы, должно быть, не слышали об этой кампании?
— Нет, — признал Павел. — Не слышал. Я слишком давно обитаю в этих краях…
— Ну, в общем, по ходу обмена на всей Трассе насобирали по несколько тонн всех этих региональных валют и предполагали их благополучно спалить. Фишка состояла в том, что обмен-то еще не всюду успел закончиться. Ну и кое-кому из людей влиятельных и уважаемых удалось — с помощью сообразительных ребят из службы охраны — завернуть партию этого добра прямо, можно сказать, от дверцы мусоросжигательной печи. Для повторного обмена. Тоже на Трассе, но чуть ли не на другом ее конце. Ну а Ник сосватал мне работенку по доставке товара в Космотерминал…
Эйб тяжело вздохнул.
— Право же, отстегнули нам за такую работенку сущий мизер. А ведь загреми мы с этой макулатурой, отдуваться-то только нам одним бы и пришлось — по полной программе… Остальные чистенькими бы из этого дерьма вышли. Если вы не знаете, что означает «таскать каштаны из огня», так вот это оно самое и есть…
Он с досадой отмахнулся от горьких воспоминаний.
— Словом, добираемся мы до Терминала, проселком, со стороны складов. Все идет как надо — и тут — как снег на голову — копы. Причем не какая-нибудь дорожная инспекция, а самая что ни на есть криминальная полиция. Выставили свой «луноход» поперек дороги, фонарями светят, стволами машут… Ну, мы — в непонятках, то ли отстреливаться и по грунту уходить с разворотом, то ли шлангами прикидываться, типа того что машинку-то взяли покататься — без спросу, правда, — а что там в кузове навалено, так мы не в курсе… Слабая, конечно, отмазка, но решили все ж за нее держаться. Все лучше, чем пуля в лоб.
— Разумно… — одобрил слова гостя Павел.
— Ну, тормозим. Тут к нам в салон вваливается пара федералов в штатском и начинает командовать — мол, жмите вперед, надо красный «Корвет», тут промелькнувший, нагнать. Опасные, мол, на нем преступники уходят. А у них — у федералов в смысле — движок не вовремя сдох. Так что мы со своим фургончиком как раз очень хорошо в ситуацию вписались. Можно сказать, очень даже к месту пришлись. В общем, гонялись мы за тем «Корветом» по проселкам, что вокруг Терминала, считайте, полночи. Короче, «Корвет» этот, а в нем тезку, извините, вашего — Пашу-Родимчика — другая группа взяла. Тот еще жук. На контрабанде оружия погорел. Да еще двоих копов шлепнул… При аресте и задержании. Ну да это другая история. А нас с миром отпустили. Даже документы не проверили. Еще спасибо сказали. И извинились.
Эйб жестом дал понять преславному сэру, что питья с него достаточно, и продолжил.
— Ну, в общем, довезли мы клятые цехины куда надо, а сами в ближайший бар свалили. Там-то Ник свой серебряный бакс и вытащил. «Только, — говорит, — он нас и спас. Потому — никогда с ним не расстанусь». И пошел байки травить про то, как деньга эта у него в роду от предка к потомку переходила и от каких бед кого и как уберегла… Ну а я ему про свою заморочку тоже всякого наплел. Чего было и чего не было. Так вот — слово за слово — и решили махнуться. И махнулись. Ник потом ругался страшно — в том смысле, что если бы не местный джин еловый, так никогда бы он бакса того серебряного из рук не выпустил. Но — что сделано, то сделано. С ним, кстати, ничего плохого потом и не случалось. Только вот на Харуре, говорят, тамошний верблюд его покусал. Но точно не знаю. Давно известий о нем не имею. Да и со мной тоже вроде ничего особого потом не приключилось. Если не считать того, что вот сюда загремел. Так что теперь понимаю— не зря вы меня про то спросили, не имел ли я с магией дел. Получается, что имел…
— На ваш серебряный бакс можно глянуть? — осведомился Павел.
— Да отдал я его, дурак! На счастье — Кончите в дорогу.
— А то влияние, которое магическая монета на вас оказывала, оно осталось?
— Да нет… — с облегчением произнес Эйб. — На нет сошло. Я уж и думать о том забыл. Вот только из-за вопроса вашего и вспомнил… Странно…
— Ничего странного, — вздохнул Павел. — Просто вы мало знаете об этих вещах. Теперь придется узнать побольше. Сегодня отдохните и приведите себя в порядок. А завтра мы нанесем визит человеку, который хорошо разбирается в таких делах. Тогда, может быть, нам удастся как-то определиться с вашей дальнейшей судьбой. Постарайтесь быть в форме — дорога будет не из легких.
* * *
Здесь, в низине, воздух был неподвижен, но издалека, от горных кряжей, громоздящихся на горизонте, доносилось еле слышное завывание ночного ветра, вечно дующего на Перевалах.
Птица Кром трижды прокричала в спину Травнице — птица Кром с планеты Кром. И змеи Медных Камней трижды уползали из-под ее легких ног. Но Анна неотрывно смотрела только на светлое пламя свечи.
Почти все было так, как во время последней их встречи у Камня. Кроме разве что ветра. Воздух был холоден, прозрачен и неподвижен в эту ночь. Три свечи тянули к потемневшему, словно закопченному небу, уверенные язычки светлого пламени.
Все трое молча поприветствовали друг друга условными жестами. Как всегда, Торн пришел последним. В этот раз он, видно, устал — устроился на плоском валуне чуть поодаль от Мертвого Камня и, вопреки обыкновению, не начинал разговор первым. Это взяла на себя Хло.
— Нам всем, кажется, есть что сказать друг другу? — осведомилась она.
— Есть, — согласилась Травница. — И первое, что я скажу вам, это то, что все оказалось куда сложнее, чем мы думали. Мне кажется… Мне кажется, что-то поломалось в этой системе… В той последовательности, в которой одни Пятеро сменяли других…
— Эта система сломалась еще раньше, — буркнул Торн. — Еще тогда, когда Неназываемый вторгся в этот Мир!…
— Давайте все-таки говорить по существу, — сухо оборвала его Хло. — Первой хотела что-то рассказать Сестра Анна. Давайте выслушаем ее. Только я думаю, что начать лучше с фактов, а не с умозрительных выводов…
— Я и говорю о фактах, — с нажимом в голосе продолжила Травница. — Раньше в Мир Молний приносило Пришлых, которые там — в своих Мирах — прошли какое-то Испытание. Которые выявили свой Дар и укрепили его… Но тот, кого Видящая отыскала в Лесу…
— Скажи, Сестра, — со смирением в голосе спросила Хло, — ведь она нашла этого Пришлого не без вашей помощи?
— Я была с ней во время этих поисков, — лаконично определила свою роль в происшедших событиях Анна.
Она все более уверенно училась у Хло искусству уклончивых ответов.
— И этот человек… Он не прошел Испытания?
— Он его не то что не прошел, Сестра. Он его не проходил! Мало того, он пришел не для того, чтобы искать что-то для себя в этом Мире. Ну хотя бы убежища… Нет — он пришел, чтобы забрать отсюда своего друга. Маленького мальчишку… Понимаете, Брат и Сестра? Забрать отсюда. Увести прочь из Мира Молний…
— Еще сутки назад я сказал бы, что это невозможно… — мрачно произнес Торн.
— А теперь вы уже не скажете этого? — спросила Хло.
— Сейчас уже не скажу. Потому что выяснил, что между нашим Миром и другими Мирами движение двустороннее. И довольно оживленное. Но однако…
Торн хлопнул себя ладонью по колену.
— Об этом — потом. Пусть сначала Сестра Анна подробнее расскажет о том, что она обнаружила там — у Видящей…
— В самом деле, — согласилась Хло. — Какого, собственно, малолетку собрался освобождать этот тип? Среди пришлых никогда не было детей…
Анна пожала плечами.
— Получается так, что все-таки были… Видящую, по крайней мере, это нисколько не удивило. Просто мы не все знаем. И потом…
Тень сомнения прозвучала в ее голосе. Но она тут же отвергла колебания. Меченные Мглой не имеют секретов друг от друга.
— И потом, — закончила она, — это не просто малолетка. Это малолетка, который, может, умеет снимать Заклятия.
— Вот с этого места — поподробнее, — попросил Торн.
* * *
Анна постаралась быть в своем рассказе точной, краткой и, главное, все-таки не сказать чего-нибудь лишнего. Она прекрасно понимала, что принесла в клюве настоящую бомбу. И что вовсе не обязательно это придется по вкусу ее партнерам. Молчание, наступившее после того, как она закончила свой рассказ, служило тому подтверждением.
— Ладно, — буркнул наконец Торн. — Подождем с выводами. Давайте сначала переварим все то, что накопали мы втроем… В сумме, так сказать. Чтобы картина получилась правильной.
— Ну вот мы тебя и слушаем, Брат, — поймала его на слове Хло. — Что накопал лично ты?
Хло умела оставлять последнее слово за собой.
— Вы можете смеяться, девочки, — хрипло прогудел он, — но тот Пришлый, которого я застал в Шантене, в гостях у славного сэра Серафима, тоже не после Испытания к нам пожаловал. И не для того, чтоб здесь обосноваться. За подружкой своей он сюда пожаловал…
— Ты это серьезно, Брат? — спросила Травница.
— Серьезнее некуда. Особенно если учесть, что этот Пришлый в бытие свое по ту сторону Небес ходил в друзьях-товарищах у одного нашего общего знакомого. Он еще известен как Неназываемый, этот наш общий знакомый… В некотором роде этот Пришлый им и приглашен в этот Мир… Вы еще сильнее удивитесь, когда узнаете, кто та подруга, за которой его принесло сюда.
«Гос-с-споди! — подумала Травница. — Ну и каша заваривается в Сумеречных Землях…»
— И каким же образом этот козырный туз оказался в колоде сэра Серафима? — недоуменно пробормотала Хло, обращаясь, видно, к самой себе.
И уже потом воззрилась на Брата Торна.
— Что ему, собственно говоря, было нужно в этом Шантене?
— Для того чтобы с этим разобраться, — вздохнул Брат Торн, — наберитесь терпения, Сестра Хло. И вы тоже, Сестра Анна.
— Мы все — внимание, — заверила его Хло.
* * *
Краткий устный отчет Брата Торна произвел, в общем-то, примерно такое же действие, что и более эмоциональный, но тоже подозрительно краткий рассказ Травницы. На поляне вокруг Мертвого Камня воцарилось минутное молчание. Нарушила его на этот раз Сестра Хло.
— Примем ваши слова такими, какие они есть, — определила она. — Мне кажется, что оба вы недоговариваете чего-то, о чем не считаете нужным ставить друг друга в известность. Я не могу упрекнуть вас в этом. По той простой причине, что и мне самой придется умолчать кое о чем.
Она бросила из-под полуопущенных ресниц пристальный взгляд на своих собеседников. Те не выразили особого недовольства сказанным ею.
— Речь идет о планах Неназываемого, — продолжила она уже более уверенно, — Мне пришло в голову сосредоточиться именно на них.
— Мне кажется, — пожала плечами Анна, — что его-то планы как раз достаточно ясны… Неназываемый не успокоится, пока не подомнет под себя все Сумеречные Земли. Или пока его не сотрет в порошок кто-то, кто окажется сильнее его. И то и другое, слава богу, пока далекая перспектива. Хотя если учесть то, что мы друг другу рассказали только что…
— У моих информаторов другие сведения, — мягко остановила ее Сестра Хло. — Мы напрасно принимаем Неназываемого за обычного маньяка, рвущегося к безграничной власти. Может быть, он был и не прочь сыграть такую роль — в ту пору, когда еще плохо представлял расстановку сил в наших краях. Но оказалось, что он достаточно гибок для того, чтобы извлечь выводы из того поражения, которое потерпел на первых порах. Нет, не подумайте, что я буду рассказывать вам сказки про то, как Неназываемый раскаялся и вот-вот свернет на стезю покаяния и добродетели. Он по-прежнему честолюбив и жесток. Но…
Она снова окинула осторожным взглядом исподлобья своих слушателей. Те явно были настроены скептически.
— Но он просто развернул свой корабль в другую сторону, — продолжила она. — Теперь его интересы вернулись к его родным Обитаемым Мирам. Тем, что лежат Извне. И Мир Молний ему теперь интересен не более, чем трамплин для того, чтобы заполучить свой кусок власти там — в Мирах гораздо более безопасных и гораздо более богатых и комфортабельных. Здесь он просто получил все необходимое для достижения этой цели — научился применять данный ему Дар Власти, развил его настолько, насколько это только возможно, приобрел опыт правления, создал покорных себе исполнителей своей воли, каждый из которых является носителем какого-либо Дара… Здесь он стиснут, блокирован силами не менее могушественными, чем он сам. А там — в Мирах Федерации — он не встретит фактически никакого сопротивления…
— Эх, — крякнул Брат Торн. — Кабы хотя половина этого была правдой… Да ты не подумай, Сестра, — то я не про тебя. Я про то, что информаторы твои, сдается мне, соврут — недорого возьмут…
Лицо сестры Хло еле заметно дернулось.
— Понимаю твое недоверие, Брат Торн. Я и сама точно так же восприняла бы такие слухи. Если бы они только не исходили из источников, которые заслуживают самого высокого доверия.
— И ты, разумеется, не можешь эти источники назвать. Ты, конечно, связана словом, — со скрытой насмешкой в голосе предположил Торн.
— А как ты иначе себе представляешь такие дела, Брат? — чуть повышенным тоном осведомилась Хло. — Впрочем, если ты жаждешь доказательств, то они будут. Нам предлагают помочь в деле организации встречи Пятерых и представителей Неназываемого.
— О, даже как! — крякнул Торн. — Интересно все складывается, да только… Тут и в дерьмо влипнуть недолго…
— Недолго, — согласилась Хло. — Дело требует проверки. Ею я сейчас и занимаюсь.
— Хотелось бы… — начал было формулировать очередной заковыристый вопрос Брат Торн, но тут Анна предупреждающе вскинула руку.
— Тихо! — прошептала она и приложила ладони к Мертвому Камню.
Там — глубоко внутри антрацитово-черной громады — медленно, но уверенно нарастал низкий, на грани инфразвука, гул. И постепенно в этом гуле начинал угадываться еще и иной, словно издалека приближающийся звук — исподволь набирающий силу перезвон тяжелых, неторопливых колоколов. Колоколов не этого мира…
Теперь уже все Трое стояли, прижав ладони к шершавой поверхности Камня, и молча впитывали в души что-то, что хотел сказать им этот гул и эти звоны. Понять это было самым главным для них сейчас.
Неторопливый перезвон достиг пика своей силы, окончательно переборол стихший почти изначальный, фоновый гул и неожиданно стих и сам. Не оборвался, а повис в воздухе последними своими медленно затихающими нотами. Момент наступления полной тишины остался неуловим.
И тишину эту первой нарушила Анна.
— Знак, — тихо сказала она. — Мать-Мгла зовет нас…
— В эту ночь мы в Долину уже не поспеем, — угрюмо бросил Брат Торн. — Небо уж разгорается. Стало быть, день Мать нам на подготовку дает. И на размышление. А поразмыслить нам есть о чем…
— Вот что, — неожиданно по-деловому сказала Анна. — Встречаемся у Трех мостов. В час первого сумрака. А до этого каждый работает в своем направлении. Постараемся быть во всеоружии.
— Да тут другого ничего и не выдумаешь, — пожал плечами Брат Торн.
— Надеюсь, — Сестра Хло строго поджала губы, — никто из нас не сделает за это время ошибки.
«Я тоже на это надеюсь», — подумала Травница.
* * *
В этот раз они встретились у плеса, не сговариваясь загодя. Над ровной, словно замершей гладью реки стоял плотный туман, в котором гулко разносились всплески и шорохи ночной жизни. Так почти всегда бывает в пору безветрия, когда Небеса еще только начинают разгораться злым дневным огнем.
Сперва Торн решил, что чутье изменило ему и Травница не поняла, что им необходимо обсудить сложившуюся ситуацию подальше от чутких ушек сестрицы Хло. Но, когда он уже собрался прекратить свои блуждания в тумане и двинуться прочь, Анна тихо окликнула его.
Она еле виднелась в белесой мгле — призрачной светлой тенью на границе между влажным песком отмели и неподвижной водой реки.
— Господи ты Боже мой! — вполголоса попенял ей Брат. — Чего же ты молчала, покуда я туда-сюда тыркался, словно незрячий?
— А ты уверен, что мы с тобой одни здесь — в этом молоке? — вопросом на вопрос отозвалась Травница. — Не стоит тут орать в полный голос. Садись…
Она шагнула в туман и словно растворилась в нем. Последовав за Сестрой, Торн обнаружил, что та уже устроилась на той самой замшелой колоде, сидя на которой они держали свой прошлый «военный совет».
— Ну, говори, — произнес он скрипучим голосом, занимая место на коряге, чуть поодаль от Травницы. — Ведь есть у тебя что сказать старому ворчуну, а?
— Да наверное, и у старых ворчунов бывают кое-какие секреты, которыми им стоило бы поделиться с младшей Сестрой? — усмехнулась Анна.
Помолчала, чертя веточкой по песку контуры древних рун. Потом заговорила, стараясь не вспугнуть окружавшую их тишину.
— Я не стала говорить о двух вещах… Во-первых, Марика… Видящая считает, что тип, который пришел сюда за своим приемышем, не случайный человек. Тому, кто забросил сюда этого мальчишку, ничего не стоило утаить от этого Чудина путь, который ведет сюда… Значит, что-то в нем есть такое…
— Думаешь — Дар? — торопливо спросил Торн.
— Видящая не сказала именно так. Но… Может быть, она это и имела в виду. Во всяком случае, она намерена вести этого типа в Горные Монастыри, к Находящему Путь… Он у них ведь вроде за главного. У Пятерых, я о них говорю…
— Он не то чтобы за главного у них… — Торн почесал в затылке. — Он просто больше всех знает о том, как работает эта мясорубка, в которой мы все крутимся. Может быть, даже лучше, чем здешние мудрецы. Он, собственно, только этим и занимается. Обошел вдоль и поперек все Сумеречные Земли. С магами дружен. Да и сам считай что маг… Хочет знать здесь все ходы-выходы. Говорят, что он даже знает, куда уходят каждый раз Старые Пятеро, когда приходят Новые. Но не то важно… Важно то, что, похоже, у этой Пятерки он — верховный орбитр. Ведь моего Пришлого потянули туда же. В Горные Монастыри. События начинают сходиться в какой-то один фокус… Так?
— Последнее слово — за Матерью-Мглой, — холодно констатировала Анна. — За эти сутки мы должны как-то определиться. Так или этак…
— Сутки… — мрачно буркнул Торн. — Сдается мне, что события сейчас поскачут таким галопом, что сутки эти нам покажутся вечностью…
— Ты считаешь…
Анна продолжила чертить веточкой по песку и произносила слова медленно, словно читая что-то там, на этом песке, написанное.
— Ты считаешь, Брат, что и нам следует направиться в горы — к Находящему Пути?
Торн пожал плечами.
— Все зависит от того, чем закончится наша встреча с Матерью-Мглой… Но мне очень хотелось бы узнать, что означает это нашествие таких странных Пришлых…
— А меня, — отозвалась Анна, — очень беспокоит эта история с тем мальчишкой. Я никогда не слышала о том, что сюда, к нам, могут попадать дети. Пусть даже несущие Дар.
Брат Торн вздохнул, взъерошил коротко остриженные волосы и искоса поглядел на Травницу.
— Понимаешь, я про того парнишку слыхал… Но… Словом я связан. Раз уж ты на эту историю сама вышла, то так тому и быть. Только мне об этом болтать не положено. Нет, тебе я доверяю без оговорок. Но слово есть слово. Сама понимаешь…
Анна усмехнулась.
— То-то у тебя был вид такой, словно ты мне рот заткнуть хотел, когда я про мальчугана этого рассказывать начала… Ну ладно… Темни дальше, темнила…
Она вдруг помрачнела.
— А может, и я напрасно все этак вот начистоту выложила… Есть у меня какое-то нехорошее предчувствие на этот счет…
— Эт точно, — согласился с ней Торн. — Чувствую — и ты тоже от сестрицы Хло добра не ждешь…
Анна посмотрела не то чтобы в глаза Брата, а куда-то сквозь него.
— До меня только сейчас дошло… Ведь она — как и мы все — никакими обязательствами не связана по отношению к тому мальчугану. А мальчуган этот — если он жив — для Неназываемого смертельно опасен. Вот и получается, что на руках у сестрицы — неубиенная козырная карта в той игре, которую она с Неназываемым затеяла…
Торн только тяжело кивнул седой головой.
Анна стремительно вскочила на ноги и с видимым трудом разжала крепко сжатые кулаки.
— Но ведь ни ты, Брат, ни я не поступили бы так? Верно? Не стали бы торговать жизнью ребенка? Значит, и Хло…
— Это ровным счетом ничего не значит, — угрюмо оборвал ее Торн. — Я с Сестрой Хло не один пуд соли съел. И знаю, что совесть ей заменяет личная преданность Матери-Мгле. Она верна нашим клятвам и никогда не предаст ни ее, ни нас. Потому что в таком случае потеряет все. Станет никем и ничем. Но любые другие законы ей не писаны. Ты не так давно вошла в Тройку, но, я думаю, уже заметила, что Хло способна оправдать любой свой грех. И приписать любое прегрешение тем, кто с ней не согласен.
Он снова взъерошил волосы своей могучей пятерней.
— Недаром она последней отчитываться стала. Да знай я, что она с людьми Неназываемого встречается… Вот тогда бы я тебе, сестрица, точно рот зажал.
— Послушай…
Анна нервно сжала ладони перед собой, словно собралась помолиться неожиданно явившемуся ей в тумане богу.
— Я не спрашиваю тебя ни о чем, Брат, но… Если ты имеешь возможность связаться с теми, у кого находится ребенок… Передай им, что возникла опасность… Что очень скоро на их подопечного начнется настоящая охота.
— Я именно это и собираюсь предпринять.
Торн тоже встал на ноги.
— Но нам надо действовать вместе и в согласии друг с другом, Сестра. Мне придется отправиться в город — навести кое-какие справки. Встретимся в той харчевне у Ратуши, ты знаешь, о чем я говорю. Я поспею туда к началу второй стражи. Мой тебе совет — постарайся хоть немного выспаться за это время. У нас будет очень тяжелый день.
* * *
Несколько мгновений у Руса ушло на то, чтобы преодолеть игру собственного воображения — на месте реального человека ему привиделась только что мелькнувшая в сумраке ущелья иссохшая ведьма с птичьими лапками вместо кистей рук. Но морок тут же рассеялся.
Вовсе не странный обитатель скрытых троп, соединяющих Миры и места, пристроился на белом валуне. Это был обычный мальчишка, обряженный в одеяние, несколько напоминающее пастушье. Наличествовала сумка, но ни посоха, ни каких-либо пасущихся тварей окрест не замечалось.
Мальчишка понял, что его наконец заметили, и помахал Русу рукой. Потом спрыгнул на траву и пошел ему навстречу. Лорри неодобрительно цокнул и беспокойно завозился на плече у Руса. Затем смолк и затаился — насколько это было возможно в его положении.
— Я тебя все-таки дождался… — угрюмо сказал парнишка, остановившись перед Пришлым. — Учитель ждет тебя…
Рус удивленно потер лоб.
— Откуда ты…
— Это не я, — деловито прервал его мальчуган. — Это Учитель. Он — Находящий Пути. Он знает здесь все ходы. И он догадался, что ты сможешь уйти сюда.
— Но я только случайно… — начал Рус.
— Учитель говорит, что случайно здесь ничего не происходит. У него все вот тут.
Мальчишка постучал ладонью по своей голове и дернул Руса за рукав.
— Пойдем! Время не ждет!
Лорри снова забеспокоился на плече у Руса. Он явно был недоволен происходящим. Рус покосился на него, затем на своего неожиданного спутника. Оба они уставились друг на друга — искоса и недобро. Похоже, они были старыми знакомыми. Рус наморщил лоб, пытаясь сообразить, не грозит ли ему какая-то ловушка. Вообще-то, так вот — скоропалительно — покидать гостеприимного, хотя и навязчивого Парре Рус не собирался. Пока что Рус только еще испытывал возможности своего Дара — благо хозяин еще не учуял тот Дар в своем госте. Но события вносили в его планы свои коррективы. Они развивались слишком стремительно, и время действительно не ждало.
— Как зовут Учителя? — осведомился Рус, принимая строгий вид. — И как зовут меня? Он тебе назвал мое имя?
— Тебя зовут Руслан, — охотно, но угрюмо уведомил его мальчишка. — А Учителя я назову тебе на ухо. Нечего всяким посторонним…
Ладошка Лорри резко стиснула плечо Руса и принялась незаметно, но энергично теребить его. Рус успокаивающе почесал зверька за ушком. Но тот не отозвался привычной трелью, шерсть его осталась настороженно вздыбленной. Чувствуя себя предателем, Рус наклонился к мальчишке и подставил ему свое ухо.
Но мальчишка и не подумал шептать что-то ему. Вместо этого он на какую-то долю мгновения раскрыл перед его носом свою темную ладошку — так, чтобы ее не видел зверек на плече. Рус только после того, как ладошка снова сжалась в кулак, сообразил, что прочитал написанное на ней слегка расплывшимися чернилами имя.
«Надо же, — подумал он, — хитрец — еще до того, как меня увидел, знал, о чем я его спрошу. И что, наверное, я буду не один».
Его размышления были прерваны самым бесцеремонным образом. Он выпрямился от резкой боли — Лорри цапнул его за ухо, соскочил с плеча и почти мгновенно исчез в кустарнике. Рука Руса рванулась к поясу, но вместо бластера он вытащил из подсумка всего-навсего спрей с комбинированным — анестезия — репарация — составом и выпустил на пострадавшее ухо солидную кляксу заживляющей пены.
Мальчишка сочувственно следил за его действиями:
— Здорово он тебя цапнул, — вздохнул он. — Теперь побежал хозяину ябедничать. Но отсюда он только к вечеру к нему доберется. «Переулками» сам ходить не умеет, гадина!
Он снова дернул еще не оправившегося от столь драматического разрыва с пушистым приятелем Руса за рукав.
— Пошли! Время не ждет!
Назад: Глава 8 ТОМ МЕНЯЛА ДУШ
Дальше: Глава 10 КАЙЛ НАХОДЯЩИЙ ПУТИ