79
К счастью для раненого, его поразила тяжелая стрела с обычным наконечником, она пробила нагрудник, но чтобы пронзить Бертрана насквозь, ее мощи уже не хватило.
Ожидая, пока проснется мессир Маноло, Каспар сидел на траве, положив рядом с собой лук с вложенной стрелой — на всякий случай.
К нему подошел Аркуэнон.
— Я знаю, — сказал он, — тебя интересует, почему я не стрелял…
— Да уж, интересует, — покачал головой Каспар. — Я все время ждал, что на моих врагов обрушится град стрел, но так и не дождался.
— Я потерял стрелы, Каспар. Мне стыдно.
— Что значит потерял?
— Когда я убегал от наемников, один из них полоснул меня мечом по спине. Лук и три стрелы я держал в руках, а колчан со стрелами оказался разрублен надвое…
— Так чего же ты стыдишься? — удивился Каспар.
— Но вы из-за меня едва не погибли.
— Мы поплатились за то, что подобрались к ним слишком близко, и в этом виноват только я, Аркуэнон.
— Хорошо, — кивнул эльф и, повернувшись, пошел к Бертрану.
Каспар посмотрел на мессира Маноло. Вне всякого сомнения, полчаса уже миновало, и его следовало разбудить.
Каспар поднялся, подошел к колдуну, приподнял плащ — и отшатнулся, таким безжизненным было лицо мессира. Каспару случалось видеть мертвецов, которые выглядели лучше спящего мессира Маноло.
— Мессир… — нерешительно позвал он.
По лицу колдуна пробежала быстрая судорога. Он открыл глаза и уставил на Каспара лишенный всякого выражения взгляд.
— Вам уже лучше, мессир?
— Лучше. Не то чтобы я был в полном порядке, но падать в обморок, как девица, уже не буду.
С этими словами мессир Маноло поднялся на ноги, стряхнул с плаща несколько сухих травинок и направился к лежавшему возле дерева Бертрану.
При появлении мессира все повскакали с мест, от него ожидали если не чуда, то помощи.
— Кто наложил перевязку? — спросил мессир.
— Я, — несмело отозвался орк.
— Молодец, сразу видно, что ты не один десяток раз делал это.
— Да уж, приходилось, — подтвердил Углук. Мессир Маноло снял повязку и, осмотрев рану, сказал:
— Очень хорошо, дальше ребер не прошло.
Он достал из-под плаща одну из своих многочисленных коробочек, взял из нее щепоть синего порошка и посыпал на рану, едва слышно что-то приговаривая.
Пока он бормотал, рана вдруг вспенилась кровью, а Бертран вскрикнул и попытался подняться, но мессир удержал его:
— Я понимаю, что тебе больно, однако порошок должен попасть в глубь раны. Какое-то время еще будет жечь, но потом все пройдет. Полежи спокойно, бинтовать больше не нужно.
Закончив с раной Бертрана, мессир вправил ему вывихнутую ногу и, оглядевшись, спросил:
— Ну что, у кого еще жалобы?
— У меня как всегда, мессир, — сказал Углук. — Синяки и царапины.
— Давай посмотрим.
— Нет-нет, не нужно мазать вашей жгучей мазью.
— Это смешно, Углук, солдат не может бояться какой-то мази. Она для тебя очень полезна, посмотри, все старые порезы и ссадины уже затянулись.
— Так-то оно так, да только сильно печет.
Углук предъявил левую руку, раны на которой все еще кровоточили, к тому же рука оказалась вывихнута в плече. Мессир ее вправил, а затем велел Фундинулу срезать с кустов несколько тонких веточек, из которых свил подобие колец, чтобы надеть на руку Углука — одно на предплечье, второе чуть выше локтя.
Наконец дело дошло до жгучей мази, и орк отошел, кривя физиономию и покачивая головой.
— Терпи, Углук, ты же старый наемник. Как же ты раньше лечил свои раны? — спросил Каспар, чтобы отвлечь орка.
— Мы поливали их бармозией, точнее, ее отваром.
— Бармозия лишь обеззараживает рану, — не оборачиваясь, заметил мессир.
— А эти прутики, мессир, неужели они мне помогут? — спросил Углук, с сомнением косясь на сплетенные кольца.
— Всем помогают и тебе помогут.
— Фундинул, а ты, если не ранен, выправь наплечник Бертрана, — сказал Каспар.
— Вообще-то я тоже ранен, ваша милость, мне задницу отбили.
— Это как же?
— Очень просто, большим солдатским башмаком. А починить наплечник я все равно не смогу — у меня нет инструментов, все они остались в Коттоне, в подвале. Я бежал в одном только рваном фартуке и с мешочком серебра.
— Попробуй обухом, только сначала отчисть топор от крови.
— Обухом будет некрасиво.
— Сделай хоть как-нибудь! — подал голос Бертран. — Лишь бы он держался!
— Ну, хорошо, это я могу, — согласился гном и, подобрав изуродованный наплечник Бертрана, направился к молодому вязу.
