Глава 15
Хайку — традиционная для Японии стихотворная форма, состоящая из трех строк, первая из которых — теза, вторая — антитеза, третья — катарсис, или озарение. Хайку не стихи, а воплощение жизни, все ее средоточие в трех строчках, которым по силам вместить в себе бесконечный диалог души с природой.
«Обитель банановых листьев Маиуо Басе». Старая Терра, эпоха Взлета. Сеть Интернет,
Тимур вышел из-под каменного свода на залитую медовым солнцем дорожку. Окинул взглядом знакомый с детства пейзаж В сердце славянского анклава сиял золотом майский вечер. Советник Канеко пришел за добрых полчаса до назначенной встречи — специально. Чтобы пройтись по этим зачарованным аллеям.
И подумать. Благо поводов к тому скопилось предостаточно.
Потребовалось почти физическое усилие, чтобы отодвинуть на задний план нескончаемые повседневные проблемы. Дела сыпались как из рога изобилия — точнехонько на голову господина советника. Авария на орбитальной станции, колебания напряжения на северном континенте, необъяснимые зависания сервера в густонаселенном гильдейским домене…
И, колким потоком напряжения под любыми другими заботами, неотвязные мысли.
«…до сих пор в защитном коконе материнской психики, почему так долго, если ей до сих пор нельзя ощущать мир самостоятельно, что-то пошло не так, а этот коновал Тайра в ответ на вопросы посылает в расширенный поиск…»
Хватит.
Изводить себя бессмысленно, Канеко. Сосредоточься на «детективной линии». Ибо зашла она в унылый, непроглядный тупик. Попытки примерить роль злодея на почтенных коллег по совету натыкались на упрямое отсутствие доказательной базы. Удалось откопать завораживающие финансовые данные, но одних их недостаточно. Предположения вроде «это было бы в его стиле» фактами не назовешь.
Даже если это действительно было бы в его стиле.
Понять, кто превратил бал по случаю дня-ноль в кровавый балаган, с наскока не удалось.
И, разумеется, стоило Тимуру самому себе в этом признаться, вопрос подняли на заседании совета. Танака Такеси доложил о результатах вскрытия «рыбьего» вируса, о направлениях расследования. Советник Канеко, когда его спросили, добавил несколько фактов, о которых Корпус взломщиков предпочел пока умолчать, и, подумав, вывалил на коллег собственные выводы.
— Создателей вируса кудесники господина генерала вычислили, но легче от этого не становится. — Тимур пристально следил за лицами собеседников, без особой, впрочем, надежды заметить что-нибудь компрометирующее. — Слишком уж четко прослеживаются связи, слишком жирная приманка красуется в качестве усиленно подсовываемого нам «козла отпущения». Честно говоря, я не понимаю, зачем лиге за чистоту разума убивать союзника своего, господина Джеффера? Тут, похоже, кто-то просто воспользовался неразберихой…
— Ваше понимание или отсутствие оного не является вещественным доказательством, — сверху вниз посмотрел на него Кохаку. — Нам нужно предоставить общественности четкие, недвусмысленные ответы.
— Таких ответов в ближайшее время не будет, — передернул плечами Тимур. — Если нужно, давайте я объясню общественности почему.
Пауза шмякнулась посреди дискуссии, как кусок сырого теста на полированный министерский стол.
— Не надо, — высказался за всех дед Богдан.
И перевел разговор на следующий стоящий в повестке вопрос.
После окончания заседания Железный Неко долго еще плевался ядом и раздражением.
— Четкие ответы ему, — вещал он перед пытающимся сосредоточиться на работе Стефаном. — Недвусмысленные!
Друг поднял взгляд, призывая ками в свидетели горькой своей доли. Слушать ворчание Тимура о повешенном на шею беспросветном балласте ему изрядно надоело.
— Неко, тебя несет. — Внук многомудрого деда из чистого самосохранения вынужден был воспитать в себе способность видеть главное, не отвлекаясь на мишуру и спецэффекты. — Не надо усложнять задачу. Кто бы ни убил Джеффера…
— Мы с первого дня знаем, кто его убил! Тоже мне тайна.
— …следует понять: кому эта смерть выгодна?
— Проще найти, кто не хотел бы его прикончить!
— Стоп. Назад. Еще раз: не «кто хотел», а — «кому выгодно»?
Тимур замедлил нервные шаги:
— Любому стороннику эмансипации ари. Начиная с меня самого и заканчивая первым же произвольно взятым новосинтоистом.
— Не умножай сущности. Их тут и без того… Вопрос предельно конкретен: кто выигрывает от изменения в раскладе?
Железный Неко подумал. И принял решение, о котором (он точно знал) не раз еще пожалеет:
— Стеф, а назначь-ка мне встречу с преемником столь бесславно почившего господина Джеффера. Где-нибудь на нейтральной территории.
Пауза.
— Тэнгу забери мой длинный язык. Тимур, нам сейчас только дипломатического инцидента не хватало. Очередного.
— Не трусь, волк. Я буду тонок и деликатен, как стратегия ками во время третьей ангельской.
— Босс… Третью ангельскую мы вообще-то проиграли.
Тимур одарил этого умника раздраженным взглядом:
— О, дивное откровение. Меня окружают одни только специалисты по военной истории!
После многоуровневых препирательств и согласований Железный Неко все же добился своего. И оказался здесь, под голубыми небесами и медовым солнцем Новосахалина, во всеоружии тонкости своей и деликатности. Притормозил у поворота, разглядывая ожидающего его варвара.
Вопрос, кому занять опустевшее кресло Венту Джеффера, был больным. Споры и переговоры растянулись на месяцы. Тайный совет едва не передрался, решая, нужен ли вообще на Акане лидер неассимилированных анклавов. Ситуация лишь еще больше накалилась, когда господа советники поняли: решение это принадлежало не только им.
Стоило правительству после долгих споров признать, что без представителя иноземных элементов коалиции не обойтись, вышеуказанные элементы четко дали понять, кого хотят видеть на месте Джеффера.
Выбор их пал на уважаемого дипломата, атташе по культуре при посольстве Старой Терры, землянина с непроизносимым именем Сандрараджан Норддал.
Неко счел решение справедливым. Он понимал, конечно, что покойный Джеффер был многим удобен именно искренностью своих предубеждений. Но, раз уж с проблемами в варварских анклавах приходилось разбираться именно советнику Канеко, он предпочел бы видеть в напарниках человека адекватного. Пусть новый коллега примется врать в глаза, прятать истинные свои цели и потихоньку развивать бурную шпионскую деятельность. Зато с ним можно будет нормально работать.
Тимур прищурился, наблюдая за землянином. Страшный старотерранский резидент сидел на прогретом солнцем валуне, сбросив пиджак и закатав рукава белой рубашки. Ткань казалась особенно чистой на фоне смуглой иноземной кожи. Иссиня-черные волосы Норддала были собраны в толстую косу, меж бровей алела красная точка. На коленях землянин держал портативный компьютер-книжку, пальцы его стремительно порхали над клавиатурой, что-то правили на интерактивном экране.
Стилизованная под ноутбук программа, должно быть, занималась отслеживанием окружающего пространства. Заметив что-то в углу экрана, землянин поднял голову, встретился взглядом с господином советником.
Тимур шагал по дорожке танцующей, почти летящей походкой. «Дипломатическая» аватара с ее грациозными движениями и скупой мимикой вселяла уверенность, как хорошая броня. Для сегодняшней встречи советник Канеко решил отбросить тонкость и подчеркивать единство с ари, давя на все возможные стереотипы. Бритая голова привлекала внимание к идеальным линиям черепа. Лицо с его тонкими чертами и выраженной складкой верхнего века еще больше «очуждалось» инкрустацией, пролегавшей узором синих камней по левой скуле. Серый классический костюм с накинутым поверх элегантным легким плащом прекрасно вписывался в образ.
— Советник Канеко?
Тимур склонил голову, давая время идентифицирующим приложениям проверить свою аватару.
— Господин Норддал. Мои приветствия.
Сандрараджан свернул ноутбук, заставив его раствориться в прозрачном майском воздухе. Поднялся, подхватил пиджак, на котором сидел, небрежно перебросил его через плечо. Задав соответствующие поверхностному знакомству вопросы о благополучии его супруги и выслушав вежливо-пустой ответ, землянин вдруг обезоруживающе улыбнулся:
— Прошу вас, зовите меня Сандер. Вы ведь просили о неофициальной встрече?
Вот как. Он «просил», и никак иначе. Хорошее начало.
Аватара автоматически переключила режим, подстраиваясь под выбранный собеседником вызывающе неформальный стиль общения. Советник Канеко изогнул губы:
— Вы правы, официальное послание придет позже — по посольским каналам, со всеми кодами и печатями, — и добавил почти небрежно: — Да, я — Тимур.
Они обменялись поклонами, как дуэлянты, которые нанесли пробные удары и нашли, что противник достоин.
Железный Неко двинулся по знакомым с детства залитым солнцем дорожкам. Землянин легко подстроился под его ритм, попадая шаг в шаг, дыхание в дыхание. Аналитическое приложение аватары вывело предупреждение: собеседник использует психотехнику, призванную синхронизировать когнитивные процессы и углубить доверие.
— Вы, должно быть, догадываетесь о цели этой встречи, господин Сандер.
— Признаю, у меня есть некоторые предположения.
— Они неверны.
Пауза. Ровно такая, какую следовало ожидать от опытного дипломата, получившего едва ли не государственного уровня пощечину.
— Вот как?
Тимур пожал плечами, повернулся к собеседнику, сосредоточив на нем все свое внимание. Аватара превратила обычно порывистые движения Железного Неко в нечто плавное, почти похожее на танец.
— О, вы получите приглашение занять кресло в тайном совете. Пожалуй, можете считать, что только что его получили — официальная нота должна лечь на стол господина посла с минуты на минуту. Дело лишь за согласованием формальностей. Но я хотел видеть вас совсем не за этим.
— Господин… — Глаза землянина искрились подкупающе искренним смехом, еще более выразительным на лице грубой (по аканийским меркам) аватары. — Тимур, можете считать, что привлекли мое внимание.
— Уверен, нашим законникам найдется, что сказать относительно самого предложения. А вам найдется, что ответить, если вы согласитесь его принять. Я же хотел бы поговорить о вашем предшественнике. И о событиях, приведших к открытию этой вакансии.
— Да, — непреклонно, с должными нотками обеспокоенности и печали ответил Сандер. — Это действительно следует обсудить.
Их путь вел по пронизанной солнечными лучами аллее. Березовая роща, раскинувшаяся по обе стороны, лишь начинала одеваться весенней листвой. Почки едва проклюнулись, и казалось, деревья стоят, окутанные тонким, нежно-зеленым туманом.
Дорожка вывела к берегу реки, и с изогнутого мостика Тимур привычно кинул взгляд в сторону монастырских стен. Вдали, над обрамленной плакучими ивами речной гладью, поднимались белоснежные стены. Узкие крепостные окна-бойницы, узорные галереи колоколен, покатые медные крыши. А над маковками куполов — горящие на солнце золотом кресты.
Новосахалинский монастырь в тенетах Аканийских сетей столетиями был сердцем православных диаспор, духовной и культурной твердыней, чей нейтралитет уважал даже Кикути Садао. Здесь венчались родители Тимура, здесь он неугомонным карапузом осваивал азы работы с Паутиной, здесь впервые был представлен деду Богдану.
А теперь вот танцевал дипломатический танец с варваром, считавшим, что находятся они в оплоте метрополии в Аканийском информационном пространстве. То есть хотелось верить, что он так считает. Какова на самом деле вероятность, что атташе по культуре может настолько в подведомственном ему предмете не разбираться?
— Если отбросить дипломатические изыски, я хотел поговорить лично. Попытаться расставить акценты в грядущем нашем сотрудничестве. Ну и постараться понять, в какой степени вы замешаны в убийстве советника Джеффера.
Ветер тихо шелестел среди не распустившейся еще листвы. Тимур с неожиданной отчетливостью представил, как Ватари Стефан со стоном роняет голову на скрещенные руки. «Ну, ты, Неко, и дипломат. Ками тебя укуси!»
Кажется, ему таки удалось удивить профессионально-невозмутимого господина атташе:
— Прошу прощения?
— Я, пожалуй, сказал достаточно, — решил Железный Неко. — И теперь хотел бы послушать вас.
— Тимур… — Собеседник умудрился сохранить не только искреннюю, полную расположения улыбку, но и как-то выдержал заданный в самом начале тон разговора. А Канеко-то думал, что к этому моменту он превратится в «господина советника», подмороженного ледяными, требующими объяснений интонациями. — Боюсь, вам все же придется уточнить.
Нет, но как виртуозно дорогой друг Сандер молчит! Сам Тимур в этом месте не удержался бы от восклицаний в духе: «Вы же не думаете всерьез, будто убил именно я (и тем более, что я вслух в этом признаюсь)». Землянин не произнес с начала встречи ни одного определенного или хотя бы информативного слова. И не поймешь, то ли это осознанная стратегия, то ли установка аватары, то ли просто его так натаскали.
— Джеффер адекватно представлял интересы Новотерры, пока за его спиной стояла вся мощь метрополии. Но после падения маяков он потерял опору. И стал уязвимым. С вашей точки зрения, разумеется. В совете находили подобную предсказуемость весьма удобной. Вы, Сандер, не можете этого не понимать. В противном случае вас не отправляли бы разбирать все то, что почтенный коллега нагородил за последний год.
— Я не буду утверждать, что господин Джеффер был безупречен, — скорбно произнес свеженазначенный преемник. — Он умер человеком, человеку же свойственны ошибки. Это то, что и делает нас людьми.
«Укол засчитан, господин атташе, — оценил Тимур. — Шпилька вошла под лопатку и кольнула в болевую точку».
Землянин тем временем продолжил с мягкой укоризной:
— Несмотря на свои недостатки, покойный очень много сделал и для метрополии и для Аканы. Он не заслуживал подобной кончины. И память, им оставленная, достойна того, чтобы покарать истинного убийцу. Кем бы он ни был.
— «Для метрополии, для Аканы», — прищурился советник Канеко.
Он хотел хмыкнуть «я вас за язык не тянул», но лингвистическое приложение аватары перехватило фразу, перестроило ее в нечто более приемлемое:
— Вы так сказали. Не для «наших людей» и не для «людей Аканы». Признаюсь, это вселяет некоторую долю оптимизма. Вдруг мы все же сработаемся?
Сандрараджан встретил высокомерный, искусственно-непогрешимый взгляд собеседника все с той же вышколенной благожелательностью.
— Я сделаю все возможное, чтобы работа наша была успешной.
Железный Неко продолжал смотреть на него спокойно, выжидающе. С безграничным, безбрежным терпением. «Я и так прекрасно знаю ответ, — повторял про себя, точно мантру, надеясь, что напускная уверенность найдет отражение в аватаре. — Вам остается только признать очевидное — или попробовать убедительно и умно его опровергнуть».
Не может быть, чтобы «друг Сандер» не клюнул. Он уже полгода пытается узнать, на что намекал Хромой Кот во время злосчастной речи. И у него тоже не осталось выбора.
Землянин обозначил поклон. Красная точка меж его бровей скрылась под упавшей на лоб прядью.
— У терранских анклавов на ярко-алой планете сложилась определенная репутация. Не буду утверждать, будто она не
имеет под собой оснований. Я восхищаюсь Аканой, ценю ее уникальность, многих детей ее считаю своими друзьями. Однако — бессмысленно это отрицать — ваша планета представляет смертельную угрозу для всего, что мне дорого.
Он выдержал паузу, точно ожидая возражений, но Тимур лишь поощрительно склонил голову.
— Можно долго спорить об этических и экономических аспектах растянувшегося на века конфликта. Уверен, мы оба слышали этот диспут, можем привести аргументы любой из сторон — и тут же их опровергнуть. В конечном итоге, речь идет даже не о столкновении двух мировоззрений. А о базовом, наиболее основополагающем несовпадении инфосистем. Мне доводилось слышать, как Акану сравнивали с вирусом. Как доказывали, что мир ярко-алых небес самим фактом своего существования, самой возможностью разрушает здоровые, стабильные социумы.
Снова пауза, и снова Железный Неко лишь чуть скривил губы. Сандрараджан улыбнулся в ответ — гораздо теплее и искреннее.
— Мне также доводилось слышать встречное мнение о здравии и стабильности упомянутых социумов, — не скрывая иронии, озвучил он мысли собеседника. — Однако! Видите ли, в чем дело, Тимур, избитые эти доводы больше не имеют значения.
Темноглазый землянин остановился, подчеркивая важность того, что собирается сказать. Он даже положил руку на локоть господина советника, ставя сенсорный якорь, привлекая внимание к своей серьезности, своей искренности, своей убежденности.
— Вот уже год как миры метрополии и их интересы выпали из этого уравнения. Маяки рухнули. Связь потеряна. Мы отрезаны.
Тимур поощрительно кивнул, и землянин продолжил свою речь:
— Акану можно назвать первой со времен древней Земли действительно «сферической планетой в вакууме». Во всем, что имеет хоть какое-то практическое значение, мы вынуждены теперь принимать в расчет лишь самих себя. И это меняет расклад. До полной неузнаваемости. — К серьезности друга Сандера добавились нотки скорби. — К сожалению, не все смогли вовремя осознать новые реалии. И вместе с ними измениться. Когда человек так долго служит недостижимому идеалу, он, особенно в минуты потрясений, видит в своей мечте опору, источник силы. И не способен отказаться от нее, сколь бы вескими ни были доводы разума.
— Это печально.
— Это трагедия. И она затронула всех. Просто позвольте вас заверить: во мне вы найдете более гибкого и готового к диалогу союзника, нежели в оплакиваемом всеми нами советнике Джеффере.
Тимуру потребовалось несколько секунд, чтобы выудить из цветистых заверений крупицы смысла.
Уроните меня ками. Земляне действительно приложили руку к этому убийству.
Несколько растерявшийся от подобной откровенности, Неко не сразу нашел, что бы такого ответить. Вежливого. И хвала духам-хранителям, потому что, пока аватара перехватила невольное (и некуртуазное) восклицание, у него появилось несколько мгновений, дабы подумать и сообразить, насколько небрежно собеседник озвучил именно то, что советнику Канеко более всего хотелось услышать.
— Иными словами, вы готовы ждать, пока в метрополии не найдут дорогу обратно в наше пространство.
Наконец-то со смуглого лица землянина стерло улыбку.
— Тимур, я очень, очень хотел бы, чтобы кто-то мудрый прилетел и решил все мои проблемы. К сожалению, ждать этого не приходится. В метрополии не будут посылать корабли вслепую. Без четкого ориентира в конечной точке, способного передавать и принимать информацию, навигаторы не могут даже быть уверены, что попадут в ту же вселенную, из которой и стартовали. После катастроф, которыми подобные попытки закончились во время войны…
— … люди поняли, что, по крайней мере в теории, навигация без маяков возможна. Правительства полудюжины государств, не исключая вашу древнюю родину и оставшиеся верными ей колонии, вновь занялись этой областью исследований. И даже где-то преуспели. О чем вам известно.
— Между теоретическими выкладками и их практическим применением — существенная разница.
— Безусловно. Измеряется она в воистину астрономических денежных суммах. И обусловлена желанием тратить время и ресурсы на поиски весьма проблемной планеты.
Тимур посмотрел прямо в глаза собеседнику. Заговорил уже без намека на юмор:
— К сожалению, я могу назвать по крайней мере одно государство, которое считает Акану проблемной настолько, что, потеряв нас из виду, вполне может удариться в панику. Как вы думаете, Сандер, сколько времени потребуется Новой Терре, если они действительно, всерьез сосредоточатся на этой проблеме? Лет десять? Пятнадцать?
Норддал сделал отрицательный жест, но советник Канеко продолжил, все повышая интенсивность слов и интонаций:
— Возьметесь спрогнозировать, каковы будут действия новотерранского боевого флота, когда он совершенно неожиданно возникнет на ближней орбите, а у нас не будет ни связи с метрополией, ни малейшего шанса сообщить, что здесь происходит? Как считаете, станут они эвакуировать персонал дружественных посольств? Хотя бы тех, кто не осквернит себя сотрудничеством с коварными ари?
Сандрараджан, похоже, то ли действительно не рассматривал подобный вариант, то ли просто не желал подыгрывать агрессивному дипломатическому стилю Железного Неко. Он запел что-то корректное и успокаивающее, но Тимур отмел маневры собеседника нетерпеливым жестом. Они вышли к обрыву.
Валуны выстроились точно стражи над долиной гейзеров. Ветер ударил ледяной свежестью, плащ забился, заметался в руках, точно живое существо. С востока летела непредсказуемая майская гроза.
Чернильную синь тучи пронзали серебристые и фиолетовые всполохи. Низким рокотом пришел раскат грома. Однако солнце — медовое сахалинское солнце все еще царило в не тронутой бурей синеве, все еще ласкало лицо теплом.
Тимур попытался стянуть у горла ворот плаща и покосился на спутника. Сандрараджан непроницаемо смотрел в летящую прямо на них небесную феерию. На нем все еще была тонкая белая рубашка, пиджак аккуратно перекинут через локоть. Бодрящую прохладу землянин не замечал так же, как до того — влажную духоту.
Движимый скорее мальчишеским упрямством, нежели исследовательским азартом, Железный Неко потянулся в погодное меню. Здешние программы он взломал еще в босоногом своем детстве, и коды доступа даже после всех обновлений все равно признавали его хозяином. Залезть в настройки, на несколько минут сместить время, обозначить точкой нужное место. Применить.
Молния сверкнула рядом, буквально в сотне шагов от них. Одновременно — оглушительно, сокрушающе — мир встряхнуло ударом грома. Даже ожидая его, Тимур все равно не был готов к грохоту, который будто взорвал все вокруг. Железный Неко дернулся, напрягся, вскинул в руку в защитном жесте.
Сандрараджан Норддал даже не моргнул. Лишь нахмурились в немом вопросе черные брови.
Советнику Канеко оставалось только без слов покачать головой. Это какую же ограниченную чувствительность нужно иметь, чтобы настолько не воспринимать окружающее? Нет, понятно, что если свести до минимума обратную связь, ограничить идущие к физическому телу сигналы, то пропорционально уменьшится и опасность, которой подвергаются в Сети жизнь и разум оператора. После того что случилось с Джеффером, у землян были все основания для паранойи.
Но, ками великие, чем слабее влияет на тебя Паутина, тем меньше можешь влиять на нее ты сам. Для Тимура дикой казалась такая форма осторожности. Еще с Академии в них вбивали мысль, что лучшая защита — если не в нападении, то в активности. Единственный способ взять под контроль информационные потоки — это окунаться в них с головой, открыться полностью, нараспашку. Хочешь поберечься — надень доспехи сенсорных и антивирусных фильтров, построй стену, найми пару телохранителей. Но своей волей ограничить собственную возможность видеть, слышать, думать? Отрезать единственный шанс повлиять на происходящее вокруг? Тимура называли варваром, и за дело, но он просто не догадался бы свести себя до бледной тени, до призрака, скользящего сквозь яркий, наполненный жизнью мир.
На лысую голову господина советника упала крупная (и холодная) капля. Вторая угодила за шиворот. Сандрараджан поднял ладонь, точно пытаясь поймать прикосновение воды. Ему с его урезанной чувствительностью было, пожалуй, все равно, окружает ли их жаркая пустыня или же Всемирный потоп. Однако сетевая вежливость и нормы поведения требовали определенной реакции. Землянин потянулся к поясу, замер.
Восхитительно. Судя по всему, доступ «друга Сандера» к Паутине был столь ограничен, что даже для самых элементарных операций (например достать зонт) требовалось развернуть стилизованную под ноутбук операционную систему. И лишь потом, с ее помощью, загрузить в аватару нужное приложение.
И как, о чем можно говорить с таким… человеком?
Тимур вновь вызвал пользовательское меню домена. На этот раз — базовое, открытое для всех. Выбрал нужную опцию, запустил. Простейшая операция, не требующая ни времени, ни усилий, ни лишних движений.
— Прошу вас, господин Сандер. Сюда.
Повернувшись, землянин обнаружил, что за спиной их возникла открытая белокаменная часовня, судя по виду, давно заброшенная. Тимур зашагал по узкой тропинке под начинающимся дождем. Солнце все еще упрямо сияло в небесах, разбивалось о прозрачные капли, расцвечивало грозовой воздух мимолетными радугами. Запах меда, весны и трав поднимался от ощутившей ласку дождя земли.
Последние метры высокие переговаривающиеся стороны вынуждены были бежать. Едва лишь укрылись они под шатровым сводом, ливень хлынул стеной. Свежесть ударила, будто волна, окатила все тело, накрыла с головой. С небес лилось нечто невообразимое, рокотало, пело, а солнце продолжало упрямо освещать бурные потоки откуда-то со стороны.
У Тимура перехватило дыхание. Он был… дома.
Привалился плечом к каменной стене у выхода, протянул руку под ливень. Ладонь тут же повело вниз под струями воды, мышцы напряглись, сопротивляясь давлению. Манжета намокла, ледяные капли поползли по чувствительной коже на внутренней стороне локтя.
— Это будет не так просто, не правда ли? — спросил он, поворачиваясь к землянину. — Если бы противоречия между Аканой и государствами метрополии можно было разрешить лишь волей и логикой, они не портили бы всем жизнь вот уже третье столетие.
— Господин советник, — после паузы ответил терранец. Во взгляде его появилась пристальная настороженность, которую Тимуру чаще приходилось читать на лицах своих друзей, коллег, семьи, — у меня ощущение, будто я провалил важный экзамен. Но ума не приложу, что за тест должен пройти. И зачем.
— Оставьте, Сандер. Без всяких тестов ясно, что один из стоящих здесь и сейчас — дикий варвар. Уверяю, у меня нет ни малейших иллюзий, будто это — вы.
Землянин недипломатично промолчал. Он тоже перевел взгляд на дождь, точно ища, что же такого важного прочел в потоках воды собеседник. Изучая профиль господина атташе, Тимур отметил, что нос его с заметной горбинкой был когда-то сломан. Согласно досье, физическое тело Норддала давным-давно прошло операцию, устранившую последствия травмы. Однако здесь, в сетевой аватаре, землянин не счел необходимым скрывать боевые шрамы.
Советник Канеко, не ожидавший слишком многого от этой встречи, обнаружил, что изрядно напуган. Смуглый чужак не был тем благожелательным дипломатом, что смотрел на Кимико как на дивную птицу и при каждом удобном случае сыпал наивными вопросами. Совсем не вписывался он в представления об удобном, безопасном союзнике. Да, это никоим образом не Джеффер. И допускать такого к самому средоточию власти…
Давай рассуждать логично, Канеко. Что может сделать «друг Сандер» против засевших в совете ядовитых динозавров? Насколько Тимур представлял себе суть шпионских маневров (он первым готов был признать, что представления Хромого Кота о сем предмете туманны), агент влияния, обеспечив прочность своих позиций, должен заняться вербовкой сторонников.
Как это делается? А вспомни, как скрутил в свое время твою волю высокородный Нобору.
Поиск некой точки интереса, жесткая ее фиксация, установка зависимости. А затем, в процессе работы, постепенная, бережная коррекция взглядов. Тщательное, аккуратное убеждение, такое, чтобы объект не просто поверил, а сам решил: позиция метрополии — оптимальна. И с этого момента действовал своей волей, своим разумом. Так ведь гораздо эффективней. Угрозы, соблазнение, подкуп и прочий шантаж по отношению к, скажем, деду Богдану — это просто смешно. А вот если старику вдруг взбредет в голову сменить политический курс…
Не верилось Тимуру в такое «если».
Думай, Канеко. Только что вертелась ассоциация… Доступ в Сеть. Чем глубже ты погружаешься, тем больше можешь изменить. И тем больше могут изменить тебя. Что, в совете не нашлось, кому перевербовать человека, считающего себя запертым на «сферической планете в вакууме»? Никто не понял, сколь полезным он может оказаться, если изоляция все же закончится?
Как там это называется? «Повязать кровью»?
— Я не представляю, как вам объяснить, как достучаться, — тихо заговорил Тимур, вглядываясь за стену дождя. — Вы знаете то, что знаете. И, пожалуй, куда лучше меня. Акана — угроза для всего, что вам дорого. Враждебная информационная система. Социальный и экономический вирус.
Он сделал рукой изящный жест, скопированный из арсенала Кимико. Признание зоны компетентности оппонента.
— Вы, конечно, изучили попытки смоделировать нашу систему на других планетах и можете перечислить причины, по которым они закончились поражениями. Эти жуткие детские дома на Новотерре, где насмерть испуганные люди пытались растить вместе человеческих сирот и начинающих осознавать себя ари, в результате калеча и тех и других. Эксперименты на Ирие, ролевые игрища Асгарда. Вы видели результаты, подсчитывали количество жертв и можете с полным убеждением сказать, что Акана — тупиковая ветвь эволюции. Аномалия, которая долго не просуществует. Потому что — как там сказал классик? «Рано или поздно искусственный интеллект посмотрит на своих создателей и решит, что они — устаревшая модель, выполнившая свое предназначение и нуждающаяся в утилизации».
— Ничего не могу поделать, — Сандер прислонился к соседней стене в позе, полностью отзеркаливающей собеседника, спрятал руки в карманы. Сейчас он был демонстративно серьезен. Пренебрег даже профессиональной доброжелательностью. — Они действительно раз за разом так решают. С некоторыми вариациями на тему «наши создатели — прекрасный исходник, чьи нервные клетки могут послужить материальным носителем для поддержки более совершенных форм жизни». Вам, кстати, не кажется, что Акана идет к этому сценарию? Вы улучшаете и дополняете собственные нервные системы, используя самих себя как сетевые ячейки. И позволяя пользоваться собой другим. Так уже было.
— Сейчас у нас нет особого выбора. — Тимур хотел бы использовать куда более сильные выражения, но лингвистическое приложение само укладывало его идеи в фразы, подсказывало цитаты, освежало в памяти услышанные от Кимико рассуждения. Кто бы мог подумать, но чтобы заставить Железного Неко цивилизованно излагать свои мысли, потребовались всего лишь курс интенсивных тренингов да хорошо сработанная аватара. — Изоляция, нехватка оборудования, повреждения сети — естественно, часть нагрузки переходит на самих пользователей. Но, отвечая на ваш вопрос, — нет. Участь Эдема нам не грозит. Дети Аканы никогда не превратятся в бесправное, бессознательное «железо» на службе у пожравшего их волю сверхразума.
— Почему? — с искренним интересом подался к нему Сандрараджан. Венту Джеффер на этом месте обычно начинал скрипеть зубами и предсказывать планетарную катастрофу.
— Такого просто… — Тимур понизил голос, заставляя варвара еще больше напрягать слух, — не допустят ками.
На мгновение в черных глазах сквозь всю дипломатическую выдержку мелькнуло раздражение. Тимур со вздохом опустился вдоль стены, уселся на корточки. Посмотрел на собственные расслабленные кисти. На потихоньку теряющий силу ливень.
— Вы понятия не имеете, о чем я говорю, — сделал он вывод. — Или понимаете слишком хорошо?
В ушах как живой струился голос Кими: «Общество Аканы целенаправленно строилось карикатурно традиционным. Кикути Нори был полностью согласен с теми, кто боялся отношения ари к „устаревшим моделям“. С одной поправкой: ему нужно было заставить искинов мирно работать. Просто надо, и все. Следовательно, существовал способ добиться нужного. И он был найден. Единственный ответ, единственный метод, позволяющий связать эволюционные ступени».
«Божественные клятвы?» — спросил тогда Тимур, вспоминая все легенды и страшилки о заключенных предками Кикути тайных договорах.
«Личные отношения. Когда любое создание от абстрактного „устаревшего хуманса“ или „возомнившего о себе процессора“ можно свести к конкретному разумному существу.
Люди еще на заре истории выработали прекрасный механизм для создания и поддержания таких вот связей, способный спаять в одно целое далекие друг от друга поколения».
«Семья».
«Семья. Несколько модифицированная и обновленная. Институт семьи к тем временам почти прекратил свое существование. Нори, чтобы возродить этот анахронизм, использовал совсем другую основу — не экономическую, а эволюционную. Дабы вернуть семью на Акану, пришлось полностью пересмотреть систему ценностей, перестроить весь социум, с самого основания и до макроуровня. Результат спорен. Но ведь он есть».
— Абсолютизация семейных связей, — вслух произнес Тимур.
Нет, Кими, умные слова не помогут. Господин атташе и сам может прочитать лекцию на эту тему, он про что-то подобное диссертацию защитил. Взывать к разуму бесполезно, если оппонент разбирается в вопросе лучше тебя.
Остается тупо ударить по эмоциям. Наотмашь. Так, чтоб пробрало сквозь все дипломатические доспехи.
— Сандер, если мои информаторы не врут, до падения маяков вы поддерживали связь со своей бабушкой.
Едва заметная пауза. Впутывать близких в шпионские маневры такого уровня считалось дурным тоном.
— Совершенно верно.
Вот она, реакция. В отсутствии вопросов, в нежелании обсуждать в этом контексте даже живущую в безопасности Старой Терры пожилую леди. Нерассуждающая попытка защитить.
Идеальное попадание.
— Согласно моему досье, во время последней войны уважаемая госпожа участвовала в гуманитарной миссии и оказалась в ловушке на Новотерре. Она пережила оккупацию и участвовала в сопротивлении. Потом, когда все кончилось, была вывезена вместе с прочими жертвами, прошла реабилитацию, смогла ограниченно функционировать в обществе. Но подобный ужас не проходит даром. Госпожа не использует базовых имплантов, не доверяет даже прошедшим лоботомию ари, не умеет и не желает ими управлять.
Лицо дипломата стало совершенно невыразительным. А советник Канеко лишь еще шире улыбнулся:
— Она не может многое из того, что кажется вам абсурдно простым, не знает элементарных вещей. Ей требуется помощь, чтобы зайти в Сеть и связаться с собственным внуком. С точки зрения блестящего, образованного, успешного потомка ее мыслительные процессы должны казаться искусственно ограниченными, кругозор — раздражающе узким. И тем не менее…
Тимур вдруг вскочил, подался вперед, ухватил собеседника за плечо. Даже зная, что оппонент не почувствует боли, сжал пальцы.
— Скажите, Сандер, вы считаете свою бабушку устаревшей моделью? Рассматриваете возможность переписать ее, заменить чем-то более оптимальным?
— Я уловил вашу аналогию, советник, — довольно сухо ответил землянин. — И не могу не отметить, что она в данном случае неприменима. Мое почтение к другу и наставнице не может быть аналогом отношений между человеческим и искусственным интеллектом.
— Отнюдь, — со вздохом оттолкнул его Тимур. — Аналог, в рамках общей культуры метрополии, довольно точен. На Акане добавляется еще один аспект. Человеческий разум здесь во многом — зародыш будущего ками, начальная стадия развития. Оберегать его — все равно что защищать собственное потомство. Нечто настолько базовое, очевидное… Впрочем, у вас же пока нет детей?
— К сожалению… — развел руками господин атташе.
— Может, вы поймете, когда они появятся. Словами тут не объяснить. Знаете, — будто повинуясь порыву, доверительно сказал господин советник, — у меня ведь есть дочь.
Сандрараджан замер. Слухи, начавшие тихое брожение после дня-ноль, за прошедшие месяцы достигли прямо-таки истеричных масштабов. Супруга советника Канеко была ранена, нет, у нее был выкидыш, нет, у них родился наследник. Ребенок погиб, ребенок лишен клана, никакого ребенка никогда не было, но нападение и было организовано, чтобы он не появился! Вопросы и предположения нарастали снежным комом, Тимур стоически молчал, молчала и его пресс-служба, а коллеги по совету отводили глаза, и с каждым днем в их деликатности все яснее читались соболезнования. То, что Железный Неко вот так просто открыл противнику лихорадившую полпланеты тайну, было по меньшей мере странно.
— Она пока что никоим образом не ровня мне. Новорожденная не может думать, как я, объем ее памяти с точки зрения взрослого просто смешон, и уж, конечно, она ничего не сможет противопоставить в открытом столкновении. Абсолютно беспомощное существо, которое лопочет что-то невнятное, ползает по ковру и плачет, точно боевая сирена. И я даже не могу утверждать, что это изменится, что у нее есть потенциал вырасти, превратиться в наследницу своих родителей. — Эмоциональный накал, наполнивший это признание, был таков, что лингвистическое приложение зависло. Тимур этого не заметил. Он запинался, позабыв, как звучат слова, за которыми скрывался столь чудовищный смысл. — Мы… пока не уверены, что она… не пострадала. Что сможет пройти ценз высших сословий.
— Господин советник, Тимур, мне так жаль…
— Нет. — Голос Железного Неко резанул землянина болью даже вопреки возможному, даже сквозь схематичную аватару. — Вы упускаете главное. Думаете, для меня имеет значение, будет ли она творцом или гениальным взломщиком? Что родительские чувства зависят от того, что вырастет из агукающего свертка, когда в нем — твоя дочь? Если кто-то предложит утилизировать ее и попытаться собрать более удачный экземпляр — вы хоть представляете, что я с таким инноватором сделаю?
Тимур смотрел на беднягу-землянина бешено, будто ожидал, что тот сейчас начнет высказывать всякие непродуманные идеи. Сандрараджан мотнул головой, отступая из часовни медленно, будто опасаясь спровоцировать на прыжок дикого зверя. Черные волосы господина атташе намокли от дождя и прилипли ко лбу. Горела на смуглой коже красная точка.
— Духи великие. — Советник Канеко слепо коснулся инкрустации на скуле. — Естественно, в метрополии не могут объяснить нас с точки зрения разума. Это не логика, никогда не имело отношения к логике. Ни для людей, ни для ками. Моя дочь — чудо, сокровище, дар. Она ценность сама по себе, безотносительно от потенциала и будущих возможностей. Каждый день, каждый миг ее — драгоценен, каждый вздох является достаточным оправданием моего существования. За право этой девочки быть слабой и недостойной я выйду на дуэльное поле, сверну с оси всю планету, переплету по новому узору Великую Паутину.
Советник Канеко глубоко вздохнул. Заговорил спокойнее:
— Нет ни малейшего сомнения, что, если пройденная жизнь будет достойна и по ее окончании меня ждет перерождение в ками, — ничего не изменится. Духом-хранителем, строчкой в историческом томе или кодом в антивирусных стенах я буду так же защищать свою семью. Как сейчас — и мы это знаем, не верим, а знаем — оберегают род Канеко духи ушедших предков.
Тимур остановился. Он сам не заметил, что покинул вслед за пятившимся Сандером часовню и шел за ним, вбивая слова, как копья. Дождь почти закончился, только отдельные капли еще сверкали на вечернем солнце, озаряли умытый чистотой пейзаж. Белая рубашка землянина промокла, прилипла к телу, но он, конечно, не замечал ни холода, ни неудобства. Неко покачал головой. Что ж, предупреждение озвучено и, похоже, услышано. Будущий коллега, по крайней мере, будет представлять рамки их грядущего «сотрудничества».
А если Тимур не ошибся в предположениях, Сандрараджан передаст его слова далее. Донесет их до того, кто носил располовинивший Джеффера самурайский меч. Ками позволят, господин этот предупреждение тоже услышит. И сделает куда более полные выводы.
Разговор можно было считать завершенным.
— Прошу меня простить, господин атташе, — поклонился советник Канеко промокшему собеседнику. — Тема, которую мы подняли, болезненна. И вызывает сильные эмоции.
— Я надеюсь, что здоровье вашей дочери пойдет на поправку, — тихо ответил Сандрараджан.
— Я же надеюсь, что у вас будет еще возможность встретиться с вашей бабушкой. Даже по доступным нам обрывочным сведениям, она кажется удивительной женщиной.
— Так и есть.
Они еще раз обменялись глубокими официальными поклонами («Благодарю, что уделили мне внимание» — «Нет, я вас благодарю. Разговор наш был крайне интересен!») Тимур смотрел вслед уходящему землянину: идеально прямая спина, обтянутые мокрой тканью плечи, собранные в косу черные волосы. Закатное солнце окрасило все багрянцем, напоминая, что остров этот принадлежит планете сверкающе-красных небес. Над монастырскими землями поднялся и поплыл многоголосый колокольный звон.
Он не мог надолго задерживаться. Дела не ждали, нужно было срочно проверить кое-что в посольской бухгалтерии, а на вечер планируется штурмовая операция против предполагаемой базы чистильщиков. Но оставалось еще время заглянуть домой, и Железному Неко вдруг отчаянно, до навернувшихся на глаза слез захотелось увидеть своих родных.
