Глава двадцать восьмая
ОБОРОТНИ
Последняя особь в пещере открыла глаза и встала.
Она взглянула на стоявшую рядом в нетерпеливом ожидании Песнь Крови, сохранившую свой звериный облик.
«Песнь Крови? — спросила Острый Коготь. — Ты ведь Песнь Крови? Но ты немного изменилась. Шерсть у тебя не такая длинная и твои когти…»
«Ты сможешь бежать, Острый Коготь?» — перебила ее Песнь Крови.
«Конечно», — сладко потянулась Острый Коготь.
Песнь Крови вывела Острый Коготь из пещеры, и они вместе помчались туда, где разбуженные звери окружили Локита. Когда он попытался подняться над ними на своем коне-призраке, Рвущий Плоть и Грызущий Раны подпрыгнули и, превозмогая боль, причиняемую им слабевшим защитным барьером, вернули коня на землю, а затем загрызли его и окружили Локита. Ряд за рядом черные лохматые твари охватывали кольцом пленника, дожидаясь Песнь Крови, а другая часть зверей защищала Гутрун и Ульфхильду.
Воительница видела, что Ульфхильда, скалясь, стояла рядом с Гутрун, готовая броситься на ее защиту, не страшась. Сердце Песни Крови преисполнилось любовью к ульфбьерну.
«Темноволосая приходит в себя, — доложил Рвущий Плоть, когда она приблизилась. — С волчицей мы связаться не можем. Она отказывается принимать наши мысли».
Песнь Крови направилась к Гутрун и встретилась взглядом с Ульфхильдой. Женщина-оборотень узнала ее и заметно успокоилась. Воительница заметила, что рана с обожженными краями продолжает кровоточить, хотя и постепенно затягивается, как и все несмертельные раны, полученные ульфбьернами в их зверином облике. Если бы молния, ранившая Ульфхильду, была послана с меньшего расстояния, она, несомненно, погибла бы, как и Хальд.
Воительница посмотрела на тело жрицы Фрейи, и ей вспомнилась их первая встреча. Она глухо зарычала от сжавшей сердце душевной боли и сосредоточила внимание на дочери.
Гутрун сразу же открыла глаза, стоило Песни Крови склониться над ней. Взгляд ее остановился на матери, затем она взглянула на других зверей.
— Тебе это удалось, мама! — взволнованно проговорила она и села. — Ты нашла их и разбудила! — Ее взгляд упал на Хальд. — О боги, нет… — со слезами на глазах она опустилась на колени рядом с колдуньей.
Воительница с удивлением наблюдала за дочерью, находя ее бодрой и сильной. Казалось, Гутрун больше не угнетает внутренняя борьба с Мраком.
— Локит? — Гутрун перевела взгляд с матери на Ульфхильду, — Это его рук дело?
«Дайте мне пройти к пленнику», — мысленно приказала Песнь Крови зверям.
Черепоголовые звери расступались, пропуская ее и следующих за ней Ульфхильду и Гутрун.
Последнее чудовище отошло в сторону, и перед ними предстал Локит, сжимающий в дрожащей руке меч. Его бледное лицо исказилось от страха, с застывшим в глазах ужасом смотрел он на окружавших его.
Гутрун выхватила из ножен меч.
— Позволь мне сразиться с ним, мама. Пусть мой клинок сразит его. Я у него в долгу за все, что он вытворял со мной в замке Тёкк. Я должна отомстить ему и за смерть Хальд.
Песнь Крови преградила ей дорогу и пристально посмотрела в глаза. Гутрун поняла и согласно кивнула.
— Я подожду, — пообещала она, глядя на Локита.
— Я заберу тебя с собой в могилу. — В голосе Локита слышалась дрожь.
Гутрун презрительно рассмеялась в ответ.
Песнь Крови повернулась лицом к зверям. Она еще не до конца выполнила свою миссию. Ей предстояло рассказать им, что с ними произошло в прошлом и что ждет их в будущем. Она посмотрела в глаза Рвущего Плоть, Режущей Вены, Острого Когтя, Грызущего Раны, встретилась взглядом с другими и мысленно обратилась к ним.
«Битва, хранимая вашей памятью, давно завершилась, и в то же время схватка еще предстоит. В том давнем сражении Хель была побеждена, но теперь она снова выступила в поход».
Глухой рокот прокатился по рядам зверей.
«Слушайте, я расскажу вам, как все было.
Во время той битвы вы оказались между вспышками магии Хель и волшебства Фрейи, почему и погрузились в беспробудный сон. Теперь я вас разбудила. Но Острый Коготь говорит, что я не похожа на ту Песнь Крови, которая осталась в ее памяти. Это потому, что я не та Песнь Крови, которую она помнит».
Ропот среди зверей становился громче.
«Много веков прошло с той памятной битвы, и много поколений сменилось после тех Черепоголовых зверей, которые сражались вместе с вами в первой великой битве с Хель. Давно мертва та Песнь Крови, что вела вас на битву, вместе с которой вы и восстали против Владычицы Мертвых. Вы шли за своей предводительницей с боевым кличем: «За Песнь Крови и свободу!» Но, — поспешила продолжить она, чтобы погасить всплеск недовольства, — я — прямой потомок той, кого вы знали! Я и только я смогла разбудить вас от долгого сна, потому что в моих жилах течет ее кровь!»
Ропот стих, звери внимательно слушали ее.
«Меня также зовут Песнь Крови. Когда пришло время мне, как воительнице, выбирать себе имя, я остановила свой выбор на этом, даже не зная того, что память об этом имени живет в моей крови. Я также возглавила восстание рабов, что тоже кричали, разбивая цепи угнетения: «За Песнь Крови и свободу!» Но не я одна выбрала себе имя первой предводительницы.
Я прочитала руны нашего племени в чреве Скалы Фригг. На протяжении веков воины-потомки Песни Крови, которую вы знали, выбирали для себя ее славное имя. Но все это не так важно, как то, что вам предстоит сейчас услышать.
Вспомните обещание, данное вам Одином перед битвой. Он обещал, что Черепоголовые звери, погибшие в сражении, получат место в Валгалле, а тем, кто уцелеет, будет дана новая способность и новое имя. Вас называют теперь не Черепоголовыми, а Оборотнями, обладающими способностью по своей воле перевоплощаться в людей.
После неизвестной вам битвы Один также пообещал мне, что вы, уснувшие волшебным сном, будете разбужены, но только той, в чьих жилах поет кровь вашей предводительницы и только тогда, когда Земле снова станет угрожать нашествие Хель.
Все обещания были выполнены Одином. Я, потомок вашей предводительницы, разбудила вас, а теперь зрите, что значит второе обещание Одина. Зрите, на что способен Оборотень!» — мысленно крикнула Песнь Крови и стала возвращать себе человеческий облик.
Звери отступили назад, следя, как она постепенно теряет сходство с ними. А когда она предстала перед ними человеком, они зарычали недоверчиво и неуверенно.
«Она разбудила нас! — вдруг напомнила остальным Режущая Вены, — Мы должны ей верить! Один сдержал обещание! Она говорит правду!»
«Она — человек, старающийся нас провести! — крикнул Грызущий Раны. — А может быть, она и вовсе колдунья, посланная Хель!»
«Моя кровь смешалась с твоей, Грызущий Раны, когда я будила тебя, — Песнь Крови смотрела прямо в глаза зверю. Даже в облике человека она продолжала говорить с ними мысленно. — Спроси свою кровь, Грызущий Раны, правда в моих словах или ложь».
Грызущий Раны выдержал ее взгляд только несколько мгновений и отвел глаза.
«За Песнь Крови и свободу! — крикнула Режущая Вены. — За Одина и Асгард!»
Один за другим звери подхватили двойной боевой клич и в конце к ним присоединился и Грызущий Раны.
Воительница подняла руки, требуя внимания.
«Вы видели, что обещание Одина было исполнено. Но я сейчас расскажу вам о настоящем чуде. Один обещал, что со временем ваши потомки так привыкнут к человеческому облику, что забудут о том, что когда-то были зверями. Так и случилось, потому что я знаю это по себе. Но Отец Богов не сказал нам, что придет время, когда наша звериная сущность полностью растворится в человеческой природе, и у наших детей в крови не останется ничего от звериной природы. Да, это тоже верно!
Вот моя дочь, Гутрун, — она коснулась ее плеча. — Сегодня утром она пыталась войти в озеро крови у Скалы Фригг, но не смогла этого сделать. Озеро обожгло ее огнем. То же произошло бы с каждым, в чьей душе никогда не жил зверь.
Моя дочь — полностью человек!»
В голове Песни Крови закружил водоворот мыслей; в них отражались смятение, радость, сомнение, надежды. Те, кто стоял в первых рядах, придвинулись ближе, чтобы лучше рассмотреть Гутрун. Воительница снова подняла руки, прося внимания. Когда общее волнение немного улеглось, она продолжала:
«Возможно, Гутрун первая, с кем произошло такое чудо, а может быть, и нет. За века очень многие, сами того не зная, тоже стали полностью людьми. Но она перед вами, как доказательство того, что это может произойти, уже происходило и будет происходить в дальнейшем снова и снова до тех пор, пока все наши дети не станут такими, как она.
Но чтобы это случилось, мы должны снова сразиться с Хель. Она теперь только богиня Смерти и стремится распространить свое Царство Мрака и Тлена на всю землю. Хотя Один во времена первой битвы похитил у нее Череп Войны, я из любви к своей дочери помогла ей его вернуть».
Теперь уже мысли зверей завертелись в бешеном водовороте.
«Да, — крикнула мысленно Песнь Крови, — из-за моей любви к Гутрун земля и все живое на ней оказалось в смертельной опасности. Но я не жалею о том, что сделала! Ради Гутрун я снова поступила бы точно так же! А среди вас найдется много таких, кто готов был на меньшее ради собственного ребенка?»
Звери снова притихли.
«Согласны ли вы идти за мной в бой против Хель, как вы шли за первой Песнью Крови много-много лет назад?»
Звери долго молча смотрели на нее, а затем Режущая Вены крикнула: «За Песнь Крови и свободу!»
«За Одина и Асгард!» — выкрикнула Острый Коготь.
«За жизнь для наших детей!» — сказал Грызущий Раны, и другие присоединили к общим свои собственные клятвы.
— Мне кажется, они тебя поддержали, — тихо сказала Гутрун и взяла мать за руку, — Я тоже могу читать мысли. Так когда мне можно будет убить Локита?
Песнь Крови взглянула на низко висевшее над горизонтом солнце. Гутрун не нужно было создавать тучу для защиты коней-призраков, волшебства ослабевшего Локита не хватило бы, чтобы поддерживать черную тучу, даже если бы это понадобилось, поэтому небеса сияли чистотой, и только на севере кипели черные тучи, отмечая продвижение войск Хель.
— Гутрун, возможно, Локиту известны секреты, которые помогли бы нам в предстоящей битве. Ты можешь также, как я понимаю, читать и его мысли?
— Могу, но удовольствия, я убеждена, мне это не доставит.
— А можешь ты объяснить, почему больше не борешься за свою жизнь и душу? Я беспокоилась, что ты умрешь, а теперь вижу, что ты бодра и полна сил, как в крепости еще до того, как все это началось.
Гутрун задумчиво сдвинула брови.
— Я не знаю почему, — призналась она, — но не могу сказать, что меня это очень огорчает.
— И меня также, могу тебя уверить, — улыбнулась воительница, но потом вспомнила о жрице Фрейи, и улыбка сползла с ее лица.
Ульфхильда приняла человеческий облик, чем привела в замешательство стоявших рядом зверей.
— Если ты восстановила силы, — обратилась она к Гутрун, — не могла бы ты потратить немного своих чар на исцеляющее заклинание для ульфбьерна? Я бы не стала об этом просить, потому что рана за ночь затянется сама собой, но боюсь, что еще до ночи мне придется сражаться и…
— Ну конечно, Ульфхильда, — не дала ей договорить Гутрун, — Ты правильно сделала, что попросила, и оправдываться не нужно, — Она внимательно осмотрела открытую рану в боку Ульфхильды. — Но я не знаю, как посмотрят на меня звери, когда я использую магию Хель.
— Если потребуется, я все объясню, — уверила ее мать.
— А как же Локит? — спросила Ульфхильда.
— Позвольте мне кое-что сделать, — предложила Гутрун. — Я не убью его, мама, — торопливо прибавила она, — только позабочусь, чтобы он нам не мешал.
Песнь Крови кивнула.
Локит смотрел на Гутрун ненавидящими глазами, но молчал. Слабость настолько овладела им, что ему приходилось опираться на меч, чтобы устоять на ногах.
Гутрун сосредоточилась и произнесла заклятие: Локит без сознания повалился на снег.
— Какое это было удовольствие, — призналась она и тут же заметила, что некоторые звери подозрительно на нее поглядывают.
— Ты сказала им, что я полностью человек, но не объяснила, что я — колдунья.
— Не волнуйся, Гутрун, — постаралась успокоить ее Ульфхильда, — я научилась мириться и с тем и с другим, думаю, привыкнут и они.
Песнь Крови вернулась к бездыханному телу Хальд.
— Если бы она была только ранена, — Гутрун опустилась на колени рядом с погибшей подругой. — Моя сила вернулась ко мне, и я могла бы исцелить ее… — Голос ее прервался.
Внезапно она наклонилась к жрице Фрейи и всмотрелась в ее лицо. Затем она схватила полу накидки и накрыла свою голову вместе с головой Хальд. Радостный крик глухо зазвучал из-под густого меха. Гутрун отбросила накидку.
— Она жива! — торжествующе объявила Гутрун. — Под веками есть едва заметный золотисто-желтый свет!
— Жива? — спросила недоверчиво Песнь Крови. Вместе с Ульфхильдой они встали на колени рядом с Хальд. — Но она же не дышит и…
— Помните, как тогда в хижине Норда Серый Плащ обманула солдат Тёкк и заставила поверить, что она мертва? — спросила Гутрун, — Хальд теперь наделена знаниями Верховной Жрицы, возможно, и это в ее силах. Может быть, она выбрала такой способ, чтобы сохранить последние искры жизни или старалась помочь заживлению раны. Но теперь ей не нужно себя исцелять, потому что я могу о ней позаботиться!
Воительница и Ульфхильда отодвинулись, а Гутрун простерла руки над прожженной лучом раной и начала колдовать, глухо и раскатисто повторяя магические слова заклинания.
— Кажется, мое исцеление откладывается, — рассмеялась Ульфхильда.
Песнь Крови встала.
— Хвала Фрейе, она жива, — проговорила она и неожиданно тоже улыбнулась. — Близится битва, Ульфхильда, может быть, мы сложим в ней головы, но этот момент так сладок и дорог, и сегодняшние победы…
— А ты уверена, что нас ждет битва? — перебила Ульфхильда, показывая на север.
Клубящиеся черные тучи, вившиеся над войском Хель, занимали теперь меньшую часть неба, чем раньше.
— И я уверена, что сегодня ночью свечение будет уже не таким ярким. Должно быть, она отступает. Поэтому и у Гутрун прилив сил. Владычица Смерти знает, что ты разбудила зверей и пленила Локита. Она бросает его и отказывается от своих планов.
— Но так просто она не отступится. Она задумает что-либо еще. Я поклялась сокрушить ее мощь и выполню клятву, пусть мне придется для этого последовать за ней в Нифльхейм!
Песнь Крови посмотрела на Гутрун, колдующую над Хальд. Фиолетово-багровые лучи струились из рук ее дочери, заживляя рану в груди жрицы Фрейи.
«Готовьтесь, мы выступаем! — отдала мысленный приказ воительница. — Хель отступает, но мы не дадим ей ускользнуть».
Песнь Крови собиралась поторопить Гутрун, но решила ей не мешать. Исцеление должно идти своим чередом, и на это требовалось определенное время.
— Давай пока займемся Локитом, — предложила она Ульфхильде. — Хочу уговорить одного из зверей позволить нам привязать Локита ему на спину. Возможно, Локиту известны кое-какие секреты, и Гутрун сможет найти их в его мыслях до того, как мы настигнем Владычицу Мертвых.
— Приятно снова почувствовать себя охотником, — зловеще усмехнулась Ульфхильда. — Мне уже надоело быть добычей.
