ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Отчитавшись шефу о завершении операции, мы все вместе встретились часа через три, за обедом. Кот только забежал к себе чмокнуть в щечку Анхесенпу и потискать котят, но задержался дольше, чем рассчитывал. Когда наконец он присоединился к нам за столом, мы с Алексом как раз разбирали некоторые не выясненные до конца моменты этой непростой командировки. Основной вопрос был один: что произошло бы с легендарным сыщиком, если бы мы не вмешались в ход истории…
— Лично мне кажется, мистер Холмс вполне мог бы справиться и без нас, — задумчиво протянул командор.
— Милый, не забывай, он даже не знал о Мориарти! — продолжала гнуть свою линию я. — Это говорит о серьезности намерений Конан Дойла закончить его приключения. Писатель не собирался оставлять своему герою ни малейшего шанса, видимо, настолько от него устал. Холмс ушел бы навсегда, а сэр Артур преспокойно писал бы какие-нибудь хроники Белого отряда…
— Но у Мориарти в этом случае и не было бы зуба на Холмса, получается, что мы сами и создали все условия для их конфликта.
— Ха! Это Шерлок Холмс не мешал самому главному криминальному авторитету Лондона? Пусть и не зная, кто стоит за всеми теми преступлениями, которые он расследовал, сажая преступников и соучастников злобного гения?! Еще как мешал! И уж Мориарти-то про него отлично знал и избавился бы от него по-любому! Но все вышло как и должно было, поэтому я очень довольна нашей работой!
— Да, но Ватсон его чуть не убил. От нас ждали чуточку другого. Поэтому мы и не получили премии.
— Кстати о премии. Между прочим, про Ватсона я вас предупреждал, помните? — включился в разбор полетов кот, отрываясь от рыбных котлет с пюре.
— Да-да. — Я и не надеялась, что Пусик такое забудет.
— А что Моран? Как он выбрался? — спросил меня Алекс.
— Не знаю, — пожала плечами я. — Ты же помнишь, через час уже начало садиться солнце. Но не думаю, чтобы он заблудился в темноте, у полковника был вот такенный фонарь под глазом. Жаль только, что я не успела ничего купить в Лондоне для своего кукольного домика…
Мой муж с застенчивой улыбкой достал из кармана комодик размера один к двенадцати, из настоящего красного дерева, в викторианском стиле!
— Взял на вокзале в Брюсселе, пока ты рассматривала открытки с видами города.
Я с горящими глазами схватила комодик и кинулась на шею Алексу.
— Спасибо, любимый! Он просто идеально сочетается с мебелью в комнате для слуг.
Я не сказала ему, что уже успела заказать на eBay целых два таких же. Агент 013 неодобрительно покосился на новую «игрушку» в моих руках:
— Не понимаю я твоего увлечения, по-моему, это какое-то впадание в детство. Я тоже играл в кубики, пока у меня не появились котята. И вам давно пора ребенка завести, сразу повзрослеете.
— Это уж не твое дело, понятно? И кто бы говорил, в игрушки он больше не играет. А кто мятую бумажку катал у Холмса, когда мы все из кожи вон лезли, разбирая улики, чтобы накрыть банду Мориарти?
— Я не играл, я мыслил! — вскинулся Пусик. — Ты обратила внимание, что мистер Шерлок Холмс, когда размышляет, играет на скрипке? Вот точно так же и я освобождаю свой мозг от лишних мыслей, гоняя по полу шарик или бантик на веревочке. Это разновидность медитации, а не игра! И потом…
— Ладно, ладно, уболтал. Как там Анхесенпа? Надеюсь, теперь, когда тебе шеф дал большую квартиру, у вас все наладилось?
По мгновенно окаменевшему выражению морды котика я поняла, что у них по-прежнему неладно и что сейчас уже я лезу не в свое дело.
— А теперь что ей не хватает? — сочувственно вопросила я.
— Алина, это не наше дело, — попытался мягко напомнить мне Алекс.
— Маленькая зарплата, отсутствие нормальной личной жизни, нехватка полноценного отдыха на каком-нибудь престижном курорте. Опять же я слишком много работаю и подолгу оставляю ее с котятами одну. В общем, мне пора бежать домой, я обещал провести этот вечер с семьей.
Мы с мужем печально покивали. Несмотря на все старания Пусика, его внеслужебный бизнес и улучшение жилищного положения ненадолго скрепили его отношения с капризной супругой. Подозреваю, конечно, что он сам во многом виноват. Но лезть в его жизнь и выяснять причины очередного разлада с египетской кошкой, которая, по его словам, для него — весь мир и даже больше (хотя куда уж больше-то?), я не стала. Но тем не менее на сей раз вечные конфликты в их семье послужили толчком к довольно жарким событиям на всей Базе.
…А началось все с того, что в один из дней у Анхесенпы пропала когтеточка. Вот так просто исчезла из квартиры. При том что больше ничего украдено не было. Но когтеточка была любимая, поэтому белая кошка пошла жаловаться шефу. По стервозной мелочной мстительности она считала, что украл ее Пусик, которого она накануне выгнала из дому.
Жалобы от сотрудников Базы и членов их семей у нас принимает секретарша шефа, Грызольда. Она терпеливо выслушала Анхесенпу через медальон-переводчик и помогла составить заявление. Кошка обвинила агента 013, что он плохой муж, неблагонадежный отец, тащит из семьи и что вся ее супружеская жизнь сплошное наказание.
Доверчивая троллиха, естественно, прониклась к ней сочувствием и из женской солидарности решила добиться справедливости. Но когда она пошла к шефу с заявлением от кошки, то, к ее удивлению, не нашла в нем ни на гран отклика.
Шеф был слишком занят реальными проблемами Базы, поэтому только махнул рукой:
— Пусть сами разбираются. Я в дела семейные лезть не стану!
И как ни пыталась Грызольда до него достучаться, гном ушел в себя и заткнул уши, не слушая секретаршу. Троллиха и так и эдак пыталась подсунуть ему нужную бумагу, потом махнула рукой и вышла к ожидающей ее Анхесенпе. Обоюдно пожаловавшись на оголтелый мужской шовинизм, они попили чаю (кошке Грызольда налила молока в блюдечко), еще раз пообсуждали все прошлые обиды и перемыли кости всему мужскому населению Базы, и в конце концов деятельную троллиху осенило:
— Нужно создать комитет по борьбе за наши права! Иначе кто же еще защитит женщин, если даже начальство отказывается. Только мы сами!
— Мур-мяу-а! — хмуро подтвердила Анхесенпа, расколотив блюдце в качестве демонстрации того, что обратного пути нет.
После чего эти двое объявили набор сторонниц. Конечно, как и следовало ожидать, все немногочисленное женское население чувствовало себя угнетенным. К движению солидарности присоединились все! Я, кстати, тоже, куда деваться. С женщинами, знаете ли, лучше дружить — я это по себе знаю.
Всю ночь мы писали транспаранты, чтобы на следующий день маршем пройти с ними по всей Базе, провозглашая феминистские лозунги, а потом остановиться на площади с торговыми киосками (там у нас обычно больше всего народу) и толкать пропагандистские речи. Все это казалось довольно увлекательным, поэтому я тоже с энтузиазмом стала готовиться и даже вывела на листе ватмана: «Требуем повышения зарплаты!» Лично меня эта надпись как-то особенно грела.
Алекс как всегда не возражал против моего очередного увлечения, но собственноручно нести транспарант почему-то отказался. Надувшись, я не стала писать второй плакат: «Как минимум на двести процентов!», хотя раньше собиралась. Ну и ладно, обойдусь без его помощи. У нас все равно будет чисто женская компания! Этакий внеплановый, агрессивный девичник по политическим соображениям. Поэтому начала дня я ждала как праздника Дня Конституции Парагвая…
В назначенный час все женщины (и те, кто причислял себя к женскому полу) собрались в фойе. Было видно, что к написанию лозунгов они подошли с полной ответственностью. Каких только плакатов и требований здесь не было…
Хоббитки стояли с транспарантами: «Лишний кекс лишним не бывает — долой диету!», «Девяносто — шестьдесят — девяносто выбор наглых шовинистов!», «Мы тоже имеем право носить Кольца!».
Бородатые гномихи, которых на Базе по всем правилам быть не должно, выступали под эгидой: «Депиляция — это смерть мировой культуры!», «Скажи нет фирме „Жиллетт“!», «Гнома не околпачишь!».
Короткостриженые гоблинихи из лаборатории требовали: «Отдайте наше Сколково!»
Две русалки, тренерши по водному фитнесу, скандировали: «Бассейн — не туалет!»
И даже недавно прибывшая кикимора, находящаяся на испытательном сроке, уже выкрикивала во весь голос: «Одного Шурале мало!» Причем, судя по лозунгам дам из хоббитского квартала, им явно помогал с текстами кто-то типа Новодворской. Вокруг метались как оглашенные женщины всех видов, перекрикивая друг друга и вопя на все лады:
— В кабинете шефа должна править секретарша!
— Дети принадлежат котам, а Египет нам!
— Три выходных в неделю и тушь для ресниц за счет работодателя!
С последним, кстати, и я охотно согласилась, хотя и считала, что тушь надо подбирать индивидуально. Например, та смесь смолы, мазута и угольной пыли, которой красит ресницы Грызольда, вряд ли подойдет хоть кому-то еще на Базе. Разве что кроме техников, которые периодически замазывают этой дрянью протекающие трубы и говорят, что в общем-то неплохо держит.
Со всей этой революцией мы и пошли по коридорам в направлении торговой площади, поскольку в фойе у нас было запрещено устраивать митинги. Просто в фойе стоял телепорт, а это стратегический объект Базы. Разумеется, никто не хотел настолько уж злить шефа. У нас мирная демонстрация, по крайней мере пока…
— Мы за этой суетой чуть не забыли о главном, — с трудом пробилась ко мне в этой толпе могучая Грызольда. — Анхесенпе нужно найти пропавшую когтеточку. Милочка, может, ты поможешь расследовать это дело?
— Да тут и расследовать ничего не надо, — фыркнула я, перекидывая транспарант в другую руку. — Это хоббиты виноваты. Всем известно, кто тут у нас главные воришки на Базе.
В этот момент, как назло, рядом ошивался какой-то любопытствующий хоббит, услышав это, он скорчил плаксивую мину и убежал.
— Эй, постой, ты не так понял! — крикнула я ему вслед, пытаясь враньем сгладить ситуацию, но не вышло, его грязные пятки мелькнули в последний раз и пропали за поворотом.
Мне стало немного стыдно. Но тут мы как раз дошли до нашей «Болотной площади» и стали собирать из картонных коробок сцену для возмущенных речей, поэтому я про хоббита забыла, а зря…
Сцена все равно получилась недолговечной, на ней успели выступить только трое, а когда на нее полезла делегация гномих, декорация не выдержала и рухнула. Нет, не надо было им подниматься на трибуну в своих национальных доспехах и рогатых шлемах по десять кило. Пока им помогали вылезать из-под коробок, мне самой пришлось пробиться к Грызольде.
— Я поищу когтеточку. Как хоть она выглядела? — Я смутно пыталась ее припомнить.
Секретарша шефа вытащила из кармана блокнот, полистала и нашла нужную страницу.
— Столбик, обтянутый толстой бечевкой, закрепленный на обитом войлоком деревянном помосте, и с веревочкой с шариком на конце.
— Надо сходить к Федору, он, если и не сам украл, обязательно проговорится, кто из хоббитов в этом замешан, — сказала я.
Митинг шел своим чередом, и мне здесь было уже скучно. Я уже подумывала уйти домой. Как вдруг…
— Ты тоже веришь, что это я украл когтеточку? — Снизу на меня мрачно смотрел агент 013. Вид у него был обросший, и он заметно осунулся, хотя прошли только сутки, как его выгнали из дома.
— Конечно нет! Думаю, это кто-то из хоббитов, кто же еще? Хочешь, завтра вместе пойдем искать?
— Ну нет, увольте. Даже ради восстановления своего честного имени мне этого делать не хочется. Слишком сильно она меня задела в этот раз… — Он скривил морду, словно умирающий Байрон.
— Ну не хочешь, как хочешь, — смущенно заметила я, не зная даже, как подбодрить нашего верного напарника.
А он медленно пошел по коридору, смотря на меня искоса, словно заранее записав в стан своих врагов.
Но это не так, я люблю его, как партнера и как друга. Конечно, он постоянно подставлял нас (Архангельск и Зона не скоро забудутся) и вечно ставил себя выше нас с Алексом, что, как вы понимаете, не очень приятно. Но ведь и достоинств у него хоть отбавляй, выше крыши! Он — умница, обаяшка, уси-пуси, милашка, секси-котик, а самое главное — преданный друг! Хоть иногда и предатель…
Но, несмотря на все противоречия, мы давно уже были не просто командой или друзьями, а семьей! А членов семьи, как известно, не выбирают. Поэтому я решила ему помочь, найдя истинного вора. С этой мыслью я окончательно решила оставить своих подруг, обойдутся и без моей помощи, и поспешила домой, к Алексу. Надеюсь, он не откажется мне помочь. Чем раньше мы с ним пойдем искать эту когтеточку, тем скорее ее найдем. Увы, мой муж встретил меня не очень радостно.
— Ваше собрание уже закончилось? — спросил он, даже не отрываясь от компьютера, где играл в какую-то очередную стратегию.
— Какое собрание? А-а… Еще нет, бастуют. Но нам с тобой срочно нужно в хоббитский квартал.
Я вкратце рассказала ему всю историю о пропавшей когтеточке и попытке спасения чести кота. Но энтузиазма в нем мой рассказ, как ни странно, не вызвал. Алекс равнодушно повернулся обратно к компьютеру и продолжил покупать технику для своей военной базы.
— Она опять выгнала его из дому! Кстати, я не успела у него спросить, где он сейчас живет. Ты не в курсе? Вид у него совершенно брошенный, похоже, опять жестокая депрессия на почве этих семейных неурядиц. Поговорил бы ты с ним, а?
— Я уже говорил.
— Да? Когда же? — удивилась я. Алекс тоже вел себя как-то странно.
— Когда ты ушла митинговать.
Понятно, моего мужа задело то, что я присоединилась к недовольному женскому населению Базы. Для него это значило, что меня в моей жизни тоже что-то не устраивает. Ну вроде как он мне чего-то недодает, не смог сделать меня счастливой. Как-то так. Но ничего, пройдет. Просто, видимо, у него сегодня день такой — я пошла бастовать с подругами, плюс жалобы лучшего друга о несправедливых гонениях и страданиях в браке… В общем, одно на другое наложилось, и вот.
— Хорошо, идем. — Мой муж закрыл игру и встал.
— Ты хоббитский квартал лучше меня знаешь. Вы же там собираетесь в вашем баре. Ты порасспрашиваешь там, а я тем временем пойду к Федору, попробую на него нажать. Обычно он сразу колется. Если хоть что-то знает, обязательно расскажет.
— Думаешь, Федор в курсе?
— Да как обычно в хоббитском квартале, если что происходит, тут же все об этом узнают. Всегда подозревала, что у них массовое коллективное сознание, как у муравьев.
Алекс пораженно посмотрел на меня, но промолчал. Мы вышли из дома минут через пять, набив карманы конфетами на случай непредвиденного подкупа свидетелей. Я взяла любимого за руку, чувствуя, что с его стороны повеяло холодом, и прижалась щекой к его плечу. Он чуть заметно выпрямился и сжал мою руку (значит, не все так плохо), а минут через пять мы уже вошли в увитые плетущимся папоротником ворота и зашагали по узкой петляющей тропинке в глубь хоббитского квартала.
После ревизии, которая не смогла выселить хоббитов и более того, спасла от закрытия всю Базу, шеф в знак признательности честно вложил полученные от комиссии деньги в благоустройство их квартала. Теперь хоббитский район гораздо меньше был похож на «Район № 9» и даже многими местами напоминал старый, добрый Шир. Хотя всем, кто больше метра ростом, находиться здесь было так же опасно, как и раньше. Сами хоббиты меняться не собирались и по-прежнему промышляли мелким криминалом, поэтому мы с мужем на всякий случай оставили кошельки дома.
Алекс что-то спросил у проходящего мимо недорослика, тот подозрительно посмотрел на меня и объяснил, судя по жестикуляции, расположение чего-то тайного…
— Я думала, ты знаешь, где этот бар, ты же там был уже не раз, — удивилась я.
Алекс неопределенно хмыкнул, пробормотал нечто неразборчивое себе под нос и сказал:
— Держимся плана, я расспрашиваю в баре, а ты у Федора. Встретимся дома.
— Хорошо. — Все-таки странный он какой-то у меня сегодня.
И я поскакала по ответвляющейся тропинке в конец улицы. Вечно задумчивый хоббит Федор был дома, но, как всегда, весь внутри себя и, кажется, даже не с первого раза меня услышал. Вот с чего я решила пойти именно к нему, даже не знаю. Наверно, просто потому, что из всех знакомых хоббитов он был наиболее честным и я чувствовала, что ему можно более-менее доверять.
— Когтеточка? Что это? — недоуменно спросил он, наконец вникнув в мой вопрос.
Я вздохнула и объяснила.
— Я думаю, ее кто-то из хоббитов мог украсть, — необдуманно брякнула я.
— Хоббиты не воры! — обиженно заорал он. Я отступила к двери. Вроде не весна, а у него обострение. — Ничего я не видел, уходи…
Тут я заметила позади него на полу лист ватмана, перья и тушь. На нем уже было что-то написано детским почерком, от руки и явно по-эльфийски.
— А что это ты делаешь? У вас тут праздник, что ли, намечается? А санитары знают?
Напомню, что официально хоббиты проходят у нас на Базе реабилитацию, лечатся от «мордорского синдрома», поэтому у них был определенный режим.
— Уходи! Не хочу ничего говорить. Ты плохая! Хоббиты хорошие.
Я предпочла не испытывать его терпение, еще испорчу все лечение бедолаги, и, подняв руки, вышла. На душе было как-то гадко, поэтому, вместо того чтобы пойти домой, я поперлась искать Алекса, чтобы хоть ему выплакаться, а бар для этого самое подходящее место, если муж еще там. И кстати, мы с ним давно никуда вдвоем не выбирались.
У меня даже настроение улучшилось от этих мыслей и предвкушения холодного темного пива. Надеюсь, у них есть бельгийское? Помню, в прошлый раз мне довелось попробовать «Mort Subite» в Брюсселе, это было нечто!
Все-таки я очень рассеянная, потому что совсем упустила самый важный момент — где именно нахожусь. Здесь и по улицам ходить опасно, не то что по барам, тем более что он подпольный. Шеф три раза искал его с облавой, два раза не смог найти, а на третий вернулся счастливый, пьяный и сказал, что опять не нашел. Странно как-то…
И чем вообще хоббиты поить могут? Да чем угодно! Какого угодно химического состава и убойного процента спирта, даже в лимонаде. Поэтому лучше бы держаться подальше от этого «Сивого пони», как, по словам Алекса, он называется.
Но, проблуждав с этими мыслями не менее получаса, петляя по улицам и расспрашивая всех подряд, я все-таки наконец вышла к большой армейской палатке. Все встреченные хоббиты старательно указывали мне в обратном направлении, но именно сюда вела самая утоптанная тропинка на свежем газоне. Тайный бар в палатке?! Фи, это все-таки хоббиты, а не пьяные геологи, палаточные городки как-то не очень вяжутся с их традициями. Вот если бы это была нора, тогда…
Я тоскливо огляделась по сторонам и хотела уже повернуть назад, как вдруг услышала звон кружек. Неужели все-таки там? Я резко обернулась к палатке — оттуда явно доносился звон посуды и слышалась неразборчивая пьяная болтовня. Попались, голубчики! Я обошла палатку, вход оказался с противоположной стороны, откинула брезент и, пригнувшись, шагнула внутрь. Ого-о…
Внутри стоял дым коромыслом, хоть топор вешай, запах дешевого алкоголя копытом бил в нос, а от дьявольского перегара буквально было не продохнуть! Так вот ты какой, таинственный «Сивый пони»…
Мой милый Алекс сидел у барной стойки и пил мутное пиво из грязной литровой кружки. Я протолкалась к нему и запрыгнула на кривоногий деревянный табурет рядом. Сидевшего на нем гнома предварительно пришлось стянуть за бороду…
— Так вот где ты напиваешься без меня? Ага-а… Бармен, мне кружку темного!
— Как ты нашла это место? — У моего мужа был ошарашенный вид.
— Ты забываешь, что я тоже агент.
— Здесь женщинам не рады, — предупредил мрачный бармен из гномов. — Вам бы лучше уйти, мэм…
Я без предисловий расколотила полупустую кружку Алекса об его голову. Стандартное приветствие по-старогномьи. Все замерли. Для незнакомых с обычаями гномов я должна была в тот же миг получить кувалдой по башке и умереть на месте. Однако старый бармен ухмыльнулся в бороду, отряхнул колпачок и, подмигнув, от всей души налил мне кружку темного пива.
— Ты за мной шпионила?
— Нет, — смутилась я, чувствуя, что мой любимый все еще на что-то обижен. — А ты что, прячешься от меня? Просто не хотела идти домой одна, да и Федор мне испортил настроение. Нет, ничего такого, просто он говорил странные вещи. Что хоббиты не воры и еще какую-то подобную ерунду…
— То, что он защищал своих, по-твоему, странно? А мне кажется, что вполне нормально.
— Ты что, на его стороне? Я думала, ты меня поддержишь, — надулась я, быстро допивая кружку. — Дайте еще.
— По-моему, тебе хватит.
— Да брось, я только пришла. Не надо меня ограничивать, я сто лет не отдыхала. Кстати, ты порасспрашивал здесь насчет когтеточки?
— Не успел, — буркнул командор, отодвигая пустую посуду и кивая бармену, чтобы налил еще.
Похоже, мой муж объявил мне тихий бойкот. Ну ладно, не буду на него давить, решил похандрить — пусть. Но если так, то и сколько мне пить, решать не ему! Я сдула пену у новой кружки с пивом.
— Так бар держат гномы? А почему не у себя?
— Потому что все нелегальное проще держать здесь, у хоббитов. Они по-быстрому сворачивают палатку, когда разносится весть об облаве, а предупреждает тут каждый встречный. — Алекс слегка оживился. — Вчера патруль биороботов все-таки застукал их за сбором палатки, но они сказали, что это курсы гражданской обороны. Наивные биороботы поверили. Каждый день гномы выбирают новое место. Но где сегодня будет стоять палатка, найти нетрудно, хоббиты всегда покажут дорогу своим.
— Эй, еще кружечку-у! — услышала я знакомый голос и, обернувшись, нашла взглядом агента 013.
Он лежал в луже пива и выливал остатки из кружки себе на голову. Так вот откуда у него такая густая, хоть и свалявшаяся шерсть в последнее время. Надо тоже попробовать ополаскивать волосы пивом…
Тьфу, за этими мыслями я упустила главное — агент 013 валяется как немусульманская свинья, в самом непотребном виде!
— Ты знал, что он здесь?!
— Нет, впервые вижу, — соврал командор, даже не оборачиваясь на кота.
Да что ж это здесь творится?! Бедлам какой-то устроили. Кажется, пиво на меня не действовало (может, разбавленное?), потому что вместо благодушия во мне поднималась волна здорового возмущения.
— И как часто он у вас бывает? — гневно обернулась я к гному за барной стойкой.
— Это наш лучший клиент. Он у нас минимум три раза в неделю так гуляет, и всегда в хлам! — честно сообщил гном, протирая кружки грязной тряпкой и провожая взглядом помощника, который понес Пусику пиво.
— Вы в курсе, что котам вообще пить нельзя? — Я соскользнула с табурета, намереваясь силой утащить Профессора из этого гнезда порока.
— Эй, дамочка, если вы пришли тут поучать… — влез вернувшийся помощник бармена.
Я молча ударила его кружкой по голове, только потом поняв, что это не гном, а хоббит. Недорослик рухнул там, где стоял, сведя глаза к переносице. В баре повисла нехорошая тишина…
— Бей феминистку! — раздался дружный хоббиточий вопль, и яростная толпа смела меня вместе с табуретом.
Рычащий Алекс набросился на них с кулаками, раскидывая хоббитов, как котят, и протягивая мне руку помощи. Так что через минуту мы уже дрались спиной к спине. Гномы кротко вздохнули, поплевали на руки и включились в общую потасовку. Даже если они здесь хозяева, ни один уважающий себя гном ни за что не удержится от драки. А зная наших гномов, неудивительно, что в воздухе замелькали молотки, кирки, ледорубы, кувалды, мотыги и всякий другой горно-строительный инструмент.
Как говорится, «все смешалось в доме Облонских»! Но на самом деле, если бы Лев Толстой хоть раз позволил гномам и хоббитам подраться в доме тех самых Облонских, я думаю, что само здание возводили бы заново, а сам великий писатель в поте лица писал бы впредь только эпическое фэнтези и крутые боевики. В пылу боя я умудрилась наступить на хвост безмятежно спящего в луже Пусика.
— Извини, меня толкнули, — попыталась оправдаться я, но поздно…
— Шухер, облава, менты! — истерически выкрикнул кот, в диком прыжке взлетая на барную стойку. — Линяй, братва, я их задержу-у!
Минутой позже в палатке не осталось никого, кроме меня, Алекса и в дрезину пьяного агента 013, размахивающего острым горлышком от разбитой бутылки. Перепуганные внезапной облавой, сбежали даже хозяева-гномы, бросив на растерзание судьбы «Сивого пони» со всем содержимым. Поле битвы, таким образом, осталось за нами…
О том, какой немалый тюремный срок светит за незаконное открытие алкогольного притона, знает даже самый необразованный хоббит. Видимо, гномы тоже понимали, когда и чем стоит рискнуть, а когда бросить все и уносить ноги, переводя на необлагаемые налогами эльфийские счета все неправедно заработанное золотишко.
Домой возвращались молча, я осторожно потирала синяки и шишки, командор нес на руках ворчащего кота и в мою сторону даже не оборачивался. Ну конечно, из-за меня в очередной раз была испорчена их чудная мужская посиделка, или как там они называют эти беспросветные пьянки с дешевым пойлом и дурацкими разговорами о том, кто кого больше уважает. Я пару раз пыталась подкатиться к нему с извинениями, он дежурно отмахнулся, типа что я ни в чем не виновата, но теплоты в его голосе не прибавилось.
В результате у самого дома я еще раз вспылила, заявив, что если кот ему дороже, чем я, то пусть с ним и остается, на что мой муж так же сдержанно кивнул и действительно ушел с агентом 013. Я осталась одна, с раскрытым ртом, дура дурой…
Уснула только под утро, отревевшись, объевшись шоколадом, напившись пустырника и посмотрев подряд двадцать пять серий «Футурамы».
Утром меня разбудил звонок грифона Рудика, я еще ходила на его занятия по восточным танцам, но сегодня занятий не было, и чего он звонит спозаранку? Драматическим шепотом, с присвистом и легким клекотом он попросил меня встретиться за оранжереей Шурале. Я бы не пошла, но он сказал, что дело касается командора Орлова и Профессора. Тут уж у меня не было выбора, значит, дело серьезное…
Рудик пришел на встречу в темных очках и сером плаще, как будто американский шпион какой-то, что при его куриных ножках выглядело весьма комично.
— Алиночка, я должен тебя попросить, разберись со своим мужем, а то еще одной такой ночи я не выдержу.
— Так они ночевали у тебя?
— О, если бы они только ночевали! — Он нервно всплеснул крыльями. — Нет, они вломились в мой дом, потребовали у меня ключи от спортзала, потащили меня с собой и заставили сидеть с ними почти до утра! Ваш кот прихватил еще бутылку какого-то странного алкоголя. То ли «Пот хоббита», то ли «Копыто Серогрива», в общем, сивуха сивухой! А ты же знаешь, Алиночка, я не пью, у меня танцы, конкурс стрип-пластики на носу…
— На клюве, — автоматически поправила я. — И зачем ты их вообще пустил?
— Да попробовал бы я не пустить, они шантажировали меня, что вновь поднимут эту историю с фотографиями, пойдут к шефу и подадут на меня в суд как на извращенца!
— Делов-то… — фыркнула я.
— А перед этим побьют! — жалобно всхлипнул грифон.
— А вот это серьезней. Ладно, давай по существу, чего ты от меня-то хочешь?
— Я четыре часа кряду выслушивал все эти страдания агента 013 и твоего Алекса, их жалобы и претензии к семейной жизни. Знаешь, мне кажется, что тебе бы стоило что-то поправить. Слушай, ты правда заставляешь его шить занавесочки для своего кукольного домика?
Я покраснела.
— А еще не моешь посуду, не убираешься, не готовишь?
Я покраснела еще больше и рассердилась.
— Да. А должна? Не знала, что это кого-то касается, кроме нас с ним, и что он такой мелочный, чтобы жаловаться каждому встречному на такую ерунду.
— Так, может, вам об этом и стоит поговорить? — тепло похлопал меня по плечу Рудик. — И послушай моего совета, Алиночка. Не откладывай. Потому что, пока молчишь ты, с ним говорит кот…
Вот тут уже я не могла не признать серьезность сложившейся ситуации. Пусик со своими семейными демаршами мог достать кого угодно, и уж если ему пришло в голову вываливать все это на своего друга и напарника, то шансы моего доверчивого мужа были очень невелики. Котик, сто процентов, перетянет его вспомнить молодость и забуриться куда-нибудь на задание вдвоем, без «надоедливых женщин». А что тогда делать мне?!
Надо срочно найти эту проклятую когтеточку, чтобы агент 013 вернулся к жене и оставил моего Алекса в покое. Анхесенпа примет его в порыве раскаяния, он будет снова счастливо играть с котятами и пусть временно, хотя бы дня три понаслаждается узами законного брака. Всем понятно, что идиллия больше недели не продлится, надо знать Анхесенпу, как знаем ее мы, но за это время я гарантированно успею вправить мозги своему супругу. Итак, решено, ищем когтеточку!
Поймав за край плаща убегающего Рудика, я задала и ему пару вопросов насчет исчезнувшего предмета, но грифон, приподняв заднюю лапу, демонстративно пошевелил пальцами с львиными когтями. Намек был понят.
— Ну да, разумеется, извини, — вынужденно признала я.
Один его коготок мог расщепить столбик когтеточки на три тысячи двадцать семь неровных зубочисток. Волей-неволей мне пришлось исключить Рудика из списка подозреваемых.
Подумав, я решила пройтись до Грызольды, чтобы узнать расписание заданий агентов, а самое главное, выяснить, не отправляется ли сегодня и завтра кто-нибудь на «Хекете»? Что-то подсказывало мне, что вывести когтеточку на космическом корабле легче легкого и загнать ее в какой-нибудь далекой галактике как антикварный раритет, а потом ищи-свищи ее по всей Вселенной. Да и не факт, что какой-нибудь осьминогоподобный султан с альфа-бета Центавра, использующий данный предмет в брачных играх, захочет мне ее вернуть для передачи законной владелице…
Но по пути я натолкнулась на целую демонстрацию хоббитов, которые шли по коридору нестройными колоннами, скандируя и размахивая плакатами. Как я понимаю, теперь эти жулики явно копировали наше женское движение. И выглядело это, увы, полной профанацией нашей высокой идеи. Сравните их лозунги и наши…
— Хобитты ни воры! Хватид портит нам имитжь! Вам ни отнять наше дастоинсво, мерзские высоклики! Мы призываим вас к атвету за кливиту! Хобитцы чесный и благародны нарот! Вы атветити за ваши аскарбителные стириатипы! — яростно топоча босыми ногами, надрывалась толпа.
Повторов на одну тему было много, и только у Федора был транспарант, написанный по-эльфийски, который я видела у него вчера. Он был самый грамотный, но толку с этого было ноль. Во-первых, на Базе по-эльфийски никто не читал, во-вторых, сам лозунг «Книга — источник знаний!» никогда не был популярен среди жителей Шира.
Самое смешное, что на меня, главную виновницу всей этой демонстрации, никто даже не обращал внимания. Я намекнула в частном разговоре, что хоббиты все тырят, и это стало для них лишь поводом устроить мятеж. А повод всегда чуточку важнее самого мятежа. Нормальным людям эту логику не понять, но хоббитов она вполне устраивает. Пару раз мне даже пожали руку за то, что я «подсказала» им законный способ побуянить.
Мне пришла в голову мысль рассказать об этом Грызольде. Оборачиваясь на ходу и видя, что хоббиты, похоже, тоже направляются в ту же сторону, я ускорила шаг, переходя на бег. Надо предупредить шефа!
— Главный у себя?! — Я влетела в секретарскую.
— Его нет. А что, что-то срочное? — Грызольда, не поворачиваясь ко мне, что-то печатала, щелкая когтями по разбитой клавиатуре.
— Скорее, сюда идут хоббиты! Надо что-то делать! Они же сметут тут все, и нам придется всех их усыпить!
— Спокойно, дорогуша. Можешь повторить, что произошло, по порядку.
Но меня уже понесло, и я тараторила без остановки:
— …Я вообще не думала, что они обращают внимание на наши слова. А они в знак протеста организовали комитет за права хоббитов… Кстати, хоббитки оказались грамотнее, судя по плакатам, а еще по тому, что они еще вчера примкнули к нашим рядам, отрешившись от своей мужской половины… А хоббиты восстали! Конечно, основания возмущаться у них есть. Я вчера одного по голове пивной кружкой огрела…
— Подумаешь, с кем не бывает, — равнодушно зевнула Грызольда.
Я удивленно посмотрела на нее, неужели и она такое делала? А секретарша невозмутимо продолжила:
— Не волнуйся. Они тут задолго до тебя бунты устраивали. Думаешь, это первый или второй? Да они каждый год что-то подобное устраивают, а если увлекутся, то и чаще. Сейчас я с ними разберусь…
В коридоре уже слышался топот босых ножек и выкрикивания хоббитов, стройные ряды митингующих были совсем рядом. Я невольно вздрогнула и пожалела, что не успела смыться. С их переменчивым характером хоббиты могли сделать из меня козу отпущения и через пять минут после того, как сами же пожимали руку и благодарили. Но Грызольда даже глазом не моргнула, спокойно выходя из-за стола к маленьким бунтарям. Похоже, что для нее эта ситуация действительно была привычной.
— Мы требуем уважения! Почему нас обвиняют в каждой краже? У нас тоже есть права! А у вас нет доказательств! Мы вам не барахло! Хватит унижений! Хотим мороженого!
— Мороженое будет завтра. А сегодня всем по два кекса! Бегите в столовую, там вас уже ждут, — громко объявила секретарша.
Революция захлебнулась слюноотделением…
— Ну ты профи, — восхищенно выдала я, когда она вернулась.
— Дело практики, — сказала Грызольда, набирая на телефоне номер. — Попрошу Синелицего отдать все засохшие кексы из сухого пайка хоббитам. Их все равно больше никто, кроме них, не ест.
Я благодарно пожала ей руку и вышла в коридор. Счастливые хоббиты наперегонки убегали в столовую, бросая транспаранты прямо под ноги. Нет, кто-то им явно их составлял и формулировал. Они сами таких сложных выражений не знают, да и скандировали как по бумажке. Хотя, с другой стороны, у нас таких ошибок в трех словах, как они, никто не может сделать, если только это не чей-то хитрый план…
Ответ был дан сразу же. Когда все хоббиты разбежались, в конце коридора, прижатый к стенке, остался стоять наш кот. В лапах он держал блокнот и ручку, а выражение морды имел самое подозрительное.
— Так вот кто надоумил невысокликов на этот этнический демарш… Ах ты серый кардинал с полосатым хвостом! А ну иди сюда!
Профессор бросился наутек, я за ним. У оранжереи ему удалось оторваться, но я ловко подхватила грабли Шурале и с криком австралийских аборигенов швырнула в Пусика на манер бумеранга. К чести признать, от граблей этот гад увернулся, но выронил блокнот, который и стал моей добычей, когда он удрал. С первых же страниц мои наихудшие подозрения оправдались — усатый изменник не только руководил восстанием хоббитов, но еще и сам его спровоцировал! Естественно, в личных целях.
Согласно его записям, кот должен был, удостоверившись, что восстание захлестнуло всю Базу и недорослики грабят кухню, успеть «обыскать» весь хоббитский квартал в поисках той самой когтеточки. А на самом деле прихватить что плохо лежит — в качестве «компенсации». Представляете?
То есть наш дорогой агент 013 вдруг резко решил удариться в махровый криминал! Чтобы потом, как он пишет, «явиться к Анхесенпе с толстой цепью на шее, золотыми „болтами“ на пальцах и малиновом пиджаке, дабы пленить ее переменчивую душу новым образом богатого, самоуверенного, полностью упакованного мачо, у которого весь мир в кармане».
Идея, как вы понимаете, едва ли не детсадовская, но надо знать Пусика, решившего половить рыбку в мутной воде. Он же у нас всегда самый умный. И этот «коварный» план наверняка показался ему вершиной преступной мысли века! Но тут вышла Грызольда и в один миг все испортила — вдохновленные обещанными кексами хоббиты тут же все бросили и умчались в столовую. Понятно, что долго они там не задержатся и спокойно вернутся в свой хоббитский квартал, а значит, вволю пограбить у агента 013 никак не получится. Идея неправедно нажитого богатства, цепей, перстней и пиджаков откладывается…
Ну что ж, я задумчиво похлопала блокнотом по ладони, теперь ты сам приведешь ко мне Алекса за ручку. Шантаж — великая сила! Хорошенько прикинув, где искать кота, я решила, что скорее всего он будет ошиваться в том же самом баре — заливать провалившуюся операцию пивом вполне в его духе. Ну а бар откроется не раньше вечера, значит, у меня куча времени на подготовку. В смысле на создание образа и интерьера…
Про когтеточку я уже благополучно забыла, потому что появился реальный способ вернуть влияние на мужа не посредством когтеточки Анхесенпы, а посредством блокнота Профессора. Который, в отличие от первой, был уже у меня в руках.
Теперь настала моя очередь приводить в действие собственный план. Я помыла полы, поменяла занавески, перестелила постель, посыпала ее лепестками роз, купленными по случаю законсервированными, не вянущими. Накрыла стол красной скатертью, вытащила позолоченные подсвечники, вставила в них длинные белые свечи и побрызгала всю квартиру ароматизатором «Камелия планеты Камелий». Оставалось что-то придумать для торжественного ужина…
По зрелом размышлении, с домашней едой я заморачиваться не стала. Позвонила Синелицему и заказала утку по-пекински с прозрачной рисовой лапшой и свинину в соусе по-сычуаньски. В последнее время у него работал новый поваренок, мелкий бес из Китая, черный как смоль, ни бельмеса не понимающий по-нашему, но повар от Бога! Теперь можно было заняться собой, и это самое важное!
Буквально неделю назад у нас на Базе открылся СПА-салон, но туда я, естественно, не пошла. Открыла его кикимора, которую мы недавно едва не посадили за попытку вооруженного восстания и аннексии части земель Российской империи в пользу шведской короны. Кот требовал добавить ко всему этому еще и преступления против частного бизнеса, но шеф это во внимание не принял.
Когда в коридоре появилось объявление об открытии СПА-салона в оранжерее у Шурале, все, разумеется, ломанулись посмотреть. А потом оказалось, что единственной процедурой, которую там предлагали, было экологическое вымазывание «лечебной грязью из тайных мест архангельских болот». Щепетильные гоблины из лаборатории на раз-два доказали, что грязь самая что ни на есть обычная, взятая в той же оранжерее из ближайшей кадки с пальмой, и лечебного эффекта он нее ноль…
Тем не менее бизнес процветал. Наши модницы-хоббитки, никого не слушая, бегали делать грязевые маски. Естественно, в кредит. И этот кредит им, тоже естественно, предоставляли. Под будущую зарплату и в рекламных целях.
Разумеется, ни Шурале Рафикович, ни кикимора знать не знали, что никакой зарплаты хоббиты отродясь не получают, потому что также отродясь нигде не работают. А вот реклама действовать уже начала. У двух хоббитесс мордашки расцвели огромными прыщами, и они уже угрожали подать в суд, если им не вернут их деньги, которые они и не платили. Кажется, спор разрешился примирением сторон. Пострадавшим предоставили еще три грязевых сеанса бесплатно. Хоббитесс это вполне устроило…
В общем, извините, заболталась, но вы поняли, почему я туда не пошла. Я потратила час на покраску и укладку волос, с полчаса на реснички, губки, подводки и так далее, быстренько обработала ногти и, выбрав платье для променада, уже в шесть часов вечера на каблуках отправилась в хоббитский квартал.
Там поймала за ухо первого пробегавшего мимо недорослика, сделала страшные глаза и ласково спросила:
— Где «Сивый пони»?
Хоббит безропотно указал на противоположный конец улицы.
— Живи покуда, — вежливо поблагодарила я, и он удрал, пятясь задом и не переставая кланяться.
Минут за пять я неторопливо доцокала туфельками до перекрестка, свернула за угол и действительно увидела невдалеке знакомую палатку. Охраны при входе не было, пароль не требовался, я откинула полог и, как и в первый раз, «озарила своей красотой это гнездо порока». Ну в смысле просто вошла.
Внутри было не так много народу, официанты расчищали площадку в центре, явно готовясь к какому-то мероприятию. Моего мужа и агента 013 тоже видно не было. Что ж, время есть, я могу и подождать. Я подсела к стойке, заказав их фирменное пиво, пить которое второй раз меня бы не заставили даже под угрозой расстрела.
— У вас что-то намечается? — спросила я у знакомого уже хозяина заведения, который развешивал лампочки и фонарики, пытаясь как-то направить свет в центр зала. — Пол Маккартни решил заглянуть или «Пусси Райт» на денек выпустили?
— Круче! Хоббитские танцы от Брандакрыса.
— Чего-чего?! — удивилась я.
— Он обещал что-то вроде стряп… стрип… стритпластики. В общем, народный танец. А танцы у нас редкость. Разве что в пьяном виде на столе.
Мне стало интересно, хочу на это посмотреть, все равно нужно было как-то убить время до прихода Алекса. Но через пять — десять минут скучного ожидания меня стали грызть сомнения: а так ли хорош мой сегодняшний план? Почему я решила, что он непременно должен быть здесь? Может, он одумался и ищет меня, чтобы попросить прощения? Я его, конечно, прощу, но сначала пусть скажет, где он шлялся весь день и всю ночь! Тьфу, о чем это я?! Если мои выводы ошибочны, он вряд ли будет искать меня здесь, скорей всего сидит сейчас дома и ждет, бедненький…
Я уже хотела сорваться с места и уйти, как вдруг началось. За своими путаными мыслями я не заметила, как на расчищенной от крупного мусора площадке появилась странная штуковина. В первый момент я даже не поняла, что это такое. Но в следующее мгновение сознание прояснилось — в центре танцпола, освещенная самодельными прожекторами стояла… Анхесенпина когтеточка!
Вокруг ее столбика вилась блестящая лента серпантина, шарик на веревочке, привязанной на верхушке столба, был обклеен блестками, а небольшой деревянный помост, обитый войлоком, аляписто облеплен цветными фантиками от конфет, тут явно была принесена в жертву чья-то целая коллекция…
Первая мысль была — схватить украденный предмет, сорвать с него всю эту мишуру и торжественно отнести Анхесенпе, но через секунду я поняла, что этого нельзя делать, по крайней мере сейчас. Сначала надо узнать, кто этот гнусный вор и преступн… Ого, да это же наш старый знакомец, Брандакрыс!
Мерзкий хоббит танцующей походкой как раз выходил на сцену. Одетый в серебристый облегающий комбинезон а-ля космонавт, в стиле восьмидесятых, он сверкал не хуже, чем эта несчастная когтеточка. От предвкушения чего-то необычайного у меня замерло сердце. Кажется, подобная реакция была у всех присутствующих здесь — гномы, биороботы, гоблины и даже хоббиты застыли с открытыми ртами и недонесенными до губ кружками. А дальше началось шоу…
Из старых динамиков загромыхал бессмертный Джо Кокер с композицией из «Девяти с половиной недель». Брандакрыс интимно ухмыльнулся, демонстрируя гнилые зубы, взялся за шест, то есть столбик, сделал несколько кругообразных движений, потерся спиной, выгнул поясницу и…
— Вор! Вот кто украл мою когтеточку! То есть когтеточку моей жены! — закричал кот, врываясь в палатку и указывая на Брандакрыса.
— Да он же у вас стриптиз собирался танцевать, и что, у вас здесь такое каждый вечер? — вскричала я почти одновременно с котом, вскакивая со стула. — И что, мужчинам такое нравится, да?
— Какой такой стриптиз? — невольно покраснел бармен. Вернее, побагровел от ушей до бороды.
В толпе завсегдатаев раздались недовольные выкрики, половина требовала гнать извращенца, а остальные — чтоб сначала он все-таки дотанцевал. В общем, дело шло к тому, что и сегодня в баре будет драка…
Действительно, не теряя времени, агент 013 бросился на отступающего Брандакрыса, пытаясь отобрать у него когтеточку. Музыка резко оборвалась, танцор и владелец отважно мутузились вокруг сверкающего столбика с шариком. Я попыталась вмешаться, пока никто всерьез не пострадал, но сзади на мое плечо легла рука Алекса.
Он был одет в новый костюм от Tom Ford, сидящий на нем просто идеально, белая рубашка, узкий галстук, взъерошенные волосы, и выглядел жутко сексуально.
— Милая, а тебе не кажется, что ты слишком много времени проводишь среди посторонних мужчин? — мягко спросил он.
— Вообще-то я пришла сюда за одним мужчиной, за своим, — ответила я.
И пока драка не приобрела масштабного размаха, мы с любимым в обнимку покинули это злачное место. Палатка рухнула буквально за нашими спинами, но мы оба даже не обернулись, мы смотрели в глаза друг другу…
Суд состоялся на следующий день. Судьей был бывший египетский божок, а сейчас, если можно так выразиться, «базовый» священник Бэс. Брандакрыс, грязно ухмыляясь и щерясь, объяснил, почему ему нужна была когтеточка. Только потому, что он учился танцевать танец с шестом, а холодный металлический шест ему не нравился. Но однажды, проходя мимо квартиры агента 013 и чисто случайно заглянув в распахнутую котятами дверь, он увидел стоящую посреди комнаты когтеточку, об которую, выгибаясь, точила когти египетская кошка, и понял — вот оно, то, что ему нужно!
— И вы украли ее? — уточнил Бэс, делая пометку в блокноте.
— Украл-с? С чего это-с? — неуверенно поковырялся в зубах Брандакрыс, вытащил кусочек кекса, счел, что он достаточно большой, и бросил обратно в рот. — Не крал-с, я ее честно купил-с.
— Как? — По залу прокатился неуверенный нарастающий шепоток.
— Как все покупают-с, за пять монет-с.
— У кого же?
— Да у хозяина-с. — Брандакрыс вытянул руку вперед, указывая на пробирающегося к выходу кота. — Вон агент ваш-с ноль какой-то там-с, мне ее и запродал-с! Честная сделка-с, я без претензиев-с.
Судья выразительно выгнул бровь, и двое биороботов в костюмах полицейских мигом перехватили Пусика, завернув ему лапы за спину.
— В связи с новой информацией, появившейся по делу…
— Хоббиты не воры! — взвился с места всхлипывающий Федор. — Нас опять подставили, как тогда Гэндальф с Кольцом! Честный хоббит оплатил свой шест для танцев, за что же его в суд?
— Свободу Брандакрысу! — взорвался аплодисментами зал.
Бэс долго стучал молоточком по столу, призывая всех к порядку, пока наконец не убедился, что это бесполезно. Тогда он опустил руку под стул, вытащил из сумки укороченный автомат Калашникова, передернул затвор и выразительно положил перед собой. Шум сразу стих…
— Суд должен выслушать показания нового обвиняемого.
— Не буду я ничего объяснять! — ушел в полную несознанку Профессор. — Он все врет. Кому вы верите, уважаемому полковнику, покрытому сотней шрамов, награжденному десятком почетных наград правительствами разных стран, сказочных королевств и параллельных миров, близкому другу командора Орлова и всеми нами любимой агента Сафиной, пьющему на брудершафт с самим шефом этой Базы? Или какому-то криминальному хоббиту? У меня огромные связи, жена и трое котят, я полезный член общества и примерный семьянин. Никто тут не имеет и половины моих заслуг и вряд ли когда-нибудь достигнет даже малой части того, чего достиг я за гораздо меньший срок, чем мог бы самый умный и талантливый из вас, если бы таковые среди вас вообще имелись. Но разницу-то между нами вы увидеть можете? Посмотрите на преступную морду этого Брандакрыса, разве у кого-то еще есть сомнения?
Вот после такой тирады сомнений действительно ни у кого не осталось. В виновности Пусика, разумеется. В общем, если бы не мы с Алексом и не биороботы-полицейские, кота линчевали бы прямо на месте, при полном согласии и благословении Бэса, который первым с места потребовал показательного расстрела агента 013. Мы укрылись в кабинете шефа за спиной Грызольды, и только личное вмешательство гнома как-то успокоило праведный гнев народных масс.
Когтеточка была возвращена Анхесенпе, Пусик получил пять дней исправительных трудовых работ в хоббитском квартале, плюс его обязали возвратить стоимость когтеточки Брандакрысу, те же пять золотых монет эльфийской чеканки, и компенсировать моральный ущерб в размере двух полковничьих окладов.
Но больше всех пострадали в этой ситуации, как вы уже поняли, мы с мужем, поскольку кормление семьи агента 013 полностью легло на наши плечи. Собственно, с котятами сложности не возникало, а вот исполнять все капризы Анхесенпы, начиная с омаров на завтрак и кончая свежей норвежской семгой на ужин, было сложнее.
Но и это еще ничего, как-нибудь перебились бы, но тайский массаж по вторникам, маникюр алмазными пилочками по средам, педикюр китайскими рыбками по пятницам и солярий по воскресеньям меньше чем за неделю съели весь наш семейный бюджет. Так что очень скоро мы поняли, что подвигло кота на этот неблаговидный поступок — обчистить хоббитский квартал. Ему постоянно нужны были деньги. Когда у нас не осталось даже мелочи сходить в субботу в кино, которое крутили по вечерам механики на космодроме, я сказала Алексу:
— Все, хватит! Ухаживать за котиками, конечно, приятно, но мне кажется, что Пусик в очередной раз после предательства и подставы остался в выигрыше. Он просто сел нам на шею. И я же, как дура, пыталась ему помочь, бегая в поисках этой когтеточки, пока он настраивал тебя против меня!
— Но ему даже негде жить, родная. Анхесенпа его по-прежнему видеть не хочет.
— Знаю. Ты у меня очень добрый и всегда веришь словам этого самовлюбленного эгоиста. Признаться, я тоже в этот раз поверила. Но все, концерт окончен, сейчас я приволоку его домой, и пусть живут как умеют! По кошачьему летоисчислению они взрослее нас, пора им уже научиться брать на себя ответственность.
— Мур-мяу! — услышала я снизу гневное мявканье и включила переводчик.
Это была Анхесенпа, и она была в своем обычном настроении, то есть всем недовольна. Вот перевод ее сердитого шипения на человеческий:
— Мандаринчик нарыгал на коврик от твоего лосося в желе. Убирай давай и поменяй наполнитель для туалета, полчаса уже не меняла. И где свежая еда? Мы не должны второй раз есть одно и то же. И не забывай гладить меня, пока я отдаю тебе указания! А твой муж пусть сбегает в столовую, мне что-то захотелось утиного паштета…
— Но там может не быть утиного паштета, его не каждый день привозят, — заикнулся было Алекс.
— А мне какое дело? — сверкнула глазами эта хвостатая стерва. — Я египетская храмовая кошка и не иду на компромиссы! Пусть не возвращается без свежего утиного паштета, иначе я объявлю бойкот. Сами будете котят вылизывать!
— Так, дорогой, уведи детей.
— Что ты задумала, милая?
— Я сказала, уведи детей, — прорычала я, снимая с крючка кухонное полотенце. — Навести с ними Профессора и скажи ему, что дорога свободна, он может возвращаться.
— Хорошо, — медленно протянул мой муж, беря котят на руки и торопливо выходя из комнаты.
А я мокрым полотенцем так отходила эту вконец обнаглевшую кошку, что она взвыла дурным голосом! Она проклинала меня на всех наречиях Верхнего и Нижнего Египта, грозилась отомстить мне в тапки или прийти и расцарапать нам мебель! Кричала, что восстановит против меня всю Базу, и обещала сегодня же подать жалобу в Страсбургский суд по правам животных…
Мне было пофиг! Я метелила ее, гоняя по всем комнатам, не зная усталости и пощады.
— Агент 013 старается, ночей не спит, работает сверхурочно, подставляет себя и нас ради любого заработка, рискует нашими жизнями ради ее массажа! А она, лентяйка, тунеядка, в квартире бардак, дети вечно некормлены, здоровая дура, а на уме одни удовольствия! Ну ничего, я тебе не Пусик, я тебя быстро выучу! На тебе, на тебе, на-а!!!
Она пыталась удрать, спрятаться под диван, за холодильник, влезть на занавески, на шкаф, на люстру, даже запереться в туалете, но все тщетно. Когда я в ярости, со мной даже Алекс не связывается, не то что какая-то драная египетская кошка. Пару раз она набиралась храбрости и бросалась в отчаянную контратаку, расцарапав мне руку и колено, что только добавило мне здорового энтузиазма и огня в жилы.
Через полчаса, когда я, взмокшая, но удовлетворенная, покинула апартаменты агента 013, все было кончено. Немножко бледный командор стоял в дальнем углу коридора, отвлекая котят игрой в «кто быстрее залезет вверх по штанине».
— Как ты? — только и спросил он, глядя на мое довольное лицо и кровоточащие раны.
— Я в порядке, где кот?
— Звонил ему два раза, недоступен, видимо, опять отключили за неуплату. Или просто не хочет брать трубку.
В это время из-за угла оранжереи на автопилоте вырулил очень нетрезвый агент 013. Боюсь, с его алкоголизмом придется что-то делать. Семейные обстоятельства никто не отменял, но тем не менее спиться так можно на раз-два.
Увидев нас, он криво улыбнулся, оперся о стену и пошел в нашу сторону, быстро перебирая лапками.
— О, д-дети мои, я т-так п… вам с-с-оскучился! — Профессор лихорадочно обхлопал себя по груди и бокам там, где у нормальных людей находятся карманы. — Я нес вам гос-синцы, но где-т потерял… или ос-савил в залог в баре, мне в долг уже не н-ливают. — По щеке кота покатилась скупая слеза.
Мандаринчик, Абиссинка и Уголек тут же кинулись ему на шею, утешать папу.
— Друз-я м-ои, в-вы вернули мне детей, в… забрали их поиграть от этой м-мегеры… ой, де-ти, не-е слушайте папу. В-ваша м-ама самая лу-шая м-ама на свете, ик!
— Иди к ней, — выразительно подмигнула я. — Мы пообщались, то есть поговорили по душам, между нами, девочками. В общем, по-моему, она тоже тебя очень любит.
— Ты сырь-езна? Эт… она сама тебе ск-зала? — не поверил своему счастью Пусик.
— Кровью клянусь, — стараясь держать расцарапанную руку за спиной, подтвердила я.
Агент 013 счастливо всхлипнул и, подхватив на лапы котят, опрометью бросился в дом. В дверь, конечно, попал не с первого раза, но, когда она за ним захлопнулась, мы подошли поближе и честно прислушивались целых пять минут. Судя по сдвоенному мурлыканью, мой метод подействовал.
Через пару дней мы встретили кота в столовой. Он поджидал нас за нашим столиком, где мы сидели обычно, весь чистенький, подтянутый, свежий и улыбался в усы.
— Как дома? — спросила я, ставя на стол поднос с едой.
— Даже не знаю. Анхесенпа как шелковая. В квартире уют, чистота. Посуда вылизана, дети тоже. Когда ни приду, обед всегда горячий. Захочу выпить с друзьями — никаких попреков. Уже даже не знаю, что и думать, уж не подменили ли ее?
— Ты чем-то недоволен? — не веря своим ушам, уточнила я.
— Нет-нет, все хорошо. Только как-то скучно…
Я наклонилась к Алексу и кое-что сказала ему на ухо. В свою очередь он наклонился к напарнику и так же честно пояснил, каким именно способом я перевоспитала его супругу. Кот ахнул, с ужасом уставился на меня, а я только сдвинула брови и цыкнула зубом, чтобы до него окончательно дошло — будешь выделываться, получишь точно так же.
Профессор еще целую минуту возмущенно ловил ртом воздух, потом вдруг откинулся на стульчике, зажмурился и громко расхохотался.
— Ну, Алиночка, ну ты даешь… Куда там старику Макаренко! Дай я обниму тебя, спасительница моей семьи и брака!
Я искренне стиснула нашего старого друга, всем сердцем понимая, какой он все-таки славный и пушистый. А потом нас вызвал шеф…