Глава 17. НА ПРИВЯЗИ

Тяжелая дверь отворилась.

Вошло несколько человек, один нес лампу.

Комната низкая, длинная и широкая, потолок поддерживает множество квадратных деревянных столбов. Стены и пол — каменные. Похоже на пакгауз, кажется, где-то у воды. Не знаю. В мешке, связанную, с кляпом во рту, меня привезли сюда на лихтере с пиратского корабля.

Я здесь уже четыре дня.

Где же я оказалась?

На животе у меня — рабский медальон, на шее — цепь.

Медальон висит на железном обруче, который застегивается на талии. К обручу скользящими кольцами прикреплены наручники. Со стороны спины к обручу тоже приварено кольцо — зацепив за него карабин, рабыню можно прикрепить к стене или еще к чему-нибудь, можно и просто пропустить сквозь него цепь. Запястья схвачены наручниками.

Я сижу на соломе, подтянув к подбородку колени.

На шее — стальной ошейник, сквозь него продета длинная цепь. Еще одной цепью он прикреплен к стене. Соединяющая ошейники цепь довольно длинная — больше сотни футов. Здесь, на моей половине комнаты, прикованы к стене еще сорок — пятьдесят девушек, еще столько же — у противоположной стены. Неопрятная комната пропитана запахом прелой соломы. С непривычки кажется, что от крошечной лампы в руках вошедшего льется ослепительный свет.

— Которые из этих рабынь с «Облаков Телнуса»? — внушительного вида великан в плаще и шлеме обратился к одному из своих четырех спутников — низкорослому, заплывшему жиром человечку, держащему лампу, облаченному в белое с золотом платье торговца.

— Здесь таких, конечно, нет, благородный господин, — отвечал торговец.

— Всем известно, — настаивал высокий (видно, старший у них), — что ты связан с черными работорговцами.

— Ничего подобного! — вскричал коротышка. Высокий взглянул с угрозой.

— Может быть, благородный господин хочет золота? — осведомился торговец. — Много золота!

Высокий протянул руку.

Толстяк высыпал золото ему на ладонь, уточняя: «Вдвое против обычного».

— Которые из этих рабынь с «Облаков Телнуса»? — бросив золото в сумку, загремел высокий.

— Их здесь две, — вздрогнув, прошептал толстяк.

— Покажи!

Коротышка засеменил вперед и остановился передо мной и девушкой с золотисто-каштановыми волосами, что сидела в клетке на палубе. Мы были прикованы бок о бок. У нее — обычное клеймо «кейджера». У меня — «дина». Мне стало не по себе. Наверняка и ей тоже. Встать на колени перед мужчинами мы не могли, не пускала цепь.

— Вы обе с «Облаков Телнуса»? — спросил высокий.

— Да, хозяин, — ответили мы.

Не скрывая раздражения, он присел рядом. Один из его спутников одет в зеленое — значит, лекарь. Высокий внимательно рассматривал нас. Мы, нагие, отвели глаза. Пахло соломой.

— Ключ от наручников, — потребовал высокий. Торговец протянул ключ.

— Оставь лампу и исчезни, — приказал высокий. Передав ему лампу, перепуганный коротышка торговец бросился вон.

Присев на корточки, мужчина завозился около моей соседки. Послышался звук открываемых наручников.

— Проверим тебя на покс, — пробормотал он. Девушка застонала. Я от души надеялась, что на борту «Облаков Телнуса» зараженных поксом не было. Эта болезнь передается с укусами вшей. Впервые покс появился в Бази года четыре назад. На два года торговцы закрыли порт. Года через полтора эпидемия угасла, выкосив окрестности к югу и востоку. Как ни удивительно, встречаются люди с иммунитетом к поксу. Некоторые выздоравливают после изнурительной болезни. У остальных же покс протекает быстро, страшно и приводит к летальному исходу. Потомкам выживших полностью или частично передается иммунитет к этой страшной болезни. Заразившихся поксом рабов часто, не мудрствуя лукаво, просто убивают. Многие считают, что обуздать эпидемию в окрестностях Бази удалось именно благодаря уничтожению инфицированных рабов.

— Не та, — разочарованно проговорил лекарь и пристально взглянул на меня.

— У меня нет покса, хозяин? — спросила девушка.

— Нет, — раздраженно буркнул лекарь. И чего он злится? Высокий защелкнул на запястьях девушки наручники.

Мужчины сгрудились вокруг меня. Я прижалась к стене. Освободив от наручника мое левое запястье, высокий вытянул мою руку и повернул внутренней стороной вверх.

Ясно, покс тут ни при чем, его уже два года и в помине нет.

Какой-то прозрачной жидкостью лекарь протер мне кожу на руке. Вдруг, к моему ужасу и восторгу мужчин, на внутренней стороне локтевого сгиба как по волшебству проступила надпись — тоненькие ярко-красные буквы. Я знала, что там написано. Мне сказала моя хозяйка, леди Элайза. Надпись проста. Всего два слова: «Это она». Ее нанесли на мою руку тоненькой кисточкой, тоже прозрачной жидкостью. Оставшийся на коже влажный след подсох и исчез. Мне и не верилось, что метка сохранилась. Но теперь, под действием какого-то реактива, она проступила — четкая и ясная. Мгновение спустя, капнув на тампон из другой склянки, лекарь снова мазнул мне руку — как по волшебству надпись растаяла. Невидимое пятнышко растаяло. На всякий случай проверили: еще раз капнули первый реактив. Ничего. Химическое клеймо, которым леди Элайза, моя хозяйка, пометила меня для своих агентов, исчезло. Лекарь еще раз протер мне руку, удаляя остатки реактивов.

Мужчины обменялись довольными взглядами.

На мое левое запястье вновь надели наручник.

— У меня нет покса, хозяин? — спросила я.

— Нет, — ответил лекарь.

Вынув из сумки грифель, высокий нацарапал на левом плече моей золотистоволосой соседки какое-то слово и объявил:

— Твое имя — Нарла.

Это, наверно, он и написал на ее плече.

— Да, хозяин, — ответила она. Повернувшись ко мне, он надписал и мое плечо.

— Ты — та самая, Йата.

— Да, хозяин.

Надпись будет красоваться у меня на коже, пока не смоют. Мужчины поднялись на ноги и вышли. У дверей топтался торговец.

— За такое наказывают, — предупредил его высокий.

— Не губите, господа! — захныкал тот.

— Еще золото есть?

— Да-да, господа! — оживился торговец.

Дверь закрылась. Комната снова погрузилась в темноту. Кожу еще саднило от острого грифеля. Значит, на мне написано «Йата». Теперь меня зовут Йата.

— Имя? — спросил мужчина золотистоволосую.

— Нарла, — ответила она, — если хозяину будет угодно.

— Годится, — кивнул он. — Имя? — это уже мне.

— Йата, если хозяину будет угодно.

— Годится.

— Ко мне они попали от достойного работорговца, Александра из Телетуса, — тараторил торговец, — только бумаги затерялись в дороге.

— Я беру обеих, — объявил мужчина. Долго торговаться он не стал, и вскоре мы с Нарлой уже стояли за стенами длинной низкой комнаты, в коридоре. На шеях — связанные друг с другом поводком кожаные ошейники, в середине поводка — ручка. Схваченные наручниками руки — за спиной.

— Далеко ли до Телнуса, хозяин? — спросила я.

— Вот дура, — буркнул он, — ты уже в Телнусе.

— Зачем ты купил нас, хозяин?

— Будете работать у меня в заведении, пату подавать. Нарла застонала.

Я улыбнулась.

— Хозяин, позволено ли будет спросить, как называется твое заведение?

— Самое лучшее в Телнусе, — похвастался он.

— Да, хозяин?

— А называется «Чатка и курла».

— Спасибо, хозяин.

На Нарлу накинули плащ и колпак, завязали под подбородком. Теперь не увидит, откуда ее забирают. Полы плаща подоткнули под подбородок. Плащ короткий, с четырьмя овальными вырезами. На ткани — какая-то надпись. Наверняка реклама «Чатки и курлы». Надели колпак и плащ и на меня. Ничего не видно. Подол болтается высоко, открывает ноги. В вырезах гуляет ветерок. Хозяин потянул за привязь. Я послушно пошла следом.

Вот я и в Телнусе.