Ааран Хаас Ж’Маати витал незримым наблюдателем над замком Межмирья. Он видел несметные полчища белых рыцарей, что катили волной на одинокую цитадель замка. Тяжелая кавалерия, закованная в панцири, с звериными лапами и головами на шлемах, с огромными щитами, украшенными геральдикой далеких земель и измерений, многие из которых были незнакомы Аарану. Укрытые плащами конные рыцари текли широким фронтом, взбираясь на холмы, устилая долины. В белый поток кавалерии влился немногочисленный отряд кариатийских пикинеров и конных лучников, которые уже приторачивали к седлу тяжелые луки, изготавливаясь к бою. За хвостами укрытых попонами и броней лошадей показались первые полки пеших воинов. Унылые ряды, сверкающие белизной, мечников и копьеносцев, алебардщиков и арбалетчиков, рыцарей, вооруженных полукруглыми щитами, укрывавшими лишь руку, — разменная карта в предстоящей схватке, — и глухо укрытые броней воины, вооруженные секирами, булавами и цепами. Насколько хватало взгляда, всё заполнялось пешими воинами, которые постепенно оттеснили замершую возле стен замка Межмирья конницу. Под белые стяги стали тысячи рыцарей со всех реальностей и перепутий. Веселые пикейщики из Силезии и алебардщики из Итаскии, славящиеся своей невообразимой меткостью лучники из Заранды и несравненные мастера мечных схваток из Альбы. Люди и хмурые гномьи полчища ползли на замок Межмирья подле друг друга, ничем не выдавая свою извечную неприязнь, полулюди-полузвери шествовали возле возвышенных эльфов, восседающих на высоких статных лошадях. Отдельно от всех качали могучими боками элефанты, чьи спины украшали паланкины, в которых восседали черные, точно уголь, всадники, подле которых спина к спине сидели по два лучника, готовых в любую минуту вступить в бой.

Ааран Хаас Ж’Маати благословил провидение, что Паломники не повели на приступ замка Межмирья стальных птиц Рух, но в ту же минуту небеса огласил дикий животный рев и от горизонта на большой скорости показались стальные орлы. Ааран проклял себя за черный язык. Он трижды пожалел о своей преждевременной радости. Стальные птицы приближались. Если напрячь зрение, уже можно было разглядеть на их спинах всадников, которые, пригнувшись к шеям Рух, сжимали в руках, укрытых толстыми, из грубой кожи перчатками со стальными шипами поводья, тянущиеся к головам птиц. В огромных лапах каждая птица Рух сжимала массивный каменный валун размером со слона.

Ааран не сомневался, для кого предназначались эти камни. Отсидеться за толстыми крепостными стенами, похоже, не удастся, но и выстоять в предстоящей схватке невозможно. Ааран не представлял себе, какие силы бросят на освобождение Менялы Душ Паломники. Он думал, что силами людей, которых он призвал под свои знамена из разных миров, удастся сдержать натиск Паломников, а массированным ударом гаргулий опрокинуть строй и уничтожить врага. Но план трещал по швам. Если гаргульи выйдут и встанут под знамена вместе с людьми, их сдвоенной силы не хватит, чтобы сдержать натиск воинства Паломников и откинуть его от стен замка. Но вступить в бой с птицами Рух могли только гаргульи.

Птицы Рух — страшные создания из мрачного мирка, находящегося на самой окраине сплетения реальностей. В этот мир странники никогда не заглядывали, опасаясь за свой разум и жизнь. Ааран тоже не посещал этот мир и не мог ничего о нем сказать, кроме того, что Грухан Хаас Ж’Маати, двоюродный дядя Аарана, однажды посетил его. Когда он вернулся домой, то несколько лет не покидал своего замка, замкнувшись в нем и не допуская никого, кроме повозок с провизией и лесом. Крестьяне, жившие неподалеку от замка, рассказывали, что старый господин каждую ночь проводил на крыше замка, взирая на луну и жалобно скуля на бледный небесный лик. Когда через три года отец Аарана навестил брата в замке, он застал жуткое запустение, ужасную разруху и совершенно одичавшего родича, который почти не подавал признаков жизни. Последние слова, слетевшие с уст Грухана Хаас Ж’Маати, были:

— Как черен и ужасен мир, пожравший меня!..

С этими словами старый гаргулья умер, а когда-то он славился буйным норовом, неутомимым весельем и дикой жаждой странствий.

Только Паломникам удалось проникнуть в запретный мир. Они возвратились оттуда, усиленные отрядами птиц Рух. И цепочка нанизанных миров содрогнулась от титанической мощи гигантских тварей, способных переносить целые горы и низвергать их на головы обреченных врагов.

Паломники всегда казались странными Аарану. Он не понимал их поступков и устремлений. Они сражались за свои идеалы, но что это за идеалы, гаргульи понять не могли. Почему так остервенело Паломники защищали и оберегали, точно неразумных дитятей, Менял, которые то и дело появлялись в разных мирах? Почему под знаменами Паломников в сторону замка Межмирья выдвинулась несметная армия, как только стало известно, что Меняла Душ пленен? Как удалось Паломникам объединить в одну армию эльфов и гномов, полулюдей-полузверей, птиц Рух и человеческое войско? Для Аарана всё это оставалось загадкой. Воины объединенной армии Паломников всегда отличались особой преданностью, великим мужеством и неподкупностью. Они не покидали поле боя и всегда сражались до последнего…

Птицы Рух приближались. Ааран видел и чувствовал их мощь, как вспарывали воздух крылья размахом с королевский лес Малдебора, как щелкал клюв размером с наследный замок Хаас Ж’Маати. Ааран знал, что птиц нельзя допустить до замка Межмирья. Камни, которые они сжимают в лапах, сметут городские укрепления, разрушат донжон и сотрут с лица земли дворец повелителя, в котором разместился вожак стаи.

Ааран незримо потянулся к Гончему. Он нащупал его на внутреннем кольце замковых стен. Гаргулья возвышался на самой высокой башне и наблюдал за бескрайним морем белого воинства.

«Птицы Рух», — сообщил Ааран.

Гончий отвлекся от картины катящегося на стены замка Межмирья войска и поднял глаза к небу. Огромные черные пятна, похожие на кляксы, которыми усеивал пергаменты документов Бог-Император, не заметить было трудно. Четыре птицы, что находились в небе, затмевали свет, отчего по межмировому полю катилась темная волна.

«Вижу», — спокойно отозвался Гончий.

«Мы должны уничтожить птиц, пока они не уничтожили нас», — распорядился Ааран.

«Поднять в воздух шакий?» — предложил Гончий.

Шакии — крылатые твари, похожие на драконов, которые давно вымерли во всех доступных мирах, сильно уступали в размерах птицам Рух, но могли потягаться с ними в скорости. Управляемые опытным наездником, шакии вступали в сражение с птицами Рух и нередко выходили победителями. Правда, чтобы завалить одну птицу Рух, уходило до десяти шакий вместе с наездниками, но гаргулий никогда не волновала цена.

«Нет», — отказал Ааран.

«Тогда что?» — удивился Гончий.

«Попробуйте небесный огонь», — распорядился вожак стаи.

Гончий ухмыльнулся. Блуждающую озорную улыбку Ааран считал с его физиономии. Гончий поклонился, будучи уверен, что его видят, и тут же отдал команду дальше по цепочке.

Массивные птицы Рух наплывали.

Белое воинство прекратило движение, полностью выдвинувшись на позиции. Среди кавалерии наблюдались повозки с провизией и оружием, а также с десяток катапульт, которые тут же расположились на отдельном пятачке. Вокруг них засуетились расчеты, готовя орудия к бою.

Аарон почувствовал тревогу. Катапульты наряду с баллистами, которые показались на другом фланге, могли причинить изрядные разрушения внешнему и внутреннему кольцу замковых стен, но разрушить орудия он мог только ответным ударом катапульт, которых в замке Межмирья не было. Можно было перенацелить небесный огонь и сжечь оба холма с артиллерией, но тогда птицы Рух доберутся до замковых стен и начнется камнепад, по сравнению с которым разрушения от катапультных ядер покажутся детскими шалостями с рогатками.

Ааран пожалел, что на Земле они купили мало комплексов небесного огня.

Он почувствовал теплый ментальный контакт и откликнулся на него.

«Смотрите!» — прошептал Гончий, благоговейно вглядываясь в небо, где безраздельно господствовали стальные птицы. Их число возросло в десятки раз.

Ааран осмотрелся по сторонам и заметил комплексы небесного огня, расставленные в трех замковых башнях. Комплексы были приведены в действие людьми и готовились к бою. Оружейные платформы медленно крутились, выискивая цель в небе.

В войсках Паломников заметили оживление на замковых башнях и спешно развертывали катапульты и баллисты к бою. Грянул первый залп, и горящие ядра устремились к замковой стене. В ту же секунду небесный огонь изверг десятки ракет, которые с пламенем и диким грохотом поднялись с башен и устремились в сторону птиц Рух. Заметив приближающуюся угрозу, всадники попытались увести птиц с траектории удара. И основная часть стаи разлетелась, но две птицы приняли на себя ракеты, которые впились в их тела, разрывая их на куски. Объятые пламенем птицы Рух, дико вереща, обрушились на землю. Воодушевленные первой победой операторы небесного огня, нанятые вожаком стаи на Земле, выловили новые цели. Громыхнули залпы, и еще четыре подбитые птицы устремились вниз. Небесный огонь не простаивал. Поразив цели, операторы вновь произвели наводку. Рыкнули новые залпы.

Птицы падали с неба, исторгая предсмертный вой, который закладывал уши и заполнял голову человека жуткой болью.

Ааран видел, как замерло белое воинство, наблюдая за сражением, развернувшимся в небе. Он чувствовал, как над полем, заполненным войсками, поплыл отчетливо ощутимый аромат страха. Рыцари Паломников видели, как одна за другой гибли доселе непобедимые птицы Рух. И это зрелище было для них неприятным и поразительным. Ааран почувствовал, что они колеблются. Они потеряли веру в собственную непобедимость. Они увидели небесный огонь в действии, соотнесли его с собственной примитивной артиллерией, с арбалетами и мечами и поняли, что заметно проигрывают по части вооружения.

Ааран ожидал, что белое воинство обратится в бегство. Или на худой конец отступит от стен замка Межмирья на военный совет, дав тем самым гаргульям передышку и возможность связаться с Богом-Императором и вызвать свежие стаи для подкрепления. Это могло бы сыграть решающую роль в грядущем сражении.

Но Паломники не обратились в бегство. Их войска остались стоять незыблемо под стенами замка.

Жахнули катапульты, посылая в сторону замка ядра, начиненные горючей смесью. Рассыпая языки пламени, ядра прочертили огненный след и обрушились на западную замковую башню, сметая ее подчистую вместе с одной из установок небесного огня.

Ааран взревел от ярости.

«Перенацелить небесный огонь на позиции катапульт!» — приказал он.

Гончий взвился от возмущения.

«Птицы Рух доберутся до стен замка, повелитель!»

«Не успеют!»

Гончий подчинился. Установки небесного огня рявкнули, посылая ракеты к холмам, на которых расположились катапульты и баллисты. В то же самое время навстречу поднялся рой горящих ядер.

«Обмен любезностями», — подумал Ааран.

Холмы вздрогнули, когда ракеты прошлись по ним частым гребнем. Воздух наполнился землей, дымом, древесной щепой, мелким щебнем и брызгами крови, которые Ааран не мог разглядеть, но чувствовал по запаху. Когда пыль осела, глазам предстала удручающая картина. Холмов больше не существовало. Ракетным залпом их уничтожило вместе с позициями катапульт и баллист.

Белое воинство лишилось своей артиллерийской мощи, но это не подорвало их боевого духа. Взревели полковые трубы, и белый, сверкающий в лучах взошедшего солнца стальным вооружением поток хлынул на стены.

В ту же минуту ядра, выпущенные из катапульт, и баллист за несколько секунд до их гибели, ударили по стенам и в третью южную башню, уничтожая ее вместе с еще одной установкой небесного огня.

Белое воинство накатилось на внешнее кольцо крепостной стены и, к своему удивлению, обнаружило открытые ворота, которыми тут же и воспользовалось.

«Птицы Рух. Весь удар на них! Подготовьте секачи к атаке. Дождитесь, пока войска втянутся под вторые стены, и введите секачи в бой».

Гончий хохотнул и отправился исполнять приказ.

Секачи люди Аарана прикупили там же, где и небесный огонь. На Земле. Секачи представляли из себя огромную железную трубу на треноге с пультом управления для стрелка и лентой патронов, которые поступали к спусковому механизму. Секач, так его окрестил сам Ааран, мог уничтожить за минуту столько живой силы противника, сколько под силу тысячной армии лучников.

Небесный огонь загрохотал на оставшихся пяти замковых башнях. В небо поднялся новый огненный вихрь и устремился к приблизившимся на опасное расстояние птицам Рух. Места для маневра птицам не оставалось, и в этот залп урожай оказался особенно богатым. Двенадцать горящих птиц обрушились на землю, которую заполняло белое воинство. Солдаты бросились врассыпную от падающих тварей, но войска стояли настолько плотно, что места для отступления не было. Образовалась давка. Обреченные на гибель солдаты перли вперед, сминая свои же ряды. Войска, стоящие на безопасной территории, двигались медленно, и тогда обнажились мечи и обреченные на смерть рыцари вступили в бой за место под солнцем. В восьми местах на поле перед замком закипела недобрая сеча. Внутренняя междоусобица продолжалась минут десять, пока птицы Рух медленно скользили к земле, отчаянно борясь за жизнь. Возможно, рыцари могли бы спастись, если бы действовали слаженно и провели бы отступление по всем правилам. Времени для этого было предостаточно. Но ими овладела паника. К тому же войско, как и любое великое скопление народу, организм медлительный и не способный на быстрые движения. Падающие птицы Рух несли гибель собственным хозяевам. Они обратили против них всю свою мощь. Рухнув в гущу рыцарей, они забили крыльями и лапами в агонии, сметая пеших и всадников, ломая ноги и руки, сминая черепа, точно кочаны капусты. Один залп небесного огня лишил белое воинство тысячи бойцов. Ааран испытывал ликование, наблюдая, как на белой простыне поля, усеянного рыцарями, появились черные проплешины — в том месте, где упали птицы Рух. Проплешины расползались, изменяясь в цвете. Из черного они окрасились в алый. Над полем поднялась волна воплей и криков боли, стонов и воя агонии. Ааран пригляделся и увидел страшную картину гибели птиц Рух. От затихающих тварей отползали покалеченные рыцари, тысячи трупов лежали на земле. Еще столько же скрывали туши упокоившихся птиц.

Аарана передернуло от отвращения, и он отвел взгляд.

И всё же установки небесного огня не смогли сдержать натиск с воздуха. Всадники, управлявшие птицами, постарались отвести их подальше от войск, чтобы катастрофа не повторилась. Но не все израненные птицы дотягивали до безопасного для войск расстояния. Еще три птицы упали в самую гущу белого воинства. И вновь повторился недавний кошмар. Но Аарана это уже не волновало. Он увидел, как две птицы Рух достигли внешнего кольца стен, пересекли внутренний и выронили из крючковатых лап обломки скал, которые с устрашающей скоростью устремились к цели. Одним из таких обломков смело подчистую западную часть внешней стены. Вторым разрушило третью восточную башню с установкой небесного огня. Уцелевшие установки рявкнули в ответ, стараясь подранить птицу, но не убить. Мертвая тварь упадет на замок, и от этого пострадают только защитники замка. А подраненная птица, доставившая каменный груз, уйдет в сторону базы.

В образовавшиеся бреши хлынули рыцари Паломников. За внутреннее кольцо замковых стен пока не пробился ни один враг, но внешнее кольцо было уже нарушено. Взметнулись вверх крюки и кошки, вцепились в зубцы стен, взметнулись вверх приставные лестницы, появившиеся неизвестно откуда. Десятка три легких рыцарей повисли на лестницах и стали карабкаться наверх. По стальным тросам, отталкиваясь от стены ногами, поползли на вершину стены лазутчики, которые должны были пробиться к главным воротам и открыть их для основной массы войск. Вслед за первой волной бойцов на стену хлынули вторая и третья волна. Настало время пустить в дело секачи.

«Пора!» — отдал команду Ааран.

На внешнем замковом кольце появились солдаты из числа защитников замка, которые расчехлили секачи, направили их в спину нападавшим и после минутного замешательства открыли огонь. Взбешенные орды свинцовых ос устремились на врага. Стрелки умело водили секачами из стороны в сторону, скашивая рыцарей. Первыми пали облепившие стены штурмовики. Их посрывало пулями со стен. Желающих подняться на стены под шквальным огнем тридцати трех секачей не оказалось. Та часть, что оказалась зажата между внутренним и внешним замковым кольцом стен, попыталась вырваться наружу, но к этому времени внешние ворота были закрыты, и воины оказались отрезаны от основного войска. Один за другим гибли рыцари под шквалом свинцовых ос, которые прошивали насквозь доспехи любой толщины. Воины не могли найти укрытия от пуль, обезумев, метались между стенами и гибли под прицельным огнем. Наконец кто-то вспомнил про образовавшуюся после нападения птицы Рух брешь в стене, и поток рыцарей устремился к ней. Но не тут-то было! Выйдя из-под обстрела секачей внешнего кольца замковых стен, они угодили под огонь секачей, расположенных между зубцами внутренней стены. В проломе полегли все, кто оставался в живых после провалившейся атаки на внутреннюю стену.

Ааран ликовал. Но его ликование было недолгим. Он заметил, как от горизонта потянулась к замку черная туча. Ааран напряг зрение, пытаясь различить новую опасность, хотя и так уже понял, что это новая атака стальных птиц. Его опасения подтвердились.

«Гончий, — позвал он, — птицы! Гончий, птицы!»

«Вижу! Небесный огонь готовится к бою».

«Причешите подступы к замку, пока птицы не появились».

Гончий радостно хохотнул.

Ааран вспомнил, как перед началом битвы Гончий трясся при одной мысли, что им придется сражаться с армией Паломников. Но в междумирье армия Паломников могла рассчитывать лишь на физическую силу. Магия здесь не действовала, в то время как технические средства мира Земли работали безотказно.

В лагере противника царило оживление. Командиры отдельных воинских частей видели, какая участь постигла первую волну штурмовиков, атаковавших внутренние стены, и, собравшись на совет, поспешно решали, какую тактику им применить дальше. Больше никто не хотел соваться в любезно распахнутые ворота внешней стены. К тому же сквозь створки ворот хорошо видны были груды тел в белых плащах с крестами и лилиями.

Гаргульи не дали Паломникам времени на раздумья. Перенацеленные установки небесного огня разразились победным ревом, и передние шеренги замершего белого войска вскипели от разрывов снарядов. Операторы установок методично провели обстрел, внося хаос и сумятицу в ряды рыцарей, после чего переключились на подлетающих птиц Рух. Первыми же залпами они изрядно выкосили стаю. Птицы, истошно вопя и поливая землю и союзников кровью, падали вниз.

Ааран зашелся в приступе восторженного хохота. Если сражение пойдет так и дальше, то до открытого столкновения дело не дойдет. Главное — не допустить птиц Рух до замковых стен, а уж натиска живой силы противника Ааран больше не боялся. Секачи прекрасно показали себя. К тому моменту как кончатся заряды, от белого воинства останутся такие крохи, что справиться с ними не составит труда даже тому скудному войску, что гаргульи собрали за стенами замка.

Но Ааран рано праздновал победу. Восемь птиц Рух прорвались к замку. Они сделали виток над стенами и обрушили свои смертоносные снаряды. Обломки скал вогнали замковые башни внутреннего периметра в землю. Последние установки небесного огня оказались разрушены. Больше надежды на прикрытие с воздуха не оставалось. Ааран закричал, наполнив ментальное пространство волнами своего гнева. Он окинул взглядом горизонт, пытаясь подсчитать количество уцелевших тварей, и пришел к неутешительному выводу. Выстоять при новом налете птиц Рух у замка Межмирья шансов не было.

«Поднимай в воздух шакий!» — приказал Ааран.

Гончий его услышал и передал приказ вождя стаи дальше.

Но Ааран понимал, что шакии не смогут выиграть бой с птицами Рух. Теперь, чтобы они ни делали, краха замка Межмирья было не избежать. Ааран понял, что эту войну за Менялу Душ он проиграл. Он приготовился выбросить белый флаг и запросить у Паломников пощады в обмен на живого, целого и невредимого Менялу. Он потянулся ментальным зрением к подземелью, где содержался пленник, и вскричал от ужаса и удивления. Менялы в подземелье не было! Воспользовавшись суматохой сражения на поверхности и ослабленным вниманием охраны, Меняла Душ сбежал из заточения. Как он это сделал, Ааран не знал, но догадывался. Среди стражников из числа наемников с планеты Земля отсутствовал один человек. В его судьбе Ааран не сомневался. Он попал под воздействие Менялы и выпустил его из тюрьмы, делая это всё бессознательно. В течение пяти секунд Ааран вычислил «благодетеля». Им оказался Ратмир Фахтеев. Именно он собственноручно выловил и задержал Менялу Душ для гаргулий.

Всё с треском проваливалось в тартарары!

Ааран с ужасом понял, что у него не осталось возможности для обмена. Товар пропал. Купцы взбешены. Он коснулся сознания Гончего и отдал приказ, единственно возможный в сложившейся ситуации:

«Мы уходим домой. Меняла Душ сбежал из темницы».

«Мы же откроем путь в наш мир для Паломников?»

«У нас нет другого выхода. Если мы не попытаемся уйти, нас уничтожат. Перевес сил не в нашу пользу. Срочно снимай секачи со стен, пока не начался приступ, и все — к порталам!»

«Паломники могут нас вычислить…»

«Паломники могут нас убить. А найдут ли они дорогу в наш мир по нашим следам, это еще вопрос. У них появится шанс, но как они им воспользуются? Может, и проглядят. Будем уповать на лучшее. По крайней мере мне не хочется погибать в этих стенах».

«Я иду к порталам. Распоряжение относительно секачей уже передано», — доложил Гончий.

«Пошли двух гаргулий в то же место, где в прошлый раз удалось захватить Менялу. Он должен появиться там. Из Межмирья ему одна дорога — туда. Это последняя попытка».

Ааран Хаас Ж’Маати разорвал контакт, вышел из транса и открыл глаза.

Он готов был покинуть замок Межмирья.