ГЛАВА 22
В пейзаже кратера Гримальди, у самого края видимой стороны Луны, преобладали длинные тени вечного заката. В то время как двигавшаяся по лунному небосклону Земля меняла свое положение и форму, позиция Солнца всегда оставалась неизменной. Солнце освещало застывший, словно на старом фото, пейзаж и обеспечивало энергией расположенную у кратера военную базу.
База Гримальди была построена в конце 2120-х годов, полвека спустя после обустройства огромного, преимущественно гражданского, поселения в Маре Имбриум. База была одним из шести подобных объектов, которые использовались для тренировок в условиях низкой гравитации, отработок действий в открытом космосе и научных исследований. По мере того как оборудование устаревало или сокращалось финансирование, все другие лунные базы были постепенно заброшены, но Гримальди упорно цеплялась за жизнь.
Первоначально она представляла собой строение в форме звезды с большим главным залом посередине и расходящимися в разные стороны широкими лучами. С течением времени пространство между лучами то застраивалось, то освобождалось, в результате чего старая планировка была нарушена и подверглась довольно беспорядочным модификациям. Однако центральный зал с высокими прозрачными стенами, открывавшими лунный пейзаж и звездное небо, по-прежнему оставался центром всего комплекса. Сюда сходились все коридоры, и постоянные обитатели Гримальди, равно как и ее высокие — и надоедливые гости, постоянно проходили через этот зал.
Сергей и все те, кто принимал участие в судебном процессе, были размещены в юго-восточном крыле комплекса, в номерах для гостей, в которых уже давно никто не останавливался. Комендант базы простодушно извинялся за недостаток современных удобств и, не стесняясь в выражениях, подгонял своих людей, которые спешно устанавливали в номерах трехмерную видеотехнику, меняли перегоревшие лампы и засорившиеся фильтры в системе вентиляции.
В целом база очень напоминала провинциальную тюрьму, и Сергей предполагал, что именно это и определило выбор Мак-Мастерса, когда он искал альтернативу «Ланкастеру». Чтобы избавиться от этого не слишком приятного впечатления, Торрихос, разложив свои вещи, решил пройтись по всему комплексу. Длинный коридор привел его в центральный зал, где не было ни души.
Не вызывало сомнений, что проектировщики хотели сделать его не только функциональным, но и представительным. Пол, который из соображений экономии можно было покрыть металлом, резиной или дешевой плиткой, был вымощен чем-то наподобие мрамора («Наверное, лунным камнем», — подумал Сергей). В центре зала пол представлял собой огромную мозаику, изображавшую бело-голубой земной шар и по бокам его — две соединенные внизу оливковые ветви. Мозаика, так же, как и другие плиты, порядком поистерлась от ног прошедших здесь за многие десятилетия людей.
— Организация Объединенных Наций, — послышался за спиной Сергея знакомый голос. Обернувшись, он увидел, что к нему приближается Элайн Белл.
— Простите?
— Эмблема, — она остановилась рядом с ним и показала носком ботинка на земной шар. — Это старая эмблема ООН-организации, распущенной…
— Уиллемом Макдауэллом. Я знаю, — Сергей поднял голову и посмотрел на капитана «Гагарина». — Нашим первым императором, который не поверил в порядочность политиков и бюрократов.
— А вы думаете, Марэ поверит?
— Если вы не забыли, однажды я сам задавал вам тот же вопрос. Какие вопросы вас еще интересуют, Элайн?
— Не будем останавливаться на самом актуальном — чем закончится этот суд. Лучше скажите, чем вы будете заниматься после суда?
— Я не думаю, что останусь командиром на «Ланкастере».
— А я — на «Гагарине». Или на каком-нибудь еще корабле. Моя карьера, скорее всего, завершилась.
— По крайней мере, в Имперском Космическом Флоте. Но мне кажется, при любом исходе суда адмирал покинет Солнечную Империю и вернется к зорам.
— Если его не убьют.
Сергей поднял голову и посмотрел на прозрачный потолок, через который было видно звездное небо.
— Да, если его не убьют. Я надеюсь, что отправлюсь вместе с ним, если он не будет против.
— Вы полетите на Зор'а?
— Я не думаю, что в Солнечной Системе меня ждет особо радушный прием, ответил он с легкой улыбкой. — Да, я предпочел бы обосноваться среди зоров. И, может быть, когда-нибудь через много лет прилететь сюда в гости.
— Вы провели всю сознательную жизнь, сражаясь с зорами, а теперь намерены связать с ними свою судьбу?
— Адмирал Марэ привел землян к величайшей победе за всю их историю и при этом не уничтожил цивилизацию зоров, а его преподносят как злодея и пытаются убить. Они хотят присвоить себе все его заслуги — эти лицемеры в Имперской Ассамблее и император в Оаху. Лет через сто это будет по-прежнему величайшей победой человечества, но не победой адмирала Марэ. И все потому, что он не пойдет на измену и не станет новым императором. Что касается большинства из нас, то мы не останемся в числе победителей. Потому что, поверив в его правоту, мы согласились на участь изгнанников или даже хуже. Мы слишком ценим смелость, чтобы совершать трусливые поступки.
— Вы откровенны до цинизма, сэр.
— Вы упрекаете меня за это?
— Вовсе нет. Я едва ли способна на такие упреки. — Она опять посмотрела вдаль, на вечные и неизменные звезды, словно подыскивая созвездие, которое ей было еще не знакомо.
В Имперском медицинском центре в Дакаре, в обстановке строжайшей секретности, была проведена патологоанатомическая экспертиза. Подходя к не на шутку уставшему судебному патологоанатому, капитан Смит попытался предугадать результат по выражению ее лица.
— Я никогда не видела ничего подобного. Все части тела были буквально вывернуты наизнанку. Не тронутыми не остался ни один орган, кость, нерв, мускул или вена. Смерть, скорее всего, наступила мгновенно, но утверждать точно я все же не берусь. Но если бы было иначе… — она замолчала и посмотрела на свои руки в еще не снятых хирургических перчатках.
— Вам удалось установить, кому принадлежало тело?
— Мы произвели идентификацию зубов, — со вздохом сказала врач. — Это было непросто, учитывая состояние челюсти. Однако мы все же сумели установить радиус ее кривизны, по которому определили, кому она принадлежала.
Она достала свой электронный блокнот и протянула его Смиту.
Смит взял блокнот и, пробегая глазами текст заключения, наткнулся на графу, где указывалась служебная принадлежность убитого: Имперское Разведывательное Управление.
Фиолетовый.
От неожиданности он едва не выронил блокнот. Узнать, что убитым оказался человек, державший в руках все нити изощренной операции, было ошеломляющим открытием. Смит вспомнил о том, как он впервые увидел это страшно трансформированное тело в пустой комнате на побережье Каролины, и попытался сопоставить его с фигурой живого человека. Да, оно было достаточно крупным, чтобы соответствовать громоздкой фигуре Фиолетового.
— Возможно, это уже не мое дело, — добавила врач, когда Смит отдал ей блокнот. — Но я лично бы придушила того ублюдка из отдела спецопераций, который сделал это.
— Мы не причастны к этому.
— Но…
— Вы правы, доктор. Вам не стоит переживать по этому поводу, — не желая продолжать этот разговор, Смит слегка поклонился и пошел прочь.
— Прежде чем мы начнем, я хотел бы просить защитника, обвинителя и других членов суда принять во внимание довольно необычные обстоятельства, которые сопутствуют этому процессу. Давайте не будем говорить высоких слов по поводу судьбоносного значения этого процесса и не питать иллюзий в отношении необходимости раскрытия правды и торжества справедливости.
Мак-Мастере положил на стол, за которым сидел, стопку листов бумаги и водрузил на нее сложенные руки.
— Капитан Айронсайд, вы можете закончить с выдвижением последних обвинений.
Айронсайд встал. Теперь он выглядел не таким самоуверенным, как в зале суда на Земле. Нападение с вертолета и последовавшие за этим события, равно как и уступчивость Главного военного прокурора в отношении переноса суда на Гримальди, определенно выбили его из колеи. Все же его глаза горели тем же недобрым огнем, что и в самом начале процесса.
Неустанное стремление к истине было характерной чертой обвинителя. Он считал вполне оправданным рассматривать преступление вне контекста обстоятельств, в которых оно было совершено. Главное состояло в том, чтобы точно соблюсти букву закона и не погрешить против Единого Военно-юридического Кодекса.
Как ни странно, но именно из-за этого его кандидатура стала одинаково приемлемой и для защиты, и для Адмиралтейства.
— Обвинение четвертое, которое предъявляется обвиняемому, — начал Айронсайд, — соответствует статье 93 Единого Кодекса, где говорится о неподобающем обращении с пленными или другими лицами, заключенными под арест. Данная статья имеет довольно обширное содержание и, в частности, касается определенных норм обращения с подчиненными, равно как и с гражданскими лицами. Именно последнее нас и интересует.
По заявлению представителей Космического флота, действия обвиняемого по отношению к гражданским лицам представляют собой вопиющее нарушение данной статьи Кодекса и убедительно доказывают, что обвиняемый грубо попирал не только законы, но также и традиции гуманизма, защищающие неприкосновенность человеческой жизни.
Обвинение готово представить суду вещественное доказательство № 4 видеозапись, сделанную с авианосца «Гагарин» после уничтожения военной базы и гражданских поселений зоров на С'рчне'е. С вашего позволения. — Айронсайд закончил и посмотрел на сидящих за столом членов суда.
— Капитан Росс?
— Возражений нет, сэр.
Айронсайд подал знак помощнику. Свет в зале погас, и на экране появились кадры, снятые во время разведывательного облета и включенные в официальный отчет о боевых действиях. Айронсайд и члены суда взирали на экран с каменными лицами, Марэ опустил глаза, делая вид, что рассматривает едва заметную трещину на поверхности стола.
Сейчас видеокадры производили такое же сильное впечатление, как и при первом просмотре. Вновь напомнили о себе свидетельства чудовищных разрушений. Войны с зорами всегда были кровавыми и жестокими, но в основном они велись на далеких и безжизненных просторах межпланетного пространства, боевые действия никогда не затрагивали гражданское население зоров.
Кадры, снятые в самих Гнездах, показывали родильные дома и детские сады, где появлялись на свет и воспитывались те, кому было суждено стать самыми опасными врагами человечества. Они не могли не произвести сильное впечатление на всех членов суда.
Некоторые фрагменты этой видеозаписи уже демонстрировались гражданскими СМИ, но впечатление от всей записи в целом было несравненно сильнее. Когда в зале вновь зажегся свет, члены суда выглядели откровенно подавленными.
— Обвиняемый утверждал, — начал Айронсайд, когда последние кадры исчезли с экрана, — что данные действия приведут к длительному миру с зорами. Более того, он сказал, что после них зоры провозгласили его одним из своих вождей.
Однако, как считает руководство флота, подобные зверства однозначно сделают всех зоров, которые еще не капитулировали, нашими заклятыми врагами. Этим актом ксеноцида Марэ низвел себя и всю человеческую расу до того же варварского уровня, который, по нашему мнению, был присущ самим зорам. Эти и им подобные зверские акции, — обвинитель указал на пустой экран, — ничем не отличаются от нападений на Элайю, Чандлер или Пергам. Сама мысль о том, что человек мог допустить такое по отношению к беззащитному населению, вызывает чувство стыда.
Ссылки на всякого рода приказы и директивы, касающиеся действий нашего флота в отношении гражданских лиц, проживающих за пределами Империи, не меняют смысл и содержание статьи 93. В результате мы имеем прецедент ее преднамеренного нарушения.
Мак-Мастере повернулся к капитану Росс.
— Защита хочет выступить в связи с выдвинутым обвинением?
Линн Росс осторожно поднялась со своего места, ее перебинтованная и согнутая в локте рука поддерживалась повязкой.
— Защита считает необходимым разделить аргументы обвинения на две части, — начала она. — Первое: касательно того, что обвиняемый не имел полномочий осуществлять подобные действия, которые в силу этого подпадают под действие статьи 93. И второе: что подобные действия могут превратить всех оставшихся зоров в наших заклятых врагов — обвинение, которое не имеет ничего общего со статьями Единого Кодекса. Как бы то ни было, защита отвергает саму идею такого обвинения как вопиющую фальсификацию.
Ситуация с поселениями зоров на С'рчне'е и на всех других планетах предельно ясна. Это зона боевых действий. Зоры не делали никаких попыток эвакуировать оттуда население, но намеренно оставляли их на линии огня. Живущие там зоры не были сторонними наблюдателями, это были граждане чужой державы, которая угрожала существованию человечества. Требовать специального статуса для населения планет зоров, захваченных в ходе последней кампании в высшей степени глупо. Как признает сам обвинитель, зоры даже не думали о подобном статусе для нашего мирного населения, когда шестьдесят лет назад атаковали Элайю.
Кроме того, согласно той же статье 93 обвиняемый нес ответственность за безопасность своих подчиненных, а Генеральная директива № 6 давала ему всю полноту власти в зоне боевых действий. Другими словами, он имел законное основание осуществлять те действия, которые обвинителю кажутся столь предосудительными и противоречащими всей долгой и безмятежной истории человечества.
Одним словом, защита заявляет, что обвинение в преступном обращении с населением является безосновательным и никоим образом не может быть предъявлено обвиняемому, поскольку он действовал на основе законных полномочий и исходил из интересов безопасности своих подчиненных в зоне боевых действий.
Подавшись вперед, Росс с гневным прищуром взглянула на членов суда.
— Далее. В своих обвинениях обвинитель апеллирует к понятиям «варварство» и «антигуманность». Но защита может возразить на это, что как раса мы, земляне, отнюдь не привержены традициям пацифизма. Даже в сравнении с зорами мы выглядим чрезвычайно жестокими и агрессивными существами.
Аргументы обвинителя свидетельствуют вовсе не о том, что действия, совершенные обвиняемым, носили жестокий характер, а, скорее, о том, что они были частью нашей военной доктрины, арсенала наших средств. Заметим, что обвинитель не возражает, когда насилие проявляется в других, более благообразных формах — таких, которые являются приемлемыми для обвинителя, состава суда, да и всего остального человечества.
Такого рода рассуждения обходят стороной одну неоспоримую истину этого военного конфликта. Она заключается в том, что тактика, заклейменная как «жестокая» и «варварская», привела к победе. В прошлом наши командиры, сменявшие один другого, оказывались не в состоянии сделать завершающий шаг в войне с зорами, а дипломаты не переставали делать им уступки…
— Возражаю! Здесь не ток-шоу для обсуждения нашей внешней политики, резко поднявшись, прервал защитника Айронсайд. — Если капитан Росс хочет свести все к дебатам по поводу политики нашего правительства, то ей следует покинуть зал суда и отправиться на телевидение.
— Все ясно, — тут же парировала Росс. — Сами вы можете читать суду лекции на темы морали и правил приличия, но когда сомнению подвергаются ваши же аргументы, вы считаете это неуместным!
— Речь идет не о правилах приличия, речь идет о…
— Требую соблюдать порядок! — грозно прокричал Мак-Мастере, ударом молотка восстановив тишину в зале. — Обвинителю и защитнику предлагается адресовать свои реплики председателю суда. Капитан Айронсайд, вы хотите заявить протест?
— Да, сэр, — обменявшись колючими взглядами с Линн Росс, обвинитель принял свое обычное самоуверенное выражение. — Углубившись в отвлеченные рассуждения, защита уходит от рассмотрения реального юридического казуса, вынесенного на заседание нашего суда.
— Прошу суд обратить внимание, — возразила Росс, — что обвинитель неоднократно использовал отвлеченные рассуждения на тему морали в качестве своих аргументов.
— Попрошу обе стороны строго придерживаться существа рассматриваемого дела, — сделав замечание, Мак-Мастере обратился к Айронсайду. — Прошу вас сесть, капитан. Капитан Росс, вы можете продолжить свое выступление, но не выходите за рамки рассматриваемого вопроса.
— Слушаюсь, сэр. — Росс снова встала. — Обвиняемый заявляет, что моральная оценка его действий, предпринятых по прямому указанию императора, является совершенно неуместной. Статья НО, говорящая об ответственности командира за вверенных ему людей и технику, прямо указывает на то, что главной его задачей является предотвращение угрозы со стороны противника. А если, в дополнение к этому, вспомнить о полномочиях, данных обвиняемому как адмиралу флота, то указанное выше обвинение теряет всякие основания, бросив еще один сердитый взгляд на Айронсайда, Росс села на место.
Сигнал о получении сообщения с пометкой «лично» появился на дисплее премьер-министра Толливер, когда она обсуждала с подобострастно кивающим депутатом вопрос сельскохозяйственных субсидий, вынесенный на очередное заседание Ассамблеи. Код важности письма и, главное, должность его отправителя — директор Имперского Разведывательного Управления — убедили премьера, что речь идет о куда более важной проблеме. Сославшись на срочное дело, она попросила депутата зайти позднее.
Переведя свой канал в режим повышенной защиты, она вывела текст на дисплей. Сообщение было предельно коротким:
«Операция «Табу» приостановлена. Завершению задачи помешал неизвестный конкурент. Прилагаем видеозапись. Конец сообщения».
Толливер пришла в ярость, но все же удержалась от того, чтобы немедленно вызвать директора и объявить ей об увольнении. Сжав одну руку в кулак, она прикоснулась пальцем другой к клавиатуре и стала смотреть видеозапись. Это были кадры, снятые во время патолого-анатомического исследования в медицинском центре в Дакаре…
Смит вылетел из Дакара на первом же аэробусе, а в парижском космопорте Орли пересел на лунный шаттл. Он мог бы сэкономить несколько часов, приказав экипажу какого-нибудь частного корабля доставить его прямо на базу Гримальди, но он по-прежнему не хотел поднимать лишний шум.
Исходя из событий последних двенадцати часов, начиная с «черного ящика» в Оффуте и кончая аутопсией в Дакаре, он так и не мог понять, что же надо делать дальше. Фиолетовый, без сомнения, был мертв, хотя орудие этого убийства по-прежнему оставалось тайной. Сянь уехал к себе на родину в Баварию и, согласно информации Агентства, находился там уже несколько дней, сочтя за лучшее лечь на дно сразу после встречи с агентом «внутреннего круга». Какова бы ни была его роль в этом деле, к смерти Фиолетового прямого отношения он иметь не мог.
Таким образом, оставалась одна зацепка, один подозреваемый: мистический капитан Стоун, который неожиданно вышел на сцену четыре с половиной года назад сразу после того, как Фиолетовый получил доступ во «внутренний круг». Подобрать к Стоуну ключи на Земле Смит уже отчаялся, но, возможно, какую-то ценную информацию можно было добыть на Луне, от находившегося там адмирала Марэ.
«Только станет ли он разговаривать со мной?» — спрашивал себя Смит во время короткого перелета на шаттле. Точного ответа на этот вопрос у него не было. Окажись он сам на месте Марэ, ему, возможно, было бы нечего сказать.
Но других направлений поиска просто не существовало.
В Маре Имбриум Смит, предъявив удостоверение, смог зафрахтовать луноход на антигравитационной подушке и за два часа добрался до кратера Гримальди. Пересев прямо в космосе на другой шаттл, можно было прибыть на место гораздо быстрее, но вместе с тем это не могло бы не привлечь лишнего внимания. Если бы он «засветился», то столь важный для него фактор неожиданности был бы утерян.
Примерно в километре от базы луноход был остановлен патрулем морских пехотицев. Смиту и водителю приказали выйти и подвергли тщательному досмотру. Двое из морпехов имели нарукавные нашивки «Ланкастер», что не ускользнуло от внимания Смита и вызвало неподдельное изумление водителя. С морпехом на броне луноход прибыл к воротам базы, после чего Смит получил разрешение на вход.
— Неопознанный объект, девятнадцать градусов по правому борту, доложил офицер рулевого отделения звездолета «Шарлемань». Капитан быстро занял кресло пилота.
— Установите, что за корабль, — приказал он. — И покажите мне его на экране.
— Опознавательный маяк отсутствует, — сообщил штурман. — И его контуры не имеют ничего похожего на то, что есть в нашей базе данных. — Он произвел подстройку приборов на своей панели. — Сейчас он войдет в зону прямой видимости.
По первому впечатлению это была туманная многоцветная полоса, по размерам не превышающая звездолет самого малого класса. Ее природу было трудно определить, однако, судя по всему, это была не комета, а какой-то энергетический феномен.
Но чем бы это ни было, оно двигалось со скоростью в три четверти световой, нереальной для кометы или малого космического аппарата.
— Что за черт? — капитан «Шарлеманя» был явно растерян. — Хорошо, будем действовать. Лейтенант, берите курс наперехват. Посмотрим, что там такое.
— Есть, — начал было лейтенант, но сгусток энергии совершенно неожиданно сам изменил курс, совершив маневр, требовавший огромных энергетических затрат.
За считанные секунды он вышел из зоны прямой видимости и стал удаляться со скоростью, недоступной ни «Шарлеманю», ни какому-либо другому земному кораблю.
Видя, что Марэ и Линн Росс вошли в центральный зал,
Смит быстро направился к ним.
— Адмирал, не могли бы вы уделить мне пару минут? Марэ с недоверием посмотрел на форменную куртку Смита.
— По-моему, мы с вами не знакомы, капитан…
— Моя фамилия Смит, сэр. Нет, прежде мы не встречались. — С этими словами он достал свое удостоверение и предъявил его Марэ. — У меня есть к вам несколько вопросов.
— Капитан Смит, я очень устал и, кроме того, должен подготовиться к завершающей части процесса. Ваше дело может подождать?
— Не думаю, сэр. Речь пойдет о капитане Стоуне. Марэ вскинул голову, и Смит почувствовал на себе его пристальный взгляд.
— А в связи с чем он вас интересует?
— Нам лучше поговорить об этом в другом месте, — ответил Смит, переводя взгляд на капитана Росс, которой неожиданная встреча явно не доставила удовольствия.
— Что ж, хорошо. Мои апартаменты расположены в юго-восточном крыле. Адмирал назвал номер. — Подходите туда, — он взглянул на свой хронометр, — в 18.30. Через полчаса. Вас это устраивает, капитан?
Не дожидаясь ответа, Марэ небрежно отдал честь и пошел через центральный зал к другому коридору. Смит, отсалютовав в ответ, остался на месте и проводил адмирала взглядом.
После того как прозвучал мелодичный звонок, дверь без промедления открылась. Марэ был не один. У письменного стола в углу комнаты сидела Линн Росс. Коммодор Торрихос и сам адмирал расположились в креслах рядом с невысоким столиком. Войдя в номер, Смит отдал честь и прошел к незанятому креслу, на которое указал Марэ.
— Здесь присутствует мой адвокат, — Марэ кивнул в сторону Росс. — Я не буду отвечать на те вопросы, которые она сочтет не соответствующими моему нынешнему юридическому статусу. Кроме того, я попросил прийти и коммодора Торрихоса. Его наблюдения могут быть весьма интересными для вас. Итак, что вас заставило приехать сюда? — Последняя фраза была сказана сухим, формальным тоном. «Зачем вы отнимаете у меня время?» — таков был ее подтекст.
— Насколько я знаю, капитан Стоун был вашим адъютантом, сэр, в том числе и во время последней кампании против зоров.
— Совершенно верно.
— Мне также известно, что он находился вместе с вами на борту «Ланкастера», но покинул его до того, как флот прибыл на Зора'а… По-моему, у А'анену, не так ли?
Марэ и Торрихос переглянулись, но подоплека этого взгляда осталась непонятной для Смита.
— Да, он покинул «Ланкастер».
— Вы списали его или он ушел по собственной воле?
— Он… ушел по собственной воле, — ответил Марэ после некоторого колебания.
— Когда же он покинул корабль?
Марэ ничего не ответил, но взглянул на Торрихоса, сделавшего едва заметное непроизвольное движение.
— Он покинул наш борт, когда мы двигались к базе зоров в Разломе, наконец, сказал Сергей.
— Не уверен, что я вас правильно понял…
— Зато я уверен, что ничего не понял я! — прервал Смита Торрихос. — Ему удалось каким-то образом покинуть борт «Ланкастера», когда корабль совершал прыжок между А'анену и базой в Разломе.
— Он покинул корабль прямо во время прыжка?
— Понимаю, что в это трудно поверить, капитан, но 'это именно так.
— Вы не меньше удивитесь тому, что я готов в это поверить, сэр. Вы говорите, он покинул корабль. Вы не могли бы рассказать, как именно это случилось?
Торрихос бросил короткий взгляд на Марэ, словно спрашивая у него разрешение. Адмирал почти неуловимо кивнул.
— Когда это произошло, я был на совещании у адмирала. С мостика доложили о странном излучении энергии, — у Смита при этих словах екнуло сердце, но он постарался не показать это, и Торрихос продолжал: — Мы прошли в его каюту, туда, где был зафиксирован выброс, но она оказалась пустой.
— Пустой?
— Оттуда все исчезло. Сам Стоун. Его личные вещи, вся мебель, все бытовые приборы. Каюта была абсолютно пуста. Как потом сказал Чан, мой помощник, исчез даже миллиметровый слой покрытия со стен.
Мозг Смита стал лихорадочно анализировать эту информацию, выстраивая единую логическую цепочку. Каюта, описанная Торрихосом, была удивительно похожа на комнату, которую он увидел в Хилтон Хед… за исключением того, что здесь не было трупа. Вероятно, он как-то проявил свою нервозность, ибо Марэ вновь пристально посмотрел на него.
— В чем дело, капитан?
— Коммодор Торрихос, — обратился Смит к Сергею, — а у вас есть показания приборов, зафиксировавших этот выброс энергии?
— Они есть на «Ланкастере». Я могу получить их для вас.
Смит отстегнул от пояса свой электронный блокнот и, поставив его на столик, вывел файлы с двумя графиками энергетического излучения — тем, которое было зафиксировано «черным ящиком» вертолета, и тем, следы которого он обнаружил в комнате в Хилтон Хед. Графики появились в воздухе над блокнотом, извиваясь и медленно обретая окончательную форму.
— Кажется, вы сами сделали это быстрее меня, — с удивлением заметил Торрихос.
— Нет, коммодор Торрихос, — Смит дотронулся до клавиатуры, и голограмма на секунду застыла. — Эти показания приборов были сняты с разницей менее чем в сутки и намного позже того времени, когда «Ланкастер» совершал прыжок от А'анену. Первый график соответствует показаниям «черного ящика» вертолета, атаковавшего военный суд. Второй — детектора в комнате небоскреба на побережье Атлантики.
Тут Смит рассказал обо всех своих находках, включая изуродованный труп в Каролине. Правда, при этом он не упомянул о том, что труп принадлежал Фиолетовому, и о своих подозрениях о существе этого дела.
— Ну, что же, — сказал Марэ, когда Смит окончил свой рассказ. — Значит, Стоун где-то продолжает свою игру и по-прежнему способен… — Он замолчал, не найдя нужного слова.
— …выворачивать людей наизнанку. И исчезать с корабля во время прыжка. И ему явно очень хочется увидеть кого-то из участников этого процесса мертвым. По-моему, вас, сэр.
Марэ ответил довольно долгим молчанием, потом посмотрел в глаза Смиту.
— Если собранные вами улики реальны, а предположения — верны, капитан, то чего же нам следует ожидать дальше? И что вы сами намерены предпринять?
— Следует ожидать, что Стоун попытается повторить свою атаку на военный суд, — ответил Смит. — А я намерен помешать ему.
— В самом деле? — Марэ встал, сделал шаг в сторону от своего кресла, а потом неожиданно повернулся. — И вы хотите, чтобы мы стали приманкой?
— Я бы не стал употреблять такое слово, сэр…
— Я тоже, но приходится. Подумайте, капитан Смит. Ваше Агентство, Марэ произнес последнее слово с явной неприязнью, словно боялся запачкать им губы, — хочет поймать этого Стоуна, выяснить, на кого он работает и, возможно, заполучить его технологию. И если при этом меня вывернут наизнанку, вы будете очень сожалеть. Не так ли, Смит? Не так ли рассуждают в вашем драгоценном Агентстве?
— Мне кажется, вы приписываете нам больше того, что мы заслуживаем, сэр. — Смит положил сложенные руки на колено и тяжело вздохнул. — Но, если вам будет угодно, адмирал, примите к сведению мои слова: где-то недалеко от вас есть враг, который способен творить невозможные, по нашим понятиям, вещи и у которого определенно есть такой план. Мы не знаем, когда или где он нанесет удар, но мы можем догадываться и стараться его предотвратить.
Конечно, сэр, вы рискуете. Точно так же, как и я. Так же, как и все, кто находится на этой базе. Но истина состоит в том, что, независимо от того, послало бы сюда меня Агентство или нет, Стоун появится здесь не для сведения счетов с Агентством. Он придет, чтобы напасть на вас, и не оставит свои попытки до тех пор, пока они не увенчаются успехом.
Я не знаю, как и почему он хочет сделать это, сэр. Но, может быть, у нас есть единственный шанс отгадать эту загадку.
Марэ оперся на спинку своего кресла, по его лицу было видно, что он очень утомлен. Он перевел взгляд с Торрихоса на Смита, а потом вновь взглянул на Сергея.
— Хорошо, Смит. Что вы от меня хотите?
