94

Утром следующего дня Тютюнин, явившись на работу, прямо у двери в приёмку столкнулся с Фригидиным. Бухгалтер был бодр и улыбчив.

— Здравствуйте, Сергей, я уже выздоровел, — сказал он.

— И чего, за сахаром пришёл?

— Нет, что вы! Просто я решил, что виноват перед вами, и пришёл покаяться…

— Ты вроде каялся уже в прошлый раз, — заметил Сергей, отпирая своё помещение.

— То было не по-настоящему. Я фальшивил! Тютюнин прошёл в дверь, Фригидин следом за ним.

— Понимаете, Сергей, я хочу, чтобы вы дали мне ещё один шанс, я справлюсь, потому что желаю этого искренне!

Взгляд Фригидина упал на Серегину тумбочку. Он судорожно сглотнул.

— Я бы хотел стать вашим другом, Сергей, вы мне верите? Ведь, в сущности, я замечательный человек…

В коридоре послышался какой-то шум и крики.

Фригидин побежал посмотреть и скоро вернулся с сияющей физиономией.

— Хи-хи, Сергей, знаете, что там случилось?

— Что?

— Секретарша директора Елена Васильевна шла по коридору, а навстречу ей как всегда бухой дизайнер Турбинов! Представляете хохму?! — Пританцовывая на месте, Фригидин хлопнул себя по ляжкам. — И вот они — бац! И столкнулись! Турбинов первый упал, а Елена Васильевна прямо на него, да ещё юбка у неё задралась аж до трусов! Картина Репина, Сергей! Правда? — Фригидин снова подпрыгнул и хлопнул себя по коленям, показывая, как ему смешно.

Тютюнин не разделял веселья бухгалтера, хотя на задравшуюся юбку Елены Васильевны он бы, честно говоря, пошёл посмотреть. Елена Васильевна была видной женщиной, и иногда Сергей смотрел на неё как на… Но только иногда.

— На чем мы остановились? — неожиданно спросил Фригидин и тем самым оторвал Сергея от мечтательных грёз. — Ах, ну да! Мы говорили о том, какой я замечательный человек. Так вот, однажды я спас от утопления двух человек.

— Ты спас? — удивился Сергей.

— Честное благородное, — приложив руку к груди, поклялся Фригидин. — А дело было так. Шёл я как-то по берегу пруда и сочинял стихи. Я, знаете ли, люблю сочинять под Пушкина…

— Короче, мне работать надо.

— Ладно, ладно! Я короче. В общем, иду я себе иду, солнышко светит, детишки с удочками. Бабули дурные купаться лезут! Вот смеху-то!

— Фригидин, рассказывай скорее и иди к себе. У меня уже люди во дворе волнуются.

— Хорошо! Одним словом, смотрю, стоят двое пьянчуг — солярку пьют, асфальтом закусывают. Я им говорю, что же вы, хамы противные, людям здесь мешаете отдыхать! А они еле ноги волочат, но сразу видно, купаться собрались. Я их так раздразнил, что они за мной побежали, да в кустах-то и застряли. Вот так я их спас, а то бы они утопли… Потом я даже одежду им принёс с пруда. И забрал из карманов деньги. Но немного — всего восемнадцать рублей… Правда я молодец?!

— Правда, — ответил Сергей и, скупо улыбнувшись, больно схватил Фригидина за локоть.

— Ой-ой-ой! — заголосил тот.

— Извини, мне нужно работать, — сказал Тютюнин и вытолкнул бухгалтера в коридор.

Дверь перед носом Фригидина захлопнулась, но он постоял ещё немного, соображая, что предпринять. Так ничего и не придумав, бухгалтер сказал: «Ненавижу». И отправился к себе — работать.

Тем временем Тютюнин открыл «зал ожидания», и туда, словно муравьи, хлынули истосковавшиеся клиенты.

— Серёжа, сынок! Чего же ты вчера-то не работал?! — спрашивали они наперебой. — Нам сказали, что заарестовали тебя!

— Да, — ответил Сергей, чувствуя себя героем. — Взяли прямо — и в тюрьму!

— В тюрьму? — поразились старушки. — Это за чего же?

— За прокламации и листовки, — соврал Сергей, не придумав ничего лучше.

— Это какие же прокламации? — заинтересовалась клиенты.

— А я это… газету «Искра» распространял в метро.

— Из искры возгорится пламя! — крикнула одна из старушек, остальные её поддержали.

— Так ты, сынок, тоже против буржуев? — спросила старушка с красным бантом на груди.

— Ну да, — кивнул Тютюнин.

— А ты теоретик классовой борьбы или практик?

— Это как? — не понял Сергей.

— Ну, ты вредишь буржуям на каждом шагу?

— Как это?

— Очень просто. Кладёшь в сумку заточенный гвоздь и, как видишь буржуев на иностранных автомобилях, р-раз-з по пузатой лакированной дверке! Пусть гады ремонтируют!

— А если на стоянке застанешь, — затарахтела другая бабуся, — то прямо в колесо ему, в колесо! Да в другое, да в третье!

— Так ведь они побить могут, — заметил Тютюнин.

— Нас не побьёшь — мы организация! — выкрикнула бабуля с бантом, и все старушки, как одна, достали из своих сумок самодельные кастеты, напиленные из водопроводных труб.

— Да, организация, — вынужден был согласиться Тютюнин, невольно оробев от такой демонстрации силы. — Ну ладно. Давайте начнём приёмку. Итак, кто первый?