79

Прежде Сергей Тютюнин в тюрьме не бывал ни разу. Так уж сложилось, что не было повода попадать за решётку. А теперь у него отобрали ремень, шнурки от дарёных полуботинок, носовой платок с Чебурашкой и посадили в одиночную маленькую камеру без окошка.

— Ну все, — сказал себе Сергей. — Уж лучше бы в очередную «командировку» с Лехой отправиться, чем на рассвете…

Представив, как его будут расстреливать, Тютюнин зашмыгал носом. Потом, конечно, скажут: судебная ошибка, ни при чем был парень, случайно попался. Но будет уже поздно. И, что самое обидное, Сергей так и не узнает, сумели ли тыклики усилить двигатель Лехиного «запорожца».

Примерно через полчаса железная дверь с лязгом открылась, и в камеру вошли те двое, что доставляли Сергея в тюрьму.

— Эй, ещё же не рассвет! — крикнул он в отчаянии.

— Мы знаем, — ответили они и стали Серёгу бить. Просто и беззлобно, но все равно очень больно.

Потом, видимо устав или по какой другой причине, они оставили арестанта в покое и ушли. Однако в одиночестве Тютюнин пробыл недолго. В железной двери распахнулось окошко, и кто-то спросил:

— Обедать будешь?

— А уже разве обед? — спросил Сергей.

— Будешь или нет?

— Буду, — сказал Сергей и, поднявшись с нар, получил перекрученную алюминиевую миску с желтоватой бурдой и кусок хлеба в придачу. Не то чтобы он хотел есть, но ему было любопытно, чем здесь кормят. Оказалось, практически ничем.

Не успел Тютюнин притронуться к угощению, как в коридоре снова загремели тяжёлые шаги, и в камеру ворвались его недавние мучители.

— Дайте хоть поесть, сатрапы! — в отчаянии закричал Леха, но конвоиры выволокли его из камеры и потащили по коридору.

После долгих путешествий по этажам Тютюнина привели в провонявшую табачным дымом комнату, где он опять встретился с прокурором.

— Ну, Серёга, повезло тебе, — сказал капитан и удивлённо покачал головой, словно все ещё не веря в случившееся. — Одним словом, обвинение с тебя снимается, поскольку хомяки вдруг объявились.

— Как это объявились? Они же мёртвые!

— Да не мёртвые. Хомяки-связисты вернулись в расположение части из самовольной отлучки. Теперь им светит дисбат.

— А что с нашими шкурками?

— С вашими шкурками все в полном порядке. Они действительно принадлежали животным, погибшим от ужасной и опасной для человека болезни.

— А от этих шкурок нельзя заболеть? — тут же спросил оправданный.

Прокурор подошёл к Тютюнину и обнял его за плечи.

— Время сейчас трудное, дорогой товарищ. Поэтому нельзя нам болеть. Никак нельзя.