77
Ночью бабушку Живолупову пришли грабить, а возможно и убивать.
Около двух часов кто-то робко поскрёбся в дверь и на ломаном русском языке позвал:
— Откротти, телефона нада.
Живолупова спала чутким сном штатного разведчика, а потому сразу проснулась.
Она подошла к двери и серией кодовых стуков выяснила, что пришли её партнёры-вьетнамцы.
— Чего так поздно? — спросила Гадючиха через дверь.
— Очень нада! Десити раз дорожи! — пообещали вьетнамцы, и Живолупова, не в силах одолеть свою, жадность, отперла дверь.
Каково же было её удивление, когда визитёров оказалось не трое, как виделось через глазок, а целая дюжина.
— Эй, зайцы рисовые, а чего вас так много? — сердито спросила Живолупова и тут же узнала, почём вьетнамское кун-фу.
Нечестные партнёры навалились всей гурьбой и стали избивать бабушку ногами, принуждая её отдать американский телефон.
Пока Живолупова билась с пятью-шестью азиатами, другие метеорами носились по её двухкомнатной квартире и переворачивали все подряд, тарахтя как заведённые:
— Телефона-где-телефона-где-телефона-где?!
Не найдя телефона, вьетнамцы разозлились и повытаскивали ножики. Живолупова схватилась за ножку от поломанного стула и вступила в последнюю схватку. Она скоро поняла, что этим их не вразумить, и, выхватив из-под подушки пистолет с ядовитыми иголками, стала стрелять на поражение.
Через несколько секунд в квартире пенсионерки Живолуповой стало тихо.
Горе-партнёры лежали не шевелясь, а Живолупова вполголоса ругалась, оглядывая следы разрушений. И ещё ей предстояло вынести двенадцать тел и где-то их прикопать.
— Во как неделька начинается, — проскрипела Гадючиха и, набросив кофту, сходила на балкон за лопатой. Потом выбрала кого полегче и с кряхтеньем забросила на плечо.
Заходить в лифт с такой ношей было неловко, пришлось затаскивать тело волоком. А возле подъезда Живолупову ждал неприятный сюрприз — страдавший бессонницей дедок примерно её возраста.
— Здорово, баба, — сказал он, затягиваясь беломориной.
— Здорово, — процедила Живолупова.
— Пьяный, что ли?
— Пьяный, — ответила она и потащила тело за дом.
Там, на небольшом пустыре за детской площадкой она бросила его в траву, рядом с недокопанной ямой для столба.
«Немного подровняю, и всем места хватит. Они маленькие», — подумала Живолупова, оглядывая яму.
Потом отправилась в обратный рейс. Дедок с беломориной сидел на прежнем месте и кивнул ей как старой знакомой.
Гадючиха поднялась к себе домой и спустя несколько минут вышла, волоча ещё двух «партнёров».
— Здорово, баба, — снова сказал дед.
— Здорово, — криво усмехнулась Гадючиха.
— Пьяные, что ли?
— Пьяные…
И так дедок здоровался с Живолуповой каждый раз, должно быть забывая, что они уже виделись.
Притащив последнего, Живолупова без передышки приступила к расширению ямы.
Она копала довольно сноровисто и так увлеклась, что не обратила внимания на посторонние звуки, а когда выбралась из доконченной ямы, увидала лишь последнего вьетнамца, который улепётывал в темноту.
— Вот зайцы рисовые, — покачала головой Живолупова и сплюнула глиняную крошку. — Даже яд не берет их, азиатов… Зря только таскала…
Она забросила лопату на плечо и пошла домой.
— Здорово, баба, — снова сказал старик. — Гости у тебя, что ль?
— Были. Разошлись, — ответила Гадючиха и присела рядом с ночным знакомым. — Ты чего куришь, дед? Старик молча протянул ей пачку. Живолупова закурила.
— Ты в каких местах бывал? — спросила она.
— На Соловках был, — ответил старик. — В Мордовии…
— А я на Колыме больше, — сказала Живолупова и, затянувшись, добавила. — Природа там красивая…
Они посидели ещё немного. Тут на дорожке, ведущей к подъезду, появились ещё двое бодрствующих — Тютюнин и Окуркин.
— Здравствуйте, — сказал Сергей, проходя мимо.
— Здорово, Серёга, — ответила Живолупова. — У тебя чего, сортир забился?
— Почему это?
— Да ты вон и штаны надеть не успел.
— Нет, все в порядке. А ты чего с лопатой?
— Да вот покопать захотелось. Ночью, — ответила Гадючиха. — Должно, к дождю…
