76
С видом настоящих городских сумасшедших Тютюнин и Окуркин появились во дворе.
— Они совсем маленькие, Серёг. Я даже сначала принял их за живность какую…
— За крыс? — машинально спросил Тютюнин.
— Ага. А ты как догадался?
— Не важно.
— Ну вот. Оказалось, что жидкость эта их очень интересует, и они сказали — мы на тебя работать будем за полстакана в день. А я говорю, какие с вас работники, вы же маленькие совсем…
— Стой, — сказал Тютюнин, останавливаясь. — Слышишь, как будто кто-то землю копает?
— Ну да, — согласился Окуркин. — Это, наверно, яму для столба телеграфного расширяют, электричество к стройке ведут.
— А почему ночью?
— Почему ночью? — Леха наморщил лоб. — А наверно, чтобы не жарко было.
И они двинулись дальше. Окуркин ещё несколько раз пытался сбивчиво рассказать про переговоры с тыкликами, но Сергей так ничего и не понял.
Наконец они пришли к гаражу, и Леха начал открывать замок.
— Только ты не шуми, Серёг, а то они уже спят… — шёпотом предупредил он.
— Ну хорошо, — так же шёпотом ответил Тютюнин.
Окуркин максимально осторожно приоткрыл дверь, а затем включил тусклую лампочку, которая была заботливо прикрыта красной тряпкой.
— Это чтобы не так ярко… — пояснил Леха. Затем нашёл брошенные накануне тапочки и надел их.
— Вон там я им домик устроил, — сказал он, указав на стоявшую возле верстака обувную коробку. От обычной коробки она отличалась тем, что в ней были прорезаны крохотные двери и окна.
— Хочешь посмотреть на них? — спросил Леха.
— Ну, ты ж меня за этим привёл.
— Хорошо, только старайся говорить тише…
Сказав это, Окуркин нагнулся и аккуратно снял с коробки крышку. На его лице появилась умильная улыбка.
Тютюнин тоже приблизился и, заглянув в коробку, едва не ахнул. На трех картонных кроватках, застеленных чистыми тряпочками, спали самые настоящие тыклики. Все они были в ночных колпачках, и возле каждой кровати стояли тапочки.
На одной из стен коробки висело маленькое ружьё.
— Это зачем? — шёпотом спросил Тютюнин.
— В либерастов стрелять.
— А кто они такие?
— Не знаю, — пожал плечами Окуркин. — Но у тыкликов с ними серьёзные разногласия. Говорят, за последнюю неделю три разборки было…
— Три — это много, — покачал головой Тютюнин.
— Я тоже так думаю.
Продолжая умильно улыбаться, Окуркин осторожно вернул крышку на место.
— А работу для них ты уже придумал?
— Ага. Они мне двигатель усиливать будут.
— Как это?
— Я ещё не знаю. Дал им на пробу пробоину починить — вот, справились.
Леха показал рукой на корму «запорожца», где ещё недавно красовалась большая рваная дырка. Теперь там была ровная металлическая поверхность, гладкая и блестящая, словно зеркало.
— Ух ты! — поразился Сергей. — Толковые ребята!
— А то, — самодовольно ухмыльнулся Леха.
— А бадяги-то у тебя надолго хватит?
— Дней на десять. Если все будет пучком, а я чувствую, так и будет, придётся смотаться в деревню.
— В бабкин дом?
— Ну да.
— Страшновато, — покачал головой Серёга. От прошлых воспоминаний его даже передёрнуло. — Так ты на работу, что ли, завтра не пойдёшь?
— Пойду. Тыклики сказали, что пока переберут железки, посмотрят, как лучше подобраться. Ты, говорят, хозяин, к вечеру наведайся.
— Чудно как-то, — сказал Сергей. — Ну, пойдём домой.
— Пойдём.
Они закрыли гараж и, чуть-чуть отойдя, заметили вдруг вынырнувший из темноты сгорбленный силуэт с лопатой, который устало брёл в сторону двора.
— Кто это? — прошептал Окуркин.
— Не знаю. Давай не пойдём дальше. Подождём.
