16
Примерно к одиннадцати утра девушка остановилась перед рекламным щитом, на котором была изображена большая карта города.
Поискав глазами нужную улицу, она уже собралась идти, когда её руки коснулся смуглый незнакомец.
— Э, «Наташа», давай дружить будем. Да? Сколько стоишь, да?
— Я — Палыч, — ответила девушка.
— А я Мурат, да? Сколько стоишь? Деньги есть, да?
— Я хочу быть с вами, вы так красивы, я хотел бы всегда кормить вас… — заговорила «Наташа» глуховатым болезненным голосом.
— Э-э… — Мужчина на минуту растерялся, но, окинув взглядом ладную фигурку, продолжил переговоры:
— Деньги есть. Я немножко фрукты торгую — есть, говорю, деньги.
— Тоже мне мичуринцы… — невпопад ответила девушка.
— Почему Мичурин? Зачем обижаешь, да?
— Че-о-о? Повтори, чего ты сказал! — В руках «Наташи» появился никелированный кастет, мужчина невольно попятился:
— Ничего не сказал! Уже ничего!
— Пошёл вон, козёл, пока я тебе рога не поотшибала.
Когда незнакомец ретировался, девушка ещё раз проследила маршрут по карте города и зашагала к трамвайной остановке, на которой собирался народ.
Увидев симпатичную блондинку, к ней сейчас же подошёл молодой человек в очках и со скрипичным футляром в руках.
— Прошу простить меня, — несмело начал он. — Я понимаю, что знакомиться на улице неприлично, но… Одним словом, меня зовут Петя. Можно просто Пётр. А как вас зовут?
— Я — Палыч, — прохрипела девушка. Пётр напрягся.
— Прошу меня простить, я, наверное, плохо расслышал. Как ваше имя, вы сказали?
— А я Мурат, да? — снова мужеским голосом, но уже с акцентом произнесла незнакомка.
Люди вокруг стали на неё коситься, однако Пётр со скрипичным футляром не сдавался.
— Ка… Кажется, я понял, — сказал он, поправляя очки. — Вы, наверное, перенесли одну из тех операций, которые… Ну… — Пётр снова поправил очки. — Из мужчины делают женщину.
— Тоже мне мичуринцы, — ухмыльнулась девушка.
Подъехал трамвай, и люди, вежливо пихая друг друга локтями, стали набиваться в салон.
Пётр попытался было поддержать незнакомку за локоть, однако та, полуобернувшись, негромко произнесла:
— Пошёл вон, козёл…
Поражённого таким ответом кавалера вытолкнули назад к остановке, и трамвай поехал без него. В вагоне сразу началось «обилечивание».
— У вас что? — спрашивала полная женщина неопределённых лет, протискиваясь между тесно стоявшими пассажирами.
— Проездной.
— Ну так предъявляйте!
— Я предъявил, а вы отвернулись!
— Ну вы же у меня не один! У меня же таких много! И каждого обслужить нужно!
Так, переругиваясь с сердитыми гражданами, кондукторша подошла к молодой девушке.
— Девушка, у вас что?
— Девушка, у вас что? — повторила та.
— Я уже давно не девушка, а вы покажите проездной или ваш билетик.
— Ваш билетик… — произнесла девушка, тщательно подделываясь под оригинал.
— Ты мне ещё шутки здесь будешь шутить, пигалица?! — взорвалась кондукторша.
— Пигалица! — таким же фальцетом отозвалась молодая пассажирка.
— Вот нахалка, — заметила какая-то женщина.
— А я её сейчас выпихну, если она не обилетится! — пригрозила кондукторша.
— Правильно, — поддержала её пенсионерка с фиолетовыми кудрями. — Вон у неё какой фингал под глазом. Небось шалава или наркоманка!
— Да что вы на девушку напали? — заступился мужчина со свежей рыбой в пакете. — Может, она студентка. Может, у неё стипендия маленькая.
— Ага, вот она и подрабатывает, как может! — язвительно заметила пассажирка с фиолетовыми кудрями. — Платьице-то едва кой-чего прикрывает! Проститутка она, по глазам видно.
— Вот до чего демократы страну довели, — вступил в разговор полный дядечка с красным носом. — Уже проститутки в трамвае ездят!
— И за проезд не платят! — с задней площадки заметила кондукторша.
— Да что вы к ней привязались, давайте я за неё заплачу — невелики деньги, — снова вмешался мужчина с рыбой.
— Не смейте этого делать! — закричала женщина с фиолетовыми кудрями. — Если за них платить, мы проституцию никогда не искореним!
— А чего она сама-то ничего не отвечает? — поинтересовался дядечка с красным носом. — Может, она действительно того — под балдой?
— Сам ты под балдой! — крикнул ему мужчина с рыбой. — Все им демократы виноваты! Пить надо было меньше, тогда бы и страну сохранили!
— Да прекратите вы трясти своей рыбой! — заверещала какая-то дама. — Вы мне все платье изгадили! В это время трамвай сделал резкий поворот, и пассажиры повалились друга на друга.
— Безобразие! Он что, этот вагоноводитель, пьяный, что ли? — сталкивая с себя красноносого толстяка, завопила владелица фиолетовых кудрей.
— Постойте, да в кабине же никого нет! — донеслось откуда-то спереди. — Кабина-то пустая! Товарищи! Господа! Он, гад, на ходу выпрыгнул!
После этого в вагоне поднялась жуткая паника. Кто-то стал звонить по мобильному телефону в милицию и службу спасения, другие высовывались в окна и кричали: «Помогите!» Однако, поскольку кричавших из окон было много, со стороны это выглядело пьяной свадебной компанией сотрудников трамвайного депо.
— Прекратите ор-р-рать! — пробиваясь сквозь мятущихся пассажиров, закричала кондукторша. — Закройте окна и прекратите орать, я сказала!
— Да чего же «прекратите», если водитель сбежал!
— Никто не сбежал! Водитель — это я!
— Как это вы? — спросил сонный мужчина с сачком для ловли бабочек. И все вокруг сразу замолчали. Стало слышно, как постукивают на стыках колёса и сигналят обгоняющие трамвай автомобили.
— Очень просто, я вас обилечиваю, пока трамвай сам идёт до Митюковского рынка.
— У… у вас там автопилот, что ли? — поинтересовался тот, что был с сачком.
— Да какой автопилот? — отмахнулась кондукторша-водитель. — Кирпич на педаль бросила, и все дела.
— Но кирпич, он же неодушевлённый — как это возможно! Вы… вы шутите? — Пассажир с сачком начал заикаться.
— Да что вы все дрожите? Это ж трамвай, он никуда с рельс не денется. А на Митюковском рынке на путях стык один разошёлся. Как мы на нем подпрыгнем, кирпич с педали сосмыкнется, и вагон затормозит…
Поражённые таким простым и ужасным объяснением, пассажиры стояли не дыша, пока трамвай не громыхнул на том самом разошедшемся стыке.
Кирпич с грохотом полетел на пол кабины, тормоза вагона пронзительно заскрипели.
Распахнулись двери, и кондукторша-водитель зычно объявила:
— Митюковский рынок!
Половина пассажиров вагона, даже те, кому нужно было ехать дальше, выскочили вон, крича и угрожая жаловаться в министерство трамвайного сообщения. А кондукторша-водитель обругала их матерными словами и перешла в кабину.
