106

После подбора оружия старшина Дорнье и двое его молчаливых сотрудников проводили Сергея и Леху к конюшне, где для них были приготовлены лошади.

Тютюнину достался чёрный жеребец, такой же как у Дорнье и его бойцов, а Лехе, как и обещали, выдали белого горбатого мула с тонкими ногами и раздутым брюхом.

У Сергея было удобное седло, расшитое золотом и красными камешками, а Окуркину предстояло сидеть на приспособлении, напоминавшем блин, испечённый из старых тряпок.

Впрочем, и Тютюнин, и Окуркин находились примерно в равных условиях, поскольку их личная практика верховой езды была весьма незначительна.

С Сергеем это случилось как-то летом, когда ему было лет десять. Кто-то из друзей дал ему прокатиться на большом велосипеде, и, когда он стал съезжать с горы, нога соскочила с педали и несчастный Серёга со всего маху оседлал жёсткую велосипедную раму.

Он проскакал на ней с полкилометра, пока не кончился уклон, и воспоминания об этом происшествии остались на всю жизнь.

Опыт Окуркина был не столь драматичным, но тоже недолгим.

Он катался на свинье из подсобного хозяйства пионерлагеря «Голубой колобок», но запомнил только падение в большую лужу, куда его скинула необъезженная хрюшка.

— А может, дадите мне другого коня? — спросил Окуркин у Канта Дорнье. — А то у этого слишком большое брюхо — он сам себя не утащит.

— Не стоит беспокоиться, в брюхе Трубадура находится газ, да так много, что он давно бы лопнул, если бы этот газ время от времени не находил себе выход.

В подтверждение его слов Трубадур издал протяжный звук, в происхождении которого не приходилось сомневаться.

— А может, ему не жрать так много? Может, на диету сесть? — продолжал фантазировать Окуркин.

— Леха, забирайся в седло! — скомандовал Тютюнин. Оруженосец оглянулся и увидел, что его «господин» уже сидит на чёрном жеребце. Чуя неумелого всадника, скакун дёргал удила и, скаля зубы, отплясывал на месте непонятный танец.

— Дайте ему шпоры, рыцарь Сирэй! — посоветовал старшина, однако у Тютюнина ничего не получалось.

— Должно быть, вы давно не были в седле, — заметил Дорнье, наблюдая беспомощность Тютюнина. — Но ничего, освоитесь в дороге. Мы выступаем немедленно! Флекс — быстро на мула!

— Слушаюсь! — воскликнул Леха, уже приготовивший себе высокую скамеечку. С неё он лихо запрыгнул на мула, а затем по примеру Тютюнина дал своём скакуну шпоры.

Трубадур не двинулся с места и произвёл такой залп, что жеребец рыцаря Сирэя встал на дыбы, а его наездник опрокинулся прямо в навоз.

— Молодец, Трубадур! — засмеялся Леха, однако, наткнувшись на колючие взгляды людей в чёрном, тут же заткнулся.

Смущённый Тютюнин снова забрался на коня и, опасливо косясь на Трубадура, на всякий случай крепче вцепился в поводья.

— Вперёд, — скомандовал старшина Дорнье и пришпорил своего жеребца. Его солдаты стали выстраиваться в колонну, понукая рыцаря Сирэя и его оруженосца и помогая им справляться со своими скакунами.