104

После этого напутствия Сергея и Леху отвели на конюшню, где накормили плебейской похлёбкой из бобов с мясом.

Дворовые слуги с интересом следили за двумя странными незнакомцами, а одна рыжая девка то и дело подмигивала Тютюнину и этим напоминала ему врачиху Свету.

— Я чего-то так ничего и не понял, Серёг, — сказал Леха, облизывая ложку после того, как они съели первое. — Чего ихний директор навыдумывал, драконы какие-то?

— Сестру свою хочет вызволить. Она у дракона в пещере двадцать лет живёт.

— Настоящего дракона! — Леха ударил себя по колену. — И на кой нам это развлечение? Это же не сказки — здесь дракон и с зубищами, и с лапищами. Сожрёт без соли и спасибо не скажет… И потом, Серёг, — Окуркин понизил голос, — она ж там двадцать лет прожила — небось привыкла уже.

— Чего ты мне это говоришь? Пойди самому Шонкуру пожалуйся. Он тебе сразу выбор предоставит — к змеям или к крокодилам.

— Как я с этим Швондером буду разговаривать? Я же холуй господский, а ты рыцарь, блин, печального образа… — В голосе Окуркина звучала обида от того, что Серёгу посчитали человеком благородным, а его — Леху Окуркина, потомственного пролетария, фотография которого висела на доске почёта ложкоштамповочного предприятия, — записали в слуги.

«Это из-за калош, — сказал себе Леха. — И ещё штаны на мне грязные, а Серёга-то в чистом прибыл…»

После похлёбки с кухни принесли остатки пшённой каши с мёдом, которой Леха съел аж две тарелки. Голубоглазая кухонная работница с улыбкой подкладывала ему добавки, и Окуркин не удержался, чтобы не ухватить её за зад.

Работница отскочила от Лехи и залилась счастливым смехом. Это Окуркину здорово подняло настроение.

— Знаешь, рыцарь, — вытирая руки о поданную салфетку, сказал он. — Если б не эти дела с драконом, я бы здесь с удовольствием… гм, погостил. Девки тут — продукт высшего качества.

Окуркин заметил, что ущипнутая им девица выглядывает из-за деревянного столба, и сделал вид, что собирается встать.

Девица радостно захихикала и убежала.

— Если господа насытились, их ждёт Кант Дорнье, — многозначительно произнёс старший конюх, которому не нравилось, что в его трапезной кормят каких-то оборванцев.

— А мороженое есть? — спросил Леха.

— Мороженое — особое блюдо, доступное только самому марвилю.

— Ну и ладно, — легко отказался Окуркин, поскольку съел столько, что едва мог двигаться.

Старший конюх проводил их на двор и передал в руки двух человек в чёрном, широкоплечих и невозмутимых.

— Следуйте за нами, рыцарь Сирэй, — сказал один из них. — Мы проводим вас в оружейное хранилище.

— Мы не возражаем! — за своего «господина» ответил Леха и зевнул, чувствуя, что из-за временной разницы его одолевает сонливость.