Глава 7
Лера сладко потянулась, отчего ее кружевная рубашка слезла с левой груди. Слава мгновенно проснулся и, упершись взглядом в бархатную кожу, глубоко вдохнул запах жены:
– Вот умеешь ты разбудить – не водой за шиворот, не пинком в бок… Кстати, а зачем ты рубашку-то нацепила? Столько лет голышом бегала, а тут с мужем, и спать в рубашке! С чего вдруг?
– Ой, Слав, прости, что разбудила! Я всегда дома в рубашке спала… Так хорошо дома… и мамка с папкой. И ты рядом – так бы и не улетала никуда! Слышишь, музыка играет – сосед! Вечно врубит свой музон – отец все с ним ругается! А ему по фигу. Все, как и было – будто не прошло этих семи лет… все как сон. Дурной сон.
– И я тоже дурной сон? – Слава провел пальцами по внутренней стороне бедра согнутой в колене ноги девушки, та вздрогнула и глубоко вдохнула, а потом притянула Славу к себе и низким голосом сказала:
– Иногда дурной… иди ко мне. Быстрее! Ох-х-х…
– Ой! Простите бога ради! Я хотела утюг взять! – Мария Михайловна заполошно выскочила из комнаты, а Слава уткнулся в плечо Леры и захохотал. Лера его поддержала, а за дверями послышался сердитый голос отца:
– А нечего было лезть! Дело молодое! Нос суешь куда ни попадя!
Слава, хихикая, упал рядом с Лерой на кровать, уставился в потолок. Она лукаво усмехнулась и сказала:
– Ну хоть успели, и то ладно. Правда, концовку смазали. Говорила тебе – давай в гостинице остановимся! Пора вставать. Только я первая в душ!
– Иди, иди, получи порцию нравоучений!
Лера хихикнула, выскользнула из постели и пошла к двери, почесывая бок. Потом вышла, прикрыла дверь, и сразу послышался виноватый голос матери.
Слава закинул руки за голову, стал обдумывать дальнейшие планы. Итак, сегодня ему надо встретиться с человеком из военкомата. Хоть и воскресенье, но Коля заверил, что тот будет работать и им поможет. «Про кониакус и закусонус не забудь!»
Минут через двадцать в дверь постучали, и голос Марии Михайловны сказал:
– Слави-и-ик! Иди скорее, Лерочка уже вышла! Беги, а то Колька займет! Он щас как засядет – на полчаса, не меньше!
Слава натянул штаны, рубаху надевать не стал – все равно умываться, и вышел в коридор. Коля в майке стоял у зеркала и разглядывал подбородок, покрытый щетиной. Он заметил Славу, усмехнулся заговорщицки и подмигнул:
– Стоило тебе туда попасть – теперь ведь нет проблем с бритьем! Видишь, как каждый раз мучаюсь! Станки летят, будто птицы! А чего, Лерка тоже… гладкая? Молчу, молчу! А то еще звизданешь по уху! Ну ты и зверюга! – Он восхищенно окинул глазами торс Славы. – Это сколько в тебе веса?! Жуть какая-то! Как пересохший культурист! По тебе анатомию изучать можно! Ты всегда такой здоровый был?
– Так-то я всегда нехилый был, – усмехнулся Слава, – но после того, что с нами произошло, вообще… озверел. Кстати, твоя сестра, хоть и не выглядит такой, как я, человек десять убьет за две секунды и даже не запыхается.
– Мам-мочки! А я чай у нее хотел отпить! Я всегда у нее чай отпивал – она почему-то всегда вкуснее делает! Оказывается, надо поберечься! – Коля радостно засмеялся, а потом поманил Славу за собой. – Пока они заняты, посекретничаем немного. Пошли к вам в комнату – после того как мамуля застала вас с Лерой (да-да – факт есть факт, о ужас!), она теперь туда боится сунуться. Так что, кроме Лерки, никто нам не помешает. Айда, потолкуем.
Они прошли в комнату Леры, Слава закрыл за собой дверь, а Коля поводил носом, принюхиваясь:
– М-дя, как в будуаре, однако! Вы тут времени даром не теряли!
– Коль, к делу, – усмехнулся Слава, – чего хотел сказать-то?
– Я размышлял всю ночь над вашим рассказом. Не всю – но размышлял. И не хочу, чтобы между нами осталась какая-то недосказанность. Слав, как ты думаешь, кем я служу? Что тебе родители сказали?
– Ну… училище защиты химической закончил. Разве нет?
– Слав, я контрразведчик. Занимаюсь обеспечением защиты военных объектов от вражеских агентов. Если можно так выразиться… Все, что представляет угрозу для наших объектов, грубо говоря, находится в сфере моих служебных интересов. Если я не доложу о вас – совершу служебное преступление. Понимаешь? Стой, молчи, не надо ничего говорить! Просто выслушай. Я верю тебе и Лере – больше ей, потому что тебя знаю всего ничего, а ее всю жизнь. Она очень порядочная и честная девчонка… Мам, закрой дверь! Дай нам со Славой поговорить! Ну что ты всегда нос суешь! Не заходите сюда!
В общем, когда я вчера пришел, отец мне сказал, что Лера появилась с молодым мужиком, я был обязан проверить, кто ты и что ты. Тем более что, когда разувался, наткнулся на твой пакет, который ты благополучно швырнул под полку. Из него вывалились слитки. И несколько пачек баксов и рублей. Я был вынужден обыскать твои карманы, понимаешь? Ты неизвестный человек, пришел к моим родителям, которых я люблю и за которых отвечаю, ты вместе с моей сестрой, за которую я глотку любому порву, потому я и позволил себе сделать обыск. Честно скажу – сохранить спокойствие до нашего разговора мне было трудно. Очень трудно. Надеюсь, что скрыть свое состояние сумел. Я не хочу, чтобы между нами стоял вот этот обыск. Не хочу, чтобы Лерка на меня косилась, как на предателя. Я за вас, чего бы это мне ни стоило. Вот что хотел сказать тебе.
Коля взволнованно встал, подойдя к окну, начал рассматривать крыши соседских пятиэтажек, занесенные первым снегом. Снег падал хлопьями, кружился, завихряясь, и казалось, что сейчас в окне появится огромное, прекрасное лицо Снежной королевы.
Вячеслав встал, подошел к Коле, постоял рядом, потом протянул ему руку:
– Забудем. Да, мне было немного неприятно, что ты вот так прошелся по моим карманам. Но умом я тебя понимаю и не виню. Я сам за Лерку всем горло порву. Я ее люблю. Так люблю, что, наверное, никогда никого так не любил и не полюблю больше. Все-таки есть тенденция – у хороших родителей хорошие дети!
Коля улыбнулся и, хлопнув Славу по плечу, потер руку, потом, покачав головой, сказал:
– Как чугунина, елы-палы! Пошли! Там мать пироги с утра уже гоношит! Страсть как люблю ее пироги! Ты с мясом ешь? Или вы там, может, в вегетарианство ударились? Или кровью питаетесь – как марсиане? Иди, умывайся, и за стол. Папка уже с пузырем своим носится, но мать пресекает попытки попробовать! Не будем его мучить, пошли!
Через час все важно сидели за столом в зале, ели пироги, а мать Леры устроилась возле дочери, заглядывала ей в глаза и время от времени поглаживала по плечу, как будто проверяла – тут она или нет.
Коля усмехнулся и, кивнув на мать, шепнул:
– Вишь, и сына ни фига не надо! Все никак не оближет ее! – Потом добавил: – Я сейчас поеду домой, там Ленка волнуется, чего-то Лерка прихворнула, а потом, как съездите к Виктору, жду вас в гости! И Ленка хотела познакомиться, да и вы глянете, где я живу. Металл забираю, узнаю, как его получше сплавить… и подороже. С Виктором особо не разговаривайте, не объясняйте, чего и как. Мол, нужны вам инвалиды-летчики, желаете спонсорскую помощь оказать! Там афганцы есть, и испытатели, и даже ветераны Отечественной войны имеются. Правда, вам от них вряд ли толк будет, от ветеранов Отечественной – они, конечно, деды боевые, но уже в маразм впали. Время есть время, доживем до их лет, может, и хуже станем. Впрочем, я-то столько не проживу, а вот вы, насколько понимаю… короче… как задряхлею, вставь меня хоть в карманный калькулятор – лишь бы опять молодым и здоровым стать! – Коля хохотнул, а Мария Михайловна поинтересовалась:
– Чего вы все шепчетесь? Каверзу какую задумали?! Помню, как ты, Колька, на детской площадке автомобильный баллон запалил! До сих пор стены домов черные! А лет прошло уже сколько!
– Всю жизнь будешь вспоминать, да, мам? Слав, вот мой телефон – сразу звоните, если что. А вот телефон Виктора. Он ждет звонка. Берите такси, и вперед! Только оденьтесь потеплее – вы разгоряченные, а там метель! – Коля подмигнул левым глазом и исчез в дверях прихожей под кудахтанье матери.
Мария Михайловна со вчерашнего дня поздоровела. Слизняк так и сидел на ней, слегка пульсируя и управляя процессами, идущими в организме, и она сразу почувствовала облегчение, летала по дому, словно помолодела лет на двадцать.
Василий Макарович наклонился к Славе и заговорщицки сказал:
– Мне чего матери-то сказать? Что за штуки такие? И когда их снимать?
– Скажите, что это военная разработка, такие лечебные биороботы, сделанные по нанотехнологиям. Очень секретно, мне даже за то, что я их вынес из лаборатории, нагорит! Так что пусть помалкивает. А снимать не надо – как срок выйдет, они сами отвалятся и распадутся. С ними можно и мыться – они воды не боятся. Василь Макарыч, нам ехать надо… Вот что, пойдемте со мной. Мне кое-что вам нужно отдать.
Слава поднялся, заинтригованный Василий Макарович пошел за ним, вышли в прихожую. Пакета с золотом не было, вместо него лежал газетный сверток, на нем записка:
«Слава! Металл забрал. Остальное, что было в пакете – на месте».
Слава развернул сверток и усмехнулся – в общем-то ему было не жалко, ну прихватил бы Коля пачку-другую – ничего бы не случилось. Но все деньги, которые он бросил в пакет, оказались на месте.
Слава на глазах Лериного отца вытащил из карманов деньги, сложил на столик в прихожей. Потом взял пару пачек баксов, пачку евро, три пачки пятитысячных купюр и пару пачек тысячных, остальное завернул и отдал мужчине, который ошеломленно наблюдал за его действиями:
– Заберите все и положите в банк. Под проценты. Можете спокойно жить на эти деньги. Я еще дал Коле – он купит вам квартиру в центре или там, где захотите. Вам надо отсюда уезжать – шпана кругом, а после вчерашнего, боюсь, вас могут выследить. Мы с Лерой, скорее всего, уедем уже сегодня. Постараемся вас навещать, звонить время от времени. Телефон всегда держите включенным. На всякий случай Лера оставит вам свой телефон – если что, позвоните. Или кинете эсэмэску – мы потом прочитаем. Обязательно уезжайте отсюда, Коля в курсе, он вам поможет. Ну что еще… вроде все.
– Слав, а откуда деньги-то? Такие деньжищи, и так просто ты их отдаешь? Вам-то самим нужно!
– Забудьте. У нас все есть. Марию Михайловну успокойте. И вот еще что – Лерин паспорт остался?
– Остался! Настаивали, чтобы мы признали ее мертвой, сдали паспорт, но мать костьми легла, сказала, пока не буду убеждена, что ее косточки сгнили, не признаю мертвой! И как знала! Конечно, сейчас найдем! Куда в наше время без паспорта! – Василий Макарович заторопился и убежал в зал, начал шарить по ящикам, а Слава прошел в комнату следом за ним и предложил:
– Ну что, Лер, нам пора, поехали по делам? Мария Михайловна, Василий Макарович, спасибо вам за прием, за радушие, мне было очень-очень приятно с вами познакомиться. Теперь я знаю, в кого Лера такая молодец! Вся в маму с папой!
Мария Михайловна покраснела от удовольствия, а потом запричитала:
– Как же так?! Так мало побыли? Не погостили? Ну побыли бы еще хоть недельку, а? Мы бы к тете Вере сходили, к дяде Володе! Баба Анна, опять же, скучала по тебе! Ну чего вы так быстро – всего одну ночь!
– А не будешь мешать им по утрам, – ехидно хихикнул Василий Макарович и подмигнул Славе. – Другой раз, ребята, и правда постарайтесь на подольше приехать, ладно? Мы так счастливы, что вы тут… и это… Колька-то расстарался с внучкой, хотелось бы и нам Лериных детишек покачать на коленях! Вы там старайтесь, давайте! – Он ухмыльнулся, а Лера, кинув взгляд на Славу, погрустнела и вздохнула. Потом встала и пошла в свою комнату одеваться.
Вышла она в джинсах, теплой куртке и вязаной шапке. На недоуменный взгляд Славы, пожав плечами, сказала:
– Чихала я на красоту! Я вчера чуть дуба не дала в модельном платье и модельных сапожках! Лучше свое надену.
Слава тоже собрался, натянул ботинки и встал в дверях, прощаясь с гостеприимными Лериными родителями. Пахнущий хмельком Василий Макарович крепко обнял его и свою дочь, расцеловал и подтолкнул к матери:
– Идите, прощайтесь, да не исчезайте надолго! А то она опять заболеет! Вот твой паспорт, держи! Ты так тут и прописана, единственное, что надо – вставить новую фотографию. Могут докопаться. А так все в порядке.
Они попрощались, и пока шли по лестнице вниз, пожилая пара стояла и махала им вслед. И потом, когда шли по улице, увидели, как в окне пятого этажа, в форточке, показалась рука и помахала им вслед. Славе стало тепло на душе, и он улыбнулся – неужто наконец-то он где-то на Земле заимел свой дом, свою семью? Даже не верилось.
Вячеслав достал из кармана небольшой сверток, тряпочку, долго разматывал его, вынул прозрачную полоску, которую вставил себе в ухо. Полоска сразу присосалась, и раздался скрежещущий, как лист металла, голос Наташи:
– Я тебе это припомню, Слава! Свиньи вы, а не люди! Даже говорить с вами не хочу! Рассказывай давай, чего там было?
– Ну… ты же вроде не хочешь разговаривать? И вообще, где – там?
– Ты мозги-то мне не крути! Рассказывай, давай!
Слава ухмыльнулся, достал полоску из уха и протянул Лере – вот тебе Натаха, можешь ей сама рассказывать, чего вам интересно. Я не любитель сплетен. Особенно не желаю разговаривать с ней, когда она в таком настроении!
Свалив на несчастную Леру Натаху с накопившимся запасом яда и стенаний, Слава поймал на дороге такси. Пока договаривался с водителем, за машиной выстроилась целая очередь из трех машин, ожидающих, что они не договорятся. Водитель остановленного таксомотора под таким прессингом не выдержал и скомандовал скорее загружаться, «а то это воронье сейчас в корму въедет!».
Ехать было довольно далеко – в загородный поселок. Там следовало забрать начальника отделения военкомата и потом проехать с ним к областному военкомату, чтобы полазить по базе данных военных пенсионеров.
Поездка не была неприятной или сложной – на улицах города в связи с воскресным днем оказалось довольно пустынно, пробки отсутствовали, иномарка, в которой они ехали, исправно глотала километры, вздымала снежные вихри и похрустывала шипованной резиной на голых участках асфальта, не занесенного снежком. Водитель время от времени поругивал коммунальные службы, поглядывал на улыбающихся, прижавшихся друг к другу молодых симпатичных людей на заднем сиденье, за окном вскоре потянулись заснеженные дачные участки, колхозные поля и скованная льдом речка, на которой у лунок сидели на морозном ветру словно бы примерзшие фанатики-рыбаки. В машине было тепло и уютно, играла негромкая музыка, и даже не хотелось выходить на улицу – так бы ехать и ехать, ощущая под боком тепло родного человека.
Присыпанный снегом домик, грязь, смерзшаяся в ледяные надолбы, водитель ворчит – того и гляди днищем царапнет. Заиндевелое на ветру окно…
– Привет. Виктор? Мы от Николая. Я Слава, а это Лера. Ну что поехали?
– Привет. Может, зайдете, чаю попьете? – Мужчина с красным то ли от ветра, то ли от возлияний широким лицом доброжелательно посмотрел на симпатичную пару.
– Нет. Нам скорее надо! Дело горит!
– А какое дело-то, если не секрет? – Мужчина улыбнулся и остановился на пороге.
– Статью пишем о бывших военных летчиках – афганцах, испытателях. И просто фронтовиках. Любых. Как им живется, как власть о них заботится.
– О боже! – Мужчина театрально схватился за голову. – Только никому не говорите, что я вам дал информацию! Мне сразу выговор влепят! У нас ой как не любят выносить сор из избы, а об инвалидах, если честно, хреново заботятся! Лучше бы они вместо яхт за десятки миллионов долларов им квартиры сделали да пенсии прибавили! Совесть потеряли! Только я вам ничего не говорил! Сразу скажу – на меня не ссылаться!
– Да мы разве можем вас подвести?! Мы же по знакомству, Николай – Лерин брат!
– Николай дельный мужик… Он раз меня сильно выручил, я ему должен. Мог меня закрыть, ан нет, прикрыл. И если вы от него – как я вам могу отказать? Тем более его сестре. Тогда дождитесь меня в машине, я сейчас, скоро!
Он и правда появился быстро – всего минут через пять, по-военному. На Викторе была форма майора, и в ней он выглядел уже не таким смешным и кругленьким, как в фуфайке и дедушких войлочных ботинках «прощай, молодость».
По дороге говорили ни о чем, больше болтали водитель и Виктор, обсуждали достоинства машины, недостатки дорог и последний визит президента в кавказскую республику: «Пора им прикрыть кран, а то сосут изо всей страны!» Славу с Лерой это все интересовало меньше чем никак, поэтому они мирно дремали на заднем сиденье. Не доезжая до военкомата, остановились у супермаркета, Слава сходил и купил дорогущий коньяк за две с половиной тысячи рублей, палку копченой колбасы, банку красной икры и буханку хлеба – пусть и у военного будет счастливое воскресенье. У них с Лерой оно пока было вполне так счастливым.
У военкомата Вячеслав и Лера остались в машине – Слава объяснил, что ему нужно, и через полчаса майор вышел довольный, пахнущий коньяком и колбасой, неся в руке свернутый в трубочку список фамилий и адресов тех, кто им был нужен. Подробный список – с указанием места службы, наград, болезней и ран. Слава предложил майору подвезти его домой, но тот отказался – сослался на неотложные дела в отделении. Эти дела, видимо, стыли в рюмке, потому Виктор попрощался и скрылся в здании с красной вывеской, исчез, как призрак Белой дамы.
Слава вчитался в список, первое, что ему бросилось в глаза:
«…пилот первого класса… участие в боевых действиях… Афганистан… ампутация обеих ног и рук».
– Мать твою за ногу! Как же он так живет-то? Лер, ты слышала про «самоварников»?
– Это кто, те, кто чай из самоваров любит? – пожала плечами девушка.
– Извините, что вмешиваюсь, – сказал водитель, который прислушивался к беседе пассажиров, – брат в госпитале лежал, в Ташкенте, навидался самоварников! Молодые ребята, ни рук, ни ног. Висели в кожаных мешках на стене. Даже покончить с собой нельзя! Я как подумаю, вспомню – мороз по коже. Лучше бы наповал убили, чем так! Хуже всего, когда человек не властен ни в чем, даже в своих жизни и смерти!
– Отвезите нас на улицу Некрасова, дом восемь. Знаете, где это?
– Смеетесь? Я таксист или так, покататься выехал? Это тут, рядом, в центре, старый жилой фонд.
Минут через пять машина уже стояла у подъезда облезлого, битого ветрами, дождями и жизнью двухэтажного дома, вернее даже не двухэтажного, а полутораэтажного – первый этаж оказался полуподвальным. Дом был скреплен по стене железной стяжкой – того и гляди развалится. Одно только слово – центр! Сносить его, видимо, охотников не находилось – в таких домах обычно напихано жильцов, как червей в банке. Если каждому покупать переселенческую квартиру – разоришься и строить не на что будет. Вот и доживали жильцы в своих тараканьих квартирах, ожидая или сноса, или второго пришествия, когда снесут вообще весь мир.
Поднявшись на второй этаж, Слава остановился перед деревянной дверью с номером два, постучал, прислушался к происходящему за тонкой фанерной пластиной. Там было тихо, потом дверь скрипнула и в проеме показалась женщина лет шестидесяти.
– Вам кого, ребята? – Ее глаза смотрели грустно, а на тронутом морщинами лице застыла маска вечных скорби и слез.
– Мы бы хотели увидеть Федосеева Петра Васильевича.
– А вы кто вообще? – Она безучастно подняла глаза, переводя их с лица на лицо.
– Мы… из одной организации. Хотели бы поговорить с Петром Васильевичем.
– Вы из собеса? Нет? Проходите, он не спит, телевизор смотрит. Петенька, это к тебе! Говорят, из какой-то организации!
– Что там за организация? – раздался приятный тенор, и Слава с Лерой увидели немолодого человека с культяпками вместо рук и совсем без ног, сидящего на постели с подушками, подложенными под спину. В комнате пахло кислыми щами, а еще чем-то неуловимым, то ли лекарствами, то ли ладаном.
– Вы проходите, ребята! Садитесь! – Он радушно кивнул на стулья возле дивана, и Слава с Лерой опустились на них, не зная, как начать разговор.
– Ну так что вас привело в мою обитель? Из какой вы организации? Ко мне редко сейчас ходят. Даже во ВТЭК приходится ездить самому. Представьте, эти идиоты каждый год смотрят, не выросли ли у меня руки и ноги! Я просто балдею от этих дураков! Ну так что вас привело – а то сейчас сериал начнется, мне нравится смотреть, там про охотников. Я любил когда-то на охоту ходить! Я же пилот боевого штурмовика – у меня глазомер, как у компьютера – бац, и кабан лежит!
– Скажите, Петр Васильевич, а мы не могли бы поговорить наедине, чтобы не беспокоить вашу супругу?
– Чего так? У меня нет от нее секретов! Говорите как есть! – удивился инвалид.
– Хорошо. Попробую. Только это государственная тайна и все должно остаться между нами, Петр Васильевич. Итак: есть секретная организация, которая занимается тем, что перемещает мозг человека в механизмы. То есть мозг человека становится центром некоего боевого механизма. Мы заключаем контракт, и тот, кого взяли на службу, через десять лет получает новое тело – молодое, здоровое, сильное. Мы представители этой организации и решаем, может ли человек участвовать в программе и хочет ли участвовать. Не скрою, существует опасность погибнуть на службе – обязательно участие в боевых действиях. Где, как – не разглашается. До поры до времени. Мы предлагаем вам участвовать в этой программе. Если отказываетесь – мы просто уходим, и вы забываете о нашем существовании. У вас десять минут, чтобы принять решение – нам нужно еще посетить много инвалидов. Время пошло.
Инвалид вытаращил глаза на пришельцев, не нашел, что сказать, потом перевел взгляд на жену и с растерянностью в голосе сказал:
– Валь, они всерьез или издеваются? Лажа какая-то! Я не верю. Идите отсюда, ребята, нечего над инвалидами издеваться!
– Десять минут. Осталось девять. Новая жизнь, новое тело. Решайтесь!
– А на кого я жену оставлю, если это правда? Она как без меня жить будет? Нет, ребята… не пойдет.
– Напишете жене доверенность на получение пенсии. Будет за вас получать.
– А ВТЭК каждый год? Пенсию отнимут!
– У нее ведь есть какая-то пенсия? Тем более что вам будет выплачиваться заработная плата – не меньшая, чем тогда, когда бы вы работали пилотом штурмовика. Конечно, с учетом того, что вы будете участвовать в боевых действиях.
– Вы кто, ребята? – Инвалид с испугом смотрел на мощного плечистого парня и хрупкую белокожую и голубоглазую красотку.
– Пять минут осталось. Мы уйдем, и вы так и останетесь лежать на диване и смотреть эту хрень. – Слава понимал, что это жестоко, но как-то по-другому сдвинуть дело с места он не мог. – Осталось три минуты.
– Ну… хорошо, хорошо, я согласен! Если мою жену не оставят без помощи. Мне куда-то надо прибыть, какие-то документы нужны? Доверенность на жену есть, так что к нотариусу ехать не надо.
– Сейчас мы съездим еще к одному человеку, а вы пока уладьте свои дела, с женой попрощайтесь, – вы увидите ее только через десять лет. Или никогда.
– У меня в голове не укладывается! – Мужчина был расстроен и растерян. – Валь, может, не надо мне это, а?
– Петь, может, это твой единственный шанс! Я продержусь, буду тебя ждать. Они говорят – помогут! Ребята приличные вроде как, – женщина улыбнулась Славе и Лере, – кажется, не обманывают. И мне будет спокойно. Только вот участие в боевых действиях… Ребят, а это и вправду очень опасно?
– Опасно. Но в разумных пределах. Думаю, менее опасно, чем было в Афгане. Вы ведь не боялись там летать, Петр Васильевич? Не боялись. Вот он и будет летать, только не на самолете, а покруче. Ну все, прощайте. Сегодня мы за вами заедем.
– Что ему с собой собрать? – Женщина прижала руки к груди, и ее лицо озарила улыбка надежды. – Еду, смену одежды? Не знаю, как он без меня будет! Вы же видите – он сам себя обслужить не может!
– Ничего с собой брать не надо. Ему все дадут. Все, что нужно для жизни.
Слава встал со стула и пошел к двери. Лера тоже поднялась и, улыбнувшись ошеломленным людям, сказала:
– Не переживайте! Все будет отлично!
Они вышли из дома, остановились возле ожидающего их такси, и Лера, задумавшись, сказала:
– Слав, а может, их обоих забрать? А что, наложить ей матрицу на мозг, как и ему, и пусть летает в каком-нибудь из наших флаеров. И им легче, и нам. Наташа вон летает, воюет, а ведь никогда не была пилотом или стрелком! И эта женщина сможет. Не хочется мне их разлучать…
– Хм… не знаю. Может, ты и права. – Слава утер с лица капли растаявшего снега. – Подумаем. Понимаешь, Натаха совсем другая, она бой-баба, считай, мужик в юбке. А это женщина… Куда поедем сейчас? Слушай, а давай заедем к одному ветерану Отечественной, он тут рядом где-то живет, на этой улице! Герой Советского Союза, орденоносец, то ли сорок самолетов сбил, то ли шестьдесят! Я где-то даже читал про него. Интересно было бы посмотреть и поговорить – как он отреагирует. Ему сейчас должно быть под сто!
– Слав, ты сам-то понимаешь, что говоришь? – Лера грустно поджала губы. – Он был когда-то героем, а сейчас небось в маразм впал! Я знала одного из ветеранов – он напивался и начинал жену и дочь гонять. Кричал: «Я кровь проливал!» И с ножиком за ними гонялся. Сам дедок такой мелкий был – соплей перешибешь, а гонору – ужас. Его все в подъезде боялись. Сколько ни забирали в милицию, всегда отпускали через несколько часов, и он опять хулиганил – ветеран же, кто тронет?
– Лер, не путай ты мягкое с теплым, ветераны тоже разные бывают. И старики разные. Я знавал таких мудрых стариков, что диву давался. И встречал… в общем, давай-ка посмотрим на этого ветерана. В крайнем случае, просто дадим ему денег – типа, спонсоры, и уйдем. Если уж он совсем никакой…
Они уселись в автомобиль, назвали водителю адрес, и тот снова покатил по улице вниз, под горку, к бывшему оврагу, который когда-то засыпали и построили на нем дома.
Дом, в котором жил ветеран и герой, ничем не отличался от того, в котором проживал герой афганской войны, – для государства эти люди были равны по своей значимости. То есть одинаково не нужны. Слава грустно вспомнил фотографию в какой-то газете, где ветеран в своей квартире примерз к полу живьем. Его тогда охватили бессильный гнев и желание взять и перебить всех чиновников. Вероятно, так и начинаются революции – власть полностью забывает о своих подданных, упивается хапаньем и пожиранием нахапанного.
Впрочем, у этого ветерана была вполне ухоженная квартира – новые обои, новый линолеум, хорошая обстановка в доме. Несмотря на то что он жил один, всюду чувствовалась женская рука. Как и у предыдущего ветерана, дверь открылась сразу, без вопросов – кто там? – и сложных переговоров через щель. Старик, который их встретил, был сухим, как старый вяз. Его высохшие руки, оплетенные крупными венами, чем-то напоминали руки Славы – широкие, когда-то такие же мощные, только теперь уже изломанные болезнью и временем. Он посмотрел на пришельцев ясными серыми глазами и слегка дребезжащим голосом сказал:
– Если вы чего-то мне пришли продавать, сообщаю, что идиотов можно поискать в квартире напротив, там живет Мария Степановна, она купит у вас любую пакость. Тут идиотов нет!
– Я вижу, – усмехнулся Слава, – и это очень радует! О чем я тебе говорил, Лер? Можно мы пройдем, поговорим с вами?
– Каков предмет разговора? – усмехнулся старик. – Впрочем, проходите! Красть у меня нечего, денег нет, грабить бесполезно – если только унитаз импортный открутить, его мне недавно сын поставил. Говорю, мне и старый ничего так к заднице пришелся, а он: «Папа, отстань! Тебе нужен новый унитаз!»
– За вами супруга ухаживает? – спросила Лера, оглядывая уютное гнездышко, в котором все стояло на своих местах и не было ни следа пыли или грязи.
– Моя Дуся умерла десять лет назад… – грустно пожал плечами старик, – с тех пор я все один. Сын предлагал бабку какую-нибудь сосватать – я не хочу. Не могу забыть. И не надо мне тут чужой бабы. Ухаживает за мной одна женщина – сын нанял. Приходит, убирается, готовит. Хорошие у меня дети. И дочка славная, только она далеко сейчас, на Сахалине. Муж нефтяник, на платформах работает. Как она прилетает – сразу ко мне бежит. И посылки шлют все время! Ну ладно, может, чайку попьете со мной? Сын прислал конфеты какие-то импортные – каюсь, люблю сладкое жевануть! Ну что, соблазнил я вас на чай? Пошли, пошли! Все веселее будет! А то поболтать иногда не с кем! С Настей особо не потолкуешь – баба глуповатая, все фигню какую-то несет, то что-то в телевизоре выведает, то соседки чего расскажут! А моя Дуся такая умница была… учительницей работала всю жизнь, до пенсии. И потом тоже работала, помогала. С ней о чем угодно можно было поговорить. Золотая женщина! Царствие ей небесное…
– Семен Василич, а вы хотели бы стать молодым? – неожиданно, в лоб, спросила Лера. – Вновь стать летчиком, бить врагов?
– Хм… странный вопрос! – усмехнулся старик. – Вы чего, опрос социальный, что ли, проводите? Или все-таки молодильные яблоки продаете – по акции, со скидкой?
– Не опрос, – решился Слава, – не знаю, как вам и сказать… в общем, мы представляем некую секретную военную организацию. Нам нужны бывшие летчики – те, кто имеет опыт боевых действий, лучшие из лучших. Но только те, которые в настоящее время не у дел.
– И зачем они вам нужны, – заинтересовался старик, – опыт передавать, что ли? Какой я опыт передам, когда я летал, считай, на велосипеде, а они сейчас на космических кораблях?!
– Вот на космических кораблях и будете летать. Вернее, на корабле. У вас вынут мозг, поместят в этот корабль, и вы станете им управлять… Боевой машиной под названием звездный крейсер… После десяти лет службы вам дадут новое, молодое тело, поместят туда мозг, и вы начнете жить заново. Вы увидите иные планеты, иные миры, станете на время боевым звездолетом, а потом поселитесь уже человеком там, где захотите!
– Смеетесь над стариком? – недоверчиво посмотрел ветеран. – Думаете, я как ребенок доверчивый? Я к вам с душой, как к людям, а вы глумитесь? Уходите, ребята. Все. Разговор окончен. Эти журналистские штучки, розыгрыши я не люблю. Нашли, над кем смеяться! – Старик встал и оперся о косяк двери. – Быстро уходите, пока я вас чем-нибудь не огрел!
– Боевой старик! – усмехнулась Лера и достала из кармана небольшой матовый серый прямоугольник – гравитонный коммуникатор для связи с «Соргамом». Она взяла его на всякий случай, если им со Славой придется ходить по одному, или же они окажутся в месте, где мощности говорилки в ухе Славы будет недостаточно. Лера легко коснулась панели, воздух засветился, развернулся большой, метр на метр, экран.
Девушка негромко сказала:
– Наташ, покажи ему наш корабль!
Экран сделался темным, потом на нем высветился сияющий под лучами солнца «портсигар» на фоне сверкающих звезд.
– Звездолет «Соргам», наш боевой звездный крейсер. Слава его капитан. Сейчас звездолетом управляет мозг Наташи, но она скоро получит новое тело, поэтому вакансия освобождается.
– Жду не дождусь! – На экране появилась Наташа в элегантном наряде времен ренессанса, вся в рюшечках, лентах и с глубочайшим декольте.
– Кхе-кхе! Ты чего напялила такое, – глаза Славы полезли на лоб, – с какой радости ты эту ерунду на себя натянула?
– А что, не нравится? Ну могу переодеться! – Мгновение, и она уже стояла в сарафанчике из полупрозрачной ткани, практически не скрывающем тело. Кроме сарафанчика, на девушке ничего не было…
– М-да! Интересные у вас подчиненные, – неопределенно протянул старик, – значит, не врете? Значит… не врете. А девчонка хорошая, да… знавал я одну такую…
– В четырнадцатом году, да, дедуль? – ехидно улыбнулась Натаха. – Я спецом для него древний наряд натянула! Может, ему будет легче воспринять вашу информацию, если, так сказать, окажется в привычном окружении!
– Ох, язва, ох, зараза, – усмехнулся старик, – так бы и выпорол ее!
– Ну выпори, выпори меня, дедуленька! – Натаха повернулась задом и, наклонившись, медленно подняла подол.
– Ой! – пискнула Лера. – Вы не смотрите, что она такая зараза, так-то она хорошая! Натах, ты чего творишь?!
– Да ничего, ничего, давно передо мной подол не задирали! Любо-дорого посмотреть! – рассмеялся старик. – Вот получу новое тело, мы с тобой, красавица, еще потолкуем, кто древнее!
– Ребята, а дедон мне нравится, – усмехнулась Наташа, – наш человек! Боевой! Теперь я знаю, почему наши победили – разве с такими дедами можно было проиграть? Дед, давай соглашайся, полетаем с тобой, побьем фашистов! На Земле их прижали, так эти твари в космосе угнездились!
– Ну как я могу отказаться бить фашистов, – усмехнулся старик, – тем более с такой боевой девкой! Что же, убедили. И простите за недоверие – сейчас столько аферистов развелось! И все пенсионеров пытаются обмануть. Слава богу, я еще разум не потерял, отбиваюсь как могу. Недавно двух цыганок шваброй так отходил – с лестницы летели, думал, шею сломают! Не сломали, заразы, а жаль! Только вот что с сыном и дочерью делать – как им сообщить, куда я делся?
– Честно – не знаю, – признался Слава, – вы исчезнете на десять лет. И появитесь другим человеком. Они вас и не узнают. Считайте, что для них вы умерли.
– Это плохо… – загрустил старик, – и внучата опять же… впрочем, мне осталось-то, может, год-два от силы. Хуже было бы, если бы я лежал и гадил под себя, умирал на их глазах. А они ходили бы ко мне и с отвращением целовали в щеку. Лучше вот так – ушел и все!
– Вы сможете звонить им, если захотите, мы будем часто бывать на Земле! Пока висите над планетой – раз – и набрали номер, поговорили! Только надо придумать версию, откуда вы звоните. Не с того же света!
– Придумаю чего-нибудь! – обрадовался старик. – Что с собой взять? Одежду, еду? Что нужно?
– Ничего. Совсем ничего. У вас все будет, – кивнул Слава, – если готовы, идем прямо сейчас!
– Сейчас?! Вот прямо сию минуту?! Погодите, я хоть с сыном, с внуками поговорю напоследок!
– Подождите еще, Семен Васильевич. Должны предупредить, что работа опасная. И вы можете не дожить до своего тела. Вы не просто будете летать в космосе – вы будете воевать! Мы не зря вам сказали про фашистов – там такие же фашисты, с какими вы воевали на Земле, рабовладельцы, негодяи, которые не гнушаются никакими средствами, чтобы достичь своих грязных целей! Вы можете погибнуть. Подтверждаете свое согласие? Если нет – мы просто уходим, и все.
– А у вас авторучка со вспышкой есть? Мне сын кино показывал: там – пшик! – и я ничего не помню! Нет? Тогда я с вами! Иначе не смогу забыть чудес, о которых вы мне тут нарассказывали… и вот эту красавицу! – Старик подмигнул экранной Наташе и встал на ноги.
– Все-таки старые люди лучше умели обращаться с красивыми женщинами, не то что нынешние! – Она осуждающе посмотрела с экрана на Славу и показала ему язык. – Все, дедон, до встречи! Полетаем!
Экран потемнел, и Лера, свернув изображение, положила коммуникатор в карман.
– Звоните детям, мы подождем. – Слава расстегнул куртку и приготовился ждать.
– А тут кто живет? – с интересом спросил старик, поглядывая на дом, который походил на его дом как две капли воды.
– Тоже ветеран. Может, с нами сходите? Все веселее, чем в машине сидеть.
– Да пошли! – Старик решительно взялся за ручку и открыл машину. Потом, кряхтя, спустил ноги на землю и, задыхаясь, сказал:
– Вот гадство какое – внутри у меня так и сидит пацан! Взял бы и побежал! А ноги не идут… Чуть двинусь, и задыхаюсь! Щас, ребята, щас!
– Помочь? – Лера решительно взяла его под руку.
– Ты-то? Тебе самой помогать-то надо! Где мои двадцать лет! Отбил бы я у тебя, парень, такую красотку! Впрочем, вряд ли – с такими-то, как у тебя, плечами да ручищами!.. Хотя… и я немаленький был! Меня даже в летную школу брать не хотели – говорили: «Ты в кабину истребителя не поместишься!» Поместился. Ничего так поместился.
– Пошли, пошли! – Лера решительно подтолкнула фронтовика вперед, сжала руку с такой силой, что старик вздрогнул.
– Ничего себе у тебя силища! – растерянно вскрикнул ветеран. – Этак ты руку просто раздавишь!
– Извините, не рассчитала! – улыбнулась Лера и почти занесла деда на второй этаж. – А Слава сильнее меня раз в десять!
Они постучали в дверь, та сразу открылась, как будто их поджидали прямо возле нее, а может, и ожидали – за дверями стояла Валентина Григорьевна. Она возбужденно прошептала:
– Уговорите его! Он меня не хочет бросать! Говорит: «Черт с ними, ногами и руками, – я тебя не брошу!» А как я могу смотреть на то, что он медленно угасает в этой халупе?! Он потом сам винить меня будет за то, что не дала ему шанса!
– Пошли! Я с ним поговорю! – Старик решительно шагнул в квартиру, Слава и Лера пошли за ним. Инвалид так и сидел на диване, привалившись к спинке. Увидев Славу с Лерой, грустно сказал:
– Простите, ребята, я Валю не могу оставить. Она пропадет без меня! Пенсия у нее маленькая, вдруг что со мной случится? Нет уж. Буду доживать как есть, безруким-безногим!
– Дурак ты! – неожиданно резко сказал старик. – Только о себе думаешь? Только о себе любимом?! А ты не задумывался, каково ей дерьмо из-под тебя выносить? Таскать на себе по квартире? Возить в больницу? Ей памятник при жизни надо ставить, а ты залез ей на шею и ножки свесил? Хм… ну… не свесил, но сидишь на шее! Тебе дают возможность освободить жену! Стать полноценным, нужным людям! А ты что? Перед этим поганым ящиком до конца жизни обрубком валяться? Не будь идиотом! Как тебя звать? Петр? Петр, я тоже такой, как и ты! И ухожу с ними. И это последний шанс для тебя стать человеком, а не обтесанным бревном, поверь мне, ветерану!
– Валь, и правда… чего я тебя держу, – растерянно улыбнулся инвалид, – ни жизни у тебя, ни радости… Как с молодости начала за мной ходить, так и теперь ходишь. Хоть бы мужика завела, а то ведь от меня-то толку никакого… ни детишек, ни постели… сука я! Всю жизнь тебе сломал!
– Не говори так, Петя! Я всю жизнь тебя любила и буду любить! – Женщина решительно шагнула вперед. – И не надо мне никого, кроме тебя! Лишь бы ты был счастлив! Лети с ними! Это, может, твой шанс! Я проживу, не беспокойся!
– Проживет! – Слава шагнул вперед и достал из карманов три пачки пятитысячных купюр, подумал и еще добавил пачку долларов. – Считайте, это его зарплата. Положите на счет – будете жить с одних процентов, и вам хватит за глаза! Вряд ли у вас великие запросы.
– Ну если так – полетели! Когда? Сейчас? Я готов! – Инвалид с горящими глазами подался вперед.
Слава на руках вынес Петра из квартиры и спустился по лестнице так, будто в руках у него был не взрослый инвалид, а маленький ребенок. Погрузившись в такси, они указали водителю место, на которое их требовалось отвезти.
По зимнему времени рано темнело, и когда они подъехали к окраине города, было совсем темно. Горели огни ближайшего частного дома, светились огни заправки, а дальше простиралась ночная тьма, разрезаемая иногда светом проходящих машин. Но и машин было довольно мало – вечер воскресенья, все сидят, ноги парят, телик смотрят, кому охота по холоду мотаться? Завывал ветер, по ногам било снежной пургой.
Водитель подозрительно посмотрел на пассажиров, выволакивающих инвалида посреди чистого поля, на старика, с кряхтением и щелканьем суставов вылезшего из машины, и осторожно спросил:
– Вы уверены, что вам нужно именно сюда? Вот тут, в чистом поле, останетесь?
– Тут, тут, – улыбнулся Слава и бросил водителю на сиденье три пятитысячные купюры. Водила собрал их, с сомнением посмотрел на свет и неуверенно поблагодарил. Пассажиры показались ему в высшей степени подозрительными.
Отъехав подальше, таксист загасил все огни и тихо, задним ходом сдал поближе к тому месту, где их высадил. Присмотревшись к полумраку, увидел, как в поле удаляются три фигуры – одна из них что-то тащила, вероятно, инвалида. Люди остановились, некоторое время ничего не происходило. Затем внезапно перед ними на снегу оказался темный параллелепипед, раскрылся, как десантный корабль, который водила видел, когда служил на флоте. Люди вошли в корабль, и тут же изображение параллелепипеда исчезло, будто его никогда и не было.
Водитель посидел, ошеломленный зрелищем, достал из кармана купюры, пошуршал ими, еще раз проверил на свет – вроде нормальные. Положил назад и, поразмыслив, решил, что никому не скажет об этом случае. Засмеют. Скажут, допился до зеленых человечков. В худшем же случае будут обходить за версту, как идиота какого-нибудь и шизика. И вообще, пора было домой. Сегодня снял хорошую кассу!
Таксист повернул ключ, машина тихо заурчала и мягко двинулась в город по заснеженной мостовой.
– Я до последнего не верил! – ошеломленно сказал инвалид, уже пристегнутый к креслу. – Дед, а ты знал, что будет? Как ты-то поверил?
– Давайте так теперь, – вмешался Вячеслав. – Я – Слава. Она – Лера. Я командир корабля, командир подразделения. Она мой заместитель и моя жена. Вы увидите еще членов экипажа, часть из них – люди. Часть – вообще не похожа на людей. Как только прилетим, Лера введет вас в курс дела, обучит новому языку, покажет, как и что. Теперь вы не дед, не инвалид, а Семен и Петр. Теперь у вас нет возраста, нет званий, нет регалий и гонора. Вы – новобранцы. И вас будут учить заново. Лера все объяснит. Никаких проявлений неприязни к тем, кто отличается от нас по цвету кожи, одевается странно, выглядит как-то необычно или вообще имеет непонятные способности – иначе вылетите сразу, верну на то место, где вы и были.
– А какие странные способности? – с интересом спросил Петр.
– Вот такие, например, – тоже усмехнулась Лера и, вытянув руки, выпустила из пальцев когти, – обдеру вас, как кот стенку!
– Ух ты! – восхитился инвалид. – Классно! А еще кто что умеет? У Славы тоже когти?
– Нет. У него кое-что покруче, – усмехнулась Лера, – кстати, если у вас есть какие-то предубеждения на тему одежды, оставляете их при себе! У нас все одеваются или раздеваются так, как им хочется! Одно неизменно – приказ командира. Если он говорит, что надо подпрыгнуть на месте, единственный вопрос, который вы должны задать – на какую высоту и сколько раз. Все. Мы не знаем, что вы за люди, но надеемся, что вы окажетесь теми, на кого мы рассчитывали, – умные, умелые вояки, боевые офицеры, летуны! Вам предстоят тяжелые бои с жестоким противником, перед которым фашистские орды покажутся детскими играми в песочнице. И надеюсь, вы нас не подведете!
– Хорошо сказала! – На экране флаера появилась Наташа в коронном наряде – коротких шортах. – Точка рандеву через тридцать секунд! Начинаем отсчет! Сразу заскакивайте в трюм, боюсь, что нас засекут! Три ублюдка ползают по орбите в пределах досягаемости. Две шхуны и один крейсер малого класса! Похоже, что пустые, – они пришли из глубокого космоса. Я слежу за ними целый день. На Землю пока не спускались. Может, раздолбаем их? Хоть попробуем, как оно все работает!
– Ух ты! – выдохнул Петр, разглядывая обнаженную Наташу. – И все такие красотки?! Моя Валя тоже была когда-то не хуже… Эх, помню…
– Разговорчики в строю! – прикрикнула Наташа. – Все, пошли на сближение! Готово! Закрываемся! Вроде все прошло нормально. Ублюдки так и висят на орбите, ничего не изменилось.
– Готовь абордажную команду. Как там Сильмара, научила керкаров чему-нибудь?
– Ох и научила… бегают, как лошади! Круче лошадей! Им же непривычна наша сила тяжести, так что они там так стрекочут – мат стоит! Сильмара тоже, кстати, вымоталась – но держится. Олег тоже молодец – синяков на заду уже поменьше, Сильмара хвалила – научился кое-чему.
– В общем так – шхуны сжигаем. А к крейсеру присасываемся системой абордажа. Дальше мое дело. Пиратов всех в расход! Крейсерок нам сгодится, сгодится… вон у нас два пилота сидят! От нетерпения на месте подпрыгивают! Лер, бери наших пилотов, и по каютам! Потом все расскажем. Или Натаха расскажет – она как тараканы, может быть сразу в ста местах, пусть отдувается. Чего неясно, потом объясним. Я в рубку!
Слава, уворачиваясь от проносящихся мимо, стрекочущих приветствия керкаров, быстрым шагом пошел к рубке. По пути попалась Сильмара, женщина уже была одета в черную броню-скафандр. Она весело подмигнула Славе и сказала:
– Наконец-то! Пока вы там отдыхали, мы тут тысячу раз пропотели, скача с оружием в руках! Пора попробовать – чего эти червяки умеют! Какой у нас план?
– Я вот что думаю, вначале возьмем на абордаж крейсерок, он нам ой как пригодится! В крайнем случае продадим. Готовься к абордажу. Всех не тащи, думается, хватит и двух десятков воинов. Вряд ли там высадился десант регулярной армии. Тихонько подходим, присасываемся… и тут уж дальше мое дело. Корабль раскроет двери сам. Как только дверь откроется, валите туда и вырезайте всех рабовладельцев. Если все-таки внутри окажутся земляне, постарайтесь никого не убить. Но вряд ли там есть кто-то из рабов.
Мимо прошла Лера, сопровождаемая Петром, сидящим в кресле, сделанном системой обеспечения. Петр, вытаращив глаза, смотрел на происходящее. Сильмара проводила инвалида долгим взглядом, покачала головой:
– Всю жизнь боялась вот так – ни рук, ни ног! Ну все, я пошла в шлюз.
Через пять минут Слава сидел в кресле с надетым шлемом управления и смотрел, как к нему медленно приближается острое зубило вражеского легкого крейсера. Это был неплохо бронированный корабль с блестящим покрытием и двумя порталами для бластеров. Корабль, конечно, оказался намного слабее «Соргама», но по скорости отличался ненамного. В вооружении проигрывал. И таких систем обнаружения, как на крейсере Славы, у него не имелось. Если бы были, он бы давно увидел, как огромный корабль тихо-тихо подкрадывается на расстояние абордажного захвата.
В ушах прозвучал голос Наташи, спокойный и деловой:
– Через тридцать секунд включаю захват… отсчет пошел… Слава, готовься к атаке!
Ближе, ближе, ближе… корабли повисли на параллельных курсах на расстоянии менее двадцати метров. Вражеский корабельный мозг, вероятно, что-то почувствовал, ощутил массу рядом с собой, потому что вдруг включились планетарные двигатели, и с одной стороны вражеского корабля засияло облако плазмы. Поздно.
«Соргам» включил абордажный захват со всей мощью своих энергетических установок. Поток гравитонов хлынул на соседский корабль и стал притягивать его к себе с такой силой, будто того засасывала черная дыра. Мгновение – корабли соприкоснулись шлюзами. Вот только шлюз «Соргама» был уже открыт, а у вражеского крейсера – закрыт.
Слава отключился от мира, выпустил свою «душу» из тела, поплыл вперед. Враг попытался уйти, включив маршевые двигатели, но мощности не хватало, чтобы сразу сдвинуть и свою массу, и массу напавшего звездолета, которая превышала массу захваченного корабля в несколько раз.
Бросившись к сияющему позитронному мозгу чужого крейсера, Слава за считаные секунды заблокировал доступ, отрубил маршевые двигатели. Крейсер остановился, но снова включились планетарные двигатели: живой мозг пытался уйти от преследователя под защиту Базы на Луне – так это понял Слава. Он тут же следом за позитронным мозгом обесточил все источники информации, которые отправляли сигналы в любую сторону. Вячеслава охватило неприятное ощущение, что пленники успели вызвать помощь, но узнать, так ли это, можно было только экспериментальным путем, а потому следовало поторопиться. Землянин бросился к живому мозгу, тот яростно сопротивлялся атаке, он тоже был мозгом нечеловеческим, безличным. Подумав секунду, Слава просто убил этот мозг, направив к нему импульс из специальной цепи, запитанной на мозг позитронный. Некогда Натаху пытались убить, пуская импульсы вот по такой же цепи – он это хорошо запомнил, когда разбирался с позитронным мозгом «Соргама».
Опустившись на позитронный мозг, Вячеслав начал планомерно внедряться в его глубины – пришлось практически повторить ту же процедуру, которую ранее проделал вместе с Лерой, только теперь он ориентировался быстрее и знал, что делать. Спустившись на виртуальную поверхность мозга, Слава тут же замаскировался под антивирус и помчался искать блоки с ячейками информации.
На месте «хозяина» стоял незнакомый зеленый, спокойно «наблюдая» за подходящим к нему «антивирусом». Слава обхватил его «руками» и постарался представить, что теперь он, Слава, а не этот зеленый, стоит на равнине.
Процесс слияния, казалось, шел долгие часы, как и в прошлый раз, но землянин знал – это занимает всего секунду или две. Время тут, в виртуальном пространстве, не имело значения. Землянин вышел из позитронного мозга через минуту после того, как начал свое внедрение в систему. Теперь мозг был у него под контролем. Слава приказал открыть шлюз.
Еще через двадцать минут Вячеслав шел по коридорам своего нового корабля, переступая через лужи крови и куски обезображенных тел. Тут были представители всех народов и рас Алусии – на корабле находилось около тридцати разумных. Скачав информацию из позитронного мозга, Слава узнал, что это команда, сменившаяся после работы на Луне – они отработали там месяц и собирались попользоваться радостями планеты, потратить те деньги, которые им выдали. И еще он узнал, что в настоящее время на Базе Луны содержатся около тысячи похищенных землян, ожидающих грузового корабля для транспортировки на базы Алусии. Корабль не успел подать сигнал на Базу – вся система защиты и переговоров была замкнута на позитронный мозг, и когда Слава закрыл каналы связи, звездолет оглох и ослеп.
Керкары возбужденно стрекотали, обсуждая прошедший бой – никто из них даже не был ранен: рабовладельцы, привыкшие бороться с беззащитными рабами, оказались ошеломлены атакой керкаров и буквально растерзаны. Слава порадовался, что первый абордаж прошел так успешно – это придаст боевого духа десантникам и всей команде «Соргама».
Перебросив на борт нового крейсера абордажную команду во главе с Сильмарой (пусть убирают трупы, вычищают и вымывают корабль!), Слава расцепил звездолеты и приказал Натахе отследить, где находятся две шхуны, торчащие на орбите. Они так и висели над Евразией, только сошлись вместе, на расстояние ста метров – то ли собирались состыковаться, то ли просто переговаривались, готовясь к высадке на Землю.
Жахнула белая струя, две серии белых сгустков, и в небе расцвели две розы, состоящие из расплавленных, остывающих в ваккуме останков двух рабовладельческих кораблей.
– Натах, рассчитай, куда они упадут!
– Уже. Где-то в Северном море. Норма, никто не найдет. Я нормально подрассчитала. Подумают, что это метеориты свалились. Болиды. Поздравляю, командир! Хорошая работа! Кораблик-то непростой – это ведь скоростной перехватчик, новейший, класса «Нескан»! Кого-то из богатых рабовладельцев мы тряхнули, а то и весь клан! Вот теперь шум начнется – только держись!
– Как там наши новички?
– Я им включила экраны – они смотрели за всем, что происходит. Ну что сказать – восторг и крики. Как кино смотрят. Обалдели, естественно! После своих квартирок, да космос, пираты, абордаж. Кто бы не обалдел… Что дальше будем делать, командир?
– А давай эту Базу расчихвостим? Вычистим это дерьмо. Раз нам скрываться теперь незачем – все равно нашумели – так дадим им прикурить?
– Давай! – обрадовалась Наташа. – Жахнем сверху? Сровняем с Луной!
– Нет. Там наши люди. Около тысячи человек. Я нашел это в памяти позитронного мозга. Предлагаю сделать вот что: ты поддерживаешь нас из космоса, висишь над нами и отстреливаешь всех, кто попытается прийти к ним на помощь. Мы грузимся на их крейсер и подходим к Базе. Они нас принимают, мы врываемся и крошим всех к чертовой матери!
– А что, – простенько, но со вкусом, – усмехнулась Наташа, – а кто будет управлять новым крейсером? Как, кстати, его назовем? Только не «Варяг»! «Варяг» когда-то погиб.
– Хм… давай будет… хм-м-м… «Урал»? Ага – «Урал»! А в пилоты пусть идет Олег – пора ему уже заняться делом, зря, что ли, черную икру жрет!
– Кстати – жрет, жрет! Раз так обожрался – Сильмара его палкой вдоль зала гоняла! Парень дорвался до вкуснот, никак остановиться не может. Видать, нешибко хорошо жил… Но это пройдет, я знаю. А так-то парень хороший… – Наташа усмехнулась. – Я бы не отказалась, с ним… хм… в общем, подхожу к «Уралу». Жду приказа, командир!
