Глава 21
В твердыне
Грязь предместья сменилась мощеными улицами Тира и первое, что заметил Ранд, оказавшись в городе, было отсутствие стражи. Привычно высились башни на неприступных каменных стенах, но Тир выглядел беззащитнее стеддинга Шангтай, где любого, кто к нему приблизится, вежливо, но твердо откажутся впускать. Здесь же балконы для лучников на башнях пустовали. Сразу за широкими воротами приютилась серая приземистая караульня, ее обитые железом двери были распахнуты настежь, и суровая женщина в платье из грубой шерсти, засучив рукава, полоскала белье в деревянной кадке, смачно шлепая им о стиральную доску. По всей видимости, она устроила себе тут жилище. Два чумазых малыша, засунув в рот большие пальцы рук, высунулись из-за матери и смотрели во все глазенки на Ранда и его спутниц. Или на их лошадей.
А Тай’дайшар заслуживал таких восхищенных взглядов. Шкура вороного жеребца лоснилась, мощная грудная клетка бугрилась мышцами – он был создан для того, чтобы привлекать внимание. Но, несмотря на это, Ранд все равно решил ехать именно на нем. Если Отрекшиеся с такой легкостью могут обнаружить его – в усадьбе Алгарина они устроили достойную демонстрацию, – то прятаться едва ли нужно. Тратить на это лишние усилия точно не имеет смысла. Головы драконов на тыльной стороне рук и ладони с клеймом в виде цапель он все же скрыл под черными перчатками. На темно-сером шерстяном камзоле не было и следа вышивки. Потник под седлом тоже не отличался изысканностью. Рукоять меча и ножны прикрывала невыделанная кабанья шкура, как обычно, с тех самых пор, как она перешла во владение Ранда. Едва ли здесь есть за что зацепиться праздному взгляду. Кадсуане в простом сером шерстяном платье накинула на голову капюшон своего темно-зеленого плаща, чтобы никто не мог разглядеть ее лишенное возраста лицо Айз Седай. Однако Мин, Найнив и Аливии это было вовсе необязательно. Хотя расшитая цветами красная курточка и облегающие бриджи Мин все же привлекали некоторое внимание, так же как и ее красные сапожки на каблуках. Ранд видел в Кайриэне женщин, одетых также – те копировали ее манеру одеваться, но вряд ли такая мода дошла до Тира, где всем заправляла скромность. По крайней мере, внешне. На Найнив было платье для верховой езды из голубого шелка с желтыми вставками и все ее драгоценные украшения, которые теперь хоть как-то скрывал голубой плащ. Что ж, шелк для Тира не новость. Но она хотела надеть шаль! Теперь этот атрибут Айз Седай мирно лежал в седельной сумке. Ну хоть какое-то достижение.
Вторым, что отметил про себя Ранд при въезде в Тир, был странный звук. Ритмичный грохочущий лязг, периодически сопровождавшийся резким свистом. Сначала его было едва слышно, но сейчас он словно бы приближался и становился громче. Несмотря на ранний час, улицы, которые Ранд мог разглядеть от ворот, были запружены толпой, состоявшей, по большей части, из Морского Народа. Мужчины с обнаженными торсами и женщины в ярких льняных блузах предпочитали стягивать талии длинными широкими кушаками таких пестрых расцветок, что и не снились обитателям Тира. Все головы были повернуты навстречу приближающемуся шуму. Спеша занять места поудобнее, дети протискивались сквозь толпу, уворачиваясь от повозок и впряженных в них широкорогих волов. Несколько хорошо одетых мужчин и женщин сошли со своих паланкинов и встали рядом с носильщиками, приготовившись смотреть. Купец с раздвоенной бородкой, чей камзол украшали серебряные цепочки, по пояс высунулся из покрытой красным лаком кареты и потребовал, чтобы кучер утихомирил нервно пританцовывавшую упряжку, а сам тоже вытянул шею, чтобы разглядеть происходящее получше.
Белые голуби, испуганные очередным особо пронзительным гудком, спорхнули с остроконечных крыш и взмыли в небо. Внезапно две крупные стаи врезались друг в друга, и на людей сверху обрушился град оглушенных птиц. Упали все голуби до единого. Некоторые горожане даже прекратили смотреть навстречу надвигающемуся шуму и ошарашенно задрали головы. Немало народу бросилось к упавшим птицам, торопясь свернуть им шеи. И среди них были не только босоногие нищие в лохмотьях. Одетая в шелка и кружево дама, стоявшая возле одного из паланкинов, поспешно подобрала с земли полудюжину тушек, а потом вновь обратила взор к источнику гула – голуби, покачиваясь, свисали у нее из рук.
Аливия удивленно хмыкнула:
– Это плохой или добрый знак? – поинтересовалась она, растягивая слова. – Наверняка плохой. Или голуби, сыплющиеся с неба, значат что-то иное?
Найнив одарила ее кислым взглядом, но говорить ничего не стала. С того момента, когда накануне исчез Лан, она вела себя очень тихо и, конечно же, ни словом не обмолвилась о том, как это случилось.
– Часть этих людей умрет от голода, – печально констатировала Мин. Узы подрагивали от горя. – Почти в каждом я вижу схожую судьбу.
Куда мне деваться? загоготал Льюс Тэрин. Я ведь – та’верен!
Ты мертвец, оборвал его Ранд. Эти люди умрут голодной смертью, а он видит в этом повод для веселья? Но тут ничего не изменишь. Все сложится именно так, как видела Мин. Однако смеяться – другое дело. И та’верен – я. Я!
Что еще случится в Тире из-за его присутствия? Порой та’верен не оказывал никакого влияния на происходящие, но когда это все же случалось, результат мог, словно одеялом, накрыть целый город. Так что лучше приступить к выполнению задуманного, пока какой-нибудь злопыхатель не вычислит истинное значение падающих на голову голубей. Если Отрекшиеся шлют против него армии троллоков и Мурдаалов, то какой-нибудь Приспешник Тьмы точно не преминет всадить ему стрелу под ребра. Все же даже самая ничтожная маскировка лучше, чем полное ее отсутствие.
– Ты бы еще прошествовал тут, потрясая Знаменем Света, во главе эскорта из тысячи этих красоток вместо этих шестерых, – сухо проворчала Кадсуане, косясь на Дев, пытавшихся сделать вид, что не имеют к отряду Ранда никакого отношения. Как обычно – шуфа вокруг головы и вуали на лице – они рассредоточились по толпе так, что образовывали широкий круг, внутри которого находился Ранд и его спутницы. Две из них были из Шайдо, и они периодически бросали на него свирепые взгляды. Копья у всех были заткнуты за чехлы для луков на спине, но только потому, что Ранд высказал мнение, что сегодня ему лучше обойтись другими телохранителям. Нандера, неистово сверкая газами, похожими на изумруды, потребовала, чтобы он взял хотя бы нескольких Дев. Ранд никак не мог отказать. Он – единственный ребенок Девы, о котором Девам известно, так что это налагает на него особые обязательства.
Ранд подобрал поводья Тай’дайшара, и тут громоздкий фургон, забитый механизмами, с лязгом и шипением возник в дальнем конце улицы. Широкие, обитые железом колеса высекали искры из серых булыжников мостовой, когда вся эта конструкция катилась вдоль домов со скоростью бегущего человека. Машина вся исходила паром. Массивный деревянный вал ходил вверх и вниз, приводя в движение другой, вертикальный вал. Из металлической трубы шел серый дым от сгоравших дров. И никакого намека на лошадь, лишь странный рычаг перед вращающимися колесами. Один из трех стоявших на этой хитроумной конструкции мужчин дернул за длинный шнурок, и пар рванулся в свисток через трубку на огромном железном цилиндре. Если зеваки лишь потрясенно вытаращили глаза и заткнули уши, то упряжка купца с раздвоенной бородкой отреагировала совсем иначе. Дико заржав, кони понесли, расшвыривая ротозеев в разные стороны. Одному досталось больше всех, его чуть не перекинуло через голову. Вслед им неслись проклятья, несколько испуганно орущих мулов рванулось прочь, таща за собой подпрыгивающие телеги, где возницы отчаянно цеплялись за вожжи. Даже некоторые волы затрусили быстрее.
Узы заполнились удивлением.
Направляя вороного коленями, как вышколенный боевой конь, Тай’дайшар мгновенно повиновался, хотя и продолжал всхрапывать; Ранд тоже наблюдал за происходящим с изумлением. Значит, мастер Поэл все-таки заставил свой паровой фургон работать.
– Но как эта штука добралась до Тира? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. Последний раз ему довелось видеть этого монстра в Академии Кайриэна, но тогда машину заедало на каждом шагу.
– Она называется «паровая лошадь», милорд, – ответил ему босоногий и чумазый маленький оборванец в драной рубахе. Мальчишка даже подпрыгивал от восторга на камнях мостовой. Пояс, который поддерживал его мешковатые штанишки, скорее напоминал сеть, а не кусок ткани. – Я видел ее уже девять раз! А Ком только семь.
– Паровой фургон, Дони, – поправил его не менее оборванный приятель, – паровой фургон.
Мальчишкам от силы можно было дать лет десять, и выглядели они скорее тощими, чем худыми. Грязные ноги, рваные рубахи и протертые штаны свидетельствовали о том, что пришли они из внешнего города, где жили бедняки из бедняков. Ранд изменил в Тире многие законы. Особенно это коснулось тех, что тяжким бременем ложились на бедный люд. Но не может же он изменить их все. Он даже не знал, с чего начать. Льюс Тэрин немедленно начал что-то невнятно бубнить о налогах и деньгах, создающих рабочие места, но с тем же успехом безумец мог бы выдавать тирады произвольных слов. Ранд приглушил его голос до тихого жужжания – словно муха накручивает круги в дальнем конце комнаты.
– Еще четыре таких, сцепленных вместе друг за дружкой, притащили сюда сто повозок от самого Кайриэна, – продолжал Дони, не обращая внимания на второго мальчугана. – Они проходили каждый день по сотне миль, милорд. По сотне миль!
Ком сокрушенно вздохнул:
– Их было шесть, Дони. И тащили они всего пятьдесят телег. И за день они проходили более ста миль. Иногда даже сто двадцать. Это мне один из паровиков сказал.
Дони сердито повернулся к приятелю. Мальчишки сжали кулаки.
– Все равно – это удивительное достижение, – не дожидаясь начала драки, вмешался Ранд. – Вот, держите.
Запустив руку в карман, он вытащил наугад две монетки и бросил по одной каждому ребенку. В воздухе блеснуло золото, и парнишки резво поймали подарки. И тотчас, испуганно переглянувшись, они стремглав бросились за городские ворота, только пятки засверкали. Они, наверное, перепугались, что Ранд потребует вернуть деньги. Этого золота хватит их семьям на несколько месяцев.
Мин смотрела им вслед, ее лицо исказило страдание. Оно эхом отдавалось в узах даже после того, как девушка, покачав головой, снова повернулась вперед. Что она видела? Повидимому, смерть. Ранда охватил гнев, а не печаль. Сколько десятков тысяч погибнет еще до того, как разразится Последняя Битва? Сколькими из них окажутся дети? В его душе больше не осталось места для печали.
– Очень великодушно, – напряженным голосом проговорила Найнив. – Неужели мы собираемся все утро проторчать тут?
Паровой фургон уже давно исчез из поля зрения, но ее дородная бурая кобыла продолжала тревожно фыркать и вскидывать головой. Женщина не очень хорошо справлялась с лошадью, несмотря на то что животное отличал исключительно мирный нрав. Найнив не была такой уж искусной наездницей, какой себя считала. Однако лошадь Мин – серая кобыла с изящно выгнутой шеей, позаимствованная из конюшен лорда Алгарина, – тоже пританцовывала на месте. И только уверенная хватка рук, обтянутых красными перчатками, на поводьях сдерживала ее темперамент. И чалая Аливии, поддавшись общему настроению, вела себя неспокойно, хотя бывшая дамани управлялась с ней также непринужденно, как Кадсуане со своей гнедой. В Аливии время от времени проявлялись неожиданные таланты. Значит, каждая дамани должна быть неплохой наездницей.
Въезжая в город, Ранд в последний раз глянул в ту сторону, куда уехал паровой фургон. «Удивительное» – не то слово. Сотня повозок или всего пятьдесят. Всего лишь! Тут скорее уместнее будет сказать «невероятное» достижение. Станут ли торговцы использовать такие машины вместо лошадей? Вряд ли. Торговцы любят старые проверенные дедовские способы и не испытывают доверия ко всяким нововведениям. Льюс Тэрин почему-то вдруг зашелся хохотом.
Тир не был красив, как Кэймлин или Тар Валон. По-настоящему широких улиц в нем попадалось совсем немного. Но он был огромен и продолжал непрерывно расти и поэтому входил в список крупнейших городов мира. И, как большинство таких городов, он волей-неволей разрастался без особой системы. В невообразимой путанице улиц остроконечные черепичные крыши гостиниц и шиферные кровли конюшен перемежались с дворцами с квадратными куполами и высокими, окруженными балконами башнями, сверкавшими на утреннем солнце. Лавки кузнецов и ножовщиков, портных и мясников, торговцев рыбой и коверщиков были втиснуты между мраморными строениями с высокими бронзовыми дверями, скрытыми массивными белыми колоннами, – здания гильдий, банкирских домов и торговых бирж.
Рассвело совсем недавно, тень еще лежала на улицах, но они уже кипели в прославленной южной кутерьме. Паланкины, которые несли худые парни, быстро двигались сквозь толпу, не уступая в скорости и юркости детишкам, которые, играя, как угорелые носились по мостовой, в то время как экипажи и кареты, запряженные четырьмя или шестью лошадьми, тащились так же медленно, как телеги и фургоны вслед за большими волами. Пары носильщиков, несущие на каждом плече по шесту, поперек которых был положен груз, тяжело пробирались через сутолоку. Подмастерья носили туда-сюда произведения своих мастеров – свернутые ковры и коробки с другими предметами. Лоточники расхваливали свой разложенный на лотках или тележках товар – ленты и булавки, а кое-кто даже жареные орехи и пирожки с мясом. Акробаты, жонглеры и уличные музыканты выступали на каждом перекрестке. Никогда не подумаешь, что город находится в осаде.
Тем не менее местами все выглядело не так уж мирно. Несмотря на ранее утро, Ранд замечал, как особо буйных пьяных вышвыривали за порог постоялых дворов и таверн. На улицах тут и там кто-нибудь размахивал кулаками и дубасил соседа, причем такие сценки встречались так часто, что не успевала одна пара вояк исчезнуть за углом, как в поле зрения уже показывалась следующая. В толпе регулярно попадались солдаты – в их принадлежности к армии сомневаться не приходилось: пышные рукава их шерстяных шинелей пестрели полосками цветов благородных Домов, но даже те, на ком были латы и шлемы, вовсе не пытались разнять дерущихся. Немалое число драк происходило с участием самих солдат. Они дрались между собой, с Морским Народом, с голодранцами – то ли чернорабочими, то ли подмастерьями, то ли местными забияками. Солдаты, когда им нечего делать, быстро начинают скучать, а скучающие солдаты пьют напропалую и дерутся. Ранд был рад увидеть, что солдаты мятежников скучают.
Прохожие удивленно смотрели вслед Девам, смешавшимся с толпой и продолжающим делать вид, что не имеют к Ранду никакого отношения, и озадаченно почесывали затылки. Больше всего внимания на них обращал смуглолицый Морской Народ, и, кроме того, за ними неотступно следовала стайка разинувшей рты ребятни. Тайренцы – кожа некоторых из них едва ли была светлее, чем у Морского Народа, – видели Аийл прежде, и если и задавались вопросом, почему Девы вернулись, то этим утром им предстояли другие дела, и куда более важные, чем праздные размышления такого рода. Никто, судя по всему, не рассматривал Ранда и его спутниц особенно пристально. На улицах встречались и другие всадники и всадницы, по большей части иноземцы – там бледнолицый купец из Кайриэна в кафтане мрачных оттенков, там арафелец, позвякивающий серебряными колокольчиками, вплетенными в темные косички, а еще дальше доманийка с медным цветом кожи в полупрозрачной амазонке, едва скрытой плащом, за которой неотрывно вышагивала парочка здоровенных телохранителей в кожаных куртках с нашитыми на них металлическими дисками, позади них – шайнарец с седым чубом на гладко выбритом черепе и в кафтане, едва сходящемся на его немалом брюхе. В Тире нельзя пройти и десятка шагов, чтобы не наткнуться на иноземца. У здешней торговли длинные руки.
Нельзя сказать, чтобы проезд Ранда через город обошелся без инцидентов. Прямо под носом его коня мальчишка-булочник споткнулся и упал – корзина с товаром сделала сальто в воздухе. Паренек принялся подниматься на ноги – Ранд как раз проезжал мимо – и замер на полпути с раскрытым ртом. Все длинные батоны, выпавшие из корзины, стояли на мостовой вертикально, подпирая друг друга и образуя перевернутый конус. Мужчина в одной рубахе, мирно потягивавший выпивку в окне второго этажа постоялого двора, потерял вдруг равновесие и выпал наружу с диким криком, который оборвался, когда счастливчик сообразил, что аккуратно приземлился на обе ноги шагах в десяти от Тай’дашара, по-прежнему сжимая кружку в руках. Ранд продолжал путь, оставив вытаращившего глаза мужчину осознавать, как же ему повезло. Рябь измененных судеб тянулась за Рандом и волной расходилась по городу.
Не все происшествия будут столь же безобидны, как случай с батонами, или так же благополучны, как история с мужчиной, приземлившимся на ноги, а не на голову. Вполне может случиться так, что простой ушиб обернется переломом костей или шеи. Смертельная вражда вспыхнет из-за слов, которые явятся неожиданностью для самого говорящего. Жены начнут отравлять мужей за мелкие обиды, которые они снисходительно прощали им многие годы. О, или какой-нибудь малый обнаружит в собственном погребе полупрогнивший мешок, набитый золотом, хотя сам он не возьмется объяснить, что это ему стукнуло в голову заняться раскопками. Или влюбленный попросит руки и получит согласие от женщины, к которой ему никогда недоставало смелости даже приблизиться. Скольким людям повезет, столько же встретят неудачу. Мин называла это балансом. Добро, чтобы восполнить причиненное зло. Ранду всегда казалось, что как раз зло уравновешивает добро, а не наоборот. Нужно поскорее покончить с делами в Тире и выбираться из города. О том, чтобы галопом нестись по заполненным народом улицам, речи быть не могло, но Ранд все же пришпорил своего вороного, так что Девам пришлось перейти на бег.
Цель путешествия возникла перед ними задолго до въезда в город – каменная глыба, напоминающая голый холм с отвесными склонами, протянувшаяся от реки Эринин до самого сердца города, покрывая территорию пяти, а то и восьми округов, добрая квадратная миля в поперечнике, господствовала в небе над городом. Твердыня Тира – древнейшая крепость человечества, древнейшее сооружение в мире, созданное с помощью Единой Силы еще в последние дни Разлома. Монолитный камень, без единого стыка, хотя за почти три тысячи лет гладкая поверхность его огрубела под воздействием дождей и ветра. Первая парапетная стена с бойницами находилась на высоте сотни шагов от земли, хотя ниже было проделано множество амбразур для лучников, каменных стоков для того, чтобы поливать нападающих кипящим маслом или расплавленным свинцом. Никакие осадные маневры не могли отрезать Твердыню от поставок провианта благодаря наличию собственных, обнесенных стенами доков, и, помимо этого, в крепости располагались собственные кузницы и фабрики, которые в случае резкой нехватки оружия могли произвести или починить оное.
Над самой высокой башней в самом центре Твердыни реяло знамя Тира – золотое поле, красное поле и три серебряных полумесяца наискосок, причем полотно было таким огромным, что различить его не составит труда даже при сильном ветре. А ветер должен быть действительно сильным, чтобы пошевелить такую махину. На башнях пониже развевались его уменьшенные копии, но тут присутствовал еще один флаг – древний черно-белый символ Айз Седай на красном поле. Знамя Света. Некоторые называли его Знаменем Дракона, словно другого флага, носившего такое же имя, не существовало. Значит, благородный лорд Дарлин демонстрирует свою верность. Замечательно.
Аланна сейчас там, внутри. А вот хорошо это или плохо – выяснится позже. Ранд ощущал ее не так отчетливо, с тех пор как Илэйн, Мин и Авиенда одновременно связали его узами. Каким-то образом им удалось отодвинуть ее на второй план, и сама Аланна признавала, что теперь ощущает только присутствие Ранда, не более. И все же она осталась – комочек эмоций и физических ощущений, запрятанный в глубине его сознания. Он давно не оказывался так близко к ней, чтобы иметь возможность распутать этот комок. А сейчас узы, связывающие Аланну и Ранда, постепенно брали верх над теми, что связывали его с Мин, Илэйн и Авиендой. Аланна устала, словно мало спала в последние дни, расстроена, и настроение у нее явно не из лучших, она определенно злится. Не складываются переговоры? Скоро он это выяснит. Она, должно быть, чувствует, что Ранд в городе, что он приближается, но вряд ли что-нибудь еще. Мин не раз пробовала научить Ранда уловке, маскировке, которая даст ему возможность укрыться от уз. Правда, девушке пришлось признаться, что ей самой такой фокус никогда не удавался.
Вскоре Ранд очутился на улице, ведущей на площадь, с трех сторон подходившую вплотную к Твердыне, но он не собирался ехать напрямик. С одной стороны, все трое массивных, окованных железом ворот цитадели были наглухо заперты. С другой – в начале улицы виднелось несколько сотен солдат. Наверняка еще по сотне стоит у каждых ворот. Хотя по их поведению сложно было сказать, что они держат крепость в осаде. Скорее они праздно расслаблялись, сняв шлемы и оперев алебарды о стены близлежащих домов. Среди них сновали официантки из соседних гостиниц и таверн, их подносы ломились от кружек с пивом и вином, которые мгновенно раскупались. Тем не менее вряд ли все эти бравые воины флегматично отнесутся к попытке пробраться в Твердыню. Нет, Ранда, конечно, остановить им не под силу. Для него смести пару сотен людей все равно что мух разогнать.
Но убивать просто так он в Тире никого не собирался. Поэтому Ранд завернул в конюшню, принадлежавшую постоялому двору, – три этажа серого камня с черепичной кровлей имели вид очень преуспевающего заведения. На свежей вывеске было изображено нечто, отдаленно напоминавшее существ, изгибавшихся вдоль рук Ранда. Художник, вероятно, решил, что имеющиеся описания недостаточно передают их сущность, и пририсовал им длинные острые зубы и перепончатые крылья. Крылья! Теперь эти существа напоминали летающих тварей Шончан. Кадсуане взглянула на вывеску и фыркнула. Найнив хихикнула. Даже Мин не удержалась от веселого смешка!
Несмотря на то что Ранд дал босоногим мальчишкам, прислуживавшим на конюшне, пару серебряных монет, чтобы те позаботились о лошадях как следует, Девы заинтересовали юных конюхов куда больше, чем деньги, впрочем, посетители, расположившиеся под скрещенными потолочными балками общей залы «Дракона», недалеко от них ушли. Когда Девы – из-за спин сверкают острые наконечники копий, в руках обтянутые бычьей кожей щиты – вслед за Рандом и его спутницами вошли внутрь, в зале стихли все разговоры. Присутствующие мужчины и женщины в простых нарядах, однако из качественной шерсти, развернулись, не вставая со своих стульев с низкими спинками, в их сторону и уставились на вошедших. Все они были торговцами со средними доходами или зажиточными ремесленниками, но сейчас они глазели разинув рты, словно деревенщины, в первый раз оказавшиеся в городе. Служанки в темных платьях с высоким воротом и коротких белых передниках замерли и безо всякого стеснения таращились поверх подносов. Даже девица, выстукивавшая молоточками мелодию на цимбалах, стоявших между двух каменных каминов, прервала свое занятие.
Лишь очень смуглый мужчина с мелко вьющимися волосами, сидевший за квадратным столиком возле самых дверей, казалось, вообще не обратил на Дев внимания. Ранд сначала принял его за представителя Морского Народа, однако на нем был странный камзол, без воротника и лацканов, некогда белый, но теперь сильно замызганный и изрядно помятый.
– Я же говорю. У меня на корабле полным-полно… червей, которые производят… да, производят… шелк, – запинаясь, говорил мужчина со странным мелодичным акцентом. – Но мне нужны… тамовые… да, тамовые листья, чтобы их кормить. Мы будем богаты.
Его собеседник в ответ только отмахнулся пухлой рукой, не отрывая изумленного взгляда от Дев.
– Черви? – переспросил он рассеянно. – И ежу ясно, что шелк растет на деревьях.
Пройдя в зал, Ранд покачал головой и направился к уже спешащему навстречу гостям хозяину гостиницы. Черви! Чего только люди не придумают, чтобы выманить у кого-нибудь денег.
– Агардо Саранче в вашем распоряжении, милорд, миледи, – поприветствовал их сухопарый лысеющий мужчина, низко кланяясь и разводя руки в стороны. Что бы ни говорили, вовсе не все тайренцы смуглые, и этот субъект ничуть не уступал в бледности кайриэнцу. – Чем могу служить? – Девы словно притягивали к себе взгляд его темных глаз, и он поминутно одергивал свой голубой камзол, словно тот вдруг стал тесен.
– Нам нужна комната с хорошим видом на Твердыню, – ответил Ранд.
– Именно черви производят шелк, друг мой, – растягивая слова, произнес мужской голос за его спиной. – Даю руку на отсечение.
Знакомый акцент заставил Ранда обернуться. Аливия – глаза широко распахнуты, кровь отлила от лица – смотрела вслед выходившему на улицу мужчине в темном кафтане. Выругавшись, Ранд бросился следом, однако почти дюжина людей в темном отходила в данный момент от постоялого двора, и последняя реплика могла принадлежать любому из них. Очень сложно найти среди них мужчину среднего роста и комплекции, которого ты видел только со спины. Что этот шончанин делает в Тире? Собирает сведения для следующего вторжения? Скоро этому будет положен конец. Ранд вернулся назад. Жаль, что не удалось догнать этого типа. Всегда лучше знать точно, чем догадываться, что к чему.
Он уточнил, не удалось ли Аливии рассмотреть земляка получше, но та лишь тихо покачала головой. Бывшая дамани была бледна. Она постоянно жестоко и беспощадно твердила о том, какие страшные муки ждут сул’дам, но один лишь звук родной речи поверг шончанку в ступор. Остается надеяться, что это не станет ее слабым местом. Аливии суждено как-то помочь ему, и нельзя допустить, чтобы она дала волю слабости.
– Вы что-нибудь знаете о том мужчине, который только вышел отсюда? – осведомился Ранд у Саранче. – О том, что невнятно растягивает слова.
Хозяин гостиницы моргнул:
– Ничего, милорд. Я никогда не видел его прежде. Вам нужна только одна комната, милорд? – Он оглядел Мин и остальных женщин, шевеля губам, словно что-то подсчитывал.
– Если вы намекаете на какую-то непристойность, мастер Саранче, – с негодованием вступила Найнив, дергая себя за косу, видневшуюся из-под капюшона, – то вам стоит хорошенько подумать, иначе я надеру вам уши.
Мин тихонько зашипела, и одна из рук девушки метнулась к противоположной кисти прежде, чем она сообразила, что делает. Свет, в последнее время она тянется к ножам по поводу и без повода!
– О какой непристойности? – удивленно спросила Аливия. Кадсуане фыркнула.
– Одну комнату, – терпеливо повторил Ранд. Женщины всегда найдут повод для негодования, подумал он. Или это мысль Льюса Тэрина? Он неуютно поежился. Но сумел изгнать нотки раздражения, которые так и норовили просочиться в голос. – Самую большую из тех, что есть, с видом на Твердыню. Мы займем ее ненадолго. Уже сегодня вечером вы сможете сдать ее снова. Но вам, скорее всего, придется пару дней позаботиться о наших лошадях.
На узкой физиономии Саранче нарисовалось облегчение, но голос преисполнился откровенно деланной грусти:
– Как мне ни жаль, но наша самая большая комната уже занята, милорд. По правде говоря, заняты все комнаты. Но для меня будет огромной радостью проводить вас чуть выше по улице к «Трем полумесяцам» и…
– Ха! – Кадсуане откинула капюшон, являя миру лицо и часть золотых украшений в своей прическе. Воплощенное хладнокровие, безжалостный взгляд. – Мне кажется, ты сможешь найти способ освободить ту комнату, мальчишка. И, полагаю, тебе лучше так и поступить. Заплати ему как следует, – добавила она, обращаясь к Ранду, украшения качнулись на цепочках. – Это совет, а не указание.
Саранче с готовностью принял от Ранда толстую золотую крону – вряд ли постоялый двор приносит столько за неделю, – но именно лишенное возраста лицо Кадсуане подвигло его на то, чтобы резво взбежать по лестнице в дальнем конце общей залы, вернуться через пару минут и проводить их на второй этаж в комнату, отделанную темными панелями. Посреди комнаты стояла неприбранная кровать, на которой запросто помещались трое, а по обе стороны от нее располагались два окна, из которых открывался вид на громаду Твердыни. Предыдущего обитателя комнаты выставили так поспешно, что он забыл у ножки кровати шерстяной чулок, а резной роговой гребень – на умывальнике в углу. Хозяин предложил принести наверх седельные сумки, а также вино и удивился, когда Ранд отказался. Однако Саранче хватило единственного взгляда на лицо Кадсуане, чтобы, поклонившись, поспешно удалиться из комнаты.
Для гостиницы помещение было довольно просторным, но не шло ни в какое сравнение с большинством покоев в поместье Алгарина, не говоря уже о дворце. Особенно когда здесь толчется дюжина людей. У Ранда вдруг появилось ощущение, что стены сдвигаются. Дышать стало труднее. Каждый вдох стоил огромных усилий. Узы наполнились сочувствием и беспокойством.
Коробка, задыхался Льюс Тэрин. Нужно выбраться из коробки!
Ранд смотрел в окно; четко видеть Твердыню – необходимое условие. А свободный простор между «Драконом» и крепостью несколько сглаживал ощущение замкнутого пространства, так что дыхание Ранда немного выровнялось. Но только совсем немного. Не сводя взгляда с Твердыни, он приказал женщинам отойти поближе к стенам. Все незамедлительно повиновались. Кадсуане, конечно же, одарила его колючим взглядом, прежде чем скользнуть к стене, а Найнив фыркнула, но затем тоже выполнила просьбу. Остальные же не заставили себя долго ждать. Если они думают, что Ранд расчистил место ради безопасности, то в какой-то степени они правы. Ранд теперь не видел перед собой эту толпу, так что комната стала казаться немного просторнее. Немного, но каждый свободный дюйм вносил свой вклад в его душевное спокойствие. Узы все еще гудели от беспокойства.
Я должен выбраться, ныл Льюс Тэрин. Мне необходимо выбраться.
Приготовившись к тому, что ему предстоит, и ежесекундно ожидая новой попытки Льюса Тэрина перехватить Силу, Ранд сжал мужскую половину Истинного Источника, и в него хлынул саидин. Пытался ли безумец что-то предпринять? Да, он точно слегка коснулся Силы, но поток полностью был во власти Ранда. Горы пламени, взрывавшиеся огненными лавинами, стремились смести его. Волны холода, по сравнению с ними даже лед казался теплым, норовили сбросить его в бушующие моря. Он упивался этим ощущением, и вокруг все вдруг стало таким живым, словно до этого момента он спал и видел сон. Теперь он слышал дыхание каждого в комнате, видел чуть ли не каждую нить в огромном знамени, развевающемся над Твердыней. Двойная рана на боку пульсировала так, словно вот-вот вырвется из тела. Но сейчас, когда Сила заполняла его, Ранд не обращал внимания на боль. В таком состоянии и удар меча ему будет нипочем.
И вместе с потоком саидин на него накатила неизбежная неистовая тошнота. Ранда обуревало нестерпимое желание согнуться пополам и освободить желудок от всей той пищи, что он съел за свою жизнь. Колени дрожали. И бороться с этой тошнотой приходилось столь же яростно, как и с Силой, а с саидин нужно сражаться непрерывно, неотступно. Мужчина подчиняет саидин своей воле или Сила разбивает его вдребезги. На несколько мгновений в голове возник образ человека из Шадар Логота. Тот был в ярости. И, судя по виду, его тоже вот-вот вывернет на изнанку. И в эти моменты он так же четко осознавал присутствие Ранда, как и Ранд – его. Их разделяло расстояние шириной в волосок, одно лишь движение – и они коснутся друг друга. Лишь волосок.
– Что случилось? – осведомилась тут же оказавшаяся рядом Найнив, в ее глазах читалось беспокойство. – Ты вдруг буквально посерел. – Она потянулась к его голове, по коже побежали мурашки.
Ранд отодвинул ее руки:
– Все в порядке. Отойди. – Она осталась на месте и смерила его одним из тех взглядов, каких у женщин всегда найдется предостаточно. Он словно бы говорил: ты лжешь, пусть я и не могу это доказать. Они что, тренируются перед зеркалом? – Отойди, Найнив.
– С ним все хорошо, Найнив, – подтвердила Мин, хотя ее лицо тоже посерело, а руки в красных перчатках держались за живот. Она знала.
Найнив фыркнула, презрительно сморщила носик, но все-таки отошла прочь. Возможно, чаша терпения Лана уже переполнилась, и он сбежал от нее. Нет, ни в коем случае. Лан не покинул бы Найнив, если только она сама этого не потребовала, и даже в таком случае, лишь настолько, насколько это необходимо. Где бы он сейчас ни был, Найнив знает об этом и, скорее всего, отправила его туда сама по собственным соображениям. Ох уж эти Айз Седай и их проклятые тайны!
Он взял прядь Духа и свил ее с нитями Огня – у изножия кровати появилась знакомая серебристая вертикальная линия, которая мгновенно развернулась в образ погруженных во тьму массивных колонн. Свет падал только из окон гостиницы по эту сторону портала. Врата, зависшие в нескольких дюймах от пола, по размеру совпадали с обычной дверью в комнату. Но как только они раскрылись, Девы, опустив на лицо вуали и вытаскивая на ходу копья, ринулись внутрь. Ранд снова ощутил пощипывание на коже, – Аливия метнулась следом. Ответственность за его безопасность шончанка взвалила на себя самолично, но относилась к этому с таким же трепетом, как и Девы Копья.
По ту сторону врат его вряд ли поджидают засады или какие-нибудь другие опасности, поэтому он решительно шагнул в проем – вперед и вниз. С этой стороны портал завис в футе над серыми, вытесанными из камня плитами. Ранду не хотелось еще раз портить пол в этом зале. Сейчас он стоял в самом Сердце Твердыни и благодаря Силе, наполнявшей его, и свету, льющемуся из комнаты в «Драконе», мог разглядеть узкую щель в одной из плит, куда он когда-то вонзил Калландор. Кто вытащит этот меч, тот последует за тобой. Ранд долго и серьезно размышлял, прежде чем отправить Наришму за Калландором. И, несмотря на то, что Пророчества утверждали, что этот человек последует за ним, Наришма сейчас занят совсем другим. Ранда окружал густой лес колонн из красного камня, они исчезали вверху во тьме, где скрывались незажженные золотые светильники, сводчатый потолок и огромный купол. Не только шаги Ранда гулко разносились по залу, но и шорох мягких сапожек Дев тоже отдавался эхом. Здесь он не чувствовал себя запертым в крохотном кубике.
Мин спрыгнула вниз сразу за Рандом, пристально вглядываясь в темноту, – в каждой руке она сжимала по метательному ножу. Однако Кадсуане, стоя у края врат, заметила:
– Мальчик, я прыгаю, только когда другого выхода нет, – и протянула руку, ожидая, что Ранд поможет ей спуститься.
Он подал ей руку, и Кадсуане кивнула, выражая таким образом благодарность. Быть может, благодарность. А может, нечто иное, в духе: «Проклятье, что же ты так туго соображаешь?». Над ее повернутой кверху ладонью появился светящийся шарик, и секунду спустя Аливия уже зажгла собственную мерцающую сферу. Вместе эти сгустки Силы создавали лужицу света, из-за которой окружающая темнота делалась еще более непроницаемой. Найнив тоже потребовалось опереться на руку Ранда, и она соизволила даже его поблагодарить. У нее над ладонью тут же засветился такой же шарик. Когда Ранд предложил руку одной из Дев, – скорее всего Сарендре, одной из Шайдо, судить было сложно, потому как вуаль скрывала все лицо женщины, оставляя открытыми лишь пронзительно голубые глаза, – но та лишь презрительно фыркнула и с копьем наперевес спрыгнула вниз. За ней последовали еще две Девы. Он позволил вратам схлопнуться, но продолжил удерживать саидин, не обращая внимания на кульбиты в голове и желудке. Вряд ли ему придется направлять до ухода из Твердыни, но Ранд не хотел давать Льюсу Тэрину шанс снова завладеть Силой.
Ты должен мне доверять, проворчал Льюс Тэрин. Если мы собираемся протянуть до Тармон Гай’дон и только тогда умереть, ты должен мне доверять!
Ты же сам мне советовал не доверять никому, и тебе в том числе.
Только сумасшедший никому не верит, прошептал Льюс Тэрин. И тут же разрыдался. О, почему у меня в голове поселился безумец?
Ранд отодвинул его стенания на задний план.
Миновав высокую арку, ведущую из Сердца Твердыни, он очень удивился, обнаружив двух Защитников Твердыни в остроконечных шлемах и сверкающих латах, пышные рукава их черных мундиров украшали черные и золотые полосы. Обнажив мечи, они стояли у выхода из-под арки, на их лицах замешательство соседствовало с мрачной решимостью. Они наверняка несколько опешили, увидев свет и услышав шаги в зале, войти в который можно было только одним путем, причем этот путь они, собственно, и охраняли. Девы, пригнувшись и нацелив копья вперед, сначала скользили вдоль стен, а теперь тихонько подкрадывались к паре стражников.
– Клянусь Твердыней, это – он, – произнес один из мужчин, торопливо убирая меч в ножны. Он был коренаст, а ото лба через переносицу на скулу шел сморщенный шрам. Стражник низко поклонился, широко разводя руки в латных перчатках со стальными вставками. – Милорд Дракон, – обратился стражник к Ранду. – Иагин Хандар, милорд. Твердыня неколебима. Я получил в тот день вот это, – он дотронулся до шрама на лице.
– Эта рана делает вам честь, Хандар, и тот день достоин остаться в памяти, – ответил ему Ранд. Второй стражник, не такой крупный, как товарищ, тоже убрал меч. И только после этого Девы опустили копья, но, однако, не стали убирать с лиц вуали. Тот день достоин остаться в памяти? Троллоки и Мурдаалы проникли внутрь Твердыни. Это был второй раз, когда он взялся за Калландор, Меч, который не был Мечом, по его истинному предназначению. Мертвые лежали повсюду. Девушка, которую он не может вернуть к жизни. Разве можно забыт такой день? – Я отдал приказ охранять Сердце, пока в нем находится Калландор. Но почему вы до сих пор на посту?
Стражники озадаченно переглянулись:
– Милорд Дракон, вы приказали поставить здесь стражников, – начал Хандар, – и Защитники исполнили ваш приказ. Но вы сказали о Калландоре только лишь то, что никто не должен приближаться к нему, не имя доказательств тому, что пришел сюда по вашей воле. – Внезапно коренастый мужчина замолк, а потом поклонился еще раз, ниже, чем прежде. – Прошу прощения, милорд, если вам показалось, что я подвергаю сомнению ваши приказы. У меня и в мыслях этого не было. Пригласить Благородных лордов к вашим покоям? Комнаты постоянно содержатся в порядке, ожидая вашего возвращения.
– В этом нет необходимости, – ответил Ранд. – Дарлин ждет меня, и я знаю, где его найти.
Хандар напрягся. Его напарник вперил взор в пол, как будто там вдруг обнаружилось нечто крайне интересное.
– Милорд, вам может понадобиться провожатый, – медленно проговорил Хандар. – Коридоры… Коридоры иногда меняются.
Вот, значит, как! Узор уже действительно начал распускаться. Значит, Темный касается мира сильнее, чем когда-либо, начиная с самой Войны Тени. Если Узор слишком расплывется еще до Тармон Гай’дон, Кружево Эпох может порваться. Конец времени, материи и творения. Так или иначе, нужно вступать в Последнюю Битву прежде, чем это случится. Только он пока не осмеливается. Пока нет.
Ранд заверил Хандора и второго стражника, что провожатый ему ни к чему. Те снова поклонились, видимо, смирившись с мыслью, что Дракон Возрожденный способен на все. На самом деле, он всего лишь знал, где находится Аланна. Он четко ощущал ее присутствие. С того момента, как он ощутил ее при въезде в город, она переместилась. Наверняка она отправилась на поиски Дарлина, чтобы сообщить ему, что приближается Ранд ал’Тор. Мин утверждает, что эта женщина полностью у него в руках, но общение с Айз Седай – палка о двух концах. Они всегда себе на уме, у них всегда собственные цели. Взять хоть Найнив и Верин. Да любую из них.
– Они готовы прыгать, лишь только ты скажешь «жаба», – холодно заметила Кадсуане, откидывая капюшон назад, пока они шли по коридору от Сердца Твердыни. – Ничего хорошего для тебя нет в том, что столько людей подскакивает по одному лишь твоему слову.
И она еще это говорит! Проклятущая Кадсуане Меледрин!
– Я веду войну, – резко отозвался он. От тошноты Ранд становился раздражительным. Но это было причиной такого резкого ответа лишь отчасти. – Чем меньше народу мне подчиняется, тем больше у меня шансов ее проиграть. А если я потерплю поражение, то вместе со мной поражение потерпят все. И если б я смог заставить каждого повиноваться, то так бы и поступил.
Ведь многие еще и не собираются подчиняться, а если и подчиняются, то только тогда, когда считают нужным. Свет, ну и с чего это вдруг Мин почувствовала к нему жалость?
Кадсуане кивнула:
– Так я и думала, – пробормотала она, обращаясь скорее к себе, чем к окружающим. – К чему бы это?
Твердыня обладала всеми внешними атрибутами дворца. Здесь можно было найти шелковые гобелены, роскошные ковровые дорожки из Тарабона, Алтары и самого Тира, золотые стойки, увенчанные искусно выкованными зеркальными лампами. Сундуки вдоль каменных стен, предназначенные для хранения разнообразных приспособлений для уборки, были изготовлены из редких пород дерева, часто отделаны затейливой резьбой и непременно с позолоченными накладками. Ниши вдоль по коридору были уставлены чашами и вазами работы Морского Народа, толщиною с древесный лист и ценою, во много раз превосходящей их же вес в золоте. Они перемежались массивными, усеянными драгоценными камнями статуэтками, – золотой леопард с рубинами вместо глаз, повергающий на землю серебряного оленя с жемчужными рогами, вся композиция высотой в шаг, золотой лев с изумрудными глазами и когтями из огневиков. Некоторые статуэтки были так густо инкрустированы драгоценными камнями, что из-под них даже не было видно металла. Слуги в черных с золотом ливреях почтительно кланялись или приседали в реверансах перед Рандом, пока он и его спутницы шли по переходам Твердыни. Те, что узнавали его, кланялись чуть ли не до самого пола. При виде Дев глаза некоторых слуг удивленно распахивались, но на скорость исполнения поклонов и реверансов это никак не влияло.
Однако все эти дворцовые черты ничуть не мешали тому, что изначально Твердыня создавалась для войны. Как снаружи, так и внутри. Надо всеми пересечениями коридоров потолок был испещрен щелями для стрелкового оружия. Высоко между гобеленами шел ряд бойниц для лучников, причем под таким углом, чтобы обстрел велся по всей ширине коридора. И на каждой широкой лестнице эти бойницы были расположены так, что лестничный пролет открывал пространство для стрел и арбалетных болтов. Единственный противник, умудрившийся проникнуть в Твердыню, – Аийл, – ворвался в эти коридоры очень быстро, так что большинство этих оборонительных сооружений так и не вступило в игру. Однако любой другой враг сможет преодолеть все эти ловушки лишь ценой огромных потерь. Если только забыть на секунду, что Перемещение навсегда изменило военное дело. Перемещение, Огненные Цветы и многое другое. Пусть кровь ценится все так же высоко, но каменные стены и высокие башни больше не сдержат нападающих. Аша’маны сделали Твердыню таким же пережитком прошлого, как бронзовые мечи и каменные топоры, бывшие в ходу во времена Разлома. Древнейшая крепость человечества превратилась в реликт.
Узы вели Ранда все выше и выше, пока он, наконец, не оказался напротив высоких дверей из полированного дерева с золотыми ручками в виде леопардов. Аланна сейчас находится по ту сторону. Свет, живот все так и норовит вывернуться наизнанку. Собравшись, он открыл одну из створок и вошел, оставив Дев ждать снаружи. Мин и остальные последовали за ним.
Гостиная едва ли уступала убранством его собственным покоям в Твердыне. По стенам были развешаны огромные шелковые гобелены, изображавшие батальные и охотничьи сцены. Пол устилал невероятных размеров тарабонский ковер, за который отдали столько золота, сколько хватило бы отнюдь не маленькой деревне на год. Камин из черного мрамора был таким высоким, что в него, не нагибаясь, мог спокойно войти человек, а в ширину запросто помещалось восемь. Все предметы мебели, весьма крупные и массивные, украшала искусная резьба, золото и драгоценные камни – как, например, высокие золотые светильники, чьи зеркала добавляли света к и без того яркому потоку, льющемуся со стеклянных панелей потолка. На позолоченном постаменте в одном конце комнаты стоял золотой медведь высотой более шага с рубиновыми глазами и серебряными когтями и зубами. Напротив, на похожем постаменте, расположился почти такого же размера орел с изумрудными глазами и рубиновыми когтями. Весьма скромные детали интерьера для Тира.
Сидевшая в кресле Аланна подняла на Ранда глаза и протянула золотой кубок одной из двух молоденьких служанок в черном с золотом платьях, чтобы та наполнила его темным вином из высокого золотого кувшина. Стройная, в серой амазонке с зелеными разрезами, Аланна была красива, и Льюс Тэрин принялся тихонько мурлыкать. Ранд уже было потянулся к мочке уха, но тут же спохватился и отдернул руку – непонятно, кому принадлежит это жест, ему или безумцу. Зеленая сестра улыбнулась, правда, довольно мрачно, и ее взгляд скользнул по Мин, Найнив, Аливии и Кадсуане. Узы наполнились подозрительностью, вдобавок к уже присутствующим злости и скверному настроению. Два последних чувства усилились при виде Кадсуане. Однако до Ранда докатился всплеск радости, когда Аланна остановила свой взгляд на нем:
– Вот это да! Вы, как всегда, неожиданно, милорд Дракон, – пропела она, произнеся титул немного резковато. – Вот так сюрприз, не правда ли, лорд Асторил?
Значит, она никого не предупредила. Что ж, интересно.
– Очень приятный сюрприз, – подтвердил пожилой мужчина в камзоле с рукавами в красную и синюю полоску, поглаживая выстриженную клинышком умасленную бородку, и поднялся, чтобы поприветствовать пришедших. Лицо Благородного лорда Асторила Дамары пересекали морщины, седые волосы до плеч истончила старость, но спину он держал прямо, а взгляд темных глаз оставался проницательным. – Я с нетерпением ждал, что этот день когда-нибудь наступит.
Он поклонился Кадсуане и, после недолгих сомнений, Найнив:
– Айз Седай, – проговорил он.
Отменная вежливость для Тира. До того, как Ранд изменил закон, в городе было запрещено направлять, а сами Айз Седай находились едва ли не вне закона.
Дарлин Сиснера, Благородный лорд и Наместник Возрожденного Дракона в Тире был одет в зеленый шелковый камзол с желтыми полосами на рукавах, на его сапогах поблескивала золотая отделка. Он был менее чем на голову ниже Ранда, волосы коротко острижены, острая бородка, резкий нос и голубые глаза, редко встречающиеся у уроженцев Тира. При виде Ранда эти удивительные глаза изумленно расширились, и Дарлин отвлекся от беседы с Каралайн Дамодред, стоявшей у камина. Увидев знатную кайриэнку, Ранд вздрогнул, хотя и предполагал, что встретит ее здесь. Скорбный перечень имен, размышлением над которым он на досуге мучил свою душу, зазвучал в голове прежде, чем он смог что-то с этим сделать. Невысокая и стройная, с большими темными глазами на бледном лице и с этим маленьким рубином, свисавшим на лоб с золотой цепочки, вплетенной в черные волосы, волнами рассыпавшиеся по плечам, – она была очень похожа на свою двоюродную сестру Морейн. Ко всему прочему, на Каралайн был длинный голубой жакет, весь расшитый золотыми спиралями, за исключением вертикальных полос красного, зеленого и белого цветов, тянущихся от воротника до самого подола, узкие зеленые бриджи и синие сапожки на каблуках. По всей видимости, эта мода докатилась и сюда. Каралайн присела в реверансе, хотя в подобном наряде это выглядело немного странно. Льюс Тэрин принялся мурлыкать еще громче, и Ранд пожалел, что у треклятого безумца нет лица, по которому можно хорошенько врезать. Морейн – это память, призванная закалять его душу, а не повод для мурлыканья.
– Милорд Дракон, – Дарлин сухо поклонился. Он не привык кланяться первым. Кадсуане поклона не удостоилась. Наместник только бросил на нее колкий взгляд, а потом сделал вид, что ее просто здесь нет. Кадсуане некоторое время удерживала его и Каралайн в Кайриэне в качестве «гостей». Это вряд ли будет забыто или прощено. Повинуясь жесту Дарлина, две служанки быстро обнесли новоприбывших вином. Как можно было предположить заранее, Кадсуане, благодаря своему лишенному возраста лицу, получила первый кубок, но, как ни странно, второй достался Найнив. Дракон Возрожденный – одно дело, а женщина, носящая кольцо Великого Змея, – совсем другое, даже в Тире. Откинув полу плаща за спину, Кадсуане отошла к стене. Обычно она придерживалась совсем другой стратегии. Однако с этой позиции она имела возможность наблюдать за всеми присутствующими. Аливия встала возле дверей, видимо, по тем же соображениям. – Рад видеть, что вы чувствуете себя лучше, чем при нашей последней встрече, – продолжил Дарлин. – Вы оказали мне большую честь. Хотя она может стоить мне головы, если ваши Айз Седай будут действовать в том же духе, в каком действовали до сих пор.
– Дарлин, не дуйся, – одернула его Каралайн. Ее гортанный голос звенел от веселья. – Мужчинам только дай подуться, да, Мин?
Мин почему-то закашлялась от смеха.
– А вы здесь какими судьбами? – поинтересовался Ранд еще у двоих присутствующих, которых никак не ожидал увидеть. Он принял кубок из рук одной из служанок, а вторая в это время нерешительно металась между Мин и Аливией. В конце концов, Мин одержала верх. Видимо, голубое платье Аливии оказалось слишком простым. Потягивая вино, Мин направилась к Каралайн, а Дарлин после многозначительного взгляда кайриэнки ухмыльнулся и отошел в сторону. Женщины, склонив друг к другу головы, принялись шептаться. Ранда наполняла Сила, так что он сумел уловить парочку случайных слов. Его имя, имя Дарлина.
Вейрамон Саньяго, еще один Благородный лорд Тира, был достаточно высок и держался прямо, словно меч. Однако чем-то он напоминал хорохорящегося петуха. Тронутая сединой остренькая бородка трепетала от гордости:
– Привет тебе, о Принц Утра, – кланяясь, проговорил он нараспев. – По какой причине я здесь, милорд Дракон? – он как будто был озадачен таким вопросом. – Что же мне еще оставалось делать, когда я узнал, что лорд Дарлин осажден в Твердыне? Я не мог не поспешить ему на помощь! Сгори моя душа, я пытался убедить еще кого-нибудь отправиться со мной. Мы бы быстро покончили с Истандой и ее сбродом, клянусь! – Он сжал кулак, словно желая показать, как сокрушает мятежников. – И только Анайелле хватило храбрости. Все остальные кайриэнцы трусовато поджали хвост!
Каралайн прервала разговор с Мин и смерила Саньяго таким взглядом, который запросто прожег бы в нем дыру, если бы лорд обратил на него внимание. Асторил, поджав губы, вперил взор в содержимое своего кубка.
На Благородной леди Анайелле Наренселоне тоже был жакет, облегающие бриджи и сапожки на каблуках, но в дополнение ко всему она надела белый пышный кружевной воротник. Жакет был расшит жемчугом. Жемчужная же сетка стягивала ее темные волосы. Эта стройная миловидная женщина присела в кокетливом реверансе, и Ранду даже вдруг показалось, что она не прочь поцеловать ему руку. Да, храбрость – не самое подходящее для нее слово. Скорее наглость…
– Милорд Дракон, – проворковала она. – Мне бы очень хотелось сообщить вам об успехе наших действий, но мой Предводитель Конницы погиб в сражении с Шончан, и, кроме того, вы увели большую часть моих солдат в Иллиан. И все же нам удалось нанести от вашего имени удар по мятежникам.
– Успех? Удар? – гневный взгляд Аланны вонзился в Вейрамона и Анайеллу, прежде чем Айз Седай вновь повернулась к Ранду. – Они пришвартовали один корабль в доках Твердыни. А основная масса солдат и все завербованные ими в Кайриэне наемники сошли на берег выше по реке. Им было приказано войти в город и напасть на мятежников. – Она раздраженно фыркнула. – Вследствие этой глупой аферы погибло множество людей, и наши переговоры с мятежниками вернулись к исходной точке.
– Согласно моему плану следовало предпринять вылазку из Твердыни и нанести удар с двух сторон, – запротестовал Вейрамон. – Но Дарлин отказался. Отказался!
Дарлин больше не улыбался. Он стоял, широко расставив ноги, и, казалось, жалел, что у него в руках не меч, а кубок:
– Вейрамон, я же вам все разъяснил. Даже если бы я оставил Твердыню без Защитников, мятежники все равно превосходили бы нас числом. В несколько раз. Они скупили всех наемных воинов от Эринин до Бухты Ремара.
Ранд уселся в кресло, закинув руку за голову. Под массивными подлокотниками не было никаких перекладин, так что меч, висящий на боку, не причинял никаких неудобств. Беседа Каралайн и Мин плавно перетекла в болтовню о нарядах. По крайней мере, они заинтересованно щупали жакеты друг друга, в потоке слов можно было уловить что-то в духе «сдвоенная строчка» и «крой по косой», что бы это ни означало. Аланна пристально посматривала то на Ранда, то на Мин. В узах ощущалось недоверие, борющееся с подозрением.
– Я оставил вас в Кайриэне, потому что хотел, чтобы вы там и оставались, – проговорил Ранд. Он не доверял ни тому, ни другой, но в Кайриэне не имеющие власти чужеземцы смогут натворить куда меньше бед. Гнев – от постоянно накатывающей тошноты он только усиливался – рвался наружу. – И следующим вашем планом станет скорейшее возвращение обратно. Скорейшее.
Жеманное кокетство Анайеллы приняло болезненный оттенок, и она непроизвольно съежилась.
Вейрамон оказался орешком покрепче:
– Милорд Дракон, я буду служить вам всюду, где вы только прикажете. Но лучше всего мне удастся это здесь, на родной земле. Я знаю этих мятежников, знаю, где им можно доверять, а где…
– Скорейшее! – грубо оборвал его Ранд, ударив тяжелым кулаком по подлокотнику кресла, от чего дерево затрещало.
– Раз, – произнесла Кадсуане очень отчетливо, но совершенно не к месту.
– Настоятельно рекомендую вам следовать его распоряжениям, лорд Вейрамон, – Найнив окинула Саньяго невозмутимым взором и сделала глоток из кубка. – В последнее время у него вечно дурное настроение, и вам вряд ли захочется проверять это на себе.
Кадсуане тяжело вздохнула:
– Девочка, не вмешивайся, – резко сказала она. Найнив впилась в нее взглядом, открыла было рот, чтобы ответить, но потом, поморщившись, закрыла его. Теребя косу, она скользнула по ковру и присоединилась к Мин и Каралайн. Что ж, скользить у Найнив получается все лучше и лучше.
Вейрамон пару секунд изучал Кадсуане, задрав голову так высоко, что нос едва ли позволял ему разглядеть хоть что-нибудь перед собой.
– Возрожденный Дракон приказывает, – выдал он наконец, – Вейрамон Саньяго повинуется. Держу пари, я сумею подготовить корабль к отплытию уже завтра. Вас устроит такой срок?
Вместо ответа Ранд коротко кивнул. Нет смысла тратить время на создание врат и переправку этих остолопов туда, где они должны быть сейчас.
– В городе голод, – произнес он, разглядывая золотого медведя. Сколько дней можно кормить Тир на эту глыбу золота? При мысли о еде в желудке начались спазмы. Ранд замер, ожидая услышать что-нибудь на этот счет, и сведения не замедлили появиться, только совсем не с той стороны, откуда он ожидал.
– Дарлин отправлял в город стада коров и овец, – сообщила Каралайн, в ее голосе сквозила теплота. Теперь ее пронзительный взгляд был направлен на Ранда. – Сейчас… – она замялась, но ее взгляд не потух, – сейчас мясо становится несъедобным в течение двух дней после забоя, и все же он послал сюда животных и фургоны, полные зерна. Истанда и ее приспешники перехватили все припасы.
Дарлин нежно улыбнулся кайриэнке и заговорил несколько извиняющимся тоном:
– Я предпринимал попытку трижды, но Истанда слишком прожорлива. Больше я решил не снабжать продовольствием своих врагов. Ваших врагов.
Ранд кивнул. По крайней мере, Дарлин видит, что творится в городе:
– За пределами стен живут двое мальчишек – Дони и Ком. Мне известны только их имена. Им обоим около десяти. После того как разрешится ситуация с мятежниками, и вы получите возможность спокойно покидать Твердыню, я был бы очень признателен, если бы вы сумели их отыскать и приглядывать за ними в дальнейшем.
Мин закашлялась, а хлынувшая в узы печаль, безграничная и неизбывная, едва не скрыла собой всплеск любви, который последовал сразу после. Значит, она видела их смерть. Но она оказалась неправа насчет Морейн. Но, возможно, та’верен способен изменить и это видение.
Нет! проревел Льюс Тэрин. Ее видения нельзя изменить. Мы умрем!
Ранд не обратил на него внимания.
Дарлин казался несколько обескураженным такой просьбой, но все же согласился. А что еще делать, если это просьба Возрожденного Дракона?
Ранд уже собирался сообщить о цели своего визита, как в комнате появилась Бера Харкин, еще одна сестра, отправленная им в Тир на переговоры с мятежниками. Она хмуро поглядывала через плечо, как будто стоящие за дверью Девы доставили ей пару неприятных мгновений. Наверное, так оно и есть. Аийл расценивали присягнувших Ранду Айз Седай как учениц Хранительниц Мудрости. И поэтому Девы использовали любую возможность, чтобы напомнить ученицам, что до Хранительниц им пока далеко. Бера, плотная женщина со стриженными каштановыми волосами, мягко обрамлявшими ее немного квадратное лицо, несмотря на то что была одета в платье из зеленого шелка, скорее напоминала фермершу, а не Айз Седай. Фермерша, которая уверенной рукой заправляет домом и хозяйством, и без всякого стеснения запретит королю пачкать грязными сапогами пол в кухне. В конце концов, она из Зеленой Айя, а всем Зеленым свойственны заносчивость и высокомерие. Она не менее хмуро оглядела Аливию – в ее взгляде читалось все то презрение, которое испытывают Айз Седай к дичкам, но при виде Ранда эта брезгливость тут же сменилась сдержанной холодностью.
– Что ж, должна признаться, меня нисколько не удивляет твое присутствие, если учесть, что произошло утром, – заговорила она. Отстегнув простую серебряную брошь, скалывавшую плащ, Бера прицепила ее к поясной сумке и перекинула накидку через руку. – Хотя, возможно, тут сыграло роль и известие о том, что остальные находятся в дне пути от Эринин.
– Остальные? – тихо переспросил Ранд. Тихо, но в голосе отчетливо чувствовалась сталь.
Беру это совсем не смутило. Она принялась старательно расправлять складки своего плаща:
– Остальные Благородные лорды и леди, конечно. Сунамон, Толмеран, все-все. Видимо, они движутся к Тиру со скоростью, которую только могут выжать из своих лошадей и солдат.
Ранд вскочил так резко, что его меч зацепился за подлокотник. Но в следующую секунду позолоченная древесина, уже расшатанная его предыдущим ударом, с треском поддалась, и подлокотник упал на ковер. Ранд едва удостоил его взглядом. Глупцы! Шончан на границе с Алтарой, а они возвращаются в Тир?
– Хоть кто-нибудь здесь знает, что значит повиновение? – прогрохотал он. – Немедленно пошлите к ним гонцов! Пусть возвращаются в Иллиан так же резво, как выехали оттуда, а не то я всех перевешаю!
– Два, – отчеканила Кадсуане. И что это, во имя Света, она считает? – Маленький совет, мальчик. Узнай у нее, что произошло сегодня утром. Предвижу хорошие новости.
Бера чуть вздрогнула, осознав присутствие Кадсуане. Искоса бросая на нее осторожные взгляды, она прекратила свои манипуляции с плащом:
– Мы пришли к соглашению, – ответила она, словно вопрос уже успели задать. – Тедозиан и Симаан, как обычно, колебались. Но Геарн оказался так же упрям, как Истанда. – Женщина покачала головой. – Думаю, Тедозиан и Симаан приняли бы решение куда быстрее, если бы какие-то загадочные типы со странным акцентом не посулили бы им золота и людей.
– Шончан, – сказала Найнив. Аливия открылв было рот, но так и не произнесла ни слова.
– Вполне возможно, – согласилась Бера. – Они держатся от нас подальше, а когда не удается, косятся так, словно мы – бешеные собаки, готовые в любой момент их покусать. Вот что мне доводилось слышать о Шончан. Однако меньше чем через час Истанда вдруг начала меня расспрашивать, восстановит ли лорд Дракон ее титул и владения, ну а вслед за ней сломались и все остальные. И вот условия соглашения. Дарлина признают Наместником Возрожденного Дракона в Тире, все изданные вами законы остаются в силе, и виновники мятежа обеспечивают город продовольствием в течение года в качестве повинной. С нашей же стороны им даруется полное восстановление в правах, Дарлин получает корону Короля Тира, и все смутьяны присягают на верность ему. Мерана и Рафела уже готовят документы, которые останется только скрепить подписями и печатями.
– Королем? – переспросил Дарлин, словно не веря своим ушам. Каралайн взяла его за руку.
– Восстановление? – прорычал Ранд, метнув в сторону кубок, из которого веером разлетелись брызги вина. Мин через узы пыталась предостеречь его, но Ранд был уже слишком зол, чтобы обратить на это внимание. Тошнота, скрутившая желудок, дала ярости выплеснуться на свободу. – Кровь и проклятый пепел! Я лишил их владений и титулов, потому что они мятежники! Пусть становятся обычными горожанами и присягают на верность мне!
– Три, – провозгласила Кадсуане. У Ранда защипало кожу, и мгновение спустя нечто, напоминающее прут, хлестнуло его по заду. Губы Беры разомкнулись от удивления, ее плащ соскользнул на пол. Найнив рассмеялась. Она быстро справилась с собой, но тем не менее она смеялась!
– Не заставляй меня напоминать тебе о манерах, мальчик, – продолжила Кадсуане. – Аланна рассказала мне об условиях, которые ты сообщил ей перед уходом: Дарлин остается Наместником, твои законы неизменны, остальное можно обсуждать. И, как видишь, все твои требования исполнены. Поступай, конечно же, как знаешь, но вот тебе еще один совет. Когда твои условия приняты, изволь соблюдать их.
Иначе никто не будет тебе доверять, подтвердил Льюс Тэрин. Такое ощущение, будто это сказал совершенно вменяемый человек. На данный момент.
Ранд впился глазами в Кадсуане, до боли сжав кулаки, – в голове он прокручивал, что бы такое сплести, чтобы испепелить эту треклятую Айз Седай. Место удара горело, ощущения станут еще веселее, когда он окажется в седле. Рубец пульсировал, и гнев Ранда пульсировал с ним в унисон. Кадсуане невозмутимо наблюдала за ним поверх кубка. Уж не вызов ли сквозит у нее во взгляде? Осмелится ли он пойти против нее или нет? Эта женщина и секунды не провела рядом с ним, не пытаясь хоть как-то его уязвить! Но дело все в том, что совет и правда хорош. Ранд действительно сообщил Аланне такие условия. Правда, он ожидал что, удастся выторговать еще что-нибудь, но ведь и так удалось получить все, что он хотел. Даже больше. Мысль о повинных ему в голову не пришла.
– Как видите, судьба к вам благосклонна, Король Дарлин, – выдавил, наконец, Ранд. Служанка, сделав книксен, вручила Ранду еще один кубок с вином. Ее лицо не выражало никаких эмоций, словно лицо Айз Седай. Такое ощущение, что для нее мужчины, спорящие с Сестрами, – обычное дело.
– Да здравствует Король Дарлин! – нараспев провозгласил Вейрамон, правда, голос у него был какой-то придушенный. Через мгновение Анайелла пропыхтела то же самое, словно пробежала милю. А ведь когда-то и она сама претендовала на корону Тира.
– Но почему они хотят видеть меня Королем? – недоумевал Дарлин, запустив в волосы пятерню. – Почему не кого-нибудь другого? В Тире не было Короля уже целую тысячу лет, с тех самых пор, как умерла Морейна. Или вы выдвинули такое требование, Бера Седай?
Бера подняла плащ и принялась его встряхивать:
– Это было их… хм, «требование», слишком сильно сказано… предложение. Все они готовы ухватиться за малейший шанс оказаться на троне, особенно Истанда. – Анайелла поперхнулась. – Но они прекрасно понимают, что сейчас на это надеяться бесполезно. Но так они присягнут на верность вам, а не Возрожденному Дракону. А это для них все же не так неприятно.
– К тому же, если ты становишься Королем, – прибавила Каралайн, – Наместник лорда Дракона в Тире перестает быть столь высоким титулом. – Она рассмеялась грудным смехом. – Они придумают еще три-четыре витиеватых титула, чтобы окончательно отодвинуть Наместника на задний план.
Бера поджала губы, как будто бы хотела сказать то же самое сама.
– А ты выйдешь замуж за Короля, Каралайн? – спросил Дарлин. – Я приму корону, если ты станешь моей женой. Правда, саму корону еще предстоит сделать.
Мин откашлялась:
– Если хотите, я могу рассказать вам, как она должна выглядеть.
Каралайн снова рассмеялась и, отпустив руку Дарлина, отступила на шаг:
– Прежде чем отвечать на твое предложение, мне надо взглянуть, как эта корона будет на тебе сидеть. Сделай такую, как подсказывает Мин, и если ты будешь в ней привлекательным, – она улыбнулась, – тогда я хорошенько подумаю над тем, что ты сказал.
– Я со своей стороны желаю вам всяческих благ, – перебил Ранд, – но сейчас нам предстоят дела куда важнее. – Мин бросила на него укоризненный взгляд, узы наполнились неодобрением. Найнив тоже сурово посмотрела на него. Ну и как это понимать? – Дарлин, ты в любом случае примешь корону, и, как только все документы будут подписаны, я хочу, чтобы ты взял упомянутых Шончан под арест. После чего собери в Тире всех, кто способен отличить один конец меча или алебарды от другого. Я обеспечу Аша’манов, которые переправят вас в Арад Доман.
– А я, милорд Дракон? – жадно осведомился Вейрамон. Он не дрожал от рвения, но все читалось в его глазах, и, даже стоя спокойно, ему удавалось казаться напыщенным. – Если предстоит битва, я смогу лучше послужить вам там, чем прозябая в Кайриэне.
Ранд посмотрел на него. Потом перевел взгляд на Анайеллу. Вейрамон – глупец, каких не сыщешь. И доверять не следует ни одному, ни другой. Но им едва ли удастся устроить что-нибудь малоприятное, имея при себе лишь горстку сторонников.
– Замечательно. Вы оба будете сопровождать Благородного лорда… то есть Короля Дарлина.
Анайелла сглотнула: видимо, мысль о возвращении в Кайриэн ей нравилась больше.
– Но что я должен делать в Арад Домане? – поинтересовался Дарлин. – Насколько я слышал, эта страна – настоящий сумасшедший дом.
Льюс Тэрин в голове Ранда разразился диким хохотом.
– Грядет Тармон Гай’дон, – ответил Ранд. Да ниспошлет Свет, чтобы все началось не очень скоро. – И вы отправитесь в Арад Доман готовиться к Тармон Гай’дон.
