Глава 13
Осада

– Тесните их! – крикнула Илэйн. Сердцеед нетерпеливо загарцевал, зажатый на узкой мощеной улочке среди других коней и пеших женщин, но Илэйн уверенной рукой усмирила своего вороного мерина. Бергитте настояла, чтобы она держалась подальше от военных действий. Настояла! Как будто бы сама Илейн – безмозглое создание! – Да поднажмите же, чтоб вам пусто было!

Но никто из многих сотен человек, сражающихся на широких галереях городских стен – серый камень с белыми прожилками возвышался на пятьдесят футов, – само собой, не обратил на крики Илейн ни малейшего внимания. Маловероятно, что они вообще услышали ее голос. Среди шума, проклятий и воплей, звона стали, разносившихся над широкой улицей, проходившей вдоль стены, под лучами полуденного солнца в удивительно безоблачном небе, сотни людей потели и убивали друг друга мечами, копьями и алебардами. Рукопашная уже охватила двести шагов стены, накатилась на три высокие круглые башни с реющими над ними Белыми Львами Андора и угрожала подобраться к двум другим башням, которые, однако, хвала Свету, пока оставались вне досягаемости. Люди кололи, резали и рубили – никто из тех, кого Илейн могла видеть, не отступал ни на шаг. Арбалетчики в красных куртках на вершинах башен вносили свою лепту в общую бойню, но после выстрела арбалет нужно долго перезаряжать, а стрелков слишком мало, чтобы отразить очередную волну. Они – это все, что осталось от Гвардии. Все остальные были наемниками. За исключением Бергитте.

Здесь, вблизи, благодаря узам, Илэйн легко отыскала своего Стража, – замысловатая золотая коса покачивалась, когда Бергитте подбадривала солдат, указывая луком туда, где требовалось подкрепление. На ней был красный короткий мундир с белым воротом и широкие небесно-голубые штаны, заправленные в сапоги, – она была единственной на стене, на ком не было доспехов. Она настояла, чтобы Илэйн оделась во все серое, дабы не привлекать излишнего внимания и избежать любых попыток похитить ее или убить. Кое у кого из сражавшихся на стене за спиной висели арбалеты и короткие луки, а для тех, кто не находился в первых рядах или еще не вступил в бой, меткий выстрел на пятьдесят шагов не представлял особой сложности. А вот четыре золотых узелка, выдающие ее высокий ранг, на плече самой Бергитте делали ее мишенью для любого зоркого стрелка Аримиллы. Но зато ее не потеряешь в толпе. По крайней мере, она…

У Илэйн перехватило дыхание, когда на Бергитте бросился с мечом жилистый парень в нагруднике и коническом стальном шлеме. Однако золотоволосая женщина хладнокровно уклонилась от выпада – узы донесли лишь азарт битвы, не более того!

Резкий удар луком по голове сбросил нападавшего со стены. Он еще успел вскрикнуть, прежде чем с отвратительным чавканьем ударился о камни мостовой. Это был отнюдь не единственный труп, «украшавши» улицу. Бергитте всегда говорила: «Люди никогда не пойдут за тобой, если не будут знать, что ты готова столкнуться с теми же трудностями и опасностями, что и они сами». Но если она позволит себе так же безрассудно погибнуть…

Илэйн неосознанно всадила пятки в бока Сердцееда, но Каселле придержала коня под уздцы.

– Я не идиотка, Лейтенант Гвардии, – отрезала Илейн ледяным тоном. – Я не собираюсь лезть туда, пока там не станет… безопасно.

Арафелка отдернула руку, и ее лицо в прорезях полированного конического шлема приняло невозмутимое выражение. Внезапно Илэйн стало совестно за свою вспышку – Каселле всего лишь выполняла свою работу. Однако холодная ярость не проходила. Нет, она не станет просить прощения! На нее накатил стыд, когда она осознала всю непоследовательность собственных мыслей. Кровь и проклятый пепел, порой ей хотелось хорошенько выпороть Ранда, наградившего ее малышами. Теперь она и представить не могла, в какую сторону прыгнет ее настроение в следующий миг. А оно еще как прыгало.

– Если так происходит всегда, когда ждешь ребенка, – сказала Авиенда, поправляя темную шаль, наброшенную на плечи, – я вряд ли когда-нибудь решусь на подобное.

Высокая спинка седла немного приподнимала пышную айильскую юбку, так что ее ноги, обтянутые чулками, были видны до самых коленок, однако Авиенду это нисколько не смущало. Когда ее мышастая кобыла стояла смирно, девушка чувствовала себя вполне вольготно. Да и Магиин – Маргаритка на Древнем Наречье – была спокойным, мирным существом с некоторой склонностью к полноте. По счастью, Авиенда слишком плохо разбиралась в лошадях, чтобы это заметить.

Сдавленный смех заставил Илэйн обернуться. Ее двадцать одна телохранительница, облаченные в сверкающие шлемы и латы, отряженные сопровождать ее этим утром, включая Каселле, – все они стояли перед ней с абсолютно невозмутимым видом, пожалуй даже слишком невозмутимым. Они наверняка смеются в душе. Однако четыре женщины из Родни, стоявшие за ними, склонившись друг к другу, зажимали рты руками. Алис, весьма приятная женщина с седыми прядями в волосах, заметив, что Илейн на них смотрит – ну, не просто смотрит, а смотрит сердито, – демонстративно выпучила глаза, что вызвало новый приступ смеха у остальных. Кайден – хорошенькая пухленькая доманийка, смеялась так сильно, что ей пришлось ухватиться за Кумико, чтобы не упасть, хотя полной седой женщине, казалось, самой не мешало бы найти какую-нибудь опору. Илэйн охватило раздражение. Нет, вовсе не из-за смеха – хотя, по правде говоря, отчасти и из-за него. И она вовсе не сердилась на Родню. Ну разве что немножко. Они просто клад.

Этот штурм стен – отнюдь не первая атака Аримиллы за последние недели. На самом деле, атаки участились: теперь они случались по три-четыре раза в день. Враг прекрасно понимал, что у Илэйн не хватает солдат, чтобы удерживать все шесть лиг стены. Чтоб ей сгореть, Илэйн и сама слишком хорошо знала, что не может даже отправить опытных людей для укрепления оборонительных галерей на стенах. А неопытные все испортят. И Аримилле нужно только переправить через стену достаточное количество людей для захвата ворота. Тогда она сможет перенести сражение на улицы города, где получит значительное численное превосходство над Илэйн. Горожане могут встать на ее поддержку – что тоже еще неизвестно, – но это только приведет к массовой резне: подмастерья, конюхи и лавочники будут сражаться с тренированными солдатами и наемниками. Кто бы впоследствии ни занял Львиный Трон – причем, скорее всего, это будет не Илэйн Траканд, – он обагрит его кровью Кэймлина. За исключением тех, кто обороняет ворота и дозорных на башнях, она увела всех своих солдат во Внутренний Город, поближе к Королевскому Дворцу, и разместила людей с подзорными трубами на самых высоких остроконечных башнях дворца. Если дозорный подает сигнал о начале штурма, связанные с ним женщины из Родни создают портал и перемещают солдат в горячую точку. Конечно же, Родня не принимала участия в боях. Илэйн не позволила бы им использовать Силу в качестве оружия, даже если бы они сами предложили.

До сих пор схема работала, правда порой все происходило в самый последний момент. Нижний Кэймлин, находившийся вне стен, представлял собой скопление домов, лавок, постоялых дворов и складов, что позволяло врагу подобраться к крепостному валу незамеченным. Трижды солдатам Илейн приходилось сражаться под внутренней частью стены и отбивать как минимум одну башню. Задачка не из простых. Будь ее воля, она сожгла бы Нижний Кэймлин дотла, чтобы лишить людей Аримиллы прикрытия, однако огонь мог перекинуться на стены и породить сильнейший пожар, от которого не спасет даже весенний ливень. И так каждую ночь в городе случаются поджоги и контролировать их становится все труднее. И кроме того, в тех домах, несмотря на осаду, продолжают жить люди, и Илэйн не хотела остаться в их памяти той, кто лишил их крова и средств к существованию. Нет, раздражало Илэйн то, что идея использовать Родню таким образом не пришла ей в голову раньше. Если бы эта светлая мысль посетила ее вовремя, то не вышло бы никаких сложностей с женщинами Морского Народа, не говоря уже о сделке, согласно которой целая квадратная миля в Андоре переходит в их распоряжение. Свет, целая миля! Ее мать ни за что не отдала бы и дюйма Андора. Да сгореть ей на месте, эта осада даже не оставила времени достойно оплакать мать! И старую няню Лини. Равин убил мать Илэйн, и Лини, должно быть, погибла, пыталась защитить ее. Седовласая, иссушенная годами Лини не отступила бы даже перед Отрекшимся. Вспоминая о Лини, Илэйн словно слышала ее гнусавый голос: «Нельзя засунуть мед обратно в соты, дитя мое». То, что сделано, – уже сделано, и нужно с этим смириться.

– Вот наконец-то – воскликнула Каселле. – Они бегут к лестницам.

И правда. Воины Илэйн теснили врага на всем протяжении стены, а солдаты Аримиллы отступали и старались пробраться к приставным лестницам. Люди на стене продолжали погибать, однако бой подходил к концу.

Неожиданно для самой себя, Илэйн пришпорила Сердцееда. На этот раз никто не успел ее остановить. Преследуемая криками, она промчалась по улице и выскочила из седла возле ближайшей башни прежде, чем ее мерин успел полностью остановиться. Распахнув тяжелую дверь, Илэйн подобрала раздвоенные юбки и бросилась вверх по винтовой лестнице, загибающейся в спираль против часовой стрелки, мимо просторных ниш, где стояли группы вооруженных людей, удивленно смотревших ей вслед. Эти башни строились для защиты от нападающих, которые будут пытаться прорваться вниз, в город. Наконец лестница привела в просторный зал, в противоположном конце которого другая винтовая лестница закручивалась вверх в обратном направлении. Человек двадцать в разномастных шлемах и нагрудниках проводили здесь свой досуг, метали кости, просто сидели, прислонившись к стене, беседовали и смеялись, как будто бы там, за обшитыми железом дверями, никто не умирал. Чем бы они там ни занимались, при виде ее все пораженно застыли.

– Ох, миледи, я бы на вашем месте не стал этого делать, – послышался грубый голос, когда она положила руки на железный засов одной из дверей. Не обращая внимания на эти слова, Илэйн подняла перекладину и распахнула дверь. Чья-то рука схватила ее за юбку, но она вырвалась.

Никого из людей Аримиллы на стене не осталось. По крайней мере, никто из них не держался на ногах. Десятки лежали на залитой кровью галерее – кто-то безмолвно, кто-то стонал от боли. Сколько бы из них ни принадлежало Аримилле, звона стали уже слышно не было. Большинство наемников были заняты ранеными или просто сидели на корточках, восстанавливая дыхание.

– Сбросьте их и втащите эти проклятые лестницы! – скомандовала Бергитте. Послав стрелу вниз, в толпу, бегущую прочь по грязной улице Нижнего Кэймлина, она достала следующую и выстрелила снова. – Пусть строят новые, если хотят вернуться! – Часть наемников перегнулась между зубцами, исполняя приказ, но далеко не все. – Я знала, нельзя было сегодня позволять тебе прийти сюда, – продолжила она, не переставая пускать стрелы, накладывать новые и натягивать тетиву. Арбалетные болты, сыплющиеся из башен, тоже выкашивали людей внизу, но черепичные крыши складов спасали тех, кто успел забраться внутрь.

Илэйн потребовалось какое-то время, чтобы понять, что последнее высказывание предназначалось ей. Она вспыхнула.

– И как ты собиралась мне помешать? – поинтересовалась она, взяв себя в руки.

Опустошив колчан, Бергитте опустила лук, развернулась и хмуро воззрилась на нее:

– Связать тебя и посадить ее сверху, – ответила она, кивнув в сторону Авиенды, которая как раз выходила из башни. Ее окружало сияние саидар, однако в руке она сжимала кинжал с рукоятью из рога. Каселле и остальные телохранители появились вслед за ней с мечами наголо. Их лица были суровы. При виде живой и невредимой Илэйн, их выражение ни капли не изменилось. Эти проклятые женщины просто невыносимы, когда начинают носиться с ней, словно с хрупкой стеклянной вазой, которая того и гляди треснет от неловкого прикосновения. После сегодняшней выходки станет еще хуже. И ей придется это терпеть.

– Я бы поймала тебя, – заявила Авиенда, потирая бедро, – если бы эта глупая лошадь меня не сбросила.

Странное поведение для такой мирной кобылы. Авиенда наверняка умудрилась выпасть из седла сама. Убедившись, что все в порядке, она быстро убрала кинжал обратно в ножны и сделала вид, что не доставала его. Сияние саидар тоже погасло.

– Мне ничто не угрожало, – Илэйн попыталась скрыть язвительные нотки в голосе, правда ей это не очень удалось. – Мин говорила, что я выношу своих малышей, сестра. Пока они не родились, со мной ничего не может случиться.

Авиенда медленно и задумчиво кивнула. Но Бергитте раздраженно проворчала:

– Так и будет, если ты не прекратишь проверять достоверность ее видений. Еще пара таких попыток, и ты докажешь, что она может ошибаться.

Глупости. Мин никогда не ошибается. Нет-нет.

– Это был отряд Алдина Михериса, – снимая шлем, проговорил высокий наемник мелодичным голосом с грубым мурандийским акцентом. Его потное лицо оказалось худым, а седые усы были напомаженными до самых кончиков. Взгляд Риса а’Баламана – так он себя называл – напоминал камень, а ухмылка, игравшая на тонких губах, походила на оскал. Он прислушивался к их с Бергитте беседе, искоса поглядывая на Илэйн. – Я узнал его, точно. Хороший парень этот Михерес. Я сражался с ним бок о бок столько раз, что все и не упомнишь. Он почти добежал до двери того склада, когда ваша стрела пронзила его шею, Капитан-Генерал. Досадно.

Илэйн нахмурилась:

– Он сделал свой выбор, Капитан, так же как и вы сделали свой. Вы можете сожалеть о смерти друга, но я надеюсь, вы не станете сожалеть о своем выборе.

Большинство наемников, которых она выгнала из города, а возможно и все, вступили в ряды Аримиллы. И главной головной болью Илейн были опасения, что этой женщине удастся переманить те отряды, что сейчас охраняют стены. Никто из Капитанов наемников ни о чем таком не упоминал, но госпожа Харфор сообщила, что был предпринят ряд попыток. В том числе это касалось и а’Баламана.

Мурандиец наградил ее своим хитрым взглядом и церемонно поклонился, изобразив изящный взмах плащом, которого у него на самом деле не было:

– О, я сражался против него столько же, сколько и на его стороне, миледи. Я бы убил его или он убил бы меня, сойдись мы сегодня лицом к лицу. Видите ли, мы скорее знакомые, чем друзья. Я предпочитаю получать золото за защиту такой стены, а не за ее штурм.

– Я заметила кое у кого из ваших людей за спиной арбалеты, Капитан, но не видела, чтобы ими пользовались.

– Наемники так не поступают, – холодно заметила Бергитте. Через узы Илэйн ощутила ее раздражение, однако к кому оно относилось – к а’Баламану или к Илэйн, разобрать было сложно. Оно быстро исчезло. Бергитте научилась справляться со своими чувствами, едва они обнаружили, что отражают эмоции друг друга. Вполне вероятно, что ей хотелось, чтобы Илэйн научилась делать то же самое, и Илэйн старалась как могла.

А’Баламан пристроил шлем к бедру:

– Видите ли, миледи, дело вот в чем: если вы слишком яростно преследуете человека, когда он пытается бежать с поля боя, пытаетесь добить его и тому подобное, то однажды, когда настанет ваш черед делать ноги, он вернет вам долг сторицей. В конце концов если человек бежит с поля боя, он уже больше не сражается, верно?

– Это если он не возвращается на следующий день, – отрезала Илэйн. – В следующий раз я хочу видеть эти арбалеты в деле!

– Как скажете, миледи, – сухо откликнулся а’Баламан и снова отвесил сдержанный поклон. – Прошу прощения, мне нужно проведать своих ребят.

Он зашагал прочь, не дожидаясь ее разрешения, и громогласно приказал своим воинам «сдвинуть наконец с места свои ленивые задницы».

– Насколько ему можно доверять? – тихо спросила Илэйн.

– Настолько же, сколько и любому наемнику, – так же тихо ответила Бергитте. – Если кто-нибудь предложит ему больше золота, ситуация станет походить на игру в кости, и даже Мэт Коутон не сможет предсказать, как они лягут.

Странное замечание. Илэйн хотела бы знать, как дела у Мэта. И у милого Тома. И у бедного юного Олвера. Каждую ночь она молилась, чтобы им удалось благополучно уйти от Шончан. Тем не менее помочь им она не в силах. Сейчас у нее полно и своих дел.

– Он подчинится? Насчет арбалетов?

Бергитте покачала головой, и Илэйн вздохнула. Плохо, когда отдаешь приказы, а их не исполняют. Это приучает людей к неповиновению.

Подойдя поближе к Бергитте, Илейн сказала почти шепотом:

– Ты выглядишь усталой, Бергитте. – Это предназначалось не для чужих ушей. Лицо Бергитте было непроницаемо, а в глазах читалась усталость. Это было заметно всем, но узы говорили, что она едва не валится с ног, причем в последнее время так происходит изо дня в день. И тут Илэйн ощутила это самое вязкое изнеможение, ноги будто налились свинцом. Оказывается, их узы передают не только эмоции. – Тебе не обязательно возглавлять каждую контратаку.

– И кто же это сделает вместо меня? – На миг Бергитте позволила усталости просочиться в голос, плечи на секунду поникли, но она быстро выпрямилась и заговорила прежним тоном. Это все сила воли. Илэйн чувствовала ее, твердую и несгибаемую, словно камень, и ей вдруг захотелось разрыдаться. – Все мои офицеры – неопытные мальчишки, – продолжила Бергитте, – или вернувшиеся из отставки старики, которым самое время греть кости у камина и нянчить внуков. Остаются еще Капитаны наемников, но и среди них нет того, которому я могу безоговорочно доверять и не следить за каждым шагом. Что возвращает нас к началу: кто, если не я?

Илэйн открыла было рот, чтобы возразить. Нет, не насчет наемников. Бергитте очень хорошо обрисовала ситуацию, и как это ни печально, дела обстоят именно так. Порой наемники дерутся не хуже Гвардейцев, а временами предпочитают отступать, чтобы отделаться малой кровью. Меньше народу – меньше денег при следующем найме, если только не удастся набрать новых людей. Многие почти выигранные битвы обернулись поражением из-за того, что наемники оставили поле боя, чтобы сохранить свою численность. И все же они не любят убегать, если это видит кто-то, не имеющий отношения к их братии. Это портит их репутацию и уменьшает плату за найм. Но должен же быть кто-то еще. Илэйн не может позволить Бергитте упасть от истощения. Свет, как бы ей хотелось, чтобы здесь был Гарет Брин. Он нужен Эгвейн, но и ей он нужен ничуть не меньше. И только она открыла рот, как сзади, со стороны города, раздался рокочущий грохот. Илэйн обернулась, и ее рот так и остался открытым от изумления.

Над Внутренним Городом, там, где еще несколько мгновений назад было голубое небо, теперь висела, словно огромная гора, здоровая черная туча и яркие вспышки молний сверкали сквозь серую пелену дождя, которая казалась такой же плотной, как городские стены. За этой пеленой не было видно даже позолоченных куполов Королевского Дворца, которые должны были сиять на солнце. Грозовое облако зависло точно над Внутренним Городом. Повсюду вокруг небо оставалось чистым и безоблачным. Это противоестественно. Однако удивление длилось только несколько мгновений. Эти серебристо-голубые молнии, разбивающиеся на три, а то и пять разрядов, били по Кэймлину, вызывая разрушения и, возможно, смерти. Откуда взялись эти облака? Илэйн попыталась обнять саидар, чтобы рассеять их. Но Единый Источник снова и снова ускользал от нее. Это все равно что ловить бисер в горшочке с жиром. Каждый раз, когда она почти касалась его, он ускользал прочь. В последнее время это случалось слишком часто.

– Авиенда, займись этим, пожалуйста.

– Конечно, – отозвалась та и с легкостью обняла саидар. Илэйн подавила вспышку зависти. Проклятие, во всем виноват Ранд, а не ее сестра. – И, спасибо тебе. Мне следует заниматься почаще.

Это все попытки поберечь ее чувства. Авиенда начала сплетать потоки Воздуха, Огня, Воды и Земли в сложный узор и делала это почти так же аккуратно, как сделала бы это сама Илэйн, только медленнее. Сестре не хватает мастерства в управлении погодой, но ведь и Морской Народ не давал ей уроков. Конечно, туча не просто растворилась в воздухе. Сначала молнии превратились в одиночные вспышки, потом их стало меньше, а затем они и вовсе прекратились. Это самое сложное. Вызвать молнию – все равно что вертеть перышко между пальцами, по сравнению с тем, что требуется, чтобы остановить их. Легче голыми руками поднять кузнечную наковальню. Затем облака начали вытягиваться, истончаться и бледнеть. Тоже медленно. Если обращаться с погодой неосторожно, это может повлечь за собой последствия, которые, словно круги по воде, разойдутся на лиги вокруг, причем никогда не предскажешь, что это будут за последствия – жуткие штормы и внезапные наводнения или теплые ясные деньки и легкий ветерок. Тучи постепенно вытянулись настолько, что их край коснулся внешних стен Кэймлина, облака посерели, и из них полился дождь, который мгновенно намочил локоны Илэйн.

– Достаточно? – улыбаясь, Авиенда подставила лицо под струи дождя, так что капли стекали по щекам. – Я люблю смотреть на воду, падающую с неба.

Свет, можно подумать, ей мало дождей. С самого прихода весны льет чуть ли не каждый день!

– Пора возвращаться во дворец, Илэйн, – сказала Бергитте, пряча тетиву в карман куртки. Она принялась снимать тетиву с лука, как только облака двинулись в их сторону. – Некоторым из этих бедняг потребуется внимание сестер. И у меня такое ощущение, словно я завтракала два дня назад.

Илэйн нахмурилась. Узы донесли до нее беспокойство, которое разъяснило ей истинную суть дела. Они должны вернуться во дворец, чтобы увести Илэйн, в ее интересном положении, из-под дождя. Будто она сейчас растает! Внезапно она обратила внимание на стоны раненых. Щеки Илэйн запылали. Эти люди действительно нуждаются в помощи сестер. Даже если бы ей удалось обнять саидар, даже самые незначительные их раны оказались выше ее скромных способностей, да и Авиенда владеет Исцелением ничуть не лучше.

– Да, пора, – согласилась она. Если бы она снова могла спокойно управлять своими эмоциями! Бергитте тоже была бы довольна. Румянец проступил и на ее скулах – эхо смущения Илэйн. Розовые щечки плохо сочетались с угрюмо нахмуренными бровями.

Сердцеед, Магин и остальные кони стояли там, где их оставили, как и ожидала Илэйн. Даже Магин была прекрасно выдрессирована. Улица, идущая вдоль крепостной стены, была в их полном распоряжении, до тех пор пока Алис и другие женщины из Родни не вывернули из соседнего проулка. Ни телег, ни фургонов видно не было. Все двери в поле зрения были плотно закрыты, а окна зашторены, хотя, быть может, за ними никого и не было. Большинству жителей хватило ума убраться подальше, едва они узнали, что сотням людей пришло в голову помахать мечами неподалеку. Одна из штор отодвинулась; в окне на секунду возникло женское лицо и снова исчезло. А кое-кто находил мерзкое удовольствие в подглядывании.

Тихонько переговариваясь между собой, четверо женщин из Родни встали там же, где они открывали портал пару часов назад. Они поглядывали на трупы, заполонившие улицу, и качали головами, однако мертвых они видели не впервые. Ни одна из них не будет допущена к испытанию на Принятую, но все они были преисполнены спокойствия, достоинства и уверенности в себе, несмотря на то что дождь насквозь промочил их волосы и платья. Известие о планах Эгвейн связать Родню с Белой Башней и сделать приютом для отошедших от дел Айз Седай, уменьшило их страхи по поводу будущего, особенно когда они выяснили, что Правила останутся в силе и бывшие Айз Седай будут вынуждены им следовать. Не все верили в это – за последний месяц семеро сбежало, не оставив даже записки, – но большинство верило и черпало в этой вере силы. Появившаяся работа возродила их гордость. Илэйн не замечала этого, пока они не перестали считать себя беженцами, полностью зависящими от нее. Они расправили плечи. С их лиц исчезло постоянное беспокойство. Но, к сожалению, они перестали так охотно преклонять голову перед сестрами. Хотя это началось много раньше. Когда-то они считали, что Айз Седай находится на ступень выше простого смертного, но, к своему ужасу, поняли, что шаль не делает женщину чем-то большим, чем она была без нее.

Ализа, поджав губы и без особой необходимости разглаживая коричневую юбку, посмотрела на Илэйн. Она выступала против того, чтобы Илэйн позволили – позволили! – прийти сюда. И Бергитте почти сдалась. С Ализой тяжело спорить.

– Вы готовы, Капитан-Генерал? – спросила она.

– Мы готовы, – ответила Илэйн, но Ализа подождала, пока кивнет Бергитте, и только после этого приступила к делу вместе тремя другими женщинами из Родни. Теперь она демонстративно не смотрела на Илэйн. На самом деле Найнив вовсе не следовало «воспитывать в них стержень», как она это сделала. Когда Илэйн в конце концов доберется до Найнив, им предстоит долгий разговор.

В воздухе возникла знакомая вертикальная полоска и развернулась в портал, через который был виден двор дворцовой конюшни. Проем был четыре шага в высоту и четыре в ширину, но вид на высокие двери в арках одной из беломраморных конюшен был как будто смещен в сторону. Когда Илэйн въехала на мокрые от дождя плиты конюшенного двора, то поняла, почему так произошло. Рядом был открыт другой портал, немного поменьше. Если пытаться открыть портал там, где уже открыт другой, то второй сдвинется немного в сторону, так чтобы они не соприкасались, пусть даже промежуток между ними будет не толще лезвия бритвы. Из второго портала – словно бы прямо из внешней стены двора – по двое выезжала колонна всадников и тянулась к выходу из конюшни, к окованным железом воротам. На некоторых из конников были сверкающие шлемы и латы или кольчуги, но все они были одеты в красную форму с белым воротом – форму Гвардейцев Королевы. Высокий, широкоплечий мужчина с двумя золотыми узелками на левом плече красного мундира стоял под дождем и наблюдал за процессом. Шлем он держал у бедра.

– Это зрелище дает отдых моим усталым глазам, – пробормотала Бергитте.

Родня небольшими группками прочесывала окрестности в поисках тех, кто готов прийти на помощь Илэйн, однако все зависело от везения. До Родни доходило немало слухов о десятках групп, пытающихся подобраться к городу, но до сих пор им удалось обнаружить только пять отрядов, которые, даже все вместе взятые, не насчитывали и тысячи солдат. На всех углах кричали о несметных полчищах Аримиллы, расположившихся вокруг Кэймлина, и многие из тех, кто поддерживал дом Траканд, пускались во все тяжкие, только чтобы их не обнаружили. Чтобы их не обнаружили даже те, кто хотел их найти.

Как только во дворе появилась Илэйн и ее сопровождение, к ним тут же бросились конюхи в красной форме с Белым Львом на левом плече. Сухопарый мужчина с редкими зубами и седой челкой принял поводья Сердцееда, а седая женщина поддержала стремя чтобы Илэйн могла спешиться. Не обращая внимания на ливень, Илэйн сразу же направилась к высокому мужчине, поднимая брызги при каждом шаге. Его волосы беспорядочно спадали на лицо и липли ко лбу, но она рассмотрела, что он молод и еще не достиг зрелого возраста.

– Да осияет вас Свет, Лейтенант, – обратилась к нему Илэйн. – Ваше имя? Сколько людей вы привели? И откуда?

Через портал поменьше она видела длинную вереницу всадников, теряющуюся среди высоких деревьев. Как только очередная пара проезжала через проем, на дальнем конце колонны появлялась новая. Она не думала, что где-то еще осталось столько Гвардейцев.

– Чарльз Гэйбон, моя Королева, – ответил он, опускаясь на одно колено и прижимая кулак в латной рукавице к плитам двора. – Капитан Киндлин в Арингилле позволил мне попытаться пробиться в Кэймлин. Это случилось сразу после того, как мы узнали о том, что Леди Ниан и другим удалось сбежать.

Илэйн рассмеялась:

– Встаньте, молодой человек, встаньте. Я пока еще не Королева. Арингилл? Там никогда не было так много Гвардейцев.

– Как прикажете, миледи, – сказал он, поднимаясь, и поклонился, что куда больше соответствовало статусу Дочери-Наследницы.

– Может быть, мы продолжим беседу внутри? – раздраженно встряла в разговор Бергитте.

Гэйбон взглянул на ее мундир с золотой каймой на манжетах и узелками, указывающими на высокий ранг, и отсалютовал. Она ответила на салют, быстро прижав руку к груди. Если он и удивился при виде женщины в чине Капитан-Генерала, то оказался достаточно умен, чтобы не показать этого.

– Я промокла до нитки, да и ты тоже, Илэйн, – Авиенда стояла у нее за спиной, накрыв голову шалью, и уже не так радовалась дождю – ее белая блузка прилипла к телу, а темные юбки обвисли от воды. Телохранительницы уже вели своих лошадей к одной из конюшен, подле Илэйн осталось восемь воительниц, ожидавших, когда их сменят. Про них Гэйбон тоже не сказал ни слова. Очень умный юноша.

Илэйн позволила отвести себя к колоннаде у входа во дворец. Даже здесь телохранительницы окружили ее – четверо спереди и четверо сзади, – так что она чувствовала себя заключенной. Оказавшись вне досягаемости дождя, она остановилась. Она хотела знать. Она попыталась обнять саидар – высушить платье с помощью Силы легче легкого, – но Источник снова ускользнул.

Авиенда не знала плетения, поэтому с их одежды продолжало капать. Простые железные напольные светильники вдоль стен еще не были зажжены, и из-за дождя под крышей стоял полумрак. Гайбон пальцами попытался привести волосы в порядок. Свет, да почти красавец! В его зеленовато-карих глазах светилась усталость, но губы явно привыкли улыбаться. Сейчас он выглядел так, будто не улыбался уже давно.

– Капитан Киндлин сказал, что я могу попытаться разыскать людей, которых отправил в отставку Гейбрил, миледи, и они стали собираться, как только я пустил клич. Вы удивитесь, сколько из них спрятали свои мундиры в сундуки в надежде, что однажды их снова призовут на службу. Некоторые также припрятали у себя доспехи, чего, по правде говоря, они не имели права делать, но я рад, что так вышло. Я опасался, что слишком затягиваю со сборами, когда услышал об осаде. Я как раз искал способ прорваться к одним из ворот города, когда меня нашла госпожа Зигане и ее сопровождение, – на его лице появилось озадаченное выражение. – Она очень расстроилась, когда я назвал ее Айз Седай, но ведь только Единая Сила могла перенести нас сюда.

– Все верно, она не Айз Седай, – нетерпеливо подтвердила Илэйн. – Сколько здесь солдат?

– Четыре тысячи семьсот шестьдесят два Гвардейца, миледи. Помимо этого я встретил несколько лордов и леди, которые пытались пробраться в Кэймлин со своими воинами. Не волнуйтесь. Я проверил их лояльность, прежде чем позволил ко мне присоединиться. Никто из них не принадлежит к великим Домам, но вместе с их людьми довели общее число подкрепления до десяти тысяч, миледи. – Он произнес это так, будто в этом не было ничего особенного. – В конюшнях сорок лошадей, пригодных для верховой езды. Я привел вам десять тысяч человек.

Илэйн рассмеялась и захлопала от восторга в ладоши:

– Чудесно, Капитан Гэйбон! Чудесно!

Аримилла сохранила перевес в численности, но он уже не был таким огромным, как раньше.

– Лейтенант Гвардии, миледи. Я – Лейтенант.

– С этой минуты вы – Капитан Гэйбон.

– И мой заместитель, – добавила Бергитте. – По крайней мере, на данный момент. Вы проявили изобретательность, ваш возраст свидетельствует об опыте, а мне сейчас необходимо и то и другое.

Гайбон с обескураженным видом принялся кланяться и, заикаясь, бормотал слова благодарности. Что же, обычно человеку его возраста нужно прослужить еще лет десять-пятнадцать, прежде чем получить капитанский чин, не говоря уж о том, чтобы стать заместителем Капитан-Генерала, пусть даже временным.

– Так, нам давно пора переодеться в сухое, – продолжила Бергитте. – Особенно тебе, Илэйн.

Узы донесли непоколебимую готовность Стража тащить Илэйн волоком, если она будет упорствовать.

Внутри все кипело и рвалось на свободу, но Илэйн справилась с собой. Сегодня число солдат выросло практически вдвое, так что ничто не должно омрачать этот день. К тому же ей самой хотелось переодеться.