ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Авиетка сделала третий заход на окна, и Риерсон растянулся за своим укрытием. Все вокруг было уничтожено огнем, ноздри забил запах сожженного пластика. Ему пришло в голову, что гора из мебели, устроенная им посередине этажа, была глупой затеей, оплошностью с его стороны. Ее легко подожгут — и он будет в плену этого огня, а десантники легко найдут такую позицию, чтобы довести дело до конца. Проклиная свою беззаботность, он осматривал выставочный зал в поисках лучшего места.

Его взгляд упал на дверь, что вела на крышу. Оттуда он сможет следить за окнами. Если только дым не будет слишком густым, никто не подберется незамеченным.

Риерсон покинул свою импровизированную крепость, двинулся к двери и взглянул вверх на первый лестничный пролет. Если его начнут теснить от двери, можно будет отступить вверх, держа их на расстоянии огнем плазменного пистолета. Потом… но его ум отказывался представить, что будет потом. Вернувшись в комнату, он сдвинул диван и втолкнул его поперек дверного проема, перелез через стенку и опустился на колени с другой стороны. Между косяком и диваном он оставил щель, только чтобы просунуть дуло пистолета. Потом уселся на полу и стал ждать, что будет дальше.

Авиетка возвращалась, последовала серия взрывов вдоль всего фасада и у потолка. Здание задрожало. В штукатурке появились длинные, змеящиеся трещины; пыль и обломки дождем посыпались в задымленные комнаты. В некоторых местах стена ввалилась внутрь, как будто ее пнул какой-то злобный великан.

Когда авиетка пролетала мимо, белое пламя ударило в среднее окно, и Риерсон инстинктивно пригнулся. Взрыв, последовавший за вспышкой, был резким и мощным — так бьет плазменная пушка. Обломки дерева, штукатурки и стали вонзились в стены, диван, лестницу за ним. Пока он закрывал дверь, один за другим последовали три новых взрыва. Звук падающих и летящих обломков стал почти непрерывным. Не успел этот шум стихнуть, как авиетка снова вернулась, и на этот раз голубое пламя пробилось в нескольких местах сквозь крышу и стены, оставив несколько глубоких отметин на полу. Когда авиетка поднялась ввысь, сквозь проделанную в потолке большую дыру в мрачную комнату проник солнечный луч. А в это время жадные язычки пламени старались добраться до него, дым сгущался, вытекая через разбитые окна и вновь пробитые отверстия.

Так продолжалось снова и снова, и этот ужас казался бесконечным. Атакующий корабль, потом грохот пушек, потом снова корабль. Риерсон лежал в своем укрытии, не рискуя даже поднять глаза, чтобы взглянуть на этот кошмар. Ни один солдат не взялся бы проникнуть в этот огненный ад, пока работали пушки, — если только ему не надоело жить.

Потом стрельба прекратилась, и в тишине были слышны только звуки падающих обломков. Кишки свело, и он слабо удивился: неужели можно испугаться еще больше — после того, как он уже осознал свою судьбу?

Вот сейчас все и случится.

Он чуть изменил положение и посмотрел сквозь щель.

Дым поднимался большими клубами, наполовину скрывая стену напротив. Но этого было достаточно, чтобы увидеть, что большая неровная дыра соединила левое и центральное окна в одно целое, а стена между центральным и правым окном напоминает швейцарский сыр. Разноцветное пламя плясало на мебели из дерева с разных планет, негорючая синтетика отвратительно пахла. Ковер был весь в огне. Дым валил на улицу и заполнял комнату. Глаза Риерсона слезились.

Неожиданно среди всего этого возник неясный силуэт лларанца, держащего ружье на изготовку. Тот наткнулся на наваленную Риерсоном мебель. Вытащив плазменный пистолет, Риерсон прицелился через щель и нажал на спуск. Широкий поток голубого пламени электрической вспышкой пронесся через мрак и ударил крадущегося ллари в поясницу. Тот бросил винтовку, обхватил руками рану и свалился вперед, в созданную из мебели крепость, дернулся и медленно сполз на пол.

Приглушенный голос донесся из другого конца комнаты, от разрушенной внешней стены. То, что Риерсон использовал плазменный пистолет, сбило их с толку: они не были уверены, он ли это стрелял или стреляли в него. Он повернул дуло в сторону голоса и прошептал по-лларански:

— Сюда.

— Вирр?

Теперь он знал точное местоположение спрашивающего. Он сжал рукоятку пистолета и прочертил им широкую дугу на высоте пояса. Раздался сдавленный крик, потом тяжелый удар.

— Ейиии!

Он чуть не бросил пистолет, так неожиданно и близко раздался этот пронзительный, мстительный крик. Пространство перед ним просто кишело лларанцами — все штурмовали покинутый диванный форт. Не было времени выбирать цели. Он установил переключатель на «распыление» и нажал кнопку.

Волна энергии понеслась на нападающих и охватила тела, обугливая все, к чему прикасалась. Живая плоть стала пеплом, а из глоток несчастных вырывались крики, смолкавшие, когда жизнь покидала их. Риерсон стрелял, движение перед ним не прекратилось, потом отпустил кнопку и снова осмотрительно настроил пистолет на узкий луч. Показалось ли ему или на самом деле этот поток смертельной энергии задрожал, когда достиг последних двух лларанцев? Неужели пистолет так быстро разрядился?

Но поработал он неплохо. Сквозь дым на полубыли различимы семь тел, включая одно около мебельной крепости. Вместе с тем, кого он убил на слух, это составляло восемь, плюс пять других этим утром, и еще трое, да взорванная авиетка несколько дней назад. Неплохая плата за жизнь одного человека — и с каждой их атакой цена будет расти.

Спустилась тишина. Запах плазменных зарядов, тлеющего пластика и сожженной плоти был невыносимым до тошноты. Он попытался дышать через рот, но закашлялся и заметил, что дым стал гуще.

Язык плазмы ворвался через пролом в стене, пронесся вдоль дальнего края стены, затем запрыгал, как вырвавшийся из рук пожарный рукав. Разрушение продолжалось, пока пламя мерцало, слабело, умирало. Через минуту раздался второй выстрел. Тяжелое кресло накренилось, покачнулось и упало в его сторону, ножки горели. Пламя окутывало лларанские тела. Вонь обуглившейся плоти стала сильней.

Второй сгусток энергии погас, и его сменил третий, нарисовав грубый полукруг и упав в полуметре от двери. Прежде чем он погас, последовал четвертый и пятый. Вслед за угасшим третьим к четвертому и пятому присоединились шестой и седьмой. Дальше Риерсон уже не считал, потому что заряды влетали один за другим.

Когда обстрел прекратился, снова пошли солдаты. В плотной атмосфере их фигуры мерцали, как в испорченном трехмерном видеоприемнике, они подошли к обугленному месту. Риерсон поднял плазменный пистолет и ждал. Первый солдат наткнулся на черневший мебельный форт, испустил радостный вопль и послал поток энергии туда, где, как он думал, находился Риерсон. Тот выстрелил в ответ.

Слабеющая струя пламени ударила лларанца в корпус, и он кувыркнулся туда, где, по его мнению, находилась жертва. Он остался жив и кричал от боли, прося кого-нибудь прекратить страдания. Риерсон пожал плечами, с отвращением опустил плазменный пистолет и вытащил обычный. Остальные лларанцы повернулись в его сторону, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть через дым. Он пренебрег безопасностью и открыл стрельбу одиночными выстрелами, очень тщательно целясь. Темные силуэты солдат еле-еле выделялись на фоне более светлой, серой пелены дыма, подсвеченного солнцем. Пока они пытались найти его, еще трое умерли без единого стона, четвертый упал на колени и пытался подобрать свой пистолет, когда пятая пуля отшвырнула его в сторону.

Сожженный солдат все еще вскрикивал. Это вселяло ужас в его товарищей. Теряя драгоценные мгновения, они стояли недвижно, прекратив стрельбу. Пятый и шестой из их группы упали, и только тогда оставшиеся бросились врассыпную. Риерсон, довольный тем, что они сбежали, дал им уйти.

— Ктонибудь! — корчился умирающий лларанец. — Ради Сирри, ктонибудь… о Сирри, как больно! Больно…

Что-то шевельнулось глубоко в душе землянина. Прежде чем он сам осознал, что делает, он был уже над диваном и протискивался на звуки стонов. Когда он оперся на поврежденный стул, его обугленные ножки разошлись и гора из мебели немного осела. Он пробрался вперед и застыл, глядя на изуродованное, сожженное тело.

Лларанец или услышал звук сдвинувшейся мебели, или почувствовал теперь его присутствие. Опаленная голова дернулась, глаза белели на черной маске лица. Он смотрел, ничего не видя.

— Зиг? — спросил он. — Это ты… Зиг?

— Йио, — сказал Риерсон, — твои товарищи погибли.

— Рекк? — Голос был недоверчивым. — Ты… рекк?

— Да.

— Ты… подстрелил меня?

— Да.

— А-а… — Казалось, что он расслабился. — Я боялся… что меня подстрелил кто-то из своих… в неразберихе. По крайней мере, я погиб с честью… в битве.

Его глаза пытались увидеть лицо Риерсона сквозь дым. Он сумел рассмотреть.

— Сирри! Ты выглядишь, как кошмары… детства, рекк, как напарра… как… шагающий в ночи. — Он прерывисто дышал: — Значит, поклоняющиеся предкам были… правы. Ты… ты… — Судороги сотрясали его. — Рекк?

— Что?

— Рекк, дай мне соединиться с моими предками. Я… устал… и боль невыносима. Дай мне покой. — Оранжевая кровь пузырилась на его обожженных губах. — Я напал на тебя открыто — я сражался честно. Я не заслуживаю… медленной смерти.

— Но…

— Ты начал убивать меня, рекк. Закончи работу. Неужели я должен… умолять? Неужели эта пытка — та цена, что я плачу за то… что вторгся и потревожил… твои останки? Что такое смерть? Ты должен знать лучше, чем я. Но боль, боль… — Голос стал неразличим, глаза дико вращались.

Риерсон поднял пистолет и нажал на курок.

Потрясенный, он вернулся назад к двери, руки дрожали, а ноги отказывались служить. Дым развеивался, выходя вверх и через дверь, холодом потянул сквозняк, но что ему ветер? Риерсон залез на диван и, пошатываясь, спрыгнул на пол.

Что-то невыносимо горячее пронеслось над головой, сильно ударив в дверь.

Он упал на живот и стал смотреть вперед через клубящийся дым. На лестнице высокий широкоплечий ллари с эмблемой-кометой на груди и пистолетом в правой руке щурился, пытаясь увидеть что-нибудь сквозь дым. Риерсон вспомнил искаженные болью черты лица ллари, молившего о смерти в выставочном зале, и все его существо восстало против мысли, что он станет таким же. Пистолет быстро и уверенно скользнул ему в руку и дважды выстрелил.

Мгновение лларанец стоял как окаменевший, недоверчиво рассматривая дырки, пробитые в его форме. Потом он согнулся и мягко соскользнул вниз по лестнице. Риерсон перекатился в сторону, взял в руки ружье и спрятался под лестницей как раз в тот момент, когда тяжелые ботинки загрохотали по ней. Под таким углом было видно, как дым толстой змеей течет из проема и уходит вверх в открытую дверь, ведущую на крышу.

Из дыма выступило несколько фигур, и сверху вниз потекли потоки плазменного огня. Произошел быстрый обмен выстрелами, какую-то секунду с обеих сторон одновременно лился огонь. Два тела остались на диване баррикады, еще два упали вниз в выставочную комнату. Пятое свалилось сверху на того, который был с нашивкой-кометой. Десяток солдат смущенно топтались не больше чем в трех метрах от места, где свернулась калачиком их жертва.

— Вперед! — пронзительно кричал какой-то тип. — Он пытается ускользнуть в дыму. За ним!

Солдаты скрылись в клубах дыма. Командир двинулся было за ними, но заколебался, потом присел за диваном. Послышались звуки выстрелов, крик муки, потом настоящий рев. Лларанец за диваном подождал, пока стрельба не прекратилась, а рев не стал совсем громким, и отправился на место перестрелки, начальственно крича.

Когда он ушел, Риерсон скользнул за угол, перескочил через наваленные тела и рванул вверх по лестнице. На полпути он миновал второго обладателя нашивки с кометой, лежащего без сознания и с оторванной по локоть рукой. Другая рука сжимала все еще дымящийся пистолет.

Лестница шла наверх через небольшую будочку на крыше, из которой смотритель парковки следил за передвижением посетителей. Риерсон остановился у двери и осмотрел крышу.

На покрытой гравием площадке была припаркована авиетка, в ней сидел только один лларанец в похожем на пузырь кокпите, что-то возбужденно говоря в коротковолновый передатчик. Чтобы перебраться на следующую крышу, Риерсону пришлось бы пройти мимо авиетки, под взглядом лларанца, и с риском навлечь на себя погоню, которую тот мог легко вызвать по коротковолновику.

Он пересек крышу в несколько прыжков, взлетел вверх по короткой лестнице внутрь аппарата, остановился, чтобы прислушаться и дать глазам привыкнуть к мраку. Сейчас он мог слышать голос лларанца, но тот говорил так быстро, что слов нельзя было разобрать.

Риерсон подошел к лестнице кокпита и осторожно взобрался по ней. Когда его голова и плечи были над люком, он положил свою винтовку на мягкий подлокотник ближайшего пилотского кресла.

— Ллари.

Десантник ошалело подпрыгнул, развернувшись вполоборота на своем кресле и уронив микрофон. Когда он увидел винтовку и того, кто за ней, его лицо моментально приобрело цвет выгоревшего оранжевожелтого пергамента. Он судорожно глотал воздух, не в силах произнести ни одного слова.

— Ллари, ты покойник. Понял?

Глаза десантника показали, что он прекрасно понял.

— Но… — продолжал Риерсон, осторожно подбирая слова, — у тебя есть одна возможность увидеть еще один закат. Сказать — какая?

Лларанец торопливо закивал.

— Ты можешь поднять это судно?

— Могу, Дедышк. Как радист, я готовился вести судно, если пилоты…

— Мне не нужны военные церемонии. Мне нужно сотрудничество. Полное сотрудничество. Только так ты увидишь следующий закат. Понял?

— Что вы хотите от меня, Дедышк?

— Веди судно к северу ниже радарного горизонта и точно следуй моим указаниям. А если тебе придет идея пошутить, помни: они пожертвуют тобой, чтобы достать меня. Будь готов к действиям и останешься живым.

— Но… — лларанец замялся, — как может быть, что ты боишься смерти? Разве можно снова убить мертвого? Если ты Дедышк, смерть не должна страшить тебя. Если нет…

Его глаза сощурились, и рука потянулась к пистолету в кобуре.

Зазвучало радио, издав резкий требовательный писк.

— Ответь им, — сказал ему Риерсон, — и как следует.

Лларанец колебался, затем схватил микрофон:

— Это Ливар.

— Что там случилось, Ливар?

— Я… — Ливар беспомощно взглянул на дуло ружья, потом на его хозяина.

— Скажи им, — прошипел Риерсон, решив идти вабанк, — скажи им… что ты — пленник Дедышка.

Ливар содрогнулся, и было похоже, что он готов упасть в обморок. Риерсон сделал мысленную заметку, что надо бы в будущем разузнать побольше об этом Дедышке, и как можно скорее. Что бы там ни скрывалось под этим именем, раз оно вселяет такой страх в сердца ллари, оно стоит того, чтобы узнать о нем.

— Скажи им, — повторил он.

Ливар сказал им.

— Что? Слушай, Ливар, если ты снова хлебнул, пристрелю, точно…

Риерсон забрался в кокпит, сменил ружье на охотничий нож и держал его у горла Ливара, обезоружив его, потом взял микрофон.

— Ливар не пьян, — сказал он самым замогильным голосом, — он сообщил вам жестокую правду.

Ответа не было, только потрясенное молчание. Риерсон вдавил нож посильнее.

— Теперь, Ливар, пора куда-нибудь отправиться. И помни о радарах.

— Я буду… но почему вас это заботит? — Ллари был настойчив, Риерсон должен был воздать ему должное.

— Я не могу быть убит, — признался он скромно, — но ты можешь. А ты собираешься оказать мне услугу. Ты ведь рассчитываешь на какую-нибудь признательность за это с моей стороны?

Глаза радиста округлились:

— Я не думал об этом под таким углом.

Риерсон позволил себе длинный страдальческий вздох:

— Смертные никогда не думают. Это нам, духам и гоблинам, остается видеть всю картину целиком. А ну… — он кольнул ножом, — домой, Джеймс.

— Что?

— Поехали.

— На север?

— На север.

Судно стремительно поднялось вверх, прочь от пушек внизу, оставляя Бакстер позади, в вихре выхлопных газов. Ливар спланировал вниз и летел прямо над верхушками деревьев, вперед и вперед. Земля мелькала под ним как в калейдоскопе.

— У нас целый день, — сказал Риерсон, плюхнувшись в кресло за ллари, — и давай-ка полегче, осторожней.

Судно послушно сбавило скорость, и Риерсон откинулся назад, держа своего пленного пилота под прицелом его же плазменного пистолета. Это последнее усилие потребовало крайнего напряжения мускулов и нервов, теперь можно было расслабиться. Его желудок бунтовал, отвратительный привкус ощущался в горле. Но несмотря на это, Риерсон испытывал острое ликование.

Он пробил себе дорогу из фактически безнадежной ловушки, его преследователи понесли тяжелые потери, пережив смятение, разрушение, страх. Он заставил всю мощь Империи приостановиться и, может, выиграл чуточку времени, чтобы военные руководители Федерации что-то предприняли для освобождения землян от нашествия лларанцев. Он сдерживал взводы, корабли, радиооборудование — все это пусть в небольшой степени, но ослабляло позиции ллари. А теперь они и вовсе из кожи вон полезут, лишь бы только его найти, расходуя еще больше времени, человеко-часов и снаряжения.

Все, что ему нужно, — держаться на расстоянии одного прыжка от преследователей и продолжать наносить удары достаточно жестко и достаточно часто, чтобы они не успокаивались.

Все, что он должен сделать, — это нарушить равновесие в стане ллари голыми руками.

Под его внимательным взглядом Ливар соблюдал курс на север и вел себя прекрасно. Он не пытался сменить направление, не пытался сигналами просить о помощи, не пытался оставить включенным передатчик, чтобы привлечь внимание. По большому счету, он был очень хорошим маленьким ллари.

И очень, очень напуганным.

Напуганным кем-то или чем-то по имени Дедышк.

Риерсон ломал голову над этой загадкой, пока корабль летел на север.