На следующее утро приказ был вывешен и озаглавлен: «Предварительные списки экипажей».

В первых строках его значилось:

Далее шел список остальных кораблей — без экипажа, только с указанием командиров. Через двенадцать часов экипажи разведывательных кораблей под номерами 42, 43, 44, 45, 46 и 48 были укомплектованы. Насколько я понимал, от каждого курсанта требовалось добровольное согласие — но все они согласились войти в экипажи именно тех кораблей, которые выбрала для них капитан Дрисколл. Разумеется, экипажи из четырех человек включали по одному из наиболее слабых курсантов и троих более сильных для поддержки. В трехместных кораблях экипаж составляли курсанты-середнячки. Прислушиваясь к сплетням, я понял, что капитану никого не приходилось принуждать к согласию — очевидно, она хорошо знала курсантов.

Вскоре базу наполнил рев вспомогательных шлюпок, нагруженных припасами, инструментом, багажом и прочим грузом для кораблей, находящихся на орбите. Склад был обобран дочиста за пятьдесят часов, прежде чем с базы распорядились вернуть все излишки на склад для надлежащего распределения. В то время как исполнительный экипаж «Джослин-Мари» вернул почти все, чему не успел найти применение, за другие корабли я не смог бы поручиться. Несколько шлюпок отправились на Кеннеди за запасами еды, предназначенной для длительного хранения и вкусом мало отличающейся от картона. Во мнении о провизии, хранящейся на базе, все курсанты были единодушны.

Все каналы связи были забиты тщательно проверенными цензурой сообщениями для почти каждой планеты Лиги. Ни в одном из сообщений не объяснялись причины столь срочного вылета.

Капитан Дрисколл попыталась избежать огласки дела об исчезновении «Венеры» — хотя, разумеется, долго хранить такую тайну не представлялось возможным. Капитан отлично знала, что рано или поздно весть о случившемся распространится. Конечно, ближайшим родственникам погибших уже были направлены соболезнования — в них упоминалось только, что чей-либо сын, дочь, племянник, внук или супруг с честью погиб, исполняя свой долг. В сообщениях не было ни намека о том, как, когда или где это случилось, и они заканчивались только фразами, что ввиду некоторых обстоятельств тела погибших не будут возвращены родственникам для погребения.

Если бы разнеслись слухи и кто-нибудь из важных персон удосужился узнать, что происходит на учебной базе разведывательной службы, ручаюсь, запуск кораблей был бы отложен — на весьма длительный срок. Но космос велик, а связь работает медленно — и потому мы могли надеяться, что пройдет еще немало времени, прежде чем опомнятся представители власти.

Кроме того, существовала надежда и весьма значительный шанс, что риск капитана Дрисколл оправдан. Теоретически разведывательными кораблями мог управлять всего один человек — разумеется, при условии исправности всех систем, — а двое или трое могли справиться с этой работой даже при затруднительных обстоятельствах. Экипажи из девяти человек были чрезмерно велики, являлись мерой и гарантией безопасности. Правила для экипажа из девяти человек требовали, чтобы по крайней мере трое оставались на борту корабля и имели шлюпку, пока остальные проводят обследование планеты. Теперь о соблюдении такого правила не могло быть и речи — оставлять на корабле было бы попросту некого. Впрочем, невыполнимым оказывалось не только одно правило, но и множество ему подобных. Теперь экипажам предстояло подчиняться решениям командиров.

Чтобы разъяснить это, Дрисколл вызвала на совещание командиров кораблей. Основные ее наставления были просты: собрать и доставить на базу как можно больше информации, не подвергая людей риску. Привести корабль обратно целым и невредимым. Найти какую-нибудь уютную планетку, полетать вокруг немного, выяснить все, что удастся, — но непременно вернуть корабль!

Первые исследования разведывательной службы Лиги Планет должны стать хорошей рекламой — таков был недвусмысленный приказ капитана.

Затем последовали проверки состояния кораблей — в это время я целые ночи проводил без сна. Неужели я неправильно считал показания давления в топливном насосе у третьего резервуара с кислородом? Значит ли что-нибудь повышенное напряжение? Как насчет агрегатов очищения воздуха? Единственным утешением было то, что нам пришлось большинство ночей проводить на «Джослин-Мари», а значит, работать и спать в условиях невесомости. Это во многом помогало нам.

Вскоре корабль был приведен в полный порядок, но мог ли он выдержать весь путь туда и обратно? Команда астронавигаторов передала нам курс, по которому предстояло лететь последующие тринадцать тысяч часов, чтобы увести «Джослин-Мари» на расстояние десятков световых лет от ближайшей верфи — по земным меркам, на полтора года. Мы с Джоз проверили все первые, вторые и третьи резервные и аварийные системы шаг за шагом, затем так же внимательно просмотрели компьютерные программы и, наконец, с помощью компьютерной диагностики проверили все, что было сделано вручную. Мало-помалу мы устранили все недочеты в своей работе.

К тому времени, как Джослин закрыла последнюю из программ диагностики и вытерла пот с носа еще более потной рукой, в нашем распоряжении был безукоризненный корабль. Мы загордились им.

— Мак, пожалуй, я прощу тебе то, что ты назвал старушку в честь меня. Она прелесть.

— Согласен, но, по-моему, ты еще лучше. — Я был счастлив в обществе обеих Джослин-Мари. Та из них, что сидела рядом, улыбнулась, бросилась ко мне и поцеловала, а затем устроилась над моими коленями. Правильнее было бы сказать «у меня на коленях», но в это время мы были в невесомости. Хорошая штука эта невесомость: колени совсем не устают. Я вытянулся в кресле и привлек к себе Джослин, глядя поверх ее плеча на пульт. С такой наблюдательной точки пульт казался восхитительным.

«Джослин-Мари» достигала девяноста метров в длину, от носа до кормы. На корме располагались три огромных реактивных двигателя и поддерживающая их аппаратура. Прямо за двигателями находился центральный резервуар с водородом, окруженный шестью топливными баками. Эти баки не следовало сбрасывать; «Джослин-Мари» могла — по крайней мере теоретически — состыковываться с парящими в космосе ледяными глыбами или кометами и заправляться, набирая с них водород. Впрочем, я не раз подумал бы, прежде чем решиться на такой подвиг. За топливным отсеком находилось машинное отделение. Подобно остальным помещениям корабля, оно представляло собой цилиндр диаметром пятнадцать метров. Его люки шли по осевой линии, по которой вращался корабль, обеспечивая гравитацию. Над машинным отделением располагались два яруса отдельных кают, уборные, камбуз, библиотека, помещение для отдыха и так далее. Верхний отсек был отведен под кабину управления — здесь и находились сейчас мы с Джоз. Рядом размещались пульты всех девяти предполагаемых членов экипажа, на том или ином удалении от кресла командира, где сейчас сидел я. В полете Джоз следовало занимать кресло первого пилота.

Над нашими головами находился стыковочный отсек и шлюзы для шлюпок. Состыкованное нос к носу с «Джослин-Мари» и таким образом движущееся при расстыковке кормой вперед, зависло большое тупоконечное и конусообразное тело баллистической шлюпки «Дядя Сэм». Туннели вели от него в сторону кормы, вдоль тела корабля, к местам для шлюпок «Звезды» и «Полосы», находящихся как раз на уровне первого и четвертого бортовых топливных резервуаров. В отличие от «Дяди Сэма», обе шлюпки следовало подводить к «Джослин-Мари» боком и заводить в дополнительные зажимы.

«Джослин-Мари», «Дядя Сэм», «Звезды» и «Полосы» были оснащены торпедами и мощными лазерными орудиями. Мы везли с собой телескопы, рацию и детекторы всех сортов. По всему кораблю были расставлены десятки внутренних и внешних камер наблюдения, соединенных с экранами на пульте наблюдения. Скафандры, маневренные аппараты, моющие машины, сушилки, веревки, биологическая аппаратура, спутник наблюдения, напоминающий сам корабль в миниатюре, и еще многое другое было до сих пор разбросано там и сям.

«Джослин-Мари» была отличным кораблем.

Мы долго сидели, восхищаясь им. По крайней мере для меня в этот момент он перестал быть грудой металла, выдерживающей наружный вакуум, и стал моим домом. «Джослин-Мари» была готова к вылету.

Дрисколл вызвала нас к себе для краткого напутствия перед самым запуском. Она выглядела изможденной, едва держалась на ногах и, очевидно, опасалась гораздо сильнее, чем мы. Все произошло стремительно. Капитан Дрисколл пригласила нас в кабинет, попросила сесть, вежливо предложила выпить, и мы вежливо отказались. Казалось, долгое время она не знала, с чего начать, издавала неразборчивые восклицания, упоминала какие-то несущественные детали и все время перебирала ручки и бумаги, лежащие на столе.

Наконец она перешла к делу.

— Черт возьми, ребята, знаете ли вы, как я горжусь вами? — спросила она. — Отныне вы принадлежите миру, целой Галактике. Вам предстоит отправиться туда и по мере своих сил бороться с неведомым. Вы можете погибнуть, сражаясь с холодом, жарой, безвоздушным пространством и одиночеством, но вы умрете достойно, оставаясь сильными духом и сердцем, даже не зная толком, за что отдаете жизнь. Узнать это вам просто не дано. Вы еще слишком молоды, слишком отважны и уверены в себе.

Замолчав, она глубоко вздохнула, запрокинула голову и долго смотрела в потолок, прежде чем продолжить:

— Пожалуй, лучше всего напутствовать вас будет так: если до самой смерти вам удастся сохранить силу духа, значит, вы погибли достойно — а достойная смерть просто означает, что вы прожили достойную жизнь. Но я не верю, что вам предстоит погибнуть, — оба вы от рождения принадлежите к числу победителей, выживающих в любых обстоятельствах. И если иной раз вам будет казаться, что это конец, помните: вы — победители. Пусть это слово поможет вам собраться с остатками выдержки, смелости и силы, о существовании которых в себе вы даже не подозреваете. — Сделав паузу, она улыбнулась, и мы заметили странный блеск в ее глазах. — Вот все, что я хотела вам сказать. — Она проводила нас до двери, крепко обняла на прощание, и мы ушли.

Несколько часов спустя мы сидели в креслах перед пультом управления, а мощный буксир тащил корабль за собой, придавая ему скорость, необходимую для старта, чтобы не расходовать топливо из резервуаров «Джослин-Мари». Таким образом топливо сохранялось для последующего использования и дальность полета увеличивалась.

Благодаря новейшим двигателям корабль развил скорость, составляющую квадрат скорости света. Обычно такие двигатели обозначались С2 и назывались «це-квадрами», хотя это название было не совсем точным. Скорость света — сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду, или триста тысяч километров в секунду, или же один световой год в год.

«Це-квадрами» эти двигатели назвали потому, что они давали эффективную скорость порядка восьмидесяти девяти миллиардов километров в секунду, что примерно равно квадрату метрического выражения скорости света. Двигатель С2 мог доставить вас от Солнечной системы до Проксимы Центавра за 450 секунд — если, конечно, кому-нибудь требовался полет к Проксиме Центавра. Разумеется, использовать С2 следовало за пределами зоны притяжения солнечных систем, или корабль мог оказаться слишком далеко от места назначения.

Для космических полетов существовали и другие ограничения — например, прыжок из «нормального» космоса требовал огромных затрат энергии. Если, Боже упаси, с энергетическими системами корабля что-нибудь случалось при работе двигателей С2, корабль заносило на край вселенной — точнее узнать, что с ним при этом происходит, не удавалось еще никому. Немало кораблей было потеряно в подобных авариях. Менее катастрофическими, но все-таки чрезвычайно опасными последствиями грозила неточная астронавигация. Ошибка в девять сотых долей секунды при выходе из режима С2 была способна увести корабль примерно так же далеко от цели, как отстоит астероидный пояс от Солнца.

В наши времена навигационные компьютеры стали настолько надежны, что пилоты могли чувствовать себя в безопасности даже при погрешности курса в пределах полумиллиона километров. Курс «Джослин-Мари» проверялся трижды, поскольку для зоны, в которую мы направлялись, еще не существовало точных карт. Кроме того, оказавшись над полюсом намеченной звезды, как надеялись, мы заняли бы удобную наблюдательную позицию для исследования.

Для большинства звездных систем (в том числе и системы Земли) плоскость вращения планет совпадает с плоскостью экватора звезды, о которой идет речь. И потому, если взглянуть, скажем, на Солнечную систему с плоскости экватора Солнца, планеты, астероиды и прочие движущиеся небесные тела будут обращены к вам «в профиль». Если в течение года наблюдать за движением Земли по орбите, может показаться, что она движется по прямой — то с одной стороны Солнца, то с другой, перемещаясь перед Солнцем или позади него. С достаточно удаленной точки, выбранной для наблюдения за орбитой, земной шар, двигаясь в сторону наблюдателя и от него, описывает круг, видимый сбоку, и потому сделать точные измерения орбиты будет затруднительно. Однако при наблюдении из северной или южной полярной зоны орбиты планет окажутся лежащими «лицом» к наблюдателю и его задача значительно упростится. В свою очередь это поможет провести наблюдения за движением других планет и других небесных тел и составить достаточно точные карты с указанием их отклонений от своих орбит.

В общем, все это доказывает, что лучше зависнуть над звездной системой и смотреть на нее сверху, чем подлетать сбоку и пытаться разглядеть ее в профиль.

Ну, идем дальше. Итак, было обнаружено, что планеты обычно вращаются в плоскости экватора своей звезды. Но как определить, где находится этот экватор? С одной звезды другие солнца кажутся абсолютно одинаковыми искорками.

Обычно для этой цели пользуются методом, основанным на эффекте Допплера. Световой импульс заданной частоты имеет большую видимую частоту, когда движется к наблюдателю, и меньшую видимую частоту — когда движется от него. Свет остается прежним, меняется лишь способ наблюдения за ним. Очевидно, одна сторона вращающегося объекта будет двигаться к вам, а другая — от вас. Различие заметно даже на космических расстояниях. При аккуратных измерениях можно обычно определить плоскость вращения и установить положение экватора и полюсов с точностью плюс-минут десять градусов.

Десять градусов — значительное отклонение, а если учесть то, что реальное расстояние до какой-либо звезды редко бывает известно с допустимой степенью точности, вы поймете, как во многом работа разведывательной службы основывалась на чистом везении. Возьмите неточные данные, с помощью их приведите корабль не на то место, и вы зря потратите топливо, поскольку вам все равно придется вести корабль туда, где ему надлежит быть. Если потратить слишком много топлива, вернуться из разведки придется раньше, чем намечено, или не вернуться совсем. Конечно, можно добыть водород из ледяной глыбы-спутника. Но подходящие спутники встречаются редко, а добыча водорода из них — долгое и утомительное занятие.

Итак, вы отправились в путь в режиме С2, точно вычислив курс и набрав заданную скорость. Звезды движутся по своим орбитам вокруг центра Галактики — точно так же, как планеты движутся вокруг звезд. Таким образом, их движение происходит относительно друг друга. Типичное скоростное отклонение составит порядка семидесяти километров в секунду Корабль, движущийся от одной звезды к другой, должен учитывать этот скоростной сдвиг.

Буксир довел нас до требуемой скорости, соответствующей скорости движения звезды, куда мы направлялись в первую очередь. Оказавшись там, мы должны были произвести настройку скорости и курса и начать поиск пригодных для жизни планет.

Отцепившись от буксира, мы двинулись дальше самостоятельно. Пять минут спустя бортовые компьютеры «Джослин-Мари» решили, что мы прибудем в нужное место и в нужное время, запустили режим С2, и корабль устремился в неизведанный космос.

В течение четырех тысяч часов или приблизительно шести месяцев «Джослин-Мари» выполняла свою работу. Мы посетили полдюжины звездных систем, существенно отличающихся друг от друга. Каждая из них вызывала почти непреодолимое искушение остаться здесь подольше и посвятить исследованиям по крайней мере всю жизнь. Единственное, что удерживало нас от подобного шага, — обещание новых чудес впереди, в новом секторе космоса.

Я удивлялся не только чудесам вселенной, но и любимой женщине, которая делила со мной радость открытий. Это были дни величайшего счастья. Каждый день я просыпался в предвкушении интересной работы, не только захватывающей, но и жизненно важной и полезной. Каждый день я проводил, зная, что люблю и любим. Каждый день приносил нам новые приключения.

И все дни до единого были запоминающимися и захватывающими.

Вообразите себя стоящим на крохотной планетке, до отказа набитой ценными минералами, появившимися здесь по необъяснимой прихоти природы. Представьте, что вы стоите, глядя в небо с планеты, по размеру в сотни раз превосходящей Юпитер, зная, что вспышки молний, видимые в разрывы облаков, — не что иное, как родовые муки звезды, ее термоядерные реакции, только что пробудившиеся к жизни. Наблюдая подобные картины, мы с Джослин знали, что за нами последуют другие, торопясь извлечь сокровища из-под ног прежде, чем огненный шар в небе загорится в полную силу и опалит окрестный космос, оставляя на месте, где мы стояли, только угли. Эта планета кончит свое существование за время, лишь вдвое превышающее человеческую жизнь.

Представьте себе две планеты размером с земную Луну, которые вращаются вокруг друг друга, разделенные всего тремя тысячами километров. Взаимодействующие силы притяжения вызывают здесь бесконечные землетрясения, полностью разрушая поверхность планет-близнецов. Мы назвали их Ромулом и Ремом. Когда-нибудь они врежутся друг в друга, и от них останутся только обломки камня, разлетевшиеся в космосе.

Вообразите планету, где воздух свеж и сладок, а жизнь, очень похожая на земную, наполняет моря, небеса и землю. Там мне удалось обнаружить нечто любопытное. По-моему, это был кусок обработанного металла. Джослин считала, что это творение природы — комок сплава, выброшенный из зева вулкана и принявший странную форму по капризу воды и погоды. Вскоре там зародится человечество, и, я надеюсь, какое-нибудь дитя этой планеты станет постигать науки и ремесла, подтвердив, что мы не единственные разумные существа, побывавшие в тех местах.

Мы с Джослин были рождены, чтобы странствовать в небе, и это устраивало нас обоих. Эти дни были счастливейшими в нашей жизни.

А потом нас догнали.

В это время мы находились близ шестой из намеченных для исследований системы. Мы провели здесь уже десять дней, только что закончили выяснять расположение, количество и параметры орбит основных планет, а теперь были готовы покинуть наблюдательный пункт над северным полюсом звезды, чтобы с более близкого расстояния произвести осмотр своих новых владений.

Сигнал застал нас в постели, крепко спящими. Это был общий сигнал тревоги, оповещающий о довольно редком экстренном случае — настолько редком, что для него не удосужились придумать отдельного звукового кода.

Мы с Джослин вскочили с постели и бросились по коридору к пульту управления. С трудом нашарив кнопку, я отключил истошно воющую сирену.

Джослин, которая обычно просыпалась быстрее меня, успела заставить компьютер расшифровать сигнал прежде, чем я добрался до кресла.

— Нас вызывает радиоуправляемый корабль-курьер! — объявила она.

— Что?

— Ты же слышал.

— Слышал, но это какая-то чушь. — Курьерские корабли стоили бешеных денег — странно, что кто-то рискнул послать его к нам в такое, мягко говоря, отдаленное место.

— Скажи это курьеру. Включайся и распечатай инструкцию по приему сообщений с курьерских кораблей. — Джослин изучала свой экран, пытаясь выжать побольше информации из светящихся на нем строк.

Я ввел несколько команд, и принтер загудел, выдавая инструкцию по приему сообщений размером с солидную книгу. Тем временем я дал компьютеру команду расшифровать сигнал маяка курьера и сообщить данные.

— И когда же он передаст нам сообщение? — осведомилась Джослин.

Я взглянул на экран и присвистнул.

— Никогда. Не спрашивай почему, но доступ ко всей информации на борту курьера, кроме маяка, перекрывает блок защиты.

— Может, он поможет нам добраться домой? — Джослин рассуждала, как заправский пилот — если курьер исправен, он сбережет нам топливо.

— Расшифровка сигнала маяка показывает, что топливные резервуары почти пусты.

— Вот досада… Значит, до нас он уже недотянет?

— Если только ты не хочешь, чтобы он доставил сообщение нашим внукам. «Почти пусты» в данном случае значит «совершенно пусты».

— Этого не может быть, если его отправили с базы.

— Ручаюсь, он сделал изрядный крюк. По-моему, он пытался разыскать нас еще в предыдущей системе, а затем направился сюда.

— Мак, ты представляешь себе, как трудно рассчитать программу для курьера? Знаешь, какая сложная поисковая аппаратура ему требуется? А другие инструменты? А энергия? Затраты на них просто колоссальны.

— Знаю, знаю… Вот почему мы летим на управляемом вручную корабле. Но из последней системы мы ушли за неделю до намеченного срока. На базе считают, что мы по-прежнему там. А курс курьера почти точно совпадает с курсом, по которому мы двигались оттуда, — и на сто двадцать градусов отклоняется от направления, которое ему могли бы задать с Колумбии.

— Черт! Ты прав. И при управлении с Колумбии его скорость была бы другой.

Я уставился на экран, заполненный цифрами.

— Найди координаты встречи и рассчитай нам три траектории — с учетом разумной экономии, средней дальности и минимального времени. А я приготовлю кофе.

— Он нам понадобится, — согласилась Джослин и принялась рассчитывать курсы.

Спустя пятнадцать минут у нее появились приблизительные цифры, которые Джослин и продемонстрировала мне.

— При потере одного процента топлива мы доберемся туда за месяц. При потере пяти процентов — за пять с половиной дней. — Она помедлила.

— А если взять минимальное время?

Джослин прикусила губу.

— Это тридцать шесть часов. Пятнадцать процентов оставшегося у нас топлива.

— Если мы полетим на «Джослин-Мари»?

— Конечно нет! Все расчеты сделаны для полета на «Звездах». По-моему, «Звезды» более эффективны, чем «Полосы».

— Пятнадцать процентов… Черт возьми! Ладно, заложи курс с минимальным временем в компьютер «Звезд», а я проверю системы.

— Мак! — остановила меня Джослин. — Мы не можем позволить себе потерять так много топлива! Мы рискуем не выполнить задание!

Я вздохнул:

— Джоз, я знаю, что ты прежде всего пилот. Ты обязана вести корабль, не тратя топливо понапрасну и следя за его запасами. Но благодаря жребию, брошенному капитаном Дрисколл, на этом корабле окончательные решения принимаю я. И потом, какая бы база ни отправила за нами курьера, там сочли, что сообщение куда важнее нашей задачи, — иначе вовсе не стали бы посылать корабль.

— Но что может быть настолько важным, чтобы отправлять за кораблем курьера?

— Не знаю. Но если нас разыскивали по двум звездным системам, значит, дело действительно важное и спешное. Увеселительная прогулка закончена, Джоз. Пора возвращаться в реальный мир. — Я направился вниз, осмотреть шлюпку.

И в самом деле, что экстраординарного могло случиться на базе? Я терялся в догадках. Приблизительно представляя себе, во что обходится снаряжение курьерского корабля, я принялся мысленно подсчитывать затраты. Цифры получались впечатляющие. Чего стоил один робот, достаточно мощный, чтобы обыскать одну звездную систему и перейти к поискам во второй, плюс компьютеры, позволяющие проложить курс в другую систему, да двигатели, да топливо, да агрегат режима С2 и приборы связи — курьер обошелся в кругленькую сумму, превышающую стоимость «Джослин-Мари». Причем курьер был оборудован по особому заказу, а корабли типа «Джослин-Мари» выпускались большими партиями.

Такие затраты на поиски «Джослин-Мари» казались необъяснимыми. Что за причины заставили выбросить на ветер столько денег?

Через три часа мы покинули «Джослин-Мари», оставив ее ждать с выключенными двигателями. Шлюпка «Звезды» была аккуратным, маленьким судном. Джослин даже позволила мне повести ее. Стараясь вернуть Джослин хорошее настроение, я вывел нас на курс с помощью гироскопов, чтобы сберечь топливо на настройке.

Курс был сногсшибательным. Нам предстояло включить режим С2 на несколько миллисекунд, выйти из режима, сменить направление и вновь вернуться к прежнему режиму — и все это, лишь бы обойти местное солнце, которое находилось в опасной близости к прямому курсу курьера. Затем предполагался длительный отрезок пути на реактивных двигателях — до самого заключительного прыжка к координатам и скорости, переданным курьером.

Эти тридцать шесть часов тянулись медленно и скучно, если не считать нескольких минут, которые требовались для управления кораблем и сверки курса по компьютеру. Не радовало и то, что Джослин упорно дулась на меня. Несмотря на то, что она понимала, как важно быстрее добраться до курьера, эта спешка ей не нравилась, к тому же Джослин была лишена даже возможности накричать на персонал базы, отправивший за нами курьерский корабль.

Кричать на меня она не решилась, но это не поправило положение: Джослин ни разу не перемолвилась со мной словом.

У меня не осталось другого выбора, кроме как попытаться представить себе, какое сообщение доставил курьер. Но в голову не приходило ни единого убедительного варианта.

К тому времени, как мы оказались в зоне видимости курьера, я был не просто рад этому — меня охватило чистейшее обезьянье любопытство.

На «Звездах» не было сложных оптических приборов, которыми мы нагрузили «Джослин-Мари», зато имелась камера дальнего действия. Как только появилась слабая надежда увидеть курьер с помощью камеры, я задействовал ее. И испытал одно из самых ощутимых потрясений в жизни. Курьеру надлежало иметь размеры торпеды, его длина не должна была превышать пять метров — большей частью за счет резервуаров с топливом. Эта же штуковина по величине не уступала «Джослин-Мари», и в основном она состояла из топливных резервуаров. Единственным ее грузом, по-видимому, был цилиндр, укрепленный внутри кабины. Огромные стрелы, намалеванные на обшивке, указывали на него.

— Наверное, запасов топлива у него в пять раз больше, чем у «Джослин-Мари», — пробормотала Джослин, и дрогнувший голос выдал потрясение, подобное тому, что чувствовал я. От неожиданности недовольство Джослин мною улетучилось.

— Если он сжег все топливо, чтобы добраться сюда, должно быть, он искал нас по целым трем звездным системам…

— Если не больше. И при этом двигался с огромной скоростью. Видишь, что стало с обшивкой?

— Да. А корма указывает направление полета. Должно быть, остатки топлива он потратил, чтобы снизить скорость и встретиться с нами. Единственная радость — если у курьера есть наружные насосы, мы могли бы перекачать остатки топлива в резервуары «Звезд».

— Даже если в этом монстре остался хоть один процент топлива, этого нам хватит, чтобы заправиться под завязку Это уже неплохо. Мак, как ты думаешь, что может быть в сообщении?

— Скоро узнаем.

Мы медленно приблизились к гигантскому кораблю. Когда расстояние между нами сократилось до сотни метров, Джослин ткнула пальцем в экран.

— Смотри! Топливный рукав ждет нас. Они предусмотрели перекачку.

— Вот и хорошо. Займемся сообщением, каким бы оно ни было, а тем временем подзаправимся.

Я включил нашу топливную систему и забыл о ней. Она действовала автоматически, была предназначена для заправки в коммерческих портах. Портовые роботы могли выполнить всю работу с кораблем, не беспокоя экипаж. Такая предусмотрительность со стороны строителей корабля уже не раз трогала нас.

Мы обогнули курьер, поравнялись с ним и сошлись нос к носу. Я осторожно подвел «Звезды» к стыковочному отсеку курьера и задействовал зажимы, надежно соединяющие вместе два корабля.

Отстегнув ремни и выбравшись из кресел, мы выплыли к носовому шлюзу, сгорая от любопытства. Я открыл предохранительный клапан, ожидая, пока выровняется давление воздуха в нашем корабле и в кабине курьера. Послышалось свистящее шипение воздуха. Чувствуя, как закладывает уши, я начал глотать. Переглянувшись со мной, Джослин открыла люк «Звезд», а затем перешла по метровому шлюзу к люку курьера.

Люк курьера распахнулся, открыв кабину корабля. Поскольку корабли были состыкованы нос к носу, мы смотрели вниз с потолка кабины курьера. Единственной вещью во всем помещении был огромный черный цилиндр — как раз такого размера, чтобы он смог пройти через шлюз. Цилиндр был направлен точно в сторону открытых люков обоих кораблей; все, что нам требовалось, — лишь как следует подтолкнуть его снизу, чтобы доставить на «Звезды».

Оттолкнувшись от косяков люка, мы вплыли в кабину курьера и уставились на цилиндр. Он был слишком велик и хорошо укреплен в основании.

Джослин повисла между полом и потолком кабины, ошеломленно пробормотав:

— Боже мой, эта штука похожа на тотемный столб, приготовленный…

Но ее прервал бухающий голос гиганта, внезапно раздавшийся из динамика, расположенного у самого верха цилиндра, над нашими головами.

— Это сообщение о чрезвычайном военном положении, — грохотал голос. — Перенесите цилиндр на ваш корабль как можно скорее. Не задерживайтесь ни под каким видом. Как только закончится перекачка топлива, немедленно возвращайтесь на «Джослин-Мари» с максимальной скоростью. Не задерживайтесь. Цилиндр вы сможете осмотреть в пути. Торопитесь. Торопитесь. Чрезвычайное военное положение. Сообщение закончено.

Чтобы выдержать этот оглушительный голос, я слушал сообщение, зажав ладонями уши. Как только голос умолк, мы с Джослин переглянулись в состоянии, близком к шоку, и немедленно взялись за цилиндр. Обсуждать приказы такого властного голоса было попросту нелепо.

На месте цилиндр удерживали чрезвычайно простые зажимы. На креплении была нанесена схема, показывающая, как освободить груз. Я нажал на один рычаг, Джослин — на второй, и цилиндр покачнулся в кольце зажимов. Снизу, под ним, сработала пружина, мягко подтолкнув цилиндр в сторону люка над головой. Я оттолкнулся от стены кабины, схватился за приделанные к потолку перила и протолкнул болванку в люк за пару секунд, а затем отплыл в сторону. Цилиндр прошел сквозь носовой люк «Звезд». Я последовал за ним и увидел, как на переднем конце черной блестящей штуки появляются три опоры, встают на места и закрепляются, образуя подставку в виде треноги — достаточно надежную, чтобы удержать цилиндр. Опоры коснулись внутренней обшивки «Звезд», и я услышал три щелчка — электромагниты притянули к месту наш новый груз.

Джослин вплыла в кабину «Звезд» следом за цилиндром, запирая за собой люки. Цилиндр имел в длину добрых восемь метров, он заполонил собой почти всю кабину «Звезд». Кто-то тщательно спланировал все до малейших подробностей — даже учел размеры кабины шлюпки, на которой мы отправимся на поиски курьера.

Как только Джослин закрыла внутренний люк, динамик на цилиндре вновь включился, управляемый по радио с курьера. Здесь он звучал не так громко, но тем не менее повелительно.

— Перекачка топлива завершена. Начинайте расстыковку. Торопитесь. Торопитесь. Сообщение закончено.

Но Джослин без лишних команд уже сидела в своем кресле, работая ручкой управления. Она круто развернула «Звезды» и запустила двигатели, обдав кабину курьера пламенем из дюз и превращая ее в пыль. Теперь курьер ни на что не годился, пополнив перечень космического мусора, но Джослин не собиралась терять время и помнить об осторожности.

Во время головокружительного разворота я с трудом удержался на месте и добрался до своего кресла, лишь когда Джослин запустила двигатели и мы рванулись вперед. Я взглянул в сторону цилиндра, надежно стоящего на своих трех опорах.

Во что мы ввязались? Что это за военное положение? Какая еще война?

Как выяснилось, война была нашей.

Джослин гнала нас на полной скорости, и мы закончили маневрирование в рекордно короткое время. Через двадцать минут после расстыковки с гигантским курьером мы начали все чаще посматривать в сторону цилиндра.

Прежде всего я понял, что уже не испытываю былого трепета при виде этой огромной штуки — кстати, она оказалась не такой уж огромной. Под внешней оболочкой большую ее часть занимали материалы, смягчающие толчки, и зажимы, предохраняющие от повреждений содержимое цилиндра. Мы поспешили убрать оттуда все лишнее.

Внутри, среди мягкой упаковки, оказалось несколько странного вида приборов и набор самых обычных дисков, помеченных большими красными номерами. Джослин вынула из футляра диск с номером один и вставила его в читающее устройство «Звезд».

— Мак… мне страшно включать его.

— Теперь уже слишком поздно отступать, Джоз. Включай.

Она нажала кнопку. Главный экран осветился, первым делом показав флаг Лиги Планет, а затем — лицо Пита Гессети. Пит? Какое отношение он имеет к сообщению с базы? Почему не капитан Дрисколл? Я вгляделся в изображение на экране. Пит казался усталым, его одежда имела такой вид, словно в ней спали. Впервые в жизни при виде Пита я удивился, поняв, какой же он старый. Он постарел на добрый десяток лет за какие-нибудь шесть месяцев.

Но мое внимание приковали его глаза — в них светился гнев, решимость и какой-то странный оттенок веры.

Пит заговорил:

— Привет, Мак и Джослин. Меня попросили сделать это, поскольку оба вы знаете меня. Возможно, вам будет лучше услышать новости именно от меня. Впрочем, такие новости вряд ли можно чем-нибудь смягчить. Мы, вся Лига, все ее члены до единого, вступили в войну. Но не друг с другом, а с внешним врагом. Это люди, предки которых были землянами. Они говорят по-английски. Мощные военные силы атаковали… нет, не атаковали, а захватили планету Новая Финляндия. По условиям межпланетного договора члены Лиги должны прийти на помощь Новой Финляндии. Невозможны никакие отговорки, отсрочки и отказы. На членах Лиги лежит юридический и моральный долг помогать своим союзникам. Мы должны спасти их. Мы просто обязаны это сделать. Возможно, это не официальное политическое заявление, но ясно одно: если члены Лиги не будут выполнять свои обязательства, ей грозит распад. В лучшем случае — превращение в бесполезный дискуссионный клуб. Никто не станет полагаться на такой союз. В нем уже сейчас царит нездоровая атмосфера — положение ухудшилось с тех пор, как вы улетели. Признаков тому не счесть — скрытое противоборство, мелкие ссоры, непрестанные попытки бросать бессмысленный вызов Лиге. Это мелочи, но не из тех, какие можно оставить без внимания. Члены Лиги должны поддерживать друг друга — нам не остается иного выхода. Если начнется распад, мы повторим судьбу Лиги Наций и прямиком двинемся к войне. Во всем этом нет ничего хорошего, но вы должны знать, как много надежд возлагается на Лигу. И как отчаянно мы надеемся на вас.

Пит, или скорее изображение Пита, помедлило и нахмурилось, а затем вздохнуло:

— Вот так-то. Жители Новой Финляндии — переселенцы из той группы людей, которая во многом зависела от своего огромного и опасного соседа — бывшего Советского Союза. Потому финны выбрали планету подальше от всех, чтобы избежать лишнего беспокойства. Они находятся у самых границ физической территории космоса, колонизированного человечеством. Единственное, что нам было известно до сих пор, — то, что вся связь с финнами потеряна. Но недавно маленький курьерский корабль вошел в нормальный космос в системе Новой Британники. Он доставил сообщение от группы новых финнов, живущих на крупном искусственном спутнике планеты, Вапаусе. Финны сообщают, что захватчики называют себя гардианами и что эти гардианы начали создавать ракетную оборонную систему вокруг системы Новой Финляндии. Гардианы разработали довольно простое устройство, выявляющее специфические вспышки ультрафиолета и радиации от кораблей, выходящих из режима С2. Это устройство соединено с ракетной установкой, имеющей собственный генератор С2. В результате, как только в системе Новой Финляндии, которую контролируют гардианы, появится корабль, он будет выявлен и уничтожен за несколько секунд. Уже известно несколько случаев исчезновения гражданских кораблей на подходах к Новой Финляндии. Теперь мы можем предположить, что они были взорваны. Единственный проблеск надежды в сообщении финнов — то, что строительство ракетных систем еще не завершено. Ценой жизни нескольких человек финны сумели пробиться за кольцо. Если корабль подойдет к системе Новой Финляндии с определенного направления и в определенное время — 670716 часов по звездному времени, или в полдень по среднему времени Гринвичского меридиана 8 июля 2115 года со стороны Земли, он сможет проникнуть сквозь кольцо и остаться невредимым.

Пит с трудом глотнул.

— Единственный корабль и единственные люди, которые могут прибыть туда вовремя, — это РКЛП—41, «Джослин-Мари». У вас быстрый корабль. Новая Финляндия находится чуть в стороне от вашего курса. Вам предстоит отправиться туда.

Внезапно на лице Пита обеспокоенное выражение сменилось смущением.

— Да, но это только полдела. Оказавшись на месте, вам придется совершить кое-что потруднее. Лаборатория «Белл», находящаяся на приисковом спутнике Люцифер, разработала одну машину — как раз в то время, когда состоялся запуск «Джослин-Мари». Это передатчик материи.

— С ума сойти, — выдохнул я. — Передатчик материи!

— Они утверждают, что этот аппарат действует по тому же принципу, что и генератор С2, если не считать, что направление силы, поля, энергии или чего-то в этом роде повернуто на девяносто градусов. Вы же знаете, я погряз в бумажной работе и таких сложностей не понимаю. А теперь очередной этап этой безумной затеи…

Он сделал долгую паузу.

— На этот аппарат возложены большие надежды. Там же, где вы нашли диски с записью, находятся основные детали для принимающего устройства передатчика материи. Вы должны высадиться на планету вместе с ним, собрать приемник точно в заданном месте — и пятитысячный десант появится там с расстояния светового месяца.

— Боже милостивый! — воскликнула Джослин, на мгновение заглушая голос Пита.

— …значит, что начнется переброска войск — или будет подан сигнал переброски, на тридцать земных суток, или семьсот двадцать часов, раньше, чем вы получите аппарат. И это в свою очередь означает, что войска будут переданы вам прежде, чем вы установите приемник в нужное место.

— Джослин, это безумие, — произнес я. — Как работает эта штука?

— Мак, я ничего не… — Джослин замолчала, чтобы дослушать Пита.

— Среди прочего груза вы найдете техническое описание устройства. И несколько других приборов. А также курсы ускоренного изучения финского языка. — Изображение Пита перебирало какие-то бумаги на столе.

— Мак, Джослин, у меня все. Собственные слова мне кажутся безумием — но, должно быть, вас они ошеломляют еще больше. Мы все перепуганы. Эти гардианы просто захватили Новую Финляндию. Возможно, они способны захватить и нас. В сообщении от финнов говорится, что именно такие планы они сейчас строят. Надо остановить их. Как только парни из лаборатории предложили в помощь свой передатчик, у нас вырисовался план. Мы отправим вам все материалы на самом быстром из имеющихся у нас курьерском корабле — возможно, кораблей, способных опередить его, еще не существует. Мы будем искать вас в трех различных звездных системах. Курьер будет запущен с ускорением, которое убило бы пассажиров за считанные минуты. У вас не будет никакой возможности отправить сообщение, просто чтобы подтвердить: «Да, мы получили сигнал курьера и груз, и мы готовы». На это вам не хватит времени. И потому переброска войск была начата вслепую, в надежде, что вы поймаете брошенный мяч. Другими словами, сейчас эти войска подвергаются огромному риску. Если у вас ничего не получится и сигнал не будет принят, они погибнут. Вся надежда на вас. Вы — единственный шанс этих войск выжить и, может, единственный шанс для финнов вновь обрести свободу — Помедлив, Пит понизил голос: — И у меня есть предчувствие, что случившееся с финнами имеет отношение к тому, что я говорил на поминках, после третьего стакана.

Мое сердце ухнуло в пятки. Неужели гардианы захватили «Венеру»?

— Это предположение не подкреплено никакими доказательствами. Но почему-то я уверен, что не ошибся. И если так, то наших друзей вы не найдете на Новой Финляндии — скорее всего, их вместе с остальными гардианы увезли к себе. Тех людей, которые попросили меня передать вам сообщение, я предупредил, что у меня есть свой таинственный способ убедить вас. — На мгновение по его лицу пробежала улыбка — вернее, намек на улыбку — А теперь послушайте внимательно. Есть одни старинные стихи, дошедшие до нас из давно минувших лет и мест. Это мой последний козырь, и я выкладываю его, чтобы убедить вас начать эту войну. Там говорится:

— Факел ваш, — повторил Пит дрогнувшим голосом. Он относился ко мне так, как мог бы относиться к сыну, и тем не менее вынужден был послать меня на войну, может, на гибель.

Нет, наши шансы были слишком малы — он посылал нас на верную гибель.

— Сообщение окончено.

Мы были предоставлены самим себе.