Начальник генерального штаба вооруженных сил Гедонии был вызван к Генеральному Координатору ближе к вечеру.

— Докладывайте, — буркнул Генеральный, не отвечая на приветствие.

— За последние трое суток северная группировка торквистов втрое снизила темпы продвижения к нашей столице. Причина — активизация очагов сопротивления у них в тылу. Противник столкнулся с частыми обстрелами своих колонн и понес серьёзные потери. Радиоперехваты сообщают о нескольких сотнях только убитых. А сегодня утром был перехвачен панический радиообмен летчиков из дивизии шедшего на бомбежку третьего воздушного корпуса торквистов. На их глазах в течение минуты было сбито и упало на землю девять бомбардировщиков. На остальных это произвело столь сильное впечатление, что они вернулись на базу, не выполнив задания. Моё мнение — это действуют солдаты наших частей, попавшие в окружение. Среди них должны быть и зенитчики. Сегодня мы направляли в тот район свою авиаразведку. Она сообщила о серьезных боях в районе Черной топи с применением артиллерии и авиации.

— Первая приличная новость за последние дни. Что это нам дает?

— Ещё какое-то время на подтягивание резервов.

— Слишком мало. Но все равно, держите меня в курсе. Что на юге?

— Там без изменений. Наступают в том же темпе.

— Всё, свободны. Будет что-то срочное — докладывайте без вызова.

Пришел в себя Алексей утром следующего дня. Мгновенно включившиеся инстинкты разведчика заставили его попытаться оценить обстановку, не показывая, что он в сознании.

Он лежал на чем-то удобном, теплом и мягком без верхней камуфляжной куртки и каски. Перевязанное плечо ощутимо болело. Наверное, эта боль и привела его в чувство. Неподалеку слышался негромкий разговор и тихий смех девушек. Судя по характерным звукам, они перекусывали. «Порядок», — подумал Алексей и произнес, не раскрывая глаз:

— После голодовки много кушать вредно. Животы заболят.

В ответ раздался взрыв радостных возгласов.

— Лейтенант пришел в себя! Зорро очнулся!

Алексей открыл глаза и огляделся. Совсем близко он увидел склонившееся лицо Ниведы. Оказывается, теплое и мягкое, на чем он лежал, были её колени. Она тревожно и обеспокоенно заглядывала в его глаза. Вокруг тесной группой сидели остальные артисты. Они действительно завтракали. Алексей обратил внимание, что все они вооружены.

— Убитые, раненые есть? — спросил он.

— Среди наших двое легкораненых, — ответила Ниведа. — Ничего серьёзного, царапины. Как ты? Ты пробыл без сознания четырнадцать часов. Мы очень волновались.

— Ничего, жить буду. Наверное, часть времени я просто спал. Ощущение, будто проснулся после хорошего сна. Я смотрю, оружие и продовольствие вы забрали. Молодцы. А десантники? Их надо было добить. Нельзя, чтобы кто-то из них что-либо рассказал о нашей группе.

Вмешалась одна из девушек:

— Добили… Ребята взяли это на себя. Ниведа настояла. Примерно так же нам сказала. Страшно было — жуть! Потом сделали носилки из парашютного шелка для тебя, продовольствия и боеприпасов, немного поели и ушли оттуда.

— Умница, — обратился Алексей к Ниведе. — Хотя я это тебе уже говорил. Далеко мы сейчас от места боя?

— Километров на восемь в глубину леса зашли.

— Как же ты не побоялась вчера взяться за автомат?

— Еще как боялась. Сначала подумала: может, кто из наших ребят сообразит. Потом вспомнила, что их сбили с ног одними из первых. Ну, и…

— Спасибо тебе. Если бы не ты, я мог бы не успеть.

— Давай помолчим насчет благодарности. Если уж кого благодарить… Как тебе вообще удалось совершить подобное?

— Учителя были хорошие. Ну ладно. Как не уютно мне на твоих коленях, а надо вставать.

— Ты что? Лежи. Ты потерял много крови. Мы понесем тебя дальше.

— Ну, это вряд ли.

Алексей осторожно сел, а затем и встал на ноги. Продолжало дёргать плечо, немного кружилась голова и познабливало, но в целом состояние было сносное. Только очень хотелось есть.

— Где моё оружие?

— Всё здесь. Ниведа приказала даже вытащить эти твои странные стрелки и ножи, которые ты так ловко кидал в торквистов.

— Еще раз молодцы, — прокомментировал Алексей, отметив про себя «приказала».

Первым делом он занялся оружием, зарядив винтовку и пистолет последними оставшимися магазинами и разместив по местам остальное снаряжение.

Едва он надел каску, по мыслесвязи послышался встревоженный голос Сан Саныча, непрерывно славшего ему вызов:

— Морской Волк — орбите. Морской Волк — орбите…

— Здесь я. Не волнуйтесь, со мной все в порядке. Немного зацепило, но ничего страшного. А вы что проморгали десант — целовались, что ли?

— Ты… Ты… Я горжусь, что работаю в вашем экипаже, Морской Волк — с патетикой вклинилась в разговор Идеальная. — Тут была сильная магнитная буря. Приборы заработали лишь после захода солнца. Мы обнаружили место боя с десантниками, а также вашу группу на переходе. Тебя несли на носилках. Поняли, что ранен. Волновались. Очень. Ты не сердишься на меня из-за этих девочек?

— О чем ты говоришь? Нет, конечно. Ну, пока, до связи. К вечеру я буду готов работать по основному заданию.

Алексей обратился к девушкам:

— Покормите меня, красавицы?

— Ой, конечно. Давай, садись вот сюда, к костру. Ты бы снял каску. Неудобно ведь. — Вокруг него захлопотала целая стайка девушек.

— Ничего, я привык. — Алексей принялся за еду, ловко управляясь одной рукой.

Через полчаса он блаженно откинулся на парашютный шелк.

— Бывают же в жизни приятные моменты! Вот если бы еще не рука…

— Болит?

— Есть немного. Ничего, заживет. Что ж, дорогие мои. Пришло время нам прощаться.

— Как? — Хор встревоженных и испуганных голосов пронесся по поляне.

— Я выбился из графика, а у меня своё задание. Слушайте меня внимательно. Старшей назначаю Ниведу. Она себя отлично проявила. До выхода к нашим вы должны слушаться её беспрекословно — от этого зависит ваша жизнь. Пойдете следующим маршрутом… — Алексей принялся подробно излагать артистам приметные ориентиры по пути следования.

— И вот ещё что. Советую не рассказывать никому о встрече со мной. Во всяком случае, до конца войны. Контрразведчики — народ недоверчивый. Могут не поверить вам, станут перепроверять… В общем, избежите больших проблем, уж поверьте моему опыту. Скажите, шли мимо Черной топи, наткнулись на место боя, там же подобрали оружие и продукты. Детали обсудите по дороге. Все должны четко повторять одну и ту же легенду. Ну, всё. Мне пора. Счастливо вам добраться.

К нему приблизилась Ниведа.

— Говорю от имени всех. То, что ты сделал для нас… Слова здесь бессильны. Нам много раз приходилось изображать чувства к сценическим героям во время наших постановок. Но настоящего героя мы встретили впервые в жизни. И я хочу всю жизнь помнить и гордиться, что я целовала такого человека. — И она осторожно, но решительно обняла его и крепко поцеловала в губы.

— И я…

— И я…

Девушки подходили и целовали его по очереди, торжественные и серьёзные. Алексей был растерян и слегка смущен. Мужчины подошли последними. Они крепко пожали ему руку, а Кардиф добавил:

— Ниведа хорошо сказала. Мы действительно всю жизнь будем гордиться встречей с таким человеком. Первый наш тост всегда будет за тебя. Счастливо тебе выполнить задание. Если сможешь — приходи к нам в театр после войны. Ты даже представить себе не можешь, как мы тебя встретим. Придешь?

— Не будем загадывать. Нет ничего невозможного под солнцем. Ну, все — пора. — Алексей ещё раз окинул всех внимательным взглядом, чуть задержавшись на Ниведе, кивнул всем и решительно зашагал вглубь леса.

— Постой! Я немного провожу тебя. — Ниведа догнала его и зашагала рядом. Некоторое время они молчали.

— Ты ведь не придешь к нам в театр после победы, правда?

— Это весьма маловероятно, — внимательно взглянув на неё, мягко ответил Алексей.

— Когда ты лежал у меня на коленях без сознания, я изучала твоё лицо. Старалась запомнить каждую черточку… У тебя необычный разрез и цвет глаз. Да и линия губ тоже… Скажи, кто ты на самом деле? — Она мотнула головой, прерывая готового ответить Алексея. — Поначалу ты бредил, и в бреду произнес несколько слов. Совсем тихо — услышала только я. Я все время была рядом. Такого языка не существует — в языках я разбираюсь неплохо. Да и то, что ты вчера сделал… Обычному человеку это не по силам. Так кто же ты?

Алексей остановился и повернулся лицом к девушке.

— Ты действительно необычная девушка, Ниведа. Ты очень умна и наблюдательна. Я уже не говорю про красоту. И что же ты ожидала услышать в ответ, задавая этот вопрос?

— Не знаю… Точнее, догадываюсь, но боюсь поверить. Ты… — оттуда? — Она указала пальцем вверх.

Алексей долго молча смотрел на неё, изумленный. Потом обнял её здоровой рукой и крепко поцеловал в губы.

— Только не рассказывай об этом никому. Ещё не пришло время. Хорошо? И будь счастлива. Я просто приказываю тебе быть счастливой. — Он отпустил её и отступил на шаг. Ниведа безмолвно смотрела на него сияющими глазами. — Ступай. Мне действительно пора.

— Ещё секунду. Скажи, как твоё настоящее имя? Я хочу назвать в честь тебя своего первенца.

— Алексей. Сокращенно — Алёша.

— Какое ласковое имя… Алёша… А Зорро — это кто?

— Это из нашего местного эпического фольклора. Неизвестный и таинственный защитник слабых и угнетенных от притеснителей. Так, выскочило неожиданно из подсознания при знакомстве. — Алексей чуть смущенно улыбнулся.

— Как подходит…

Ниведа порывисто шагнула к нему, ласково провела ладошкой по щеке, еще раз внимательно заглянула в глаза, потом повернулась и бегом бросилась прочь в сторону лагеря. Алексей уже не увидел, как по её щекам протянулись две дорожки от слез. Он некоторое время задумчиво смотрел ей вслед, затем шагнул под кроны деревьев и растворился в лесу.

…Через год после окончания войны с торквистами на сцене центрального театра столицы Гедонии появится потрясающая по реалистичности постановка под названием «Зорро». Основные партии в ней будут исполнять сами участники событий у Черной пади, а главные роли — Кардиф и Ниведа. Причем Ниведа будет играть саму себя, а Кардиф — роль выходящего из окружения офицера — пограничника, главного героя постановки. Несколько позже по мотивам этой постановки будет снят и художественный фильм с теми же артистами в главных ролях, тоже ставший классикой. А спецслужбы Гедонии долго будут ломать голову, кто же был прототипом лейтенанта Зорро…

Но обо всем этом Алексею предстояло узнать много позже и при обстоятельствах весьма драматических…

Морской Волк прошагал километра три и остановился. Все сильнее давала о себе знать лихорадка, заметно подскочила температура. Очевидно, в рану попала инфекция. Он решил не тратить время и силы на самолечение, тем более что рана была весьма серьёзной.

— Морской Волк вызывает орбиту.

— Мы на связи, Волк.

— Забирайте меня.

— Принято. Идем.

Через полчаса Алексей уже находился в медицинском боксе «Стремительного». А еще через час, уже полностью здоровый, усаживался на своё место за пультом управления.

— Что там танкер?

— Идет по графику. Через пять часов подойдет к приемному бую Бренау. У тебя есть соображения, как его завалить?

— Скорее всего, донные мины на фарватере.

— Я почему-то так и думал. — Сан Саныч на экране подмигнул Алексею. — Тут мы мыслим одинаково. Как-никак, одну школу проходили и по одним морям ходили. Я приготовил план и схему охраны склада морских мин под Бренау. Смотри.

Алексей некоторое время изучал материалы.

— Что ж, все довольно просто. Охрана так себе. Оно и понятно: Бренау в глубоком тылу, и ни о каких диверсиях там пока не слышали. Ничего, сегодня услышат. Думаю, все должно получиться.

Час спустя «Стремительный» в режиме «мираж» завис почти над самым складом, тщательно сканируя его внутренности и отслеживая все перемещения охраны.

Охранял склад взвод элитных войск торквистов, состоящий преимущественно из сынков крупных политических и финансовых бонз. Родители позаботились, чтобы пристроить их поближе к себе и подальше от фронта.

Для нейтрализации охраны Алексей применил парализующий луч, после чего подвел «Стремительный» прямо к дверям ангара. На складе хранилось около пятисот морских мин различных модификаций. Сан Саныч и Идеальная просканировали их, выясняя технические характеристики. Затем электромагнитные захваты подцепили три из них. Это были мощные донные мины, каждая из которых содержала около восьмисот килограммов специальной взрывчатки, впятеро превосходящей по эффективности обычную. Взрывателей не было: в целях безопасности их хранили где-то отдельно. Однако Алексей предвидел это. Манипуляторы извлекли изготовленные заранее бортовым синтезатором магнитные кумулятивные заряды с дистанционным управлением и прикрепили их к корпусам мин. Еще один заряд был прикреплен к корпусу одной из мин на складе. После этого «Стремительный» поднялся в воздух и заскользил в режиме «мираж» в сторону моря и подходящего конвоя, невидимый и бесшумный.

Алексей дождался, когда пройдут ведущие проверку фарватера перед «Кронвортом» тральщики, и опустил «Стремительный» к самой воде. Мины одна за другой бесшумно ушли в воду, а звездолет заскользил вверх и в сторону, удаляясь на безопасное расстояние.

Через три минуты «Кронворт» достиг нужной точки, и Алексей дал сигнал.

Мощный взрыв трёх мин, равный по эффективности взрыву двенадцати тонн обычной взрывчатки, буквально подбросил танкер, одновременно разламывая его на куски. На мгновение русло фарватера очистилось от воды, выброшенной страшной ударной волной, от которой перевернулись два торпедных катера сопровождения. Долю секунды «Кронворт» висел в воздухе, разваливаясь, и в этот момент его охватило море огня. Горящие и взрывающиеся обломки рухнули вниз, смешиваясь с хлынувшей обратно водой. Моментально высвобожденные из танков десятки тысяч тонн авиационного бензина и солярки стремительно распространяющимся горящим слоем покрыли акваторию, охватив огнем идущий следом эсминец. Клубы дыма и пара заполонили воздух. Обломки «Кронворта» полностью перегородили главный глубоководный фарватер Бренау.

Но этот взрыв был лишь слабым подобием того, что прогремел одновременно на складе морских мин в восьми километрах от Бренау. Там мощность взрывной волны достигала почти килотонны в тротиловом эквиваленте. На месте склада образовался кратер десятитиметровой глубины, а в самом Бренау многие дома лишились стекол и крыш. Грохот взрыва был слышен в радиусе шестидесяти километров.

…Двое суток спустя продвижение ударных группировок торквистов на севере и юге одновременно застопорилось.

Генеральный Координатор вновь принимал начальника генштаба. На этот раз тот явился по собственной инициативе, без вызова.

— Что на этот раз?

— Чрезвычайные новости, господин Генеральный Координатор. Сегодня утром северная и южная группировки торквистов прекратили наступление. А ночью стала ясна и причина этого. Наш резидент в столице торквистов прислал шифровку. Двое суток назад при заходе в Бренау взорван танкер с десятидневным запасом горючего для танков и самолетов. Кроме того, закупорен главный фарватер Бренау. Торквисты не смогут наступать, по крайней мере, пятнадцать суток. Это наш шанс. Теперь мы гарантированно успеваем подтянуть свою северо-восточную группировку в составе второй и четвертой армий и нанести контрудар.

Генеральный Координатор вскочил с кресла и забегал по кабинету.

— Действительно, прекрасная новость. Какая служба провела диверсию?

Начальник генштаба замялся.

— Данных нет, господин Генеральный. Опять сработала какая-то неизвестная группа. Пытаемся выяснить.

— Вам не кажется, генерал, что пора бы и вам поучаствовать в этой войне, пока её за вас не выиграл кто-то другой? Неизвестные задерживают наступление северной группировки торквистов. Опять же неизвестные лишают противника полумесячных запасов топлива. А что делаете вы?

— Этих героев обязательно найдем и представим к высшей награде. А мы начинаем активную подготовку к контрнаступлению, и на этот раз у нас все получится.

— Буду на это надеяться. А иначе у нас может сложиться мнение, что вы не очень хотите нашей победы, генерал, — с угрозой добавил Генеральный Координатор, и начальник генштаба заметно побледнел. — Все, свободны.

«Героев, конечно, наградим, — подумал Генеральный. — Но лучше бы посмертно. С мертвыми героями меньше хлопот».

…Начавшееся спустя десять суток контрнаступление войск Гедонии принесло ощутимые плоды, позволив далеко отбросить группировки противника. Победа Гедонии стала лишь делом времени.