ГЛАВА 8
Забавная ситуация. В данный момент за контроль над планетой воевали кленнонцы и скаари, а лагерь для военнопленных, устроенный на месте столичного стадиона, был заполнен исключительно людьми.
Скаари никогда не сдавались в плен. Их штурмовики следовали принципу «победа или смерть» и в случае поражения предпочитали отправиться на тот свет, прихватив с собой как можно больше врагов.
Хотя «заполнен» — это не совсем правильное слово, потому что людей было не так уж много. В основном это были ребята из местных сил самообороны, которых скаари не успели истребить. Уцелевшие мирные жители могли возвращаться по своим домам, по крайней мере те, у которых остались дома. Кленнонцы гарантировали им неприкосновенность на всех территориях, контролируемых имперскими войсками.
Наша четверка держалась особняком.
Поскольку в нас с Дюком до сих пор можно было опознать военных Альянса, аборигены одаривали нас весьма недружественными взглядами, и я вполне мог понять их чувства. По сути Альянс бросил Новую Колумбию на произвол судьбы, сначала позволив скаари захватить ее без боя, а потом пропустив в локальное пространство системы военный флот Кленнонской Империи.
Элегантный ход, ничего не скажешь.
Показать всем независимым мирам, что их ждет в случае неприсоединения к Альянсу, а потом отдать планету кленнонцам, чтобы те организовали мощный форпост на подступах к человеческому сектору космоса, используя оборонительные порядки Империи в качестве буфера.
При этом кленнонцы на Новой Колумбии оказываются слишком далеко от границ Империи и не могут представлять для Альянса самостоятельной угрозы.
Если же Асад не ошибается, скаари тоже достигли целей войны — они сложили все тухлые яйца в одну корзину, а потом эту корзину уронили. Клан Прадеша, неподвластный правящим кланам Гегемонии и доставляющий своими выходками много проблем, был уничтожен чужими руками, а это значит, что одной междоусобицей в Гегемонии будет меньше.
Непонятно только, чего добивались кленнонцы. С одной стороны, они приобрели пригодную для жизни планету.
С другой же — эта планета находится в окружении врагов, и в случае возникновения угрозы ее будет очень трудно удержать.
Впрочем, я просто ничего не знал об их основных задачах на Новой Колумбии. Оставалось только исходить из мысли, что Империей вряд ли управляет идиот и военная операция Реннера была вполне успешной. По-видимому, Кленнон тоже достиг поставленных целей, в чем бы они ни заключались. Как здорово.
Три основных игрока галактики разыграли эту партию как по нотам, и каждый получил желаемое. Единственными проигравшими оказались жители Новой Колумбии, на чьем поле развернулась эта игра.
Галактические сверхдержавы поиграли мускулами и на пробу бряцнули оружием. Но это еще не та война, которая может положить конец цивилизациям. Это пока только разминка.
С одной стороны стадиона был обустроен туалет, с другой расположилась полевая кухня, где пленные три раза в день могли получить еду. Ни палаток, ни спальных мешков нам не выдали, сидеть и лежать приходилось на траве, благо столица находилась в зоне тропического климата, ночи стояли теплые, и особых неудобств это нам не доставляло.
Лагерь постоянно обходили кленнонские патрули, состоящие из трех солдат и офицера, а поскольку порядок, за соблюдением которого они следили, никто не нарушал, делать им было особенно нечего.
Вечером нашего первого дня в качестве военнопленных патруль остановился рядом с нами. Офицер снял матовый боевой шлем, похожий на мотоциклетный, и продемонстрировал нам свою лысую голову и мощные надбровные дуги.
— Асад ад-Дин? — спросил кленнонец.
При этом он смотрел на Азима. Вполне понятное заблуждение, телохранитель выглядел куда представительнее, чем охраняемая персона.
— Он. — Азим мотнул головой в сторону наследника.
— Адмирал Реннер просил нас позаботиться о том, чтобы вас содержали в условиях, достойных вашего титула и положения, — ничуть не смутившись, сказал офицер. — Если вы пройдете с нами…
— Не пройду, — перебил его Асад. — Я дрался вместе с этими людьми, и теперь я тоже буду с ними. Условия здесь вполне удовлетворительные.
Если это был жест, то весьма красивый, хотя и не совсем понятно, на кого рассчитанный. Азим и бровью не повел, словно не ждал от будущего верховного правителя Калифата другого ответа, офицер тоже не выглядел сильно расстроенным.
А вот меня это впечатлило. Не так часто сильные мира сего готовы разделить тягости и лишения вместе с остальными людьми.
— Как вам будет угодно, — сказал офицер и развернулся, явно собираясь вернуться к патрулированию.
— Адмирал Реннер сейчас в городе? — спросил Асад.
— Адмирал Реннер на борту флагмана. Вы хотите, чтобы я что-то ему передал?
— Нет, — сказал Асад. — Нам с ним есть о чем поговорить, но я приберегу это для личной встречи. Думаю, что она все-таки состоится.
Офицер пожал плечами, нахлобучил шлем и зашагал прочь.
— Клянусь бородой пророка, Реннер спустится с орбиты не позже завтрашнего дня, — пробормотал Асад. — Он слишком любопытен для военного.
Есть ли что-нибудь удивительное в том факте, что наследник левантийского престола лично знаком с адмиралом, возглавляющим армию вторжения на Новую Колумбию?
Если вспомнить, при каких обстоятельствах мы познакомились с самим наследником, то ничего удивительного в этом нет.
Гораздо более интересный вопрос — есть ли взаимосвязь между этими фактами или просто так совпало?
— Иногда я умею предсказывать будущее, — сказал Асад. — Это не дар пророка, это всего лишь предсказания скромного человека, основанные на богатом жизненном опыте и умении анализировать факты. Кленнонская Империя не заинтересована в таком бесполезном заложнике, как я, поэтому я со стопроцентной уверенностью могу предположить, что адмирал Реннер предоставит нам с Азимом корабль, чтобы мы могли спокойно отправиться домой.
— Это хорошо, — сказал Дюк. — Значит, мы выполнили приказ, обеспечив вашу безопасность на этой планете до самого отбытия.
— Собственно, об этом я и хочу поговорить, — сказал Асад. — Я не знаю, как кленнонцы поступят с военнопленными Альянса, тем более что тут их, как мы все заметили, не очень много. Скорее всего, Альянс даже не будет поднимать этот вопрос, записав всех пропавших без вести в убитые. Это не та цифра, из-за которой они стали бы торговаться. С другой стороны, вы дрались за меня, и по законам чести я у вас в долгу. А я очень не люблю быть у кого-то в долгу.
— Три миллиона кредитов Альянса на счет каждого из нас, и будем считать, что мы в расчете, — сказал я.
— Я хотел предложить кое-что другое, — сказал Асад. — Почему бы вам не отправиться со мной?
— Это похоже на дезертирство, — сказал Дюк.
— А не все ли равно, на что это похоже? — спросил Асад. — Сколько тебе осталось служить по контракту?
— Два года до продления.
— А тебе, Алекс?
— Четыре с половиной. Я в армии не так давно.
— А что вас ждет потом? — спросил Асад. — Сержант, ты продлишь контракт и будешь месить грязь на других планетах, и при этом ты все время будешь помнить, как твое командование поступило с тобой, бросив тебя на этой планете. А ты, Алекс? Пройдет четыре с половиной года, куда ты потом пойдешь? Кому ты, бывший социк, будешь нужен в гражданской жизни? Пропаганда обещает, что служба в армии откроет перед тобой все двери, но по факту девяносто процентов людей, отслуживших первые пять лет, продлевают контракт. И так до самой пенсии. Потому что иначе Альянсу не удержать численность своих вооруженных сил на требуемом уровне, и, официально не афишируя своих действий, они сделают все, чтобы ты остался в армии или вернулся в нее спустя каких-то полгода. Ты об этом мечтал, Алекс? А ты, сержант? Неужели ты не хочешь для себя чего-то другого?
— Может быть, когда-то и хотел, — сказал Дюк. — Но я уже не помню тех времен. И себя, тогдашнего тоже не помню. Я уже не представляю себя вне армии, так что… Понятия не имею, что я буду делать в этом вашем Калифате. Лучше уж я останусь здесь и дождусь обмена. А если его не будет… Местным силам самообороны наверняка потребуется боевой сержант.
— А ты, Алекс?
— Допустим, я полечу с вами, — сказал я, наблюдая за реакцией Дюка. — Что дальше?
— Три миллиона на твой счет я, пожалуй, переводить не буду, — сказал Асад. — Но в принципе сумма обсуждаема, хотя вряд ли она будет столь велика. Пока я еще не калиф и не могу обещать многого, но Азим может подтвердить, что на благодарность рода ад-Дин еще никто не жаловался.
Краем глаза я заметил кивок Азима.
Дюк не стал вопить о моем предательстве, дезертирстве и долге перед Альянсом, не попытался вцепиться мне в глотку или заняться еще каким-нибудь членовредительством.
По лицу сержанта невозможно было определить, что творится у того в голове. Впрочем, когда-то он сказал, что считает меня тайным агентом, и если он до сих пор не отказался от этой мысли, то его не удивит любое мое решение.
— Мне надо будет принять мусульманство? — спросил я наследника.
— По желанию, — сказал он. — Обязательным условием это не является.
— А время подумать у меня есть?
— Конечно, — сказал он. — Ровно до тех пор, пока я не отправлюсь на встречу с адмиралом Реннером. Я ведь должен знать, что ему говорить.
Асад не сомневался, что эта встреча состоится. Интересно, какова истинная цель его нахождения на этой планете? Он сам признал, что это не охота. Но только ли наблюдение?
Однако предложение Асада мне понравилось. Оно открывало куда большие перспективы, чем служба в армии, а я не ощущал за собой долга по защите демократических ценностей Альянса. Если таковой и был, я выплатил его в джунглях этой планеты.
Я отдавал себе отчет в том, что по-прежнему очень мало знаю об окружающем мире. Пребывание внутри замкнутых структур, будь то лаборатории СБА, Вселенная неудачников или казармы пехоты, не способствует получению разнообразной информации о том, что творится вокруг.
Асаду ад-Дину, будущему правителю Левантийского Калифата, не нравился Демократический Альянс. Честно говоря, он и мне пришелся не по душе. По крайней мере, та его часть, с которой я успел познакомиться за последние восемь месяцев.
СБА, социки, пехота…
Зато сам Асад был мне симпатичен. Конечно, он был хитрым лживым сукиным сыном, каким и положено быть человеку его положения, но понятие чести было ему не чуждо. И хотя он врал или просто чего-то недоговаривал, по отношению ко мне он всегда вел себя честно.
Такой влиятельный человек может стать полезным другом…
— Отойдем? — Дюк положил руку мне на плечо, прервав цепочку размышлений.
Я поднялся с травы, машинально отряхивая грязные брюки. Движение, вызванное исключительно выработанной за долгие годы привычкой. В этих штанах я полтора месяца носился по джунглям, и то количество грязи, которое они собрали за это время, можно отчистить только лопатой.
Левантийцы проводили нас понимающими взглядами.
— Если ты как-то связан с СБА или какой-то другой службой, то сам примешь решение, и я не смогу на него повлиять, — сказал мне Дюк, когда мы отошли на достаточное, с его точки зрения, расстояние.
— Я не агент…
— Не перебивай. Если ты тот, за кого себя выдаешь, то тебе стоит согласиться на это предложение, — сказал мне Дюк. — Обмен военнопленными, если он и будет, это долгая и нудная процедура. А то, что он предлагает… Был бы я в твоем возрасте, я бы согласился не раздумывая. Калифат гораздо богаче Альянса, там совсем другой уровень жизни. И с таким покровителем ты сможешь достичь гораздо большего, чем в пехоте.
— А почему ты не хочешь лететь с ними?
— Мне шестьдесят четыре года, из них сорок я провел в армии. До отставки еще двадцатник, надеюсь, война до этого времени не начнется, и я смогу насладиться военной пенсией. Мне поздно что-то менять в этой жизни. Да я уже этого и не хочу.
— Ты на самом деле так думаешь?
— В армию Альянса люди приходят служить по многим причинам, — сказал Дюк. — Поиски приключений, возможность послужить своему государству, любовь к космическим кораблям, например. Но пехоты это все не касается. В пехоту Альянса все приходят, руководствуясь только одним доводом. Людьми движет желание изменить свою жизнь к лучшему. Ты был социком, Джек и Бо тоже. Я — не был, но существование на той планете, где я родился и вырос, мало чем отличалось от жизни социков. Я хотел посмотреть другие планеты, я их посмотрел. Некоторые даже не сквозь прицел. А еще я хотел, чтобы мне не надо было думать, где я завтра буду спать и удастся ли мне раздобыть что-нибудь на обед. Эти проблемы армия способна решить. Но вряд ли она даст тебе что-то большее.
— Не ты ли недавно поминал дезертирство?
— Ты ведь все равно не собираешься всю жизнь провести в пехоте, — сказал Дюк, пожимая плечами. — Так какая разница, когда ты уйдешь, сейчас или через четыре с половиной года? Для пехоты — практически никакой. Для тебя — огромная, это ведь твоя жизнь. А такой шанс вряд ли представится тебе во второй раз.
— Вряд ли, — согласился я.
Если уж Дюк меня уговаривает свалить с планеты вместе с Асадом, тут и думать не о чем, надо валить.
— Хоть успеешь нормально пожить в мирное время, — ухмыльнулся Дюк. — Когда разразится война, Калифат падет одним из последних.
Старый знакомый Асада ад-Дина адмирал Реннер спустился на поверхность с орбиты уже на следующий день. Сами мы, конечно, этого спуска не видели. Нам об этом сообщил офицер патруля, явившегося для того, чтобы сопроводить Асада на встречу с адмиралом.
Азим даже не делал попытки отправиться с ним. Не самое типичное поведение для телохранителя особо важной персоны. Или он изначально понимал, что дело безнадежно, или у них с Асадом существовала четкая договоренность.
Или они оба безоговорочно доверяли этому адмиралу Реннеру.
Надеюсь, они не ошибаются, и Асада действительно увели на встречу с адмиралом, а не на расстрел.
Впрочем, мне было даже спокойнее от осознания того факта, что Азим остался в лагере вместе со мной. За Азимом-то наследник точно должен будет вернуться.
Асад отсутствовал больше трех часов. За это время мы даже успели сходить на обед, хотя мне от волнения и кусок в горло не лез.
Вчера я почувствовал себя на пороге очередных изменений в моей жизни, которые, по очень осторожным прикидкам такого уже довольно опытного неудачника, как я, можно было наконец-то расценивать как положительные, и мне не хотелось, чтобы в последний момент все обломалось.
Как уже неоднократно упоминалось и более умными, чем ваш покорный слуга, людьми, человек — существо странное и непоследовательное. Несколькими днями раньше я смирился с мыслями о смерти и безымянной могиле в джунглях, и лагерь для военнопленных казался мне воплощением рая.
Теперь же мне не хотелось даже возвращаться в пехоту. Асад поманил меня в другую жизнь, и я страстно хотел в нее попасть.
Не представляю, чем я могу заняться в Левантийском Калифате, но это однозначно должно быть лучше, чем служба в мобильной пехоте Альянса или прозябание во Вселенной неудачников.
— Тебе не кажется, что Асад слишком долго отсутствует? — спросил я у Азима.
— Нет, — сказал он. — Не волнуйся за него, Алекс. У них с Реннером много общих тем для разговоров и без этой планеты. Они учились вместе.
— Вместе учились? — удивился я. — Где?
— В Имперской Военной Академии.
— На Кленноне?
— Где же еще? Империя славится своими офицерами. Я тоже там учился, кстати.
— Так ты офицер? — Наверное, удивление в моем голосе превышало все нормы приличия.
— Капитан, — сказал Азим. — Штурмовой отряд «Черные драконы», если тебе это о чем-то говорит.
— Не говорит, — признался я.
— Это подразделение элитного спецназа, — вмешался в разговор Дюк. — Специалисты по городским боям.
— Не только по городским, сержант, — улыбнулся Азим. — У нас очень широкая специализация.
— Всех телохранителей набирают из «Черных драконов»? — поинтересовался я.
— Нет, — ухмыльнулся здоровяк. — Асаду просто удивительно повезло.
Самодовольство? Да. Бахвальство? Может быть, слегка.
Я знал Азима, видел, чего он стоит в деле, так что если он сейчас и преувеличивал, то не слишком сильно.
Мне оставалось с ним только согласиться. Асаду действительно повезло с телохранителем.
Адмирал Реннер был кленнонцем.
Это означало, что эталоном красоты по человеческим стандартам ему никогда не стать. Потому что и за тысячу лет стандарты не смогут настолько измениться.
Росту в нем было сантиметров сто шестьдесят. И столько же в плечах. Квадратное туловище на мощных коротких ногах наводило на мысли о тумбочках. Причем непременно о тумбочках, вырезанных из дуба. Из цельного куска древесины.
Адмирал был лысым. Вообще все встреченные мною кленнонцы были лысыми, словно их генные инженеры, отвечающие за совершенствование расы, сочли волосы рудиментом и предпочли от них избавиться.
Приплюснутый нос, маленькие, прижатые к голове уши, слишком широко сидящие глаза… Кривой шрам на подбородке тоже не прибавлял обаятельности облику адмирала. Про таких говорят «с лица воду не пить».
Полагаю, пить воду с лица Реннера не отказался бы только умирающий от жажды путешественник, заблудившийся в Сахаре.
Когда мы с Азимом зашли в кабинет адмирала, они с Асадом сидели за столом, рядом с ними стояли бокалы, и… О чудо! В пепельнице, стоявшей рядом с Реннером, дымилось нечто очень похожее на тонкую сигару. А в самом кабинете витал устойчивый аромат табака. Реннер поднялся нам навстречу.
— Азим! — прорычал он. — Давно же мы не виделись! Сколько лет прошло?
— Шесть, Рен.
— А ты все такой же бородатый!
— А ты все такой же громкий.
Кленнонец и левантиец заключили друг друга в дружеские объятия. Сцена смотрелась несколько комично, так как макушка адмирала утыкалась куда-то в район солнечного сплетения Азима.
А объятия были такими душевными, что обычный человек не вышел бы из них без пары-тройки сломанных ребер.
Высвободившись из медвежьей хватки Азима, адмирал сделал шаг назад и перевел взгляд на меня.
— Капрал Стоун?
— Да, сэр, — отчеканил я.
— Наслышан о ваших подвигах. Должен заметить, что немало удивлен. Асад — старый лис, об этом выкормыше «Черных драконов», — он ткнул сучковатым пальцем в сторону Азима, — я вообще промолчу. Каким образом вам удалось вообще выжить в такой компании? И не только выжить, но и проявить себя?
— Не знаю, — сказал я. — Наверное, мне просто удивительно повезло.
— В военном деле везение играет немаловажную роль, — сказал Реннер.
— Тебе ли этого не знать, — ухмыльнулся Азим. — Больше половины твоей репутации составляет цепь удачных совпадений и случайностей.
— Хороший стратег умеет рассчитывать совпадения и предсказывать случайности, — назидательно сказал Реннер. — Господа, не хотите ли вы выпить бренди двенадцатилетней выдержки?
— Не откажусь, — сказал Азим.
Он бесцеремонно протиснулся мимо хозяина кабинета, взял со стола бутылку и принялся озираться в поисках свободной посуды.
— Слева, — подсказал Реннер.
Азим достал из небольшого бара бокал и наполнил его до половины. А потом так же резво осушил.
Наш человек. А еще говорят, что мусульмане не пьют…
— Капрал? — Реннер сделал приглашающий жест.
— Э-э-э… — От запаха табака уже кружилась голова. — А можно мне лучше вот такую же штуку?
Реннер проследил за направлением моего взгляда и преизрядно удивился.
— Это ж наркотик, — сказал он. — Слабый, но давно запрещенный на всех планетах Альянса.
— Мне казалось, что Новая Колумбия не является одной из планет Альянса, — сказал я. — А по запаху ваш наркотик сильно похож на табак.
— Табак и есть, — сказал Реннер. — Только вот откуда приличному молодому гражданину Альянса может быть известен запах табака?
Они с Асадом переглянулись, и я понял, что чересчур расслабился в атмосфере, которая показалась мне дружеской. Видимо, приличный молодой гражданин Альянса физически не имел абсолютно никакой возможности не только вдыхать аромат табака, но и знать о его существовании.
Легенда Алекса Стоуна трещала по швам.
Вот вам еще один довод о вреде курения.
А самое обидное, что у меня даже не было возможности правдоподобно соврать о каких-нибудь нелегальных молодежных тусовках и модных андеграундных течениях на территории Альянса, так как я понятия не имел, существуют ли такие течения в природе.
Из четверых присутствующих в этом кабинете я знал о жизни Альянса меньше всех. Хотя и был единственным, кто числился его гражданином.
Видимо, гамма овладевших мною эмоций отразилась у меня на лице, так как Реннер внезапно расхохотался и хлопнул меня по плечу. Так, что я аж чуть присел. Наверное, после этого дружеского хлопка у меня останется изрядный синяк.
— Расслабься, — посоветовал Реннер. — Вряд ли кто-то из нас донесет на тебя в полицию нравов.
Реннер протянул мне шкатулку с сигарами и объяснил, как пользоваться встроенной в нее зажигалкой.
Табак оказался куда крепче того, к которому я привык, или просто сказывался долгий перерыв. Я закашлялся. От первой же затяжки у меня закружилась голова.
Но зато потом мне стало очень хорошо. Да, табак — это наркотик, а я слишком давно нуждался в этой дозе.
— Я уже распорядился об орбитальном челноке, — сказал Реннер. — На орбите вас ждет малый торпедный катер. Оружие мы с него сняли, конечно, и особого комфорта там тоже не ждите, но до Леванта эта посудина долетит.
— Я потом пришлю катер обратно, чтобы его стоимость не вычли из твоего жалованья, — сказал Асад.
— Плевать, — сказал Реннер. — Можешь оставить на память, пусть вычитают.
— Адмиралам имперского флота так хорошо платят?
— А мы не за деньги служим, — сказал Реннер.
— Неужто вообще не платят? — театрально ужаснулся Асад. — Срочно переходи на службу во флот Калифата.
— Как ты можешь предлагать такое настоящему патриоту?
— Патриотизм профессионала — это штука, которая должна хорошо оплачиваться, — заметил Асад. — Государство должно заботиться о своих патриотах.
— Но патриоты должны быть готовы проливать свою кровь бесплатно.
— Вот такой вот парадокс, — сказал Асад. — Тем не менее эта схема особенно хорошо работает, когда выполняются обе составляющие.
— Кстати о патриотизме. — Взгляд Реннера снова уперся в меня. — Асад является нашим стратегическим партнером и личным знакомым императора Таррена, поэтому никто не сможет осудить меня за то, что я предоставил ему транспорт и позволил убираться отсюда на все четыре стороны. Тут все просто. С тобой, Алекс, ситуация куда более запутанна. Официально здесь не может быть ни одного представителя вооруженных сил Альянса, иначе могут наступить непоправимые дипломатические последствия в наших отношениях со скаари. Я лично очень рад, что ты собираешься убраться с этой планеты, и Асад выразил желание взять тебя с собой. В отчете, который наши бюрократы, несомненно, заставят меня написать, ты будешь проходить как местный житель, оказавший ценные услуги левантийскому двору. И никакого капрала Стоуна, понимаешь?
— Понимаю, — сказал я.
— И все было бы хорошо, если бы не твой сержант, — сказал Реннер. — Почему он не хочет лететь с вами?
— Это его выбор.
— Вне всякого сомнения. Но этим выбором он здорово осложняет мне жизнь. Единственный солдат Альянса на этой планете. Что мне с ним делать?
— А в чем проблема?
— Альянс официально заявил, что вывел отсюда все свои войска еще до вторжения скаари, — сказал Реннер. — Если я начну переговоры о судьбе сержанта с руководством ваших ВКС… Словом, если эта информация просочится наружу, из нее могут раздуть громкую историю, которая все осложнит. Солдаты Альянса не должны были сражаться со скаари в этой войне.
Черт побери, как у них тут все сложно. Даже адмиралы думают о политических последствиях каждого своего шага. Или адмиралы как раз должны особенно об этом задумываться?
— Он вообще вменяем, этот твой сержант? — спросил Реннер.
— Вполне.
— Думаю, если я поговорю с ним один на один, мы придем к какому-нибудь решению, — сказал Реннер. — Должен заметить, что раньше воевать было куда проще.
— Ага, и планеты раньше были больше, и гравитация не прижимала к земле так сильно, — согласился Асад. — Помнишь Регул?
— Помню Регул, — подтвердил адмирал.
И они погрузились в воспоминания о добрых старых деньках, когда все они были молоды и жизнь казалась им устроенной куда проще, чем сейчас.
Я сидел в удобном кресле, слушал их воспоминания и курил.
Впервые за долгое время мне не угрожала физическая опасность, скаари не собирались изжарить меня живьем, а сотрудники СБА не стремились вытащить мои мозги и запихнуть их в банку. И в будущем у меня появилась надежда хоть на какой-то период стабильности.
В жизни наступали очередные перемены, и, хотя я помнил древнее китайское проклятие, мне казалось, что эти перемены будут к лучшему.
Несмотря на то, что я по-прежнему находился в мире, о котором слишком мало знал и в котором не занимал никакого положения, несмотря на то что в будущем человечеству грозила самая страшная война, которую только можно было представить, несмотря на то что у меня было очень мало шансов избежать участия в этой войне…
Здесь и сейчас мне ничто не угрожало. И люди, сидевшие рядом со мной, были мне симпатичны и не вынашивали в отношении меня никаких коварных планов.
Я сидел и курил.
И мне было хорошо.
notes
