3
Мы прибыли в Террис в начале этой недели, и надо сказать, местность тут прекрасная. Величественные горы на севере — со снежными вершинами и лесистыми склонами — высятся словно боги-хранители над зеленой плодородной землей. Мои родные края на юге в основном плоские, равнинные. Думаю, они могли бы выглядеть не такими унылыми, если бы их разнообразили несколько холмов.
Здесь живут в основном скотоводы, хотя попадаются и лесорубы, и фермеры. И все равно это пасторальная, пастушеская земля. И кажется очень странным, что именно эти столь откровенно земледельческие места могли породить пророков и теологов, на которых теперь полагается весь мир.
Камон пересчитал монеты, по одной опуская золотые меры в небольшой ящичек, стоявший на столе. Он все еще выглядел ошеломленным, — но, впрочем, это было вполне естественно. Три тысячи мер представляли собой огромную сумму — куда больше, чем Камон мог заработать даже в самый удачный год. Его ближайшие помощники сидели за столом рядом с ним, эль — и хохот — лились рекой.
Вин забилась в свой угол, пытаясь понять, в чем причина ее страха. Три тысячи мер. Братство ни за что не должно было отдать такую большую сумму. Прелан Аррьев выглядел слишком умным, чтобы можно было так легко одурачить его.
Камон опустил в ящичек еще одну монету. Вин никак не могла разобраться, то ли он от большой глупости выставляет напоказ свое богатство, то ли от большого ума. Все шайки дна соблюдали строгое правило: каждый получал долю добычи в соответствии со своим положением. И хотя у иных возникало время от времени желание убить главаря и захватить его деньги, тем не менее удачливый главарь мог обеспечить добычей всех. Убей его — и лишишься будущих доходов… не говоря уж о том, что на тебя обрушится ярость остальных членов шайки.
И все же три тысячи мер… они могли соблазнить даже самого осторожного вора. И вообще все было неправильно.
«Я должна выбраться отсюда, — думала Вин. — Сбежать от Камона, из этой берлоги, на случай если что-то произойдет».
И… куда она пойдет? Одна? Вин до сих пор никогда не оставалась одна, рядом всегда был Рин. Это он вел ее из города в город, и они присоединялись к разным воровским шайкам. Да, Вин любила уединение. Но мысль о том, чтобы оказаться в одиночестве в столице, ужасала ее. Именно поэтому она никогда не пыталась убежать от Рина; именно поэтому она оставалась с Камоном.
Она не могла уйти. Но она должна была это сделать. Вин смотрела из угла, изучая взглядом комнату. В их шайке было не слишком много людей, к которым она испытывала привязанность. И все же нашлась бы парочка тех, кому ей не хотелось бы причинить вред, случись поручителям действительно заинтересоваться их командой. Несколько мужчин, никогда не пытавшихся оскорбить ее или даже — что, конечно, редкость — по-своему проявлявших к ней доброту.
Улеф стоял во главе этого списка. Он не был ей другом, но он стал Вин ближе всех после того, как Рин сбежал. Если бы он пошел с ней, она бы по крайней мере не осталась одна. Вин осторожно встала и направилась туда, где Улеф пил пиво вместе с другими молодыми ворами.
Она потянула Улефа за рукав. Улеф обернулся: он был еще почти не пьян.
— Вин?
— Улеф, — прошептала она, — нам надо уйти.
Он нахмурился.
— Уйти? Куда?
— Просто уйти, — сказала Вин. — Отсюда.
— Сейчас?
Вин настойчиво кивнула.
Улеф оглянулся на своих приятелей: те хихикали, бросая многозначительные взгляды на Вин и Улефа.
Улеф вспыхнул.
— Ты хочешь, чтобы мы куда-то пошли, только ты и я?
— Я не о том, — сказала Вин. — Просто… ну мне необходимо уйти из берлоги. А я не хочу оставаться одна.
Улеф сердито наклонился к ней, от него жутко разило пивом.
— Что это значит, Вин? — тихо спросил он.
Вин немного помолчала.
— Я… я думаю, что-то должно случиться, Улеф, — прошептала она наконец. — Что-то, связанное с поручителями. Я просто не хочу сейчас находиться в берлоге.
Улеф мгновение-другое сидел неподвижно, глядя на нее.
— Ладно, — сказал он. — И сколько времени это продлится?
— Я не знаю, — ответила Вин. — По меньшей мере до вечера. Но мы должны уйти. Сейчас же!
Улеф неторопливо кивнул.
— Задержись тут на минутку, — шепнула Вин, поворачиваясь.
Она бросила взгляд на Камона, который хохотал над собственной шуткой. Потом она осторожно прошла через перепачканную золой и пеплом прокуренную комнату и скрылась в задней части берлоги.
Жилая часть воровского тайного дома состояла из голого длинного коридора, по обе стороны которого лежали матрасы. Здесь было тесно и неуютно, но все же намного лучше, чем в холодных переулках, где приходилось ночевать Вин в те годы, когда они с Рином путешествовали.
«Может, мне опять придется спать на улице», — подумала Вин.
Но она ведь сумела выжить на улице. Выживет и теперь.
Она подошла к своему тюфяку. Из соседнего помещения доносился приглушенный смех и пьяные выкрики мужчин. Вин опустилась на колени, чтобы собрать пожитки. Если что-то случится с шайкой, она уже не вернется в берлогу. Никогда. Но она не может забрать тюфяк прямо сейчас — это был бы слишком откровенный поступок. Так что ей оставалось взять только маленькую коробку, в которой помещалось все ее личное имущество: по камешку из каждого города, где она побывала, сережка, о которой Рин говорил, что она осталась от мамы, и кусочек вулканического стекла размером с крупную монету. Он имел неопределенную форму, и Рин всегда носил его с собой в качестве талисмана. Это была единственная вещь, которую оставил брат, когда сбежал полгода назад. И бросил ее.
«Он всегда говорил, что сделает это, — строго напомнила себе Вин. — Но я никогда не думала, что он действительно может уйти… но он просто был вынужден».
Она сжала осколок обсидиана в ладони, а камешки сунула в карман. Серьгу она вдела в ухо. Вещица была совсем простой: маленький гвоздик, не стоящий даже того, чтобы его украсть. Именно поэтому Вин не боялась оставлять сережку в спальном помещении. Но все же Вин редко надевала ее, боясь, что украшение сделает ее более женственной.
Денег у Вин не водилось, но Рин научил ее рыться в отбросах и попрошайничать. И то и другое было довольно сложным делом в Последней империи, особенно в Лютадели, но, если придется, Вин найдет способ выкрутиться.
Вин оставила коробку и матрас на месте и снова выскользнула в главную комнату. Возможно, она напрасно суетится, возможно, ничего и не случится с шайкой… Но если все же… ну, если Рин и научил ее чему-то полезному, так это беречь собственную шкуру. Взять с собой Улефа было неплохой идеей. У него есть знакомые в Лютадели. И если что-то произойдет с командой Камона, Улеф, наверное, заберет ее с собой…
Вин застыла в центре главной комнаты. Улефа не было у того стола, где она его оставила. Он стоял около бара. Рядом с… Камоном!
— Это еще что такое? — Камон встал, его лицо стало красным, как солнце.
Оттолкнув табурет, он резко шагнул к Вин. Он уже основательно напился.
— Бежать задумала? Выдать меня братству?
Вин бросилась к двери, ведущей к колодцу, отчаянно пробираясь между столами и членами команды.
Табурет, запущенный Камоном, ударил ее в спину и сбил на пол. Острая боль вспыхнула между лопаток. Несколько воров восторженно заорали, когда табурет, отскочив от спины Вин, со стуком упал на доски пола.
Вин лежала, плохо соображая. А потом… нечто внутри нее — нечто, о чем она знала, но чего не понимала, — придало ей сил. Головокружение мгновенно прошло, боль превратилась в сосредоточение. Вин неловко поднялась на ноги.
Камон был уже рядом. Он ударил ее по лицу, как только она встала. Голова Вин дернулась от удара, шея изогнулась с такой силой, что от боли Вин едва не упала снова.
Камон наклонился над ней, одной рукой сгреб за рубашку и подтащил к себе, одновременно занося кулак. У Вин не было времени, чтобы думать или говорить. Она могла сделать только одно. И, бешеным усилием собрав всю свою удачу, она швырнула ее в Камона, усмиряя его ярость.
Камон пошатнулся. На мгновение его взгляд смягчился, пальцы почти разжались.
Но гнев тут же вернулся в его глаза. Бешеный. Пугающий.
— Чертова девка, — пробормотал он, хватая Вин за плечи и встряхивая. — Твой поганый братец никогда не уважал меня, и ты такая же! Я был слишком мягок с вами обоими. Мне следовало…
Вин вертелась, пытаясь вырваться, но Камон держал ее крепко. Она в отчаянии оглянулась на других членов шайки, заранее зная, что увидит. Безразличие. Все отвернулись, кое-кто выглядел смущенным, но не сочувствующим. Улеф стоял рядом со столом Камона, и вид у него был слегка виноватый.
Вин показалось, что она слышит звучащий в голове голос. Голос Рина.
«Дура! Безжалостность — самое логичное из чувств. Ты не должна иметь друзей на дне. У тебя никогда не будет друзей на дне!»
Вин продолжала вырываться, но Камон ударил ее, сбив с ног. Удар был слишком сильным, Вин не могла вздохнуть.
«Это пройдет, — невнятно подумала она. — Он не убьет меня. Я ему нужна».
Однако когда Вин с трудом перевернулась, то обнаружила, что в комнате как будто потемнело, а Камон навис над ней и его пьяное лицо пылает бешенством. Она поняла, что в этот раз все будет по-другому: простыми побоями дело не кончится. Камон ведь решил, что Вин собралась выдать его братству. И вышел из себя.
В его глазах горела жажда убийства.
«Пожалуйста!» — в отчаянии подумала Вин, нашаривая свою удачу, пытаясь пустить ее в ход.
Но отклика не услышала. Удача, как и следовало ожидать, предала ее.
Камон наклонился, что-то бормоча себе под нос, и схватил Вин за плечо. И тут же размахнулся другой рукой — жирные пальцы сжались в кулак, мускулы напряглись, пот лился по его лицу, и одна капля, соскользнув с подбородка, упала на щеку Вин.
В нескольких футах от них внезапно дрогнула и распахнулась дверь, выводившая в колодец. Поднятая рука Камона замерла, когда он оглянулся на дверь, желая знать, какой невезучий воришка решил ровно в этот момент вернуться в берлогу.
Вин воспользовалась моментом. Не обратив внимания на вошедшего, она попыталась отползти от Камона, но оказалась слишком слаба. Ее лицо горело от пощечины, на губах Вин ощущала вкус крови. Ее плечо было неловко вывернуто, бок отчаянно болел от удара об пол. Она попробовала оторвать от себя руку Камона, но тут силы окончательно покинули ее, как и удача. Боль вдруг разрослась, став еще более пугающей, более… настойчивой.
Она в отчаянии посмотрела на дверь. Дверь так близко… очень близко! Вин почти удалось сбежать. Еще бы несколько шагов…
И тут она увидела человека, молча стоявшего в дверном проеме. Он был ей незнаком. Высокий, с ястребиным лицом и светлыми волосами незнакомец был одет в свободный костюм знатного человека с накинутым поверх просторным плащом. Ему было, пожалуй, лет тридцать пять на вид. Он не носил шляпу, зато в руке держал дуэльную трость.
И выглядел он очень, очень разгневанным.
— Это еще что такое? — резко спросил Камон. — Ты кто?
«Как он нашел спуск вниз? — подумала Вин, пытаясь собраться с силами. Боль. Она умеет справляться с болью. — Поручители… может, это они прислали его?»
Незнакомец посмотрел на Вин, и выражение его лица немного смягчилось. Потом он перевел взгляд на Камона — и его глаза потемнели.
Весь гнев Камона мигом растаял, когда он внезапно отлетел назад, как будто его ударило мощным невидимым кулаком. Его рука выпустила плечо Вин, и он грохнулся на пол так, что затрещали доски.
В комнате стало тихо.
«Надо убираться отсюда», — подумала Вин, заставляя себя подняться на колени.
Камон в нескольких футах от нее застонал от боли, и Вин отползла подальше, забившись под свободный стол. В берлоге имелся еще и тайный выход, люк за дальней стеной. Вот если бы доползти туда…
И вдруг Вин ощутила бесконечный покой. Это чувство как будто внезапно упало на нее, заставив ее собственные эмоции умолкнуть, словно их смела чья-то рука. Страх погас, как задутая свеча, и даже боль потеряла значение.
Она замедлила движение, пытаясь понять, из-за чего так переполошилась. Потом встала и замерла, глядя на дверь в колодец. Дышала она тяжело, и голова у нее слегка кружилась.
«Камон только что пытался убить меня! — вспомнила она. — Кто-то чужой ворвался в берлогу. Я должна бежать!»
Однако ее чувства не сочетались с логикой. Ее охватила… безмятежность. Ей было спокойно. И еще она немножко удивлялась.
Кто-то использовал удачу, и объектом ее приложения стала она, Вин.
Вин сразу поняла это, хотя никогда не ощущала на себе воздействие удачи. Она остановилась возле стола, положив руку на деревянную поверхность, потом медленно обернулась. Незнакомец все еще стоял в дверном проеме и изучающе рассматривал ее. А потом он вдруг улыбнулся обезоруживающей улыбкой.
«Что происходит?»
Чужак наконец шагнул в комнату. Шайка Камона замерла за столами. Все выглядели удивленными, но не особо встревоженными.
«Он их всех окатил удачей. Но… как ему удается держать под контролем такое количество людей сразу?»
Вин никогда не могла накопить много удачи, ее хватало только на случайные короткие толчки.
Когда незнакомец вошел в комнату, Вин наконец заметила второго человека, стоявшего за его спиной. Этот второй не производил особого впечатления. Он был ниже ростом, с коротко подстриженными прямыми волосами и небольшой темной бородкой. Он тоже носил дворянскую одежду, но не такую нарядную.
Камон на другой стороне комнаты застонал и сел, держась за голову. И посмотрел на вошедших.
— Мастер Доксон! Да уж, это сюрприз!
— Действительно, — согласился тот, что пониже ростом.
Вин сосредоточилась, сообразив, что уже видела его где-то.
«Кантон финансов. Они оба сидели в комнате ожидания, когда мы с Камоном выходили».
Камон наконец поднялся на ноги, не отрывая взгляда от светловолосого незнакомца. Камон посмотрел на руки мужчины, сплошь покрытые странными пересекающимися шрамами.
— Лорд-правитель… — прошептал Камон. — Выживший в Хатсине!
Вин нахмурилась. Название было ей незнакомо. Но она как будто бы должна знать этого человека? Ушибы и раны все еще болели, несмотря на захлестнувший ее покой, а голова слегка кружилась. Она оперлась о стол, но садиться не стала.
Кем бы ни был светловолосый чужак, Камон явно счел его важной персоной.
— Что ж, мастер Кельсер, — сказал Камон. — Это редкая честь для нас!
Чужак — Кельсер — покачал головой.
— Знаешь, мне не очень-то хочется тебя слушать.
Камон хрюкнул от боли, когда снова полетел на пол. Кельсер при этом даже не повел рукой. Однако Камон валялся на полу, как будто его сбила с ног невидимая сила.
Камон умолк, а Кельсер обвел взглядом комнату.
— Остальные знают, кто я?
Многие из членов шайки кивнули.
— Хорошо. Я пришел в вашу берлогу, потому что вы, друзья, по-крупному задолжали мне.
В комнате стояла абсолютная тишина, если не считать стонов Камона. Наконец кто-то решился заговорить:
— Мы… что-то должны вам, мастер Кельсер?
— Разумеется. Видите ли, мы с мастером Доксоном только что спасли ваши жизни. Ваш недалекий главарь около часа назад вышел из кантона финансов и отправился прямиком сюда. А за ним шло два шпиона братства, а следом за шпионами — прелан высокого ранга и… «стальной» инквизитор.
Все молчали, словно онемев.
«О боже!» — мысленно воскликнула Вин.
Она оказалась права… она просто не сумела вовремя сообразить. Если там был один из инквизиторов…
— С инквизитором я управился, — продолжил Кельсер и немного помолчал, давая ворам осмыслить услышанное.
Кто мог так легко сообщить, что «управился» с инквизитором? Об этих существах говорили, что они бессмертны, умеют заглядывать в человеческую душу, а главное, они — непобедимые воины…
— И я требую соответствующей платы за свою услугу, — закончил Кельсер.
Камон на этот раз не встал: он явно сильно ударился и теперь плохо соображал. Все остальные продолжали молчать. Наконец Милев — темнокожий мужчина, ближайший помощник Камона — взял со стола ящик с золотыми мерами и шагнул к Кельсеру, протягивая ему деньги.
— Это то золото, что Камон получил в кантоне, — пояснил Милев. — Три тысячи мер.
«Милев страшно хочет угодить ему, — подумала Вин. — Да, тут нечто большее, чем просто удача… или это такая удача, какой я не умею пользоваться».
Кельсер немного помолчал и взял ящичек.
— Ты кто?
— Милев, мастер Кельсер.
— Хорошо, главарь Милев, я приму плату, если ты еще кое-что для меня сделаешь.
— И что именно? — спросил Милев после небольшой паузы.
Кельсер кивнул в сторону чуть живого Камона.
— Разберись с ним.
— Разумеется, — ответил Милев.
— Я хочу, чтобы он жил, Милев, — пояснил Кельсер, поднимая палец и грозя новому вожаку, — но не хочу, чтобы он наслаждался жизнью.
Милев согласно кивнул.
— Мы заставим его попрошайничать на улице. Лорд-правитель не одобряет эту профессию… так что Камону нелегко придется в Лютадели.
«Милев все равно избавится от него, как только Кельсер отойдет достаточно далеко».
— Хорошо, — сказал Кельсер, открыл ящичек с монетами и стал отсчитывать золотые меры. — Ты весьма перспективный человек, Милев. Быстро соображаешь и не такой пугливый, как другие.
— Мне уже приходилось иметь дело с туманщиками, мастер Кельсер, — ответил Милев.
Кельсер кивнул.
— Докс, — сказал он, обращаясь к своему спутнику, — где у нас пройдет встреча?
— Я думал, что в лавке Трефы.
— Я не назвал бы это нейтральной территорией, — покачал головой Кельсер. — Особенно если он решил не иметь с нами дел.
— Верно.
Кельсер посмотрел на Милева.
— Я предполагаю вести дела в этом районе. И было бы неплохо заручиться поддержкой местных. — Он держал пригоршню монет, примерно сотню мер. — Мы хотим арендовать на вечер твой тайный дом. Можно это устроить?
— Конечно, — ответил Милев, с готовностью принимая деньги.
— Вот и славно, — кивнул Кельсер. — Теперь уходите.
— Уходить? — неуверенно переспросил Милев.
— Ну да. Забирай своих людей, и бывшего главаря не забудь, и уходи. Мне нужно поговорить наедине с госпожой Вин.
В комнате снова повисла напряженная тишина. Похоже, одну Вин удивило то, что Кельсеру известно ее имя.
— Ну, все слышали? — рявкнул Милев.
Он жестом приказал нескольким головорезам подхватить Камона и погнал всех к лестнице. Вин с опаской наблюдала за ними. Этот Кельсер явно обладал властью, а инстинкты твердили ей, что с такими людьми следует держать ухо востро. Знал ли он о ее удаче? Очевидно, да, иначе зачем ему разговаривать с ней наедине?
«Как Кельсер намерен меня использовать?» — думала она, потирая ушибленное плечо.
— Кстати, Милев, — небрежно бросил Кельсер, — когда я говорил «наедине», я имел в виду, что за мной не будут шпионить те четверо, что прячутся за дальней стеной. Будь добр, забери их с собой.
Милев побледнел.
— Слушаюсь, мастер Кельсер.
— Вот и хорошо. В переулке ты найдешь двух мертвых шпионов братства. Ради нас всех — окажи любезность, избавься от трупов.
Милев молча кивнул, поворачиваясь к выходу.
— Да, Милев… — добавил Кельсер. Милев обернулся.
— Позаботься, чтобы никто из твоих людей не выдал нас. За твоей шайкой уже присматривает Стальное братство… не наживай себе еще и такого врага, как я.
Милев снова кивнул — резко, коротко — и исчез в колодце, плотно прикрыв за собой дверь. Несколько мгновений спустя Вин услышала шаги: кто-то выходил из тайной комнаты. Потом все стихло. Она осталась наедине с человеком, который умудрился напугать толпу головорезов.
Вин посмотрела на дверь. Кельсер наблюдал за ней. Что он сделает, если она попытается сбежать?
«Он утверждает, что убил инквизитора, — думала Вин. — И… у него есть удача. Я должна остаться здесь, хотя бы для того, чтобы выяснить, что ему известно».
Улыбка Кельсера стала шире, и он расхохотался.
— Докс, это все слишком смешно!
Второй мужчина, которого Камон называл Доксоном, фыркнул и двинулся в другой конец комнаты. Вин напряглась, но он направлялся не к ней, а к бару.
— Ты был неподражаем, Кел, — сказал Доксон. — Не знаю, что и делать с твоей новой репутацией. Во всяком случае, не уверен, что смогу держаться подобающим образом.
— Ты просто завидуешь.
— Верно, — согласился Доксон. — Я ужасно завидую твоей способности управляться с мелкими жуликами. Но знаешь, я бы сказал, что ты чересчур жестоко обошелся с Камоном.
Кельсер сел за один из столов. Веселье его быстро угасло.
— Ты же видел, что он делал с девочкой.
— Вообще-то нет, — сухо ответил Доксон, шаря на полках бара. — Кто-то загородил мне обзор.
Кельсер пожал плечами.
— Посмотри на нее, Докс. Бедняжку избили почти до потери сознания. Так что я не испытываю симпатии к толстяку.
Вин стояла на том же месте, внимательно наблюдая за чужаками. Теперь ее раны снова дали о себе знать пульсирующей болью. Между лопатками, наверное, будет гигантский синяк… да и лицо все еще горело от сильной пощечины. И голова немного кружилась.
Кельсер посмотрел на нее. Вин стиснула зубы. Боль. Она умеет справляться с болью.
— Тебе что-нибудь нужно, детка? — спросил Доксон. — Может, холодную примочку на лицо?
Вин не ответила, сосредоточив все внимание на Кельсере.
«Ну же, давай! Скажи, что тебе нужно. Начни свою игру».
Доксон, не дождавшись ответа, пожал плечами и отвернулся к бару. Через мгновение-другое он извлек пару бутылок.
— Что-то стоящее? — поинтересовался Кельсер, поворачиваясь в его сторону.
— Как ты сам думаешь? — усмехнулся Доксон. — Вкус у Камона не слишком изысканный, даже среди воров есть ценители получше. Так что это вино… самогон и тот приличнее.
Кельсер вздохнул.
— Ладно, все равно налей мне стаканчик. — Он снова посмотрел на Вин. — Ты хочешь чего-нибудь?
Вин промолчала.
Кельсер улыбнулся.
— Да не беспокойся ты… мы вовсе не такие страшные, как думают твои друзья.
— Вряд ли они ее друзья, Кел, — бросил из-за стойки бара Доксон.
— Верное замечание, — согласился Кельсер. — Ну, это неважно. Тебе незачем нас бояться, детка. Вот разве что Доксон дохнет на тебя…
Доксон закатил глаза.
— Ну да, или Кел возьмется шутить.
Вин стояла все так же неподвижно и молча. Она могла изобразить слабость, даже обморок, как она делала, общаясь с Камоном, но инстинкт подсказывал ей, что этих двоих на мякине не проведешь. Поэтому она просто стояла на месте, пытаясь оценить ситуацию.
Ее снова охватило спокойствие. Ей как будто предлагали расслабиться, проникнуться доверием, сделать то, что ей предложат…
«Нет!»
Она не двинулась с места.
Кельсер вскинул брови.
— Этого я не ожидал.
— Чего? — поинтересовался Доксон, наполняя вином стакан.
— Ничего, — отмахнулся Кельсер, все так же пристально глядя на Вин.
— Ты хочешь выпить или нет, девушка? — спросил Доксон.
Вин опять промолчала. Всю жизнь, сколько Вин себя помнила, она обладала удачей. Удача делала ее сильной, давала превосходство над другими ворами. Но Вин никогда не понимала, что это такое и как ей удается применять удачу. И теперь логика и инстинкты твердили ей одно и то же: она должна выяснить, что известно чужаку.
Каким бы образом он ни намеревался ее использовать, каковы бы ни были его планы, она обязана все выдержать. Она должна разобраться, как он сумел обрести такую силу.
— Я буду эль, — сказала она наконец.
— Эль? — переспросил Кельсер. — Вот как?
Вин кивнула, осторожно поглядывая на него.
— Да, мне он нравится.
Кельсер почесал подбородок.
— С этим придется поработать, — заявил он. — Ну все равно садись.
Слегка поколебавшись, Вин прошла вперед и села за маленький стол напротив Кельсера. Ее раны болели, но она не собиралась показывать свою слабость. Слабость убивает. Она должна сделать вид, что не замечает боли. Впрочем, когда она села, ее голова почти перестала кружиться.
Мгновение спустя к ним присоединился Доксон; он поставил перед Кельсером стакан вина, а перед девушкой — кружку пива. Но она не стала пить.
— Кто ты такой? — тихо спросила она.
Кельсер приподнял одну бровь.
— А ты, похоже, не слишком умна?
Вин не ответила.
Кельсер вздохнул.
— Я такой загадочный!
Доксон тихонько фыркнул, и Кельсер улыбнулся.
— Меня зовут Кельсер. Можешь считать меня главарем воровской шайки… только моя команда — это нечто большее. Людям вроде Камона нравится думать, что они — хищники, которые кормятся от знати и разных подразделений братства.
Вин покачала головой.
— Не хищники. Падальщики.
Кто-нибудь мог подумать, что в непосредственной близости от самого лорда-правителя любая преступность невозможна. Но Рин давно объяснил ей, что на самом деле все наоборот: вокруг лорда-правителя собралась самая влиятельная и богатая знать. А там, где есть власть и богатство, есть и теневой мир, особенно с тех пор, как лорд-правитель стал обращаться со знатными людьми совсем иначе, чем со скаа. Видимо, благодаря той нежности, которую он испытывал к их предкам.
В любом случае воровские шайки вроде той, что возглавлял Камон, были крысами, кормившимися отбросами города. Как и крыс, их не удавалось полностью истребить, особенно в таком огромном и густонаселенном городе, как Лютадель.
— Падальщики, — с улыбкой повторил Кельсер: похоже, ему это понравилось. — Да, подходящее определение, Вин. Ну, мы с Доксом тоже падальщики… только уровнем повыше. Можно сказать, мы лучше воспитаны… или более честолюбивы.
Вин нахмурилась.
— Вы знатные люди?
— О нет! — воскликнул Доксон.
— Или, по крайней мере, не чистой крови, — уточнил Кельсер.
— Полукровок не существует — так говорят, — осторожно произнесла Вин. — Братство охотится за ними.
Кельсер бросил на нее насмешливый взгляд.
— Полукровок вроде тебя?
Вин как будто ударили.
«Откуда он…»
— Даже Стальное братство совершает ошибки, Вин, — сказал Кельсер. — Если они не заметили тебя, могли не заметить и других.
Вин после паузы задумчиво произнесла:
— Милев. Он назвал тебя туманщиком. Это нечто вроде алломанта?
Доксон посмотрел на Кельсера.
— А она сообразительна, — с одобрением заявил невысокий мужчина.
— Да, в самом деле, — согласился Кельсер. — Милев назвал нас туманщиками, Вин, однако он поспешил одарить нас этим именем. По-настоящему ни Докс, ни я — не туманщики. Однако мы ведем с ними кое-какие дела.
Вин замерла под изучающими взглядами двух мужчин. Алломантия. Таинственная сила, которой обладают знатные люди… ее даровал им лорд-правитель несколько тысяч лет назад в награду за их преданность. Это было основной государственной доктриной, даже скаа вроде Вин прекрасно ее знали. Знать обладала алломантией и особыми правами благодаря своим предкам, по той же причине скаа несли вечное наказание.
Но по правде говоря, Вин совершенно не представляла себе, что такое алломантия. Она имела какое-то отношение к борьбе или к управлению, так ей говорили. Она слышала, что один туманщик, как называют обладающих алломантической силой, способен убить целую воровскую шайку. Впрочем, знакомые скаа рассказывали об этом шепотом и с опаской. И до нынешнего момента она не задумывалась о том, что алломантия — это, возможно, то же самое, что ее удача.
— Скажи-ка, Вин, — заговорил Кельсер, с любопытством наклоняясь вперед, — ты сама понимаешь, что сделала с поручителем в кантоне финансов?
— Я использовала свою удачу, — тихо ответила Вин. — Я заставила его немного успокоиться.
— Или стать менее подозрительным, — уточнил Кельсер. — Чтобы его легче было надуть.
Вин кивнула.
Кельсер погрозил ей пальцем.
— Тебе следует многому научиться. Но первый урок я дам прямо сейчас. Никогда не используй свою эмоциональную алломантию против поручителей. Они обучены распознавать эту силу, они сразу видят, когда ими пытаются манипулировать. Даже высшей знати запрещено так или иначе воздействовать на чувства поручителей. Это именно из-за тебя поручитель послал за инквизитором.
— И молись, чтобы эта тварь окончательно потеряла твой след, — негромко добавил Доксон, прихлебывая вино.
Вин побледнела.
— Но ты ведь не убил инквизитора?
Кельсер покачал головой.
— Я просто отвлек его ненадолго… но и это уже достаточно опасно. Не беспокойся так, большинство слухов об инквизиторах — чистая выдумка. И раз уж он потерял тебя, то больше не найдет.
— Скорее всего, — тихо сказал Доксон.
Вин с опаской посмотрела на невысокого мужчину.
— Скорее всего, — согласился Кельсер. — Мы очень многого не знаем об инквизиторах, они, похоже, не подчиняются общим правилам. Эти штыри в глазах, например, должны были бы убить их. И все мои знания об алломантии никак не объясняют, почему они остаются в живых. Да… Если бы за тобой отправили обычного шпика, натасканного на поиск туманщиков, вообще не стоило бы беспокоиться. Но инквизитор… что ж, тебе придется быть осторожной. Хотя, конечно, это ты умеешь.
Вин нервно поерзала на табурете. Кельсер кивнул на ее кружку с пивом.
— Ты не пьешь.
— Вы могли что-нибудь туда подсыпать, — буркнула Вин.
— О, мне незачем заниматься подобными вещами, — с улыбкой сказал Кельсер, доставая что-то из кармана. — Ты просто сама, добровольно выпьешь вот эту таинственную жидкость.
Он поставил на стол маленький флакончик. Вин, нахмурившись, уставилась на него. В жидкости, на самом дне, осели какие-то темные крупинки.
— Что это? — спросила она.
— Если я скажу, никакой загадки не останется, — ответил Кельсер, посмеиваясь.
— В этом пузырьке, — вздохнув, сообщил Доксон, — спиртовой раствор и металлическая пыль.
— Металлическая? — недоуменно переспросила она.
— Здесь два из восьми основных алломантических металлов, — пояснил Кельсер. — Мы должны провести эксперимент.
Вин продолжала пристально смотреть на флакон. Кельсер пожал плечами.
— Ты выпьешь это, если хочешь побольше узнать о своей удаче.
— Сначала сам половину выпей, — сказала Вин.
Кельсер вздернул брови.
— Похоже, у тебя паранойя.
Вин промолчала.
Наконец Кельсер, вздохнув, потянулся к флакону. Он вытащил пробку.
— Встряхни сначала, — сказала Вин. — Чтобы тебе досталась часть осадка.
Кельсер поднял глаза к потолку, но послушно встряхнул флакон и влил в себя половину его содержимого. Со стуком поставил флакон на стол.
Вин продолжала хмуриться. Потом перевела взгляд на Кельсера: тот улыбался. Он знал, что завоевал девочку. Он продемонстрировал ей свою силу, разбудил в Вин любопытство.
«Подчиняться владеющим силой можно только по одной причине: чтобы однажды научиться тому, что умеют они». Так говорил Рин.
Вин протянула руку, взяла флакон и решительно проглотила жидкость. И замерла, ожидая какого-то магического превращения или прилива сил… или хотя бы признаков отравления. Но ничего не почувствовала.
«Как-то это… скучно», — подумала она, откидываясь на спинку стула, и просто так, из любопытства, потянулась к своей удаче.
И тут же ее глаза изумленно расширились.
Удача была внутри, но она стала похожей на большой слиток золота. Запас силы был огромным, превосходившим понимание Вин. Прежде ей всегда приходилось экономить свою удачу, ограничивать себя, использовать ее по капельке. А теперь Вин ощущала себя как умирающая от голода женщина, внезапно попавшая на пир в знатный дом. Вин выпрямилась, ошеломленная, всматриваясь в огромное богатство внутри себя.
— Ну же, — негромко сказал Кельсер, — испытай ее. Потешь меня.
Вин осторожно потянулась мыслью внутрь себя, касаясь неожиданно обретенной бездны удачи. Зачерпнув немножко, она бросила удачу в Кельсера.
— Неплохо, — Кельсер нетерпеливо наклонился вперед. — Но мы уже знаем, что ты умеешь это делать. Теперь проведем настоящую проверку, Вин. Способна ли ты проделать нечто другое? Ты можешь смягчить мои чувства, но можешь ли ты разжечь их?
Вин нахмурилась. Она никогда не использовала удачу подобным образом, она даже и не осознавала, что ей это доступно. А почему он так волнуется?..
Преисполнившись подозрения, Вин коснулась своего источника удачи и тут же заметила кое-что интересное. То, что она вначале приняла за один огромный источник силы, оказалось на самом деле двумя источниками. Это были два разных типа удачи.
«Восемь. Он сказал, металлов восемь. Но… что тогда делают остальные?»
Кельсер ждал. Вин потянулась ко второму, незнакомому источнику удачи и так же, как делала прежде, направила удачу на Кельсера.
Улыбка Кельсера растянулась до ушей, он выпрямился и посмотрел на Доксона.
— Вот так! Она это сделала!
Доксон покачал головой.
— Если честно, Кел, я не знаю, что и думать. Мне и одного тебя более чем достаточно. А уж если таких станет двое…
Вин подозрительно посмотрела на него, прищурившись.
— Двое каких?
— Даже среди знатных людей алломантия — редкость, Вин, — заговорил Кельсер. — По правде сказать, это наследственное искусство, и среди знати есть несколько сильных родов. Однако кровь еще не гарантирует обретения алломантической силы. Многие знатные люди владеют только одним из восьми базовых аспектов алломантии. И тех, кто это умеет, называют туманщиками. Иногда сила проявляется в скаа — но только в тех скаа, в которых течет благородная кровь, причем кровь ближайших предков. Один туманщик приходится примерно на… примерно на десять тысяч скаа-полукровок. Чем ближе родственник знатной крови и чем сильнее кровь, тем более вероятно, что скаа родится туманщиком.
— Кем были твои родители, Вин? — спросил Доксон. — Ты их помнишь?
— Меня вырастил мой сводный брат Рин, — смущенно ответила Вин.
Это была не та тема, которую стоило обсуждать с посторонними.
— Он что-нибудь рассказывал о твоих отце и матери? — задал Доксон новый вопрос.
— Так, немножко, — призналась Вин. — Рин говорил, наша мать была шлюхой. Не то чтобы она сама выбрала этот путь, просто в нижнем мире… — Она умолкла, не договорив.
Однажды мать пыталась убить ее, когда Вин была еще совсем маленькой. Вин почти не помнила этого. Ее спас Рин.
— А что насчет отца? — поинтересовался Доксон.
Вин посмотрела ему прямо в глаза.
— Мне говорили, он был высшим преланом Стального братства.
Кельсер негромко присвистнул.
— Ну, это нарушение закона нельзя воспринимать без иронии!
Вин уставилась в стол и наконец протянула руку, взяв свою кружку с пивом и сделав основательный глоток.
Кельсер улыбнулся.
— Большинство высших поручителей братства — очень знатные люди. Твой отец вместе с кровью передал тебе редкий дар.
— Так значит… я одна из тех туманщиков, о которых ты говорил?
Кельсер отрицательно качнул головой.
— Вообще-то нет. Как раз поэтому ты нас так и интересуешь. Туманщики обладают только одной алломантической силой. А ты только что доказала, что владеешь двумя. А если у тебя есть по крайней мере две из восьми, то ты можешь открыть в себе и остальные. Так уж устроено: если ты алломант, то ты обладаешь или всего одной силой, или получаешь их все. — Кельсер наклонился вперед. — В общем, Вин, ты — из тех, кого обычно называют рожденными туманом, то есть от рождения обладающими мистической силой. Даже среди знати такие люди чрезвычайно редки. А уж среди скаа… ну, достаточно сказать, что я за всю жизнь видел только одного скаа — рожденного туманом.
В комнате стало намного тише. И намного спокойнее. Вин смотрела на свою кружку, не видя ее. Рожденные туманом. Она слышала разговоры о них, конечно. Легенды.
Кельсер и Доксон сидели молча, не мешая Вин думать. Но вот наконец она заговорила:
— Ну и… что все это значит?
Кельсер улыбнулся.
— Это значит, что ты, Вин, весьма необычная персона. У тебя есть сила, которой позавидуют даже высшие вельможи. И если бы ты родилась аристократкой, эта сила могла бы сделать тебя одной из самых влиятельных и опасных фигур во всей Последней империи. — Он наклонился поближе к Вин. — Но ты не аристократка. Ты не знатная леди, Вин. И ты не обязана играть по их правилам… а это делает тебя еще более могущественной.
