ГЛАВА 5
Когда он был маленьким, то в этом лесу было не так уютно как сейчас. Он помнил как раздавался гром, хотя при этом на небе не было ни тучки, а на землю лился ясный солнечный день. Это пугало в особенности. Гром сопровождающий потоки воды низвергающиеся с неба тоже был страшен, но его можно было связать с погодой, а вот этот…
Именно после этого грома, он потерял свою мать и остался один. Тогда ему уже не нужно было материнское молоко и он вполне мог обходиться обычной пищей, но потерю матери он переживал особо. Он все не решался оставить ее и крутился рядом, толкая ее носом и пытаясь таким образом заставить встать, но был вынужден бежать, когда из–за деревьев появился двуногий.
Потом было два года почти полного одиночества. Только одной зимой ему удалось присоединиться к группе самок, зимовавших с молодняком. Не раз ему приходилось избегать гибели от клыков хищников, пытавшихся добраться до него. В память об этом он нес на своем теле несколько шрамов. Но несмотря ни на что, он все же сумел выжить, вырасти и возмужать.
Заматеревший двухгодовалый самец, он теперь имел свою территорию, на ней было два участка, на которых самки предпочитали проводить отел. С тех пор, он больше не слышал этот необычный гром и не встречал этих двуногих.
Двуногие! Он вздернул голову и начал опасливо осматриваться. Неужели он ошибся и этот отголосок запаха, въевшийся в его память навеки, ему только показался. Он начал вертеть головой по сторонам, пытаясь понять, есть ли опасность или она ему только показалась. Наконец он решает, что любопытство может ему дорого стоить и лучше покинуть это место.
Хлопок! Нет, это не гром, но и этот звук пугает его ничуть не меньше. Он прыгает, но тут же понимает, что его попытка тщетна. Тело под левой лопаткой пронзает резкая и нестерпимая боль и оно больше непослушно его воле. Самец падает на траву. Он еще жив и видит как к нему быстро приближается двуногий. Вот в его руке блеснула какая–то полоска, которую он подносит к его горлу.
- Тынк, а ведь ты его чуть не упустил.
- Но не упустил же, — возражает второй охотник, отирая окровавленный нож о шкуру убитой косули.
- Ладно. Но в следующий раз, стрелять буду я.
- Договорились. Ну что, понесли в лагерь?
Увязав ноги добычи, они насадили ее на срубленную толстую ветку, способную выдержать не такой уж и большой вес косули и направились к месту лагеря. Тот находился на берегу большого озера, их вождь отчего–то называл его Байкалом. В том месте имелся язык суши, который выдавался на озерную гладь. Говорят, что именно на этом месте и обосновались посланники Великого духа, когда только появились на их землях.
В это легко верилось, потому что там имелось множество свидетельств их обитания. Это и спиленные деревья и ограда и оставшиеся постройки. Кстати, одну из них они очень даже использовали. Это была баня, сделанная из камышовых матов обмазанных глиной. Правда пришлось ее немного отремонтировать, но зато теперь можно было мыться почти с таким же удобством как и в Новом. Отчего–то именно так псы называли свое стойбище.
Вот уже полгода они занимались необычными вещами. Как говорил Дим, они обучались воевать и назывались теперь не охотниками, а воинами. Не сказать, что это им не нравилось. Учиться таким вещам всегда интересно, тем более Дим знал столько всего, что этот интерес и не думал пропадать. Оказывается между войной и охотой не так уж и много общего, хотя их охотничьи умения тоже очень даже полезны, но есть и много отличий.
Они учились драться. Мало быть ловким и сильным, немаловажным оказалось и знать, как именно можно использовать свою ловкость, чтобы это принесло успех в схватке. Вот взять Дима — он уступал им как в ловкости, так и в скорости, и в силе, но всякий раз, когда они начинали бороться выходил победителем. Он был способен вывернуться из захвата, из которого вырваться казалось просто невозможно и в то же время, сделать такой захват, из которого теперь действительно вырваться уже нельзя. Он мог одним ударом лишить сознания своего противника. Да много чего он умел. И вот этому он обучал их. Потому что теперь их задача не охотиться и добывать пропитание для своих семей, а защита племени.
Вейн утверждает, что затеянное Такункой и другими шаманами кочевье это ошибка и она приведет к гибели всех родов отправившихся на большую охоту. Вначале верилось в это с трудом. Ведь Такунка прав, новое оружие дает много преимуществ. Но Дим поддержал Вейна и заявил, что наличие нового оружия вовсе не означает полное превосходство. Нужно еще уметь его грамотно использовать. Теперь, через несколько месяцев неустанных тренировок и учебных схваток, они знали это точно.
Правда в том, что Вейн окажется прав и всех ушедших на летние стоянки ждет гибель, они не верили. Да, они многому научились и теперь способны побить куда больший отряд, чем их собственный. Но ведь охотники других племен не умеют так драться, так что новое оружие окажется очень большим подспорьем, чтобы победить врагов. Мало того, они считали неправильным то, что десяток подготовленных мужчин, воинов, которые призваны защищать племя, а именно об этом говорил Дим, сейчас сидят на этом озере, в то время как их соплеменникам на летних стоянках угрожает опасность.
Вот наконец и лагерь. Охотников с добычей встречают радостными возгласами. Сегодня воскресенье и ежедневных занятий нет, так что все находятся в праздном безделье. Позволь Дим, так все побежали бы на охоту, но существовала четкая очередность таких выходов. С одной стороны, здесь всегда должно быть достаточно воинов, чтобы пресечь прорыв охотников из других племен на территорию сауни. С другой, просто не было необходимости в большом количестве продовольствия, только так, разнообразить стол.
Перед тем, как отбыть на охрану пограничных рубежей, Дмитрий провел очередную охоту и без особого труда подстрелил одного мамонта. Тут была только одна сложность, пришлось три дня просидеть в засаде, чтобы животные приблизились достаточно близко. Изготовленного им скорпиона вполне хватало, чтобы с расстояния в пятьдесят–шестьдесят метров произвести смертельный для этой горы выстрел.
Конечно, убитый весной мамонт, это вовсе не то же самое, что осенью, и уж тем более, его жесткое мясо не сравнится ни с кабанятиной, ни с олениной. Но для обеспечения продовольствием всех собравшихся в окрестностях Нового на продолжительный срок, вполне подходило. Большим подспорьем в этом плане служил устроенный ледник, так что запасы вполне могли сохраниться в свежем виде. Все же остающимся охотникам будет очень сложно прокормить всех женщин и детей. Да и вылазки придется делать все дальше, так как такими темпами они очень быстро изведут или распугают живность по всей округе.
Но главное все же это то, что как таковых охотников оставалось не так чтобы и много. Сезон начался, потребность в металле только возрастает. Основное количество изделий отправилось вместе с ушедшей частью племени, именно на их обеспечение были направлены почти все силы кузнецов. Нельзя было забывать, что все эти ножи, топоры, наконечники попросту попадут в руки противников сауни.
Так–что, люди были задействованы на производстве по максимуму. Тут уж свою волю явил Вейн, хотя Дмитрий и был против принудиловки, вот только убедить шамана ему не удалось. Тот вполне резонно заявил, что если людей не заставить, то они будут спокойно дожидаться возвращения Такунки и родов, ведь тогда можно будет все получить затратив куда меньше сил. Ага, идея о том, чтобы обогатиться такими желанными игрушками на халяву, всем пришлась очень даже по вкусу.
Несмотря на выходной день, лично себе Дмитрий расслабляться не позволял, проводя его в трудах. Звон молотка был слышен далеко окрест. Прихватив с собой набор для малой кузницы и запас угля, он расположился в старой постройке и мастерил наконечники для болтов.
Сами болты ладили бойцы в свободное время. Некоторые и сейчас, от нечего делать, строгали заготовки или прилаживали оперение с наконечниками. Но делалось это неторопливо, с эдакой ленцой. А к чему спешить, ведь у каждого имеется уже около шести десятков снарядов, куда гнать–то?
Вообще–то Соловьев считал что гнать есть куда и запас у них не такой уж и великий, но решил не перегибать и без того парням доставалось неслабо. Сам Дмитрий тоже упахивался от души, мало того, вечерами под тусклым светом свечей, он продолжал записывать и вычерчивать все, что только мог вспомнить. Так что выматывался он капитально, сам поражаясь своей работоспособности. Но тут уж ничего не попишешь. У него есть только один шанс заставить мужчин выкладываться по полной — личным примером. Подобный подход уже себя оправдал с Табуком, взвалившим на себя выплавку металла и Гаруном, прописавшимся в кузнице. Не факт что окажется столь же действенным на других, но уж одна только принудиловка точно до добра не доведет.
- Ого, сегодня свежее мясо!
Обитатели лагеря не скрывали своего восторга потому как апука, да еще из мамонта, и рыбная диета успели поднадоесть. Здесь имелся ледник, вот только прошлой зимой Дмитрий как–то не озаботился обновлением в нем льда. Хватало других забот, так что этот момент он упустил, о чем теперь искренне сожалел. Ничего, в этом году обязательно озаботится. Заставу на полуострове, скорее всего, будут обустраивать на постоянной основе. Место очень удобное, в особенности в плане обороны, если их захотят извести. А ведь захотят, тут к гадалке не ходи. Не сразу, но такое желание обязательно появится.
Разделать косулю оказалось делом весьма быстрым. На что Дмитрий поднаторел в ковке наконечников, но вот не успел он закончить один, как с улицы послышался запах жарящегося мяса. Волна слюны буквально затопила рот. Ну а чего вы хотели, он же не робот автомат, что пашет без устали и желания перекусить. Готовое изделие шипя и плюясь вскипающей вокруг него водой, отправилось в бадью. На сегодня шабаш.
Дмитрий довольный собой вышел из под навеса. Шашлыки уже во всю готовились. Несмотря на то, что местные готовили на кострах всю свою сознательную жизнь, отчего–то делали они это либо в керамических горшках, но это женщины. Либо на открытом огне, тут уж мужики. Бывало могли приготовить на раскаленных углях, именно, что непосредственно на них. Соловьев сумел привнести в это дело нечто новое, оказывается можно запечь мясо над углями и получалось при этом куда лучше, чем известными местным методами. Мясо меньше подгорало и лучше пропекалось. Так что новинку охотники восприняли сразу и с энтузиазмом. Только сам новатор особого восторга не испытывал, вот появится в достаточном количестве хотя бы лук, тогда другое дело, с отсутствием перца придется смириться окончательно.
- Дим, мясо скоро будет готово, — окликнул его один из охотников, Харка.
- Хорошо, я пока умоюсь.
Дело к вечеру, так что считай у него конец рабочего дня. Ну сегодня немного раньше, так ничего страшного. Если бы охотники управились быстрее, то он пожалуй после обеда опять вернулся бы в кузницу но раз уж так получилось… С другой стороны, сможет сегодня присесть за бумаги еще до наступления темноты. Все же корпеть над писаниной при естественном освещении совсем не одно и то же, что и при искусственном, да еще и при таком.
Они уже приговорили косулю, когда с наблюдательной вышки раздался тревожный крик. Была у них такая, устроили у вершины одного из высоких деревьев небольшую площадку, чтобы могло разместиться пара человек. Так было куда сподручнее наблюдать за озером. При этом самого наблюдателя укрывала крона дерева.
Дмитрий уже приготовился засесть за бумаги, но вынужден был отложить их в сторону. Неужели началось? По идее еще слишком рано. Лето только–только вступало в свои права, не могло это произойти так скоро. Опять же, если случилось, то соседям отправляться в набег совсем не с руки. Сезон большой охоты это не шутки. Эти дни, залог выживания племени в зимнюю пору, когда нет ни рыбалки, ни нормальной охоты.
С другой стороны, как он не был уверен в неизбежности того, что должно было произойти, как он не ждал этого — в глубине души все же надеялся, на ошибочность своих суждений. Понятно, что в этом случае, появится ряд трудностей и все его планы пойдут псу под хвост. Но вот гибели тех, кто волей судьбы оказались его соплеменниками или добрыми соседями, не хотелось категорически.
Подумаешь, не сможет добиться многого из того, что планировал. Особой беды в этом нет. Ну будет основное племя жить по своим законам. Ну будет он получать меньше чем планировал. Но уж в Новом он сможет завести свои порядки и наладить земледельчество. Такунка он конечно крови попьет, но не выпьет же ее всю, не дурак.
Преимущества использования железа видны даже самым отъявленным противникам, тем кто ни в какую не хочет обзаводиться новинками. Тут скорее сказывалась их ленивая натура. Они ведь были готовы меняться, но Дмитрию просто не нужны их изделия из кости, камня или мясо. Даже выделанные шкуры пока не представляли интереса, хотя товар этот был и дорогой, но не ко времени, после прошедшего мора запас их был все еще велик. А вот нужное ему, они делать не хотели, больно хлопотно и требовало вложения большого труда. Ну и как это принять, когда лень матушка вперед них родилась?
Так что по большому счету Дмитрию и Ларисе ничто не угрожало. Даже Вейну от этого беды особой не будет, разве только из верховного шамана он превратится в обычного и лишится сегодняшнего авторитета. Да это сильно затормозит развитие, но с другой стороны, даже уже привнесенное это прямо таки огромный скачок. Так что, ожидая плохого, Дмитрий совершенно искренне надеялся на то, что он ошибается.
Забраться на вышку, используя приставленный ствол с коротко обрубленными сучьями, не составило труда и вскоре он уже вооружился биноклем, что вручил наблюдателю.
- Что там?
- Там где река вытекает из озера пироги, — говоря это, наблюдатель выставил шесть пальцев. Ну да, со счетом как и со словарным запасом тут большие проблемы.
Дмитрий поднес бинокль к глазам и картинка тут же приблизилась. Расстояние так себе, километра два, солнце только катилось к закату, так что видимость хорошая. Конечно с такого расстояния не рассмотреть подробностей, но то что там мужчины, женщины и дети, видно хорошо, как и то, что многие передвигаются с трудом.
Выходит, его надежды не оправдались, а мрачные прогнозы почти сбылись. Это были сауни. Представители другого племени здесь могли появиться только для набега и в виде одних охотников. На берегу озера сейчас наблюдалось порядка тридцати человек, причем большинство составляли дети, несколько женщин, а вот мужчин он сумел рассмотреть только троих, один из них серьезно ранен, сам передвигаться не может. Заметны двое раненых и среди женщин. Погуляли, йошки матрешки.
- Что там?
Все обитатели заставы собрались под деревом, обуреваемые любопытством. С развлечениями тут слабо, так что каждая новость очень даже желанна, но в голосах слышится напряжение. Еще бы. Ведь им прекрасно известно за какой надобностью они здесь. Новость может означать и близкую схватку с врагом.
- Это наши. Но их немного, — тут же ответил наблюдатель.
- Как?
- Что они делают?
- Они плывут сюда?
- Спускайся, я посмотрю.
- Тихо, — раздался властный голос Дмитрия. Умел он когда нужно говорить так, что все начинали прислушиваться. — Это сауни, и похоже недавно на них напали, есть раненные. Куда! Стоять!
А как не гаркнуть, когда все мужчины тут же побежали к устью ручья, где находятся пироги. Еще чуть и понесутся по водной глади помогать соплеменникам, а главное узнать, что же там случилось. Вот только действовать так нельзя. Глупо это и может стоить очень дорого.
- Слушай приказ. Всем надеть доспехи и взять оружие. Собираться как в бой.
- Но ведь это сауни, а не враги?
- А кто сказал, что за ними не гонятся? А вдруг когда мы к ним доберемся, там уже будут враги. И что тогда делать? Драться с одними ножами? Думать нужно, йошки матрешки!
Дмитрию пришлось изрядно помучиться, пока он сумел таки получить то что хотел. Война подразумевает под собой применение оружия с обоих сторон, так что нужно было озаботиться не только вооружением, но и средствами защиты. Самое простое как ему показалось это кожаный доспех и щит. Вот только если со щитом особых проблем не было, с обработкой кожи возникли трудности.
Он только слышал такой термин как вываренная кожа, но что это на самом деле не представлял. Хорошо хоть запас по времени имелся. Подразумевая, что в названии заложена и технология, он решил экспериментировать с кипяченой водой. Надо сказать, что свою роль в этом деле сыграло и обычное ощипывание птицы, которую перед этим процессом на десяток секунд опускают в горячую воду. Только задумавшись о производстве доспеха, Дмитрий обратил внимание на тот факт, что после ошпаривания кожа птицы становится несколько более жесткой и сжимается туго обтягивая тушку.
Как обычно метод Дмитрия включал в себя множественные повторения из проб и ошибок. В результате этих столь непродуктивных действий, ему удалось получить нечто удобоваримое, правда выяснилось и то, что при выкройке придется делать некоторый запас. Куски кожи заметно садились, правда при этом происходило ее утолщение, что на его взгляд только на пользу.
Выяснилось, что и сушить изделие нужно по особому. Солнечные лучи никак под это дело не подходили, кожа трескалась. В конце концов решил сушить в жарко натопленной бане, разумеется без воды на каменку. Получилось вполне хорошо. Форма придавалась без труда, а изделие выходило настолько жестким, что могло в чем–то противостоять даже железу, про камень и кость и говорить нечего. А если учесть тот факт, что использовал он шкуру мамонта, то получалось вообще отлично.
Вот только оставался вопрос — как быть, в сырую погоду. Влага она не могла не оказать своего воздействия на изделие и неизменно его размягчала. После высыхания кожа опять становилась твердой, вот только трескалась и при этом происходила деформация, хоть бери и опять навешивай на форму для просушки.
Лариса предложила пропитать жиром, но Дмитрий посчитал, что тот может негативно сказаться на твердости. Нужно что–то, что будет застывать. И тут его осенило. Эрзац–воск! Тот самый минерал, который нашли неподалеку от Нового. Если его расплавить и натереть им изделие то образуется защитная пленка. Конечно, покрытие нужно будет постоянно подновлять, но ведь лучше уж так, чем как есть. И как только его предки умудрялись делать кожаные доспехи не боящиеся влаги?
Как ни странно, но он нашел ответ и на этот вопрос. Вернее нашел один из его парней и что самое интересное совершенно случайно. Тут все дело в спешке. Доспехи каждый делал себе сам, под присмотром Дмитрия. Он всячески старался сделать так, чтобы любая технология становилась достоянием хотя бы нескольких человек. Кто знает как оно выйдет с письменностью, личный опыт пока был самым надежным средством. Он и мальчишкам, постоянно вертящимся вокруг, все показывал и разъяснял настолько подробно, насколько вообще возможно. Так как форма для панциря была одна, то и делали доспехи по одному.
И вот. Тынк, которого уже ждал его товарищ, чтобы отправится на охоту, вынес из бани, после просушки, панцирь и не став дожидаться пока тот остынет, начал наносить на него воск. Дмитрий так ничего и не узнал бы, если бы не услышал как чертыхается молодой охотник. У него никак не получалось нанести слой воска, который весьма резво впитывался в горячую кожу. Но наконец та поостыла и процесс пошел. Вот только Дмитрий в этом увидел другое.
Он взял свой, уже навощенный панцирь и направился во все еще натопленную баню. Кожа прогрелась, а затем Дмитрий увидел, что пленка из воска исчезла, впитавшись в нее. Ох и насиделся он в этой жаровне, пока не заметил, что воск начал проступать с обратной стороны. При этом он извел чертову уйму воска, ну ничуть не меньше, чем весил сам панцирь, который стал вдвое тяжелее. Но зато результат порадовал. Теперь изделие не только не боялось влаги, но и стало прочнее. Правда, поначалу присутствовал эдакий аромат керосина, но вскоре он выветрился.
Вот так и получилось ему обмундировать всех своих парней в доспехи, которые по местным меркам были сродни броне. Конечно, арбалетный болт пущенный с расстояния в полсотни метров он не удержит, как не выстоит и против сильного прямого удара копьем с железным наконечником. Но с другой стороны, тут такого оружия не так чтобы и много, а от любого местного считай стопроцентная защита.
Стандартное вооружение его бойцов кроме доспехов включало в себя, щит, короткий, сантиметров в пятьдесят, меч, большой нож, копье, а скорее рогатина, чтобы и на животного и на врага, топорик, на манер томагавка, только чуть массивнее, чтобы при случае не только как инструмент использовать и наконец арбалет. Всем этим он сумел обеспечить свое воинство уже к середине весны, после чего начался новый этап обучения. Носить такой запас вооружения, а уж тем более бегать по лесам и буеракам, оказалось трудно и жутко неудобно. Даже Дмитрий, вполне осознавая, что это необходимость, чертыхался от всей своей широкой души. Вот только молча, никоим образом не выказывая своего недовольства бойцам. А уж у тех–то все било через край.
Понадобилась пара месяцев, пока они все, включая и Дмитрия, попривыкли к этому издевательству. Но зато теперь снаряжение и вооружение уже не казалось инородным. Где–то пообмялось, где–то на теле появились грубые наросты, которые теперь не натирались в кровь. Одним словом пообтерлись, попривыкли.
Вооружился отряд весьма скоро, да оно и не удивительно. Это сегодня они празднуют лодыря, а так каждый день при полном снаряжении. Ведь мало научиться главное чувствовать во всей этой сбруе, стесняющей движения, так же свободно, как и без нее. Пришлось о каких–то пасах позабыть и компенсировать их наличием защиты, что–то привнести новое. Окружающие даже заметили, что походка и вообще манера двигаться у новоявленных воинов изменились и весьма разительно. В общем–то ничего удивительного, это просто неизбежно, а тут ведь не только доспехи добавились, внесло свою лепту и изучение боевых навыков.
Конечно из Дмитрия тот еще мечник или копейщик, он эту науку постигал в детских играх, когда они махали палками стенка на стенку, но здесь не было и таких. К тому же, даже детские ухватки оказались вполне эффективными против местных охотников. Большим подспорьем оказались навыки рукопашного боя, просто пришлось дополнять их холодным оружием. То же копье, вполне можно было использовать как шест, которым он учился владеть, насмотревшись китайских фильмов.
А вот собак Дмитрий решил оставить в лагере. Именно таким образом он разрешил вопрос о разделении полов, чтобы избежать перекрещивания. Ну, а раз такая проблема возникла, то лучше уж им пополнить ряды его армии, как ни крути, а минимум на четыре бойца прибавилось, причем каждый из них уже был способен противостоять волку.
Как он это узнал? А просто все. Дмитрий и не думал отказываться от идеи кормить щенков волчатиной. Ему нужны были звери, дружащие с людьми и готовые прийти им на помощь, а не комнатные болонки или пекинесы, с которыми прикольно поиграть, умиляясь при этом их внешним видом. Вот и затеял он охоту на волков. Но то ли он чего–то недопонял насчет облавной охоты, толи насчет флажков это полная муть, однако ограждение из веревок и флажков на этих зверюг не произвело ровным счетом никакого эффекта. Волки легко перемахивали через флажки и уходили. Ну, хотя бы на загонщиков не кинулись и то радует.
______________________________________________________
***Дмитрий действительно не знал одной тонкости — волки боятся не самих флажков, а запаха человека исходящего от них. Однако, в этом мире, где человек все еще запросто может оказаться добычей хищников, его запах мог и не произвести ровным счетом никакого эффекта.
______________________________________________________________________________
Пришлось идти по другому пути, который оказался куда как полезнее. Он не раз видел по телевизору, как отлавливают на живца тех же львов и тигров. Прикинув и решив, что волки ничуть не лучше, он приступил к созданию чего–то подобного. Он построил большую клетку с падающими перегородками. В дальнем конце привязал кролика, живого и вполне упитанного. Видя добычу и не имея возможности подобраться к ней, волк наконец обнаруживает проход в клетку и идет по нему, но по пути ему никак не удается миновать сторожки. Хлоп. Две упавшие решетки, отсекают его как от кролика, так и от свободы.
Таким макаром и используя три клетки, за зиму удалось добыть более трех десятков лис, шкуры которых пошли на шубы его женам. Лариса была просто в восторге, от подобного подарка, хотя и заявила эдак полушутливо что муженек мог бы озаботиться и собольей. Было добыто и пара десятков волков, которые все пошли на прокорм собачкам.
Правда были и недовольства со стороны охотников и женщин. Волкам не удалось помереть легко, перед этим им пришлось драться, а как результат рассвирепевший победитель, рвал своего противника без всякой жалости. Дмитрий и не думал вмешиваться в процесс, бог с ней со шкурой, в этот момент он мог только радоваться тому, что приплод оказался очень даже достойным, а у него будут дополнительные бойцы.
Так что если что случится, то эти мальчики начнут рвать всех подряд, разумеется кроме воинов. Этих они легко распознают по простой причине, собачки провели с ними бок о обок не один месяц. Чего никак не скажешь об остальных, ведь в псину не встроишь опознаватель свой–чужой. Для собаки есть свои, которых она знает и есть чужие, делящиеся на тех кого можно рвать и кого рвать ПОКА не надо, а в драке какие уж тут разделения. Нет, в бою остановить их конечно можно, теоритически, но кто же будет отвлекаться на это. Так что все за то, чтобы ребятки посидели в своем загоне.
Когда отряд направился к месту высадки соплеменников ни по озеру, как было бы быстрее, а пешочком через лес, да еще и соблюдая меры предосторожности, это уже не вызвало ни у кого удивления. А чего удивляться, если это получается боевой выход? Мало того, передвигались соблюдая предосторожность, чтобы не попасть в какую засаду. Конечно сомнительно это, но Дмитрий и не думал забывать о том, что местные великолепные охотники и мастера устраивать засады. Что с того, что это практиковалось только на охоте? Никогда не поздно применить эти умения и против человека. И наконец, все когда–нибудь случается впервые. Так что лучше поберечься.
Примерно через полчаса, они наконец достигли места стоянки беглецов. Ничего не скажешь, вовремя. Вот еще чуть–чуть и было бы поздно, но как видно Великий дух решил вознаградить, уже успевших настрадаться людей. А и то, сколько можно–то, из более чем семи сотен отправившихся в это кочевье, вернулись только вот эти жалкие остатки.
Когда Дмитрий с бойцами уже были неподалеку, то в уже скудном свете заходящего солнца, заметили чужаков. Как видно те еще раньше обнаружили беглецов и высадившись на берег, решили напасть на них с суши, обойдя стоянку через лес. Именно по этой причине первые в этом мире воины регулярной армии, оказались у них за спиной.
В том, что это враги сомневаться не приходилось. Никому другому вот так подкрадываться просто не имело смысла. Поэтому едва завидев незнакомцев, бойцы сразу же ринулись в атаку и среди деревьев тут же поднялся гвалт. Руководить боем в подобной ситуации не было никакой возможности, так что Дмитрию оставалось только выступить в роли обычного бойца. Хорошо хоть, парни продолжали держаться парами, в которые были сведены еще раньше и все время обучения в основном действовали вместе.
Дмитрий понимал, что лучше если бойцы будут работать в разных парах, это способствовало бы тому, что в ходе схватки случайные двойки будут столь же эффективны, как и сработавшиеся. Но в условиях только зачатков дисциплины, он посчитал, что подобный подход будет куда лучше. Именно по этой причине сам он, будучи одиннадцатым, действовал в одиночку. На тренировках он выбирал себе в напарники каждый раз кого–нибудь из тех, кто оставался без пары, ведь один всегда находился на наблюдательной вышке.
Сейчас эти пары буквально сметали всех на своем пути, действуя как неумолимая машина смерти. Конечно плохо, что каждая двойка действовала сама по себе, но хорошо уже то, что они не распадались. Неплохо и то, что судя по звукам схватки люди продолжали держаться более или менее компактно, хотя тут скорее нужно благодарить самих нападавших,, передвигавшихся одной группой.
Не особо задумываясь, Дмитрий напал сразу на двоих противников. Так уж случилось, что к этому моменту, схватка уже началась и те уже высматривали нападающих. Но тут ему помогло то обстоятельство, что охотники попросту опешили, когда увидели выбежавшего на них Дмитрия. Для них картина была весьма необычна. Еще бы, закованный в жесткую кожаную броню, нападающий смотрелся весьма колоритно и что самое главное производил впечатление.
Использовать арбалет в лесу, когда ожидается бой накоротке, мысль не очень удачная, поэтому оружие дальнего боя находилось за спиной. Дмитрий нанес удар рогатиной. Длинный и широкий наконечник легко пронзил грудь противника до самой ограничительной планки. Второй пришел в себя очень быстро и ударил своим копьем, этот выпад Соловьев без труда принял на щит. Сильный удар, у него аж рука загудела. Будь наконечник металлическим и наверняка он глубоко завяз бы в дереве, а так только щепка отлетела.
Решив не испытывать судьбу, Дмитрий отскочил назад, за одно высвобождая свое оружие из тела поверженного. Но вот оно свободно и он опять бросается в атаку. Снова удар копьем и снова щит с легкостью справляется с защитой, на этот раз он находится под углом, а потому копье соскальзывает, практически не доставив неудобств. Соловьев бьет сам, но охотник достаточно ловок а потому успевает избежать смертельного удара. Не достав противника прямым ударом, Дмитрий описывает рогатиной дугу и достает–таки ловкого охотника, взрезав тому мышцы на плече. Воспользовавшись заминкой, он набегает на него и бьет щитом, опрокидывая на землю, после чего вгоняет в ошеломленного соперника свое оружие. И этот готов.
Лес оглашается не только криками схватки, но и воинственными выкриками. 'Хар–р–ра' хакота, то и дело перемежается 'ий–я–х–ха' сауни и вторые очень быстро начинают преобладать. Дмитрий, ориентируясь по крикам, замечает, что люди начинают постепенно расползаться по лесу. Это означает только одно — хакота дрогнули и побежали, а сауни бросились в погоню. Только этого не хватало! Опрокинули, прогнали — и будет.
Как ни странно, но Дмитрий не почувствовал особого возбуждения от схватки. Нет, кровушка разумеется быстрее заструилась по жилам и адреналин в крови вполне себе резвился. Вот только его все время не отпускало ощущение нереальности, а еще того, что он словно наблюдал на все происходящее со стороны. Да переживал, но как бы был не здесь. Возможно, в этом повинно ощущение практически полной безопасности даруемой крепкими доспехами. А может, чувство собственного превосходства. Он не психолог и ему такие тонкости не понять, но вот не теряет головы и способности думать и все тут.
Раньше здесь не замечалось, чтобы племена вели бойню на уничтожение. Но как видно сауни достаточно сильно расстроили своих соседей, если те предприняли такое вот преследование. Дмитрий поднес к губам вырезанный из кости свисток и лес огласился трелью, звучащей очень необычно и вместе с тем, так знакомо воинам. Три коротких свистка, пауза, снова три коротких, снова пауза и повторить. Он продолжал высвистывать сигнал сбора, пока не замолк последний воинственный выкрик его бойцов.
С дисциплиной у него было туговато, а с дисциплинарными наказаниями и того хуже. Поди навяжи свободным охотникам свою волю, когда у тебя за спиной нет ни закона ни реальной силы. Эдак чего доброго перегнешь палку, так тебя же и затопчут. Не сказать, что он не стремился к насаждению строгих порядков, но делал это осторожно.
Так одним из наказаний были спаринги, когда он и не думал сдерживаться наказывая провинившегося. Все по честному, вышли один на один, набуцкал нарушителя, попинал его от всей широты души, а потом заявил, что так поступать не красиво. Но мало того, что это действовало слабо, в чем–то оно даже шло и во вред, ведь тот тоже бьет своего командира и то, что сегодня наказан он, а не тот кто отдает приказы обусловлено лишь тем обстоятельством, что начальник пока сильнее. Пока. Но ведь не будет же это продолжаться вечно.
Нет, нужно уже сейчас думать над тем, как ограничивать людей. Самое простое это вырастить привычных к дисциплине воинов из мальчишек. Но кто даст столько времени? Потребность в тех кто будет заниматься защитой других возникла уже сегодня и мальчишки на эту роль никак не годятся.
А вот и яркое тому подтверждение. На его зов явились только восемь человек. Ну и где эти двое прохиндеев, любителей поохотиться Грот и Тынк? Мысли о том, чтобы они погибли, да еще и оба сразу, он отчего–то не допускал.
- Где Грот и Тынка?
- Я видел как они гнались за тремя хакота, — ответил Харка.
- Это было до моего сигнала или после?
- Ты уже свистел.
- Ладно, с ними разберемся позже. Идем на берег.
Дмитрий отметил для себя, что бойцы как–то неуловимо изменились, более внимательно слушают своего командира и с некоей большей долей уважения. Ага. Это они, скорее всего, по поводу его приказа, не ломиться очертя голову, а полностью вооружиться как для боя. Очень это пригодилось сегодня, ничего не скажешь.
Вообще–то он ни на что подобное не рассчитывал, а даже наоборот предполагал, что никакой погони не будет. Его приказ был больше рассчитан на поддержание дисциплины и недопущение расслабления и расхлябанности. Ну, не принято подобное у местных, нет тут войн как таковых. Если гнаться, то совсем по другим причинам а не ради уничтожения. Но вот все вышло в жилу.
Нет, все же сегодня все происходит вовремя и так, как надо, не иначе Великий дух им помогает, иную причину измыслить трудно. Дмитрия все время не отпускало ощущение, чего–то неправильного и вот теперь он понял причину своего волнения. Если бы хакота напали со стороны берега, то часть сауни могла вырваться, сбежав по воде. Это явно не входило в планы преследователей, ведь не за этим же они отправились в погоню, тогда как нужно было позаботиться о заготовке припасов на зиму. Но теперь все встало на свои места.
На реке появились несколько пирог заполненных вооруженными мужчинами. Гадать по поводу того, кто это и что они собираются делать не приходится. Это были те, кто должен был отправиться в погоню, если преследуемые попробуют уйти по воде. Вот только согласованного удара у них не получилось. Но несмотря на это пироги уже во всю неслись к берегу, хакота явно намеривались атаковать избежавших полного уничтожения людей.
Сауни все еще были на месте высадки и объяснялось это скорее всего звуками схватки их леса, среди которых отчетливо слышались воинственные выкрики соплеменников. Они не просто их слышали, но и без труда определили то простое обстоятельство, что эти крики начали преобладать над криками хакота. Именно по этой причине, уже готовые броситься в бега люди, остались и ждали, чем все это разрешится.
А вот теперь, они замерли в нерешительности. Из леса больше не доносится никаких звуков, а с воды надвигается другая опасность. В опустившихся сумерках, приближающиеся пироги выглядят в особенности зловеще. Наконец женщины и дети не выдерживают и с криками отчаяния бросаются в лес. Четверо или пятеро подростков покрепче, присоединяются к двоим мужчинам, готовящихся ценой своей жизни задержать атакующих. Третий мужчина, тяжело ранен и не способен даже передвигаться без посторонней помощи, чего уж говорить о драке.
А молодцы мужики. Понимают, что толку от подростков чуть, а вот резвости для успешного бегства вполне может хватить. Они ничуть не стесняясь, пинками отправляют мальчишек в бегство. Все правильно. Эти ребята сейчас представляют собой будущее сауни, если таковое у племени вообще есть, то оно сейчас вот в этих малолетних руках.
- Арбалеты к бою. Живее парни.
Дмитрий отдает приказ так, чтобы его голос не сумел достигнуть ушей оставшихся мужчин, уже не говоря о приближающихся хакота. Одновременно щит подается вверх по руке, рогатина втыкается в землю, арбалет из–за спины переходит в руки, а затем упирается в землю. Несколько секунд и оружие готово к бою. Этого времени вполне достаточно, чтобы пироги уже подошли к берегу и из них начали выскакивать хакота.
- Рах–х–ха!!!
Ошибочка, не хакота, а магаки. Это же как нужно было постараться, чтобы обозлить сразу два племени. А может все дело в жадности обуявшей охотников, которым непременно захотелось иметь такие же игрушки, как и у сауни? Кто знает, как оно там у них все на самом деле произошло. Ясно только одно, не ко времени эти мысли. Нападающих никак не меньше трех десятков. Многовато. А тут еще эти двое запропастились, чтоб им.
- Бить по очереди, как учил.
Дмитрий на левом фланге и уже целится. Первый выстрел за ним. Хлопок! Один есть. Хлопок! Стреляет рядом стоящий и тоже удачно, расстояние едва ли в двадцать метров, просто кустарник и опустившиеся сумерки играют на руку стрелкам. Рассмотреть их не просто, а вот они на фоне воды видят нападающих хорошо. Воинственные крики теперь перемежаются криками боли, хрипами и стонами.
Наконец арбалеты разряжены. Двое сауни уже вовсю рубятся с врагом. Хорошо так рубятся, ловко. Одного уже завалили. Ага, а вот и еще одного. Никаких сомнений, если бы не обстрел, то их уже смели бы, но бойцы Дмитрия предоставили им возможность оказать достойное сопротивление и не дадут добить.
- Ий–я–х–ха!!!
Воины выбегают кто во что горазд, ни о каком построении и речи нет. Соловьев только и успевает выкрикнуть команду чтобы держались двойками. Вот так, парами, они и врезаются в стену опешивших от неожиданности магаков. Берег тут же наполняется извечными звуками рукопашной схватки. Магаки не выдерживают бешеного натиска, разъяренных бойцов и численное превосходство не может им в этом помочь. Наличие доспехов, наработанные навыки, а главное появившаяся уверенность в своих силах, толкает сауни вперед неодолимой силой.
Схватка длится не больше минуты, а магаки уже бегут к своим пирогам, чтобы как можно быстрее убраться отсюда. Бойцы намерены преследовать врагов, но Дмитрий удерживает их от этого. Ну не хотелось ему вести войну на уничтожение и все тут. Он был просто убежден, в том, что большие потери вынудят соплеменников бежавших хорошенько подумать, стоит ли овчинка выделки.
Только один он убил сегодня четверых. Насколько он знал, обычно при столкновениях потери были всегда скромными. Сегодняшний размен должен был заставить хакота и магаков призадуматься о целесообразности дальнейших боевых действий. Делить по большому счету им нечего. Конечно желание заполучить новинки никуда не денется, но опять таки всему есть своя цена. Лишь этим вечером каждый из отрядов оставил столько взрослых охотников, сколько их есть в небольшом роде. Избиение сауни на летнем стойбище наверняка прошло не столь уж и благостно. А иначе с чего бы им так яриться. Это очень большие потери.
А ведь есть еще и буги. Если они не участвовали в избиении сауни, то не понесли серьезных потерь. Это обстоятельство может вывести их в лидеры и если этого еще не случилось, то они буквально в шаге от доминирующего положения. Сомнительно, чтобы держащие в своих руках власть шаманы хакота и магаков, не понимали этого.
Дмитрий смотрел на брошенных к его ногам раненных, троих хакота и двоих магаков. Раны не серьезные, жизни не угрожают. Пленников притащили, чтобы по давней традиции предать их мучительной смерти у тотемного столба. Но у Соловьева были другие планы. Ему нужно было отправить посланников и вот эти подходили на эту роль лучше всего. Не отправляться же самому, в самом–то деле.
С ним оставалось только двое его бойцов, остальные и те двое охотников из беглецов, разбрелись по лесу, сзывая соплеменников. Нечего им плутать по лесу и здесь не следует оставаться. Вот соберут и направятся все вместе на полуостров. Там люди прейдут в себя и отправятся дальше, вверх по Дону. Большое кочевье закончилось, так и не успев толком начаться.
Раны пленников обработали настолько, насколько это было возможным, а учитывая способы местной медицины, так и вовсе на высшем уровне. Во всяком случае, здесь не применялось никаких антисептиков, максимум раны промывались водой, а там и своей заразы хватает. Так что спирт очень сильно повышал шансы на выздоровление.
Созванные соплеменниками сауни, начали активно стаскивать к берегу трупы погибших в лесу. Дмитрий строго настрого запретил отрезать у трупов головы. Он намеревался передать тела погибших их соплеменникам неоскверненными, чтобы те могли достойно похоронить павших родственников. А еще это должно было наглядно показать, насколько сауни сильны в своих лесах. Места вполне хватает, так что пусть все живут на своих территориях.
Появились и двое ослушников, которые с гордым видом несли по три головы убитых ими врагов. Правда имелись еще, но тут их настигло разочарование и приказ Дмитрия относительно трофеев. Еще больше их удивило распоряжение притащить обезглавленные трупы. Задачка однако, ведь во время погони отбежать они успели на изрядное расстояние. Но все же приказ было решено выполнить, ведь его отдал тот, кто привел их к великой победе.
Все эти телодвижения продолжались часа два никак не меньше и отняли много сил. Но тем не менее все погибшие уложены в лодки. Ничего не понимающие Грот и Тынк присовокупили к телам свои трофеи. А ничего так постарались. Изрядно. Десятка три, накрошили.
Выходит, нападавших было ничуть не меньше шестидесяти. По всему получается, если бы отряд Дмитрия замешкался малость и ударил когда в дело вступили бы все нападающие, то никакие доспехи не спасли бы воинов сауни. Они победили только потому что разбили эти два отряда по очереди, причем каждый раз используя эффект неожиданности.
А вот теперь момент истины. Сейчас придется серьезно рискнуть, ведь он собирается поступить в разрез древним обычаям. Чем это может обернуться, можно только гадать. Остается лишь уповать на свою избранность Великим духом, ну и опять на удачу. Нет, а почему бы не повезти еще раз, если уж весь вечер везет, а тут всего–то малость. Самая что ни на есть. Ведь ясно же, что это сборная солянка, хотя шанс, что здесь есть хотя бы одна семья, имелся. Слабый, но он был.
- Хакота, магаки, сейчас вы сядете в лодки и поплывете к своим стойбищам.
- Дим!?
- Как это в лодки!?
- Ти–ихо! Я еще не закончил! Вы отнесете в свои стойбища весть от сауни, — продолжил он обращаясь к пленникам. — Вы расскажете, что сауни больше никогда не прейдут на большую охоту, а останутся в своих лесах. Мы не хотим проливать кровь, но каждого, кто захочет напасть на нас, мы убьем. И еще передайте, что мы больше не появимся на Харуке, наши охотничьи угодья мы оставляем хакота, магакам и бугам. Все, отправляйтесь.
Несмотря на протест, который легко читался на лицах, бойцы все же подчинились приказу Дмитрия. С недовольным ворчанием, они помогли пленникам отчалить от берега на трех больших пирогах, переполненных телами погибших. Скорость передвижения у них будет медленной, но это не беда, течение реки им поможет добраться до места.
А вот для Дмитрия начинались настоящие трудности. Да, люди подчинились воле того, кто даровал им большую победу, но теперь они хотели получить объяснения. И лучше бы ему быть убедительным. В противном случае, могло получиться все что угодно и даже самое плохое. Это он мог в этом не увидеть ничего особенного, а вот они страшное попрание их древних обычаев и устоев. Тем более, что тот раненный мужчина был ни кем иным, как Такункой. Вот уж кому не следовало выжить.
Соловьев вдруг почувствовал, что ему сильно не хватает его ружья, оба ствола были с ним, но сейчас они припрятаны в лагере. Наличие огнестрельного оружия в данный момент могло оказаться весьма кстати, ведь он серьезно рисковал собственной шкурой. Даже завершившаяся удачно большая охота не несла столько угрозы, сколько вот этот поступок. Но он чувствовал, что прав в отношении пленников и поступает именно так, как надо. Остается только убедить в этом озлобленных громадными потерями сауни.
- Как ты посмел, отпускать пленников, которые должны были умереть у тотемного столба?
Голос Такунки звучит слабо и надтреснуто, но довольно грозно. Мало того, говорит он тихо, но слышно его прекрасно, потому что все внимают ему. Господи, ну почему этот дебил должен был выжить. Хотя… Нет, вряд ли он протянет слишком много. Но с другой стороны, этот паразит вполне себе успеет наговорить достаточно, чтобы настроить на нехороший лад вот этих людей. А там они доберутся до Нового…
Лариса! Сайна! Дети! Максим! Остальные поверившие ему. Нет, все же тяжкая это работа, быть полным идиотом. Ну, нельзя вот так рубить сгоряча! Дебил! Неужели ты еще не понял, что вот так ломать их через колено, опасно. Да, с пленниками ты поступил разумно, тут никаких сомнений. Но разумно для кого? Получается, не для сауни, это уж точно. Спокойно. Не дрейфь. Теперь только вперед. Буром. Напролом. Нет у тебя другого пути. Иначе конец.
- Верховный шаман сказал, что сауни не должны отправляться на большую охоту. Он сказал, что если это случится, то ни один род не вернется обратно. Я спрашиваю у вас, где ваши жены и дети? — Он упер строгий взгляд в выживших охотников. В ответ, Гунк и Отар, а это были они, только понурились. Здесь в яблочко! — Я спрашиваю у тебя Такунка где твои жены и дети? — А вот этот взирает буквально с ненавистью, хотя и присмерти. Гляди, гляди, смотри глаза не сломай. Говнюк. — Получается, с большой охоты вернулись несколько человек, но нет ни одной семьи. Ни один род не выжил. Именно об этом говорил Вейн. Но ты, Такунка, убедил всех в том, что Вейн неправильно толкует волю Великого духа. Ты привел сауни к гибели. А сейчас смеешь спрашивать — почему я отпускаю пленников? Но я объясню тебе, если ты настолько глуп. Я отпустил их, потому что хочу, чтобы сауни выжили, а племя возродилось. Пусть они передерутся между собой, пусть думают о нас что угодно, но только оставят в покое. Нам нужно думать о том, как получить время, чтобы залечить раны, а не о мести.
- Лжец! Кха, кха, кха, — этот выкрик никак не мог не сказаться на самочувствии раненного и он зашелся кашлем. Но с волей у шамана было все в порядке. Он нашел в себе силы, чтобы продолжить. — Ты лжешь. Если бы вот эти охотники, с их оружием, пошли с нами, то мы победили бы. Если бы ты не был так жаден и дал бы больше оружия из железа, то мы были бы еще сильнее. Но Вейн и ты нас предали.
- Для того, чтобы сделать много оружия, нужно было много времени, но это ты не дал его сауни. Если бы мы появились даже здесь хотя бы чуть–чуть позже и магаки с хакота успели соединиться, то всех нас убили бы. Точно так же убили бы, если мы отправились бы с вами. Но не это главное. Великий дух дал сауни возможность владеть новым оружием, но разве он повелел нести с его помощью смерть другим. Не–эт, он дал его для защиты.
- Но мы не нападали. Мы защищались.
- Вы отправились на большую охоту, чтобы доказать всем, что сауни все так же сильны и всем придется считаться с их силой. Ты, другие шаманы и вожди не раз говорили об этом. Вы не хотели защищаться, а желали показать всем свою силу. Вы не захотели слышать слов Вейна, того, через кого Великий дух передавал свою волю. За это он отвернулся от вас.
- Я видел Великого духа.
- Ты видел его младшего брата, обманувшего тебя, — подкрепляя свои слова покачиванием головы и горестным видом, возразил Дмитрий. — Но ты не смог его узнать, потому что слишком молод. Ему проще обмануть тебя, чем убеленного долгими годами Вейна. Вы все, скажите — видели ли вы того, кто прожил бы больше Вейна? Не долгие ли годы даруют мудрость?
- Но это ты отпустил пленников, а не Вейн. Ты не дал охотникам взять головы поверженных, которые должны были украсить вход в их жилища.
Вот прорезался голосок и у Гунка. Этот вождь рода барсука относился к ярым сторонникам Такунки. Еще бы! Ведь Дмитрий отказался дать ему новое оружие в обмен на такой дорогой товар, как изделия из кости, разноцветные ракушки и камни с причудливыми узорами. Он отказался даже от великолепно выделанных шкур.
- Да, это сделал я. Но верховный шаман одобрит мое решение, потому что оно ведет к миру, а не к войне.
- Кровь наших соплеменников требует отмщения.
- Гунк, вожди совершили глупость, когда отправились на большую охоту. Ты кричал о кочевье громче всех. Ну и к чему все это привело? За вашу глупость сауни заплатили кровью. Не выжил ни один род. Сейчас ты предлагаешь совершить еще одну глупость. А кто будет платить за нее? Опять сауни.
- Я сражался…
- Но ты выжил. А другие погибли. Если бы ты был настоящим вождем, то ты не бежал бы, а умер там, защищая свой род.
- Ты называешь меня трусом!?
- Именно это я и сказал. Ты трус и дурак, Гунк.
- Я вызываю тебя! Ты кровью заплатишь за свои слова.
Был такой обычай. Правда, к нему прибегали очень редко. Людей не так уж и много, чтобы поощрять смертельные схватки. Поэтому подобные поединки были возможны только с благословения шаманов, а эти в отличии от сильных и тупых вождей были как раз вполне разумными, чтобы не понимать, что ослабление рода никак не пойдет ему на пользу. По сути, вызов Гунка сейчас ничего не стоил. Его должны были одобрить шаманы двух родов, представители которых собирались биться, а в данном случае вообще верховный. Ведь рода барсука уже не существовало, а в роде пса и вовсе не было своего шамана.
Однако Дмитрий сознательно провоцировал этого болвана, отличающего силой, ловкостью, но никак не мозгами. Да, здесь не было верховного шамана, однако Соловьев очень рассчитывал на Такунку. Этого переполняла ненависть настолько, что он был готов мстить, даже находясь при смерти. Конечно, он не верховный шаман. Ну и что с того? В душе он уже давно считал себя таковым. И он не обманул ожиданий вождя рода пса.
- Вы будете драться прямо сейчас. Без оружия. Голыми руками.
Ай молодца. Рассчитываешь на то, что не имея преимущества в оружии этот посланец Великого духа ничего не стоит? Ну–ну. С другой стороны этот Гунк и впрямь очень серьезный противник, но и другого выхода нет. Вот здесь и сейчас у Дмитрия есть последний шанс задавить всю оппозицию на корню. Проблем и без того хватает, нечего тратить силы на внутренние противоречия.
При желании Дмитрий мог бы указать Такунке, на отсутствие у того полномочий, одобрять или запрещать подобную схватку. Но зачем? Он только что изъявил свою волю и результатом будет гибель взрослого и полного сил охотника, которых в племени и без того слишком мало. Даже если Соловьев проиграет, в чем он сильно сомневался, Вейн сможет обернуть этот случай к своей пользе. Ведь это еще одна ошибка Такунки, в довесок ко всем остальным. Словом, кругом одна польза.
Быстро избавившись от доспехов и оставшись в одних кожаных штанах и мокасинах, Дмитрий встал против своего противника. На нем, как и на его бойцах были именно полноценные штаны, а не нечто напоминающее легины индейцев из его мира. В Новом без особого труда смогли воспроизвести это изделие по имеющимся образцам, даже устроили карманы, для большего удобства, правда они были накладными, но зато их было четыре и там без труда можно было носить мелочевку. Имелись и две лямки, через плечи, на манер подтяжек, это было куда удобнее, чтобы штаны не спадали, создавая неудобства.
Противник предстал перед ним в набедренной повязке и тоже без какого–либо намека на оружие. Честная схватка. Вот только Дмитрий и не собирался изображать из себя честного и придерживаться хоть каких–то правил. Одно дело, когда сходятся два поединщика, чтобы выяснить кто сильнее или более ловкий и совсем иное, когда твой противник вознамерился забрать твою жизнь. Тут уж не до приличий и хороши любые методы.
В планы Соловьева вовсе не входило затягивать поединок и уж тем более вносить в него какую–либо долю риска или зрелищности. Расправа должна быть быстрой и безжалостной. Никаких сомнений. Если ты вышел драться насмерть, то должен думать только о том, как уничтожить противника. Размышления о том, насколько твой соперник массивнее, гибче или сильнее — все это до схватки, но как только она началась, думай только о победе, даже если сильно уступаешь.
Гунк чувствуя свое превосходство, ринулся в атаку. Этот Дим чего–то стоит только со своим оружием, вон даже особую кожаную одежду придумал, чтобы беречься от более ловких противников. Охотники уже успели порасказать Гунку, что это на них за одежды. Так что сомнений в своей победе у него не было, в честной схватке его противнику не выстоять.
Однако бывшего вождя, уже не существующего рода ждало разочарование. Дмитрий ничуть не стесняясь нанес нападающему сильный удар между ног. Когда тот скрючился от невыносимой боли, тоненько подвывая, Соловьев снова ударил, на этот раз верхним ребром ладони по горлу. Он ничуть не сдерживался, вкладывая в каждый свой удар всю силу, какая у него только была. На смену стону, больше напоминающему скулеж, пришел хрип и Гунк завалился набок, суча ногами.
Все. Поединок закончился. Странное дело, но Дмитрий не чувствовал ничего кроме мрачного удовлетворения. Скорее всего сказалось то, что еще совсем недавно он запросто резал хакота и магаков. Но тогда он воспринимал все как–то иначе, словно смотрел на происходящее со стороны, а еще — не испытывал ни угрызений совести, ни сомнений. Возможно, сказалась пережитая война, которая за прошедшие годы так в нем и не изгладилась полностью. А может все дело в том, что он понимал — на их руках кровь невинных людей. Можно было бы еще понять, убийство мужчин, которые и сами забирали жизни, но женщин и детей…
Вот и к Гунку ничего кроме злости. Он был одним из тех, кто из–за своей глупости оказался повинен в гибели сотен сауни. Соловьев ничуть не обманывался насчет количества жертв, как и насчет того, что вот эти три десятка, это все кто смог вырваться из той мясорубки. Скорее всего, в стойбищах магаков и хакота еще есть кто–то живой, но они живы только для того, чтобы принять мученическую смерть у тотемных столбов и наверняка это мужчины. Какой смысл пытать женщин или подростков, в которых нет никакой воли, они ведь будут кричать, оскверняя тотемный столб своим ужасом. Другое дело взрослый охотник.
Ненавидел в этот момент он и самого себя. Конечно не он подстроил все таким образом, что погибло много народа, но он в свое время вполне хладнокровно воспринял высокую вероятность вот такой кровавой драмы. Мало того, решил получить как можно большую выгоду. Что с того, что он не мог повлиять на события, и это все равно произошло бы. Ему не нравился такой вот прагматизм, обнаружившийся в нем. Помнится он сильно осуждал, Максима–Вейна, за его готовность ради идеи и благих намерений для всего племени, совершать нелицеприятные поступки.
Дмитрий с явным вызовом смотрит в ошеломленные и в то же время, полные ненависти глаза Такунки. Эка его распирает. Эдак у мужичка силенок прибавится и появится неодолимое желание выжить, глядишь и пересилит тяжелое ранение. Не хотелось бы. Ты, шаман, лишний на этом празднике жизни. Так что, дурью не майся и покойся с миром, не то придется тебе помочь, а это лишнее и без того заморочек выше крыши.
Совсем не вовремя мелькает мысль о том, что он по сути ничем не лучше Такунки или того же Гунка. Он готов вести, тянуть толкать сауни к светлому будущему, потому что уверен в том, что там им будет действительно лучше. А прав ли он? А столь ли уж велика вина вот этих двоих, которых он считал повинными в гибели других? Они тоже верили в свою правоту, они тоже хотели лучшей доли для соплеменников.
Все. Запутался. В конце концов правда на той стороне, кто оказался прав и победил, не стоит путать ее с истиной. Это вообще иная субстанция, находящаяся где–то рядом или посредине. А правда… Правда у каждого своя. Считает ли он себя правым? Несмотря на все угрызения совести, он был вынужден признать, что да, считает. А раз так, то сомнения побоку. Такунка и Гунк стоят на пути, значит их в сторону. Господи, в кого он превращается. Стоп. Об этом уже было.
Погрузить всех на пироги не составило никакого труда. Бежали они с места побоища налегке, так что собраться только подпоясаться. Вот места для бойцов Дмитрия там не нашлось. Оно и к лучшему. Даже если бы таковое было, Дмитрий все равно оставил бы своих парней. С одной стороны, нужно было придать огню погибшего Гунка. С другой, с парнями явно нужно было поговорить.
- Дим, эта победа недостойна настоящего охотника, — когда они остались одни произнес то, что было у всех на уме, Тынк.
- Запомните — когда речь идет о смертельной схватке, думать нужно только о том, как быстрее убить врага. Именно врага, потому что тот кто пожелал забрать вашу жизнь враг. Только так. А Гунк и Такунка враги сауни.
- Как?
- Такунка шаман.
- Гунк был вождем рода барсука.
- Гунк сражался с нами против хакота и магаков.
- Именно враги, — резко возразил на зазвучавшие с разных сторон возмущенные голоса бойцов Дмитрий. — Они враги не потому что повели людей к гибели — тогда они просто ошибались, но вреда сауни не хотели. Но вот здесь, на этом берегу, они стали врагами. Сколько охотников, способных защищать племя и накормить детей и женщин у нас осталось? Разве не многих мы потеряли? Но им этого показалось мало и они захотели смерти еще одного. Не именно меня. Пусть победил бы Гунк, но племя все равно лишилось бы взрослого мужчины. Почему я взял только десять мужчин, оставив остальных в Новом? Потому что мужчины должны заботиться о семьях и растить детей — будущее нашего племени. Подумайте об этом.
Дмитрий внимательно осмотрел парней. В свете полыхающего погребального костра их лица были хорошо различимы и то, что он видел его радовало. Они действительно задумались. Это хорошо. Еще лучше, если они примут его правоту. Но это он сейчас проверит.
- Грот, Тынк — вы слышали мой свисток, когда я звал всех к себе?
- Мы гнались за хакота, — тут же ответил Тынк.
- Я не спрашивал, что вы делали. Я спросил, слышали ли вы мой сигнал?
- Да слышали, — это уже ответил Грот, бросив быстрый взгляд на товарища.
- Почему не подчинились приказу?
- Мы гнались за хакота, — гнул свое Тынк.
- Помните, я говорил, что приказы отдаются чтобы их выполнять? Помните я говорил, что в бою от вас от того насколько вы правильно действуете, зависят жизни всего отряда?
- Но мы догнали двоих и убили их.
- Тынк, если ты думаешь, что на войне главное убить много врагов, то ты ошибаешься. Хакота уже убегали, они не хотели дальше сражаться. Мы получили то, что хотели — прогнали врагов. Но вам захотелось получить побольше голов, чтобы выставить их перед рулами и потом хвалиться своими победами. Из–за вашей глупости нас оказалось меньше, когда мы встретили магаков. Из–за вас могли погибнуть другие, а враг победить.
- Но все живы и враг убежал, — горячно возразил Тынк. А вот Грот помалкивает. Это уже радует.
- Но могло все получиться по другому и это из–за того, что вы не выполнили приказ. Любой из вот них, мог погибнуть. А если бы еще кто–то решил бы погнаться за хакота? Смогли бы мы тогда остановить магаков? Нет. Нас убили бы, потом убили бы тех кто погнался за хакота, а потом догнали бы женщин и детей. Они убили бы всех и все только потому что кто–то не выполнил приказ.
Так, с разъяснениями покончено. Бойцы все услышали и что–то там поняли. Понятно, что карать смертной казнью за невыполнение приказа он не может. Во–первых, у него не так уж и много бойцов. Во–вторых, его сейчас самого порвут на фашистский крест, если он попытается кого–нибудь казнить. Можно конечно вызвать на смертельный поединок и убить ослушников, пока он все же превосходил своих подчиненных, но терять людей глупее не придумаешь. И опять, поднятию дисциплины это способствовать не будет. Парни не всегда будут ему уступать, придет момент когда кто–то станет сильнее его. И что, снова возобладают пока еще существующие порядки — вождь должен быть ловким, сильным и тупым? Так не пойдет, потому что глупее не придумаешь. Однако, что–то делать нужно. Безнаказанным оставлять проступки никак нельзя, без дисциплины его доморощенное войско очень быстро прекратит свое существование.
Самое простое, что он мог придумать это губа. На острове имелся ледник, который как нельзя лучше отвечал этим требованиям. Посидят там, подумают. Сауни не пещерное племя, а потому долгое нахождение в замкнутом пространстве должно их кое–как вразумить. За одно должны будут вразумить и товарищи.
Новоявленные воины с удовольствием занимались боевой подготовкой и явно тяготились несением гарнизонной и караульной службы. Сейчас существовал только один наряд — наблюдательный пост. В него заступали парами. Первый стоял там весь день, его только не на долго подменял его же напарник по тренировкам, чтобы тот смог оправиться и принять пищу. С наступлением темноты заступал напарник, дежуривший до утра.
Один наряд в пять дней, это неприятно, но не страшно. А вот теперь нарядов будет больше. Половину суток дежурить будет одна пара, которую будут лишь подменять. Вторую половину, другая пара. Одним словом неприятных занятий добавится ровно вдвое, потому что оставлять арестантов без охраны Дмитрий не собирался.
Но вот насколько они готовы принять даже такую малость, предстояло выяснить именно сейчас. Если все пройдет гладко, то ему все же удастся наладить дисциплину, нет… Тогда плохо. Никакое оружие не сможет позволить им выстоять, если не будет дисциплины. Может они еще и не раз накостыляют врагам, а они еще придут, но итог будет один, их раздавят.
- За невыполнение приказа вы двое проведете в леднике пять дней. За день каждому из вас будут давать по одной вареной рыбе и кувшину воды. Больше вы ничего не получите и не выйдите оттуда, даже если захотите по нужде. Вы будете гадить прямо там. Когда все закончится, сами же все и уберете.
- Мы свободные охотники и не станем сидеть в этой яме, — гордо вскинув голову возразил Тынк.
- Или будет так, или вы здесь не нужны, — резко ответил Дмитрий. — Возвращайтесь к своим рулам и живите как простые охотники. Вы можете забрать с собой свои доспехи, вы их сделали и вам они принадлежат, но оружие оставите здесь. Лучше нас будет меньше, но зато я буду знать, что те кто останутся, выполнят приказ. Только так мы сможем защитить наших женщин и детей.
- Я не пойду в эту яму, — продолжал упираться Тынк.
- Пять дней — это много, — задумчиво произнес Грот.
- В племени, где раньше жил я, за то, что сделали вы — убивают, — глядя прямо в глаза Гроту, возразил Дмитрий.
- Почему же ты не убиваешь нас.
- Потому что, я не там, а здесь. Потому что, нас мало. Потому что, кто–то должен защищать племя. Потому что, умереть просто. Труднее жить и знать, что от тебя зависят жизни других.
- Я…
- Я приму наказание, — перебил своего товарища Грот.
Дмитрий перевел взгляд на Тынка, который опешив от слов напарника, смотрел на Грота широко раскрытыми глазами. Парни зароптали, но как видно сейчас никто не станет убивать Дмитрия. Что же. Это радует. Жаль конечно, что Тынка он потерял, но иначе нельзя.
- Как только вернемся в лагерь, оставишь все оружие в руле и отправишься в ледник. Харка, ты будешь его охранять, с полным вооружением.
- Но я не буду выходить, я принимаю наказание. Зачем меня охранять, как врага?
- Будет именно так. Твои товарищи будут следить за тем, чтобы ты полностью принял наказание. Тынк, завтра ты покинешь лагерь вместе с остальными. Все. Выдвигаемся в лагерь.
- Дим… Вождь… Я… Я тоже… Принимаю… — запинаясь через каждое слово, вдруг произнес Тынк.
Дмитрию стоило большого труда, сдержаться и не показать всем, насколько он доволен этим обстоятельством. Потеря даже одного бойца в их положении — это серьезно. Но больше обрадовало то, что остальные все так же бурчали, но это было другое бурчание. Они с явным одобрением приняли решение Тынка.
- Харка, посадишь Тынка вместе с Гротом. Теперь возвращаемся.
Отряд выдвинулся к лагерю или заставе, как все чаще называл ее Дмитрий, позже лодок, но прибыли на место они быстрее. В общем–то ничего удивительного, на веслах сидели женщины да дети, лишь в одной из лодок был мужчина, охотник по имени Отар. Но что может один, даже сильный мужик, на такую ораву, разве только организовать и доставить к месту, вот и все.
Соловьев помнил этого парня. Несмотря на молодость уже достойный охотник, к тому же, далеко не глупый. В свое время он не просто выменял вожделенное оружие, а умудрился задать множество вопросов, как по устройству, так и по обслуживанию арбалета. Трудился не щадя сил, чтобы получить всего по максимуму. На памяти Дмитрия это был единственный из всех охотников который умудрился выкупить не только арбалет, но и нож и топор и рогатину. Кстати, нож и рогатина до сих пор при нем. Выходит парень не только дрался умело, но и сохранил свое оружие.
Вместе с прибытием на полуостров лодок, пришла и весть о смерти Такунки. Не сказать, что известие расстроило Дмитрия, скорее наоборот. Хорошо все же, что чудеса вещь весьма редкая, а закон подлости не всегда срабатывает. Кто знает, вот выкарабкайся этот гад с того света и сколько бы он попил крови. Люди вообще не любят чувствовать себя проигравшими, а уж амбициозные, которые не дошли до желанной цели какого–то шага, и подавно. Так что ну его, как говорилось в одном бородатом анекдоте — умерла, так умерла.
Похороны шамана прошли как–то быстро и буднично. Поутру все мужчины направились в лес, где быстро соорудили костер, на который и возложили труп того, кто с уверенностью вел людей к счастливой доле, а привел к гибели. Дмитрий все время пока пылал костер, задумчиво смотрел на пламя и размышлял над тем, не повторяет ли он ошибку Такунки. Но в итоге тряхнул головой и решил жить дальше, следуя намеченным курсом.
В конце концов он ничего не придумывал, а шел по давно проторенной дорожке. Да, здесь разделение людей на классы, произойдет настолько быстро, что возможно деды еще будут помнить, о вольной и равноправной жизни, наблюдая за расслоением племени. Но что тут поделаешь. Такунка чувствовал себя правым и привел людей к гибели. Вейн и Дмитрий тоже чувствуют себя правыми, остается только надеяться, что они не добьют людей окончательно.
По возвращении в лагерь, Дмитрий внимательнее осмотрел людей, спасенных вчера. Ночь, проведенная в безопасности, не смогла помочь им восстановить свои силы. Ну, это–то понятно. Поди приди в себя после такого. Нападение врагов, смерть близких, бегство на пределе сил. Повторный бой, когда беглецы чувствовали себя практически в безопасности. Как тут оставаться спокойным.
Всего они спасли двадцать девять человек: один мужчина, десять женщин, восемнадцать детей, десять из которых были девочки. Разумеется ни Гунку ни Такунку, он не считал. Дети различного возраста, от шести до тринадцати лет. Они уже были достаточно взрослыми, чтобы вносить свою лепту и быть помощниками, конечно в разной степени, но зато уже не требовали такой опеки, как та детвора, что была оставлена убывающими на большую охоту в Новом.
Глядя на этих детей, словно тени бродивших по лагерю или понуро сидящих, ковыряясь в земле, Дмитрий вдруг поймал себя на мысли о неправильности происходящего вокруг. Так не должно быть. И уж тем более не должно быть среди детворы. Эта братия всегда отличается непоседливостью и избытком энергии бьющей через край. Ну и где она? Забитые, затравленные. К ним бы сейчас психолога и реабилитацию. Ага, размечтался одноглазый. Остается только надеяться на матушку природу и то, что здесь в ходе естественного отбора выживают только сильнейшие. Вот только эта детвора все еще находится на стадии отбора.
И вдруг он понял, как можно поднять им настроение. Сейчас очень кстати пришлось бы что–то необычное. Что–то такое, что было большой и небывалой редкостью и вместе с тем, доставляющим радость. И это у него было. Немного. Всего лишь один горшочек объемом в пару литров, но этого должно было хватить если не за глаза, то вполне.
Вот уже два года он и Лариса живут в этом мире, но только недавно ему удалось раздобыть то, о чем она его просила все это время. Он наконец обнаружил местных медоносных пчел и сумел разжиться первым медом. Не сказать, что это обошлось дешево, его все же немного покусали, но результат просто ошеломил бойцов. Еще бы, если им и удавалось разжиться этим лакомством, то с небывалым риском для жизни. Вот только заслуги в обнаружении этих маленьких тружениц самого Дмитрия было мало.
Просто сидеть на заставе и ждать, Дмитрий считал неразумным. Кто знает когда случится все то, что он только предполагал, а ведь могло и не случиться. Так что проводить время в праздности и постоянных тренировках он считал как бы не совсем разумным. Помнится в первый год своего пребывания в этих местах, сравнительно неподалеку, он наблюдал табун лошадей. Местные утверждали, что те всегда придерживаются одной и той же территории, но это обстоятельство стоило проверить. Мало ли, что могло случиться и вдруг животные покинули привычные пастбища. А лошади им нужны.
Это сейчас, пока они обходятся небольшими огородами, можно управиться ручным трудом, при помощи лопат. Дальше все будет только труднее, даже если брать одни только огороды, а как быть когда дело дойдет до полей? А ведь это время не за горами. Уже на следующий год под зерновые придется выделять целую пашню. Конечно, пахоту лучше бы оставить на быков, в них силы немерено, но лошадь… Трудно переоценить значение этого животного, которое на протяжении тысячелетий было незаменимым помощником человека.
Разумеется зацикливаться на лошадях он не собирался, просто их табун был куда ближе, чем пастбища зобов. Сначала нужно уточнить по ним. За одно потренируются в плане перемещения по открытой местности, так сказать отработка взаимодействия отряда. Одним словом, все было за поход.
Не откладывая в долгий ящик, на рассвете они покинули заставу, прихватив с собой только самое необходимое. Два рула, четыре лодки и все припасы, спрятали в зарослях камыша, так что даже самому лучшему следопыту придется изрядно поморщить лоб, прежде чем удастся что–либо найти. Но и это маловероятно, лодки спрятали подальше от полуострова.
Люди двигались налегке, только один маленький заплечный мешок с минимумом необходимого. Все же места полны опасности, исходящей не только от четвероногих хищников, но и от двуногих, мало ли кого может занести сюда.
Труднее всех было собакам. Ребятишки зимой успели приучить кавказцев катать санки с верещащей от восторга детворой, поэтому тот факт, что их впрягли в легкие повозки, особого протеста не вызвало. Опять же, это периодически отрабатывалось, чтобы собачки не успели отвыкнуть. Дмитрию пришлось изрядно поморщить лоб, чтобы придумать упряжь, от которой можно было бы быстро избавить собак, ведь это не тягловое животное, а в первую очередь бойцы, но в результате получилось нормально.
Повозок свитых из ивовых прутьев, с двумя колесами, было две. Каждую из них тянула пара собак, на подъемах приходилось трудновато, но тогда им помогали. Спасибо детворе, которая набивалась в сани большой толпой, от чего в них впрягали собак попарно, так что те вполне адаптировались к такому обороту. Хотя кавказцы, это не лайки, но вполне справлялись, тем более в вопросе иерархии они уже давно разобрались, так что особых проблем не возникало. Да и груз не такой уж и тяжелый. Несколько мотков веревки, немного дополнительного провианта, топоры, лопаты (на манер саперных, собственного изготовления), ружья, патроны и болты. Это так, на всякий случай. Опять же, если отрабатывать боевой выход, то по полной.
- Ай!
- Что случилось? — Тут же отреагировал на вскрик Локта, Дмитрий.
Тот стоял зажимая правое ухо, и тихо ругался. Но как видно ничего смертельного не случилось, он больше выглядел сконфуженным и обозленным чем напуганным. Дмитрий даже было решил, что кто–то неудачно пошутил над товарищем.
- Вутка, за ухо укусила, — с явным неудовольствием ответил боец.
В ответ на это все семеро воинов грянули дружным хохотом. Ничего не скажешь, боевой выход. Сколько раз говорил, что на марше нужно соблюдать осторожность и быть готовыми к разным неожиданностям. Вроде и дозорных выслали, и все прониклись чувством ответственности, и до этого момента никто не расслаблялся, но стоило появиться какой–то вутке и никто не смог удержаться, все дружно нарушили приказ. И чего так ржут? Хоть бы объяснили, может и он посмеется.
- Харка, а что за смех?
- Так… Ха–ха… У него… Ик… Теперь ухо вот такое будет. Хи–хи.
Харка улыбаясь во все тридцать два зуба, показал руками какой лопух получится из уха товарища, на что тот скривил такую гримасу, что все опять залились смехом. Только сейчас Дмитрий сообразил, что так местные называли пчел. Вообще–то они не больно–то заморачивались с насекомыми, но эта труженица удостоилась отдельного имени из–за своей способности заготавливать сладкую и такую желанную добычу. Вот только лакомиться медом им приходилось очень редко.
Тут ведь мало найти дупло с пчелами, нужно еще подгадать момент когда за медом решит слазить медведь. Вот когда мохнатый ворюга растормошит рой, когда все набросятся на него и он убежит, увлекая за собой рассерженных хозяев дупла, у охотника есть вариант добраться до сладости. Как обращаться с пчелами они не знали, бывали случаи, что те убивали слишком самонадеянного смельчака, решившего полакомиться. Так что, если охотники и обнаруживали редкие пчелиные дупла, то обходили их стороной.
Признаться за два года пребывания здесь, Соловьев не видел ни одной пчелы. И тут такая удача. Лариса ему уже всю плешку проела, требуя обнаружить пчел и обеспечить ее вкусняшкой. Правда, как только обнаружили эрзац–воск, то с появлением свечей ее натиск поуменьшился, но это не значило, что проблема решена полностью. Да и он сам ничуть не отказался бы от сладкого.
Остается самая малость — обнаружить это самое дупло и запомнить место. Думаете, нет ничего проще? Как бы не так. Насколько помнил Дмитрий пчела могла собирать нектар в радиусе пары километров от своего дупла. Они тогда находились на опушке леса, впереди простиралась открытая местность без единого деревца и площадь поиска сокращалась, считай вдвое. Но все равно, получалось изрядно. А ведь это могла оказаться и одиночка, эти вообще в земле норы роют. Хотя. Вон еще кружатся над цветочками, может и не одиночка. Но вот как с этими пчелками быть, Дмитрий ума не мог приложить.
Вспомнилась одна книжка. Там рассказывалось, как жаждущие меда, ловили пчел, привязывали к ней волоском травинку и потом отслеживали полет пчелы до самого дупла. Похоже, ничего более конструктивного он не придумает. Ну не устраивать же в самом–то деле прочесывание лесного массива, у него для этого и народу–то мало.
Соловьев объявил привал, а сам начал ловить пчел, чтобы одну из них превратить в засланного казачка. Парни расположились на отдых и с увлечением стали наблюдать за тем, как их вождь бродит по округе и ловит пчел. Насекомые в руки даваться никак не хотели. Под это дело он использовал кожаный мешочек, из которого вытряхнул соль, ничего более путного он не нашел. Пару раз ему удалось взять добычу, вот только грубые пальцы и не менее грубая ловчая снасть убивали ни в чем не повинных тружениц.
Вскоре к отряду подтянулся, головной дозор. Парни не могли понять, чем вызвана заминка, вот и вернулись. Прошли короткие дебаты, окончившиеся ничем. Они только еще больше распалили любопытство всех бойцов. Наконец Тынк не выдержал и полюбопытствовал, зачем вождю нужны вутки.
- Хочу проследить куда они полетят и найти их гнездо.
- Ага. Понял.
- Ну, а раз понял, то не мешай.
- Ну что, узнал? — Услышал Дмитрий как интересуется результатом у любопытного товарища Грот.
- Да. Он хочет найти гнездо этих вуток.
Парни были в отдалении, и говорили не особо громко. Поэтому слышал он их разговор на грани восприятия, но тем не менее разобрать о чем речь не составляло труда. Те в общем–то и не пытались говорить тихо.
- А другие ему не подойдут?
- Пойди и спроси.
Стоп! Что значит другие? Остолоп! Ну конечно. Если есть в округе пчелы, то охотники наверняка знают о их местонахождении. Просто они не знают как добыть соты, вот и не лезут. Известный же им метод слишком экстравагантен, поди нарвись на медведя только что разворотившего дупло. Господи, ну почему не спросить местных? А ведь он спрашивал. Ну да, спрашивал. Сайну. А она охотник? Она в лесу часто бывает? Разве только ягоды пособирать или коренья какие, в окрестностях стойбища. Ну и сколько она может увидеть? Нет чтобы напрямую поинтересоваться у охотников. Так, сворачиваемся, пока на смех не подняли.
- Отдохнули? Пора выдвигаться, — ссыпая обратно соль распорядился Дмитрий.
- А вутки? — Искренне удивился Харка, поддержанный вопросительными взглядами остальных.
- Времени мало. Наш поход куда важнее, — приняв самый глубокомысленный и таинственный вид, ответил Соловьев.
Хм. Вроде ничего не заподозрили. Их вождь уже успел завоевать славу много знающего человека. Вот и сейчас они решили, что тот знает, что говорит. Нет, конечно пробелов в его образовании хватало, он не был таким следопытом как они, не знал настолько хорошо повадки животных, однозначно проиграл бы и еще по многим параметрам и им об этом было прекрасно известно. Все это не лучшим образом сказывалось на его авторитете, но как бы с лихвой перекрывалось достоинствами. И все же, лишний аргумент в пользу необразованности лица начальствующего он и есть лишний.
Не поняли сразу, ну и не надо. А вот когда ему покажут дупло, он опять всех удивит. Обязательно удивит. Вот тогда совсем другое дело. Он опять будет на коне и выступит в качестве учителя, а не школяра. Правда, нужно признать, что его познания в пчеловодстве так себе, практически никакие, но хоть что–то есть и то радует. А там как всегда — методом проб и ошибок.
Уже через несколько дней, он сумел изготовить дымарь, что не составило особого труда. Для этого достаточно обычного чурбака с минимумом металла. Сложность может представлять только меха, но у Дмитрия был изрядный опыт в изготовлении этого простейшего механизма, разве только размеры куда скромнее. Конечно такой дымарь долго не прослужит, несмотря на обмазанные глиной стенки и дно, но он предпочел пока обойтись этим, чем тратить дорогое железо.
Уже в первое же воскресенье, охотники показали ему три дупла, заселенные пчелами, что были обнаружены ими в этом лесу. Правда, при этом постарались отговорить его от опасного намерения. Никакое лакомство не стоит неоправданного риска. Но он их изрядно удивил, когда сумел–таки на половину разорить первое дупло, хотя и провозился очень долго. К концу дня он разобрался со всеми тремя дуплами, отделавшись при этом мелочевкой, не больше десятка укусов, распухшие на пару дней лицо и руки.
Он чувствовал себя прямо таки героем. Даже отмеченный укусами пчел, с щелками вместо глаз, он не подвергся насмешкам бойцов. Впрочем, уминать такую вкуснятину и смеяться над тем, кто ее добыл оно как бы неприлично, поэтому парни без устали восхваляли его находчивость. Тогда они приговорили один горшочек, второй был надежно прикрыт, чтобы никакие муравьи не добрались и припрятан подальше. Вряд ли еще представится возможность заниматься разорением пчел, так что этот мед он собирался беречь как зеницу ока.
Что же до укусов. Нет, глупо конечно получилось. Его жены уже давно приготовили и головной убор с сеткой и перчатки из мягкой кожи, чтобы было удобно работать, но он просто не смог удержаться. При мысли о том, как обрадуются Сайна и Лариса, а в особенности дети, по его сердцу растекалось тепло. Все же, он счастливый человек.
Казалось бы, попав в этот мир, они с Ларисой многое потеряли, но как оказалось наоборот приобрели. Уж Дмитрий–то точно. Он получил здесь то, чего был лишен в прежней жизни — семью, а так же Ларису, эту невероятную женщину, которую, в прошлой жизни, ему не видать как своих ушей. Да и не была бы она там какой–то особенной. Только здесь, живя на острие, подвергаясь постоянному риску, вынужденная обходиться без благ цивилизации она раскрылась по–настоящему.
Так вот. Оставшимся горшком меда он дорожил, сберегая его для самых дорогих его сердцу. Но все было за то, что этот драгоценный продукт, который был не только сладостью, но еще и немалым подспорьем в медицинском плане, до Нового не дойдет. Да и Бог с ним. В конце концов не последний. Соберет еще и причем с куда меньшим риском. Он извлек янтарную сладость и передал одной из женщин. Наградой ему был наконец зазвучавшие смех и радостный гомон детей.
Все же детям нужно куда меньше, чтобы хотя бы на время позабыть о своих горестях. Чего никак не скажешь о взрослых. Разошедшиеся дети как–то оживили заставу, но напряженность и не думала спадать. Несмотря на то, что женщины и мужчины взирали на суету детворы с улыбками, улыбки эти были скорее горестными. Как говорится — пришла беда, отворяй ворота.
Настала пора разбираться с последствиями произошедшего. А ведь можно было избежать этого. Ну прямо как дома. Сначала создать трудности, а потом героически их преодолевать. Ладно. С этим ничего не поделаешь, не это так другое, ведь ни много ни мало менять устоявшийся веками уклад. Не шутка. Правда, погибших от этого жалко не меньше.
***
- Дим, я говорил с охотниками, они сказали, что уже не охотники, а воины.
Дмитрий как раз думал над тем, как ему быть дальше, когда к нему подошел Отар. А подумать было над чем. Он и не собирался торопить людей. Они несколько дней провели впроголодь, выгребая против течения на пределе сил. Многие имели ранения от простых царапин и порезов, до довольно серьезных и уже воспалившихся.
Каждый человек сейчас дорог как никогда, не хватало еще терять их из–за плохо обработанных ран, а это было вполне возможно. Спирт у них в наличии имелся, настоянный на каких–то травах и семенах, это был единственный антисептик, имевшийся в их распоряжении. Дмитрий не вдавался в подробности, что именно там намешала и настояла Лариса, не стоит забивать себе голову всем подряд, работает и ладно. Случись необходимость, все можно будет восстановить, потому что они с женой все записывали самым тщательным образом, в том числе и то, что могли поведать местные.
Вот и решил он дать им пересидеть здесь, собраться с силами, а заодно обработать раны. Тут правда он рисковал, если не удастся остановить воспалительные процессы, то смерть будет гарантированной, но он предпочел рискнуть. Тем более, что все было за то, чтобы отправиться в поход. Если смоги спастись эти, то мог и еще кто–то.
Судя по всему, по реке уйти больше никому не удалось, но ведь был еще и путь по суше. Местные предпочитали кочевать придерживаясь рек и были плотно к ним привязаны, но это не значит, что спасаясь после разгрома они не выберут для бегства маршрут по земле.
Оно понятно, ему с Вейном совсем не блажит, если выживет какой род, а одна единственная семья, это и есть выживший род. Но с другой стороны, идеологические и политические соперники, руководство аппозиции отсутствуют, а с остальным как–нибудь разберутся. Может статься и такое, то кто–то из шаманов спасется, но эту проблему придется решать по мере поступления, сейчас нужно думать о том, как собрать осколки, потому что для выживания сауни сейчас дорог каждый человек, в особенности дети.
- Все верно, воины, — рассеяно ответил Дмитрий, думая о своем.
- А кто это воины?
- А что говорят другие?
- Сказали, чтобы спрашивал тебя.
- Ясно, — как видно, придется все же отвлечься и разъяснить парню, что к чему. — Воин это то, кто защищает свое племя.
- Но все охотники защищают племя.
- Воин ничего другого не делает. Он всю жизнь учится только одному — как лучше и быстрее убивать. Он может охотиться, но главное, что он должен делать всю свою жизнь это сражаться с теми, кто захочет навредить племени.
- А кто же будет кормить его семью? Или воину нельзя иметь семью?
- Конечно можно и даже нужно. А семью его будет кормить племя, даже после смерти и именно за то, что он всегда готов отдать жизнь за остальных.
- Я хочу быть воином.
- Понимаю. Тебе хочется отомстить и взять многие жизни хакота и магаков, но тогда тебе не с нами. Ты можешь сам идти и убивать их столько, сколько тебе захочется.
- Но ты же сказал…
- Я сказал, что воин защищает свое племя, а не убивает всех врагов.
- Не понимаю.
- А чего тут непонятного. Вчера все возмущались насчет того, что я отпустил магаков, да еще и приказал погрузить в лодки всех убитых, отдав одну из ваших. Мало того, я велел Гроту и Тынку положить туда же и отрезанные головы, чтобы охотников могли похоронить с достоинством. Для чего думаешь я это сделал?
- Ну, не знаю.
- Между нами теперь вражда, но она ничего хорошего не принесет. Мы проявили уважение к убитым врагам, говоря их родам, что не хотим вражды, но готовы постоять за себя. Иногда проще только прогнать врагов, чем убивать их.
- Если я не понял, почему поймут они?
- Сразу не поймут. Я думаю, когда листья пожелтеют, они вернутся, чтобы получить много хорошего оружия. Но мы опять их встретим. С каждым разом желающих будет все меньше и меньше, они будут становиться все хитрее и хитрее, а мы будем их все время ждать. Так что, если ты хочешь служить племени, я возьму тебя в отряд. Если хочешь только убивать — иди и убивай. Можешь быть простым охотником, а хочешь иди в кузницу к Гаруну или к Табуку на кровавый склон.
- Но делать железо из крови предков может только род пса.
- Так иди в наш род, ведь твой погиб.
- Я хочу быть воином, — упрямо тряхнул головой Отар.
- Ты думаешь, воин это только тот, кто отважно размахивает оружием? Ты должен будешь выполнять приказы, нравятся они тебе или нет. Вчера двое решили не подчиниться моему приказу и погнались за хакота. Они догнали и убили двоих. Ты думаешь, я похвалил их? Ты думаешь, они герои? Они сейчас сидят в яме и их охраняют как врагов свои же товарищи, те кто вместе с ними дрался. И это еще мягкое наказание.
- Я готов подчиняться, Дим. Я не хочу чтобы смерть опять пришла в рулы сауни. Если для этого нужно нападать на врагов голым, я готов. Нужно всегда подчиняться, я и к этому готов.
- Ты сейчас сам веришь в то, что говоришь, но когда дойдет до дела, то забудешь об этом.
- Если такое случится, не наказывай меня. Убей.
Парень нравился Дмитрию, тем более был далеко не глуп, а такой в отряде совсем не помешает. У него не было большой армии, имелся только вот этот десяток, так что бойцы способные только тупо махать оружием, никак не могли удовлетворить его требований. Он ведь не просто подобрал десять крепких охотников. Несмотря на то, что мужчин было всего ничего, каждый из них прошел тщательный отбор, длившийся целый месяц. С каждым он провел некоторое время, ходил на охоту, жил в их рулах, стараясь узнать их как можно ближе. Он старался выбирать самых лучших, способных думать, а не просто драться. Этот парень ему подходил. Молодой, крепкий, отличный охотник, способен смотреть в будущее, а не жить лишь сегодняшним днем, готовый учиться, то что нужно.
- Вот теперь парень я вижу, что ты веришь в свои слова по настоящему. Ладно, будь по твоему, но помни, если увижу, что ты начал мстить, берегись.
- Я буду помнить.
- Вот и договорились. Кстати, Отар, расскажи мне, отчего хакота и магаки так далеко погнались за вами? Чем вы их так разозлили?
- Им нужны были наши дети.
- Дети?
- Ну, да.
- Объясни…
Не сразу, но он все же разобрался, что именно произошло на той злополучной большой охоте. Понять до конца все перипетии он не сумел, но хоть что–то и то хлеб, а то маяться от неизвестности хуже не придумаешь. Между тем все просто и сложно одновременно.
Хакота и магаки напали на сауни вовсе не из–за обуявшей их жажды крови. С одной стороны ими двигало желание завладеть столь мощным и желанным оружием, которое появилось у их соперников. Столкновения и раньше имели место, но понесенные потери просто поражали, а значит новинки не могли не вызвать столь живого интереса. Прибавьте сюда количество добытых за один раз животных и основания будут уже более чем вескими.
Но была и другая сторона. Дело в том, что при первом столкновении потери обоих племен были просто огромными. Вот хакота и магаки, и решили, что сауни должны ответить за содеянное. Они получат по заслугам и возместят потери обоих племен.
Хм. Если Дмитрий все правильно понял, то от этой бойни оба племени даже остались в выигрыше. Дело вовсе не в том, что они взяли весьма богатые трофеи, а в том, что несмотря на потери, в результате их стало больше. Не сходится? Если брать чистую математику, то полный абсурд, а если местные реалии…
Здесь не брали пленных, поэтому предпочитали либо убивать, либо не преследовать, слишком долго, уже убегающих. И вместе с тем, если за спиной были женщины и дети, то мужчины никогда не побегут. Поступок Отара и Гунка объяснялся вовсе не страхом, а волей шамана, почти святого, того кому подавал знак и даже являлся Великий дух. Поэтому противиться ему они не стали, хотя стояли перед серьезным выбором, вынужденные бросить на произвол судьбы свои семьи.
При всем неуважении к Такунке, Дмитрий должен был признать, что тот в царящем бедламе сумел понять тщетность сопротивления и организовать хоть какую–то группу. В нее вошли два охотника, женщины и дети. Иными словами, в творящемся хаосе шаман думал о будущем сауни, о возрождении племени. Конечно, на той охоте было не все племя, но он старался сделать ровно столько, сколько еще был способен. Жаль, что он оказался по другую сторону. Очень жаль. Будь он вместе с Вейном… Ладно, чего теперь–то.
Поняв, что именно произошло, он испытал и некоторое чувство стыда по отношении к Гунку, которого обвинил в трусости. Поначалу он решил, что эти двое просто бежали, присоединовшись к одной из групп, но на поверку оказалось, что первое впечатление ошибочно. Они не просто бежали с поля боя, а подчинились приказу шамана, даже понимая, что где–то там в охваченном паникой стойбище находятся их жены и дети. Долг перед племенем, в них пересилил долг перед семьей. Теперь Дмитрий не мог себе позволить потерять такого бойца, потому что не был уверен способен ли он сам поступить таким образом.
После разгрома, хакота и магаки отправились разыскивать беглецов. Если судить по словам Отара, получается, что они намерено действовали сообща, чтобы никто не имел возможности скрыть добычу. Они не собирались убивать лишних, разве только в случае сопротивления и не желания отдавать детей.
Никто не собирался обзаводиться рабами, здесь имелись только свои и чужие. Детей забирали не в плен, а в семьи. Им предстояло стать равноправными членами рода. Даже тех, что брались за оружие и бросались в драку, не убивали, а по возможности обезоруживали и связывали. Такие мальчишки вообще считались великой удачей. Тут только один момент, детей нужно правильно воспитать. Но дети они и есть дети, они подобны воску и из них можно слепить все что угодно. Если окружить ребенка заботой и лаской, не выделяя среди своих кровных, то из него вырастит не менее преданный роду охотник или достойная мать.
Помнится, подобных примеров в истории имелось предостаточно. Взять тех же турецких янычар, состоявших из мальчиков христиан обращенных в мусульманство. А ведь это была воинская элита турецкого султана. В древние времена Александр Македонский проделывал такое же с персидскими детьми. Так что ничто не ново под луной.
- Отар, а как ты думаешь, наши охотники сражались до последнего и все погибли?
- Кто–то погиб, кто–то убежал, спасая женщин и детей. Но погибли многие мужчины и женщины.
- Я думаю по реке больше убежать никто не смог?
- Нет. По реке смогли уйти только мы.
- Получается, остальные спасшиеся могли уйти только по степи?
- Да. Это опасный путь, но другого у них нет. Я видел, как захватили несколько лодок, которые плыли за нами, они не успели далеко отойти от стойбища.
- Харка!
- Слушаю вождь, — тут же подбежал на зов неформальный заместитель Дмитрия.
- Собирайтесь. Мы выступаем в поход. Попробуем найти тех, кто будет уходить по степи.
- Ясно.
Тот задор, с каким убежал Харка говорил о многом. Это ему непонятны местные реалии, его же бойцам они давно известны. Они уже со вчерашнего дня ждали нечто подобное, вот только он подзадержался с принятием решения, из–за своей неосведомленности.
На сегодняшний день каждый взрослый человек был особенно дорог и в особенности, как это ни странно, женщины. Сейчас в Новом собралось слишком много детей, причем весьма малолетнего возраста, нуждающихся в материнском уходе. Подростки способные оказать помощь, отправились в большое кочевье. Но главное, такое количество детей, чего уж, чрезмерное количество, нужно было чем–то кормить.
Отсутствие большой охоты не могло быть фатальным. В конце концов неподалеку обитало стадо мамонтов, мяса которых хватит на долгий срок. Но его нужно было обработать и заготовить впрок. А самое главное в достаточной мере обеспечить людей витаминами, на зимний период. Все это ложилось на плечи женщин и подростков. К тому же, женщины куда проще приспосабливались к ведению домашнего хозяйства по новому. С ленивой мужской половиной одни только сплошные разочарования.
Здесь ставку можно делать только на детей, взрослые как материал практически бесполезны. Вон из всей толпы, только пятеро приняли позицию Дмитрия — Табук, Гарун, да трое из волков. Остальные если чем и занимаются, то лишь ради получения вожделенных игрушек, да и то, стараются сбагрить все на подростков или женщин, если есть такая возможность.
Однако, прокормить детей мало, нужно еще учить и воспитывать, а их чертовски много, если учесть, что заниматься с ними просто некогда. Нет, бросать на самотек процесс воспитания никак нельзя. Если его задумка вообще имеет смысл, то именно сейчас начинается закладка будущего сауни. Упустишь этих и тогда начинай все сначала, а это считай упущенное поколение. А вот если, теперешних мальцов, пока их все же не так много, взять в оборот и начать воспитывать так как надо, то в последствии эта нагрузка уже распределится между им и подросшими парнями.
Ну да, основную ставку он делал именно на мальчиков и именно они нуждались в особом его внимании. С девочками проблем практически не было. Вон взрослые женщины, вполне себе нормально восприняли те же огороды и даже уход за скотиной. Девочки с младенчества воспитываются как истые домохозяйки на которых держится семейный очаг. Вот только решающее слово тут за мужчинами, а эти–то как раз вырастают ленивыми.
Взять его молодцов. Да взрослые мужчины, да занятие воинским делом для них в новинку, но с каким азартом они взялись за обучение и этот запал, за прошедшие полгода, так и не пропал. Мало того, после недавней победы парни прямо–таки светятся задором. Двое согласились принять наказание и провести пять суток взаперти, а остальные согласились с этим и дисциплина в целом на пути укрепления. Тот же бой, ведь и все могли увлечься погоней за бегущими, но таких нашлось только двое.
Все это стало возможным лишь по одной причине — охотникам интересно воевать, а если еще и грамотно, когда они бьют почем зря втрое превосходящего противника так и подавно. Но ведь не война главное, а созидание. Так уж случилось, что созидать здесь могут только сауни и если грабить так именно их, потому как у других взять нечего, кроме скудного продовольствия, да кожи, по сути, больше и нечего. Так что вариант Чингиз–хана, когда он покорял развитые государства и использовал их умы и ремесла для развития своей империи здесь не пройдут. Сауни должны сами развивать и ремесла и науку и все остальное. Но ты поди заставь мужчин трудиться в поте лица. Не выйдет ничего. А если удастся вырастить в труде хотя бы одно поколение, тут уже будет совсем другое дело.
Вырастить. Ну и как это сделать, если приходится сидеть здесь и вместо воспитания заниматься как раз обратным — войной? Ведь не надо забывать и о том, что все мальчишки будут прямо таки стремиться стать именно воинами. Это же овеяно таким романтическим ореолом! Ребята совсем даже не избалованы цивилизацией, так что поставь перед ними выбор, трудиться или взяться за оружие, сразу выберут второе. А ему этого не надо. Бойцов должно быть ровно столько, сколько нужно для обеспечения безопасности.
Интересно, а скольких воинов для этого будет достаточно? Хороший вопрос. Да поставь он под ружье всех мужиков, в нынешних реалиях может что–то и получится, но если племена или хотя бы одно из них попытается ополчиться на них, этого явно мало. А может ввести всеобщую воинскую повинность?
Хм, это может сработать. Каждый выросший мальчик должен будет пройти обряд посвящения в мужчины, как сегодня это и есть, когда они становятся охотниками. Начинается все с изготовления доспеха своими руками. Потом он проходит обучение в отряде. Никаких учебных центров разумеется не будет, но наиболее подготовленные ветераны, будут удостаиваться великой чести, взять под свое крыло молодого и научить его всему тому, что умеет сам.
А что, это идея. Ведь думал же над тем чтобы вооружить женщин Нового, детей обучал обращаться с луками и все это на случай нападения врагов. Тут ничего не попишешь, хочешь мира — готовься к войне. Но вот послужат мальчики к примеру год и прошу обратно на гражданку. За это время вполне реально подготовить приемлемого бойца для нынешнего расклада. Случись окажется незаурядный боец, можно будет оставить в постоянном составе, но большинство на гражданку.
Опять же, неминуемое расслоение общества произойдет, от этого никуда не денешься, но ты поди навяжи волю тому, кто и сам может постоять за себя. Настоящих профессионалов будет немного, так что, основная масса, землепашцы и ремесленники, имеющие подготовку, а главное оружие и доспехи, будут выступать уравновешивающей силой. Но главное, мужчины будут готовы постоять за свои дома и не только они, женщины тоже научатся обращаться с оружием и как минимум сумеют поддержать мужиков при помощи арбалетов.
Вроде что–то вытанцовывается. Вот только все это будущая перспектива. И для того, чтобы ее осуществить, нужно заняться воспитанием и обучением молодежи. Замкнутый круг. Как это сделать, если ему необходимо находиться здесь? Конечно он не сможет научить бойцов большему, чем уже научил. Теперь остается только оттачивать свои умения и приобретать боевой опыт. Но парней легко может занести не в ту степь.
Они могут увлечься, а то глядишь и вовсе отправятся в военный поход. Им сейчас разнести какой–нибудь род, проще пареной репы. Так что он тут нужен хотя бы для того, чтобы сдерживать их от необдуманных поступков. Не стоит злить другие племена и вдалбливать в их головы, что сауни не просто имеют интересные вещи, которых в других местах нет, но еще и представляют для всех опасность.
А вот того, кто смог бы держать парней в рамках, Дмитрий пока не видел. Да что же это! Не разорваться же ему в самом–то деле. Стоп! А ведь есть Рохт, из волков и Торк, сын Вейна. Это весьма обстоятельные мужики, в авторитете, а главное с головой дружат дай бог каждому! Нет. Не пойдет. Нельзя их в это ввязывать.
Волки уже начали обрабатывать землю и это заслуга Рохта. Торк тоже внимательно присматривается к тому, что получится, а ведь получится. Лишить эти два рода, имеющих такое большое значение, мудрого руководства — глупее не придумаешь. Нужен другой. Вот только где его взять? Нужно присматриваться к парням, другого выхода нет. Даже если этот год окажется потерянным, хотелось бы, чтобы этим и ограничилось.
Но это все дальняя перспектива. Сейчас нужно думать о другом. Необходимо постараться спасти как можно больше переживших бойню. Хм. А оно вроде как и бойней не назовешь, в свете–то открывшихся обстоятельств. Ну да, не назовешь. Ты поди еще выживи в той степи без должной защиты.
