ГЛАВА 6

Крыша деревянного сарая словно нехотя занялась, повалил густой дым, и вдруг из-под черепицы вырвались языки пламени, ярко осветившие сад и людей, в спешке оттаскивавших от машины три трупа. Неожиданно поднялся ветер. Хлопья пепла понеслись в сторону двухэтажного дома, на веранде которого стоял мужчина лет тридцати — тридцати пяти, с оспинкой на скуле, на мизинце его левой руки тускло поблескивал серебром массивный перстень с черным непроницаемым камнем треугольной формы.

Мужчина стоял, широко расставив ноги, заложив руки за спину, мрачно глядя на усиливавшееся с каждой минутой пламя.

— Выходите! — крикнул он, и в глазах его появилось любопытство. — Я не переношу запаха жареного мяса!

Ему никто не ответил.

— Они что, самоубийцы, Красавчик? — удивленно спросил у мужчины молодой человек с квадратными плечами и туповатым лицом. — Может, пора тушить сарай?

— Кто будет с ведрами бегать? Ты, Сталлоне?

— А хотя бы и я. С нее с мертвой денег мы не получим. А с Майклом — падлой — я хочу с живым поговорить… Бобра кончил… Да мы с Бобром с первого класса водной спортивной школе.

Трупы тех, в кого стрелял Майкл, рядком лежали под яблоней. Мухи, разбуженные стрельбой и жаром огня, лениво пили еще не успевшую свернуться кровь.

— Откуда он вообще взялся на нашу голову? Красавчик ничего не ответил. Он смотрел, как огонь все больше и больше охватывает бревенчатые стены, с воем вырываясь из распахнутой настежь двери.

— Слушай, Красавчик, — повернулся к мужчине молодой человек с квадратными плечами, — не нравится мне все это. Возьму-ка я двоих ребят и обойду их с тыла.

Красавчик продолжал смотреть на огонь и молчал.

— Ну что же ты! Уйдут ведь. Пол в сарае земляной!

— Пожалуй, — согласился мужчина. — Только учти: она мне нужна живая! Действуй…

— Стас! Витек! — позвал Сталлоне, и все трое, пригнувшись, опасаясь выстрелов со стороны сарая, побежали к воротам.

В этот момент рухнула сгоревшая наполовину крыша. Сноп искр рванулся в небо.

— Затушить огонь! Затушить! — крикнул Красавчик и, издав короткий стон, сжал виски руками. Он покачнулся, перед глазами у него все поплыло. Догоравший сарай вдруг превратился в костер, на котором, страшно крича, заживо горела молодая, обнаженная по пояс женщина. Несколько монахов в черных одеждах стояли чуть поодаль. Лица их были скрыты под капюшонами. В руках у каждого — небольшой деревянный крест…

«Спаси меня! — кричала женщина, пытаясь из последних сил освободиться от веревок, которыми была привязана к деревянному столбу. — Спаси меня, Гишар!»

«Я не Гишар! — прошептал мужчина. — Я…»

— Все-таки они сбежали! Я же говорил, говорил тебе! — чуть не плача, наседал на Красавчика Сталлоне.

— Что ты орешь! И так башка раскалывается. Догнать! Сталлоне часто захлопал глазами и вновь бросился к воротам. За ним побежали еще несколько человек.

Мужчина помассировал себе виски, опустил руки.

— Я не Гишар, — тихо произнес он. — Я не Гишар…

— Что теперь будем делать? — отдышавшись, спросила Злата. — Нужно пойти в милицию и все рассказать.

— И про три трупа ты им роже расскажешь? Хранитель погладил волка по спине. Злата мысленно приказала ему оставить Ральфа в покое.

— И не надо пробовать на мне свои штучки!

Михаил поднял на девушку глаза. В полумраке они таинственно поблескивали. Борьба взглядов продолжалась бесконечно долго. Их силы не были равны. Хранитель не умел нападать. Но у него была очень сильная защита.

— Всего лишь генератор биопомех, — ответил он на ее комплимент, показал на медальон, висевший на шее, и продолжил: — В Питере оставаться нельзя. Красавчик нас все равно достанет. Надо уезжать.

— Куда?

— Пока не знаю. Может быть, в Москву. В большом городе затеряться легче. Там есть Хранитель. Но мне неизвестны его точные координаты. Но у меня есть точные координаты Хранителя во Франции.

— Расскажи мне про Черного Охотника.

— Что?… Слушай, а что ты вообще знаешь?

— Немного… Знаю, что до меня Хранителем была моя бабка… И хранила она перстень…

— Что-то не видать перстня на твоей руке! У меня нехорошее предчувствие: тебе его просто не успели передать…

В голосе Михаила Злате почудилась напряженность, замаскированная равнодушием. Если бы не личный код Михаила, который ей назвала старая Настасья — сама назвала, — девушка заподозрила бы неладное.

— Перстень в надежном месте, — ответила она. — Ты расскажешь мне про Черного Охотника? Я хочу знать все!

Михаил тихо свистнул.

— Для этого нужны годы… Про «Гею», надеюсь, твоя бабка рассказать успела?

— Это звездолет Содружества Кольца. Капитан — Пол Эриксон. О нем я слышала еще в детстве, но мне всегда представлялось, что он просто капитан, моряк… О Содружестве и обо всем остальном я узнала только год назад, да и то… без подробностей… Неужели это все правда?

— Правда?… Вот тебе раз! Она знает… Похоже, ничего ты не знаешь!.. Ее личный код ты запомнила?

— Бабушки? Да! — Злата назвала личный код Настасьи.

— Хранитель с этим кодом должен был находиться в Хабаровске до следующего чрезвычайного совета.

— Мы уехали оттуда десять лет назад… Бабушка говорила, что она смертельно от всего устала.

— Устала она! А я не устал?! Твоя бабка не имела права! — возмутился Михаил, но тут же успокоился. — Хотя какая она тебе бабка. И никакая она не Настасья.

— А вот это мне известно точно. Я начала помнить себя и ее с Афин, откуда мы, все бросив, неожиданно уехали. Сначала приходилось обращаться к ней как к матери, а когда она состарилась, началась другая игра — «внучки-бабушки». Так было менее подозрительно. Мы постоянно меняли страны и имена. Все время от кого-то убегали… Но своего настоящего места рождения и настоящего имени она мне так и не открыла. Ты знал ее настоящее имя?

— Нет… Когда я стал Хранителем, мне ее представили только по личному коду. Кстати, от нее я узнал твой личный код. Но… Она говорила о тебе в прошедшем времени!

— Что значит «в прошедшем»?!

— Твоя бабка объявила совету, что тебя нет в живых.

— Нет в живых? — удивилась Злата. — Но зачем? Михаил пожал плечами.

Девушка замолчала. Теперь многое в их с бабкой Настасьей долгой жизни бок о бок ей становилось ясным. Теперь было понятно, почему Настасья упорно молчала о Хранителях. Ведь она, Злата, для них умерла! Но зачем? Зачем старуха сделала это?!

— Ты меня так и не вспомнила? — тихо спросил Михаил. Девушка с удивлением посмотрела на него.

— Ну, напрягись… Берег моря. Пустынный пляж. Мальчик, выходящий из воды с огромной рыбой на трезубце.

— Афины… Помню! Это был ты?! — Злата порывисто обняла Хранителя. — Как здорово, что это был ты!

Они, перебивая друг друга, предались афинским воспоминаниям, потом сбивчиво заговорили о том, куда, на какие континенты и острова выносили их волны судьбы, пока вновь не прозвучало имя: Черный Охотник.

— Перед смертью Настасья, сказала, что он идет.

— Это невозможно, — ответил Михаил. — Ему сделали корректировку памяти. Если он еще жив, никаким Охотником он себя не ощущает. Твоя бабка ошиблась.

Злата сразу успокоилась.

— А кто этот… Красавчик?

— Папа. Пахан. Или вор в законе. Из молодых. Из новых.

— Что они от меня хотели?

— А сколько у тебя денег на валютном счете? Я не говорю уже о заграничных счетах!

Злата промолчала.

— Вот то-то… Плюс, если бы осталась жива, они обложили бы тебя таким налогом… Рабство под крышей охранного агентства «Валькирия» — вот что тебя ждало. И никакие экстраспособности тебе не помогли бы.

— А ты? Как ты попал к ним?

— Очень просто. У Красавчика есть перстень с черным треугольным камнем.

— Треугольным?! — вырвалось у Златы.

— Именно! То, что Красавчик к Хранителям не имеет никакого отношения, это я понял сразу. Обыкновенный бандит. В Питере всего год, но сумел себя поставить. Потеснил кое-кого. Его побаиваются. Пять покушений за три месяца, а Красавчик живее всех живых. Ему просто по страшному везет! Чутье у него волчье. — Михаил потрепал Ральфа, оскалившего острые клыки, по холке и продолжал: — Но перстень! У Красавчика оказался перстень Хранителя! Пока разбирался что к чему, на горизонте появилась ты. Я бы тебя так и так вытащил. Но в машине вдруг понял, с кем на самом деле имею дело.

— А вот я не поняла, — отозвалась Злата. — Ты сказал: у Красавчика перстень Хранителя… Но перстень у меня! Как так может быть? Их что, два?

— Больше сотни. У каждого Хранителя есть такой же перстень, как у тебя. У меня он тоже был, но его сняли с пальца в долине Форш, пока я был без сознания. В каждом перстне — кристалл. Но только один — настоящий. Черный Охотник искал настоящий. Он охотился за Хранителями… Там какая-то темная история… Чрезвычайный совет признал его виновным в смерти чуть ли не десятка Хранителей. А по законам Содружества убийство карается корректировкой памяти.

— Так он был один из вас?

— Один из нас, дорогая, — поправил Михаил.

— Зачем ему кристалл? Что он дает? Зачем вообще было делать столько одинаковых перстней?

— Тот, кто владеет кристаллом, — владеет всем! Он может накормить всех голодных на планете, дать каждому все необходимое для счастливой (в житейском смысле слова) жизни и пошатнуть тем самым мировую экономику. Может пойти дальше и пустить эту самую мировую экономику под откос, к чертовой матери, заполонив планету всем чем угодно в умопомрачительных количествах. В конце концов, он может просто уничтожить Землю. Сказал парочку-другую кодов, и пожалуйте вам — конец света. Но для этого нужно опять запустить Большой генератор, сердцем которого и является кристалл…

— Большой генератор?… Запустить?… Постой, этот твой генератор… он случайно не в Тибете?

Михаил утвердительно кивнул.

— А можно с помощью кода получить… прямо из воздуха, скажем, кинжал?

— Можно и кинжал. А почему ты спросила?

— Так… Моя Настасья хотела подарить мне парочку кодов после… перед смертью, но не успела.

— Зачем тебе коды? Они все равно не пригодились бы. От «поля», которое вырабатывал генератор, давно остались одни воспоминания — так, жалкие остатки.

— А если я скажу, что твое «поле» сейчас вокруг нас?! Что бабушка нашла способ концентрировать его?

— Это невозможно по двум причинам! Первая: такие работы были категорически запрещены советом. И вторая: это невозможно в принципе.

— Проверь!

— Для этого нужно помнить хоть один код… Я не помню ни одного. Зачем забивать мозги всякой ерундой, тем более что есть «книга». Вот доберемся до нее и проверим. Хотя… Могу повторить еще раз: это невозможно. Пока кристалл в перстне, пока сердце генератора…

— Маленькое треугольное сердце большого-пребольшого генератора…

Злата вдруг поняла, что проболталась. Судя по всему, старая Настасья разрабатывала и держала рецепт отвара в тайне от всех остальных Хранителей. А она… То, что Михаил ей не поверил, девушку очень даже устраивало. Нужно было только увести разговор в сторону.

— Напрасно иронизируешь. У этого кристалла больше трех десятков измерений. В нашем трехмерном мире он выглядит так. А как он выглядит на самом деле, каковы его истинные размеры? Это вопрос. Тот, кто владеет кристаллом, вполне может стать диктатором Земли. Это большое искушение. Противиться ему очень трудно. Никто из Хранителей не знает наверняка, что он хранит: фальшивку или настоящий камень. Будь я уверен, что у меня настоящий… Сомневаюсь, смог ли бы я устоять перед соблазном и не воспользоваться им в личных целях. Но у меня, к счастью, нет уже никакого… Представляешь, что будет, если хоть одна секретная служба узнает про генератор и кристалл? На тебя, на всех Хранителей начнется такая охота, что Черный Охотник со своими домогательствами покажется милым шалуном. Но, слава Богу, одного знания мало. Нужно еще поверить в такое. А мозги у землян устроены так, что поверить просто в чудо им легче, чем в техническое чудо… Ну а если поверят… Даже страшно подумать. Я бы сказал: если раньше мы хранили перстень для людей, то теперь храним его от людей!

— Но Настасья сказала, что кристалл — для Содружества Кольца. Что послан сигнал…

— Сигнал послан. Послан так давно, что никто уже не верит, что он дойдет… дошел по адресу.

— Что собой представляет Большой генератор? Почему его остановили? Что может «книга»? Вообще, как оказались на Земле Хранители? Почему они сами — все вместе — не запустят генератор, не возьмут власть на планете в свои руки и не объявят о наступлении «золотого века»? Почему…

— Стоп! Слишком много вопросов для первого раза. У нас будет достаточно времени для бесед на эту тему… — Михаил неожиданно вскочил на ноги. — Ничего не слышишь?

Злата поднялась, прислушалась. Стонали, сгибаясь под ветром, деревья. Шелестя, накатывали на берег волны Финского залива.

— Вроде все тихо.

— Тоже мне экстрасенс… Взгляни на Ральфа. Волк, ощетинившись, смотрел в темноту.

— Надо потихонечку уходить. Боюсь, Красавчику нужны уже не твои деньги, а наши жизни. — Михаил достал пистолет, вынул обойму, пригляделся. — Два патрона. Хватит для того, чтобы застрелить тебя и застрелиться самому…

Ральф вдруг сорвался с места и бросился вперед.

— Стой! — крикнула Злата.

Михаил зажал ей рот, повалил на землю.

— Ты что! — шепнул он ей в самое ухо. — Тихо! Где-то неподалеку раздался крик:

— Волки! Стас, стреляй!.. А-а-а-а!!! Раздался выстрел, потом еще.

Повисшую внезапно тишину вдруг снова разорвал чей-то вопль. И снова выстрелы.

— Во дает твой приятель! — восхитился Михаил.

— Может быть, ты все-таки перестанешь меня обнимать? — спросила Злата.

Они лежали на траве в двусмысленной позе: Злата на спине, Михаил на ней. Она чувствовала на себе тяжесть его тела, вдыхала запах его пота, который был ей приятен.

Михаил коснулся губами ее уха, щекотнув, укусил. Губы его закружили по лицу Златы и вдруг наткнулись на ее губы. Поцелуй был головокружительно долгим. Кажется, опять кто-то кричал. Опять раздавались выстрелы. Но Злата не хотела ничего этого слышать. Она почувствовала, как участилось дыхание Михаила, как его сильная рука нежно и требовательно стала гладить ее плечо, грудь, живот, бедро…

Внезапно перед ними появился Ральф. Он оскалил пасть, показав окровавленные клыки, и царапнул когтистой лапой Михаила.

— Светает… — сказал тот, поднимаясь. — Надеюсь, твой друг волк понимает, что с собой мы его взять не сможем.

Злата села. В голове еще шумело. По всему телу шла нестерпимая, изнуряющая волна… Она была зла на Ральфа и в то же время благодарна ему за то, что ничего не произошло.

— Он все понимает, — наконец ответила она. — Меня познакомила с ним бабушка, когда Ральф был еще щенком…

Она тоже поднялась на ноги.

— Я так полагаю, Ральф сделал за меня мою работу. Погони как не бывало. Теперь можно прогулочным шагом отправиться к новой жизни, которая ждет нас впереди.

Они добрались до автострады без приключений. Ральф затаился в кустах на обочине и оттуда грустными глазами смотрел на Злату. Было уже совсем светло: солнце взошло. Длинные тени деревьев перечеркивали шоссе, по которому на большой скорости проносились еще редкие в этот час машины.

— Ты ножку, ножку выстави вперед, — издевался Михаил. — Глядишь, кто-нибудь клюнет и остановится.

— Иногда мне кажется, что мир существует для того, чтобы досаждать мне, — сказала Злата. — Все! Если вот этот не затормозит, я применю силу! Клянусь!

Вишневый «жигуленок», не сбавляя скорости, пронесся мимо.

— Ну, держитесь! — рассердилась Злата. Она потрясла кистями, разогрела ладони.

Далеко впереди показалась машина. Скоро стало ясно, что это — джип.

— Ого, — оценил Михаил, — на ловца и зверь бежит. Джип замедлил ход и мягко затормозил. Кроме водителя, потного толстяка с короткой стрижкой, с золотой массивной цепочкой на шее, в машине больше никого не было.

Толстяк, ни слова не говоря, открыл дверцу.

Джип рванул с места. Из кустов выскочил Ральф и бросился вслед за машиной.

Злата сердито махнула рукой — волк прыгнул в придорожную канаву и больше уже не появился.

— Тебя как зовут? — деловито спросил Михаил.

— Петруня, — послушно ответил толстяк.

— Это имя или фамилия?

— Фамилия. — Глаза у Петруни были остекленевшие, как будто он заснул и забыл закрыть их.

— Ну а имя-то у тебя есть? — не унимался Михаил.

— Зигфрид.

— Зигфрид Петруня?! Гениально!

Стрелка на спидометре качнулась за сто сорок километров.

— Чем занимаешься, Зигфрид? — продолжил допрос Михаил.

— Водку делаю.

— Что, подпольный цех?

— Четыре подпольных цеха.

— Ого! Да тебя прямо сейчас бери и сажай… Зигфрид! Мы устали и хотим есть. Как у тебя решен жилищный вопрос?

— У меня четырехкомнатная квартира на Вознесенском, трехкомнатная на Плеханова, двухкомнатная на Индустриальном…

— Достаточно. Нам подойдет четырехкомнатная на Вознесенском. Мы там поживем немножко. Ты вообще как, не против?

— Не против! Злата рассмеялась:

— Хватит приставать к человеку. Но насчет квартиры ты прав. Ко мне нельзя. Красавчик наверняка уже там. Честно говоря, я его побаиваюсь, хотя ни разу и не видела.

— И это говоришь ты?! Та, которая превращает независимых подпольных цеховиков в обыкновенных зомби?!

— Превращаю. Но это не всегда у меня получается. И самое главное, нужно время. Вот его-то может и не хватить в решающий момент…

— Смотри! — вдруг крикнул Михаил и показал на небо. Злата высунулась из окна, посмотрела вверх.

Прямо над джипом, на небольшой высоте, висело серебристое тело около десяти метров в диаметре. Объект не отставал и не обгонял машину. Летел беззвучно и от этого казался миражем. На Злату навалилась жуть — точно такая же, как тогда у бывшего Дома культуры пищевиков, когда она пропадала под взглядом странной девушки по имени Светлана.

Злата закрыла глаза.

— Мне это кажется? Или это действительно «тарелка»? — пришел в себя Михаил. — Да-а-а! Бессонная ночь дает о себе знать.

Злата вновь открыла глаза. Над ними было чистое небо, если не считать нескольких ленивых туч. Джип вдруг стал тормозить.

— Патруль, — сказал Михаил. — Надеюсь, время у тебя есть! Несколько гаишников и омоновцев с автоматами наперевес подошли к машине.

Они проверили документы у водителя и осмотрели салон.

— Никого не подвозили? — задал вопрос один из гаишников. — Мужчину и женщину.

— Да нет! Из Выборга гоню без остановок. А что случилось?

— Неподалеку опять разборки были. Восемь трупов. Если что-нибудь подозрительное — сообщите в ближайшее отделение.

— Есть, командир, — ответил Зигфрид, заводя мотор.

— Вот так! — прокомментировал Михаил, когда патруль скрылся из виду. — В милицию, в милицию… А на нас восемь трупов и перспектива оказаться за решеткой. А ты молодец. Экстрасенс без дураков… без дурочек!

Они с комфортом расположились в четырехкомнатной квартире на Вознесенском проспекте, которую им любезно «уступил» Зигфрид Петруня.

Видимо, Зигфрид в принципе ничего из вещей не воспринимал всерьез в единственном экземпляре. По нескольку телевизоров в каждой комнате. Четыре музыкальных центра… Два рояля! В платяных шкафах — меньше трех одинаковых «тряпок» не висело.

— Уникальный человек Петруня, — после беглого осмотра квартиры сказал Михаил. — Он напомнил мне моего однокурсника, который носил наручные часы на обоих запястьях.

Первое, что они сделали, — смыли с себя всю грязь, которая налипла на них за эту длинную ночь. Зигфрид жил на широкую ногу. Ванна оказалась не просто ванной, а мини-бассейном с гидромассажем, подогревом и прочими возможностями. Злата получила настоящее наслаждение, кувыркаясь в ней, подставляя под тугие водяные струи самые чувствительные части тела, сожалея о том, что не купила себе в дом на Каменном острове точно такую же.

Расслабиться окончательно мешала дверь. На ней не было ни задвижки, ни запора — ничего, что могло бы ее оградить от внезапного вторжения Михаила. Правда, она и сама не могла однозначно ответить себе, чего больше хочет: чтобы он вошел… вот сейчас, когда она, чистая, благоухающая, медленно, с наслаждением вытирается нескромным, как мужские руки, полотенцем, или чтобы он не смел входить ни под каким видом!

Закрутив волосы в узел, Злата повертелась перед большим, в человеческий рост, зеркалом, внимательно осматривая себя со всех сторон, нежно лаская свое похорошевшее после гидромассажа тело. Вздохнув, она надела только коротенький кокетливый махровый халатик, который выбрала из огромной стопки еще ни разу не надеванных халатов, и вышла из ванной.

— Твоя очередь, — небрежно бросила она Михаилу, как ни в чем не бывало сидевшему в кресле.

Михаил с готовностью поднялся. Прихватил полотенце, еще один махровый халат Петруни.

— А тебе без макияжа лучше, — заметил он. — Да, кстати, советую повнимательней исследовать квартиру. Наш Зигфрид, оказывается, большой проказник.

Михаил улыбнулся и скрылся за дверью.

Злата почувствовала подвох.

Исследования ее продолжались недолго. Рядом с кухней она обнаружила бывшую кладовку. Злата вошла в нее и обомлела. Она снова оказалась в ванной комнате. Вот ванная, в которой с блаженной улыбкой на лице плещется Михаил. Вот его махровый халат на вешалке… Злата покраснела до корней волос. Большое зеркало, перед которым она так долго демонстрировала себя, оказалось зеркалом только с той стороны! А с этой… С этой оно было обыкновенным стеклом в витрине!

В этот момент Михаил посмотрел на Злату и помахал ей рукой! Не помня себя от возмущения, она выскочила из кладовки и вмиг оказалась по ту сторону зеркала. Михаил смотрел на нее, пряча улыбку в переливавшейся всеми цветами радуги пене.

— Извращенец! — крикнула Злата, сделала шаг к Михаилу, размахнулась и ударила его по щеке. Нет, удара не получилось. Ладонь не нашла щеки — Михаил ловко увернулся. Злата потеряла равновесие… и полетала прямо в ванну. Пена и брызги разлетелись во все стороны.

Смех Михаила, его руки, крепко и нежно обнявшие Злату, вмиг не оставили от ее возмущения и следа. Она еще посопротивлялась немножко, совсем немножко, для вида. Сказала пару раз «отпусти», но это уже означало «не смей меня отпускать ни в коем случае».

Халат прилип к коже и никак не хотел сниматься. Михаил разорвал его на части и высвободил гладкое, горячее, скользкое тело Златы. То, что они делали потом, было сплошным безумием. Воды в ванне почти не осталось — она вся выплеснулась на пол.

Из ванной они перебрались на большую, как аэродром, постель и там продолжили свои игры, не обращая внимания ни на шум улицы за окном, ни на ругань соседей за стеной. Даже телефонные звонки, нагло нарушавшие интимность момента, не в силах были помешать им.

Чувство реальности вернулось к ним тогда, когда опять воцарилась белая петербургская ночь.

— Есть хочу! — объявила Злата. — Одной любовью сыт не будешь!

В трех холодильниках, которыми заботливо окружил себя Зигфрид Петруня, они нашли все, что требовалось для обеда, ужина и завтрака одновременно. Было и шампанское.

— За знакомство, Хранитель, — сказал Михаил, подняв изящный хрустальный фужер.

Злата сразу погрустнела, но повторила вслед за Михаилом:

— За знакомство! Раздался мелодичный звон.

— Не нравится мне твое настроение, — сказал Михаил, аппетитно вгрызаясь в куриную ножку, — м-м-м, ты прекрасно готовишь! Не понимаю, что ты скисла? Все отлично складывается. Завтра мы в Москве. А через неделю во Франции. Если тебе не нравится Европа, выбирай: Азия, Америка, Австралия… Что хочешь.

— Сегодня я должна была быть в клинике. У меня сотни пациентов. Завтра у меня занятия в школе экстрасенсов…

— Все, дорогая, — Михаил тоже посерьезнел, — можешь забыть про ту жизнь. Настоящая жизнь начинается только сейчас. Ты — Хранитель перстня!

На слове «перстень» Михаил сделал особое ударение. Злата поднялась из-за стола, встала у окна. — Что я должна делать? — спросила она.

— Прежде всего — кристалл… Если он настоящий…

— Что-что? — переспросила девушка, внимательно глядя в окно.

— Я говорю… Да куда ты все смотришь? — Михаил, вытерев руки о халат, тоже встал.

— Видишь эту красотку? — задала вопрос Злата.

На перекрестке, под светофором, стояла девушка. Стояла спокойно, словно кого-то дожидаясь. Мимо, не обратив на нее никакого внимания, прошла компания пьяных подростков.

— Она была вчера на моем выступлении. А после караулила меня у выхода. На выступлении она подошла ко мне. Я ее диагностировала. Ничего особенного. Легкое расстройство гормональной системы, которое было очень просто устранить. Но после выступления… Ты бы видел ее глаза! Она парализовала меня своим взглядом. Если бы не ваша машина, я не знаю, чем бы все это кончилось… Или… Она что, из вашей шайки?

— Я вижу ее в первый раз. Но то, что ты рассказала, очень серьезно. Что еше было вчера?

— Убили администратора Безобразова. Во время моего выступления.

— Вот так так… Я тебе могу сразу сказать: Красавчик не имеет к этому никакого отношения. Ты сама-то что думаешь?

— Ничего… Я еще не думала об этом. Сейчас я совершенно опустошена.

— Вот что… Мы не останемся здесь больше ни минуты. Они быстро прошли в спальню, где всего час с небольшим назад стонали в объятиях друг друга. Скинув почти синхронно халаты, Хранители начали одеваться, не спуская глаз друг с друга. Но обнаженные желанные тела чуть было не сыграли с ними злую шутку.

На Злате был только лифчик, на Михаиле — только носки, когда они, забыв обо всем, упали на кровать, лихорадочно обмениваясь беспорядочными поцелуями и ласками. В какой-то момент рука Златы быстро и требовательно скользнула по шее и плечу Михаила; цепочки, на которой висел медальон — генератор биопомех — оборвалась, но ни он, ни она этого не заметили. Они уже были готовы пойти в своих излияниях чувств дальше — до самого конца, но вдруг раздался звонок в дверь.

Так же дружно, как сбрасывали халаты, они дружно вскочили с постели.

— Ты действительно ничего не можешь? Потри ладошки… — прошептал Михаил.

Злата прислушалась к себе.

— Мне нужно хотя бы минут пятнадцать, чтобы восстановиться. Не нужно было заниматься любовью.

— Нужно, нужно! Ручонки устали?… Так у нас есть две пары прекрасных ног. Ими мы и воспользуемся.

Где-то секунд через тридцать звонок в дверь повторился. Злата и Михаил были уже почти одеты. Окно спальни выходило на ту же сторону, что и окна кухни.

— Девки нет! — сказал Михаил, осторожно выглянув на улицу. Он отдернул занавески, открыл окно и высунулся.

Снова раздался звонок, и в дверь посыпались громовые удары.

— Здесь рядом — пожарная лестница. Всего два метра по карнизу. Сможешь?

Злата уверенно кивнула.

Удары в дверь становились все чаще и сокрушительней. Кто-то просто выламывал ее. Без лишних слов Михаил вылез из окна на узкий карниз и, осторожно ступая, пошел.

Он благополучно добрался до пожарной лестницы и стал ждать Злату.

Она в своем коротком черном платье, хранившем следы ночных приключений, в красном, с золотыми пуговицами блейзере, вымазанном соком травы, вылезающая из окна… Зрелище было очень странным, эротичным и смешным. Злата сама чувствовала это.

Она тоже, делая короткие, осторожные шажки, добралась до лестницы. Михаил на полпути протянул ей руку.

— Дамы вперед, — шутливо приказал он.

— Я же говорила, что ты извращенец, — парировала Злата. Меньше чем через минуту они были на крыше.

Она бросилась к распахнутому настежь слуховому окну.

— Сюда нельзя! — остановил ее Михаил. — Здесь нас могут ждать! Дальше!

Они пробежали по крыше, спустились на другую. Пробежали и ее почти всю.

— Сюда! — приказал Хранитель.

Злата и Михаил оказались на чердаке и, пробираясь вперед, распугивая спящих голубей, стали искать выход. Было темно, что-то жалобно хрустело под ногами.

— На всякий случай запомни… Бетельгейзе… — Михаил не закончил фразу. — Свет! — перебил он сам себя. — Выход на лестничную клетку.

Но он ошибся. Свет шел из комнаты, совсем не похожей на чердачное помещение. Хранители поняли это слишком поздно, когда уже находились на середине.

— Ловушка! — крикнул Михаил. Он выхватил пистолет.

— Бросьте оружие. Это бесполезно, — раздалось за их спинами.