ГЛАВА 2
В тысяче километров к востоку от Петербурга в покосившемся от ветхости деревянном доме тяжело дышавшая в агонии старуха неожиданно открыла глаза.
— Бабушка, — бросилась к ее постели девушка лет семнадцати.
— Он идет… — прошептала старуха, — слышишь, Злата? Он идет…
— Да, бабушка, слышу, — всхлипнув, сказала девушка. — Он идет… Выпей вот это. — И протянула старухе кружку с неприятно пахнувшей жидкостью.
— Перстень… — продолжала шептать старуха. — Ты должна занять мое место… Теперь ты… Хранитель…
— Бабушка, какой перстень? Какой хранитель? О чем ты говоришь?
— Чертово озеро… Сделай это… Не успеваю…
Старуха перешла на хрип, рука ее потянулась к чему-то невидимому, голова приподнялась и вдруг бессильно упала на подушку. Глаза старухи закрылись, дыхание остановилось.
Злата поднялась с колен, поставила кружку на стол. Лицо ее было спокойным, как будто ничего не произошло. Только во взгляде появилась еле заметная жесткость и движения стали более решительными.
Девушка встала у окна, за которым сгущалась ночь, замерла и стояла неподвижно, терпеливо дожидаясь только ей одной известного момента. Когда на небе появился первый, еле уловимый утренний свет, Злата взяла корзинку и вышла из дома.
Она не таясь пошла по улочке, небольшой, всего в несколько домов.
«Ничего не случилось, — повторяла Злата про себя, просто я иду за ягодами».
Во дворе дома на околице, подсвечивая себе фонариком, подвешенным на ветку яблони, копался в моторе небольшого колесного трактора мужчина лет пятидесяти.
— Здравствуйте, Семен Петрович, — первой поздоровалась девушка, — раненько вы сегодня…
— Ничего, зимой отосплюсь. Фермер я или тварь дрожащая? Как говорится: взялся за гуж, не говори, что мало каши ел… Проклятый! — замахнулся он на трактор. — Чтоб тебя до последней шестеренки ржа проела!.. Как твоя бабулька, Златочка?
— Спасибо, хорошо. Вот ягодок попросила. Денька через два совсем поправится.
— Ну и слава Богу! Если б не ее чудесная настойка… На прошлой неделе в городе я врача встретил… Так у него глаза на лоб полезли. Как, говорит, вы еще живы?… И не обращай внимания, что твою бабку колдуньей называют. Да, колдунья. Но побольше бы таких, как она.
Злата хотела ответить, но Семен Петрович не дал ей и слова сказать.
— Новости вчера не смотрела? — без паузы перескочил он на другую тему. — Показали НЛО над Вашингтоном. Просто жуть. А говорят кто что. Кто: атмосферные аномалии. Кто: нашествие инопланетян. Кто вообще конец света обещает… — Фермер посмотрел в черное небо. — Я представляю, если сейчас над нами зависнет эта громадина километров эдак несколько в диаметре! Огни по периметру. Луч света в землю… Жуть… — Семен Петрович вздохнул. — Витек приехал.
— Мы уже виделись.
— Ах, вот оно что… А я-то думаю, что это сыночек мой не в духе? Сидит надутый, ни с кем не разговаривает. Поссорились, что ли?
Отвечать не пришлось: в этот момент мотор натужно взревел. Девушка кивнула Семену Петровичу и пошла дальше по тропинке, что вела в лес.
Из-за треска мотора, из-за того, что было еще темно, она не заметила человека, который крался за ней от самого ее дома.
Углубившись немного п лес, девушка остановилась и прислушалась. Все было тихо. Только потревоженные комары и мошкара, учуяв запах теплой плоти, радостно звенели на все лады.
— Ну подождите, я до вас еще доберусь… — сердито проворчала Злата, отмахиваясь от насекомых. — Ральф! — тихо позвала она. — Ральф!
Где-то далеко послышался шорох.
— Ральф, я здесь!
Неожиданно из кустов выпрыгнул матерый широколобый волк и бросился к Злате. Девушка протянула волку ладонь, и волк провел по ней своим шершавым прохладным языком.
— Ральф, умница мой! — приговаривала девушка. — Один ты у меня остался. Умерла наша бабушка. Понимаешь? Умерла.
Волк перестал виться вокруг хозяйки, опустил голову и тихонько завыл.
— Ну, хватит реветь! — прикрикнула на него Злата. — Видишь, я не плачу! Случилось то, что должно было случиться. Пойдем со мной. У меня сегодня очень трудный день. Будешь мне помогать. Только бы успеть сделать все, как она говорила…
Девушка потрепала волка за ухом, но тот вместо благодарности вдруг ощетинился, оскалил клыки.
— Ты чего? — удивилась Злата. — Кого-то почуял? Ральф сделал несколько осторожных шагов и вдруг скользнул в густой кустарник.
— Назад! — возмущенно приказала девушка. — Нашел время для охоты!
Волк, виновато поджав хвост, вернулся к хозяйке.
— И чтоб мне больше не отвлекаться на всякую ерунду, — на сей раз более миролюбиво выговорила Злата.
Солнце уже осветило верхушки елей, когда Злата и волк, не отстававший от нее, вышли к небольшому озеру. Ветра не было. Деревья и небо с легкими, похожими на глубокие царапины облаками отражались в неподвижной воде. Обычный уголок девственного леса. Не самый хороший, не самый плохой. Но какая-то жуть была скрыта во всем, чего ни касался взгляд. Птицы пели свои первые утренние песни глухими, испуганными голосами, а Ральф непрерывно вертел головой, как будто ждал нападения со всех сторон одновременно.
Злата подошла к самой кромке воды и медленно, словно боясь причинить себе боль, сняла платье. Под платьем никакой другой одежды не оказалось. Девушка плавными движениями завязала волосы в тугой узел, исподтишка поглядывая на Ральфа, сидевшего чуть в стороне. Волк смотрел ей прямо в глаза. Но ему было не обмануть хозяйку. Стоило Злате отвернуться, и она чувствовала, как волчий взгляд, щекоча, скользит по ее обнаженному телу.
— За мной! — крикнула Злата и бросилась в воду. Кожу обожгло холодом — где-то рядом, у самого берега, бил подземный ключ.
«Только бы не свела судорога…» — подумала она и поплыла на середину озера. Волк прыгнул в воду следом за ней и поплыл рядом, тяжело дыша. Он явно нервничал.
— Ну что ты, дурашка? Все хорошо, — успокоила его хозяйка.
На середине озера девушка сделала глубокий вдох и нырнула. Ее тело было ослепительно белым на темной глади воды.
Злата открыла глаза и отчетливо увидела дно, сплошь покрытое слоем побуревшей прошлогодней листвы, из которой кое-где выглядывали одинокие чахлые водоросли.
Здесь, на глубине, было куда холодней, чем на поверхности.
Девушка поплыла возле самого дна, внимательно глядя вокруг.
«Мне тепло, мне очень тепло», — повторяла она про себя.
Злата несколько раз выныривала, делала глоток свежего воздуха и снова уходила под воду. Силы постепенно покидали ее тело теряло чувствительность, а пальцы с трудом слушались. Одновременно ее все больше охватывал ужас: все напрасно, она не справилась даже с таким пустяком…
Злата в очередной раз вынырнула на поверхность, с беспокойством посмотрела на восток: еще несколько минут, солнце опустит свои лучи в озеро и тогда — все! Она сделала вдох поглубже и вновь нырнула.
Ральф поспешил к тому месту, где исчезла хозяйка.
И вновь Злата плыла у самого дна, распугивая одиноких, еще сонных рыб.
Это последнее погружение. Солнце уже играет в камышах…
Нужно было всплывать: воздуха уже не хватало, перед глазами вспыхивали и гасли разноцветные круги и с каждой секундой становились все ярче и ярче. Злата до хруста стиснула зубы. Почувствовав, что сейчас потеряет сознание, она решила подняться на поверхность и в этот момент вдруг увидела то, что так долго искала: нитку абсолютно белых, словно седых, водорослей. Злата почти вслепую сорвала их, в тот же самый момент она потеряла над собой контроль и сделала вдох…
Она все-таки вынырнула, беспомощно колотя руками по воде.
Волк быстро подплыл к ней, Злата судорожно вцепилась в его густую шерсть.
«К берегу!» — хотела приказать девушка, но не смогла вымолвить ни слова. А Ральф и без ее приказов знал, что нужно делать.
Тяжело дыша, она выползла на берег и рухнула в густую осоку, порезав посиневшую от холода кожу об острую траву. Волк медленно начал слизывать выступившие капельки крови, потом взялся вылизывать лицо хозяйки, шею, руки…
— Спасибо, Ральф, — тихо произнесла Злата, — что бы я без тебя делала?
Отдышавшись, девушка положила нитку белых водорослей на дно корзинки, набросала сверху травы. Волк смотрел на нее грустными глазами.
— Еще рано прощаться, дурашка, — успокоила его Злата, надевая платье, — нужно собрать немного ягод… Я же в лес пошла за ягодами! Понимаешь? Конспирация! — И она звонко засмеялась.
Злата с нетерпением дожидалась вечера, заставляя вести себя так, как будто ничего не произошло. Она возилась в огороде на виду у всей деревушки, иногда громко кричала:
— Иду, бабушка! — и бежала в дом.
Она сбегала за хлебом в автолавку и на обратном пути долго и обстоятельно беседовала с соседкой Аграфеной Митрофановной.
— Настасья, бабка твоя закалки крепкой, — сказала тетка Аграфена. — Даже не переживай — выкарабкается. Я сколько лет ее знаю, а чтоб она чем-то болела… такого не припомню. Железная твоя бабка. Надо бы вечерком зайти навестить ее. Соседи все-таки. Даром что она у меня Петра отбила… Э-хе-хе…
— Бабушка еще очень слаба, — осторожно ответила Злата. — Может быть, завтра?
— Можно и завтра, — охотно согласилась тетка Аграфена. Ближе к вечеру у калитки появился Витек… Виктор — высокий, крепко сложенный, по-армейски подтянутый молодой человек.
— Зайти-то можно? — небрежно спросил он, но было видно, что небрежность эта от робости перед девушкой… нет, девчонкой лет на семь младше его.
— Нет, — отрезала Злата, — потом тебя с собаками не прогонишь!
— С собаками?… Мне отец говорил, ты сегодня за ягодами ходила? Страшно в лесу одной?
Злата испытующе посмотрела на Виктора.
— Ты ведь в Москве служил? — неожиданно спросила она.
— Как будто не знаешь.
— Почему ты там не остался?
— Как будто не знаешь, — повторил Витек, но уже с такой тоской в голосе, что это не осталось незамеченным даже для него самого. — Ладно, пойду я, — нахмурился Виктор. — Знаешь… приходи вечером к реке… Я буду ждать.
Злата отрицательно покачала головой.
— Ты стала какая-то другая… Чужая… Виктор, не оборачиваясь, быстро зашагал прочь.
А ближе к ночи мимо дома Златы на тракторе, который тащила старенькая скучная лошадка, проехал фермер Семен Петрович — отец Виктора. Увидев Злату, идущую навстречу с полными ведрами воды, он сокрушенно воскликнул:
— Эх, девка, где ж ты раньше была? Хреновый из меня фермер, как из балерины — монтажник-настройщик электронной аппаратуры. Зачем я в деревню подался? Сидел бы сейчас в своем НИИ, просиживал штаны… Только не надо говорить, что я неудачник! Мне просто не везет!
Злата проводила Семена Петровича долгим взглядом и прошла в дом.
Она занавесила все окна, села на стул рядом с неподвижно лежавшей бабкой Настасьей и сидела так до тех пор, пока кукушка в часах не прокуковала двенадцать раз.
Только тогда Злата встала и выглянула в окно. Светила полная луна — то, что надо.
Злата чуть раздвинула занавески — лунный свет залил комнату густым серебряным светом, — взяла корзинку и вытряхнула из нее ягоды прямо на пол. Они, подпрыгивая словно живые, раскатились по всем углам и потом долго скользили под ногами, когда Злата наступала на них.
В руках девушки оказалась белая нитка водорослей.
— Все… Отступать некуда, — произнесла она вслух. Целых два часа Злата отваривала водоросли в старинной серебряной чаше, добавляя все новые и новые травы, которыми были увешаны сени. Помешивая отвар, она что-то нашептывала, и глаза ее светились в темноте, как у кошки.
Наконец снадобье было готово. Злата подождала еще немного, пока оно остынет, и медленно, маленькими глоточками выпила все до последней капли.
Через несколько минут на лбу ее выступила испарина, а тело свела судорога. Злата упала на пол, корчась от дикой боли, но не вскрикнула ни разу. Она смогла заставить себя не кричать.
Еще через несколько минут она поднялась с пола и начала с удивлением прислушиваться к своему телу. Девушка ясно понимала: с ним — с ее телом — что-то произошло. Она чувствовала странную вибрацию в каждом мускуле, в каждой клеточке. Словно звонили миллионы серебряных колокольчиков, которых никто, кроме нее, не слышал. И на этот звон слеталось нечто… Льнуло к ней, как к магниту, сгущалось, стекая по рукам разрядами искр…
Злата посмотрела на свои ладони, потом вокруг себя. На столе, в двух шагах от нее, лежала деревянная ложка. Девушка направила на нее ладонь — ложка дрогнула и вдруг скакнула прямо к ней.
Злата с торжествующим видом подняла руку вверх, в чертах ее лица появились демонические черточки, а горящие глаза уже не напоминали глаза кошки. Это были глаза дьявола…
Взгляд ее случайно скользнул по кровати, на которой лежала бабка Настасья… Секунда — и Злата опять стала сама собой, деревенской девушкой семнадцати лет.
Она подошла к бабке и, помедлив немного, начала делать пассы руками над головой умершей, выговаривая вполголоса несвязные фразы. Неожиданно старуха открыла глаза и села. Злата продолжала делать пассы руками, лицо ее побледнело, а по виску скользнула капелька холодного пота.
Лунный свет вдруг иссяк. По крыше прокатился порыв ветра, и под его напором в саду застонали деревья.
— Спрашивай, — прохрипела старуха.
Не опуская рук, Злата задала бабке Настасье вопрос:
— Кто идет? Имя! Что ему нужно?
— Его зовут Черный Охотник. Ему нужен кристалл, вмонтированный в перстень, Хранителем которого теперь будешь ты, и «книга».
— Тот самый перстень с черным треугольным камнем? Я думала, он потерялся еще в Афинах.
— Нет… Я спрятала его… Хотела уберечь себя и тебя от верной смерти…
— Смерти?… Подожди, бабушка, давай все по порядку… Ты сказала: «книга». Что за «книга»?
— Книга с перечнем кодов.
— Что это? Почему ты ничего не говорила раньше? Почему ты молчала столько лет о перстне, «книге», Хранителях?… Бабушка!
Как Злата ни старалась сохранять внутреннее спокойствие, все равно она была потрясена.
— А мои родители? Ты говорила, что ничего не знаешь о них… мой отец?!
— Тот, кто называл себя твоим отцом — чудовище! Он же твоей смерти… и был виновен в смерти многих Хранителей! Я не хочу говорить о нем… и о ней…
— А моя мать? — заупрямилась Злата.
— Я не хочу говорить о ней… Спрашивай о другом. Злата молчала.
— Спрашивай! — повторила старуха скрипучим голосом. — Время!..
— Хорошо… — медленно проговорила девушка. — Где «книга» и перстень?
— Перстень здесь. Книга у Хранителя с личным кодом: три пятерки, девятка, две тройки, четыре, единица, четыре восьмерки. Хранитель в Петербурге. Это город, где он обязан жить до очередного чрезвычайного совета, который будет не скоро. Очень не скоро. Он помнит тебя еще девочкой. И ты должна помнить его. Найди способ быть на виду — он сам выйдет на тебя. Вы должны быть вместе. В одиночку ни тебе, ни ему с Черным Охотником не справиться: Помни про личный код.
— Что такое личный код, бабушка?
— Проведи рукой по предплечью, чуть ниже локтя — здесь, — проскрипела старуха.
Злата, продолжая делать одной рукой пассы, другой провела вдоль места, на которое показала бабка Настасья.
— Ты почувствовала? — спросила старуха.
— Да. Я прочитала твой личный код… Но я не успела прочитать твое настоящее имя!
— И не надо.
— Откуда там… в тебе… эта информация?
Старуха прохрипела какое-то непонятное слово, которое Злата не расслышала, и в руке ее вдруг появился обоюдоострый кинжал с золотой, украшенной крупным рубином рукояткой.
— Бабушка… — испуганно прошептала Злата.
Старуха надрезала себе кожу — ткани разошлись, но крови не было — и извлекла из раны небольшую тонкую пластинку величиной с ноготь.
— Это мой биком. После гибели гражданина Содружества и должен быть уничтожен. — И с этими словами старуха сломала в своих пальцах тонкую пластинку. — Вот и все… Меня больше нет… Спрашивай!
— Зачем хранить перстень? Для кого?
— Для Содружества. Мы послали сигнал. Нас вот-вот отыщут. Ты сразу узнаешь их — своих братьев. У каждого есть биком. Если перстень попадет в чужие руки… для Земли может наступить конец света… Ты чувствуешь?
— Что я должна чувствовать?
— «Поле», которое окружает тебя?
— Да… Это я почувствовала сразу: что-то произошло вокруг… И сейчас… Мое тело как будто вибрирует…
— Все правильно. Я работала над этим долгие годы… Вибрация концентрирует вокруг тебя остатки «поля»… Запомни несколько кодов, которые помню я. В трудную минуту ты будешь иметь все необходимое… «Поле» поможет тебе… Но будь экономна… Пока не заработает в горах Тибета…
В этот момент под окном, прорываясь сквозь вой начинающейся бури, послышались странные звуки: как будто кто-то крикнул… Злата на мгновение отвлеклась, и это было непростительной ошибкой — бабка Настасья рухнула на постель.
ВСЕ!
Девушка сорвалась с места и в бешенстве выбежала на двор. Дождя еще не было. Ветер срывал с деревьев листву и плоды, грохотал всем, чем только придется. Сверкнула молния, В ее свете Злата увидела под окнами своего дома лежавшего на земле мужчину и волка, поставившего на грудь человека когтистые лапы.
Волком был Ральф. В человеке Злата узнала Виктора.
Не произнося ни слова, Злата подняла руку. Зверь и человек, поднявшийся на ноги, как по команде, послушно пошли в ее сторону. Девушка завела их в сени, включила свет. Волк растянулся у двери, Виктор озирался по сторонам.
— Ты что здесь делаешь? — выкрикнула Злата. Виктор ничего не отвечал, только смотрел на нее полными ужаса глазами.
Злата подняла руку и направила ладонь в его сторону. Виктор качнулся, поза его стала безвольной. Казалось, еще секунда — и он потеряет сознание.
— Что ты здесь делал? — повторила вопрос Злата уже спокойным голосом.
— Наблюдал за тобой, — тихо и послушно ответил Виктор.
— Что ты видел?
— Все. Ты снюхалась с волком. Ты купалась голая в Чертовом озере. Ты оживила покойницу. Ты — ведьма.
— Я не ведьма! — воскликнула Злата. — Ты ничего не знаешь! Зачем ты шпионишь за мной?
— Я люблю тебя. Я не могу без тебя.
Злата опустила руку. Виктор, словно очнувшись ото сна, начал озираться по сторонам.
— Что за черт, — бормотал он, — веники какие-то… Это баня? Злата, где мы? Куда я попал? Что ты сделала с бабкой Настасьей?
Теперь Злата подняла обе руки и подошла вплотную к Виктору.
— Ты ничего не помнишь, — медленно и отчетливо проговорила она, — ты забыл Чертово озеро и эту ночь. Ты сейчас пойдешь домой и ляжешь спать. Когда ты мне понадобишься, я позову тебя. Жди!
Она выпустила Виктора, вернулась в дом.
Перстень!.. Бабка Настасья сказала, что он где-то здесь. Но где? Год ищи — не найдешь.
Злата вдруг рассмеялась: она все еще представляла себя девчонкой, которая ничего не знает, ничего не умеет. А это уже не так!
Девушка вытянула правую руку.
«Получится!» — сразу поняла она.
Рука дрожала от напряжения. Стена напротив вдруг дала трещину, и из образовавшейся щели прямо к Злате прыгнул перстень с небольшим, невзрачным на вид черным треугольным камнем.
Девушка с любопытством, долго разглядывала перстень. Это был тот самый перстень — из ее детства. Металл, похожий на серебро не самой высокой пробы, сам камень, не отражавший ни единого лучика света, — маленькая черная дыра… Все без затей — словно нарочно, чтобы не привлекать любопытных глаз.
Злата надела перстень на палец, уже не таясь включила везде свет и начала собираться. Личные вещи, немного денег на первое время — деньги теперь для нее не проблема. Джинсы, кроссовки, удобная, со множеством карманов, куртка… Старинный кинжал с золотой рукояткой девушка тоже взяла c собой.
Злата все еще была зла на Виктора, из-за которого она теперь, быть может, никогда не узнает, каким образом это кинжал прямо из воздуха — ниоткуда — появился в руках бабки Настасьи… Не получит ответа на вопрос: какие такие коды хотела передать ей покойница? Что это за загадочное «поле», которое отныне будет окружать ее? И что именно должно заработать в горах Тибета?
Но главное ей все же узнать удалось. В Питере живет человек — Хранитель, которому она может доверять, как доверяла бабушке. Вот он-то как раз и может рассказать все то, что не успела рассказать бабка Настасья.
Все время, пока Злата собиралась, возле ее ног беспокойно крутился волк. Он явно выказывал признаки беспокойства, но девушка принимала его поведение за предчувствие разлуки: Злата не могла взять волка с собой в Питер.
Когда, собравшись, она открыла дверь, то увидела на крыльце, в свете сверкнувшей в этот момент молнии, высокое взлохмаченное существо — полузверя-получеловека с длинными, ниже колен, руками, горящими, близко посаженными глазками и оскаленными желтыми клыками… От неожиданности. Злата замерла, и это могло стоить ей жизни… Существо протянуло руку — и вдруг, опрокинувшись навзничь, покатилось по ступенькам.
Вновь сверкнула молния. Девушка успела разглядеть огромный рычащий и скулящий ком, барахтающийся на земле, и поняла, что в очередной раз волк спас ее.
Ральф перегрыз полузверю горло.
«Похож на снежного человека, — подумала Злата, склонившись над окровавленным огромным телом, на которое падала полоска света из окна. — А ведь он пришел за моей жизнью! Откуда пришел? Кто послал его?…»
Опять вопросы! И снова она не может ответить ни на один из них. Только уверенность: это чудовище появилось здесь неспроста.
Девушка перекинула через плечо спортивную сумку, скрипнув калиткой, вышла на улицу, а потом — на дорогу, ведущую к железнодорожной станции.
Ветер усиливался. Он повалил уже несколько деревьев. Молнии сверкали непрерывно. Хлынул дождь. Злата провела над собой рукой — и капли дождя шарахнулись от нее в разные стороны, как будто над ее головой раскрылся невидимый зонтик. Ральф увязался за хозяйкой, и та не гнала его. Так они и шли вдвоем по дороге, поднимавшейся в гору, — волк и человек.
Наверху Злата остановилась и оглянулась.
Сверкнула молния. Вся деревушка выпрыгнула из темноты — маленькая, словно бутафорская, — и вновь прыгнула во мрак. Лишь окна в ее доме светились слабыми огоньками.
— Прости… — коротко проговорила девушка и подняла руку.
В тот же миг опять сверкнула молния, чиркнула по небу причудливой ломаной линией и ударила прямо в дом, где лежало тело старухи. Вспыхнул огонь, в один миг охвативший избу, баньку, вплотную прилегавшую к ней, и давно пустовавший хлев.
Злата повернулась спиной к деревне и уже не оборачиваясь зашагала дальше.
Но если бы она обернулась, то увидела, как, разорвав низкие грозовые облака, мерцая по периметру тысячами огней, над домами зависло огромное сигарообразное тело. Тонкий розоватый луч метнулся вниз и медленно заскользил по крышам, лоснившимся от воды. Наткнувшись на пожарище, луч надолго замер. Сверкнула ослепительная молния, а через мгновение все погрузилось во мрак.
