Глава 17
Иллюзия научного атеизма
— Алло, Абифасдон?
— Нет, блин, новый президент Казахстана, вылитый Назарбаев! — не сдержался я, потому что Альберт был крайне не вовремя.
— А-а, ты занят? Извини…
— Занят, естественно, у меня тут очередной грешник пытается слезами и наглым враньём о больной бабушке избавить свою бесценную задницу от сковороды. А ты чего хотел?
— Ну… так…
— Альберт, — устало рявкнул я, — не нуди, и без того нервы не железные! Чего надо, говори!
— Тебя, — тихо признался он.
Полминуты я молчал, переваривая и решая, покрыть его матом или, на хрен, признаться в ответных чувствах. С одной стороны, нам, демонам, всё можно, а с другой…
— Ты офигел, голубок белокрылый, я женат!
— В смысле? — явно смутился он. — О, прости, ты, наверное, не так меня понял. Мы тут сидим, беседуем с двумя молодыми людьми, и я подумал, что тебе это тоже должно быть интересно…
— Атеисты? — с ходу догадался я. — Надо явиться в огне и сере, напугать, пронять до кишок и обратить лицом к Богу, так?
— Приблизительно.
— А если не проймёт, они мои?
— Не зарывайся, я людьми не торгую. — Его голос похолодел на полтона.
— Ладно, держись, братан, скоро буду! Только дожму этого типа и весь твой…
— Я тебя убью.
— Взаимно.
Примерно через полчаса я уточнил у него адрес, какая-то левая кофейня, знаю где, но мы там редко сидим, у них коньяка нет, только безалкогольная продукция. Ангелу оно подходит, а мне, как демону, после работы по-трезвому никак не расслабиться…
За небольшим столиком в некурящей зоне спиной ко мне вальяжно развалились в креслах два незнакомых мне типа, сидящий напротив Альберт привстал и помахал мне рукой. Я шагнул навстречу.
— Позвольте представить вам моего хорошего друга. Абифасдон! Знакомьтесь.
Парни по очереди пожали мне ладонь.
— Сергей Кшиштов. — Этому лет тридцать пять — тридцать шесть, при галстуке, в очках и уже лысеет.
— Вороваев. — Второй корчит крутого и презрительно кривит губы на всё подряд.
Типичные атеисты, такие неизвестно как остались незыблемыми осколками устаревшей советской школы и горды этим. Где только учебников набрали, хотя наверняка в Интернете всякое барахло отыщется…
— Итак, господа, в продолжение нашего занимательнейшего спора я могу уточнить — отрицая Бога как Создателя всего сущего, вы также отрицаете и Дьявола?
— Однозначно, — фыркнул тот, что назвал себя Вороваевым. — Современный человек по определению не нуждается в костылях ни одной из религий. Запугиванием грешника приходом рогатого и хвостатого монстра — никого не впечатлить уже как минимум два столетия. Дьявол ещё более скучен и предсказуем, чем Бог.
— Я бы выразился чуть иначе, — поправил его лысый, тот, что Сергей. — Если мы допустим существование Сатаны как полноценной, жизнеспособной, а не мифической единицы, то рано или поздно логически придём и к его антиподу. Раз есть тень, то должен быть и свет, или наоборот. Но одно без другого — понятия взаимоисключающие. Либо оба, либо никого. Бога нет, это факт определённый и доказанный. Следовательно, и существованию Дьявола я готов отказать именно по причине отсутствия Бога.
Альберт вёл себя безупречно, ангельское терпение великая вещь. Я заказал себе кофе и улыбнулся, мой друг чуть заметно кивнул. Значит, теперь моя партия, а он позаботится о том, чтобы, кроме этих двух, никто ничего не увидел…
— Но что, если я прямо сейчас докажу вам обратное? Дьявол есть, и, как говорила незабвенной памяти булгаковская Маргарита, «он всесилен!».
— Боюсь, что новых аргументов вы уже не найдёте, — поправил очки Сергей. — Научная школа атеизма не предполагает…
— Нет-нет, пусть человек выскажется, — перебил его Вороваев, — а мы посмеёмся.
Я принял от официантки чашечку чёрного эспрессо, принюхался, пошире раскрыл рот, сунул чашку туда целиком и с хрустом прожевал. У атеистов чуть вытянулись лица. Но не в испуге, а скорее от удивления…
— Это был фокус?
— Браво, браво! А вот ещё блюдце можете съесть?
— В принципе да, но, как демон, я предпочёл бы съесть вашу руку, — без улыбки прорычал я, на миг принимая собственный свой вид. Зелёная чешуйчатая кожа, горящие глаза, рога испанского быка, впечатляющие клыки во всю пасть.
— А-а… что это было? — неуверенно протёр очки Сергей.
— Ещё один фокус, — самодовольно пояснил ему второй оппонент. — Наш друг, похоже, всего лишь обычный гипнотизёр. Но всё равно браво, иллюзия была великолепна! Я чуть не поверил, честное слово…
— Вы считаете моего друга гипнотизёром? — вскинул брови белый ангел. — Право же, это занятно. По-моему, Абифасдона обвиняли во всех смертных грехах, что, впрочем, вполне справедливо, но ещё никто не говорил ему, что его собственное лицо — иллюзия.
— Альберт, Альберт, вам должно быть стыдно, — укоризненно поморщился Сергей, грозя пальцем почему-то мне, а не ангелу. — Вы должны были сразу нас предупредить, что ваш друг работает в цирке.
— Ещё в каком! — не удержался я. — Хотите посмотреть?
— Но это ж надо куда-то ехать? — неуверенно скривился Вороваев, но мне уже было всё равно.
— Здесь рядом. — Подмигнув Альберту, я вскинул руки вверх, пустив между ними молнию, и уже через мгновение пара упёртых атеистов стояла рядом со мной у самых ворот Ада. Опля, как выражаются циркачи!
Эти двое не успели даже пикнуть, как очутились на вулканической почве с жуткими трещинами, выдыхающими оранжевое пламя, над головами чёрное небо, полыхающее зелёным огнём, а впереди огромные врата, сложенные из раскалённых кусков чугуна, далёкие вопли грешников и серый пепел, кругами разлетающийся повсюду… Привет тебе, родная атмосфера!
— Поверьте, при нашем полном невмешательстве люди превратят свою планету в нечто подобное уже лет через двести. — Принимая облик демона, я ободряюще улыбнулся перепуганным атеистам. — Впрочем, если догадаются развязать ядерную войну, то гораздо раньше… Как вам тут?
— Впечатляет, — признал Сергей, снимая, протирая очки и вновь водружая их на нос. — Изумительная иллюзия! Куда мы теперь?
Хм… быстро же они теряют страх и обретают борзость. Ну ладно, посмотрим, как вы, птенчики, запоёте к концу нашей короткой прогулки. Я чуть подтолкнул обоих людишек коленом вперёд, когда на тропинку вынырнули из-под земли два адских сторожевых пса. Пёс, конечно, весьма условное название для этих тварей, больше они похожи на смесь тигра, дикобраза, ехидны и чуть-чуть мастино-неаполитано. То есть внешность весьма примечательная, даже незабываемая…
— Куда?! — слаженно пролаяли псы, скаля два ряда стальных зубов.
— На экскурсию, — пояснил я. — Это мясо со мной.
— Оставь нам одного в уплату за проход!
— Ещё чего. — Я вмиг вырос выше ворот и сгрёб охранников за хвосты, подняв на уровень глаз, словно лабораторных крыс. — Забыли, с кем разговариваете, собаки?! Я — Абифасдон! И те, кто со мной, под моей охраной, как моя собственность.
— Проходи, демон…
Я разжал пальцы, дав псам шлёпнуться вниз с пятиметровой высоты, но они, словно кошки, бесшумно и упруго приземлились на все четыре лапы.
— Идите за мной, — уменьшившись, кивнул я совершенно бледным парням. — Мы тут немного погуляем и назад. Думаю, кофе ещё не успеет остыть.
— А что ж ваш приятель, Альберт, он не пойдёт? — изо всех сил сдерживая дрожь, уточнил Вороваев. — По моей работе в книготорговле мне приходится много читать, посмотрим, какое литературное описание Ада вы нам приготовили в этой иллюзии…
— Так, смертный, — строго обернулся я, — во-первых, это не иллюзия. Во-вторых, заткнись. В-третьих, меньше вопросов — дольше жизнь, здешние обитатели вечно голодны. Так что держитесь рядом, шаг вправо, шаг влево — и я за вас уже не отвечаю. Ясно?
Вороваев нервно сглотнул.
— Начнём с самых популярных мест, отмеченных в любом туристическом буклете, — геенна огненная, адские муки, встреча с чёртом, вопли грешников, ну и сувенирчики на память. Последние за счёт приглашающей стороны.
Ну а дальше всё пошло по стандартной программе. Я притащил сладкую парочку на бетонный парапет, опоясывающий пляшущее пламя геенны. В неугасимых огнях беззвучно кричали миллионы людей, пасть этой самой печи никогда не закрывалась и пополнялась ежедневно. Ревущее пламя и нестерпимый жар произвели на моих гостей очень сильное впечатление, хоть они и храбрились изо всех сил, а щуплый очкарик даже попробовал сунуть в геенну руку. Я с трудом успел за химок выдернуть его обратно, пока экспериментатора не затянуло в пылающую бездну…
— Впечатляет? — уточнил я. — Теперь заглянем вон в ту пещеру, похожую на раскрытую пасть льва. Там проходят терзания и муки, зрелище не очень приятное, но вы ведь всё равно считаете, что это гипноз и сон. Так что вперёд!
Атеисты, крепко держась за ручки, как перепуганные дети, послушно пошли за мной, боясь оглядываться, и только вздрагивали, когда наступали в лужицы крови или из-под земли раздавался какой-нибудь особенно душераздирающий вопль заживо замурованного грешника. У нас человек жив, пока жива его душа, а душа, замурованная в спрессованном пепле Ада, обречена на такие неописуемые муки, каких я не пожелал бы даже собственной тёще…
— Вход свободный, — хищно улыбнулся я, подталкивая экскурсантов вперёд.
Они едва ли не кубарем влетели в освещённую зелёным пламенем пещеру, где полностью теряющиеся во тьме своды были собраны из человеческих костей. Причём наши архитекторы традиционно брали лишь черепа со следами насильственной смерти — пробитые пулей, рубленные топором или саблей и всё такое. Под ногами золотой песок, мгновенно впитывающий кровь и обновляющийся мелкими бесами каждые тринадцать минут. По периметру пещеры большие глиняные чаны, пронумерованные и подписанные, где кровь, внутренности, плоть, кожа, кости и прочее…
Запах скотобойни, жужжащие жирные мухи, почти не прекращающийся нечеловеческий вой грешников, раздираемых ржавыми крючьями и разделываемых на грязных плахах ножами толстыми бесами специальной квалификации. Как мастерa своего дела они вне конкуренции, лентяев и тунеядцев в Пекле не держат, рабочих мест всегда мало, кризис коснулся всех. Во внеслужебное время эти толстяки в окровавленных фартуках — милейшие парни, но пиво с ними лучше не пить, после третьей начинают плакаться, вспоминать глаза и крики жертв, имена несчастных, проклинать свою работу, подводя к тому, что им очень-очень-очень плохо, а потому за их пиво заплатишь ты.
— Давно не виделись, Абифасдон, — издалека окликнул меня главный мясник. — Что, привёл партию на жаркое? Тебе просто разделать или на суповой набор и фарш?
— Это туристы, — улыбнулся я, подхватывая Вороваева — его толкнул уборщик-бес с окровавленной лопатой, и несчастный забыл, как разговаривают. Напрочь. Такое бывает. Но я добивался не этого эффекта, мне ребят надо вернуть Альберту в ценности и сохранности, иначе убьёт… — Водка есть? — спросил я у старшего.
Тот понятливо кивнул на большую ржавую канистру у бочки с надписью «Кровь». Я плеснул в обгрызенную медную кружку на цепочке граммов триста спирта и заставил книготорговца выпить. Он жадно вылакал всё до капли, и на мгновение его взгляд приобрёл даже осмысленное выражение, а потом вновь угас… Так, этот готов. Оставался Серёжа Кшиштов.
— Ну что, заглянем к сковородам и на сегодня всё. Или продолжим иллюзию, а?
Очкарик неожиданно издал длинный вопль и бросился удирать. Хорошо я сцапал его на выходе, одного, без меня, паренька сожрали бы в Пекле за полторы минуты. Так что дальнейший поход они уже проделывали не своими ногами. Одного я нёс, перекинув через руку, как тряпичную куклу, а другого на весу держа за шиворот, пока он вырывался, плакал и беспомощно сучил ногами.
Я показал им раскалённые сковороды, которые грешники вылизывали языками, не имея возможности даже кричать от немыслимой боли. Потом мы быстренько прошли через галерею самоубийц, задыхающихся от тоски и утопающих в собственных слезах, которые жгли их словно серная кислота. Мельком, чисто для галочки, отметились в распилочной прелюбодеев. Забежали к кипящим котлам с вываренными до полной прозрачности человеческими костями, убедились, что новые партии эстетов и лжецов поступают туда всё так же регулярно, и, глотнув бульону, я развернулся к выходу.
Декаданс, как метод объединения мук физических и моральных, не так давно вошёл в моду, но уже более тысячи лет вполне эффективен. И людям нравится разнообразие, и мы тоже довольны, ведь человек сам, добровольно обрекает себя на двойные терзания, даже не понимая, что делает. Вот в любимое мною отделение сдирания кожи с должников по договору мы уже не зашли. То есть я-то мог ещё хоть год так гулять, а мои бедные атеисты совсем сдулись. Их уже не раз стошнило, вычистило по обоим направлениям — и сверху и снизу, парни схлопотали такую слоновью дозу впечатлений, что хватит до могилы, и хоть я не заглядывал в их будущее на предмет срока жизни, но, длинна она или коротка, — зуб даю, её остаток они проживут уже иначе! С другими мыслями, ориентирами и нравственными ценностями. В сотовом телефоне попискивали уже две эсэмэски от Альберта. Волнуется за своих случайных знакомых, понятное дело…
— Всё, ребята, всё. Экскурсия окончена, домой, — сказал я неизвестно кому, ибо оба моих гостя были не в том физическом состоянии, чтобы отвечать или хотя бы кивать.
Мы взмыли вверх ракетой вертикального взлёта, они зажмурили глаза и открыли их в той же кофейне. Белая шапка пены с капучино моего друга даже не успела осесть. Заботливый ангел ободряюще похлопал по щекам и того и другого.
Кшиштов и Вороваев словно бы проснулись, заулыбались, хихикнули, пожали мне руку, благодаря за чудесную иллюзию, позволившую им лишний раз вспомнить смешные ужастики, которыми священники запугивают народ. Сказали, что мне надо работать за границей, давать частные сеансы гипноза и хорошо бы нам ещё раз встретиться уже на тему кошмаров какого-нибудь древнегреческого Аида. Я не возражал. Но телефонов они не оставили и ушли быстро, не оборачиваясь, пока полностью не перешли на бег…
— Ты доволен? — Я махнул рукой официантке, намекая на новый кофе, и вопросительно подмигнул Альберту. Он всё ещё смотрел сквозь окно вслед убегающим атеистам.
— Они оба седые, — с чуть заметной укоризной попенял белый ангел, — но, наверное, иной возможности не было?
— Увы, — подтвердил я. — Люди меняются с каждым веком, до их совести всё труднее достучаться. И знаешь, парадокс, но на все эти традиционные игры с неугасимыми огнями и зазубренными вилами круче ведутся именно упёртые интеллигенты времён ещё старой школы научного атеизма.
— Не говори так.
— Ты думаешь, они уже на пороге храма?
— Вряд ли, — грустно усмехнулся Альберт. — Скорее, пьют где-нибудь, убеждая друг друга, что ничего не было.
— Сто процентов! Ну что, тогда я пойду?
— Спасибо тебе, друг мой…
— Альберт, не нарывайся. Ты ангел, я демон, какая, на хрен, дружба?! И заплати за мой кофе.
— Сегодня ты сделал доброе дело. Они изменятся. Их путь будет иным, и, быть может, они тоже найдут свою тропинку к небу…
— Пошёл ты, — уже от дверей фыркнул я. Ангел улыбнулся мне, и я понял, что не могу всерьёз сердиться на этого голубоглазого качка с белоснежными крыльями. — И не звони больше. Работать мешаешь.
— Хорошо. Передавай привет Азриэлле, — кротко поклонился он.
Я взялся за дверную ручку, постоял, подумал и решительно заявил ему:
— Какого лешего ты вообще сюда меня притащил?! Здесь не продают алкоголь, а знаешь, какая у меня была смена — все нервы винтом вокруг шеи, вместо сердца комок стёртых мышц и мозги кипят в башке, аж из ушей брызги. Понял ты?!
— Коньяк за мой счёт, — поднялся он.
— Но забегаловку выбираю я!
P.S. Наверное, это всё-таки называется дружбой.
