Александр Ранецкий
Мятеж воина
Часть I
ИСТРЕБИТЕЛИ
Раанский челнок вынырнул из подпространства внезапно: в рассеянной черноте космоса расцвел на миг цветок холодного огня и тут же погас, выбросив из своих недр крошечное темное семечко.
Командир эскадрильи катеров-истребителей секунд-лейтенант Шад Эвинд ощутил, как непрошеный холодок бежит вдоль спины под покровом защитного полетного костюма Что нужно чужаку в этом секторе пространства?
"Командир?" Слитый в единое целое с искусственным мозгом своего катера, с помощью его сверхчувствительных сенсоров Эвинд слышал не голоса остальных пилотов, он скорее всем телом ощущал их мысли "Злой" — шесть — Волф Раджаррой, родом из Приграничья, самый нетерпеливый из патрульных Ждет приказа атаковать, уже предвкушает, как штопором ввинтится в пространство, превращая ненавистного раана в пыль и прах испепеляющим дыханием своих дальнобойных орудий.
"Нет, — отрезал Шад. — Он один. Идем на перехват. Эскадрилья, внимание! "Злые" — два, три, за мной, остальные прикрывают"
Благодаря соединению разума пилота с его машиной мысль-приказ Эвинда донеслась до девяти остальных имперских истребителей в пятьдесят раз быстрее, чем приказ-речь. Ал Дэрк и Ллеаа — машины за номером три и два — в едином порыве устремились вперед за своим командиром. Диск окутанной защитным полем планеты внизу чуть ощутимо дрогнул, поворачиваясь под новым углом.
"Сигнал", — мысленно приказал Эвинд катеру, и в пространство понеслись записанные в память истребителя рваные хриплые звуки чужого языка: "Рра ир аа-гкх ур-Роо! Заглушите двигатели и сдайтесь, или будете уничтожены".
Но разве случалось когда-нибудь, чтобы рааны подчинялись этому приказу?
Чужой продолжал стремительно мчаться к планете. Эвинд уже готов был полоснуть раана длинными лучами пушек-резаков, отсекая двигатели челнока вместе с его безобразными, непонятно зачем нужными в космосе крыльями, как вдруг:
— Я — свой… Я — свой… Я — свой…
Это был вербальный диапазон, и слова раздавались неуверенно, едва слышно, словно их шептал корчащийся в агонии человек… или произносил чужой, чье горло не подходило для подражания речи людей.
Секунд-лейтенант не успел ни разобраться, ни принять решение. Космос вокруг взорвался дюжиной новых пламенных цветов, и боевое звено раан, не обращая внимания на имперские истребители, открыло огонь по убегающему собрату.
— Бе-е-ей!!! — донесся до Эвинда яростно-ликующий вопль Раджарроя, и ближайший к шестому катеру челнок чужих превратился в облачко бушующей плазмы.
— Пи-Ри — имперцы, — проскрипел в шлеме голос переводчика раан. — Этот бой не ваш. Позвольте нам разобраться с Ки-Маар, мятежным беглецом, и мы уйдем, не причиняя вам вреда.
На памяти Эвинда это был первый случай, когда рааны обращались к своим противникам.
— Я — свой — снова прошептал челнок перебежчика.
Эвинд больше не колебался.
"Злые" с третьего по десятый, вперед, вступайте в бой! Ллеаа! За мной, вплотную к чужаку. Катер! Передать на Кризи-базу. прошу подкреплений, на моем участке попытка прорыва!"
Огненные вспышки казались ослепительными на фоне черноты пространства. Внизу проплывала ночная сторона планеты; если бы кто-нибудь там посмотрел сейчас в небеса, бой в космосе показался бы ему искрами далекого салюта. Но немногочисленные обитатели Кризи не часто давали себе труд попусту пялиться на звезды.
Единственный спутник холодного голубого светила, пустынный и почти безжизненный, одно время служил опорной базой имперцев, и Эвинд краем уха слышал даже об операциях военной разведки, якобы разработанных здесь же.
Но все это было в прошлом. Около четырех галалет назад раанам удалось наконец узнать координаты беспокоившего их имперского "осиного гнезда", и они направили к Кризи свои войска, чтобы одним ударом захватить ее. Имперцы оказались бессильны спасти свою базу, но они смогли превратить ее в огромную ловушку для врага и в поле одной из самых жестоких битв в истории Раанской войны.
После сражения выжженная, опустошенная планета потеряла всякое стратегическое значение, но имперцы не привыкли отступать и с самого крошечного клочка земли, даже если этот клочок был им совершенно не нужен. Они оставили на Кризи планетарный щит и гарнизон из роты внутренних войск.
О причинах перевода на Кризи обычно никто не распространялся Служба в охране расстрелянной планеты считалась бесперспективным, почти бессмысленным делом — занятием для неудачников и штрафников. Но секунд-лейтенант Шад Эвинд хорошо знал свои обязанности: нельзя позволить ни одному чужому приблизиться к базе безнаказанно.
Пять из двенадцати раан уже сгорели в залпах "нагрудных" батарей имперцев или беспомощно кувыркались в пустоте с отсеченными крътлодвигателями, но остальные с неослабевающей яростью продолжали бой. Не обращая внимания на потери, они рвались прямо в центр "рассеянной полусферы" имперского строя, туда, где вилась и жалила точными выстрелами пара Эвинд — Ллеаа с зависшим между ними челноком-беглецом. "Злой"-пять — Шорр Лин — издал дикий вопль, когда гигантским костром запылала его машина. ("При чем здесь костер? В космосе нет воздуха, чтобы поддерживать огонь…") Волф Раджаррой разил во все стороны лучами, словно родовым мечом, пока подбитый челнок чужака с разгону не врезался в его машину. В эскадрилье Эвинда осталось только четыре катера — боги, всего четыре! — а помощь с базы все не шла.
— Я не имею права погибнуть… — снова коснулся слуха еле внятный шепот Ки-Маар. — Вы должны доставить меня на планету, у меня важное сообщение…
— Заткнись! — рявкнул секунд-лейтенант, и тут соотношение сил изменилось. Эвинд уже видел серебристый блеск широких плоскостей малого имперского перехватчика, поднимающегося из-за горизонта Кризи. Но затем еще дважды хлопнули ворота подпространства, и пара безобразных раанских штурмовиков скрестила лучи своих батарей на корпусе имперца. Перехватчик не мог сопротивляться долго; через несколько мгновений вместо него было лишь облако пламени и осколков. И все же ценой своей гибели он помог Кризи и Эвинду выиграть драгоценное время.
"Секунд-лейтенант Эвинд, эскадрилья два-восемь, я командир зоны безопасности "Альфа" субполковник Per Теин. Предупреждение. Возникла угроза проникновения десанта раан на базу. На счет "сто" будет произведен удар планетарным оружием. Время пошло".
"Я секунд-лейтенант Эвинд: мы взяли перебежчика, он говорит, у него для нас сведения. Активирую систему аварийного возвращения на базу через под-пространственный коридор".
"Я субполковник Per Теин: аварийное возвращение эскадрильи два-восемь отменяю. Во время активации планетарного орудия под пространственный коридор вас аннигилирует, а не вытащит к докам. Уходите в пробой, если успеете".
— Подонок ты, а не офицер! — крикнул Эвинд на родном языке и послал мысль-приказ: "Эскадрилья, внимание: Кризи сейчас все здесь превратит в пыль! Командую слияние с катером-маткой. Вектор прыжка задаю я, уходим в подпространство через сорок сотых галачаса. Приготовиться!"
— Мне нужен полковник Сойн Мориан! — прохрипел в наушниках Ки-Маар.
Эвинд выругался. Что бы раанскому ублюдку назвать это имя раньше! Беззвучная команда звену-два — Ллеаа. Ювелирный маневр — и раанский челнок оказался намертво зажатым между крабоподобными панцирями имперских катеров.
"Тридцать восемь… тридцать девять… сорок!"
Остатки эскадрильи два-восемь сомкнулись, слились воедино вокруг катера-матки своего командира и, полоснув космос объединенной мощью двигателей, нырнули в необъяснимое ничто подпространства.
Защитное поле планеты, словно чудовищная амеба, выбросило вверх сотканную из света расплющенную ложноножку, гигантский протуберанец чистой энергии, прямого удара которой не мог снести ни живой организм, ни рукотворная броня. Катера и штурмовики раан метнулись в разные стороны, как стайка испуганной мошкары, но расширяющиеся края исполинского гриба настигли их всех, и корабли чужих, на мгновение вспыхнув искрами, растворились в нестерпимом сине-золотом сиянии.
Миг, когда люди оживали после слишком резкого ухода в ничто, тянулся невообразимо долго. Тишина казалась глубокой, обволакивающей, будто кто-то взял и заткнул всем уши пробками. Или в самом деле звуки Вселенной гасли в каплях крови, сочащихся из лопнувших барабанных перепонок?
Но опасения были напрасны — постепенно зрение и слух вернулись вполне; кто-то застонал, кто-то негромко выругался.
— Тебе не приходило в голову, командир, что не все в состоянии выдержать твой любимый скачок! — откашливаясь, просипел Ал Дэрк.
Эвинд молча усмехнулся. Старый волк Дэрк жив — это хорошо. Пускай ворчит, он не хуже остальных понимает, что другого выхода не было. Слишком мало времени оставалось до удара планетарной батареи, чтобы уйти в подпространство плавно и постепенно; эскадрилью могло спасти от гибели только резкое ускорение, прорыв из ткани реального космоса. А шок, который испытывает при пробое человеческое тело… Это все-таки лучше, чем обратиться в пыль вместе со своей машиной.
— Все целы, парни? — спросил Эвинд. Вне боя он предпочитал пользоваться речевой связью.
— Мой командир, катер-восемь. Поврежден на сорок процентов, пилот в норме.
— Молодчина, деточка, — поддразнил Ал Дэрк спаарти Эр-Ли, самого юного бойца звена. — Катер-три, ракушка и начинка — все в царапинах, но ничего серьезного.
— Ка-атер-два-а, — как всегда, последней отозвалась Ллеаа. — Орга-а-ника цела, механика цела.
— У меня, кажется, тоже, — подвел итог командир звена.
— Кто-нибудь знает, где мы очутились? — проворчал Дэрк.
Эвинд так и представил себе, как старый пилот недоверчиво оглядывается по сторонам.
Определиться с координатами было нелишне: пробой почти не занимал времени — вход следовал сразу же за выходом, — но требовал большого количества энергии, а главное, в отличие от нормально рассчитанного путешествия сквозь подпространство, был совершенно непредсказуем. Можно было вынырнуть и в десяти парсеках от точки входа, и в десяти миллионах.
"Катер! Установить координаты, сообщить расстояние до дружественных территорий!" — мысленно приказал секунд-лейтенант.
Повинуясь приказу Эвинда, компьютер сбросил остальным пилотам рассчитанные им данные. Ближайшие имперские позиции — фронт Оминор, Дельта Единорога, база Эронг… и система Зианд.
— Ого! — Эр-Ли, не сдержавшись, присвистнул. — Безымянное скопление!
Пилоты восхищенно взвыли. В системе Зианд находился имперский штаб обороны сектора; но еще там был и центр развлечений на любой вкус, мечта уставшего от войны солдата.
— Что ж, ребята, — пошутил Эвинд, — может, кто-нибудь против прыжка к Зеленой Звезде? Дозаправку можно сделать не только там.
Эскадрилья отозвалась дружным хохотом. Секунд-лейтенант тоже усмехнулся про себя. Вот так некоторые командиры и завоевывают дешевую популярность. Или пробой пространства не так уж непредсказуем и названное раанским перебежчиком имя полковника Сойн Мориана сыграло роль пускового ключа при выборе координат для выхода? Кстати, о беглом раане… Во время переклички он так и не дал о себе знать.
— Ки-Маар! Вызываю челнок Ки-Маар. Ты еще жив, рептилия?
— Я не рептилия, — донесся смертельно утомленный, но ясный голос. — Я человек.
Изумленный Эвинд не нашелся сразу что сказать. А неизвестный пилот продолжал:
— Поторопитесь… Хватит ли мощности вашей связи, чтобы напрямую выйти на командира базы Кризи? Мне нужно поговорить с полковником Сойн Морианом.
Это было высказано не как просьба, а как требование, почти как приказ, без тени сомнения, что командир имперской эскадрильи подчинится ему. Эвинд почувствовал, что начинает ненавидеть незнакомого пилота, кем бы он ни оказался.
— Полковника Мориана нет на базе Кризи, — с мрачным удовлетворением проговорил он.
— Что?.. — Голос Ки-Маар дрогнул, словно перебежчика хлестнули электронным бичом.
Эвинд молча дернул уголком губ: он уже и так сказал больше, чем мог, и даже больше, чем сам имел право знать. Но перебежчик не успокаивался:
— Тогда свяжитесь со штабом обороны, пусть они его разыщут… дадут канал прямой связи.
Эвинд чуть помолчал, прислушиваясь к "голосу" своего катера, прозвучавшему у него в голове. Безмолвно приказал вывести данные на дисплей, еще раз просмотрел, сверил результат и снова обратился к беглецу:
— Ты уверен, что твои сведения не могут ждать? Энергии после пробоя у нас меньше, чем в обрез. Если хоть гран сбросить с двигателей, нам никогда не выбраться отсюда.
Хриплый, похожий на всхлип вздох раздался в наушниках.
— Все ваши жизни… не имеют никакой ценности посравнению с тем, что я должен сейчас сообщить.
— Ах ты, крокодилье отродье! — не сдержался Ал Дэрк. Перебежчик не мог или не хотел перейти на невербальный способ связи, и все уцелевшие пилоты невольно слышали его разговор с командиром.
Эвинд велел Дэрку замолчать. Лгал ли Ки-Маар или говорил правду? Любой, вырвавшийся из оккупированной раанами зоны мог быть изменником, диверсантом и, хуже всего, сам даже не всегда подозревал о своем предательстве: все знали, что рептилии обращались со своими пленниками как с подопытными животными. Но, с другой стороны, вряд ли бы целое звено раан было послано за таким в погоню и даже готово было вступить в переговоры с врагом ради одной лишь возможности уничтожить "мятежного беглеца".
— Ладно! — отрывисто бросил секунд-лейте-нант, — Будет тебе связь, человек.
— Командир!!!
— Тихо, парни! Продержимся как-нибудь, после нашей передачи кого-нибудь вышлют нас подобрать. Ты готов, Ки-Маар?
Беглец проигнорировал его тон.
— Торопитесь, комэск… Я ранен, и прыжки в подпространство не пошли мне на пользу… Пока я держусь, но боюсь отключиться. Передайте своему штабу обороны, чтобы они разыскали полковника Сойн Мориана. Скажите им только два слова… пароль: "Дон Аньо".
Эвинд скрипнул зубами, отдавая катеру безмолвный приказ начать настройку закрытого канала связи.
"Что, не любишь тайн, командир?" — нарушил молчание Ал Дэрк. Эвинд будто воочию увидел ус мешку бывшего пирата.
"Особенно когда это тайны имперской стратегической разведки, старина".
"И ее начальника, полковника Мориана".
— Может, конвой за нами вышлют все-таки от Зеленой Звезды? — раздался мечтательный голос Эр-Ли. — Не хочется тащиться к какой-нибудь дыре вроде нашей Кризи…
— Мо-о-жешь не беспоко-о-иться, — пропел-прошипел коммуникатор Ллеаа. — Увидишь, из-за нашего непро-о-шеного го-о-стя эскадрилья два-восемь вернется к Кризи еще не ско-о-ро. Вопрос лишь в том, будут ли приятными эти ка-а-никулы.
И тут, заслонив блеск разноцветных созвездий, темная тень внезапно выросла перед истребителями. Это был сбросивший защитное поле имперский "Донжон" тяжелый патрульный крейсер класса "В".
— Рра ир аа-гкх ур-Роо! Заглушите двигатели и сдайтесь, или будете уничтожены!
Эвинд сморщился — от низкого рыка патрульного завибрировало в голове. Отличная идея — давить нарушителю на нервы громкостью и частотой звука, но зачем же забираться на самый предел слышимости?..
— Тихо, патруль, тихо! Не надо никого уничтожать. Этот раан сдался, он с нами.
— И вы решили, что вам выпишут за него премию? Я сто семь четырнадцать, штаб-крейсер обороны сектора. Неопознанное соединение, назовите себя!
— Эскадрилья девять четыре нуля "гамма" два-восемь, приписана к зоне безопасности базы Кризи. Командир — секунд-лейтенант Шад Эвинд,
— Почему покинули зону приписки?
Кому-нибудь другому, может, и стоило бы изложить все по порядку. Но только не этому патрульному. Навидался Эвинд таких за три года своей службы непрошибаемо самоуверенных тыловиков, не нюхавших боя, но исполненных презрения и даже враждебности ко всем, кто ниже их по званию. Фронтовику нечего и думать договориться с ними по-хорошему — этих разжиревших в тепле и безопасности крыс нужно с ходу глушить упоминаниями своих знакомств с их непосредственным начальством. Какими они тогда становятся любезными, куда только девается их спесь и высокомерие.
— Мы должны доставить этого пленного к начальнику отдела имперской стратегической разведки, — сказал секунд-лейтенант как можно более жестко. — Ясно вам, штаб-крейсер?
В эфире повисла пауза — коротенькая, всего на несколько мгновений, будто патрульный внимательно изучал на своих экранах дерзкую букашку, решая, что с ней делать: то ли раздавить без пощады, то ли премировать за нахальство.
— К начальнику отдела стратегической разведки? — повторил с "Донжона" уже какой-то другой человек. — Да, секунд-лейтенант, конечно, ясно. Поднимайтесь на борт, мы доставим вас по назначению.
Легкий холодок прокатился по позвоночнику Эвинда. Кажется, его проделка может обойтись намного дороже, чем он предполагал.
— Спасибо за гостеприимство, сто семь четырнадцать, но прежде подождите, пока мы доложим о своем…
— Поднимайтесь на борт, я сказал! — В голосе патрульного явственно зазвучал металл, — Или мне взять вас в доки насильно?
Ни один из троих пилотов эскадрильи не нарушил молчания, но их командир почти физически чувствовал напряжение, охватившее его людей.
— Подчиняюсь, сто семь четырнадцать, — после мига молчания сказал Эвинд. — Укажите номер причала.
— Заходите с левого борта, — бросил патрульный, — Четвертый док.
Пользуясь притяжением массивной туши крейсера, Эвинд развернул свой истребитель красивым "винтом". От сердца немного отлегло. По крайней мере, им позволили приблизиться своим ходом, а не на принудительной тяге — это хороший знак.
"Остается девятнадцать целых одиннадцать сотых галачаса".
Это были даже не слова — бледная тень мысли где-то на самой периферии восприятия. Даже отпечатка личности не различить… хотя кому, кроме ра-анского беглеца, мог принадлежать этот нелепый отсчет?
Эвинд различил тускло подсвеченный зев причального дока, распахивающийся в броне крейсера, и отработанным приемом послал катер внутрь, а в душе остался какой-то неприятный осадок, глупая необъяснимая тревога. Почему осталось всего девятнадцать галачасов? До чего?
Бронированная плита гильотиной отсекла чистый холод космоса и сияние звезд за бортом. Вход закрылся, шлюз начал медленно наполняться воздухом.
Четыре истребителя и раанский челнок, обессилев от разом навалившейся тяжести, причудливыми птицами сидели на полу черно-синего, цветов имперского герба, причального дока. Эвинд проверил еще раз — воздух, температура, тяготение, излучение в норме — и прикрыл глаза, начиная разрыв.
Сперва исчезла возможность слышать мысли друзей, отказала способность воспринимать окружающее прямо сквозь "поры кожи", затем погасло зрение во всех видах спектра, пропала чудесная легкость движений, быстрота и ловкость, ощущение своей неуязвимости. Остался лишь крошечный, неуклюжий, голый кусочек человеческой плоти в уснувшей машине с отключенной системой контроля.
Эвинд глубоко вздохнул и освободил голову из шлема. Разъединение всегда было шоком, но командир эскадрильи умел стряхивать его гораздо быстрее своих подчиненных и товарищей. Возможно, потому, что почти никогда не забывал: он человек, а не звездолет-истребитель.
Остальная тройка пилотов медленно выбралась из кабин, неловко переступая ногами в тяжелых ботинках и щуря отвыкшие от искусственного освещения глаза. Эвинд зажмурился тоже. Света было в самом деле много — слишком много. Несколько десятков прожекторов заливали посадочное поле режущим беспощадным сиянием, и обострившимся за три галагода боев чутьем воина Эвинд угадал за ними наведенные на остатки его эскадрильи стволы автоматических орудий.
Какие-то люди с отливающими красноватой медью оружейными поясами оттеснили Эвинда и его пилотов в сторону. Мимо пробежала группа солдат в тяжелой противоударной броне, с лицами, скрытыми одинаковыми масками. Они окружили раанский челнок, замерли в три ряда — лежа, на колене, стоя в полный рост напряженно держа чужого на прицеле.
— Эр АА! — скомандовал усиленный в десятки раз голос, — Выходи!
Медленно-медленно в теле раанского кораблика появилась трещина. Это и вправду походило на освобождение из кокона. Безобразные короткие крылья отодвинулись назад, лицевая часть корпуса будто раскололась пополам, раскрутив вперед гибкий оранжевый лепесток трапа. Пилотское кресло распрямилось, поднимая навстречу прожекторам худощавую, невысокую фигуру с ниспадающими на плечи и спину густыми темно-каштановыми волосами.
Это в самом деле был человек, не крокодилоподобная рептилия раан, совсем молодой, на год или два старше Эвинда. Кожа его казалась мертвенно-бледной, точно полностью лишенная пигмента, комбинезон из выложенной роговыми чешуйками грубой сине-серой кожи был спереди сплошь разодран и залит кровью. Если бы не опора лотка пилотского кресла, раненый не смог бы стоять на ногах.
Обведенными темными кругами глазами юноша отыскал в отряде штурмовиков старшего.
— Свяжитесь с полковником Сойн Морианом, — негромким, чуть хрипловатым голосом сказал он. — Передайте ему: здесь Дон Аньо из Эр-Раан, и я выполнил его задание.
Ничем не показав, что услышал слова Аньо, командир штурмовиков резко кивнул своим подчиненным. Двое в броне качнулись вперед, на плечах у них вскинулись тяжелые излучатели. Аньо охнул, начал оседать, но тугая прозрачная раковина удерживающего поля захлопнулась вокруг него. Не ослабляя давления, тюремщики синхронно зашагали прочь из дока, и пленник двинулся между ними, беспомощно зависнув в полпальпе от пола. Все внутренние процессы остановились для него в коконе удерживающего поля, он не мог сейчас ничего, даже умереть. И все же Эвинду показалось, что взгляд пленника прикован к нему, что Аньо немигающими прозрачными глазами пронизывает его насквозь. "Что ты наделал, секунд-лейтенант? Я доверился тебе, я просил тебя самого довести дело до конца, а ты предал меня. Ты предал свою расу, секунд-лейтенант. Ты предал Империю".
Кто-то положил руку на плечо Эвинда:
— Теперь ваша очередь, секунд-лейтенант. Следуйте за нами.
Сканирующая камера зафиксировала отсутствие скрытого оружия, сигнал микромаячка-идентификатора, вживленного в ладонь каждого имперского служащего, отпечатки пальцев, голос, рисунок сетчатки глаза, код ДНК, после чего Эвинд оказался под прицелом у двоих людей в доспехах, перетянутых темно-рыжими оружейными поясами: служба имперской безопасности, контрразведка, секретная полиция, "красная медь" — Стражи Крови. Эвинд и так знал, что за ним следит чуткая автоматика корабля и при первом же подозрительном движении он будет мгновенно обезврежен, — но присутствие этих двух массивных фигур по бокам парализовало волю и всякое желание сопротивляться.
Троих остальных пилотов тоже куда-то увели — Эвинд был уверен: они проходят сейчас такую же полную проверку, что и он.
Коридоры блока задержания — в просторечии "карантина" — блистали чистотой и белизной хорошего медицинского центра. Стражи остановились у одной из многочисленных одинаковых дверей, створка гостеприимно отъехала в сторону, приглашая внутрь. Конвоир едва заметно качнул стволом шо-кера, Эвинд шагнул через порог, и дверь за ним закрылась.
Помещение было небольшим, похожим на яичную скорлупу изнутри и абсолютно пустым, не считая массивного, тоже напоминающего яйцо кресла посредине. Стоило бы, конечно, усесться прямо на пол, но он был слишком покатым, и Эвинду поневоле пришлось занять место в кресле.
Тяжелая дрожь прокатилась по телу могучего корабля, в ушах Эвинда молоточками застучала кровь. Штаб-крейсер ушел в пустоту подпространства.
Прогоняя разноцветные пятна из глаз, Эвинд не заметил, как напротив зажегся экран. Сидевшая за пультом симпатичная блондинка в белой накидке без знаков различия терпеливо дожидалась, когда человек в камере-яйце обратит на нее внимание.
— Добрый день, секунд-лейтенант, — улыбнулась она. — Я Орна Сардкойн… можете называть меня просто Орри.
— Очень приятно, — пробормотал Эвинд. Блондинка улыбнулась еще лучезарнее.
— Пожалуйста, постарайтесь расслабиться, ничего страшного не происходит. Конечно, это не совсем обычная проверка… Но, согласитесь, и обстоятельства вашего появления тоже не совсем обычны: рааны не каждый день сдаются в плен, люди в раанском обличье тем более. Нужно проверить обстоятельства вашей встречи с этим перебежчиком. Все будет хорошо, мы просто просмотрим ваши воспоминания за последние несколько галачасов, чтобы не допустить никакой ошибки в отношении вас и ваших спутников.
Показалось это, или воздух едва заметно изменился — стал чуть сладковатым, тягучим? Люди, проводящие полжизни в космических кораблях, к этому особенно чувствительны. Эвинд судорожно вздохнул, рука сама потянулась к застежке комбинезона на горле.
— Расслабьтесь! — ободряюще проворковала Орри. — Можете расстегнуться, если хотите. Делайте все, что вам нравится, думайте о чем хотите… лучше о приятном, это как-то удобнее. И не сопротивляйтесь, пожалуйста. Вы знаете, что бывает с теми, кто пытается бороться с ментоскопом.
Воздух еще сгустился, теперь он напоминал дым… густой ароматный дым, какой исходит от брошенных в огонь можжевеловых веток. Поздний летний вечер на Телларе. Его родной мир. Солнце давно село, дед жжет срезанные ненужные побеги, а они, совсем еще дети, лежат на поросшей густой травой, еще не остывшей от дневного жара земле и, закинув голову, смотрят в небо. Если откинуться на спину и не видеть ничего, кроме накрывшей мир звездной полусферы, можно вообразить себя перед смотровым экраном боевого звездолета. Какому же мальчишке не хочется вообразить себя отважным астронавтом, командиром огромного грозного корабля, или почувствовать, как подчиняется почти неосознанному движению мысли умная машина — неуязвимый быстрый истребитель… И вот Эвинд уже в кабине, мчится над оплавленной поверхностью базы Кризи, а впереди, в рассеянной черноте космоса, расцветает на миг цветок холодного огня и тут же гаснет, выбросив из подпространства крошечное темное семечко: одиночный раанский челнок…
Эвинд очнулся неожиданно резко и не сразу смог сообразить, где находится: только что он заново пережил горячку боя с раанской эскадрильей, увел уцелевшие истребители в подпространство и услыхал просьбу-приказ странного чужака доложить о нем полковнику Сойн Мориану, начальнику стратегической разведки. Экран на стене включился вновь.
— Отлично, секунд-лейтенант, — Тон давешней блондинки был теперь начальственным, сугубо деловым. — Сканирование прошло успешно. Подождем подтверждения вашей идентификации с места приписки, и проверка будет окончена. Пока можете…
Она не закончила. Кто-то появился у нее за спиной — на маленьком экране Эвинд не смог сразу разглядеть его.
— Мой коммодор?.. — Торопливо поднявшись, Орна Сардкойн вытянулась.
— Вольно, — прозвучал отрывистый резкий голос, и высокий худой человек со значками субадмирала на мундире наклонился к экрану, опершись о края пульта перед ним обеими ладонями. — Стало быть, это и есть наш герой? В каком он там звании?.. Ах да, секунд-лейтенант.
Своими иссиня-зелеными, как кусочки придонного льда глазами коммодор Глесс Грамеан изучал застывшего посреди камеры Эвинда, словно тот был диковинной рыбой в аквариуме.
— Ну так, добро пожаловать на борт штаб-крейсера "Непобедимый", секунд-лейтенант. Надеюсь, вам понравится на моем корабле.
— Он чист, мой коммодор, — тихо сказала Орна, глядя на Эвинда из-за плеча своего начальника. — Его показания совпадают с показаниями остальных.
Глесс Грамеан резко обернулся:
— Если бы не совпадали, с ним давно уже разговаривал бы не я и не вы, премьер-лейтенант, а те, кто будет разбираться с тем предателем в раанских доспехах. — Он еще раз посмотрел на Эвинда — уничижительным, полным ядовитого презрения взглядом. — До получения ответа с вашей базы вы свободны, секунд-лейтенант. Можете идти в жилой отсек к своим подчиненным. Вашими истребителями займутся ремонтники; если вам понадобится что-то еще, запросите через корабельную сеть.
— Разрешите вопрос, мой коммодор?
— Обращайтесь.
— Как скоро мы будем в месте назначения?
Взгляд Глесса Грамеана стал еще более холодным.
— Я всегда знал, что у телларийцев серьезные проблемы с субординацией, но даже не думал, что они настолько серьезны. Вам никогда не говорили, секунд-лейтенант, что этот вопрос — последний, который следует задавать старшему по званию?
— Так точно, мой коммодор. Но Ки-Маар, тот пилот… он сказал, что у него срочные сведения. К тому же он ранен. Мы успеем передать его управлению разведки?
Глесс Грамеан свел светло-пепельные брови так, что они слились в одну гневно изломанную линию.
— Не лезьте не в свое дело, секунд-лейтенант! Ясно вам?! Я сам буду решать, что мне делать — с этим пленным, с этим крейсером, с вашей эскадрильей! И не вам спрашивать у меня отчета! Понятно? Кругом! Шагом марш!
— Слушаюсь, мой коммодор! — зло отчеканил Эвинд, вытянув руки по швам. Он развернулся кругом настолько четко, насколько позволял покатый пол, и стремительно вышел за дверь.
Отведенный эскадрилье два-восемь отсек был ярусом ниже — Эвинд легко нашел его, идя вдоль светящейся дорожки на полу. Дверь послушно отошла в сторону, когда секунд-лейтенант коснулся ее ладонью.
Отсек был хорошо освещенным и довольно просторным: четыре глубокие нишикойки со стереоэкранами, растущий из пола стол в окружении бесформенных грибков-табуреток, пищераздатчик, встроенный в стену терминал, а напротив куда же без него? — портрет Императора в гербовой черно-лазоревой раме. Складки ткани, сжатая в кулак сильная рука были прорисованы так тщательно, что казались осязаемыми, но лицо повелителя скрывала тень. Можно было встретиться с изображенным на портрете и узнать его только по ауре властности и силы, искусно отраженных талантливым художником.
Трое истребителей, очевидно, уже освоились в своем "новом доме". Все успели сбросить полетные доспехи; седоголовый коренастый Ал Дэрк колдовал у пищевого автомата, намереваясь выудить из него что-то экстраординарное, юный Эр-Ли, сереброкожий, как и все спаарти, с любопытством ждал результатов кулинарного эксперимента. Ллеаа вольготно раскинулась на койке. Ни солдатское белье, ни плащ из густых малиново-красных волос не скрывали ее великолепных форм, но присутствие троих мужчин ничуть не смущало пилотессу. Впрочем, однополую расу лейри, к которой она принадлежала, природа вообще забыла одарить смущением, да и затруднительно было бы обыкновенному мужчине попытаться поухаживать за красоткой, раза в полтора выше и плечистее.
Прислонившись к полуоткрытой двери, Эвинд с полсотой наблюдал эту идиллию.
— Шикарный у нас "карантин", парни, — насмешливо сказал он.
Трое пилотов вскинули головы, услышав голос вожака. Эр-Ли вскочил на ноги, готовый чуть ли не отдать честь, Ллеаа кивнула, Дэрк с улыбкой взмахнул рукой.
— Мой секунд-лейтенант! — приветствовал он Эвинда. — Мы тут собрались поужинать, присоединяйся.
Ллеаа устремила на командира пристальный взгляд своих овальных темно-вишневых глаз.
— Новости?.. — лаконично пропела она.
Эвинд отлепился наконец от двери и, подойдя к столу, уселся на вросший в пол табурет. Эр-Ли немного смущенно повел плечами.
— Мебель только готовая, — словно оправдываясь, сказал он. — Пока что команды об изменениях не проходят ни с голоса, ни с терминала — наши параметры почему-то еще не ввели в память корабля.
— И не введут, — оборвал секунд-лейтенант. — Мы все еще под подозрением. Спасибо, хоть катера согласились отремонтировать, но и к ним доступ нам запрещен.
— Похоже, нам так и не слетать к Зеленой Звезде… — Эр-Ли едва слышно вздохнул — он еще ни разу не бывал в системе Зианд, но наслушался бесчисленных рассказов об ее удовольствиях. Он чуть помолчал, затем проговорил вполголоса, будто успокаивая самого себя: — Ничего, в другой раз повезет.
Дэрк и Ллеаа молчали. Они уже сообразили, чго простым лишением развлечений их "приключения" не сончатся.
— Что, проверка еще не закончилась? — недоуменно переспросил Дэрк. — Ведь получить с Кризи подтверждение на коды наших идентификаторов — дело каких-то сотых "гала"!
— Да, если только это подтверждение запросить.
— Они что, не успели связаться с Кризи до того, как уйти в подпространство?!
— Нет, и даже не собирались! — Эвинд так сжал в кулаке пластиковый стакан, что ярко-красный сок брызнул из него в разные стороны, запятнав белую столешницу и пористый, как губка, пол, — Этот долбаный коммодор еще никому не докладывал о том, что принял нас на борт. И не доложит, пока не сочтет нужным.
И он в трех словах пересказал свою беседу с Глессом Грамеаном.
Все четверо переглянулись.
— Вот и началось, — Дэрк сморщил коричневое от космического загара лицо.
Эр-Ли неуверенно пожал серебристыми плечами:
— Это коммодор. Он лучше нас разбирается в обстановке… Право решать остается за ним.
— В Глубокий Космос его с этим правом! — огрызнулся старый пират.
Неторопливо поднявшись со своего места, Ллеаа подошла к пищераздатчику, вынула из него тарелки со стряпней Дэрка и поставила перед каждым из мужчин.
— У-у-страивайтесьу-у-добнее, парни, — со своим тягучим лейрианским акцентом вымолвила она. — Мы будем то-о-рчать здесь о-о-чень до-о-лго.
Эвинд тщетно пытался заснуть: стоило сомкнуть веки, и перевозбужденный сканированием мозг разражался смутными тревожными образами — из глубин сознания всплывал клубок спутанных темных воспоминаний.
Рааны как раса были известны давно. Еще в эпоху разобщенного космоса исследователи побывали на их родной планете и описали ящероподобных прямоходяших рептилий, живущих в подобии термитников в горячих серных болотах. Прошло совсем немного времени, и рааны не только вышли в космос, но и стали бичом всех прочих разумных рас.
В каждом мире, где появлялись незваные гости, они выказывали удивительную неспособность уживаться с любой другой расой. Сначала пришельцы вели себя довольно мирно, но трюмы их бесформенных кораблей извергали все новых и новых тварей, в поисках пищи они были подобны саранче; с ними еще пытались как-то договориться, но рааны, казалось, не понимали, чего от них хотят, и упрямо рвались на чужие территории. Споры перерастали в вооруженные стычки, агрессия влекла за собой агрессию: рааны захватывали сопротивлявшиеся планеты, а рассказы об участи плененных жителей вызывали отвращение, гнев и ужас. Настал день, когда мелкие конфликты и локальные столкновения в рамках отдельных миров превратились в тотальную космическую бойню.
Империя и Двенадцать Созвездий были главным противником раан, объединившим вокруг себя множество союзников. Когда они вступили в войну, мощь их оружия заставила раан нести тяжелые потери. Но с каждым годом боевое искусство рептилий все росло, в своих поражениях эти существа черпали силу, изучали обычаи и привычки своих врагов, чтобы впоследствии использовать их слабости и вновь перейти в наступление.
Жители Теллары, родной планеты Эвинда, никогда не стремились стать частью крупных межзвездных союзов. Независимость была у телларийцев в крови, им было довольно своей земли, и они гордились этим. До Раанской войны Империя и Двенадцать Созвездий — Большой сосед Теллары — вновь и вновь предлагали Телларе свой протекторат, планета век за веком отвергала эти притязания… Пока после чудом отбитой раанской атаки телларийцы не поняли, что одним им не выстоять против неслыханной прежде угрозы. Комиссар Императора в последний раз предложил правительствам Теллары войти в оборонительный союз, получить новые технологии и быть полностью защищенными от возможных вражеских атак, и те пошли на это, хотя цена помощи жгла гордые прежде сердца: Теллара должна была признать жителей своей планеты подданными Империи и Двенадцати Созвездий и ежегодно отправлять часть молодежи на службу в космический флот Императора. К семнадцати годам Шад Эвинд пополнил собой число рекрутов. И только в имперских казармах ему открылись истинные масштабы надвигавшейся со всех сторон мощи Владычества Раан. Вот уже много десятилетий все технические, военные и инженерные достижения имперцев не могли помочь им одержать решительную победу над своим врагом. Очевидно было, что Великий Дом — таков был официальный титул Императора медленно, но верно проигрывает войну.
— Мы проигрываем эту войну, — раздался голос Дэрка где-то совсем рядом.
Эвинд открыл глаза и сел на постели. Голова была тяжелой, все тело ныло от не умевшей приспособиться к нему жесткой постели.
Дэрк и Эр-Ли со стаканами в руках сидели в откидных креслах у стола с остатками трапезы, Ллеаа висела в поле тренажера, истязая упражнениями свою нечеловечески прекрасную могучую плоть. Видно, попытки пилотов заснуть были ничуть не более успешны, чем у самого Эвинда.
— Говорю тебе, малыш, — упрямо повторил Дэрк, — или в ближайший галагод-полтора Империя сыщет какую-нибудь хитрую штуку, чтобы остановить крокодилов раз и навсегда, или мы все окажемся в глубокой дыре.
Эр-Ли с красноречивым выражением повел глазами по сторонам.
— Плевать! — отрезал разгоряченный Дэрк. — Пусть слушают! Могут хоть под трибунал отдавать, испугался я, как же! Мы, истребители, и так вроде штрафников-смертников…
— Что-о еще ска-а-жешь? — пропел коммуникатор Ллеаа.
Лейри, чей язык состоял почти из одних гласных, было не под силу овладеть имперским базовым, хотя понимали они его прекрасно, и большинству рослых красавиц одновременно с код-идентификатором вживляли в тело крошечные приборы-переводчики.
Дэрк хмыкнул и передернул плечами:
— С раанами драться все равно что с зеркалом. Мы — прием, они контрприем, мы — новое оружие, они защиту — от него. Мы же сами учим их воевать! Вспомните, вначале их били раз за разом, зато теперь…
— Да, мы многому их научили, — с горечью откликнулся Эр-Ли. — Подкуп, шантаж, угрозы… У них полно шпионов здесь, а мы за сто с лишним галалет так и не смогли никого к ним внедрить.
— Интересно, о чем там думают в стратегической разведке? поинтересовался Дэрк. — Сочиняют легенды о героях в тылу врага? Заслали бы кого туда под видом предателя — все знают, как рептилии рады таким выродкам.
— Не так про-о-сто, — откликнулась Ллеаа. — Лю-у-бой другой расе не окажут до-о-верия, а говорить на-а равных с рааном может только раан.
— Говорить на равных! — Дэрк сплюнул. — Еще чего! Они же тупые, как тот башмак, и все фанатики к тому же! Взрывают себя вместе с кораблями, лишь бы не попасть в плен, а у тех, кого все-таки удается захватить, в мозгах одна каша. Допрашивали мы как-то одного под ментоскопом…
— Мы-ы помним, кем ты был раньше. — Ллеаа отключила тренажер и сошла на пол; капельки пота падали с кончиков длинных малиновых волос — поры у лейри располагались там. — Но ска-а-жи, старый пират, если дело так безна-а-дежно, зачем ты пошел в армию? Почему дерешься на стороне обреченных?
Дэрк побагровел и витиевато выругался.
— Да кто ты такая, чтобы я перед тобой отчитывался?! Клянусь Бдящими Силами, я… А, да пропади оно все пропадом! Я пришел сюда потому, что должен был: в такое время, как теперь, все должны сражаться до конца. Великому Дому следовало бы объявить тотальную мобилизацию во всех мирах Империи — вот что я думаю! Мы проигрываем только потому, что вокруг слишком много лентяев, трусов и предателей — вроде того парня, что мы захватили вчера!
Эвинд поднялся, полуодетый, босиком прошел к пищераздатчику, налил себе стакан воды.
— Не так страшно предательство, Дэрк. Нельзя победить врага, которого не знаешь. Что нам известно о раанах? Ничего.
— Так уж и ничего!
— Нет, ну конечно… они рептилии, им, как и нам, нужен кислород, органика, они любят теплый влажный климат, они строят отличные корабли и воюют как одержимые. Но я не об этом. Их культура, обычаи, образ жизни? Почему они предпочитают умереть, а не сдаться? Что сделало их фанатиками? Как они вообще смогли выйти в космос, ведь пару тысяч лет назад они еще барахтались в грязи своей родной планеты?
Дэрк расхохотался:
— Тебя из имперских курсантов в истребители за такие вопросы разжаловали, мой секунд-лейтенант? Так я теперь не удивляюсь, хоть ты и родился командиром.
Эвинд выплеснул остатки воды на пол.
— Когда-нибудь я убью тебя, Дэрк, — пообещал он.
— Чтобы ответить на такие вопросы, мой секунд-лейтенант, нужно быть рааном, — пробормотал Эр-Ли.
— А рааны вообще ни на какие вопросы не отвечают, — отозвался Эвинд. — В том-то вся и беда.
Он подошел к терминалу, и плоский экран засветился от прикосновения его руки.
— Ремонтный док, здесь командир девять четыре нуля "гамма" два-восемь Шад Эвинд. Запрос по катерам эскадрильи. Как идет восстановление?
"Работы продлятся еще восемь стандартных гала-часов".
На мониторе появились схемы трех истребителей и катера-матки с цветными линиями — сеткой повреждений и хода ремонта.
— Спасибо. — Эвинд удалил картинку.
Под бесцельными движениями его руки экран раздвинулся во всю стену, и на нем появилась видеопанорама системы Зианд, по которой величественно проплывали четыре планеты — золотистая Аси, оранжевая Рад, голубая Ирнор и самая крупная знаменитая Галлеанд, Зеленая Звезда.
Ллеаа приблизилась к командиру, неслышно ступая босыми ногами.
— Пло-о-хо спа-а-л? — сочувственно пропела она.
— Отвратительно, — буркнул Эвинд.
Никому другому он не сказал бы подобного, но Ллеаа не была человеком, и общаться с ней казалось проще.
— Недоверие утомляет, — промолвила лейри. — Бездействие утомляет больше.
Эвинд еще раз взглянул на ожерелье Зианд.
— Кто-нибудь знает, что такое "Ки-Маар"? — неожиданно спросил он.
Дэрк и Эр-Ли пожали плечами.
— Кхим-Ма'арг… — задумчиво протянула Ллеаа. Только ее коммуникатор был способен правильно воспроизвести звуки раанского языка. — Означает что-то вроде "чужой, изначально ненадежный, принятый в лоно семьи и предавший ее". Сложное понятие и очень нехорошее, если назвать так другого.
— Да уж, себя так мало кто захочет назвать! — хмыкнул Дэрк.
— Зависит от точки зрения, — спокойно возразила лейри. — Тот, кто мог бы применить это понятие к себе, имел бы все основания для гордости — ведь в первом лице это значит: "проникший в лоно чужой семьи, чтобы предать ее ради великой цели". Только никто не скажет такого о себе в настоящем времени, поскольку это было бы равносильно признанию и обозначало бы смертный приговор.
— Тьфу, филолог треклятый! — в сердцах буркнул Дэрк.
— А на нормальном языке как это сказать? — попытался разобраться Эр-Ли. Постой-ка… "Шпион"… и "разведчик"?!
Эвинд не успел откликнуться. Звездное небо на переборке съежилось, вновь превратившись в обычный экран, и на нем появилась белокурая Орна Сардкойн уже не в белой накидке, но в малиновом мундире Стражей Крови. Медный пояс знак контрразведчиков — лежал на ее тугих бедрах.
— Добрый вечер, секунд-лейтенант, — приветствовала она Эвинда. — Не хотите ли размять ноги? Наверняка уже засиделись.
Эвинд усмехнулся:
— Доброе утро, премьер-лейтенант. Рад бы пройтись, но я же, кажется, в "карантине"?
— Это легко устроить, — небрежно откликнулась офицер имперской безопасности и щелкнула остреньким ноготком по блестящей пряжке пояса, — Я же "красная медь", не забыли?..
— Приглашаете на допрос или на завтрак?
— На ужин, секунд-лейтенант, на ужин. Это по вашему биологическому времени утро, а по нашему, корабельному, — почти полночь. — Орна легко провела пальцами по своему терминалу. — Поднимайтесь, у вас будет пропуск на четвертый ярус.
Экран погас.
Эр-Ли с кривой усмешкой подмигнул командиру, но Дэрк и Ллеаа остались серьезны. Премьер-лейтенант Стражей Крови… Даже такой низкий чин имперской безопасности позволял Сардкойн командовать майорами и даже полковниками армии и Астрофлота.
Старый пират осторожно потеребил мочку уха, одновременно касаясь мизинцем уголка глаза. Насквозь прозрачный код: смотри и слушай. И еще значок: палец медленно — от верхней губы к нижней: будь осторожен. Эвинд кивнул, натягивая полетный комбинезон.
Найти дорогу было делом несложным: даже если бы полоска зеленого света не вилась у Эвинда под ногами, он, не раз бывавший на корабле такого же типа во время курсантской практики, не запугался бы все равно. Правда, ему еще не доводилось подниматься к жилым отсекам из блока задержания…
На четвертом жилом ярусе, где размещался младший командный состав, было многолюдно. Чтобы не упустить светящуюся дорожку, Эвинду пришлось влезть в самую середину плотной группы людей в черных мундирах штурмовиков. Один из них, с небрежно расстегнутым воротом и нарочно сохраненным белым шрамом поперек щеки, толкнул пилота так, что тот едва устоял на ногах.
— Истребителям-смертникам сюда хода нет!
Тело Эвинда отреагировало прежде рассудка. Он схватил обидчика за руку и с силой дернул ее вперед. Штурмовик кувыркнулся через его плечо, но, едва коснувшись пола, тут же упруго, как кошка, вскочил и принял боевую стойку.
— Погоди, я тебе покажу! — прорычал он.
— Остыньте оба! — оборвал холодный резкий голос. Худощавый темноволосый человек в надвинутом на бровь берете стоял у стены, скрестив на груди руки, и с нехорошей усмешкой смотрел на Эвинда. — Неплохо дерешься, пилот. Неужто и вас, самоубийц, стали этому учить, или ты сам по себе такой талантливый, малыш?
— Чтобы управиться с этой черной рванью, великаном быть не обязательно.
Эвинд смерил вызывающим взглядом Черного Шлема, возвышающегося над ним на полторы головы. Он знал, что в его положении полупленника ввязываться в ссору по меньшей мере неразумно, но раздражение и злость последних суток требовали выхода.
Смуглые скулы человека в берете затвердели.
— Просишь поединка, малыш? — переспросил он. — Отлично: через пять сотых галачаса в спортивном зале. Я тебя сделаю в два счета, не будь я Мерт Дэмлин!
— Он же Тадж, — мерзко осклабился сбитый Эвиндом Черный Шлем. Секунд-лейтенант еще раз взглянул на своего будущего противника. Нужно быть настоящим убийцей, чтобы заработать прозвище этого хищного кустарника с одной из планет дальнего Приграничья. Еще ни одной жертве не удавалось уйти из объятий черных гибких ветвей таджа, усеянных полыми колючками-кровососами длиной в палец.
Эвинд не успел ответить. Чьи-то энергичные руки растолкали штурмовиков.
— Что здесь происходит?..
Черные Шлемы медленно расступились. Вне вахты и боевой обстановки знаки различия не принято было замечать, и парень со шрамом грубо нарушил это правило, задев Эвинда. Но даже сорвиголовы-штурмовики старались держаться подальше от малиновых мундиров службы имперской безопасности.
— В чем дело? — с нажимом повторила Орна Сардкойн, переводя взгляд с одного лица на другое. Отчаянные Черные Шлемы, которые первыми бросались в мясорубку планетарных боев, не боялись смерти и не ценили своей жизни, старательно отворачивались от прищуренных ледяных глаз невысокой женщины в форме Стражей Крови.
Наконец премьер-лейтенант соизволила заметить присутствие Эвинда.
— Можно было не сомневаться, что здесь я найду вас, — процедила она. — Где вы, там беспорядки. Так, секунд-лейтенант?
— Так точно, — глядя в стену над ее головой, отозвался Эвинд.
— Следуйте за мной! — отрывисто приказала премьер-лейтенант и, развернувшись, зашагала по коридору.
Штурмовики сомкнулись за спиной Эвинда. Он еще расслышал фразу пижона со шрамом:
— Похоже, парень влип, а, Тадж?
Орна Сардкойн молча вошла в свою каюту, дождалась, пока дверь закроется за Эвиндом, и резко обернулась:
— Ну?
Секунд-лейтенант молчал.
Орна медленно расстегнула мундир. Затем закинула руки за голову и вдруг рассмеялась:
— Что вы за человек, секунд-лейтенант?.. Девушка приглашает вас поужинать, а вы, вместо того чтобы лететь к ней со всех ног, ввязываетесь в первую же попавшуюся историю. Между прочим, стычка на борту во время боевого дежурства военного корабля, не говоря уж о предыдущей вашей выходке, — по уставу прямая дорога под трибунал. Вы невозможны, просто невозможны… Но, — добавила она, качнувшись чуть вперед и привстав на носки, так что ее дыхание тронуло ухо Эвинда, — именно своей несдержанностью ты мне и понравился.
— Прямо любовь с первого взгляда, — усмехнулся он. — С моей-то рожей?
Эвинд знал, насколько не соответствует имперским меркам мужской красоты: невысокий, черты лица неправильные, резкие, волосы желтые, жесткие, как шкура тигра, и тигриные же рыже-зеленые глаза Вот Мерт Дэмлин, тот наверняка считается совершенством со своими квадратными плечами, каштаново-черной гривой и темно-синим льдом взгляда.
— "Рожа" тут ни при чем. — Орна закинула руки ему на шею, дерзко глядя в глаза. — В тебе чувствуется сила. Чего стоил один твой разговор с коммодором!
— Ты его, похоже, недолюбливаешь.
Орна пожала плечами:
— Он командует этим кораблем, и мое отношение к нему значения не имеет.
— Странно, что такой человек командует только кораблем, а не эскадрой.
Орна довольно равнодушно махнула рукой:
— Глесс Грамеан в немилости у Императора, об этом все знают. Но он уверен, что это ненадолго.
— Да уж, не сомневаюсь. Такие, как он, добиваются своего любой ценой.
— Согласна… Дурацкая тема для разговора, ты не находишь? — Орна повела рукой, и электронный мозг корабля, получив ее сигнал, послал навстречу жесту премьер-лейтенанта полностью сервированный стол в компании двух уютных кресел. — Давай ужинать, я просто умираю от голода.
Эвинд взял со стола тонкогорлую темную бутылку и с умным видом взглянул на этикетку.
— "Дар Техаа"?.. Неплохо для крейсера в походе.
Орна сбросила мундир и, опустившись в кресло, с царственной небрежностью пожала плечами:
— Почему нет? Я на завтра свободна от дежурства, а ты…
— А я и вовсе, — придвигая кресло к столу, криво усмехнулся Эвинд.
Орна с лукавой улыбкой коснулась его щеки:
— Досадуешь небось, что лишился развлечений системы Зианд?
— Теперь уже не очень. — Эвинд поймал ее руку и поцеловал раскрытую ладонь.
К концу трапезы свет в каюте остался только вокруг рамы гигантского портрета Императора, а на столе не осталось ничего, кроме десерта и вина. Эвинд поймал особенный взгляд блестящих, чуть прищуренных глаз премьер-лейтенанта. Операция переходила в стадию решительных действий. Эвинд придвинулся к Орне вместе со своим креслом и, вручив женщине тонкий бокал, обнял за округлую талию.
— Не любишь терять времени зря, да? — засмеялась Орна. Подлокотники кресел под ними тем не менее незаметно опустились, превращая сиденья в широкую софу.
— Я ведь пилот, — откликнулся Эвинд, целуя мягкую теплую шею, — а для пилотов терять время — слишком большая роскошь.
Орна отставила бокал и повернулась так, что губы Эвинда почти коснулись ее груди.
— Нет, — протянула она, перебирая его волосы, — ты истребитель, но не пилот. Удивляюсь, как еще никто не заметил твоей профнепригодности и не погнал тебя вон из летною состава.
— Если я летаю больше года и все еще жив, для доказательства моей профпригодности этого вполне достаточно! — отшутился Эвинд.
Премьер-лейтенант сладко улыбнулась:
— Немного удачи, хорошая реакция и тактический талант. Но для пилота сливаться со своим кораблем — такая же потребность, как дышать, а для тебя истребитель навсегда останется только умной машиной.
— Ты вытащила все это из меня во время сканирования?
— Не волнуйся, дальше меня это не пойдет. Я же сказала ты мне понравился… Мой тебе совет: переходи с истребителя на мостик, и пойдешь далеко.
— Кто пустит на мостик такого, как я? Разве только попросить коммодора Глесса Грамеана о повышении и протекции.
— Замечательная идея! — расхохоталась Орна. — Да что же ты делаешь? Ты почти раздел меня, а я и не заметила!
— Ты сама сказала, что у меня тактический талант.
— И очень много безрассудства. Что, если наши объятия сейчас снимают на видео?
Эвинд отпрянул так, словно его ужалили. Орна звонко рассмеялась:
— Полно, ничего такого тут не происходит! Я просто пошутила.
— Шуточки "красной меди"!
— А ты не любишь Стражей Крови? — промурлыкала премьер-лейтенант, снова привлекая Эвинда к себе.
Он наградил женщину косым насмешливым взглядом.
— Мне терять уже нечего, а вот у тебя могут быть неприятности. Какой-то несчастный истребитель, парень с неподтвержденным ид-кодом, штрафник и буян, к тому же теллариец… Славная компания для офицера имперской безопасности!
— Ну и дурак же ты, — вздохнула Орна. — Ох и дурак! Ну ладно, чтобы тебя успокоить… — Она приподнялась на софе и звонко щелкнула пальцами: — Каюта! Видео- и аудиоконтроль свернуть, режим управления выключить. Повторное включение только после тактильного подтверждения… Теперь доволен, глупыш?
— Не-а. — Эвинд с дразнящей улыбкой покачал головой. — Мы ведь находимся на Астро, корабле в режиме боевого дежурства, а он автоматически фиксирует все, что происходит у него внутри. У него своя, автономная система наблюдения, и ему плевать на то, что ты приказываешь своей каюте.
— Какой ты умный! — вздохнула Орна. — И что ты предлагаешь? Чтобы я злоупотребила служебными полномочиями?
— Точно.
— Ну, будь по-твоему, разбойник! — Орна прошлепала босыми ногами через всю каюту к противоположной стене, провела по ней рукой сверху вниз. Защитное поле опало, как белая пелена, и в полукруглой нише открылся подмигивающий разноцветными огнями маленький пульт. Орна провела ладонью по терминалу, и воздух внутри каюты задрожал, сделавшись радужным и почти непрозрачным премьер-лейтенант включила полагающуюся только Стражам Крови защиту, "купол", отрезав всякую возможность наблюдения снаружи. Теперь отсек превратился в обособленный, независимый мирок.
Орна обернулась — Эвинд уже стоял рядом.
— Ну, теперь-то нам никто не помешает! — шепнул он. Два тела устремились друг к другу, руки и губы сплелись… Эвинд и Орна не теряли времени даже на то, чтобы добраться до софы — они повалились прямо на пол, в коричневый толстый, с длинным ворсом ковер…
— Выпей. — Орна протянула любовнику запотевший стакан какого-то коктейля. — Это тебя взбодрит.
— Да я и так уже бодрее некуда, — усмехнулся Эвинд. Это было не совсем правдой — когда страстные объятия наконец разжимались, его всегда охватывала непреодолимая сонливость. Но Эвинд научился не обижать своих подруг: часть его сознания ненадолго отключалась, в то время как глаза оставались открытыми, он мог разговаривать и даже что-то делать. Секунд-лейтенант привлек Орну к себе и поцеловал в губы. — На какой планете производят таких, как ты, куколка? Я хочу провести там остаток жизни.
— На этой планете любят молодых героев в шрамах и наградах, — засмеялась Орна, взъерошив ему волосы. — Героизм налицо, шрамы тоже, а вот наград что-то не видать.
— Таким, как я, созвездия на грудь не падают. Я в черном списке, дорогая.
— Почему, позволь спросить?
— Если даже по дороге на свидание я умудрился с кем-то схлестнуться…
— И с кем же ты схлестнулся в имперской академии, что тебя выбросили из нее на истребитель?
— Разве ты не прочла об этом у меня в мозгах или в личном деле? Ах да, я и забыл, коммодор ведь не велел посылать запрос на базу нашей приписки…
— Тебе не говорили, что не вовремя проявленная осведомленность вредит карьере и здоровью?
— Я в этом уже на опыте убедился, так что теперь моей карьере больше ничто повредить не может.
— И все-таки за что тебе устроили такой праздник жизни?
Эвинд криво усмехнулся и вновь потянулся за стаканом:
— Я чуть больше, чем нужно, интересовался раанами… и проявлял слишком оригинальные мысли касательно того, как их следует бить. Вот мне и дали возможность проверить свои теории на практике.
— Кажется, ты прав — быть отправленным в охрану такой базы, как Кризи…
— Правда, не тогда, когда на ней торчит начальник стратегической разведки.
Тело Орны в объятиях Эвинда чуть заметно напряглось — и тут же расслабилось.
— Ты знаешь его в лицо?
— Да. Собственно, мне не полагалось знать, был он там или нет, я просто случайно оказался в доке, когда он улетал.
Премьер-лейтенант приподнялась на постели.
— Странно, да? — протянула она. — Ты единственный человек на базе Кризи, который знает истинное местонахождение полковника Мориана, и прямехонько на тебя выскакивает некий перебежчик, которому полковник Мориан зачем-то нужен позарез. А ты, вместо того чтобы доложить об этом Ки-Маар кому следует, решаешь доставить его начальнику разведки лично.
— Ну, все было не совсем так, — все еще беспечно пожал плечами Эвинд, — я еще и не о таких совпадениях слышал. Ты же сама проверяла: этот парень выскочил на нас случайно.
— Кое-кто сомневается, что это было совпадение.
Эвинд нахмурился:
— Я говорил тебе, что не все шутки Стражей Крови кажутся смешными?
— А я вовсе не шучу, — безмятежно откликнулась Орна. — Как ты думаешь, отчего мы с тобой так мило беседуем и никто нам не мешает? Оттого, что коммодор Глесс Грамеан уверен, будто я сейчас допрашиваю тебя… в очень интимной обстановке, правда.
Сонливость Эвинда словно унесло порывом ледяного ветра. Сердце забухало в груди, как кузнечный молот, но миг неконтролируемого ужаса сменился ледяным спокойствием и необычайной ясностью мысли. Секунд-лейтенант продолжал лежать как прежде — расслабленный, с полузакрытыми глазами.
— Грамеан, верно, решил, будто никто, кроме раанского шпиона, не осмелится ему перечить. — Эвинд сам удивился, до чего ровно звучит его голос. — Так если я раанский шпион, нечего было и церемониться — обратно под ментоскоп, и дело с концом!
— Раанские шпионы бывают разного сорта, — усмехнулась Орна. — У некоторых в мозгах стоит блок-программа: задашь им "не тот" вопрос — и у тебя на руках свеженький покойник.
— Вы с коммодором мне льстите, — приподнял брови секунд-лейтенант. Женшина засмеялась:
— Ну, я — то уверена в некоем юном секунд-лейтенанте: если у тебя и был тайный умысел доставить этого беднягу к полковнику Мориану лично, то только для того, чтобы получить за свой бессмертный подвиг какой-нибудь орден или медаль, и я постараюсь доказать это Грамеану. Но лучше бы ты изложил мне все с самого начала… и был при этом очень убедительным.
— Послушай-ка, — Эвинд наконец дал себе труд приподняться и сесть, опираясь спиной о подушки на постели, — я вот чего не пойму: что такое особенное представляет собой этот патлатый мадьчишка, что у коммодора из-за него так разболелась голова?
— С чего ты взял, будто она у него разболелась?
— С чего? — Эвинд знал, что ступает на очень тонкий лед, но заставил себя казаться доверчивым, открытым и даже наивным. — Пожалуйста. То, что после появления этого парня Глесс Грамеан перекрыл всякую связь со своим кораблем и нырнул в подпространство, как крыса в нору. Мерзко, конечно, но понятно: Грамеан в немилости, дальше падать ему некуда, а если тайна стратегической разведки, которая случайно проплывала мимо него, окажется стоящей и он доложит о своем открытии Императору прежде полковника Мориана, ему многое могут простить.
— Ну и фантазия у тебя, — промурлыкала Орна Сардкойн. — Никогда такой не встречала.
— Не фантазия, а логика, — усмехнулся Эвинд. — Отчего коммодор не попытался связаться с Морианом там же, где подобрал нас? Из соображений стратегической безопасности? Но ведь эти соображения не помешали бы ему запросить ид-коды на меня и моих пилотов… Ты ведь не стала возражать, когда в начале вечера я предположил, что мой ид-код все еще не подтвержден? Значит, Грамеан не хотел, чтобы вообще хоть кто-то знал о том, что мы с нашим пленником у него на борту. Значит, он надеялся сперва прощупать этого парнишку, а уж потом докладывать о нем. Но наш приятель оказался крепче, чем рассчитывал твой шеф: он молчал все эти галачасы и молчит до сих пор.
— Ты пьян или спятил? — ледяным тоном осведомилась премьер-лейтенант.
— Ни то, ни другое, — откровенно улыбнулся Эвинд. — Просто коммодору нужно торопиться — ведь находиться в подпространстве крейсеру остается все меньше и меньше, а по выходе в реальный космос Грамеану придется доложить о своем пленнике. Поэтому твой командир приказал тебе еще разок потрясти меня. Но он ошибся, детка. Я не тот парень, который может помочь ему с этим делом. Извини.
Страж Крови глубоко вздохнула и погладила юношу по щеке:
— Я говорила тебе, что ты мог бы далеко пойти?
— Значит, я верно все угадал, — не без удовлетворения улыбнулся Эвинд. — Скажи-ка мне, моя маленькая "красная медяшечка", что за приз мне полагается за нечаянное проникновение в личные тайны коммодора? Прогулка в космос без скафандра или просто разряд в затылок?
Премьер-лейтенант долгим, внимательным взглядом посмотрела ему в глаза, словно желая прочесть что-то в их глубине.
— Ты сам ответил на свой вопрос, — проговорила она и, поднявшись, принялась одеваться. Полевой форменный комбинезон с закрепленной на запястье кобурой шокера туго обтянул ее невысокую пышную фигуру.
Эвинд отер капельки пота, проступившие на верхней губе:
— Постой, ты что, серьезно?.. Ты же говорила, что нас никто не слышит… что я тебе нравлюсь!..
Маленький вороненый шокер плавно скользнул в ладонь женщины.
— Это правда. Но есть случаи, когда работа для Стража Крови важнее эмоций. Да, коммодор Грамеан поручил мне разговорить тебя, но я как раз собиралась вызваться на это сама. А теперь давай, малыш, одевайся, и не надо истерик, ладно? Ты слишком умный парень — я ни за что не поверю, будто ты не понимал, на какой риск идешь.
Эвинд опустил голову, чтобы Орна не увидела его глаз. Он и впрямь сознательно сунулся в петлю, будто случайно выдал себя, высказав мысли, которые следовало бы держать в себе как можно глубже, чтобы спровоцировать Стража Крови на ответы, которые иначе она никогда бы ему не дала. Эвинд с ненавистью думал о том, что может стать пешкой в чужой, непонятной ему игре, и, чтобы разгадать ее правила, готов был рискнуть многим. Правда, он не расчитывал, что дело зайдет так далеко.
К тому же самого нужного он так и не услышал. — Эвинд подобрал свой комбинезон, но, так и не надев его, выпрямился обнаженный перед дулом шокера.
— Это было задумано с самого начала, правда? — спросил он. — Мне ведь в любом случае предстояло лечь под ментоскоп — до твоей постели или после нее?
Премьер-лейтенант убрала шокер в кобуру и подошла к Эвинду. Приподняв обеими ладонями подбородок молодого пилота, она крепко поцеловала его в губы.
— Я рада, что ты сам все понимаешь… Обещаю, после того, как ты еще раз пройдешь ментоскопию — на этот раз полную — и она подтвердит, что ты в самом деле ничего не знаешь об этом несчастном перебежчике, я сделаю все, чтобы дело для тебя ограничилось трибуналом за нарушение субординации. Одевайся, малыш, мне надо отключить "купол".
Понурившись, секунд-лейтенант принялся натягивать форму. Орна терпеливо ждала, прислонившись плечом к стене. Когда ее любовник был готов, премьер-лейтенант протянула руку к терминалу.
— Постой, — тихо сказал Эвинд, перехватывая ее запястье. — Я могу хотя бы узнать, из-за чего все это со мной случится? Какую миссию мог возложить на этого Аньо полковник Мориан — вы уже выяснили?
— Прости, Шад, но я не могу тебе этого сказать. Я действительно не знаю.
Эвинд посмотрел на терминал за спиной у Орны и отрывисто, зло засмеялся:
— Ну конечно! Какой же я дурак, купился на твое "аудиовидеоконтроль отключить, "купол" ввести в действие"! В самом "куполе", в этом треклятом пульте, ведь тоже встроены микрофоны, и все, что я городил здесь… Разумеется, ты ничего мне не скажешь!
Орна Сардкойн покачала головой:
— Ты все-таки глупее, чем казался, если надеешься вывести меня из терпения. Хорошо, я скажу тебе: мальчишка молчит как рыба, не подпускает к себе даже врачей, не только нас, хотя с такой раной ему осталось жить считанные часы, а в мозгах у него сидит здоровенный "замок", который нельзя взломать, не убив парня при этом! Так что действовать приходится самыми средневековыми методами… — Она бросила быстрый взгляд на терминал. — Да, с ним работает сейчас сам коммодор, но едва ли он добьется больше толку, чем другие.
— Понятно, — промолвил Эвинд, глядя на экран терминала, словно мог проникнуть сквозь его темно-серую поверхность.
— Ну что, пойдем? — осведомилась Орна.
— Пойдем… хотя нет, постой. Свяжись сперва с коммодором Грамеаном и скажи ему — ты знаешь, какая миссия была у этого парня.
— Ч-что?..
— Спроси у своего коммодора, известно ли ему значение раанского слова "Кхим-Ма'арг"!
Глаза Орны внезапно расширились, кровь отхлынула от щек — она поняла. Но Страж Крови не успела больше ни шевельнуться, ни вымолвить хоть слово. Все еще держа Орну за запястье, Эвинд изо всех сил ударил ее кулаком пониже уха. Она беззвучно осела ему на руки.
Секунд-лейтенант замер с оглушенной женщиной в объятиях. Но та, похоже, не солгала ему, видеоконтроль отсека был действительно отключен, иначе автоматика подняла бы тревогу немедленно после покушения на хозяйку каюты. "Купол" тоже продолжал работать.
— Так… — пробормотал Эвинд. Помедлив миг, чтобы сосредоточиться, он положил ладонь Орны на сенсор терминала. Получив знакомый сигнал код-идентификатора, стерео ответило ровным голубоватым светом экрана.
Управлять компьютером с помощью чужой руки было неловко, но Эвинд справился с затруднением, приклеив безвольные пальцы Стража Крови к своим валявшимся у пульта клеем. Ему не приходилось раньше сталкиваться с подобной техникой, но он приблизительно представлял, где искать то, что его интересует.
Догадка Эвинда была верной — в пульт действительно был встроен микрофон, который записывал все происходившее внутри радужного "купола". Секунд-лейтенант быстро отдал приказ об уничтожении компрометирующей записи, хотя прекрасно понимал бессмысленность этой меры. Очнувшись, премьер-лейтенант вызовет стражу, Эвинда схватят, и ментоскопия, которой его подвергнут, обратит против него содержание его же собственного мозга. Даже если убить Сардкойн… Все равно те штурмовики подтвердят, что секунд-лейтенант был последним, кто переступал порог ее каюты. Остается только пробираться к своему истребителю и сделать попытку бежать с корабля.
Однако тут внимание Эвинда привлекла крошечная закорючка, предательски мигавшая в углу экрана. Неловко двинув рукой Орны, он попытался сделать развертку… Это ему не удалось, но он и так понял, в чем дело. Когда-то секунд-лейтенант и сам едва ли смог бы вспомнить, при каких обстоятельствах, он видел такой же значок и случайно узнал его значение. Копия данных с терминала Сардкойн синхронно отправлялась в главную память корабля. Даже своим сотрудникам имперская безопасность не доверяла полностью.
Значит, теперь бегство невозможно. Искусственный мозг крейсера уже оценил происшедшее и дал сигнал тревоги. Только покров "купола" пока спасает Эвинда, временно делая "невидимым". Но стоит только отключить его — иначе из каюты не выйти — ударная группа встретит мятежника в первом же коридоре, и тогда пощады не жди.
Как ни странно, такое открытие ничуть не расстроило Эвинда. Напротив, будто камень свалился у него с души. Теперь оставался только один путь… один шанс на успех из ста миллиардов, но он знал, что перестанет уважать себя, если не воспользуется им.
Секунд-лейтенант больно закусил губу и решительно потянулся к терминалу. Единственный способ отменить тревогу при обнаружении преступника — доказать, что преступник уже пойман. А у такового только два пути: в камеру блока задержания… или наверх, на мостик. Что странного, если старший офицер лично захочет допросить возмутителя спокойствия? Особенно если допрос предложен одним из Стражей Крови…
"Местонахождение пленного Дона Аньо", — запросил Эвинд рукой Сардкойн.
"Медблок, отсек три. Девятый ярус".
"Местонахождение коммодора Глесса Грамеана?"
"Медблок, отсек три. Девятый ярус".
Секунд-лейтенант мрачно усмехнулся. Коммодора ждет большой сюрприз. Только нужно как следует подготовиться…
Темно-красная, как только что пролитая кровь, линия неожиданно зажглась в коридоре четвертого жилого яруса.
— Внимание! Всем покинуть опасную зону! Внимание! Всем покинуть опасную зону!
Коридор опустел в считанные мгновения — как-никак "Непобедимый" был военным кораблем.
Секунд-лейтенант понимал, насколько рискует, подводя себя под статус арестованного преступника: одно-единственное неловкое движение, случайный шаг в сторону, и бдительная автоматика Астро не оставит от него даже пепла на полу. Поэтому Эвинд медленно шел по середине коридора, ставя ноги точно на багряную полосу и прижав к бокам крепко стиснутые кулаки. Мелкие капельки пота скатывались под комбинезоном вдоль спины.
Створка гравилифта, отмеченная таким же багровым сигналом, открылась перед Эвиндом; миг спустя его путь в медблок был завершен. В этом ярусе было всего три двери, красная линия обрывалась у ближайшей из них. Перед ней стояли два телохранителя один из них высокий, темноволосый, в черной форме штурмовика, с полным комплектом вооружения.
Тадж был слишком умен, чтобы хоть ненароком ступить на багровую полоску, но ствол его тяжелого лучевика повернулся прямо в живот Эвинду.
— Доложить! — коротко приказал Черный Шлем.
— Секунд-лейтенант Шад Эвинд, командир… бывший командир эскадрильи девять четыре нуля "гамма" два-восемь, — глядя в стену, пробормотал Эвинд. — К коммодору… направлен премьер-лейтенантом Стражей Крови Орной Сардкойн.
Мерт Дэмлин полупрезрительно усмехнулся и повел стволом лучевика в сторону двери.
Не разжимая стиснутых кулаков, секунд-лейтенант переступил порог. Охранник последовал за ним. Это не входило в планы Эвинда, но поделать он ничего не мог.
Орна Сардкойн была права — коммодор работал. Его высокая сухощавая фигура четко выделялась на фоне сияющей белизны медотсека, а позади него Эвинд мог разглядеть огромную, похожую на саркофаг древних царей реанимационную установку. Дон Аньо полулежал в ее мягком углублении; прочные захваты из темного гибкого металла перечеркивали его запястья, лодыжки и лоб. Залитая розовым защитным пластырем пробитая грудь неритмично, тяжело колебалась, но голос Ки-Маар оставался по-прежнему ровным, бесстрастным, лишенным эмоций.
— Я повторяю вам, коммодор… Мне запрещено… рассказывать о своей миссии кому бы то ни было. Только полковник Сойн Мориан, начальник отдела стратегической разведки… или его доверенное лицо могут… назвать пароль от моей программы. В противном случае… я буду мертв, а этого нельзя допустить.
— Почему? Докажите, что ваша миссия действительно настолько важна для полковника, и я немедленно свяжусь с ним.
— Ваше поведение непонятно мне. Если только вы не прямой изменник Империи… свяжитесь с полковником Морианом. Времени остается все меньше, коммодор. Боюсь, как бы уже не было поздно.
Мерт Дэмлин сделал шаг вперед. Слабый шорох его подошв тут же исчез в белом абсорбирующем покрытии пола, но Грамеан все же услышал этот звук.
— Что нужно?! — раздраженно бросил он. Штурмовик вытянулся.
— Мой коммодор… — начал было Дэмлин, но тут Эвинд толкнул его в спину так, что Черный Шлем пролетел через весь отсек, едва не сбив коммодора Грамеана с ног.
— Ни с места! — крикнул секунд-лейтенант, вскидывая вверх правую руку. — Не двигаться!..
Коммодор и его телохранитель замерли, не сводя глаз с маленького шарика зеленоватого геля, зажатого в кулаке Эвинда. Штурмовик сглотнул комок и медленно поднял лучевик.
— Не советую стрелять в меня, — предупредил секунд-лейтенант. — Если я упаду и эта штука взорвется, не только в этом отсеке, во всем ярусе не останется ничего живого.
Ему поверили — это было видно по выражению двух побледневших, застывших лиц.
— Теперь возьмите свое оружие за дуло и положите на пол, — распорядился Эвинд. — Медленно и осторожно, чтобы у меня не дрогнула рука.
Коммодор легонько оттолкнул от себя свой посеребренный шокер. Мерт Дэмлин сжимал ствол лучевика в тяжелых кулаках, испепеляя Эвинда яростным взглядом.
— Он блефует, мой коммодор! Он не посмеет этого сделать!
— Хочешь проверить? — невинным тоном осведомился Эвинд, чуть сильнее сжимая пальцы.
— Делайте, как он говорит, лейтенант! — распорядился Глесс Грамеан. — Положите оружие на пол.
— Теперь отойдите к стене, чтобы я вас видел! — не сводя глаз со своих пленников, Эвинд подобрал их оружие и отступил назад, к медустановке в центре отсека.
Освободить Аньо от наручников было делом мгновения. Ки-Маар удовлетворенно вздохнул, разгоняя кровь в онемевших запястьях. Эвинд положил шокер коммодора ему на колено.
— Если тебе покажется, что кто-то из нас блефует, убей того к чертовой матери! — посоветовал он.
Гибкие пальцы Аньо тронули регулятор мощности и крепко сжали серебристую рифленую рукоятку.
— Лучше бы ты дал мне ту гранату.
Эвинд усмехнулся:
— Теперь, когда нас двое против двоих, можно и признаться. Тадж был прав это действительно не граната, а мыльный шарик из ванной премьер-лейтенанта Сардкойн. Наша Страж Крови любит экзотику.
— Ах ты…
Штурмовик дернулся к Эвинду, секунд-лейтенант вскинул лучевик.
— Теперь я уже не блефую, — предупредил он, — и выстрелю без колебаний, если понадобится.
— Что все это значит? — не выдержал коммодор. — Что вы затеяли? Предупреждаю: вам не удастся долго держать нас в заложниках!
— Это и не понадобится, — качнул головой Эвинд. Дуло лучевика в его руках смотрело прямо на пленников. — Просто делайте все, что я вам скажу.
— Надеешься вытащить своего дружка? — Злость от своего поражения заставила Таджа забыть даже о присутствий коммодора. — Не выйдет! Он сдохнет с минуты на минуту, ясно?
Эвинд взглянул на Грамеана:
— Не так уж долго осталось ждать… Через пятнадцать сотых галачаса "Непобедимый" выйдет из подпространства — в пределах системы Зианд, не так ли, мой коммодор? И, как только это произойдет, вы прикажете связистам немедленно соединить вас с полковником Морианом.
Лицо Глесса Грамеана побагровело, на висках вздулись жилы.
— Никогда! — бешено крикнул он, так стиснув костистые кулаки, что они побелели. — Тебе проще убить меня!
Эвинд покачал головой:
— Я не буду вас убивать. Я поступлю с вами так же, как с премьер-лейтенантом Сардкойн, — оглушу и потребую связи вашим именем.
На коммодора страшно было смотреть.
— Ты этого не сделаешь!
— Сделаю. И уж тогда-то точно все узнают, что тут произошло. Немилость Императора — ничто по сравнению с тем позором, который вас ждет.
И Грамеан, и Эвинд знали, что это правда.
— Что я выиграю, связавшись с Морианом?.. — угрюмо проговорил опальный коммодор.
— Возможность сохранить все в тайне, — прозвучал голос с сияющего белизной ложа. Аньо понял и принял игру Эвинда. — Вы еще не настолько испортили дело, коммодор, чтобы полковник Мориан захотел предать дело огласке.
