Глава 39
ВСТРЕЧИ В САМАРЕ
Белоплащники у ворот уделили Уно и Найнив не больше внимания, чем любому другому в бесконечном людском потоке: окинули обоих холодным подозрительным взглядом — ищущим, однако быстрым. Что-нибудь иное было невозможно — слишком много народа, да и стражники в броне, наверное, не просто так тут стоят. Нельзя сказать, чтобы Найнив чем-то выделялась из толпы, разве что своими мыслями. Кольцо Великого Змея и тяжелая золотая печатка Лана лежали в самой глубине кошеля, так как из-за низкого выреза платья она не могла носить их на шнуре на шее, но Найнив чуть ли не ожидала, что Чада Света способны по наитию опознать женщину, прошедшую обучение в Башне. У нее гора с плеч свалилась, когда, ощупав ее, ледяные бесчувственные взоры обратились на других.
Солдаты обратили на миновавшую их парочку не больше внимания, чем Белоплащники: Найнив прикрыла плечи шалью, и хмурое лицо Уно, верно, тоже помогло стражникам отвернуться и вновь уставиться на Белоплащников, но не ему бы первым хмурить брови. Не его это право. Это дело Найнив.
Еще раз обернув плечи сложенной шалью, Найнив затянула ее концы на талии. Шаль обтянула и подчеркнула грудь больше, чем хотелось, и все равно не полностью скрыла вырез, однако так куда лучше, чем в одном платье. По крайней мере не придется тревожиться, что шаль в любой момент соскользнет. Если б только в ней не было так жарко! Должна же погода вскоре перемениться. Этот город не настолько далеко к югу от Двуречья!
Как ни странно, Уно терпеливо ждал, пока она занималась своим нарядом. Найнив не знала, что и подумать, вряд ли это простая учтивость — на его лице со шрамом читалось слишком большое терпение. Но вскоре они вместе зашагали в Самару. В бурлящий хаос.
Надо всем висел неумолчный гул, звуки сливались в неразличимый гомон. Мощенные шероховатым камнем улицы были запружены людьми, они стояли чуть ли не плечом к плечу, занимая все пространство от крытых шифером таверн до конюшен с соломенными кровлями, от постоялых дворов с заурядными рисованными вывесками вроде «Синего быка» или «Пляшущего гуся» до лавочек, вывески над которыми не имели слов, лишь красовались там нож с ножницами, тут рулон ткани, здесь весы золотых дел мастера или бритва цирюльника, или горшок, или фонарь, или сапог. Встречались лица светлокожие, как у андорцев, смуглые, как у Морского Народа, некоторые чистые, некоторые грязные, кафтаны с высокими воротниками, отложными воротниками, вообще без воротников, либо невзрачно-однообразные, либо ярких, кричащих цветов, простые и расшитые, обтрепанные и недавно сшитые, покрой был во многом знаком, а во многом непривычен. Попался прохожий с раздвоенной бородой, на нем был простой синий кафтан, на груди которого висели серебряные цепочки. Еще двое носили косички — мужчины с черными косами над каждым ухом, спускавшимися ниже плеч! — и крохотные медные колокольчики, вшитые в красные рукава курток и в отвороты высоких, до середины бедер, сапог. Из какой бы страны их ни занесло сюда, шутами они не были — глаза этих двоих были суровы и проницательны, как у Уно, и за спинами у них висели кривые мечи. Голый по пояс мужчина с ярко-желтым кушаком — кожа его имела темно-коричневый оттенок, более глубокий, чем у выдержанного дерева, а руки затейливую татуировку — наверно, принадлежал к Морскому Народу, хотя не носил ни сережек в ушах, ни колечек в носу.
Женщины были в той же степени несхожи между собой — волосы, от вороного до бледно-желтого, почти белого, цвета, заплетены в косы, или распущены, или собраны в пучок, или коротко подстрижены, или доходили до плеч, до пояса. Материя платьев разнилась от потертой шерсти до тонкого льна и блестящего шелка, кружевные воротнички подпирали подбородок, иные были богато украшены вышивкой, а вырезы встречались даже ниже, чем у платья, что носила Найнив. Ей попалась на глаза и меднокожая доманийка в чуть ли не прозрачном алом одеянии, которое окутывало ее до самой шеи, но не скрывало почти ничего! Найнив заинтересовало, насколько безопасно эта женщина будет чувствовать себя после наступления темноты.
В этой кружащей людской массе редкие Белоплащники и солдаты терялись; как и всем прочим, им приходилось пробивать себе дорогу. Запряженные волами повозки и влекомые лошадьми фургоны еле плелись по хаотически пересекающимся улицам; носильщики, то и дело покрикивая, тащили через толпу портшезы. Попадались лакированные экипажи, запряженные четверками или шестерками лошадей, украшенных плюмажами. Кареты с трудом пробирались по улицам, а ливрейные лакеи и охранники в стальных шишаках тщетно пытались расчистить путь. На каждом углу, где не было акробата или жонглера — чье искусство вряд ли обеспокоило бы Тома или братьев Шавана, — играли музыканты, кто с биттерном, кто с флейтой или цитрой. И всегда возле выступающего стоял другой мужчина или женщина с шапкой для подаяния. Повсюду бродили нищие в отрепьях, то и дело дергая прохожих за рукав и протягивая чумазые ладони. Вокруг сновали уличные торговцы с лотками, где было все, от булавок и ленточек до груш. Крики разносчиков терялись в общем сумбуре.
Когда Уно свернул в переулок, где толпа если и казалась меньше, то лишь по сравнению с другими улицами, у Найнив уже кружилась голова. Перед тем как последовать за шайнарцем, она приостановилась, оправляя сбившуюся в толкотне одежду. Здесь к тому же было чуток потише. Никаких уличных артистов, меньше торговцев и нищих. От Уно нищие держались подальше, даже после того, как он швырнул горсть медяков стайке уличных сорванцов. Найнив не винила попрошаек за такое отношение. Просто облик у шайнарца был вовсе не... милосердный.
Здесь городские дома стискивали узкие улочки и переулки и, хоть и были они всего двух- и трехэтажными, нависали над ними, затеняли, погружая в сумрак. Но небо было еще светлым, до сумерек оставалось несколько часов. Времени предостаточно, чтобы успеть вернуться на представление. Если понадобится. Повезет, так к закату Найнив с Илэйн могут взойти на борт речного судна.
Найнив вздрогнула, когда к Уно вдруг присоединился еще один шайнарец меч за спиной, бритая голова с темным хохолком волос на макушке. Лет ему было немногим больше, чем самой Найнив. Уно, не замедляя шага, представил их друг другу и коротко объяснил товарищу ситуацию.
— Да пребудет с тобой мир, Найнив, — сказал Раган с улыбкой, на щеках у него появились ямочки. На одной щеке белел треугольный шрам. Даже улыбаясь, он выглядел суровым воином; впрочем, встречать изнеженного шайнарца Найнив не доводилось. В соседстве с Запустением неженке не выжить, ни мужчине, ни женщине. — Я помню тебя. Волосы тогда были другие, правильно? Ну и ладно. Ничего не бойся. Мы доставим тебя целой и невредимой к Масиме, а потом куда тебе будет угодно. Только не упомяни при нем о Тар Валоне. — Никто из прохожих не взглянул на троицу дважды, но Раган все равно понизил голос: — Масима считает, что Башня постарается взять под контроль Лорда Дракона.
Найнив покачала головой. Еще один глупый мужчина, которому взбрело в голову о ней позаботиться. Хорошо хоть, он не втягивает ее в разговор; в том настроении, в каком сейчас пребывала Найнив, она живо познакомила бы его со своим неласковым языком, даже заикнись он просто о жаре. Она чувствовала себя так, будто у нее по лицу ручьями течет пот, и чему удивляться, коли в такую погоду она шаль на себе таскает. Вдруг Найнив припомнила, как Раган отзывался, по словам одноглазого, о ее языке. На Рагана она вряд ли взглянула больше одного раза, но тот пристроился к Уно с другого бока, словно спрятался за укрытие, и опасливо косился на женщину. Ох уж эти мужчины!
Улочки становились все уже и уже, и хотя тянувшиеся вдоль них каменные здания ниже не становились, все чаще путникам представали не фасады, а глухие стены да неровные серые ограды, за которыми угадывались маленькие дворики. Наконец путники свернули в переулок, где, идя в ряд, едва стен плечами не касались. В дальнем конце переулка стояла лакированная золоченая коляска, окруженная солдатами в чешуйчатых доспехах. На полпути между Найнив и коляской лениво стояли у стен домов и прохаживались по переулку какие-то мужчины. Было их много, одетых кто во что горазд — штаны и куртки всевозможных цветов. Большинство держали в руках дубины, копья и мечи, столь же разномастные, как их одежда. Они вполне могли оказаться шайкой уличных грабителей, но ни один из шайнарцев не замедлил шага, и Найнив не отставала от своих спутников.
— На улице, куда дом фасадом выходит, полно растреклятых придурков, которые надеются разглядеть мелькнувшего в проклятом окне Масиму. — Голос Уно предназначался только для уха Найнив. — Единственный способ войти через заднюю дверь. — Он умолк, когда они приблизились к поджидавшей впереди разношерстной компании — теперь те уже могли их услышать.
Двое из них с виду казались солдатами — в шлемах со стальными коваными полями и туниках с нашитыми металлическими бляхами, с мечами у бедра и копьями в руках, — но подошедшую троицу больше рассматривали другие, и они-то и поигрывали оружием. Глаза у них были тревожные, чересчур внимательные, чуть ли не горящие лихорадочным блеском. Сейчас Найнив впервые обрадовалась бы устремленным на себя откровенно плотоядным взорам. Этим же мужчинам было безразлично, кто перед ними — женщина или лошадь.
Ни слова не говоря, Уно и Раган расстегнули перевязи мечей, сняли со спины и вручили их вместе со своими кинжалами толстощекому мужчине, который, судя по добротному кафтану из синей шерсти и штанам, некогда был преуспевающим лавочником. Одежда была хорошей, но, хоть и чистая, выглядела поношенной и помятой, словно в ней спали, не снимая, целый месяц. Очевидно, шайнарцев толстощекий знал. Найнив же он оглядел с головы до ног, особо задержав нахмуренный взор на ее поясном ноже, потом тем не менее кивком указал на узкие деревянные воротца в каменной стене. Пожалуй, больше всего обескураживало то, что никто — ни шайнарцы, ни охранники — не издал ни звука.
По ту сторону стены открылся маленький мощеный дворик, где в щели между плитами пробивалась трава. Высокий каменный дом — три обширных этажа из светлого камня, широкие окна, украшенные завитушками фронтоны и подоконники — должно быть, в Самаре являлся одним из лучших. Как только воротца закрылись, Раган тихо промолвил:
— На Пророка покушались.
До Найнив не сразу дошло, что Раган объясняет, почему они сдали оружие при входе.
— Но вы-то ведь его друзья! — возразила она. — Вы все вместе шли к Фалме с Рандом. — Лордом Драконом она называть его не будет.
— Вот потому-то, будь оно трижды неладно, нас вообще впустили, — мрачно отозвался Уно. — Говорил же я тебе, мы не понимаем всего того, что... делает Пророк.
Еле заметная пауза и быстрый взгляд на воротца — Уно явно опасался чужих ушей — сказали о многом. Прежде звучало «Масима». А Уно не из тех, кто с легкостью смиряет свой язык.
— Самое главное, следи за тем, что говоришь, — наставлял Найнив Раган, — и тогда, скорей всего, ты получишь помощь, какая тебе нужна.
Найнив кивнула — согласно, как и любой другой на ее месте; она вполне понимала разумные вещи, хоть никто и не имел права набиваться к ней со своей помощью. Раган и Уно с сомнением переглянулись. Надо бы эту парочку засунуть в один мешок с Томом и Джуилином и хорошенько отстегать всех.
Насколько красив был дом, настолько грязной оказалась кухня. Среди запустения и грязи хозяйничала костлявая седая женщина; единственное чистое, что увидела Найнив, идя через кухню с шайнарцами, были ее серое платье и какого-то блеклого цвета фартук. Цыкая зубом, старуха лишь на миг оторвала взгляд от маленького котелка с супом над крохотным огоньком в одном из широких очагов. На крючьях висела пара побитых котлов, а поместилось бы на них десятка два. С краю широкого стола на синем лакированном подносе стояла одинокая щербатая глиняная миска.
За кухней стены украшали в меру пристойные гобелены. За последний год Найнив кое-чему научилась и теперь, окинув опытным взглядом все эти сцены пиров, оленьих, медвежьих и кабаньих охот, определила, что гобелены не из лучших. Вдоль стен выстроились стулья и столы, сундуки и ларцы, темную лакировку испещряли красные полосы, поблескивала перламутровая инкрустация. И гобелены, и мебель оказались в равной мере пыльными, а пол, выложенный красными и белыми изразцами, явно подметали лишь для проформы. Углы и карнизы высокого оштукатуренного потолка украшали спирали и занавесы паутины.
Слуг Найнив и шайнарцы не встретили — вообще никого, пока не наткнулись на худосочного оборванца, сидевшего на полу возле открытой двери. Слишком большая засаленная куртка из красного шелка не гармонировала с грязной рубашкой и поношенными шерстяными штанами. У одного из потрескавшихся сапог в подметке была дыра, а из прорехи во втором торчал палец. Сидящий протянул руку, шепча:
— Осияет ли вас Свет и возносите ли вы хвалу во имя Лорда Дракона? — В его устах эта странная фраза прозвучала как вопрос. Он жалобно и сварливо скривил узкое лицо, столь же грязное, как и его рубашка. Однако продолжал говорить точно так же: — Пророка нельзя сейчас беспокоить? Он занят? Вам надо немножко подождать?
Уно терпеливо кивнул, а Раган прислонился к стене — они явно уже встречали подобный прием.
Найнив знать не знала, чего ожидать от Пророка, даже сейчас, когда ей стало известно, кто он такой, но явно не грязи и запущенности. От супа в том котелке пахло картошкой и капустой — еда не для человека, заставившего целый город плясать под свою дудку. И всего двое слуг, оба, вполне вероятно, явились сюда из какой-нибудь халупы, что уродовали луга за городскими стенами.
Тощий охранник, если он и сидел тут на посту — оружия у него не было, видимо, его не доверили этакой «страже», — не стал возражать, когда Найнив подошла и заглянула в дверной проем. Мужчина и женщина в комнате разительно отличались друг от друга. Бритоголовый, кроме пряди на макушке, Масима носил простую одежду из коричневой шерсти, изрядно помятую, но чистую, хотя его высокие, до колен, сапоги были стоптаны и побиты. Глубоко запавшие глаза превратили вечно угрюмое лицо в мрачную маску, а из-за бледного треугольного шрама на смуглой щеке Масима очень походил на Рагана, лишь поистертого годами, да и волосы у него больше закрывали глаза. Женщину же, средних лет и очень привлекательную, в изысканном, шитом золотом наряде, не портил даже нос, несколько длинноватый для красивого лица. Простой синий кружевной чепчик прикрывал темные волосы, волнами ниспадавшие до талии, но незнакомка носила толстое ожерелье из золота и огневиков и браслет ему под пару; почти каждый палец украшали кольца с самоцветами. Если Масима казался в любой момент готовым устремиться в атаку, зло ощерясь, то женщина держалась с величавым достоинством и сдержанностью.
— ...столь многие следуют туда, где бы вы ни были, — говорила женщина, — что с вашим появлением о каком-то порядке можно забыть, точно о выкинутой за забор тряпке. Люди не чувствуют себя в безопасности. Опасность грозит и им самим, и их имуществу...
— Лорд Дракон порвал все узы закона, все скрепы для смертных мужчин и женщин. — Масима говорил возбужденно, но с настойчивостью и без гнева. — Пророчества гласят: Лорд Дракон разорвет все связующие цепи, и так оно и будет. Сияние славы Лорда Дракона обережет нас от Тени.
— Здесь нам грозит не Тень, а карманники, грабители и головорезы. Среди ваших последователей есть — и немало — тех, кто верит, будто вправе брать что хочет у кого угодно, без разрешения и без надлежащей платы.
— Когда мы возродимся в грядущем, каждому воздается по справедливости. Забота о бренных делах и вещах этого мира — занятие бесполезное. Но ладно, коли тебе необходима земная справедливость, — он презрительно скривил губы, — да будет так. Отныне тому, кто украл, отрубят правую руку. Мужчину, обесчестившего женщину или же оскорбившего ее посягательством на ее честь, равно как и совершившего убийство, повесят. Женщина, укравшая что-либо или уличенная в убийстве, будет наказана бичеванием. Если кто-то обвиняет и с ним согласны двенадцать — так и поступить. И да свершится по сему.
— Как скажете, разумеется, — пробормотала женщина. Лицо ее сохраняло утонченную сдержанность, но в голосе слышалось потрясение. Найнив не знала, каковы в Гэалдане законы, но сомневалась, что их столь легко и просто вводят в действие, как это произошло у нее на глазах. Незнакомка глубоко вздохнула. — Но по-прежнему остаются затруднения с провизией. Прокормить так много людей становится все сложнее.
— Все явившиеся к Лорду Дракону, будь то мужчина, женщина или ребенок, должны быть накормлены досыта. Должно быть так! Где есть золото, найдется и еда, а в мире слишком много золота! Слишком много думают о золоте. — Масима сердито мотнул головой. Сердился он не на женщину. Вид у него был такой, словно он искал тех, кто погряз в заботах о золоте, чтобы излить на их головы свой праведный гнев. — Лорд Дракон Возродился. Над миром нависла Тень, и только Лорд Дракон способен уберечь нас. Спасут нас едино лишь вера в Лорда Дракона, подчинение и послушание воле и слову Лорда Дракона. Все прочее — пусто и тщетно, даже если оно и не есть хула.
— Да будет благословенно в Свете имя Лорда Дракона. — Эти слова прозвучали точно вызубренные и не раз повторенные. — Однако, милорд Пророк, не все так просто, и дело не только в золоте. Отыскать и доставить съестные припасы в достаточном...
— Я — не лорд, — опять перебил Масима, и теперь он уже сердился. Он подался к женщине, на губах выступила слюна, и хотя на лице той не дрогнул ни единый мускул, руки ее дернулись, будто желая ухватиться за платье. — Нет лордов, кроме Лорда Дракона! Он есть вместилище Света, а я — всего-навсего недостойные уста, которые несут миру волю Лорда Дракона. Не забывай этого! Высокого звания или низкого, все хулители заслуживают кары!
— Простите меня, — забормотала усыпанная драгоценными каменьями женщина, приседая в реверансе и широко раскидывая юбки — такой реверанс уместен был бы при дворе какой-нибудь королевы. — Разумеется, все так, как вы скажете. Нет лордов, кроме Лорда Дракона, и я — всего лишь смиренная последовательница Лорда Дракона, будь благословенно его имя, и явилась услышать мудрость и напутствие Пророка его.
Вытерев губы тыльной стороной ладони, Масима вдруг разом остыл:
— Ты носишь слишком много золота. Не позволяй земной, суетной собственности прельстить себя. Золото есть бренность. Лорд Дракон — все.
Женщина тотчас же принялась стаскивать перстни, и не успело второе из колец покинуть ее палец, как сбоку к ней подскочил тот худющий малый и подставил вытащенный из кармана куртки кошель. Туда же отправились вслед за кольцами и ожерелье с браслетом.
Найнив взглянула на Уно и вздернула бровь.
— Все до пенни идет беднякам, — сказал шайнарец тихим голосом, который она еле расслышала, — или тому, кто нуждается в деньгах. Если б какая-то купчиха не подарила ему свой дом, он поселился бы в растреклятой конюшне или в какой-нибудь лачуге за городом.
— Даже еду ему в дар приносят, — так же тихо промолвил Раган. — Они, было дело, приносили ему блюда и яства впору на стол королю, пока не узнали, что он отказывается от всего. Ест лишь немного хлеба, суп там или рагу. И вина теперь почти не пьет.
Найнив покачала головой. Она предполагала, что существует лишь один способ найти деньги для бедных. Попросту ограбить тех, кто не беден. Конечно, в конце концов бедными станут все, но какое-то время это работало бы. Ей хотелось знать, известно ли обо всем этом Уно и Рагану. Люди, которые заявляют, будто собирают деньги для помощи другим, зачастую находят способ, чтобы немало денежек осело у них в кармане. Или они обожают власть, которой добиваются, соря золотом, желая получить еще больше власти и забывая обо всем. Найнив с большим теплом отнеслась бы к человеку, который по своей воле отдал медяк из собственного кошеля, чем к тому, кто силой вырвал у кого-то золотую корону. И ничего, кроме презрения, не испытывала к тем болванам, которые бросили свои фермы и лавки, чтобы последовать за этим... за этим Пророком, не зная, даже не имея представления, когда и где они поедят в следующий раз.
А тем временем женщина опять присела в реверансе перед Масимой — еще ниже, чем прежде, широко раскинув юбки и склонив голову.
— Прощайте, пока мне вновь не выпадет честь удостоиться слов и совета Пророка. Да будет благословенно в Свете имя Лорда Дракона!
Масима с отсутствующим видом отмахнулся от женщины, как видно уже почти забыв о ней. Он завидел в коридоре вновь пришедших и глядел на них с выражением почти приветливым, насколько такое возможно на его угрюмом лице. Незнакомка вышла из комнаты, едва ли заметив Найнив и двух мужчин. Найнив фыркнула, когда тощий малый в красной куртке обеспокоенно замахал рукой, приглашая войти. Для того, кто только что расстался со своими драгоценностями по первому же требованию, эта женщина умудрилась сохранить по-королевски уверенный вид.
Когда трое мужчин обменялись рукопожатиями в манере Пограничья — сжав друг другу предплечья, — похожий на скелет охранник быстренько вернулся на свое место у двери.
— Да будет благосклонен мир к твоему мечу, — сказал Уно, за ним то же приветствие повторил Раган.
— Мир благосклонен к Лорду Дракону, — последовал ответ, — и Свет его да осияет всех нас. — У Найнив перехватило дыхание. Не было никаких сомнений: Масима именно Лорда Дракона считает источником Света. И Масима еще имеет наглость говорить о других как о хулителях! — Вы наконец-то явились к Свету?
— Мы идем в Свете, — осторожно промолвил Раган. — Как и всегда.
Уно с непроницаемым лицом хранил молчание.
Пасмурные черты Масимы необычно смягчились, он заговорил со странным терпением:
— Нет иного пути к Свету, кроме как через Лорда Дракона. В конце концов вы узрите истинный путь, ибо вы видели Лорда Дракона, и только те, чьи души поглотила Тень, видят и не способны уверовать. Вы — не из таких. Вы еще уверуете.
По рукам Найнив, несмотря на жару и шерстяную шаль, поползли мурашки. Непоколебимая убежденность слышалась в голосе Масимы, и, стоя рядом, она видела огонек в его почти черных глазах — в них горело граничащее с безумием исступление. Он окинул Найнив пронзительным взором, и она решительно выпрямилась. По сравнению с Масимой самый оголтелый Белоплащник, какого она видела, показался бы кроткой овечкой. А слонявшиеся в переулке молодцы были лишь жалкими подражателями, бледными копиями своего повелителя.
— Женщина! Готова ли ты явиться к Свету Лорда Дракона, отринуть грех и соблазны плоти?
— Я иду в Свете, как могу. — Найнив рассердилась на себя за то, что подбирает слова столь же тщательно, как и Раган. Да кем он себя возомнил?
— Тебя слишком заботит плоть. — Масима буквально испепеляющим взглядом окинул Найнив, ее ладную фигуру в красном платье и туго стянутой шали.
— И что же ты хочешь этим сказать? — спросила Найнив. Глаз Уно изумленно округлился, Раган тихо зашикал, стараясь незаметными жестами утихомирить ее, однако Найнив уже закусила удила — легче ее остановить, чем заставить свернуть. — Ты думаешь, будто вправе указывать мне, как одеваться? — Прежде чем сама поняла, что она делает, Найнив распустила узел, и шаль свободно повисла на локтях. Вообще-то говоря, и впрямь чересчур жарко. — Ни у кого из мужчин нет такого права! Не может он диктовать этого ни мне, ни любой другой женщине! Если мне угодно будет ходить нагишом, то и это не твоя забота!
Несколько мгновений Масима взирал на ее грудь, но в глазах его даже на секунду не вспыхнуло намека на восхищение, в них лишь плескалось ядовитое презрение. Потом он поднял взор на лицо Найнив. Глаза Уно, и нарисованный, и настоящий, были под стать друг другу — сердито глядели в никуда. Раган болезненно морщился, наверняка бормоча что-то про себя.
Найнив тяжело сглотнула. Это называется попридержать язык? Пожалуй, впервые в жизни она откровенно жалела, что выложила собеседнику все, что у нее на уме, даже не подумав немножко для начала. Если этот человек приказывает отрубать людям руки, приказывает вешать после какого-то жалкого подобия судилища, на что же тогда он не способен? Найнив решила, что разгневана достаточно и сумеет направить Силу.
Но если она так поступит... Если в Самаре — Могидин или Черные сестры... Но если я этого не сделаю, то... Найнив так и подмывало опять завернуться в шаль, закутаться до самого подбородка. Но не сейчас же, когда Масима в упор глядит на нее! Далекий голосок кричал ей откуда-то из глубины разума, что нельзя быть полной дурой с шерстью вместо мозгов, только мужчины позволяют гордости брать верх над здравым смыслом! Однако Найнив, не дрогнув, встретила взор Масимы, хотя ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не ежиться под его взглядом и не сглатывать комок в горле. Губы его скривились.
— Такой наряд носят для того, чтобы завлекать и обольщать мужчин. Больше ни для чего. — Найнив не понимала, как голос его может быть одновременно таким страстным и холодным. — Помыслы о плоти отвращают разум от Лорда Дракона и от Света. Я размышлял о запрещении носить платья, кои уводят в сторону взоры мужчин и их мысли. Чтобы женщин, которые попусту тратят время, заманивая мужчин, и мужчин, которые соблазняют женщин, били плетьми, пока они не поймут: наслаждение можно обрести единственно в ожидании Лорда Дракона и ниспосланного им Света. — На Найнив Масима уже не смотрел; полыхающие уголья его глаз глядели сквозь нее, куда-то далеко-далеко. — Надо закрыть и сжечь дотла все таверны и прочие заведения, где торгуют крепкой выпивкой! И все притоны, что отвращают людские помыслы от приготовлений к его пришествию. В дни греховные, в прежние времена, я частенько захаживал в подобные вертепы, но ныне я искренне, всей душой о том скорблю, как нужно и всем сожалеть о своих проступках. Есть лишь единственно Лорд Дракон и Свет! Все прочее — иллюзия, ловчие сети, раскинутые Тенью!
— Это Найнив ал'Мира, — быстро вставил Уно, встряв в паузу, когда Масима переводил дыхание. — Из Эмондова Луга в Двуречье, откуда родом Лорд Дракон. — Масима медленно повернул голову к одноглазому, а Найнив воспользовалась минуткой и поспешно вновь прикрыла вырез шалью. — Она была в Фал Дара с Лордом Драконом, и в Фалме тоже. Лорд Дракон спас ее в Фалме. Лорд Дракон относится к ней как к матери.
В другое время Найнив не преминула бы одарить Уно несколькими хлесткими словами, а то, может, и уши надрала бы. Ранд вовсе ее не спасал — ну, во всяком случае, это не совсем верно, — и она лишь на несколько лет его старше. Тоже мне, мать нашлась! Масима вновь повернулся к Найнив. Горевший в его глазах фанатичный огонек сейчас превратился в нечто иное. В них полыхало чуть ли не пламя.
— Найнив... Да. — Масима заговорил быстрее. — Да! Я помню и это имя, и это лицо. Благословенна будь ты среди женщин, Найнив ал'Мира, благословенна как никто, за исключением благословенной матери Лорда Дракона, ибо на твоих глазах рос и мужал Лорд Дракон. Ты ухаживала за Лордом Драконом, когда он был ребенком. — Масима ухватил ее за руки, сильные пальцы до боли стиснули запястья, но он не замечал этого. — Ты поведаешь людям о детстве Лорда Дракона, о его первых словах, несущих печать мудрости, о чудесах, что сопровождают его всюду на пути в мире. Сам Свет послал тебя сюда, дабы служить Лорду Дракону!
Найнив растерялась, не зная, что и ответить. Никаких чудес с Рандом она никогда не видела. В Тире она кое о чем слыхала, но вряд ли можно назвать чудом те явления, что происходят из-за воздействия та'верена. Совсем нет. Даже случившееся в Фалме имеет разумное объяснение. Нечто вроде объяснения. А что до слов мудрости... Первые разумные слова, что Найнив от него слышала, были горячими обещаниями никогда больше не швырять в людей камнями — сразу после того, как она за этот проступок хорошенько отшлепала сорванца пониже спины. С тех пор Найнив не слышала от Ранда слов, которые можно назвать мудрыми, так она полагала. В любом случае, даже если бы Ранд из колыбельки вещал премудрости, если бы ночами горели кометы, если бы днем на небе явления были, Найнив не останется с этим безумцем.
— Мне нужно отправиться вниз по реке, — осторожно промолвила Найнив. Чтобы быть с ним. С Лордом Драконом. — Это имя она произнесла с трудом ведь недавно дала себе зарок. Но, по-видимому, в окружении Пророка, говоря о Ранде, нельзя обойтись простым «он». Я просто должна быть разумной. Вот и все. Мужчина — дуб, а женщина — ива, гласит поговорка. Дуб сопротивляется ветру и подчас ломается, а ива склоняется, когда надо, и остается целой. Но, говоря по чести, склоняться Найнив очень не любила. — Он... Лорд Дракон... в Тире. Лорд Дракон призвал меня туда.
— Тир... — Масима выпустил руки Найнив, и она незаметно потерла запястья. Впрочем, особо таиться не приходилось — Масима вновь устремил взор куда-то в незримую даль. — Да, я слыхал. — И говорил он тоже не то сам с собою, не то с кем-то невидимым. — Когда Амадиция придет к Лорду Дракону, как пришел Гэалдан, я поведу людей в Тир, дабы и на них снизошло сияние Лорда Дракона. Я разошлю учеников, дабы несли слово Лорда Дракона через Тарабон и Арад Доман в Салдэйю и в Кандор, и в Пограничные Земли, и в Андор. И я поведу людей, дабы преклонили они колена к стопам Лорда Дракона.
— Мудрый план... э-э... Пророк Лорда Дракона. — Плана дурнее Найнив в жизни не слыхала. Что можно придумать хуже? Хотя не скажешь, что он не сработает. Подчас по какой-то неведомой причине самые идиотские замыслы удаются, когда их придумывают мужчины. Ранда, может, даже обрадует, если все эти люди встанут перед ним на колени, наверняка это ему понравится, коли он стал хотя бы вполовину так заносчив, как утверждает Эгвейн. — Но мы... я не могу ждать. Меня призвали, а когда Лорд Дракон зовет к себе, обыкновенные смертные обязаны повиноваться. — Как-нибудь в будущем она выкроит денек и надает Ранду оплеух за то, что вынуждена так поступать! — Мне нужна лодка, чтобы отплыть вниз по реке.
Масима так долго смотрел на Найнив, что она занервничала. Пот катился у нее по спине, по груди, и лишь отчасти виной тому была жара. От этакого взгляда и Могидин бы взмокла.
Наконец Масима кивнул, фанатичный блеск в глазах и яростное воодушевление угасли, уступая место обычному мрачно-хмурому выражению.
— Да, — вздохнул он. — Если тебя призвали, ты должна идти на зов. Ступай со Светом и в Свете. И оденься соответственно — те, кто стоял рядом с Лордом Драконом, должны быть добродетельны превыше прочих. Иди, и пусть помыслы твои будут о Лорде Драконе и Свете его.
— А какое-нибудь речное судно? — настаивала Найнив. — Ты же должен знать, когда судно зайдет в Самару или в какую-нибудь деревню на реке? Можешь просто сказать мне, где найти корабль, тогда мое путешествие окажется немного... быстрее. — Она хотела сказать «проще», но не собиралась разжевывать все для Масимы.
— Подобными вещами я не озабочен, — брюзгливо заметил он. — Но ты права. Когда повелевает Лорд Дракон, нужно прибыть вовремя. Я спрошу. Если можно найти судно, рано или поздно кто-то мне да скажет. — Взор Масимы упал на двух шайнарцев. — А до тех пор вы отвечаете за безопасность этой женщины. Если она закоснела в упрямстве и желает одеваться таким образом, то привлечет к себе мужчин, намерения которых вряд ли будут чистыми, скорее злодейскими. Ее необходимо защищать, как заблудившегося ребенка, пока она не воссоединится с Лордом Драконом.
Найнив прикусила язык. Ива, а не дуб, когда надо быть ивой. Ей как-то удалось упрятать свое раздражение под улыбкой, с которой она рассыпалась в благодарностях этому самодовольному идиоту. Впрочем, нельзя забывать, что это крайне опасный идиот.
Уно и Раган по быстрому распрощались с Масимой, опять пожали друг другу руки по-шайнарски и, подхватив Найнив, вывели ее из комнаты, словно считали, что ее почему-то нужно поскорее спровадить подальше от Масимы. А тот, казалось, позабыл о своих гостях раньше, чем те дошли до двери; Пророк насупившись взирал на тощего малого, ожидавшего у порога с каким-то простоватого вида мужчиной в фермерской одежке. Тот в волнении мял толстыми пальцами шапку, на широком лице читался благоговейный трепет.
Найнив не проронила ни слова, пока она и ее спутники возвращались той же дорогой, какой и пришли, — через кухню, где седовласая женщина все так же цыкала зубом и помешивала суп, словно за все это время и с места не сдвинулась. Найнив держала язык на привязи, пока шайнарцы получали обратно свое оружие и пока они не оказались, миновав переулок, в каком-то тупичке шириной с улицу. Тут-то Найнив на них и набросилась.
— Как вы посмели столь бесцеремонно меня выволочь! Что это такое?! — Она зло грозила пальцем каждому из шайнарцев поочередно. Прохожие ухмылялись — мужчины сочувственно, женщины одобрительно, но никто из них представления не имел, за что она на них напустилась. — Еще пять минут, и он бы у меня уже сегодня лодку из-под земли достал! Если вы еще когда-нибудь до меня хоть пальцем дотронетесь, то... — Уно громко фыркнул, и Найнив, вздрогнув, осеклась.
— Проклятие, да еще пять минут, и Масима сам бы тебя схватил, своими руками! А вернее, велел бы кому-то, и тогда какой-нибудь болван, чтоб его перекосило, схватил бы тебя! Когда он говорит, что надо бы что-то сделать, для этого всегда отыщутся пятьдесят проклятых рук, а если понадобится, то и с сотню, если не с растреклятую тысячу!
Уно зашагал по улице, Раган — рядом с товарищем, и Найнив волей-неволей пришлось идти с ними — не могла же она остаться! А Уно шагал так, словно знал, что она пойдет за ним. Найнив так и подмывало показать ему, что он глубоко ошибается, и свернуть в другую сторону. То, что она пошла следом за Уно, не имеет ничего общего со страхом потеряться в городской толчее, где людей точно кроликов в садке. Она и сама способна найти выход из города. Было б только время.
— Да он растреклятого лорда из Коронного Верховного Совета кнутом выпорол. Кнутом! За то, что тот голос на него поднял! А ты орала вдвое громче этого лорда! — продолжал рычать одноглазый. — За неуважение к слову Лорда Дракона, так он это назвал. Мир! Это ж надо в лоб спросить, какое у него распроклятое право отзываться о том, как тебе охота одеваться! Несколько минут ты держалась молодцом, но под конец я видел твое лицо. Еще чуть-чуть, и ты б его по щекам хлестать принялась! Проклятие! Самое худшее, что ты могла бы сделать, это назвать Лорда Дракона по имени. Он называет подобное хулой. Точно так же, как и именование растреклятого Темного!
Хохолок Рагана согласно качнулся — второй шайнарец кивнул.
— Уно, помнишь леди Байломе? Так вот, Найнив, вскоре после того, как из Тира дошли первые слухи о том, как зовут Лорда Дракона, она в присутствии Масимы сказала что-то насчет «этого Ранда ал'Тора». И тот, ни на миг не задумавшись, послал за топором и плахой.
— За это он кого-то обезглавил? — не веря своим ушам, спросила Найнив.
— Нет, — кривясь от отвращения, промолвил Уно. — Но только потому, что она в ногах у него ползала, сообразив, что он и впрямь намерен так поступить. Ее выволокли вон и за запястья привязали к запяткам собственной кареты, а потом прогнали упряжку через всю деревеньку, в которой мы тогда были. Ее растреклятые слуги и вассалы стояли точно стадо баранов вместе с перетрусившими фермерами и молча смотрели на все.
— А потом, когда все кончилось, — прибавил Раган, — она благодарила Масиму за милосердие, как и лорд Алешин. — В голосе его звучала подчеркнутая значительность, что никак не устраивало Найнив. А он будто мораль ей читал и намеревался вдолбить свои наставления ей в голову. — Найнив, у них была на то причина. Их головы не первыми украсили бы копья. Последней же могла оказаться твоя голова. И наши бы заодно там очутились, попытайся мы выручить тебя. У Масимы любимчиков нет.
Найнив глубоко вздохнула. Как сумел Масима забрать столько власти? И, по-видимому, не только среди своих последователей. Но почему лорды и леди оказались такими же тупыми дурнями, как любой фермер? По прикидкам Найнив выходило, что особы благородного происхождения — еще большие глупцы, чем она полагала. Та идиотка с кольцами наверняка благородная особа — ни одна купчиха не наденет перстней с огневиками. Но ведь в Гэалдане несомненно должны быть законы, и суды, и судьи. А кстати, здесь королева правит или король? Найнив ничего не могла припомнить о Гэалдане. В Двуречье никто никогда с королями и королевами не знался, но ведь для того они и существуют, они и все эти лорды и леди — чтобы надлежащим образом отправлять правосудие. Но, что бы тут ни творил Масима, его дела Найнив не касаются. У нее и без того хлопот полон рот, причем поважнее, чем тревожиться о стаде недоумков, которые позволяют безумцу над собой измываться.
Тем не менее любопытство заставило Найнив поинтересоваться:
— Он и в самом деле всерьез говорил о том, чтоб запретить мужчинам и женщинам друг на друга смотреть? И что же случится, коли будет, как он хочет? Ни свадеб, ни детей? Потом он запретит людям землю пахать, ткать или сапоги тачать, дабы они не отвлекались от помыслов о Ранде ал'Торе? — Она преднамеренно произнесла это имя, а то и эта парочка заладила «Лорд Дракон» да «Лорд Дракон», когда надо и не надо, совсем как Масима. — Вот что я вам скажу. Если он попытается указывать женщинам, как им одеваться, тогда-то бунт и вспыхнет. Против него. — Должно же в Самаре быть нечто вроде Круга Женщин, во многих местах они были, только назывались по-иному, а порой даже и не было названия; ведь все равно есть вещи, заметить которые у мужчин ума не достанет. Наверняка они могут и несомненно призывают к порядку женщин, которые носят не соответствующую приличиям одежду, но это не то же самое, что сующие в это свой нос мужчины. В мужские-то дела женщины не лезут, ну, без особой необходимости. Поэтому и мужчинам нечего лезть в женские. — И думаю, мужчинам не очень-то понравится, если он решит закрыть таверны и все такое прочее. Не встречался еще мне мужчина, который бы не заснул в слезах, если время от времени не мог обмакнуть нос в кружку с вином или элем.
— Может, он так и сделает, — произнес Раган, — а может, и нет. Иногда он что-то приказывает, иногда забывает о своих намерениях или сам от них отказывается, поскольку появляется нечто более важное. Ты бы изумилась, — с кривой усмешкой заметил он, — узнав, что его последователи принимали от него, даже не пискнув.
Найнив вдруг поняла, что Уно с Раганом идут по бокам от нее и настороженно поглядывают на местный люд, толпящийся на улицах. Даже на ее неискушенный взгляд, эти двое были готовы в одно мгновение выхватить мечи.
Если они и вправду вознамерились буквально следовать указаниям Масимы, то лучше бы им подумать дважды.
— Он не против проклятых свадеб, — пробурчал Уно, тяжелым взглядом покосившись на торговца мясными пирогами; тот испуганно развернулся и припустил прочь со своим подносом, позабыв взять монеты у двух женщин, так и застывших с пирожками в руках. — Тебе повезло, он не вспомнил, что у тебя нет мужа, а то послал бы тебя к Лорду Дракону уже с мужем. Иногда он собирает сотни три-четыре холостых мужчин и столько же незамужних женщин и, вот проклятие, тут же их женит! Большинство-то до этого дня друг друга в глаза не видели. Если эти поганые потрошители голубей и грязные корчевщики даже на такое не жаловались, по-твоему, они раскроют свои растреклятые рты, если без эля останутся?
Раган что-то тихонько пробурчал, но Найнив расслышала достаточно и потому прищурилась.
«Есть мужчина, который и не знает, как крупно ему повезло». Вот что он сказал. Сердитого взгляда Найнив Раган и не заметил, он был слишком занят обозревал улицу, высматривая того, кто, сунув Найнив в мешок, будто поросенка, попытается улизнуть с этакой добычей. Найнив едва не поддалась искушению сдернуть с себя шаль и отшвырнуть прочь. Впрочем, ее презрительного фырканья шайнарец будто не заметил. Мужчины бывают просто несносными — когда им хочется, могут разом и оглохнуть, и ослепнуть.
— Хорошо хоть он не вздумал мои украшения украсть, — сказала Найнив. — А кто была та дура, которая отдала ему свои? — Видать, маловато у нее извилин, коли подалась в ряды приверженцев Масимы.
— Это, — пояснил Уно, — Аллиандре, Благословенная Светом Королева растреклятого Гэалдана. И еще там с дюжину всяких титулов. По-моему, вы, южане, просто обожаете их друг на дружку громоздить.
Найнив споткнулась о камень мостовой.
— Так вот как у него все получается! — воскликнула она, отряхивая ладони. — Если уж королева такая дура, раз к нему прислушивается, нечего удивляться, что он вытворяет все, что ему заблагорассудится!
— Вовсе она не дура, — резко произнес Уно, сверкнув на Найнив глазом из-под нахмуренных бровей. Потом он вновь вернулся к наблюдению за улицей. — Она мудрая женщина. Если вдруг окажешься на растреклятой дикой лошади, лучше скакать, куда ее несет, коли ты достаточно сообразительна и воду станешь не решетом таскать, а проклятым сапогом. Думаешь, она дура, потому что Масима отобрал у нее кольца? Проклятие, она умна и понимает, что он потребует большего, если она перестанет приходить к нему с драгоценностями! В первую их встречу он к ней пришел — как видишь, дело теперь по-другому обернулось. Тогда он сам сорвал растреклятые кольца у нее с пальцев! В прическу ее вплетены были нити жемчуга, и он, стаскивая украшения, порвал нитки. И все придворные дамы на коленях по полу ползали, собирая эти проклятые жемчужины! Аллиандре собственноручно несколько штук подняла.
— По мне, так это вряд ли умно, — упрямо заметила Найнив. — Очень похоже на трусость.
А у кого колени подгибались от его взгляда? — поинтересовался какой-то голосок. Кто от страха потел самым глупым образом? По крайней мере, она не дрогнула, стоя лицом к лицу с ним. Да, я. Клонилась, точно ива. Но это не то же самое, что сжиматься в комочек, словно перепуганная мышка.
— Так она королева или не королева? — спросила Найнив.
Двое мужчин переглянулись самым возмутительным образом, и Раган тихо ответил:
— Ты не понимаешь, Найнив. С той поры, как мы пришли в Гэалдан, Аллиандре уже четвертая, кто восседает на Благословенном Светом Престоле, а минуло от силы полгода. Когда вокруг Масимы начали скапливаться люди, корону носил Джоханин. Однако он считал Масиму безобидным сумасшедшим и ничего не предпринимал, даже когда народу вокруг того становилось все больше, а придворные твердили, что пора положить этому конец. Джоханин погиб несчастный случай на охоте...
— Несчастный случай на охоте! — презрительно хмыкнув, перебил Уно. Разносчик, которому в этот момент не повезло взглянуть на одноглазого, выронил свой лоток с булавками и иголками. — Ну да, как же! Это если он не мог отличить один растреклятый конец рогатины от другого! Поганые южане с их дерьмовой Игрой Домов!
— И наследовала ему Эллизелле, — подхватил Раган. — Она отправила армию рассеять толпу, пока в конце концов не случилось генеральное сражение. И вышло так, что с поля боя бежала армия.
— Проклятие, весьма слабое оправдание для солдат, — проворчал Уно. Найнив решила, что надо бы еще разок поговорить с ним о его манере выражаться. Раган согласно покивал, но продолжал о том же:
— По слухам, Эллизелле приняла яд, но, как бы она ни умерла, ее сменила Терезия. Эта после коронации протянула целых десять дней, пока у нее не появилась возможность отправить две тысячи солдат против десятитысячной толпы, собравшейся возле Джеханнаха послушать Масиму. Солдаты ее были наголову разбиты, и она отреклась от престола, выйдя замуж за богатого купца. — Найнив недоверчиво воззрилась на шайнарца, и Уно фыркнул. — Так говорят, — продолжил молодой солдат. — В этой стране, разумеется, брак с простолюдином означает полный отказ от всяких прав на трон на веки вечные. Что бы Берон Горайд ни думал о молодой красивой жене королевской крови, я слышал, десятка два сторонников Аллиандре перед самым рассветом вытащили его из постели и силком привели во Дворец Джеда на свадьбу. Аллиандре короновалась, а Терезия отправилась жить в новое загородное имение мужа — и все это до восхода солнца. Потом новая королева призвала Масиму во дворец и сообщила, что более его тревожить не будут. Прошло недели две, и уже она является по его зову. Не знаю, верит ли она в то, что он пророчит, но ясно одно: она занимает трон в стране, которая на грани гражданской войны, а на границе готовые к вторжению Белоплащники, и остановить все она может лишь одним доступным ей способом. Это мудрая королева, и мужчина, который служит ей, должен гордиться своей службой, пусть даже она и южанка.
Найнив открыла было рот, но тут же забыла, что хотела сказать, когда Уно небрежным тоном заметил:
— Какой-то треклятый Белоплащник идет за нами. Не оглядывайся, женщина! Проклятие, у тебя должно на это ума хватить!
У Найнив затекла шея, так она старалась смотреть только вперед; по спине забегали мурашки.
— Уно, сворачивай за угол.
— Мы так уйдем в сторону от главных улиц и от растреклятых ворот. В толпе мы этого гада потеряем.
— Сворачивай!.. — Найнив медленно вдохнула и постаралась придать голосу больше твердости. — Мне нужно на него взглянуть.
Уно так сердито зыркал единственным глазом, что народ расступился перед ними шагов на десять, однако шайнарцы с Найнив свернули на ближайшую узкую улочку. На углу Найнив чуточку повернула голову, скосила глаза и, прежде чем поле зрения ей перекрыл каменный угол маленькой таверны, увидела среди редеющей толпы фигуру в белом, как снег, плаще, на груди пылало многолучевое солнце. Ошибиться было невозможно — кому другому может принадлежать это красивое лицо? И Найнив не сомневалась, что увидит именно его. Ни у кого из Белоплащников нет причины выслеживать ни Уно, ни Рагана, а преследовать Найнив мог только один из них — Галад.
